Текст книги "Ненавижу тебя, Розали Прайс (СИ)"

Автор книги: LilaVon

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 62 страниц)

– Вы имеете право поселить меня в любой блок, в любую комнату! Почему я должна терпеть чудовище в собственном блоке? Я не могу больше! – скинула я с небольшого деревянного столика, что стоял перед диваном, вазу с цветами. Она с грохотом упала на пол, разбившись в дребезги. Охранник решил вмешаться, оказавшись рядом со мной.

– Девочка, ты, что это себе позволяешь?

– Решаю устроить себе спокойную жизнь, сэр, и не вмешивайтесь, пожалуйста! – прошипела я на мужчину, который хмуро глядел на меня. Миссис Робинсон подвелась с места. – Я не буду жить рядом с Нильсом Веркоохеным, я достаточно вытерпела его, и больше у меня нет сил на что-либо! Я хочу комнату, миссис Робинсон, сейчас же! Плевать к кому, хоть к младшим, хоть к старшим, лишь бы не видеть рядом Веркоохена! Хотите доказательств? – громко спрашиваю я, закатывая рукава кофты. – Вот! Он сделал это сам, всего час назад! – показываю сине-зеленые синяки на запястьях.

– Мистер Веркоохен никогда бы не поднял руку на девушку, и тем более на такую юную, как вы. Он хороший человек, а вы так ужасно лжете о нем! У него никогда не было конфликтов, и тем более поступающих жалоб. Прекратите нести эту ересь, у меня все равно нет лишних мест! – в тон мне заговорила миссис Робинсон.

– А синяки, по-вашему, я сама себе поставила от скукоты? Придите в себя! К тому же, вы сами говорили, что если у меня будут проблемы, чтобы я обращалась к вам! Так вот – у меня большие проблемы с этим парнем, и узнай он сейчас, что я вам сейчас говорю – запер бы меня в комнате на несколько дней! А для профилактики – посадил бы диету с трехразовым употреблением воды, чтобы не опочила в углу комнаты за эти пару дней!

– Розали, мне жаль, но я не могу перевести тебя в другую комнату. Я обязательно поговорю с Нильсом, и он тебя больше не будет трогать.

– Нет! Нет, это уже лишнее, как раз таки он меня тронет, и тронет еще как, если вы посмеете сказать, что я была здесь! – понимая, что все без толку, я спасаю уже себя от того, чтобы не подставить себя окончательно под горячую руку Веркоохена. – Хорошо. Давайте так, – заговорила я, успокоившись. – Если появится лишнее место – вы меня туда переселите, ладно? С Веркоохеным разговаривать не стоит, я сама все улажу. Выдадите меня – я разрушу вам половину общежития! – бросив последнюю угрозу, не сдерживая себя от злорадности, когда напуганные глаза женщины изучают меня, я усмехаюсь, поглядев под ноги на осколки вазы. – Приятного чаепития, миссис Робинсон!

Я разворачиваюсь и ухожу, находясь в прострации и подавленно шагая по коридору. Надо же, от него и впрямь невозможно избавиться, этот Веркоохен неприкасаемый во всем! Черт!

– Вот же осел, – гневно проговариваю я про себя, понимая, что моя ситуация не терпит благоприятного выхода или же собственного побега. Тяжело выдыхая, я заворачиваю на лестничную площадку, как внезапно к моему рту прислоняется чья-то массивная руки, пугая и ошеломляя меня этим действием.

Спиной чувствую чью-то массивную грудь, а этот парень начинает меня тащить по ступенькам, когда я пытаюсь закричать, отбиться и вывернуться с таких сильных рук. Мою талию крепко сжимает его рука, явно не довольствуясь нежностью, а, даже намеренно сдавливая меня в хватке до потерли воздуха и боли в животе.

Он, прикладывая всю свою силу, тянет меня на второй этаж, точно начав свой пусть к моему блоку. Я вновь забилась в истерике, не понимая, что происходит и напугана происходящем. Сердце колотило с бешеной скоростью, но этот человек продолжал свой пусть, часто отрывая мои ноги от пола, доставляя мне боль, когда удерживал за скулы, не давая его укусить; и за талию, не давая вывернуться, что предоставляло только боль.

Открывая двери рукой, которой он удерживал мое тело, он скоро открывает блок, заталкивая меня туда, а позже, открывая рот, схватив за волосы, точно не собираясь выпускать из поля своего зрения.

– Закрой свой рот, строптивая сука, – зарычал необузданный голос парня, когда я заголосила в крике о боли, что доставляли мне руки этого человека. – Думаешь, я спущу тебе с рук твою любовь действовать всем наперекор? – зашипел он, грубо таская меня за волосы. И, если, я не узнавала его голос впервые реплики, то сейчас я поняла, кто стоял сзади меня – Найл Хоран.

Он открывает двери в мою комнату, вновь втащив меня туда, и толкает на пол, позаботившись о том, чтобы я больно ударилась, и была напугана его заявлением. Переворачиваясь на спину, надо мной загорается свет, осветив всю комнату. Я давала попятную, испугавшись этого парня не на шутку. Он был в ярости, наступая на меня. Я все еще не понимала, что происходит.

– Что? Наша девочка-англичанка испугалась? Думаю, Веркоохен тебе еще ни разу не преподавал урока! А знаешь почему? Потому что слишком изнеженный к своей англичанке! – он со скоростью оказывается рядом со мной и носок его обуви бьет меня прямо в живот, от чего в глазах помутнело, а я, почти задыхаясь, перевернулась на другую сторону, скорчившись от боли, поджав колени.

– Какой ж ты ублюдок, Хоран, – прошипела я, обхватывая живот руками. Боль была адской, отчего начало тошнить, а дышать все еще в двойне складно. Его рука дернулась к моему лицу, отчего я зажмурилась, а парень с дикостью расхохотался, но грубо взял меня за затылок, заставив глядеть ему в глаза, что полны злости и ярости.

– Знаешь, я почти уверен, что будь Веркоохен тут, он бы кинулся защищать тебя, правда ли, отважный лидер нашей элитной молодой компании? – усмехнулся Найл Хоран. – Но его тут нет, и я наконец-то оказался наедине с тобой! – зловещая улыбка проскочила по его тонким губам. – И стоит мне припомнить последний наш разговор – в боулинге, я загораюсь настоящим возбуждением заставить тебя вываляться в своей крови! – не успеваю отследить, как его рука поднимается над его головой, и уже сильный кулак ударяется о мою щеку, заставляя меня закричать и вновь отвернуться, полностью слечь на пол.

Рука касается моей горячей щеки, что онемела от такого удара, начиная щипать и воспламеняться.

– Но, думаю, мне не стоит увлекаться такой сладкой местью, верно, крошка-Роуз? – спрашивает он, но, точно не ожидая меня услышать. – Я приучу тебя говорить со мной в уважительном тоне, а Веркоохену расскажем, что ты устроила в низу на глазах у миссис Робинсон. Поверь, он оценит юмор его напористой англичанки! – насмехался он надо мной, пока я, сворачиваясь калачиком, старалась обезопасить свой живот от новых зверских ударов этого сумасшедшего Хорана.

Я молчу, не желая провоцировать парня на новые угрозы или же избиения, проронив лишь отчаянный и жалостливый всхлип.

– И где же твое гостеприимство, Прайс? Я желаю выпить чего-нибудь горячего! – приказным тоном, не переставая насмехаться надо мной, произносит напыщенный парень, этот чертов Найл. – Дважды, так вежливо, Прайс, я не повторяю! – схватив меня за локоть, он сурово дергает меня, заставляя подняться на ватные дрожащие ноги. Рукой, я придерживаю свой живот, чувствуя, как внутри, словно что-то разрывается и кровоточит. – Живо!

***

Найл продолжал охотно надо мной насмехаться, иногда, заставляя отвечать на его ехидные и мерзкие фразы, что он присваивал мне. Чайник вскипел уже третий раз за час, начав шумно свистеть и заставляя меня с трудом подниматься с места, вновь придерживаясь за живот, боясь даже выпрямиться, чтобы не почувствовать эту адскую боль.

Хоран заставил выложить посуду с конфетами и печеньем ему в угощение, наливая третью чашку кофе, разбавляя молоком и добавляя сахар. Делаю это быстро, точно не решая его провоцировать. Но мои мысли в большем случае размышление занимал разъяренный Веркоохен.

Подавая чашку горячего напитка, я только-только хотела сесть на место, как раздался задиристый голос парня:

– Печенье закончилось, не хочешь добавить? Я очень люблю сладкое, – облизывая свои губы, выговаривает парень, заставляя меня сглотнуть от напряжения. Вновь с тяжестью и болью в животе встав с места, я подхожу к тумбе, открывая ее и разглядывая пустую упаковку печенья, то самое, что подарил мне Луи, и благополучно погрузилось в желудок этого садиста.

– У месть есть кексы. Печенье закончилось, – тихо говорю я, одолевая ком в горле. Право! Я была вежливой и учтивой с Найлом Хораном.

– А жаль, оно было вкусное. Давай свои кексы, – пожимает плечами парень, а я, распаковывая упаковку кексов, что посоветовал мне сам Веркоохен в супермаркете, подаю ему на стол. – Накормишь меня своими ручками? Давай, Роуз, я знаю, что ты сможешь сделать мне приятно, – заворковал парень не своим голосом, а после расхохотался, когда увидел мое удивление и недоумение.

Наперекор себе, я аккуратно вынимаю из формочки кекс, удерживая его пальцами и бережно поднося сладость к губам парня. В этот момент, меня, казалось, оглушило собственное сердце, что билось в ушах, как и шок, заставляющий широко открытыми глазами меня наблюдать на действиями светловолосого демона. Его губы открываются, и он впивается в кекс, откусывая добрую часть большой сладости, не отрывая своего взгляда от моих широко раскрытых глаз. Медленно пережевывая лакомство, его взгляд начал медленно пускаться с моих глаз на щеку, где был точно хороший синяк, и, несомненно, треснула кожа, позже на губы и шею, доходя до ключиц, что частично открыты под свитером.

– Вкусно ли тебе есть с рук ненавистной англичанки? – слова необдуманные и насмешливые, отчего Хоран тут же поперхнулся, вновь вернув взгляд на мои глаза. Сейчас я с удовольствием наблюдала, как его мучил кашель, и он едва успел выпить горячий напиток, смягчая тесто в своем горле и рту. Напиток был еще слишком горячим, и тому, он, краснея, вновь выходил из себя.

Проглотив ему уже точно ненавистный кекс, он один махом сбивает остатки с моей руки, отправив его в дальний уголок кухни. Сам же парень слишком резко поднимается со стула.

– Прости! Прости! Прости! – вскрикиваю я, отскакивая к столешнице. Злорадству должен был быть придел, и он был сейчас, когда я выставляла руки перед собой.

– Дрянная девчонка! Приткни уже свой грязный язык! – зарычал Найл, струшивая со своей рубахи остатки крошек.

– Розали? – слышу я не так далеко в коридоре голос внезапно вернувшегося Нильса Веркоохена, отчего сразу же отворачиваюсь к столешнице, поправляя волосы, опуская их на щеки.

– Мы уже тебя заждались, Нильс! – весело говорит Найл, а я краем глаза вижу силуэт парня на входе в кухню. – Ну же, Прайс, сделай замерзшему Нильсу кофе, как он любит! – вновь приказывает парень, а я послушно выполняю, доставая чашку с верхней полки, поежившись от боли в животе, часто задышав и схватив чашку, после хватаюсь за живот. Закусывая губы, я не издаю ни звука, вытерпев острую боль.

– Да, Роуз, пожалуйста, на улице и впрямь очень холодно, – парень был вежлив, и я чувствовала его взгляд, так же, как и жуткое напряжение. – А, что, собственно, тут происходит? И почему ты в моем блоке, Найл? – расстегивает куртку парень и присаживается за стол.

– Обучаю нравную англичанку дрессировке. Смотри, как быстро учится. Мне уже очень завидно, что такой складный экземпляр попался в твои жадные руки, Веркоохен! – сладко поет ему Хоран, а я, поколотив крепкий кофе, как любит сам Нильс, с опущенной головой поворачиваюсь и ставлю перед ним чашку, больше оборачиваясь на ядовитую усмешку Найла, нежели на самого прибывшего соседа.

– Постой, – внезапно коснулся моей талии Нильс. – Что происходит, Рози? – настойчиво требует Нильс.

– Все хорошо, – вздрогнувшим голосом выговариваю я, отводя взгляд дальше от Нильса, как и отворачиваясь. Чувствую, как он сжимает свои пальцы мне на талии, совсем близко у живота, – Пусти, пожалуйста, мне больно.

Его рука соскальзывает с моего тела, а я направляюсь к брошенному на пол откушенному кексу, желая прибрать его.

– Что ты с ней сделал? – слышу сердитый возглас Нильса, на что сама вздрагиваю, а Найл смеется в голос.

– Парочка поучительных уроков, и она ручная англичанка. Правда здорово?

Я слышу, как падает стул, и как Веркоохен быстрым движением поворачивает меня к себе, с некой несдержанностью, разглядывая мое лицо и точно запуганные светло-карие глаза. Он, недолго думая, заправляет волосы за ухо, две стороны одновременно, сразу же завидев насильственный синяк. Веркоохен в ответ свирепо задышал.

– У тебя что-то еще болит, Роуз? Ты можешь сказать мне, – он аккуратно касается обеими руками моего лица, а его голос удивительно взволнован и обеспокоен. Поглядывая на ядовитую усмешку Хорана, я лишь качаю головой, решая не создавать новый скандал, где все равно я окажусь виновницей и провокаторшей.

– Ничего не болит, – тихо выговариваю я, а его глаза с ошеломленно скоростью исследуют каждую частичку тела, что открыта его глазам. Рука сама накрывает мой живот, больше от рефлекса защиты, чем от боли. Веркоохен не обращает на это движение рук внимание.

– Лжет, – вмешался Хоран, а я, удивленно вновь посмотрела не него, как и сам Веркоохен, что развернулся к наглецу. – Нагло лжет! У нее болит живот, – равнодушно заговорил парень, а взгляд небесных глаз тут же опустился на мою руку, уже с большим вниманием разглядывая мой живот, что скрыт под кофтой.

– Да кто тебе дал право издеваться над беззащитной девчонкой?! – взвыл Веркоохен, ставая ко мне спиной и помещая все свое внимание на парня. – Тебе мало своих шавок? Я предупреждал вас всех, черт возьми, Найл! Какого черта ты суешь свой нос туда, куда я тебе запретил?! – Веркоохен был в настоящей ярости, размахивая руками, ощущая сильные эмоции.

Веркоохен, к моему удивлению, стал защищать меня, но я знала, что это продлиться не долго, когда Хоран расскажет ему вещь, из-за которой и сам Нильс будет бороться сам с собой, чтобы не распять меня на стене все той же кухни.

– Твоя необузданная соседка явилась к миссис Робинсон, устроив настоящий скандал, что хочет другую комнату и что ее сосед – чудовище, – издевается над ней! Так почему бы не осуществить ее слова в реальности, если она ни черта не ценит в твоем великодушии?! Пусть англичанка знает свое место! – не отступая, заговорил Найл, повысив голос и встав со стула. Веркоохен шокировано, в этот раз меняет направление своих глаз, обернулся в мою сторону, точно не ожидая, что его уход на пару часов, я использую с целью избавиться от него навсегда.

– Я не хотела, – совсем тихо и жалостливо заговорила я. Черт, да, хотела, но какая разница, если меня не переселят? Это глупо, злиться на то, что все равно не произошло, и, конечно же, то, как Найл преподнес эту правду на блюдечке, Веркоохен злился уже на меня. – Прости, – произношу я в тишине, и когда понимаю, что все молча, смотрят на меня и переглядываются между собой, ничего не предпринимая, я решаю отступить – уйти к себе в комнату.

Веркоохен не дает, выставив руку, не отталкивая и не хватая, просто задерживая на месте, заставив меня ужаснуться, не зная, как он поступит сейчас.

– Я бы разобрался сам, Найл. А ты нарушил собственное обещание, как и свое слово, данное мне! – заявил Нильс, давая надежду на то, что этот сорванец получит по заслугам!

– Лучше поблагодари, что я научил ее воспринимать нас в серьез, когда твоя рука даже не смеет подняться в пощечине при ее дерзости! – разозлился Хоран, когда до него дошло, что попри все мои промашки, Веркоохен озлоблен в большей части на него, нежели на меня. – Будь я на твоем месте, Нильс, быстро бы научил ее манерам и дисциплине, в то время, пока ты с ней нянчишься! И предупреждаю впредь – если еще раз она откроет свой рот в невежестве к кому-либо из нас, я лично затащу ее в темный переулок и изобью до полусмерти! – жестоко произносит парень, указывая на меня пальцем, от чего я чувствую, как немеют ноги и от ужаса, затаила дыхание.

Несколько мгновений Веркоохен стоит и смотрит в начале на парня, а за тем на меня, явно судорожно трясущуюся, прокручивая в голове угрозу парня. На лице снова слезы, и им нет счета за этот бешеный день! Нильс вновь переглядывается с парнем, а за тем со мной, пока я нарочно отворачиваюсь к окну, пропуская совсем тихий-тихий всхлип.

– А теперь Найл, послушай меня ты, – яро заговорил парень, ступив к парню и сократив расстояние меж их телами до минимума. – Еще хотя бы раз посмеешь прикоснуться к ней – и ты лично будешь иметь со мной дело, а ты знаешь меня – не пощажу! – цедит он сквозь зубы, а я с осторожностью поглядываю на Веркоохена и Найла. – Еще одно неверное движение, и я скручу твою шею, не менее в темном переулке, Найл! – схватив парня за шиворот рубашки, что даже послышался треск ткани, я увидела в глазах Найла мизерный отблеск волнения за свою жалкую шкуру. – Она – моя головная боль, моя проблема и с ней разбираться я буду сам! Никогда больше не смей прикасаться к тому, что является моим и находится под моим личным контролем! – уже кричал он в лицо Хорану. – Сейчас же проваливай с моего блока, Найл, и не смей попадаться мне на глаза! – грубо оттолкнул он парня за плечи, и Хоран отшатнулся в сторону, сдвигая брови к переносице в непонимании.

– Очнись, Веркоохен! Ты защищаешь англичанку! Ты, черт возьми, серьезно? – не спешил уходить Найл, продолжая провоцировать Веркоохена. Я слышу едва уловимый смешок и хмыканье парня, а за тем, он, к моему ужасу, поворачивается к одной из тумб, схватив с поверхности лежащий кухонный нож.

– А ты проверь, Хоран, – язвительно проговаривает парень, точно пугая блондина таким настроем. Найл, с несколько долгих секунд изучает Нильса своими светлыми глазами, прищуриваясь, не доверяя ему, но сдает попятную, ринувшись прочь из кухни. – Чертов трус! – донеслось от Веркоохена, а после в ответ послужил громкий стук входной двери.

Парень с резкостью разворачивается ко мне, усмехаясь и держа в руках нож, ступив на шаг ко мне, отчего я в ужасе вжалась в столешницу позади, округлив глаза.

– Теперь ты! – зловеще прошептал парень, сохраняя на своих губах плотоядную усмешку.

– Н-Нильс, – растерялась я, содрогаясь и трепеща перед парнем с ножом, что держал его довольно в решительно и готовой к наступлению стойке.

– Садись за стол, будем ужинать!

Подходит он ближе ко мне, но стает у раковины, откладывая нож и начав мыть руки с мылом. С меня выбился пораженный довольно громкий выдох облегчения.

Вот же черт!

========== Часть 27 ==========

Веркоохен, разогрев две полуфабрикатные порции в коробках в микроволновой печи, в ожидании стоит, задумавшись. Постояв без каких либо движений не менее пяти минут, он вытаскивает коробочки, раскрывая их и насыпая в одну из них перца и чесночного порошка, сверху добавляет кетчуп. Поставив одну порцию из нетронутой коробочки передо мной, я с удивлением разглядываю какой-то топчанный картофель, что полностью состоит из приправ и отдает резким запахом; так же там был рис в непонятной красной жиже, напоминающий томатный сок; и кусочки говядины, что мелко изрублены и в чем-то замешены, что отдает не менее острым запахом.

До этого часа мне кушать особо не хотелось, а то, что стоит передо мной – сложно назвать едой, оттого и аппетит пропал мгновенно, но только не у Веркоохена. Он берет вилку, довольно живо и даже с небывалым аппетитом потребляя эту гадость себе в желудок, однозначно впитывая в себя только соль и приправы с кетчупом.

Завтра я приготовлю полноценный завтрак, обед и ужин, лишь не питаться таким образом. Веркоохен замечает то, что я так и не притрагиваюсь к вилке, настороженно разглядывая продукты, что выложены в коробке не известного производителя да и самого происхождения.

– Мне казалось, что ты додумаешься приготовить ужин сама, но, как выяснилось, ты была занята куда более серьезными делами, – спокойно заговорил парень, съев, что меньше – половину содержимого этого полуфабриката, и я с силой удерживала свою мимику, чтобы брезгливо не отвернуться.

– Прости. Мне стоило проверить холодильник, – так же спокойно и тихо говорю я, взяв вилку, и ковырнув ее в рис в пасте, пробую не скривиться, ложу в рот. На вкус еще отвратительней, нежели на вид! Как он может такое есть? – Я могу приготовить сейчас, хочешь? – спрашиваю я Нильса, который, видимо, был дико голоден и ел все, что видел.

– Завтра займешься готовкой, хорошо? А сейчас расскажи мне, что ты делала у миссис Робинсон, – заговорил Нильс вновь, отчего сердце пропускало сильные удары в груди. Кажется, я хотела, чтобы мы говорили за столом на разные темы? Теперь я хочу молчать!

– Просила другую комнату, – опуская глаза на стол, почти шепча, говорю я. Веркоохен, каким бы он, не уходил из блока, пришел он вполне уравновешенным, куда-то дев свою агрессию за считанные часы. Он защитил меня от нападения Найла Хорана, по совместительству его друга, и пригрозил ему расправой. И, похоже, сейчас он тоже волновался за меня, как и за мое самочувствие, часто кидая взгляд на ноющую от боли щеку. – Она мне отказала, сказав, что я прекрасно справлялась и прежде. Я разозлилась, и получился не большой скандал. Похоже, это видел и слышал сам Хоран, отчего использовал эту ситуацию, применив свою руку… и свою ногу.

– Почему ты всегда идешь напролом? Ты знала свой риск, причем я тебе довольно ясно объяснил его еще перед своим уходом, напугав тебя своими словами до тряски. И что я вижу, по возвращению? Тебя с синяками, Найла Хорана, и узнаю об этом инциденте с твоим ярым нравом, что имеет посыл против меня, – задумываясь, говорит Нильс, отложив недоеденную еду в сторону, как и саму вилку. Он продолжал держать контроль, и даже в его глазах не было ни единого намека на ярость. – И после этого всего ты просишь иного к себе отношения, Рози. Я тебя не могу доверить собственному одиночеству на пару часов, как ты делаешь опрометчивые и глупые поступки, что уже говорить о понимании и твоей вольности?

– Я не хотела этого всего, Нильс, – протянула я, поставив локти на стол и опустив голову, поддерживая ее руками. – Но я должна была попытаться это сделать, иначе сомнения мучили бы меня каждый день и ночь, – говорю и чувствую, как ком подобрался к моему горлу.

– А теперь тебя ничего не мучает? Ты выставила меня полным дураком перед моим другом, вынесла его жестокие удары, к чему даже я не прибегал, и очень разочаровала меня! Мне казалось, мы найдем общий язык, Рози! Этого ты желала, поступая так непринужденно, не задумываясь о последствиях?

Сейчас, когда он меня почти отчитывал за содеянное, я чувствовала себя ребенком, которому читали мораль его родители. Надо же, как точно привел пример Нильс! Я чувствовала настоящий стыд, понимая, что, не смотря ни на что, он действовал мне в защиту, огородив меня своей сильной спиной от своего жестокого друга.

– Прости, – выдавливаю я из себя, мучительно поднимая голову, поймав тяжелый взгляд голубых глаз. – Я должна сказать тебе спасибо, ты мне помог… И если бы ты явился позже, Найл точно бы порвал меня на кусочки, – произношу слова и стараюсь удержать слезы, впервые за вечер давая отпор своим эмоциям, хотя мое тело дрожало и кидало в жар.

– Не надо на меня так смотреть, Роуз, думая, что я сжалюсь над тобой, как над дворовым бездомным котенком! – покачал он головой. – Ты должна отбывать наказание в своей комнате, как минимум с неделю! И не стоит меня разжалобить этими… глазами, – выдохнул Веркоохен, а я чувствую, как вот-вот с глаз нагрянут слезы. Я не могу сидеть в четырех стенах! Я уже не могу мучить себя в этих стенах! – Но черт с тобой, этот проступок я прощаю в первый и последний раз, – указал он на меня своим пальцем, пригрозив, хотя на его губах мелькнула задорная усмешка.

– Я обещаю, что такого больше не повторится, – клятвенно произношу я, точно зная, что в другой раз я обдумаю весь свой поступок сто раз и точно оглянусь по сторонам в наличии лишних ушей Найла Хорана! – Я ценю то, что ты сейчас… не обращаешься со мной, как Найл.

– Насколько сильно у тебя болит живот? – его глаза тут же потемнели, а две его ладошки сложились моментально в кулак. Его взгляд требовательно осмотрел меня.

– Шесть. С половиной, – усмехнулась я. – По шкале до десяти, – он уже болел не так сильно, как после удара, но сделай я резкое движение – завывал он болью и трепетом. Нильс так же не сдержал своей улыбки, вновь услышав такой предельно точный ответ.

– Скажи мне, если тебе станет плохо. Живот – уязвимое место, тем более для хрупкой девушки, – конечно, он не лез мне под кофту, но он волновался за мое здоровье.

Нильс был сейчас приятным парнем. Куда же он дел свою агрессию, кого запачкал в грязи своей ненависти, и кто страдал сейчас вместо меня? Было жутко любопытно, где он был столько времени, и даже больше двух часов, но сейчас я удерживаю свою любопытность при себе, не желая портить такой первый и ясный разговор, что произошел меж нами впервые со дня встречи… Нет, впервые, за все время знакомства.

– Не хочешь полуфабрикаты, съешь хотя бы кексы с чаем. Ты сегодня совсем ничего не ела, а день был действительно насыщенным и выматывающим. Завтра ты упадешь от утраты силы, Рози. Прислушайся к моим советам хотя бы в ежедневном питании, – он подвигает мне три оставшихся кексов в упаковке, отчего я нервно сглатываю слюну.

Чертов Найл мгновенно всплывает в моей голове, отчего желание есть такую сладость, как кексы так же незамедлительно пропадает.

– Конечно, но я лучше поем завтра. Я себя плохо чувствую, и думаю, что мне лучше пойти в кровать, – отодвигаю я от себя лакомство, теперь не пробуя посмотреть в его точно осуждающие глаза, над которыми должны были нахмуриться и темные брови. Я знаю, что он не любил отказы.

– Розали, я уже настаиваю на том, что бы ты поела…

– Нет, правда… Возможно, у меня температура. Я практически не лечилась, а последние дни, что были в основном на нервной почве – меня окончательно подкосило, – пожимаю я плечами, пытаясь всеми силами донести причину моего отказа от еды. Да и как можно кушать, когда парой часов назад, нога Найла Хорана действительно ударила меня с силой, как футбольный мяч для игры.

Веркоохен привстает, наклоняясь в мою сторону. Я напугано вздрагиваю, когда чувствую, что он приближается к моему лицу, не ожидая такого его приближения. Его мягкие и пухлые губы на несколько секунд соприкасаются с моим лбом, и я готова поклясться, что меня ударило бешеным разрядом тока, а после так же быстро окатило приятной волной содрогания. Шокирована его действием, я недоверчиво смотрю на парня, и тот задумчиво осматривает меня, затем выдыхает.

– Так оно и есть – заболела. Ты почти горишь! – хмурит он свои брови, озадаченно смотря на меня, растерявшись перед таким выводом. Только подумать, что сам Веркоохен может растеряться, каждый выкрикнет – чипуха! А оно так и было истинной правдой!

– Это не больше, чем озноб. Мне достаточно пару таблеток и чашки горячего чая с лимоном, – качаю я головой, не в силах представить, о чем он сейчас может думать и что творится в его голове. – Я еще не делала домашнее задание. Я могу пойти к себе в комнату, Нильс? – спрашиваю я, когда не слышу от парня ни слова, ни уже не наблюдаю сосредоточенного взгляда.

– Ты завтра не пойдешь на занятия, Розали, поэтому не стоит себе переутомлять. Утром я позвоню мистеру Бейли и скажу о твоей болезни, думаю, завтра посетим доктора. Ты уже нуждаешься в специалисте, – твердо провозгласил он таким тоном, что точно не состоит предметом оспаривания, только осведомил меня в дальнейших планах этот в край чувственный к моему здоровью парень. Лучше бы его так волновала моя душа и свобода, нежели температура парой дней! И как же это было невозможно!

– Что? – единственное, что я сказала потрясенным голосом.

– Сходим завтра к доктору. Ты должна быть здорова, и тебе нужны силы, – размышляет он вслух, давая мне возможность узнать, что будет завтра и последующие дни. Но я не так больна, чтобы брать отгул. Я практически здорова, мне просто нужен отдых. Отдых от всего и всех, особенно от него. Если я не произношу это вслух, то для себя точно знаю, что это лишь последствие стресса, что я получила благодаря Веркоохену.

– Со мной все в порядке, – пытаюсь убедить его в своем здоровье, но Веркоохен продолжает меня видеть беспомощной больной, что поражена настоящей смертельной лихорадкой!

Еще днем этот же парень сказал мне, что я все драматизирую!

– Возвращайся в комнату и ложись спать, а завтра утром разберемся, что с тобой делать, – он как и его голос настолько тихий и мирный, что кажется, это не тот человек, который кричал на меня с парой часов назад, признаваясь о том, что мог причинить мне боль, не вздрогнув. Чушь!

Встаю из-за стола, смерив парня терпеливым взглядом. Ненавижу его двуличность, и то, как он меняется, решая быть добрым и заботливым, а затем начинает ужасать своей второй натурой – чудовищем! Разворачиваюсь, и готова уйти, но мою руку обхватывает крепкая, но мягкая и допустимая хватка Нильса.

– Когда ты находишься под постоянным контролем и подчинением – я забочусь о тебе, и веду себя допустимо твоим моральным критериям. Подумай на досуге, что для тебя лучше – познавать страхи или заботу, подчинившись моим словам и наказам, что можно счесть на пальцах. Это не так уж и страшно, а я не всегда буду представлять из себя твоего клыкастого соседа, – уголки его губ дернулись вверх, но Нильс сдержал улыбку, глядя мне в глаза, пристально рассматривая, ожидая ответа.

– Подумаю на досуге, сейчас мою голову переполняет этот сумасшедший день, – отворачиваюсь я от парня, осознавая, что внутри меня все сжимается от его острых слов. Он не принуждает подчиняться, он морально принуждает это сделать под моим страхом его второй дикой натуры, что сидит в нем до поры, до времени!

– Розали… – вновь окликает он меня, отпустив руку.

– Не нужно, Нильс. Дай мне время прийти в себя. Хотя бы до завтра… – опережаю я его, не в силах больше что-либо говорить или делать. Мне нужна кровать и крепкий сон.

Нильс слабо кивает в ответ и отступает, давая возможность уйти. Я, не оборачиваясь, исчезаю в своей комнате, укладываясь обратно в кровать. Я до ужаса жажду узнать, о чем он думает на самом деле в такие моменты просвещенности в его голове. Я готова отдать все, чтобы узнать о том, какие у него на меня планы и как он реагирует на меня. А еще меня мучает его уход, когда после возвращение он сохранял полное самообладание. Будто он выбежал во двор и уничтожил весь мир, а после вернулся в блок, отыскав свое спокойствие.

Разом мне стал интересен сам Нильс Веркоохен. В особенности заботливый парень, хоть и делал он это через силу, и даже намеренно, чтобы заковать меня в свои невидимые цепи и позже манипулировать мной.

Лгать я не умею, особенно себе. Такой Нильс вызывал волнение, интерес и… очарование. Он был мил, несмотря на то, что длилось это от силы десять минут. Я насытилась мгновеньем вдосталь!