Текст книги "Ненавижу тебя, Розали Прайс (СИ)"

Автор книги: LilaVon

сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 62 страниц)

– Роуз, правую руку ему на плече, левую на торс. Ближе подойди, – командует он, и я реагирую, смотря Нильсу прямо в глаза. – Нильс, обними ее, – его руки обхватывают мою талию и спину, притиснув меня еще ближе. – Не так близко, руки ниже, – указывает Джесси, и Нильс выполняет, касаясь моей поясницы.

Я легко улыбаюсь, поглаживая его правой рукой по плечу, показывая, что все хорошо. Слышится первый щелчок, что указывает на сделанную фотографию.

– Нильс, расслабься. Вы пришли сюда в обнимку, а ваши пальцы были переплетены – это было куда лучше, чем вы встали сейчас, – критикует Джесси.

– Мы просто не привыкли, дай нам время, – прошу я мужчину, и он кивает.

– Нильс? – зову я его, аккуратно взяв его лицо руками. – Эти фотографии я сохраню надолго. Давай покажем, что мы чувствуем сейчас? – спрашиваю я, легко улыбаясь. Нильс кивает и касается своими губами моих. Слышится еще один щелчок.

– Не прекращайте. Розали, снимай с него пиджак, – комментирует Джесси, а я пытаюсь поместить его голос в уме, забывая про парня и подчиняясь больше своим инстинктам, нежели его. Но пиджак сползает, а поцелуй становится еще страстней, пока я лишенная воздуха почти не висну на парне.

– Я хочу тебя, – шепчет Нильс мне на ухо, а я выгибаюсь в спине, когда чувствую, как он касается мочки уха поцелуем, а за тем спускается на шею.

– Великолепно. Роуз, согни ногу в колено. Левую. Нильс, подхвати ее, – поза кажется откровенной и я не успеваю проследить, как мои щеки стают горячими. – Хорошо. Хватит пока. Повернитесь лицом, Нильс зайди сзади, Роуз вперед. Обними ее, а ты сложи руки на своих плечах. Да. Откинь голову ему на плече. Не так грустно. Улыбочка, – Джесси действительно хорош, ведь фотки должны получаться, а я чувствую, как начинаю привыкать, но только не Нильс.

Я надеюсь, на фотографиях не будет его клыков надо мной, и не будет видно, но парень хочет зарычать?

Следующий час мы кружили по студии. Сидели на полу, на друг друге, обнимались, целовались, сидели на стуле, танцевали, смеялись и уже начали получать удовольствие. Джесси говорил не так много, но подсказывает, как правильно встать и как поменять ракурс. Нильс не расслаблялся, но вел себя довольно привычно, часто шепча мне на ухо пошлость, от чего не только багровели мои щеки, но и вяли уши.

– Возьми его за галстук. Отойди и тяни. Нильс подчиняйся ей, – я невольно округлила глаза, но Нильс кивнул, позволяя продолжать. – Роуз, не вижу твоего энтузиазма. Ну? Представь, что ведешь его в постель. Соблазнительней! – говорит он, повышая голос, а я, прикрыв глаза, пытаюсь собраться. Ступаю назад и тяну его на галстук, понимая, что он поддается мне, а я нервно усмехаюсь.

– Сними с него галстук, – говорит он, и я выполняю. – Нильс завяжи ей глаза. Роуз, стой смирно, – я почувствовала тревогу, когда мои глаза покрыл галстук, но я вполне доверяла парню, который его завязывал. – Положи левую руку на бедро, правую на ее шею. Отлично! Наклони голову, – он продолжает командовать, а я слышу щелчки от фотоаппарата. – Поцелуй ее в шею, – почувствовав проворный язык парня на шее, я не произвольно дернулась и покрылась мурашками, приоткрыв рот от сладостного и нежного прикосновения.

Нильс поднимает мою голову выше, и я откидываю ее назад, пока он продолжает целовать меня, а подол платья приподниматься.

– Надеюсь, это не то, что я думаю, – выдыхаю воздух и чувствую, как он оставляет меня. Я снимаю галстук с глаз, не сразу привыкая к свету небольших прожекторов, что светят на нас, жмурюсь.

– Давайте добьем фотосессию, вы уже утомлены, – говорит Джесси, похоже, пролистывая сделанные снимки. – Роуз, сними с него рубашку. Медленно. Нильс, не трогай ее. Просто стой.

Я несколько недоуменно, с опущенными глазами в пол тянусь к горлышку рубашки, начиная расстегивать пуговки. Из-под легкой ткани я вижу смуглую и крепкую грудь, к которой Нильс прижимал меня неоднократно. Если бы остались тут наедине, я бы не удержалась от такого соблазнительного действия.

– Прекрасно, – протягивает фотограф, когда я стаскиваю рубашку с Нильса, оставив его в одних брюках и туфлях. Парень позволяет себе поцеловать меня, а я глажу его пылающую кожу. – Ого, – комментирует Джесси, когда Нильс загреб меня в охапку, повернувшись боком к камере.

И я знала, почему Джесси удивлен, ведь сегодня утром я была поражена не меньше, чем он. Когда я осознаю, что наш фотограф без смущений позволяет себе фотографировать спину парня, я уже не в первый и не в последний краснею, но меня скрывает Нильс своим телом от вспышек фотоаппарата.

– Нильс расстегни молнию, – говорит Джесси, но на эти слова я не обращаю внимание, пока Нильс не касается моей спины и не нащупывает замочек. Он начал тянуть его, но я останавливаю его следующие движения, отпрянув и удивленно переводя взгляд на Джесси.

– Эта съемка больше похожа на… это… это слишком откровенно. Я не буду раздеваться, – сложила я руки на груди, рассеяно повернувшись к Нильсу. Он ведь не снимет с меня платье?

– Розали, пару кадров. Нильс тебя прикроет, – говорит Джесси. – Я отворачиваюсь. Давай.

– Нильс! – вспыхнула я. Он не может раздеть меня в этом месте для обычных фотографий, тем более перед незнакомым мужчиной!

– Мне нужны эти фотографии, – говорит парень, подойдя ближе. – Я хочу не только запомнить тебя, но и видеть каждый день, – продолжает он, обхватив мои берда и потянув на себя, выбив из меня пораженный выдох.

– Я не хочу раздеваться, – качаю я головой, с мольбой уставившись на парня. Теперь понятно, почему он так волновался перед фотосессией.

Однако, он знал, что будет делать.

– Я хочу, – уверено говорит он, пока я нахмуренно, держу его за крепкие руки, а он медленно и испытывающее расстегивает мое платье, как в ночь Рождества. Слышу щелчок и понимаю, что Джесси решил запечатлеть все моменты.

Платье скользит вниз, а я сердито смотрю на Нильса. Я не могу ему отказать, но и это считается слишком личным, чтобы вымещать такие моменты на фотографиях.

– Роуз стань ко мне спиной. Нильс, продолжай, – говорит Джесси, когда я недоверчиво поворачиваюсь спиной к фотографу. Черт, на мне же это чертово кружевное белье! – Туфли сними, – Нильс проходится своими руками с шеи на плечи, а я прикрываю глаза.

– Разве я делаю тебе больно? – тихо спрашивает Нильс над ухом, а я качаю головой. – Я тебя раздел догола и заставил выйти на улицу? – вновь качаю головой, а Нильс походит ближе, протягиваю пальцы за спину. – Или ты мне не доверяешь? – я склоняю голову настолько, чтобы не было видно сумасшествия и того, как я разволновалась.

– Я просто… Нильс, – нервно выдыхаю, когда застежка лифчика расстегивается, а я накрываю перед своими руками, удерживая его на теле. – Ты раздеваешь меня перед камерой, – еле-еле слышно шепчу я, отворачиваясь от Нильса в сторону стены, – Тут Джесси.

– Котенок, – обращается ко мне Нильс, аккуратно потянув за бретельки.

– Ты делаешь это для меня, а не для кого-то другого, – он настаивал.

Я поворачиваюсь назад, посмотрев на фотографа, который держал наготове свою камеру. Нильс выдохнул, но не спешил, я не отпускала руки.

– Уже почти шесть, Роуз. Нам нужно домой. Давай закончим фотосессию? – парень убирает мои руки, потянув за лифчик, освободив мою грудь. Когда я заново хотела прикрыться, Нильс крепко обнял меня, и его грудь закрывала мою.

Это было настолько интимно, что я уже чувствовала, как жар атакует все мое тело.

– Повернитесь боком, – говорит Джесси, и Нильс крутит нас, а я сильнее притягиваю его к себе, закрываясь от вспышки. Светловолосый обвивает своими руками мое тело, скрывая, но так же, открывая для камеры. – Нагнись к ней. Розали выгнись назад, – не рассоединяя наших тел, мы выполняем медленно пожелания фотографа, а губы Нильса касаются моей шеи, не смотря на это, я чувствую, как он открывает меня оголенную для вспышки.

О, Боже!

– Нильс! – вскрикнула я, вцепившись в парня, и спрятавшись за его спиной, когда он встал.

– Готово. Одевайтесь и подойдите в холл. Выберем фотографии для распечатки, – говорит Джесси, оставляя нас одних.

– Это было чертовски ужасно, Нильс! – как только закрывается дверь за фотографом, я разворачиваюсь к Нильсу, и почти взбешенно готова кинуться на него, но вместо этого хватаю свою одежду.

– Тебе понравилась фотосессия, и был единственный кадр с оголенным верхом. Я оплачивал за полную фотосъемку, а не за детское позирование в камеру, – заговорил парень, когда я быстро натягиваю платье поверх своего тела и застегиваю его.

– Даже не смей со мной теперь разговаривать, – пригрозила я ему, повернувшись в его сторону и показывая указательный палец. – Ты должен был предупредить меня! Это абсурдно!

Он был непроницаем, Нильсу все понравилось, не смотря на то, как я разгневана.

– Нет уж, тогда ты бы сразу отказалась, – покачал головой Нильс, натянув пиджак и сворачивая галстук, сунул его себе в карман.

– Ты просто невыносим! – вскинула я руками. – Сам кричишь, чтобы меня не трогали и не смели смотреть в мою сторону, а теперь раздеваешь перед совсем незнакомым мужчиной! – мой тон поднялся, и я не могла сдерживать эмоций.

Он практически выставил меня голую перед фотографом!

– Ничего страшного не случилось. Он мало что мог увидеть, – покачал головой Нильс, подойдя ко мне ближе, но я не двинулась, лишь больше опрокинула голову. – Разве тебе не хочется посмотреть, что получилось? – спрашивает он, а я прикрываю глаза.

– Я не хочу с тобой разговаривать, – отмахнулась я, и намеревалась обойти парня, как он охватил мою талию, не пуская к выходу.

– Котенок, это всего лишь фотография, – говорит парень. И только я хотела буквально взорваться, но чувствую губы Нильса. Как бы мне не хотелось сейчас поддаваться, как бы я не хотела после фотосессии с ним говорить, я сдаюсь с руками к верху. Он целовал меня, притянул за талию и я уже поддаюсь всему, чему он смог захотеть. – Прости, что не предупредил, – сквозь поцелуй говорит он, и намеревался что-то еще, но я не смогла его слушать, я хотела его губы.

– Эй, ребят, Джесси ждет, – прерывает нас вошедший парень, заставляя нас прервать поцелуй. Нильс кивает парню и тот выходит, я поглаживаю грудь парня через костюм.

– Если хоть кто-то увидит эти фотографии, кроме нас, Веркоохен, клянусь, я спрошу все с тебя, – серьезно проговариваю я, не желая злиться, но мне уже становится легче, когда он предупрежденный.

– Конечно, любовь моя, – рассмеялся Нильс, но на мне не дрогнула улыбка. Вместе мы вышли в главный холл, присаживаясь около Джесси с ноутбуком, который уже пролистывал фотографии.

– У нас почти сотня фотографий, – говорит фотограф, почесав затылок.

– Я хочу все на формате альбомного листа. И те, которые я выберу, сделать с глянцем. Это возможно? – тут же интересуется Нильс, а я мои глаза увеличиваются.

– Нильс, это много, тебе не кажется? – вмешиваюсь я.

– В самый раз. Я хочу все, тут не может быть плохих фотографий, – шепчет Нильс, поцеловав меня в лоб.

Девяносто кадров сделал фотограф за пару часов, и светловолосый оказался прав – ни одной плохой. Все фотографии оказалась распечатаны на довольно профессиональной печатной машине и вскоре около меня была стопка листов. Нильс внимательно выбирал фотографии, которые хотел в большем размере с глянцем. И это стали по большей части кадры из последнего получаса.

– Ты же не собираешься брать последнюю фотографию? – с надеждой и мольбой спрашиваю я Нильса, когда он заострил внимание именно на этой фотографии. Щеки вспыхнули пламенем, когда Джесси так же разглядывал меня.

На фотографии его губы под моим подбородком, когда я выгибаюсь и видно мою оголенную грудь. Руки Нильса по-свойски обвивают меня, а на его сильных плечах играют мускулы. Чувственно, красиво, слишком нежно, но нельзя.

– Мы ведь договорились, котенок. Это для меня, – убеждает меня Нильс, заставив меня кивнуть Джесси, который переносит фотографию в другую папку.

Что же, теперь у Нильса есть фотография, где я оголенная с форматом, как картина. И куда он ее повесит? Господи, надеюсь, бабушка не узнает, чем мы тут занимались.

– Очень хорошо, – говорит Нильс, подходя к листам, которые начали печататься, загудев. Джесси складывает остальные снимки в толстую папку, а я увожу взгляд, смущенна тем, что он видел мое тело.

Черт, а ведь Нильс знал, зачем он шел!

– Нужно подождать, пока высохнет. Я вам упакую, – говорит Джесси, уходя в другую комнату. Нильс подходит ко мне и садится с краю, закинув руку за мою спину.

Нильс был молчалив и не проронил ни слова, лишь когда Джесси вышел из другой комнаты с трема папками. Светловолосый поблагодарил его за работу и Джесси пожелал нам всего наилучшего. Он хороший фотограф, ведь во стальном все было замечательно и фотографии вышли очень хорошими, даже профессиональными. Хотя последняя съемка заставила меня понервничать.

Хотя, разве может пройти хоть один день спокойно с Нильсом?

Нет, не помню такого.

Возвращаясь назад, я устало поглядывала в окно такси, пока Нильс не переставал рассматривать наши фотографии. Их было много, очень много, но его это не смущало. Интересно, сколько стоила съемка с фотографом Джесси? А сколько распечатка? Глянец?

Он сумасшедший, это бешеные деньги! Это фотосессия ни как не сравнится с тем, что я ему подарила цепочку с розой, купленную за шоколадного зайца.

Он думает, что я нищенка. Замечательно!

– Милая, о чем задумалась? – интересуется Нильс, не открывая взгляда от фотографий.

– Когда мы вернемся в Нью-Йорк? – спрашиваю я, словно не замечая его вопроса до этого. Если он узнает, сколько я могу воображать у себя в голове, то он бы мне, безусловно, доказал обратное.

– Роуз, мы об этом говорили, – резко отвечает он, окинув меня потемневшими глазами от злости. Нильс тянет время, но проблемы сами собой никогда не решатся.

– Говорили, но это все закончилось не ответом, а…ты помнишь…чем, – заикнулась я, уводя свой взгляд в сторону. Все же с ним мне не дается выговаривать такие слова. И почему вообще придумали такие опошленные слова? Водитель странно покосился на меня, но тут же, увел свой взгляд, замечая Нильса.

– Сегодня ночью есть рейс на Нью-Йорк, – сдержанно выговаривает Нильс, заставив меня повернуться и воодушевленно посмотреть на парня. Мы возвращаемся? Ох, неужели!

– Да, кажется к одиннадцати ночи. Почему ты не сказал раньше? Нужно сразу начинать собирать сумки! – на эмоциях я повышаю тон, и взмахиваю руками, пока не замечаю серьезность Нильса.

– Нет, ты не поняла. Ты остаешься в Англии до девятого числа. Я еду в Нью-Йорк сам, – ровно и плавно выговаривает парень, заставив меня таким заявлением открыть рот.

– Ты вновь за старое? Я что, зря тебе это все рассказывала утром? Нильс, это не правильно…

– Розали, ты останешься тут, и не будешь высовывать свой любопытный нос! Это опасно, в конце концов! Ты мне будешь мешать. Чем ты дальше от меня, тем больше и быстрее я смогу разгрести это дерьмо. И я не прошу тебя, Розали, совсем не прошу. Ты знаешь меня, я могу закрыть тебя дома, – угрожающе говорит Нильс, из-за чего я отстраняюсь.

– Да как ты можешь? – не выдержала я. – Я не хочу оставаться тут! Я хочу быть с тобой, мне будет спокойнее, Нильс. Клянусь, я не буду тебя трогать, но дай мне поехать с тобой, – прошу я, хватив Нильса за руку и почти умоляя вернуться с ним в Нью-Йорк вечерним рейсом.

– Нет. Разговор закончен! – рыкнул Нильс, одним толчком вырвав свою руку и отодвинувшись от меня.

– Но Нильс…– обращаюсь я к нему, потянувшись рукой в его сторону, от чего он дергается и отворачивается вовсе. Растеряно, я возвращаюсь к своему окну, прикрывая глаза, которые начинает щипать от слез.

Отвергая меня, он не сделает лучше никому. Я не буду сидеть, сложа руки. Я не смогу отпустить его. Он будет там рисковать жизнью, прикрывая меня и защищая, пока я буду в Англии с бабушкой чай пить? Моя совесть не сможет сосуществовать с мозгом, а чувство переживания и волнения не дадут мне уснуть. Нет. Я не хочу оставаться сама.

Мне надоело быть самой. Больше не смогу. Он пришел в мою жизнь, и я не смогу прожить без него и дня! Я полечу с ним, любой ценой!

***

К пяти часам, когда все собрались за столом, Нильс впервые заговорил со мной. Попросил доесть, пока этот кусок и в горло не лез! Я все не могла понять, как с ним поговорить. Я не могла его так легко отпустить, но так же, не могла ослушаться его приказам. Замкнутый круг, но мне нужен выход.

– Розали, ты у меня такая красавица! Фотографии получились сногсшибательными! – протараторила бабушка, просматривая с Нильсом альбом фото полученных от Джесси.

– Да, наш фотограф очень талантлив, – поддержала я ее, но мои мысли были забиты иными вопросами.

– Вот, посмотрите, как вот эта вышла, – Нильс указывает пальцем на фотографию.

– О, очень хорошо! – покачала головой бабушка, одев очки и пристальней разглядывая фотографию. – А я могу взять это себе? Уж сильно она мне нравится?

– Миссис Мерфин, этот альбом для вас. У нас с Розали свои экземпляры, – рассмеялся Нильс, бросив на меня мимолетный взгляд, но все же, вновь вернулся. – Роуз, ешь! – прогремел он вновь. – И так худощавая, так скоро и смотреть не на что будет! – нахмурился Нильс, и под его пристальным взглядом я вновь взяла вилку, через силу запихивая себе в рот рисовую крупу.

– По фотографиям не скажешь, – пробурчала я себе под нос, но так тихо, чтобы никто из них двоих не услышал. Нильс недовольно фыркнул, но вернулся к рассматриванию фотографий с бабушкой. Вскоре они вдвоем увлеклись просматриванием фотографий настолько, что даже не заметили, как я оставила их наедине, отправившись в свою комнату.

Нильс еще не собирал свои вещи, но я начала доставать их с верхней полки и грузить в свой чемодан. И хоть я знаю, какая неминуемая ссора нас ждет впереди, я не откажусь от своей настойчивости. Если он меня оставит, это будет удар поддых. Я хочу быть с ним, и я не хочу накручивать себя из-за того, что он не возьмет телефон, потому что пойдем в магазин за продуктами. Мы будем ближе, но не как не на двух

разных континентах.

В мою комнату открываются двери. Он проходится по комнате, ставит что-то на тумбу, а я продолжаю складывать свою одежду. Я пытаюсь не обращать на него внимания, но Нильс подходит ближе, намеренно появляясь перед глазами.

– Я думал, конфликт исчерпан, но сейчас ты собираешь чемодан, – он констатировал факт, что видит своими глазами в эту минуту, но не злился, чего я ожидала. – Пойдем, – он берет меня за руку, прервав мои сборы и заставив встать с пола. Нильс ведет меня к кровати, и сев сам, притягивает меня к себе на колени. Я не хочу слушать, он все равно не переубедит меня.

– Я просто…

– Нет, не нужно. Помолчи. Розали, Нью-Йорк опасен для тебя. Как только я появлюсь там, за мной поплетется хвост из людей Донована и Хоффмана. Меня они не тронут, даже если я кому-то дам себя схватить. Они ничего не смогут сделать, Роуз. Но если они поймают тебя – я не жилец. Ты – мое слабое место. Из-за тебя я стал уязвим. Я люблю тебя, моя девочка, и я не смогу ничего делать с завязанными руками, которые ты мне обеспечишь. Сегодня я вылечу в Нью-Йорк, ты останешься в Англии. Я буду звонить тебе чаще, чем ты сможешь себе представить, но ты никуда не полетишь. Твоя бабушка тебя не отпустит, я с ней уже поговорил. Тебе стоит лишь подождать.

– Ждать чего? Пока однажды возьмет телефон не ты, а кто-то из тех людей? Нильс, пожалуйста, позволь мне поехать с тобой…

– Я тебе не позволяю этого делать, Розали! – жестко и холодно выплюнул он. – Ты все еще слушаешься меня и пожалуйста, выполняй то, что я тебе говорю! Ты глупа и не осознаешь, что может произойти! – говорит Нильс, пока я нервно стираю слезы с щек.

– Я люблю тебя. Я не хочу, чтобы ты боролся с ними сам, – всхлипываю я.

– Я тоже тебя люблю, поэтому не могу так рисковать твоей жизнью. Все, успокойся, не нужно так расстраиваться, – он перебирает мои волосы, но почему-то слезы наоборот увеличиваются, и хочется плакать еще больше, скорее всего от беспомощности. – Ну-ну, Розали, вот, выпей, – поддает он мне апельсинового сока, который я принимаю. Выпиваю половину, но все равно всхлипываю, не желая отпускать Нильса.

– Нильс, я не хочу, чтобы ты бросал меня. Не хочу, мы ведь только начали… быть вместе. Ни хочу никуда тебя отпускать.

– Я не бросаю и никогда не брошу тебя. Пей, – кивает Нильс, указывая на стакан. Я делаю еще пару глотков, но останавливаюсь.

Я мгновенно замираю, нахмурившись, и прислушиваюсь к запаху сока. Это совсем не апельсин, черт возьми!

– Нильс, что ты мне дал? – вопросительно смотрю я на него, но когда я поворачиваю голову слишком резко, то замечаю, как моя светлая комната поплыла перед глазами. – Ты что наделал? – нервно спрашиваю я, вскакивая с него, но еле-еле удерживаясь на ногах, чувствуя, как пол уходит из под ног, а свет стает ярче. Все крутится перед глазами, но я пытаюсь остаться на ногах.

– Тише, успокойся, все хорошо, – встает он, обнимая меня и забирая стакан, поставив его на тумбу. Я неуверенно пошатываюсь, понимая, что мои глаза через неволю закрываются.

– Нильс, ты обещал, что не бросать меня, – говорю я, хватаясь за его футболку, когда мое тело поглощает слабость и усталость. – Нильс, – шепчу я, рассматривая его расплывчатое лицо. – Не уходи, Нильс, – всхлипывая, говорю я.

– Я люблю тебя, Розали. Но ты никуда не поедешь, – слышу я его голос, но вместо света, все поглощает тьма, когда мои веки опускаются, я уже чувствую невесомость. Его руки крепко удерживают меня, пока я уже забываю обо всем, отдаваясь мгновенному сну.

========== Часть 61 “Wake up, kitten” ==========

Приоткрывая глаза, я не сразу могу сосредоточиться. Голову пронзает ужасная боль, а мое тело отказывается подчиняться. Подтягиваясь на кровати, устало, и замучено облокачиваясь об спинку. Прищуриваясь, я гляжу в окно, где все тот же вечер, а в моей комнате горит свет. Чувство какого-то непонятного мне ощущения не оставляет меня. Тру свои сонные глаза, и не могу понять, что произошло.

Почему я сплю в своей одежде?

Откидывая одеяло, я встаю, но сразу пошатнувшись, сажусь обратно. Голова безобразно кружится, а ноги стали ватными и с трудом удерживали меня. Вторая попытка получилась более удачной, и я встаю, подходя к своему настенному зеркалу.

Дорожки от слез сохранились на моих щеках, вокруг размазанная тушь, а глаза красные, словно я не спала несколько суток подряд, кроме того я была бледная, как выпавший снег, а силы еле-еле появлялись в моем теле для следующих шагов. В голове пусто и это до чертиков пугает. Еще раз, посмотрев на зеркало, я хотела пойти в душ, но к моему удивлению, я заметила стакан на тумбочке.

Я никогда не оставляю стаканы на тумбочках.

Недоуменно подходя к нему, я с удивлением беру его в руки, крутя его пальцами. На дне остался еще один глоток апельсинового сока. Я склоняю голову, и мне врезается запах медикаментов. Непонимающе, я вновь рассматриваю стакан, а за тем более внимательней присматриваюсь к своей комнате.

Через мгновенье, стакан скользит с моих рук и падает на пол, громко раскалываясь на кусочки. Я настороженно подхожу к своему шкафу, у которого стоит только моя дорожная сумка, одна. Хватая за ручки шкафа, я его открываю, а за тем замираю.

И в этот момент, кажется, застыла не только я, а весь мир и мое бешенное с ритмом бьющееся сердце.

Тяжело дыша, я смотрю на свободные полки, которые были под одежду Нильса. Открыв второй широкий отдел, я так же не нахожу ни одного костюма, которые были аккуратно повешены. В голове просветами всплывают воспоминания, из-за чего я прикрываю рот, чувствуя, как с меня хочет вырваться крик.

В комнату открываются двери, и появляется бабушка Мерфин, обеспокоенно оглядывая меня.

– Где он? Где Нильс? – спрашиваю я не своим голосом, позволяя истерике охватить меня. Бабушка тяжело выдыхает, подходя ко мне. – Скажи хоть что-нибудь! Когда он уехал? – навзрыд кричу я, не сдерживая своих слез, и когда она обнимает меня, я чувствую, как больно стает внутри. Словно тысячи осколков пронзили мое тело, а раскаленное железо бежит по моим венам. – Бабушка!

– Тише, тише, мое дитя, – слабо выговаривает она, гладя меня по голове. – Он уехал вчера.

Захлебываясь в собственных слезах, я резко отстраняюсь от нее. Хватая со стола свой телефон, гляжу на время и дату, понимая, что проспала почти сутки, от чего становится еще ужасней на душе. Он меня оставил!

Он меня опоил какой-то дрянью!

Лучше бы оттолкнул, нежели оставил меня, валяющуюся на кровати, в слезах и уснувшую от снотворного.

Набирая его номер, я слышу только автоответчик, и пытаюсь удержать себя в руках, чтобы не раскрошить свой телефон на мелкие кусочки. Сейчас во мне больше злости, чем обиды, от чего я вновь подхожу к своему шкафу, но уже сбрасываю в сумку свои вещи.

– Это куда ты собралась, Розали? Нильс мне все рассказал, и я тебе не дам погубить себя! – вырывает она с моих рук одежду, возвращая ее на полку.

– Я не буду сидеть, сложа руки, пока ему угрожает опасность, тем более из-за меня! – повышая тон, я вновь хватаю одежду, но бабушка так и не позволяет упаковать ее в свою сумку.

– Розали!

– Бабушка, ты любила моего дедушку, разве ты не понимаешь меня? – спрашиваю я, поглядев на нее, и то, как она меняется в лице в замешательстве.

– Я любила, но я не дам тебе угробить свою жизнь, Розали!

– Если ты меня не отпустишь, я сбегу. Я сбегу и вернусь в Нью-Йорк любым способом, ты не остановишь меня, и меня не остановит никто из тех людей, которые жаждут угрожать Нильсу! Какая к черту разница? Нильс просчитался. Я люблю его сильнее, и меня не остановит пару таблеток снотворного в соке и его поступок.

– А как мне прикажешь быть, когда вы двое в Нью-Йорке и черт с вами сидит в том же городе? Что делать мне, когда я отпущу свою единственную любимую внучку? Нет, Розали, я не собираюсь рассматривать тебя в гробу! Ты никуда не едешь!

Я опускаю, взгляд в пол, боязно сглатывая. Нильс хочет безопасности, но он не понимает, что без него мне гораздо больнее и хуже, чем бы я сносила побои. Он оставляет меня, но я не могу оставить его. Слишком долго я страдала, слишком много я пережила. Я хочу Нильса, и я буду бороться с нашими общими врагами, не подпуская его близко.

Любовь сильнее зла, правда, же?

– Ты хочешь, чтобы я осталась одна? Бабушка, ты ведь сама знаешь, что ко мне нельзя было прикасаться, что я избегала любых новых знакомств, боясь тех людей, которые сейчас в нашем мире. Но с ним все поменялось, бабушка. Он часть меня, и если с ним что-то случится, я не прощу себя, не прощу себя до конца жизни! Это больше, чем любовь, понимаешь?

– Роузи…

– Нет, не хочу слушать. Сейчас нужно бороться за свое счастье, а мое счастье сейчас под угрозой в Нью-Йорке. Если ранят Нильса – ранят и меня. Если ему сделают больно, то мне тоже будет больно. Он помог мне с моими проблемами, от которых я не могла избавиться несколько лет. Пора и мне помочь ему, и плевала я на исход всех моих предпринятых действий…

Я замолкаю, смотря на бабушку, которая с тяжелым камнем на сердце и слезившимися глазами смотрит на меня. Она подходит ко мне, а мне становится дышать труднее, чем было. Бабушка останавливается около меня, пройдясь своими пальцами по моим волосам, перебирая их до самых кончиков, возобновляя дрожание моего тела.

– Ты так похожа на свою мать в молодости, – только и говорит, бабушка, грустно улыбнувшись. – Но она сошлась с твоим отцом по любви, а у вас с Нильсом… и впрямь что-то большее, – она замолкает, потянувшись и обняв меня вновь.

– Поэтому отпусти меня, бабушка.

– Не могу, Розали, не могу, – говорит бабушка, отстраняясь от меня. – Посиди дома, тут, со мной. Нильс справится, вот увидишь, он приедет…

– Нет! Отойди! – отстраняюсь я от бабушки, которая растерялась и удивленно начала смотреть, как я продолжила собирать сумку.

– Розали, прекрати.

Я не собираюсь ее слушать, а лишь стирая с лица новые слезы, застегиваю сумку. Быстро переодеваюсь, натягивая джинсы и первую попавшуюся вязаную кофту. Бабушка недоуменно смотрит на меня, когда я хватаю сумку, смотря на двери, перед которыми она встала.

– Ты не сможешь вечно держать меня тут, – покачала я головой, слишком равнодушно наблюдая за бабушкой. Но как бы, то, ни было, сердце сдавило от ее взгляда.

– Вечно – нет, но смогу задержать, – говорит бабушка Мерфин, посторонившись и открывая мне путь. Настала моя очередь растеряно посмотреть на нее. – Ну, давай, спускайся, – говорит она, а у меня назревает подозрение о том, что это настоящая манипуляция бабушки Мерфин, и если она думает надавить на жалость – у нее ничего не получится.

Я срываюсь с места и почти бегом спускаюсь по ступенькам, пролетая прямо в коридор, начиная собираться. Бабуля нервно поглядывала на меня, но ничего не сказала, хотя всем видом показывала, что хотела.

Даже не потрудившись порядочно застегнуться и одеться, от чего шарф еле-еле удерживается на шее, а пальто нараспашку, под боком сумка, я готова была выбежать в любой момент, но остановилась.

– Я… прости, – выговариваю я, открывая двери, и пытаюсь быстро исчезнуть с ее глаз, которые несколько сурово оглядывали меня. Но я не успеваю ступить через порог, как грубо врезаюсь в неизвестного человека, а от такого неожиданного столкновения мы оба летим на заснеженную землю.

Неуклюже поднимаясь, я прищуриваюсь в темноте, только через открытую дверь дома, где горел свет, я замечаю знакомые черты лица. Более уверенно встав на ноги, я отшатываюсь назад, пораженно смотря на темноволосого парня, который улыбаясь, струшивает свое пальто от снега.

– Ты вроде такая мелкая, а сносишь на лету, словно танк! – рассмеялся парень, пройдясь своими длинными пальцами по кудрявым волосам. – Ну, вообще-то я ожидал, что ты хотя бы поздороваешься со мной, ангелок! – насмешливый голосом говорит парень, а я не могу шелохнуться.

– Здравствуй, Гарри, – почти дрожащим голосом проговорила я, не спуская глаз с улыбающегося парня, который протягивает мне руку.

– А Нильс мне говорил, что ты знаешь этикет от корки до корки, – с укором заговорил он вновь, заставляя меня насторожиться, но все же, подать руку для рукопожатия, но Гарри не собирался пожимать мою ладонь. Кудрявый изящно наклоняется, испытывая мою реакцию, когда касается губами моей уже замерзшей ладони. – Мерфин, вы же обещали позвонить, когда проснется наша спящая красавица, – обращается к моей бабушке парень, от чего я не смогла сдержать удивленный выдох.

– Она собралась в Нью-Йорк, – почти фыркнула бабушка, держа дверь открытой и стоя на пороге.

– Ничего, не поздно вернуться в дом, правда, милая? Хорошо, что книжный магазин не так далеко! Кстати, Розали, с меня причитается рождественский подарок, – парень говорил много и быстро, и если бы не шок, я бы рухнула на землю, все так же наблюдая за парнем, который оказался около моего дома и похоже уже знаком с моей бабушкой.