Текст книги "Ненавижу тебя, Розали Прайс (СИ)"
Автор книги: LilaVon
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 62 страниц)
– Ты не можешь решать за других, Найл. Лучше, смотри за собой, – не вытерпев тишины и высокомерного парня, я решаю говорить с ним, когда он думал, я буду молчать.
– Не время, Прайс, – прерывает меня Нильс, вновь пригрозив своим пальцем.
– Нет. Нет-нет, Нильс, пусть говорит. Нам всем интересно услышать англичанку, – останавливает Веркоохена блондин, переводя на меня зловещий взгляд, находясь рядом с Луи. Стеффани успокаивающе кладет руку ему на плече, но это мало чем помогает его дикости.
– Хоран, ты слишком самоуверенный и невежественен. Ну, а зная твои амбициозные ценности – у меня нет ни малейшего желания нравится тебе. И мне очень льстит то, что я не нашла общего языка с таким, как ты, Найл, – решаюсь я на искреннюю правду, замечая, как меняется лицо Веркоохена, когда я перевожу на него взгляд после окончания своей пламенной речи. Была бы я так близко, как Одри – он бы разорвал меня на куски.
– Найл, что ты успел сделать англичанке, что она тебя так недолюбливает? – удивился Лиам.
– Точнее быть, Лиам, наш юный ангелочек чувствует отвращение к нашему парню, – улыбнулся Гарри, единственный, кто остался задорным после моих слов.
– Ты чертова сука, Прайс, – мгновенно встал с места Хоран, проорав на весь зал отборные слова, заставляя меня соскочить с края дивана. Между нами стал Луи.
– Успокойся, Найл. Ты сам хотел ее послушать, вот и добился всей правды, – усмирил его Томлинсон.
– Пусть знает границу дозволенного. Веркоохен, какого черта она так распустилась? – задает почти кричащий вопрос Нильсу, который не отрывает от меня своего злобного взгляда, тяжело выдохнув.
– Англичанка против тебя, Хоран. Причем здесь Нильс? Не его вина в ее строптивости, – изумился Гарри Стайлс, услышав требование парня к своему другу. – Уймись, ты ведешь себя непозволительно низко. Не пугай девушек, и нашу новую гостью, – более черство закончил парень, буквально вонзаясь взглядом в Хорана и заставляя его сесть на место.
Повисает ужасное молчание, и только взгляды каждого бегают с одного на другого.
– Все в сборе, может, начнем уже играть? – спрашивает Найл, притянув к себе Стеффани. Я возвращаюсь на диван.
– А где Алекс? – спрашивает Нильс, зарывая свой нос в волосы Одри, когда меня уже начинает настораживать его любое действие с девушкой, которая только и рада от таких…прикосновений Нильса.
– У нее есть дела поважнее, – заворчал Найл, недовольный ее отсутствием. Ах, да, сестра Найла. Особа с признаками безделья, когда ее брат истекает кровью. Однако, ее место точно тут. Алчная, беззаботная, аристократическая блондинка элитного нью-йоркского сборища.
Она. Вот она – Алекса, та самая идеальная девушка для Веркоохена. Странно, что они не вместе.
– Нас девятеро, не выходит разделиться подкомандам, – задумывается Луи, хмуря взгляд.
– О, я не умею играть в боулинг. Я лучше посижу, – признаюсь я, когда понимаю, что только из-за меня не получится друзьям поиграть в игру.
– Роуз, предоставь отдых Стеффани, думаю, она будет не против уступить тебе место, – говорит Найл, а девушка сразу же одобрительно кивает. Найл прав, она не сможет играть с болью, которая, я уверена, до сих пор не прошла. Хмурюсь, явно показывая Найлу, как его персона надоедает мне с его не менее самовлюбленным голосом.
– Как бы мне не уступали место, я не научусь играть.
– Тогда я научу, – вызвался Луи. Я одобрительно улыбнулась.
– Конечно, – киваю я, было, уже встав и радуясь, что я проведу время с Луи, отстранившись ото всех. В такой компании я готова учиться даже очень многому!
– Я все покажу сам, Луи. Моя вина, что привел халтурщицу в боулинг. Думаю, она поймет, как играть, – черство говорит Нильс, вставая с места, с выразительным взглядом показав, что отступать некуда. Одри находится в возмущении, но не говорит ни слова, лениво вставая с парня. Но сейчас, после того, как все еще обозленный Найл и утихшие ребята сидят за столом, я понимала, что Веркоохен намеривался по большей части вновь провести воспитательный процесс, наедине.
– Пустяк, Нильс. Я справлюсь с Роуз сам.
– Луи, присядь на место. Мне нужно поговорить с ней, без лишних ушей, – выговаривает парень, показывая всем, что намеревался с точностью прибить мои крылья к земле на пару часов.
Никто не возражал.
Я устало выдыхаю, когда Луи смотрит на меня сожалеющим взглядом, усаживаясь обратно на диван, предоставляя меня все в руки Веркоохену. Во мне возникает паршивое чувство, когда меня начинают делить, да только жаль, не тому кукловоду я досталась.
Я не чувствуя себя виноватой. Я говорила истинную правду, и никому не лгала. Гарри понравилось, и он встал на мою защиту, так же, как и Луи. Возможно, Веркоохен и сам понимает, что частично Найл сам выудил меня на откровенья, но это же мой клыкастый монстр – он не прощает таких промахов.
Черти бы вас всех побрали.
– Идем, – схватив меня под локоть, Веркоохен резким движением притягивает к себе и пихает вперед, едва не заставляя спотыкнуться и сломать каблук. – Продолжайте, мы скоро вернемся.
========== Часть 22 ==========
– Ну? Объяснись, черт возьми, что это только что было, Прайс? – зарычал он, мало ли не пригвоздив к стене, нависая надо мной у входа. – Ты кем себя возомнила? Думаешь, смеешь так со мной говорить и делать, что тебе будет угодно? Как бы не так, деточка, – он опирается руками по обе стороны от моей головы, пока глаза его пылают огнем.
– Он сам меня вынудил! Ты слышал все своими ушами, Веркоохен! Почему ты обвиняешь меня? – так же рычу я в ответ, поглядывая за его массивное плечо, на стол, где блондинка и Луи не отрывают от нас своих глаз.
– Сколько…– закричал он, а после прикрыл глаза, понимая, что не может при друзьях отчитывать меня, как провинившуюся школьницу. – Сколько ты будешь выводить из меня из себя, Прайс? – повторил он вопрос более грубо, но тише.
– Найл Хоран начал разговор…
– Мне плевать на Хорона, Прайс, – перебил он меня. – Не смей открывать рот в мою сторону. Еще хотя бы раз… единый и последний… я возьму свою плату, девочка. Не огорчай меня, Прайс. Ты же не хочешь вновь сидеть передо мной с раздвинутыми ногами вся в слезах? – черство и с желчью спрашивает он, заставляя меня отвести свой взгляд от его глаз.
Он казался ненормальным.
– Господи, какая же ты…– заговорил вновь парень, отчего я подняла глаза, ожидая ответа, но он отшатнулся назад. – Ты словно намеренно делаешь это. Я не пойму, тебе нравится это делать? Выводить меня, злить, докучать? Ты видишь во мне безобидного мальчика до сих пор? – разводит он руками, интересуясь.
– Прости, – только и выговорила я.
– Да ты, – вновь ступил он шаг ко мне, складывая пальцы в кулак перед моим лицом, заставляя мало ли не упечататься в стену всей спиной, приподнимая голову. – Господи, как же ты меня раздражаешь! – завершил он, нервно дернув головой. – Прикуси свой язык до конца игры, или я его напросто вырву своими руками! – бросил он угрозу, довольно убедительно и думаю, с охотой осуществить свой план.
– Я поняла тебя.
– Отлично. А сейчас стоит переобуться, – кивнул он в сторону диванов и большого стеллажа с обувью.
Я прошла за ним, оглядывая местность. У дивана снимаю сапоги, и поднимаюсь на ноги, оглядывая обувь, в каждом отделе которого написана цифра размера.
– Верхняя полка? – спрашивает Веркоохен, завидев маленькие размеры вверху.
– Да, крайний, там, – показываю я пальцем, и Нильс с легкостью в преимуществе своего возраста достает мне пару обуви. Вдвоем мы садимся на диван и обуваемся, зашнуровывая тесные и несколько дискомфортные кроссовки.
– Готова? Если обувь не подходит – поменяем. Сложно играть, когда не твой размер.
– Все в порядке, – встаю я с дивана, готова принимать новый опыт от Нильса Веркоохена в игре боулинга.
– Тогда пойдем, – мы проходим к дорожкам, пока я оглядываю стоящие впереди кегли, большие экраны над дорожками, очевидно счетные данные для игры и сложенные шары для кеглей.
Веркоохен мудрено выбирает один из шаров, ухватив зеленоватым оттенком и встает на против игровой дорожки. На какое-то мгновенье кажется, что парень глубоко задумался, поморщив лоб и сдвинув темные брови к переносице, не сводя своих небесно-голубых глаз с дорожки и кеглей, крутя в руках игровой шар.
Стоя в стороне, я внимательно слежу за каждым его действием. Веркоохен быстро перекладывает в одну руку шар, схватив его пальцами, разбегается в три шага до красной черты у дорожки и пускает шар ровно по центру, замирая в крайне нестандартной и элегантной позе играющего. Его ноги напряжены, когда он опирается об согнутое колено, а вторую, помещает назад, почти вытянув по всей длине. Одна рука находится за спиной, вторая так и повисла в воздухе, сам же парень застыл, наблюдая за шаром, который понесся на ошеломленной скорости не смея отшатнуться от данного ему направления.
Все кегли валяться в одно мгновенье, когда я приподнимаю брови, даже не понимая, как он этого сделал, хоть и следила за всеми его движениями.
Он тот еще игрок.
– Теперь ты, – резко выпрямился Веркоохен, кинув на меня свой утомленный взгляд. – Ну, чего встала? Бери шар и попробуй его кинуть, – раздражался светловолосый, почти топая ногами и кидая в меня молнии. Я подхожу шарам на железных полочках, рассматривая и выбирая мне понравившиеся.
Немного задумавшись, я хотела взять красный, но затем рука потянулась к синему, а после и к оранжевому.
– Прайс, – прошипел Веркоохен. – Любой!
Определившись с крайним синим, я готова была его взять в руки, как внезапно рядом очутился Нильс, схватив мою ладонь и резко поднимая вверх. Где был мой крайний шар, каким-то мудреным способом прикатился зеленый шар Веркоохена, хорошо стукнувшись об синий.
– Шары возвращаются автоматически, под игровой дорожкой. Ты что, даже в боулинге никогда не была?
– Нет, – качаю я головой, все же взяв свой синий шар, приложив немало усилий. Шар в руках Веркоохена казался пушинкой, а тот, что взяла я почти настоящая гиря! Надо же, он и впрямь тяжелый! Как вообще можно его так бросать, как это сделал Нильс?
– Невероятно, – шепчет про себя Веркоохен, пройдя за мной. – Ты хоть понимаешь, куда должна вставить пальцы, Прайс?
– Да, я видела, как ты это делал, – пожала я плечами, засунув три пальца в дырки, но придерживая шар второй рукой. Не хотелось сломать пальцы раньше, чем я брошу шар.
– Можешь не брать разгон. Тебе нужно понять технику. Попробуй замахнуться и бросай, – комментирует Веркоохен, встав у меня под боком. – Только не так, как камень в воду, Розали. Легко, так, чтобы начал скользить, а не проломил дыру в дорожке, – едко замечает он остроумной фразой, насмехаясь над моим неумением.
– Почему нельзя разогнаться, как ты? – невольно интересуюсь я, встав по центру дорожки у красной черты.
– Потому что ты, Прайс, полетишь с шаром по дорожке, расчесав себе свое личико, – складывает он руки на груди, буравя меня своим взглядом. – Начинай.
Я выдыхаю и перевожу взгляд на длинную дорожку. Не зная, как встать, чтобы было удобнее кидать шар, я ворочаюсь со стороны в сторону, подбирая подходящий ракурс, пока голубоглазый следит за мной, гадко насмехаясь.
– Его обязательно кидать? Шар тяжелый, – замечаю я, выпрямившись.
– Нагнись, черт тебя возьми, и кати его, как тебе будет угодно, – закатил он глаза, выжидающе глядя на меня.
Я так и поступаю. Нагибаюсь, расставив ноги, опираясь больше на левую, пока заношу правую руку и, замахиваясь, пускаю шар по дорожке. Шар громко падает на дорожку, заставляя меня закусить губу в первой неудаче. Вторая же – шар уже на полпути оказался сбоку, а после упал в бортик, покатившись к кеглям, и спрятавшись под дорожкой.
– Молодец, Прайс. Другого можно было и не ожидать, – громкие аплодисменты от Веркоохена только раздражали и усиливали мою неудачу в несколько раз. Я ведь говорила, что не умею играть, к чему эти насмешки?
Парень обходит меня, быстро стаскивает с железной полки красный шар, и возвращается ко мне.
– Иди ко мне, – встал он у самого начала дорожки. Я нерешительно подошла к нему, не понимая, чего он от меня хочет. Веркоохен хватает меня за руку, поставив перед собой и передав мне шар. Его местонахождение за моей спиной заставило почувствовать небывалый дискомфорт. Я вновь просовываю пальцы в дырки шара, и было, уже нагнулась, чтобы повторить дважды свой удар, как Веркоохен преграждает мне. – Не спеши.
– Ты покажешь мне, как правильно кидать?
– Да, – кратко разъясняет он. Веркоохен быстро и без каких-либо слов подминает меня под себя, удерживая руку с шаром в своей ладони, принуждая нагнуться под ним и выставить так же левую ногу вперед, а заднюю назад. – Тебе не надо замахиваться всей рукой. Работает только кисть, – Он показательно сгибает кисть моей руки, в которой я держу шар. – Видишь?
– Да. И что теперь, можно бросать? – спрашиваю я, насторожившись, когда его грудь облокачивается по всей моей спине. Жар покрывает все мое тело, когда руки холодеют.
– Бери цель на вторую стрелку, после середины, – он указывает пальцем на дорожку, где распределено направление броска. – Не обязательно усердствовать силой, ты можешь кинуть шар легко. Если правильно направить его – он собьет все кегли. Если ты сразу бросишь не правильно… Получишь нокаут лично от меня. Ничего сложного тут нет.
– Какая забавная перспектива, – нервно усмехнулась я.
– Разве ты слышишь что-то забавное? – переспросил парень, уложив свою руку меня на талию, продвинувшись к животу. – Я бы так не считал, Прайс, – Веркоохен, дав некоторый наставления, отстраняется, заставив меня живо глотать воздух. – Не промахнись, – заключает парень, встав рядом, но, уже не опираясь на меня и давая более спокойно сориентироваться на обучающей игре. – Расслабься, англичанка, ты почти пыхтишь.
Я завожу руку, но уже не так сильно, как первый раз. Вторую ногу, заднюю переставляю в другую сторону, так и впрямь удобнее – дублирую стойку Веркоохена в его игре. Беру курс ровно на вторую стрелку от центра, и завожу кисть. Шар выскальзывает с моих рук куда более легче, принимаясь сразу же скользить по дорожке, не грохоча своим весом.
Только, сердце с ужасом замирает, во время скольжения шара по дорожке. Шар берет направление в право, мало ли не сбегая с дорожки, но так же быстро выравнивается, двинувшись прямо к центру, а с разгоном точно попадает по кеглям, свалив все кегли до единой.
Я ошеломленно вскакиваю на ноги, восторженно изучая свой бросок. Адреналин прошелся по всем венам, и у меня только-только получалось сдерживать вскрик от победы.
– Хреновый удар, – заключил Веркоохен, обратив на себя внимание, отчего вся радость в единый миг утопилась – ее утопил мой сосед. – Чистое везения для новичка. Сегодня дорожка смазана маслом, в другом бы случае – шар скатился на обочину, – объяснил пшеничноволосый, насмехаясь над такой слепой удачей.
– Что, Нильс, появился соперник? – съехидничал Лиам, который, похоже, следил за маленькой игрой, встав не далеко от нас. Раньше я его и не заметила.
– У нее еще молоко на губах не высохло, куда ей до меня? Ты и сам видел, как ей повезло, – заявил Веркоохен, а я приоткрыла рот от цинизма и даже щедрого эгоизма. Нильс никогда не захочет принимать меня, как нечто хорошее, высказывая свои оценки довольно необъективно.
– Малышка быстро учится, тебе придется дать ей шанс в своей команде, – парировал Лиам и подмигнул мне, заставив меня смущенно отвести взгляд в сторону. Клянусь, мои щеки стали пунцового цвета! Парень очень веселый, и я начинаю улыбаться ему в ответ, понимая, что я хорошо кинула шар. Даже везение – это больше, чем ничего или проигрыш.
– Конечно, – отмахнулся он от друга, повернувшись ко мне лицом, – Не задирай свой маленький носик, Рози, новичкам всегда везет, – лукаво проговорил он, словно оказал милость.
– Не хочешь признавать мою хорошую игру, потому что ты меня ненавидишь? – на свой риск заговорила я, когда Веркоохен поспешил к столу, но за шаг от меня остановился и обернулся, заинтересовано прищурившись. – Или ты так недооцениваешь себя, что не смог научить девчонку-новичка хорошо играть в боулинг? Критика, особенно деструктивная, с твоей стороны лишний раз доказывает твой эгоизм, Нильс. Особенно, когда ты не приносишь ею пользы ни себе, ни мне.
– А разве я давал тебе повода иначе думать о себе? – удивился он и даже принял мои слова, как настоящую лесть.
– Ты просто несносный, Веркоохен.
– Моя критика должна брать тебя за живое, цеплять душу и неприкасаемое чувство достоинства. Если я сделал это лишь нелестной критикой в твою сторону – я обязательно приму это, как упоение удовольствия, что ты, Прайс, немножко огорчилась, – едко говорит Веркоохен, наслаждаясь моей злостью и презрением, что, несомненно, заиграла в моих глазах.
– Тысячи чертей, Веркоохен – они все сидят в тебе! – прошипела я, быстрым шагом обходя его и слыша только его довольный смех, что сдавливал мое горло, завалив его тяжелыми глыбами.
========== Часть 23 ==========
Сполна вымотавшись этой игрой, которая оказалась действительно увлекательной и интересной, я, все же без сил присела на стул, глядя на табличку счета, где показано, что я одна из последних в списке, а именно из команды Нильса, что ведет на сто два очка больше, чем вторая команда. Было бы странно думать о том, что этот день пройдет спокойно. Даже здесь, в кругу его друзей есть маленькие соревнования. Нильс взял меня в команду из-за настойчивости Лиама, который сюда же вошел с Луи.
Веркоохен, было начал спор, опирался на то, что мы точно проиграем с моим неумением и незнанием всех тонкостей игры. Я не могу, сказать, что настолько плоха. Из них троих, я на последнем месте, а вот если посчитать из всех восьмерых, я на пятом. Именно в этот момент мне приходит осознание, что способна научиться всему, правда, нужно время, отучение навыков, практика.
Та девушка, Одри со светлыми волосами, пристально меня рассматривала всю игру. Я отчетливо видела, как она ревнующим взглядом окидывала нас с Нильсом, когда парень помогал мне кинуть шар для своего собственного выигрыша. И почему-то именно Одри Виликирман воспринимала это на свой счет, злобно скрипя зубами и ненавидящими глазами вонзаясь в мои. Я точно могу сказать, что безразлично Веркоохену, этот парень просто ворвался ко мне в жизнь, умудряясь уничтожать все на своем пути, и это было его уникальный план для своего упоение моей беспомощности.
Но, где-то, что-то тягуче заныло в протесте. Конечно, как и любой девушке, мне бы хотелось, чтобы сам Нильс Веркоохен смотрел на меня иначе. Но я точно не стану его подружкой, а тем более Одри Виликирман, похоже, его нынешней любовницы.
Наблюдая, как очки набираются в последний раз за броском Веркоохена, я весело улыбаюсь его командной победы. На экране светится финишная картинка, и счет, который превышает счет противников мало ли не больше в сотню очков. Нильс как обычно, самодовольно и с искрящимся взглядом поворачивается в сторону Одри, Гарри, Зейна и Найла, что качают головой на то, как Веркоохен вновь возвысил себя к самому Божественному Олимпу.
– Браво, Веркоохен. Но следующий раз мы тебе надерем задницу, – угрожающе прошипел Гарри, расставляя руки на бока. Парень шутил, но конечно же его не впечатлял свой проигрыш. Их борьба на поле боя дорожек в боулинг заставила меня усмехнуться, а то, как вторая команда не принимала свое поражение, пока Веркоохен всем своим существом показывал свою могучесть даже в обычной детской игре – мне стало и вовсе смехотворным этот инцидент.
В Англии такие игры проходят для удовольствия, расслабленности, желая отдохнуть с друзьями. Тут в Нью-Йорке вновь завзятая борьба, возвышение по ступенькам, которые никогда не закончатся, словно в небоскребе, ведут каждого и верно вверх. И самая высокая башня именно у него – Нильса Веркоохена.
– Слышишь смех Розали? Даже она не верит в вашу победу, – неожиданно применяет мой смех в своих целях сам Луи, задорно подмигнув мне. Я утратила смех, но все же не спускала улыбки с моих губ. Нильсу вряд ли понравится даже эта моя вольность – смех, и мне точно не хотелось бы, чтобы парень снял мою улыбку с губ первым делом по прибытию в общежитие. А я уже и не сомневаюсь в его силе.
– Этот «следующий раз» продолжается из игры в игру. Не думаю, что вы сможете спустить штанишки с всемогущего мистера Веркоохена. Ты только посмотри какой у него ремешок! Такой игре он довериться только девчонке, но точно не вам, ребята! – плавно проговорил Лиам, насмехаясь с игроков противоположной команды, но при этом задев самодовольную усмешку Веркоохена, что поразительно быстро разозлился на своего друга.
Я вновь вспыхиваю, начиная хохотать во всю, точно так же делает и вторая команда, оценив шутливость Лиама. Луи так же хватается за живот, но вот сам Веркоохен, единственный из всех, не слишком то и довольный услышанным. Его грозный взгляд стремительно находит мой, и я прикрываю рот ладонью, немного напугана его реакцией, но все еще не в силе сдержать смех. Конечно же он не допустит насмешек в свою сторону, но тем не менее это была шутка его друга, а я лишний раз наслажусь этим днем сполна, точно подозревая о его немедленной смене настроения в стенках нашего общего блока.
Разве общего? Он имел право заходить в мою комнату без проса, оттого и считался полноправным владельцем комнаты, захватывая владения и над его хозяйкой.
– Игра окончена. Собираемся, – недовольно прорычал Нильс, заставив вернуться всех к столику, пока его друзья все равно тихонько хихикали. Я замечаю довольное лицо Гарри, который, похоже, знает, что блондин не в духе, особенно, когда над ним посмеялись все присутствующие в зале. Луи и Лиам перебывают в хорошем настроении, не обращая на такие внезапные выбросы злости Нильса, скорее всего, привыкли к его заносчивости. Как бы и мне привыкнуть к такому заносчивому поведению парня?
Не смотря на все это, Стеффани просидела в стороне практически два с половиной часа хмуро и без улыбки на лице. Мне было жаль девушку, что подвергалась насилию Найла Хорана, и хотелось ей помочь. Но знаю, что ничего в этом случае не поможет, ведь если его друг – Нильс Веркоохен был неприкасаемый даже полицией, то, что сказать о друге, когда он прознает обо мне, как о доносчике. И я знаю ответ – чему служит тяжелое дыхание, холод по коже и явно испуг в глазах. Я была слабачкой, и насилие вроде избиения – боялась не меньше, чем острого ножа у шеи.
Когда я в последний раз посмотрела в ее сторону, Стеффани резво повернула голову ко мне, пребывая решительной и смелой. Она казалось, в этот момент жалела далеко не себя, а даже меня, поглядывая теперь на Веркоохена. Сложно было не заметить, как он руководил мной всю игру, дергая за ниточки, как кукловод ведет свою куклу. Ребята начали бурно обсуждать только что сыгранную партию, а я замечаю явный жест кивка головы от черноволосой в уборную.
Я не колеблясь, сразу же встала с места, и пока рядом не было самого кудрявого, который мог придраться к чему угодно, или же и вовсе запретить отходить куда-либо, я скользнула в сторону уборной. Стефф поплелась за мной, выдержав небольшое расстояние. Ее истощенность можно заметить из далека: ее худоба равна моей, но Стефф выше меня, и ей это не совсем к лицу, видные скулы, красноватые глаза, которые, вероятно из-за постоянных слез, и взгляд серых глаз, что доказывает ее хоть и стойкость, но уже явным переломом в ее сражении, и все благодаря Хорану. Мы – англичанки, и не удивительно, что парни из этого города могут так легко порабощать нас. Но, мало кто знает из них, что я брала корни своей юности тут, в нью-йоркских улицах, и могу противостоять дольше, нежели запуганная англичанка.
Я открываю двери и уже нерешительно поворачиваюсь, ожидая девушку в небольшой комнате. Стефф заходит внутрь, закрывая двери на щеколду, которая может обезопасить наше уединение, если кто-то попытается войти.
Я неуютно и даже с неудобством смотрю на нее, все еще не понимая ее поведения. Девушка опускает глаза в пол, но мельком окидывает меня своим любопытным взглядом.
– Стефф, я не совсем понимаю, что произошло тогда… Я ведь хотела и хочу тебе помочь, но ты отвергаешь мои попытки даже поговорить с тобой. Поверь, у меня не было возможности к тебе прийти, но я желала этого, желала больше всего, – вырывается из меня безутешным потоком. Я волнительно трогаю края своей кофты, держась на расстоянии от Стефф.
Девушка устремляет свои, уже заслезившиеся, глаза в мою сторону, и у меня стает ком в горле. Такое чувство, что я ее сама избила, но уже морально. В моем животе неприятно скручивается узел, а когда девушка подходит ко мне, я прикрываю глаза от напряжения.
– Тебе лучше уехать Роуз. Куда подальше, и не появляться тут больше никогда, – прошептала она еле живым голосом, но улыбнулась через силу, – Найл мне не причинит боль, он осознал, что не должен так поступать со мной. Тебе не о чем беспокоиться. Возвращайся в Англию, Розали, там тебя будет ждать беззаботная жизнь, нежели тут – под прицелом самого Нильса Веркоохена.
Ее голос равен тишине, но я ее прекрасно слышу. Мне становится не по себе, слыша такие слова, которые заставляют сжиматься все нутро. Нильс не поступит со мной так, как поступал с ней Найл.
– Стефф, если бы я могла, я бы уехала, но я не вернусь в Англию. Я не могу, – признаю я то, о чем не хотелось бы даже самой себе. Мои слова пустые, но для моего сознания они как будто признание в понимании моей виновности перед этим юным мужчиной. Если я уеду, то я не отвяжусь от того чувства, что я причина такого черствого человека, как Нильс Веркоохен, особенно, когда буду причиной его ярости и еще большего презрения, если это возможно. И конечно же, осознав свои действия в Англии, я вернусь назад, падая на колени к этому человеку, умоляя о прощении и опущении моих собственных грехов. Я не настолько наивна, чтобы думать о благосклонности Нильса Веркоохена! Он напросто убьет меня, и явно не будет жалеть об этом!
– Ты роешь себе могилу, Роуз. Собственным руками разрываешь впадину. Чего ты добиваешься? Открой глаза – ты скоро станешь его увлечением и игрушкой! – ее голос обрел ноты грубости, но на ее месте, я бы тоже так говорила. Стефф видела больше, она знает больше и чувствует тоже больше, чем я. Только, я знаю для себя, что никогда не поздно обрезать эти нити, что связывали нас с Нильсом.
– Нильс не плохой. Он ведь может быть искренним, мне лишь нужно время, чтобы достучаться до него, – тихо и даже с легкой улыбкой говорю я, зная, чего я хочу на самом деле – помочь ему. Естественно этот парень никогда не признает ни помощи, ни своей слабости! На данный момент Нильс закрыт от внешнего мира, и это убивает не только других, но и его самого. Он губит свою душу, не подозревая в этом своей нещадности.
– Зачем пытаться достучатся, если он не будет слушать? Зачем? Ты погубишь себя. Ты не такая, ты не для него! Очнись, Розали! – отвергает она мои идеи, идя напролом, пытаясь выпроводить меня из города, помочь мне, опираясь уже на свой опыт и боль.
– Это сложно, верно, но нельзя вечно искать короткие пути. Я пойду сложным, решая саму проблему. Не смотря ни на что, я хочу вернуть его к более беззаботной жизни, какой она была и раньше, – качаю я головой. Не хочу оставлять его в мире, в который он попал. Я его там закрыла, привязала, и нещадно оставила, а значит, только я могу и освободить его. То есть показать ему мир уже моими глазами, показать, что люди не настолько ужасны, что я сама не так уродлива душой. Я хочу показать ему мой мир, который создали мне в Англии, я хочу, чтобы он увидел, чего можно добиться и к чему можно стремиться. Следует всего лишь поменять его непоколебимые приоритеты и грубость сменить терпеливостью, найти любовь к этому миру, даже если он жесток. В любом случае, не смотря на кромешную тьму и самого Кромешника, что блюдит за свои заключенным – Нильсом Веркоохеным, всегда появится луч света, решивший помочь ему. Стоило только заставить его откликнуться на эту помощь, захотеть коснуться света, прежде чем он коснется своими грязными руками моей души.
– Он убьет тебя, Роуз, – кричит она, наверное, не веря в мои идеи и стремление к лучшему, – Он дьявол, который погубить всех при промашке. Твоей промашке! Не сходи с ума и не строй свои планы, Прайс! Нильс Веркоохен куда хуже, чем Найл, и поверь мне, он сломает тебя, стоит ему только захотеть!
– Дьявол жил когда-то в Элизиуме – тебе это известно? Даже если, когда мои попытки будут равны нулю, я не сдамся, Стефф. Каждый человек заслуживает на прекрасное, хоть он и дьявол из Тартара, хоть он и сам Иисус. С Нильсом все эти термины отпадают, он застрял в самом себе, запираясь семью замками, – спокойно говорю я. Неожиданно, девушка дрожащими руками обхватывает меня, заключая в объятия.
– Ты думаешь, у тебя все получиться? – тихо спрашивает черноволосая, а я успокаивающе прохожусь по ее спине. Она была взволнована и беспокоилась обо мне.
– Да. Я в этом не сомневаюсь, мне просто нужно немного времени, – решительно говорю я, и отрываю от себя Стефф, вытирая ладонью ее слезы с потекшей тушью.
Девушка старается улыбнуться, но это выходит крайне криво. Я понимаю ее. Стеффани ощутила на себе все прелести безжалостности Найла, который, кстати, и есть Дьяволом в плоти.
– Тебе следует умыться. Пора возвращаться, – твердо информирую я. Не нужно, чтобы нас кинулись искать, ведь тогда Нильс выйдет из себя, а Найл тем более, и учесть то, что он не хочет видеть меня со Стеффани – будет лихо нам обеим.
Девушка быстро приводит себя в порядок. Вытираясь бумажными салфетками, и поспешно выходит из уборной. Нам следует держаться подальше друг от друга, особенно при парнях, которые любят бить девушек, измываясь над их слабостью.
– Роуз?
– Да? – отзываюсь я на ее оклик, и поворачиваюсь к Стефф, что осталась стоять в проеме дверей.
– Когда поймешь, что твоя жизнь превращается с Тартар рядом с ним – беги без оглядки, – тихо проговорила она, и прикрыла двери с другой стоны. Я же, не в силах отвести взгляд от двери, действительно задумалась над ее словами.
Нильс не дьявол. Нет. Тогда бы он не был двуличным, он бы делал так, как надобно ему, делал то, что считается грехом из высших законов. Он не делает этого, нет настоящих причин считать его ужасом, который несет беду. Но Нильс может оказаться посредником дьявола. И именно в эти секунды, я могу смотреть на себя в зеркало и представить себя стоящей темноты и разрушений дьяволицей.
Это я несла разрушения, это я сломила его и это я грешна, но не он. Как по моей мудрости и знанию – Дьяволу нипочем и Библию процитировать ради своей корысти. Кто знает, что проснется во мне через пару месяцев, рядом с самим Веркоохеным? Единственное, что я не хочу – приравняться ему, овладеть его качествами и быть подобной Кромешнику. Нет, это и в край разрушит меня, и я точно уже не выкарабкаюсь с этой темной ямы, как делала ранее. Уже казалось, моя смелая походка у края бездны была последней…
