Текст книги "Ненавижу тебя, Розали Прайс (СИ)"

Автор книги: LilaVon

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 62 страниц)

Я чувствую, что меня поднимают, и несдержанно кричу. Мои ноги шатаются, а вскоре я соприкасаюсь с чем-то довольно мягким и упругим.

– Вы об этом пожалеете. Клянусь, – голосисто осведомила я парней в том, что они получат по заслугам.

– Идите, я дальше сам, – говорит Финн, а я прислушиваюсь. Парни о чем-то перешептываются, а я не могу разобрать, видя перед собой только темноту. Двери открываются, а я с надеждой извиваюсь в кровати, пытаясь приподняться, но боль не дает мне это сделать. – Теперь мы одни, Розали, – тихий шепот ударяет по ушам, а я чувствую холодные руки на бедрах.

– Ты не имеешь права! Пусти меня, немедленно! – все еще не теряю приказной тон, но вскрикиваю от нового удара в живот. Сгибаясь, и переворачиваясь в другую сторону, я скулю от неведенья и в желании прикончить этого парня.

– Скажи мне, что ты ничтожество, давай, Роуз, – говорит он строгим голосом, а я вглядываюсь в темную ткань, которая не позволяет мне увидеть лицо поддонка. – Ты должна считать себя ничтожеством.

– Пошел ты, Финн Лонгман, – с тяжестью говорю я, а его руки возвращают меня в прежнее положение.

– Я предполагал, что ты куда умнее, Прайс, – смеется он дьявольским смехом, и я ощущаю на шее стальную хватку. – Я могу продержать тебя всю ночь. Решай Розали, – говорит он, а я подгибаю ноги, пытаясь хоть как-то избавиться от боли.

– Ты будешь гнить за решеткой, как твой папаша, – с горечью выплевываю я, а за тем получаю пору новых и сильных ударов по бокам.

– Ты сделала свой выбор, чертова сука, – прогремел он, а я заливаюсь криком, как только ощущаю, как его руки лезут под

подол моего платья. – Я научу тебя уважать меня, ты будешь лизать мои ботинки до блеска, если я того пожелаю. Ты никто, Розали Прайс, и останешься никем! – бьет он меня по ногам, которые я плотно сжимаю, поджимая к себе.

– Финн! – кричу я, когда он раздвигает мои ноги. Руки врезаются до боли в веревку, из-за того, я хочу высвободить их. Каждое движение дается болезненно и неким шоком, который постепенно убивает меня. Темнота вокруг придет большего эффекта страха, ужаса и тоскливого конца.

– Я покажу тебе, как следует со мной говорить, дрянь! – я слышу, как ткань пышного подола рвется от его рук, а я еще сильнее начинаю кричать и молить о помощи и освобождении. Его руки не раз касаются моего тела, оставляя удары, заставляя бездыханно и бессильно извиваться на кровати. – Какая же ты поганка, Прайс, – восклицает он, когда я преданно себе отталкиваю его и пытаюсь удрать от него.

Его смех заглушает меня, и я реву взахлеб, когда он меня хватает за ноги, пододвинув к себе. Я охватываю его бока, понимая, что я оказалась совсем незащищена от него и он между моих ног, чего так не хотелось мне.

Его рука забирается, скорее всего, под порванное и разодранное платье, а я взмолилась, чтобы он перестал.

– Поздно, – только и проговорил он, склонившись надо мной. Его дыхание ударило в шею, а руки впились в бедра, удерживая меня на месте. – Как же хочется тебя изуродовать до смерти, Розали. Твое всегда приятное личико испоганить, а твое тельце осквернить и оставить массу шрамов, – тихо проговаривает Финн мне на ухо, и я чувствую лезвие у своей щеки.

Я не знала в жизнь большего страха, чем тогда, когда он находился рядом со мной. Когда его руки доставляли моему телу боль, а нож с его холодным лезвием касался моей щеки. Тихий и дьявольский шепотом над ухом, что рассказывал о ужасных злодеяниях. Кажется, я не дышала от боязни, сердце колотило до боли в груди, а пульс ускорился в трижды, заставляя меня чувствовать то жар, то холод.

Под его тихий смех, он спускает нож по шее, ключицам, декольте и платью вниз. Замерев, я не знаю, что мне делать: кричать, вырываться, оскорблять и понести еще не один удар. Я совершенно в безвыходной ситуации, лежа под ним в плене хватки и лезвия. Темнота не дает нечего увидеть, и я не знаю, что будет в следующую секунду, но все еще шепчу, чтобы перестал, прекратил, оставил меня в покое. Финн не слушает, и я чувствую, как его пальцы оказываются в самом сокровенном месте.

– Тебе нравится, Роуз? Скажи, что тебе нравится, – приказывает он, а я отвращено отрицательно качаю головой. – Неверный ответ, – фыркнул он, отпрянув от меня. От неожиданности нового удара по лицу – вздрагиваю. Я могу ощутить кровь, которая стекает по моей губе. У меня больше нет сил, я не чувствую свое тело, я должна сказать то, что он хочет.

– Мне не нравится, – тихо говорю я, но достаточно смело и понятно для парня, который, должен был озвереть, но я не визжу его лица.

Удары начинают происходить быстро, резко и слишком мучительно. Вот-вот и мне кажется, что я потеряю свое сознанье, провалюсь в настоящую темноту, и сейчас я желаю этого больше всего. Но у меня нечего не выходит, он останавливается, а я давлюсь кашлем, уже бездыханно не шевелясь.

– Скажи мне это, Рози, я жду, – коверкает он мое имя, а я, ненавидя весь мир, качаю головой, показав, что я против всех.

– Это не я… это ты ничтожество, Финн… – еле-еле говорю я, потратив все свои силы на то, чтобы оскорбить парyя и остаться несломленной для него, но уже сломленной для себя, навсегда.

Молчит, и я молю Господа, чтобы он оставил меня. Но Господа нет, и он не видит, что со мной творит этот человек. Возможно, я заслужила, но теперь я не хочу жить, когда надо мной так надругался Финн.

Его цепкие руки разрывают платье, начиная с декольте, а я уже не шевелюсь, то и дело, заглатывая воздух боли, когда мое тело врезается в ткань, что тянет Финн. Холод окутывает меня всю, и я больше не чувствую на себе бархатной и приятной ткани.

– Как на счет того, чтобы я изрезал тебя? Думаю, тебе мало того, что твои ребра переломлены, – шипит он на меня, как гадюка, которая желает выпрыснуть свой яд.

Я остаюсь немой, уже готовясь почувствовать, как его нож будет разрезать кожу, и горячая кровь будет выливаться с ран. Слабость в теле не покидает меня, но заставляет быть в сознании.

– Хотя, знаешь, для тебя это будет слишком щадящим, – смеется он, просунув свою руку мне под спину и срыву подняв. Я сталкиваюсь лбом с его телом, не в силах держать ее ровно. Я топну в стоне боли и отчаяния, которое поглотило меня. Парень встряхивает меня, а я откидываюсь назад, находясь на весу в его руках. Его черствые губы впиваются мне в шею, оставляя мерзкие и противные следы после себя.

Мой крик заполоняет комнату доверху, когда он слишком плотно прижимает мое тело к себе, а его руки обхватывают поврежденные бока. Снова слезы и рев, который я не могу остановить.

Рывком, я вновь оказываюсь на постели, и открываю рот, набрав больше воздуха.

Боль и только боль находится в теле и в моей голове. Губы дрожат, руки затекли, ноги болят от ударов, как и талия, ребра. Голова кружится, болит острой болью. Щеки пекут, губа кровоточит. Горловые связки обливаются кипятком, когда я пробую кричать. Самый жалкий конец в моей жизни. Хочется просто умереть, забыть все и закрыть глаза. Окунуться в новый мир, перестать чувствовать что-либо. Раствориться, потеряться на веки. Но у меня не выходить покинуть его.

Единственный звук, который помешал рукам Финна, это шуршание в замочной скважине двери, что так отчетливо слышно. Двери открываются довольно скоро, и с грохотом соприкасаются со стенкой. Финн смеется, сжимая мои ребра, а я чувствую, как стремительно проваливаюсь туда, куда так желала ту вечность, пока пробыла здесь.

– Розали? – громкий и пронзительный голос был последним, что я слышала в ту ночь, когда потопала в темноту.

Этот вечер был самим страхом и ужасом. Я помню все до мельчайших подробностей. Я могу ощутить ту боль, с которой не могу нечего сравнить. Я ощущала его руки, власть, издевательство и уничтожение меня. Такого никому не пожелаю, такое не каждый переживет. И я была действительно сломлена, убита морально и физически. Ранена глубоко в душе и в теле. Я была на грани чего-то темного и ужасного, но параллельно со светлым и теплым. Я не знаю, что со мной делали еще в тот вечер, я не знаю, как такое допустили, и как я могла попасться в ту ловушку, но я боялась всего, что движется вокруг меня, что касается моего тела.

От прошлого не избавиться и мне не забыть, какого это было почувствовать себя в миг уничтоженной полностью.

Нильс притягивает меня к себе, а я валюсь на него, жалобно пустив поток слез, который был таким болезненным и поганым, будто я пережила все заново, все с самого начала.

– Моя маленькая Роуз, я никогда, слышишь, никогда не дам тебя в обиду, – шепчет Нильс мне на ухо успокаивающим и нежным голосом, прижимая еще крепче к себе. Я обвиваю свои руки вокруг его тела, доверяя всю себя этому парню, который может быть грубым, но с огромным добрым сердцем. – Тебе нечего бояться, – убеждает он меня, аккуратно опускаясь на постель, и укладывая меня на подушку.

Я прижимаюсь к его теплому телу, которое любезно принимает меня к себе. Его охапка крепких и в тот же момент добрых и нежных рук опекает меня. Я не могу прекратить тихо рыдать у него на груди, зажмуриваясь, и пытаясь вобрать то тепло, которым он окружает меня.

– Тише, Роуз, сейчас все хорошо, ты около меня, – он поправляет мои волосы, а я сжимаю в руках его футболку, не желая отпускать парня. Он мне нужен, нужен больше, чем я себе представляю.

Если он куда-то исчезнет или отставит меня, это будет новый удар в спину, чего я не смогу выдержать. Я привязалась к нему. Я доверяю ему. И я хочу, чтобы он был всегда рядом, со мной, такой же заботливый, мирный и успокаивающий. Он заставляет мое сердце трепетать от его тепла, что так искренно выливается из него.

Он тот, кому я верю вновь. Он первый, кому я могу доверять свою жизнь больше, чем себе.

========== Часть 41 “Lost control” ==========

Pov Nils Verkoohen

Рано утром, я просыпаюсь от громкой музыки, которая раздалась рингтоном с телефона. Тело девушки непроизвольно вздрагивает в моих руках, а я тянусь к тумбочке, чтобы выключить надоедливый гаджет. Глаза распахиваются, как только приходит осознание, что звонит Даниэль.

Я рассержено пыхчу, одолевая в себе злость, чтобы не разбить телефон об пол, дабы он не мог дозвониться ко мне. Донован никогда не использует телефон, чтобы связаться со мной: обычно он присылает мне открытку через своего охранника. И только тогда я звоню ему, чтобы поговорить с ним и договорится о встрече. Зачем он мне звонит?

– Нильс, ответь на звонок, – просит еле-еле слышный и тихий голос девушки, а я оборачиваюсь. Черт, отдал бы все свои деньги, лишь бы видеть ее такой растрепанной, тихой, мирной и приятной, лежащей в моей кровати. Но все мои мысли о ней немедля убегают с моей головы, и я подношу к уху телефон.

– Четверть восьмого, что ты от меня хочешь? – бушующим голосом спрашиваю я, сев на кровати и зарываясь в свои волосы рукой. Однако, он меня сильно раздражает. Теперь, когда так невинно угрожал мне, используя Роузи.

– Веркоохен, ты уже сообразил свой мастерский план, как уничтожить нашего щенка Хоффмана? – спрашивает он приятным голосом, который сопровождает его всегда. Сцепляю губы в тонкую полоску, мельком взглянув на Роуз, и то, как она потирает свои сонные глаза.

– Да, есть один способ, – отвечаю я, вспомнив стратегию девушки, которая, несомненно, сразила меня. Сколько лет я работал у Даниэля, я ни разу не мог так быстро ухватить суть всего дела, а она всего лишь залила кувшином мою чашку, что являлось высоким уровнем маленького гения.

– Это хорошо, Нильс. Хорошо для тебя, ведь Розали останется в безопасности, – хитро манипулирует он мной, а я сжимаю кулак.

– Не смей, Донован, – дико рявкаю я на старика, который намеренно выводит меня из себя.

– Я просто предупреждаю тебя о последствиях. Если ты не удавишь Хоффмана, то он удавит тебя, и это факт, Веркоохен. Хотя нет, подожди, кажется, ты избил его сына на ринге. Определенно он заберет что-то ценнее, например твою пташку. И поверь мне, ее жизнь будет не просто «взаперти золотой клетки», ее жизнь сравняется с адом, – говорит он легко и настолько эгоистично, на что я дергаюсь на кровати от гнева.

– Если он хоть пальцем притронется к моей собственности, я раздавлю его как блоху, это касается и тебя, Даниэль! За мной ходят по стопам, думаешь, я совсем дурак? – шиплю я, не сдерживая своих эмоций и накалившиеся ярости.

На мою спину опускается теплая ладонь, и я вбираю воздух, абы успокоиться. Девушка медленно водит ею вдоль лопатки и плеча, на что я уже прикрываю глаза, понимая, что сейчас никакой опасности нет.

– Я никого не подсылал, – отвергает мои обвинения Донован. Тогда, что за черт?

– Я убью эту тварь, если еще раз увижу за своей спиной, – угрожаю я, поставив всю комнату на уши от громкого возгласа. Этот человек преследовал меня весь вчерашний день, и я не раз замечал машину, которая намеренно ехала позади, даже не побоявшись быть замеченной. Да и сам парень больно настойчив, когда давал понять, что следит именно за мной.

– Дело твое, у меня все ребята на рабочих местах. У меня нет времени на такие шалости, – все еще отговаривается Даниэль, дав понять, что это не его рук дел. Тогда чьих?

– Это Хоффман младший? – спрашиваю я грубым голосом, а Роуз сжимает мое плече.

Вопросительно смотрю на девушку, а та уводит взгляд в сторону, приняв румянец на щеке, очевидно из-за моего внимания. Это несомненно было отвлекающим маневром.

– Не думаю, он еще в больнице, – говорит Донован, – Его отец, должно быть. Предполагаю, он следит не за тобой, Нильс, Хоффман хочет добраться к ней, – его намеки на то, что жизнь Розали оказывается под угрозой, заставляет меня сердиться пуще прежнего.

Роуз все еще смотрит на свои руки, словно там что-то интересное, таким образом избавляясь от моего взгляда. Аккуратно беру ее за подбородок и поднимаю голову, в то время как ресницы так же поднимаются, открывая для меня свои светло-карие глаза с неким отблеском.

Смотрит с интересом и даже загадочностью, скорее думая о чем-то. Заинтересована, любопытная.

– У меня не должно быть хвоста, Даниэль, – проговариваю я, и вижу, этот чертов интерес Прайс, что загорелся с любопытностью.

– Приезжай ко мне через пару часов, поговорим об этом, – он вовсе не спрашивает, ибо знает, что выхода иного у меня совсем не осталось. Нужно покончить с этим и не принуждать Роуз к заключению, но как бы это не хотелось отвергнуть, мне нравится, что она так рядом. Хотя бы потому, что мне не приходится следить за ней в колледже, на переменах, ходить следом, выдумывать и давать повод для бесполезных ссор, она сама приходит ко мне. Сейчас достаточно нескольких слов, и она будет делать то, что я говорю, если же конечно поняла меня, и не будет лазить под ногами, особенно сейчас, в момент, когда я намерен держать ее при себе. Теперь я очень сомневаюсь, что смогу свершить какое-либо наказание, но если это будет касаться ее безопасности – привяжу к батарее.

– Не обещаю, мне нужно время, – говорю я, откидываясь на кровать, потащив за собой шатенку. Ее обескураженный взгляд сопровождается томным выдохом, но девушка безотказно кладет на меня свою голову, когда я прижимаю ее ближе к себе.

– Даже когда ты пешка, умудряешься руководить мной. Не справедливо, Веркоохен, – хмыкает он, очевидно закатив глаза от моего тона и нахальства, что было всегда свойственно мне. Почти всегда. Отключаю телефон, кладя его обратно на тумбочку, и разворачиваясь в сторону Роуз.

– Мне казалось, ты работаешь на него, – нахмурила она свои бровки, перевернувшись на спину и посмотрев на меня. Я опускаю смешок.

– Так и есть, – соглашаюсь я.

– Для чужих, может показаться, что это Даниэль работает на тебя, – усмехнулась она, похоже анализируя мой разговор. Она никогда не прекратить думать о том, что касается ее (Даже если не знает об этом).

– Даниэль любит играть на моих нервах, – прикрываю глаза, когда понимаю, что это чертовски запутано. Я должен был держаться от нее как можно дальше, а сам испытываю сочувственность и чувство, что это я ей обязан, а не она мне. За ее проделки, что свершала девушка, она должна была попасть к Хоффману первым делом, а я при этом и глазом не прогнуть.

А что сейчас? Сейчас, если около нее окажется какая-то дрянь вроде Найджела или охраны какого-то старика, я готов придушить на ровном месте. Я даже представить не могу, на что пойду за-ради ее сохранности, в то время как она даже не догадывается, что охота на нее уже давно открыта.

Это же так мерзко, Веркоохен. Присвоил какую-то бедняжку, заставил прочувствовать всю прелесть жизни, вляпал ее в какое-то дерьмо, и принуждаешь к себе. Но с другой стороны, если бы сильно хотела – собрала бы сумки и убежала без оглядки. Только, правда в том, что я бы не дал этого сделать.

– Ты сегодня уйдешь на весь день? – спрашивает Роуз, укладывая свою щеку мне на грудь. Я по привычке кладу на ее поясницу свою ладонь, а она вздрагивает больше, налегая на меня, отстраняясь от моей руки.

– Прости, я забываю, – прошу прощения только за это дурацкое прикосновенье. А это только ее бедро, тем более через одеяло. Черт, теперь я к ней даже коснуться не могу, особенно после ее слезного и угнетающего мою душу рассказа. Если встречу хоть одного поддонка из той компашки, точно врежу, не раздумывая. – На пару часов, – отвечаю я на изначальный вопрос.

– Нет, все хорошо. Просто ты делаешь это неожиданно, – подвела она голову, объясняя и убеждая, что все в порядке, остановившись на том, как я ее коснулся. Эта тема интересна ей? Да ладно? Как будто я знаю ее первый день!

– Тебе неприятно, Роуз, не нужно меня переубеждать, – нахмурился я, не любя, когда она врет мне. У нее не все в порядке, и знай бы это ее старушка, отправила бы ее к психологу. Постойте-ка, Мерфин и есть психолог, тогда почему не вмешивается? Это же ненормально дрожать от каждого прикосновенья. «Собственно так же, как над ней издевались» – поддерживает мое подсознание.

– Там синяки, мне больно, оттого и…дернулась. Я доверяю тебе, Нильс, – заглядывает она в мои глаза, пристав и хотела бы отодвинуться, но я не даю ей этого сделать, окинув ее обратно на постель и повиснув над ней. Ну уж нет, мы об этом поговорим.

«Я доверю тебе, Нильс» – произносит мой мозг ее голосом, а я злостно рычу на него, чтобы перестал. Почему она мне доверяет? Это абсурд, я ей даже повода не дал! Если не считать, что моя забота уже перерастает в отцовскую, а симпатия в подросткового пацана.

– У тебя проблемы, Розали. Каждое касание дает воспоминание, я не собираюсь это делать намеренно, – качаю я головой. Черт, почему она доверяет мне? Да она должна трястись от всего, что я успел ей наговорить и испортить ее жизнь, частично. Но, кажется, ей это нравится, не так ли?

– Не правда, – улыбнулась она, а я в недоумении. Крепко держу свое тело руками, что находятся по обе стороны от ее головы, я почти сижу на ней, а она, мать твою, улыбается! Улыбается, а раньше бы билась в истерике? Именно! Что с этой девушкой произошло за ночь? Какой дьявол подменил ее? – Я в порядке, и ты мне не вредишь, я знаю это. Дай мне свою руку, – настойчиво просит она, а я насторожен. На кой черт ей моя рука? Вот же чертовка маленькая, точно что-то задумала, а сейчас только утро.

– Почему ты уверена, что я тебе не врежу? – спрашиваю я, зная, что она совсем не права. Знай, она о том, что из-за поцелуя на ринге и посещения дома Донована обернулись катастрофой – не разговаривала бы со мной и заперлась в комнате, это некто не оспорит.

– Ты слишком добр для этого, – ее проклятая и в тот же момент очаровательная улыбка расплывается на лице, а я играю желваками, чувствуя, как они напряжены. Не играй со мной, Розали.

Я сейчас намерено накричу на нее, чтобы так не заговаривалась. Она вообще помнит, с кем говорит? Ее рука сама лезет к моей, отрывая ее от постели. Изучаю ее вопросительным и сердитым взглядом. Да что же она творит? Это новая игра, правила, которых мне не известны? Мне это не нравится. Мне это совсем не нравится!

– Почему ты так напряжен? – задает вопрос Роуз, когда держит мою руку в своей. Это должен был быть мой вопрос, но я понимаю, что на данный момент я и вправду напряжен, а она расслаблена. Должно быть наоборот, правильно? Почему она не пугается? Почему я не вижу в ее глазах страх и напряженность, особенно когда я над ней?

– А почему ты так расслаблена? – не теряю своего вопроса, что меня волнует.

– Разве, у меня есть причины волноваться? – ее улыбка стала еще шире, а глаза стали карамельного цвета, что обычно бывает при ее хорошем настроении. Сомнений нет, она очаровательна, а еще ей идет этот ровный и плавный тон, хоть я им и недоволен.

Ее вторая рука раскрывает одеяло, в котором та была укутана и она приподнимает ткань своей белой майки. С меня вылетает пораженный выдох. Розали не перестанет меня удивлять, никогда. Руку, которую она все еще держит в своей, она аккуратно погружает себе на живот, поодаль от ее синяков. А я стягиваю воздух через распахнутый рот, не в силе закрыть его от шока.

Ощущаю ее прохладную, приятную мягкую кожу под ладонью из-за чего сглатываю, не рассчитывая на такой шаг с ее стороны.

– Я не боюсь тебя, ты мне обещал – я тебе верю, – проговаривает девушка, пока я изучаю ее живот и лежащую на нем свою руку, которую сверху обхватила Роуз своей маленькой ручкой.

Набираю больше воздуха в свои легкие.

– Давай же, проверь меня, Нильс, – шепотом доносятся ее слова, а я облизываю губы от ее соблазнения. Но мне действительно нужно проверить, чтобы потом не было недоразумения, и она не шарахалась от каждого касания к своей коже. Она искусила меня? Вот же дрянь!

Медленно спускаю свою руку к ее боку, пытаясь не зацепить синяки и не сделать это болезненным для нее, почти не касаясь ее тела. Медленно спускаюсь на ее бедра, подвинув за них вниз, ближе к себе, теперь лицом на одном уровне. Она все так же молчит, ровно дышит и кажется, ей это нравится. Но почему я теперь реагирую на это, как мальчишка, который первый раз оказался с девчонкой наедине? Прохожусь рукой ниже, намеренно зацепляя ее снизу, по ягодице, а она остается нема как рыба. Я не могу заставить ее волноваться? Ну, нет уж, дорогая, ты задышишь волнительно, и твое сердечко ускорит ритм, а ты простонешь.

Моя рука поднимается по ее груди, и она уже теряет блеск в глазах, вместо этого появляются расширенные зрачки и она сглатывает. Наклоняюсь к ней, практически соприкасаясь с ее губами, но держусь в миллиметрах. Руку запускаю на шею, слишком медленно и дразнящее для нее, перебирая пальцами. Ее выдох ударяется мне о губы, и я искажаюсь в победной ухмылке.

Теперь нужен завершающее доказательство того, что она неровно дышит, когда я рядом. Оставляю свою руку на постель, двигая теперь другой, по ее правому плечу. Свои ладошки она укладывает мне на футболку, сжимая ее, и уже сбито дыша, пытается предугадать мой следующий шаг, но все не так просто, малышка.

Я укладываю руку под ее спину, и она уже открывает свои розовые губы, не в силе сдерживаться. В эту же секунду я намеренно, срыву поднимаю ее тело, и она бьется об меня своей грудью, испугано выдавив неожиданный и для нее самой стон. То, что мне надобно было, я получил.

– Н-Нильс, – шепчет Рози, обвивая мою шею руками, а я все еще держу ее навесу. – Это было нечестно, – похоже, что она догадалась, но совсем не злиться.

– Ты начала первая, Розали, – проговариваю я, обретая строгость в голосе. – Перестань думать, что ты можешь быть со мной в спокойствии. Мне нравится, когда ты испытываешь эмоции, это вызывает чертовски будоражащие ощущения, – признаю, она одними выдохами и охами может завести меня. Но кто бы не ввелся на нее, когда она такая маленькая малышка, скромная, стеснительная, и, кажется, совсем не тронута. Это маняще, и это совсем другое, чтобы я могу почувствовать с другими девушками.

Одри слишком раскрыта, а мне по душе Роуз, которая попытается бороться с чувством. Уж слишком был эпичный момент, когда она присела около меня, тогда, и просила прощенья, признав, что в клубе ее разъедала ревность. Это было шокирующее и для меня. Когда я смотрел на нее, она лишь сверкала взглядом остро и слишком свободно, не показывая, что вообще может принадлежать мне. Она отвергала и пыталась, но не получилось, тогда я и застал ее в алкоголем на руках. Казалось, что ей это противно, ведь англичанка – интеллигентная, а вышло, что она совсем не может отвернуться от эмоций, что настигают ее. Моя Роуз не должна пить это, она не должна была показывать свое тело, которое принадлежит только мне одному, а с этим платьем она показала все, что можно было! И все из-за той Алексы! Решение, чтобы они не виделись – было самым прекрасным, особенно когда я приказал ей, абы не смела и на шаг подходить к шатенке. Кареглазая не должна быть с ней, она не должна вникать во все это месиво, что вокруг меня.

Пусть носит свои свитера, в которых даже не видно ее идеальную фигуру, хоть этим я довольно огорчен. Меня раздражают эти кофты, платья по колено и то, что у нее даже нет этого тонального крема. Лиам уже и так любопытничает по отношению к девушке, особенно когда увидел следы на ее шее. Просил же, не показывать, а у нее в одно ухо влетело, а во второе вылетело. Должно быть это видели все, и не только Лиам, просто знают, что не их дело. Луи же в свою очередь просит устроить с ней встречу, но я не хочу, чтобы эти двое сближались. Зачем? Она должна быть тут, со мной.

– Может, ты меня уже отпустишь? – спрашивает нежный и тихий голос, а я не сдерживаю улыбку.

– А ты этого хочешь? – решаю совсем немного поиграть с ней, ведь сейчас я уже должен собираться к Даниэлю, который ждет меня. А это довольно приятное чувство, когда он зависит от тебя. А вот то, что при этом может от меня зависит и она – проблемно.

– Ты туго меня держишь, – выдыхает она, а я расслабляю хватку, аккуратно опустив ее на постель. Карие глаза устремляются в мои, и мне остается только догадываться о чем она может думать.

– Я попросил Найла прийти сюда, пока меня не будет, – говорю я, а ее брови сдвигаются к переносице за считанные секунды. Теперь она будет спорить со мной.

– Зачем? – опустила она глаза, ковыряясь в своих пальцах, очевидно мысленно проклиная меня, а в месте и светловолосого парня. И как ей объяснить, что это ради ее безопасности? Мне нужна страховка, если мне уже наступают на пятки, то людям Хоффмана не составит труда пробраться в это здание.

– Не хочу, чтобы ты наделала глупостей. Он просто посидит с тобой, а я поговорю, чтобы не трогал, ладно? – мне нужно обоюдное согласие, ведь тогда она не ослушается. Пройденный этап ее неудачного подчинения.

– Но я не буду нечего делать. Пожалуйста, не нужно звать Найла, – молящим взглядом она резко поднимает свои глаза на меня, а я прикрываю свои. С Найлом она не шелохнется, знаю это точно.

– Роуз, я ведь не спрашиваю, я утверждаю и предупреждаю тебя: придет Найл, – более грубо заявляю я. – Тебе запрещено покидать наш блок без моего ведома. Просто сиди, я приду через несколько часов, – диктую свои условия, не в силах сделать это более мягче, ведь иначе она может подумать, что я стал мягок. Но я исполню свои угрозы, как только она ступит не в ту сторону, обещаю. – Ты меня поняла, Розали? – переспрашиваю я, немного приподнимая ее в спине, из-за чего ты выгибается и обиженно смотрит на меня.

– Поняла, – с горечью отвечает она, недовольна мной.

– Можешь идти, а лучше прими душ и успокойся, – комментирую я, слезая с нее и вставая с кровати. Роуз так же подлезает к краю кровати, и я подаю ей свою руку, за которую она безотказно хватается. – Хоран появиться через двадцать минут, – предупреждаю я, думая, что ему не составит труда спуститься с пятого этажа на второй.

– Найл оценит меня в полотенце, – фыркает она со злости и хочет быстро уйти, но ее рука остается в моей, и я, пользуясь этим, возвращаю ее в свою охапку.

– Что ты сказала? – фальшиво спрашиваю я, заинтересован в том, что она может говорить со мной в таком тоне.

– Ничего, – насторожилась она, сразу почувствовав себя намного ниже, чем когда так нагло произнесла свои слова.

– Тебя ни кто не будет видеть в полотенце, кроме меня, тебе это ясно? – встряхнул я ее. Вот еще, какая же она выдумщица! – И я дождусь твоего выхода, и пока ты соберешься, Роуз. Ты моя не только в плане подчинения, ты моя вся, понимаешь? – я говорю, а ее брови вздымаются то вверх, то хмурятся, а теперь она в сердцах.

– Я не твоя собственность, Веркоохен, – перечит она, скорее всего забыв о единственном правиле.

– Ты моя вся, Розали Прайс. Я управляю тобой, разве ты не видишь этого? – спрашивает я, впиваясь в ее талию, но тут же вспомнив о ее болезненных синяках, ослабляю хватку.

– Ни черта ты не управляешь мной! – толкает она меня в грудь, а я удивленно смотрю на нее. Похоже, наша мисс англичанка проснулась совсем внезапно, а где же она была с пять минут назад?

Терплю ее мелочные удары и удерживаюсь от того, что повалить ее на кровать, а она так близко стоит около нас, что сам дьявол с моего плеча шепчет: «кидай, покажи, кто хозяин»!

– Прекрати. Ведешь себя, как ребенок, – рявкнул я, когда она пытается выкарабкаться, но все тщетно, а сильнее, я держу ее.

– А ты не ребенок? Забрал меня к себе как игрушку, которая валялась в детской песочнице! – кривит она меня, отталкивая свое тело от меня. Может и забрал, но сейчас-то я не хочу, чтобы эту игрушку сломали, она же моя.

– Если ты не успокоишься…

– Не угрожай! Ты мне нечего не сделаешь, я не нарушала никаких правил! – защищается она, уже устало царапает мои оголенные руки. Сержусь, ведь у нее уже явно какой-то приступ! Разве сложно сделать то, что я сказал? Разве, мать твою, сложно посидеть пару часов ничего не натворив!

Я откидываю ее к своему шкафу, и девушка ударяется о него спиной, переводя дыхание, замолкая и переставая делать эти резкие и раздражающие меня движения. Придвигаюсь к ней, укладывая руки на шею и накрывая ее губы, в попытке показать, что она может задыхаться, мучатся и принадлежать мне.

Ее язык еще не реагирует, губы впустили меня из-за неожиданности, а сама девушка оторопела. Но теперь, она под моими руками, под телом, под моей властью. Розали поддается, нежно и почти дрожащими руками касаясь моей головы и волос, сразу же зарываясь в них. Во мне разжигается пламенный огонь и я, не контролируя себя, овладеваю девушкой, которая уже задыхается в моих губах. Вжимаю ее в шкаф, прижимаю к себе, держу крепко. Сила появляется не в нужный момент, ей станет больно, но я не могу остановиться. Сделав секундную паузу, а я вновь сплетаюсь с ней воедино, подняв ее выше, усадив на свои бедра. Ее ноги обхватывают меня и она не боясь, продолжает поддаваться, но значило ли это что-то кроме этой страсти, которая накрыла нас с непредвиденными обстоятельствами, или же кто-то проявлял чувства – я не знал. Действительно не знал и совсем не хотел заморачивать этим голову.