355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » LilaVon » Ненавижу тебя, Розали Прайс (СИ) » Текст книги (страница 23)
Ненавижу тебя, Розали Прайс (СИ)
  • Текст добавлен: 21 декабря 2017, 21:00

Текст книги "Ненавижу тебя, Розали Прайс (СИ)"


Автор книги: LilaVon



сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 62 страниц)

Во мне поселился тихий демон, с которым я боролась на протяжении их поцелуев. Это не была ревность. Это было что-то еще не ведомое для меня. Она укладывал меня в свою постель, когда я болела, он подавал стакан воды, прикасался к моему лицу своими губами. Мы смеялись вместе, валясь на земле в парке, он искреннее извинялся за неудачные царапины на моих руках. Ион целовал меня, сегодня, по-настоящему. Мое сердце тяжело билось в груди, а я подтянула к себе новый коктейль, что заказала Алекса. Я остужала свой пыл.

Мне был противен двуличный Нильс.

Я медленно исследовала их взглядом, вновь, не чувствуя смущения, а только настоящее воющее чувство отвращения.

Последней капелей в глубокий стакан моих чувств, стали его прикосновения к ее гибкому телу. Сквозь поцелуй он открыл глаза, когда я грубо смотрела в его сторону. Раньше он так не поступал, так зачем же сейчас это делает? Он говорил, что она ему не интересна!

Его крепкие ладони блуждали по ее телу, начиная с бедер и до самой шеи. Опустив взгляд, я понимаю, что больше не способна мыслить здравым умом, Нильс давил намеренно. Он решил показать, что может к ней прикасаться без каких-либо преград? Или…

.

Или решил показать мне, что я недостойна его прикосновений? Проклятье. О чем я думаю? Днем мне не понравилось, а значит, он мне безразличен. Безразличен, черт возьми!

Трубочка, через который я пила коктейль шумно задвигалась по пустому стакану. Я недоуменно опустила глаза, не понимая, когда он успел закончиться. Нахмурившись, я замечаю, как весело подходит ко мне Алекс.

– Ты так и не решила к нам спуститься, – она буквально падает рядом со мной на диван. – И выпила все коктейли? – она приподняла своим брови, когда она увидела в посудинах лишь трубочки, зонтики и лед.

– Совсем немножко, – я улыбнулась, показав пальчиками то количество, что я выпила. – И я готова заказать еще. Будешь со мной за компанию? – я подтягиваю к себе два разлитых низких пузатых стакана из толстого стекла, в котором была та гадкая янтарная жидкость.

– Малышка, я думаю тебе достаточно, – она усмехнулась, но приняла один из предложенных стаканов. – Ты себя отлично чувствуешь?

– Лучше не бывает! – я смеюсь, с легкостью поднимаю стакан. – И так, когда пьешь, нужно что-то сказать, правда? – я прищуриваюсь, весело покосившись в сторону Нильса и Одри. – Ребят, вы с нами? – не принимая их ответов, я подталкиваю по темному деревянному столу два стакана, которые они вовремя словили. Веркоохен выдохнул, покосив на меня свой взгляд.

– Розали, хватит, – он сбавил свой тон до холодного, ужасно надоедливого и такого нудного, что я приподняла бровь. Он ничего не мог сделать мне, а тем более отобрать спиртное, когда сидел на таком большом расстоянии.

– Желаю, чтобы ты сказал своей подруге, что сегодня твоя ширинка требует особого присмотра. Одри, справишься? А, точно справишься! – рядом слышу заливающийся смех блондинки, и как дрожит ее рука со стаканом. Веркоохен смерил меня гневными глазами, а Одри приоткрыла свои губы. – За удовольствие, – усмехнулась я, двумя небольшими глотками опустошив стакан янтарной жидкости. В горло уже не пекло, но я взяла кусочек из фруктовой нарезки.

– Нильс? – я слышу обвинительный голос девушки, когда Нильсу усаживает ее рядом, впервые спихнув со своих колен.

– Я сказал – тебе хватит, Прайс. Алекс выпусти ее, хочу с ней поговорить, – он указывает девушке, которая медленно, но все же встает с места, пропуская меня на выход из-за стола.

– Боюсь, что не сейчас, Веркоохен. Я хочу в уборную, – я двигаюсь к краю, шатко вставая на свои каблуки.

– Провожу, – цедит он сквозь зубы.

– Я не собираюсь удовлетворять твои потребности, которые так пылко разогрела твоя подруга, Нильс. И меж прочем, – я указала пальцем на его шею. – Вытри, сперва, с себя остатки ее помады. Ты выгладишь… – мой каблук не справляется с весом и немного подгибается. Нильс протягивает ко мне свои ладони, а я быстро обретаю равновесие отталкивая его в грудь. – Выглядишь истаскано, – договорила я.

Яростные глаза Нильса пылали от злобы, а я впервые не почувствовала трепещущего чувства. Мне было забавно наблюдать за его реакцией. Он думал я смолчу? Я его уже не боюсь. Он меня не может ударить, он не может меня затащить в постель против воли, он неволей будет корить себя за любое вмешательство в мое пространство. Нильс Веркоохен теперь никто, как и был много лет назад.

– Что, так и будешь стоять? Ты всегда так смотрел на меня, и молчал, Веркоохен, – усмехнулась я, наблюдая за его сжатыми кулаками и ходившими желваками. – Тебе повезло, Веркоохен, очень повезло, что мы знакомы, правда? – повторяю я эти слова, которые постоянно говорила ему, тогда, очень-очень давно, когда он валялся у моих ног.

Он хватает меня за руку, Алекса отталкивает его.

– Я проведу ее в уборную. Не злись, ею управляет алкоголь, – она встает между нами, а его взгляд ни на секунду не оставил мои глаза. Он точно знал, что сейчас я в своем разуме, и говорю ему те слова, которые принесут ему воспоминания, возможно боль, а возможно и отчаяние. Он всегда был слаб против меня.

Я сильнее. Я научилась терпеть.

– У вас три минуты. А когда вернешься, мы с тобой все же поговорим, – проясняет гневно парень, едва сдерживая себя от своей агрессии.

Нильс молча возвращается на диван, сев и устремив свой взгляд на стол, теперь не обращая внимания на девушку, которая трогает его плечи и волосы. Теперь он думает обо мне, о моих словах

Когда мы оказываемся на первом этаже, миновав орду танцующих и выпивающих людей, Алекс заводит меня в довольно большую и ухоженную уборную.

– Я перегнула палку? – спрашиваю, когда мы подходим к широкому зеркалу с рядом умывальников.

– Ты не держишь свой язык за зубами. Веркоохен не любит разборок в клубе, – она достает из своей сумочки помаду, изящно наклонившись над умывальником, упираясь на него одной рукой, а второй умело, и аккуратно подчеркивая свои алые губы.

– А я не люблю, когда он играет со мной, – осеклась я, и Алекс приподняла свои брови, кинув на меня вопросительный взгляд. – Он заставил меня отказать Луи, – расстроено продолжаю я. – А за тем наглядно показал, что он имеет право претендовать на любую… девку, даже если то Одри Виликирман, – я нахмурилась.

Ставало намного легче, когда я пустила поток слов.

– Отказать Луи? – она удивилась. – Ты ему отказала? – она была до недоумения возмущенной. Я смущенно улыбнулась, повернувшись к зеркалу, разглядывая, как подкрученные волосы стали более растрепанными. – Он заставил меня откопать эти билеты за кучу денег. Розали, этот парень точно хочет тебя впечатлить! Ты не можешь так легко сдаваться.

– Луи он… Он не такой как Нильс, понимаешь? – я поворачиваюсь к девушке, которая, не спуская с меня своих светлых глаза, отслеживает каждое мое движение. – То есть… Луи, конечно, знает, что нужно делать, чем удивлять, и все в таком духе «ловеласа». А Нильс может устроить мне неделю каторги за то, что пойду с его другом на выставку и в ресторан. Мне легче отказать Луи и докучать Веркоохену, – я улыбнулась своему едва коварному плану.

– Ты грубо обошлась с ним, не боишься оказаться под его прицелом на этот вечер?

– Под прицелом… в смысле…

– Да, оказаться у него в комнате утром, Прайс. Именно это я и хотела сказать, – она опирается поясницей на раковину, а я вновь перевожу взгляд в зеркало. Щеки запылали от смущения, но не от ее слов, а от того, что в моей голове начали появляться совсем недостойные меня мысли.

– Я ему не интересна, – пожимаю я плечами. – И мы только-только сошли с тропы войны, поэтому нас сложно назвать друзьями. Кто знает, возможно, это просто краткое перемирие. Знаешь, как тишина перед бурей.

– А он тебе? Нильс Веркоохен тебе интересен? – она будто допытывалась ко мне, отчего стало некомфортно. Мне не нравилось рассказывать ей о нас с Нильсом, но язык сам воспроизводил диалог, не обращая внимания на взывающий зов мозга.

– Какая разница? То, что было между нами – исправит только вторая жизнь, – пожимаю я плечами, а в ее взгляде появляется блеск безумного интереса. – Алекс, сейчас не время и не… место, – договорила я, обводя своим взглядом женский туалет.

– Что между вами?

– Просто детская история…– пожимаю я плечами, включая холодную воду, ополаскивая руки и прижимая их к шее, плечам и груди. Мне было ужасно душно. Взгляд Алексы заставил меня говорить дальше. – Я жила тут с родителями. Мы приехали сюда из-за бизнеса моего отца, он вечно пропадал на работе, мама окуналась с головой в его финансовые дела компании, а я развлекалась в школе, – протянула я, едва заметно улыбнувшись. Это не была одна из веселых историй, но губы не спадали с дурацкой улыбки. – Развлекалась я с Нильсом Веркоохеным.

– Ты уже тогда была с ним в отношениях?

– Что? Господи, нет, конечно, – покачала я головой, одолев смех. – Мне не было даже пятнадцати лет, в то время, я и думать и таких отношениях не могла. Но… могла думать о нечто другом, – я отвернулась от проницательного взгляда девушки, заглядывая в свои потускневшие глаза и немного припущенные ресницы от расслабленности. – Мы не дружили. Он меня жутко раздражал. Он был отшельником, мало с кем дружил и общался. Просто учился, ходил в своих пиджаках, как полагает старшеклассникам, таская с собой учебники и тетради. Он был таким нудным, что я не упустила шанса… сделать его еще больше отшельником и изгоем.

От улыбки не осталось и следа. По коже прошелся холодок.

– Роуз, я не совсем поняла, что ты имеешь в виду, – она подошла поближе.

– Алекс, я просто… была самой настоящей дурой, понимаешь? – слезы подкрались совсем незаметно, и я прикрыла лицо. – Я играла с ним по своим правилам, заставляя делать то, чему он противился. Когда противился – избивали. Я хотела остановится, правда хотела… Но я не могла, понимаешь? Он намеренно злил, а я поддавалась его манипуляциям! …Я хотела бы все вернуть… чтобы все стало на своим места, но уже не будет ничего, как прежде… – жалобные всхлипы вылетали из меня, и сейчас я понимаю, что последние брошенные слова Нильсу сдавливают мне горло.

Язык был уже не управляемый…

– Но то, что у вас сейчас происходит…– она прикасается своей рукой к моему плечу.

– Ирония, Алекс. Мы сменили свои роли. Как тогда заметил Нильс – принцип бумеранга существует, – я стираю слезы и понимаю, что макияж ужасно потек по моим щекам. – И теперь он так изменился… Из маленького и беззащитного мальчика он стал мужчиной. Он силен, умен и озлоблен на меня. Сегодня был первый, единственный день, когда я почувствовала с ним нечто… общее. Нашла с ним ту спокойную волну, на которой мы балансируем вдвоем, понимаешь? А за оптом этот дурацкий поцелуй испортил весь вечер…

– Ты с ним… Ты с ним целовалась? – когда я услышала в ее голосе злобу, то не уверено подняла глаза, посмотрев на ее спокойное лицо, и успокаивающую ладонь, что медленно поправляла мои спутанные волосы. Она выглядела дружелюбной.

– Это было так ужасно… Совсем не понимаю, как такое могло произойти! – я качнула головой, а ее пальцы стирали слезы и тушь со щек.

– Не надо слез. Успокойся.

– Он был грубым. Действительно грубым, в то время как я ожидала… нежности, – вдумчиво закончила я, потупив взгляд в стороне. Я хотела его поцелуй, и он мне дал его. Но, теперь я вовсе не могу смириться с мыслью, что этот поцелуй столкнул меня в сторону, вновь посеяв меж нами яму.

– Ну-ну, все, перестань, – она, взяв бумажное полотенце, стала поправлять мой макияж. – Нильсу нужна свобода, как в отношениях между друзьями, как и в его личных интересах. Веркоохен очень часто бывает остервенелым.

– Да, но… он был со мной мягким. Впервые, понимаешь? Мне казалось, что у нас будет… что-то большее, искреннее…

– Розали, послушай моего совета, – девушка мило улыбается, вновь сорвав салфетку, стирая мое лицо от следов слез. – Нильс не тот, с кем ты будешь себя чувствовать в безопасности, в нежности, в сладких мечтаниях о настоящей любви. Он растопчет все, что есть в тебе живое. И пока не поздно, остепени свои чувства, затопчи и их сама, пока не больно, оставайся с ним… друзьями, ладно? – она проникала мне в мозг, расставляя все по углам, расфасовывая определенный порядок. И где-то в сознании, мне кажется, что это все было не правильно – делиться с ней своими чувствами, нашими отношениями с Нильсом, но я не могла оставаться без поддержки. Алекса дала мне то, что никто не давал, даже Веркоохен. С ней было проще, она девушка и понимала меня с полуслова.

– Алекса, спасибо тебе… Я, правда, буду аккуратней с ним. Не могу позволить, чтобы он обращался со мной подобным образом. И мне кажется, что после этого вечера, мы с ним еще долгое время не будем разговаривать, – выдохнула я, ощущая в горле новый предательский ком.

– Так. Все, Прайс, хватит. Больше ни слез, ни печалей, договорились? – она улыбается, и я ей в ответ. – Отлично. Тогда, давай поступим следующим образом: бар находится в левой части, как и балконы. Сядем внизу, немного выпьем, а потом я вызову тебе такси. Веркоохену скажу, что стало плохо, как ты на это смотришь?

Это был самый плохой план, который требовал от меня решения. Веркоохен будет в ярости.

– Он меня задушит, когда придет ко мне в комнату.

– Не преувеличивай. И, разве есть тебе дело до этого Веркоохена? Живи в свое удовольствие, малышка, и обязательно придумай, как свидится с Луи. Он отличный парень. Ну так… что ты решила?

– Да. Да, я хочу расслабиться и вернуться в общежитие! – мой ответ был положительным. Мне просто хотелось быть необязанной, самоличной, и немного утешении в качестве коктейля.

Девушка проводит меня под стеной. Наш столик на балконе и вправду находится отдаленно, поэтому убеждаю себя только в самом хорошем окончании вечера. Что может произойти за пятнадцать минут? А ни черта. Вот. Мне все равно. Мне дико все равно на него, на всех их. Нужно иногда уделять себе внимание. И я уделю это внимание, раз не могу добиться его от чертового Веркоохена!

– Хэй, садись сюда, – указывает она на высокий стул около бара, и я послушно залезаю на него, внимательно оглядываясь по сторонам.

– Что-то желаете? – спрашивает быстро подошедший бармен.

– Дай мне стакан чего-то не совсем крепкого и очень расслабляющего, – подмигивает она молодому парню, а он смотрит на меня. – Ох, точно. И сделай это легким. Моей подруге нужно расслабиться, – она продолжает строить глазки шатену, который улыбчиво начинает выполнять ее заказ.

– Ты лучшая, – говорю я ей на ухо, когда музыка заглушает наши уши.

– Знаю, малышка. Лови, – она хватает стакан, который подставил парень на стойку и сует его мне. – А мне виски, двойной. И лайм.

– Пить надо быстро и до дна, – когда в ее руках оказывается изысканный широкий бокал с тоненькой ножкой, мы сводим свои напитки в негромкой цоканье. Я следую ее совету, но напиток действительно жег горло, и я кое-как успеваю выпить до дна, когда он едва не рвался обратно в бокал.

– Держи, – девушка кладет мне в рот не большую дольку лайма, которую я стремительно жую и глотаю, все еще не в силах осознать происходящие. Тянусь к вискам, в которые ударило резко и интенсивно. Огни, что светят в клубе стали светлыми и раздражающе лезут в глаза. Но через несколько секунд меня обволакивает спокойствие. Еще через миг – легкость и я растягиваюсь в блаженной улыбке. Она была права, это расслабляет.

– Еще? – спрашивает меня Алекса, смерив меня довольным взглядом. Не могу ответить, прислушиваясь до каких-то странных ощущениях. Мои ноги немеют, когда свисают с высокого стула, а мои плечи, что были напряжены – опускаются. – Дай мне мартини, – просит Алекса, но я неуверенна, что одолею еще какой-то напиток.

Стеклянный бокал и бутылка изящной формы перед моим лицом. Соблазняет. Бутылка – залог отличного настроения и пустых мозгов. А мне нужны были пустые мозги, надоело думать, надоело быть в уныние, в чертовом нейтральном состоянии, что требовал Веркоохен!

– Думаю, это в меня не вместится. Может, что-то ярче? – изгибаю свои губы в усмешке, окинув взглядом бармена, в котором был только вызов и уверенность. Он принимает мой заказ, и я удивленно смотрю, как он расставляет передо мной три рюмки. Что-то колотит, что-то смешивает, болтыхает, наливает и поджигает. Я неуверенно сглатывая увидев синий огонь.

– Туши! Живее, пей. Давай! – и я, не задумываясь, поглощаю одну, вторую и третью, – Черт, да ты оказывается, умеешь веселиться! – она смотрит на то, как я прикрываю рот рукой, не понимая, какие я испытываю чувства. Внутри будто меня зажегся тот же огонь, что я стушила, выпивая горячий напиток. Все внутри всполохнуло.

– Малышка, что же ты умеешь еще? – заговаривает меня девушка, предлагая нарезку лайма, теперь уже подсовывая мне виски в красивом бокале. Внутри болтыхалась оливка.

– Искусительница, – фыркаю я, но беру бокал и повторяю за ней. Это не сложно, и я уже мало различаю вкус алкоголя, когда стало истинно легко. Легко и спокойно. Это завораживает: пару стаканов какой-то неизвестной жидкости заставляет тебя затуманено думать и понимать, что вокруг все хорошо. Такой расклад меня устраивает и даже вдохновлял на то, чтобы ступить на танцпол, когда Алекс согласиться на мое предложение.

Но не успеваю я, и выпить половину хрустального бокала, как с моих руки этот бокал летит на пол, разбиваясь вдребезги. Легкость и настроение разбились в одно мгновенье с бокалом. Медленно поворачиваюсь в сторону и встречаюсь с парой разъяренных глаз. Веркоохен.

– Эй, тебе придется оплатить за порчу имущества, – слышится грубый голос бармена.

Я не свожу взгляда с парня. Во мне не проявляется ни единая эмоция, я впервые за несколько часов спокойна. Веркоохен переводит взгляд на белокурую девушку, которая усмехается парню в глаза.

– Какого черта, ты творишь, Прайс? Мне кажется, до твоего ума дошло, что я тебе приказал вернуться через три, черт возьми, минуты! – спрашивает Нильс довольно громко и горласто, облокачиваясь руками об стул и стойку, блокируя меня со всех сторон, и не давая уйти. Он в ярости, раздражен и обескуражен. Да, Веркоохен, почувствуй это состояние, что я чувствовала последние часы, рядом с твоей подругой на коленях! Молчу, только уверено и не менее разгневано смотрю в его глаза.

– Да пошел ты к черту, придурок. Ты мне не можешь отдавать приказы, забыл? – отталкиваю я его в грудь, желая, чтобы он перестал меня подавлять и влезать в мое личное пространство, когда ему заблагорассудиться. Но он не шелохнулся, схватив меня за локоть, грубо стащив с высокого стула. Я едва не падаю, не сумев устоять на высоком каблуке. Он придержал меня. Не давая осесть пятой точкой на пол. Какой джентльмен!

– Нильс, оставь ее в покое. Не твоего ума дело, что она и сколько она пьет, – защищает меня Алекса.

– Возвращайся за стол, – рычит он на девушку, а я недовольно пытаюсь оторвать его руку от моей талии. Как же он меня раздражает своим тоном, этими повелениями, которым должны прислуживать все в его округе. – Прекрати! – рычит он в мою сторону.

– Нильс, отпусти ее, ты ей никто, чтобы принимать такие решения. Пусть делает то, что хочет, – Алекса сидела на стуле, держа в руках бокал, внимательно разглядывая Нильса.

– Что касается на ее счет – не касается тебя, Алекса. И только посмей еще раз пойти на такую выходку, останешься без заработка. Ты хорошо меня уяснила? – Веркоохен сурово обращается к девушка, на что она лишь сощуривает глаза, в недоверии. Смолчала. – А что на счет тебя – ты сейчас же вернешься за стол и будешь пить кофе, поняла?

– Ни черта я пить не буду, понял? – говорю в тон парню, сымитировав его голос. – Потому что мне плевать на твое мнение, на твои приказы, на твои дурацкие чувства. Нет, я запуталась, – я рассмеялась. – У тебя нет чувств. И я тебя не-на-ви-жу, – черство выговариваю я парню в глаза, на что он в ответ скалится.

Его губы изгибаются в ухмылке, и я презрительно окатываю его недоверчивым взглядом. Веркоохен достает из заднего кармана деньги, кидая их бармену, которые недоуменно смотрит на нас.

– За стакан. И дай мне… вон ту бутылку, – Нильс указывает на самую верхнюю полку, и бармен нерешительно тянется за ней, передавая бутылку светловолосому парню.

– Нильс? – нахмурившись его довольно легкому настроению, после моих сказанных слов, в моей еще не затуманенный ум приходит осознание – он что-то задумал.

– Нам пора обратно. С тобой, Алекс, я поговорю позже, – черство и строго говорит Веркоохен, в одно мгновенье наклонившись и закинув меня на плечо, отчего я протестующее забила по его спине. –То, что ты вытворяла весь вечер – тебе это с рук не сойдет, – угрожающе он последний раз говорит Алексе слова, и точно указывает на нее своим пальцем. Идет, а я понимаю, что с моих губ срывается слабый стон. Его плечо упирается мне в живот, что болезненно, а повиснув в низ головой, в глаза темнеет и начинает подташнивать.

Он забирает наши вещи, но не собирается одевать меня, ступив на улицу, отчего морозных холод заставил сотрястись.

– Я не хочу домой. Почему ты не даешь мне повеселиться и развлечься? – хныча, я пытаюсь развернуться, сползти с его плеча, но Нильс против меня довольно силен и настойчив, поэтому к машине я попадаю уже без своего согласия и воли. Он крепко держал меня за бедра.

– Сейчас приедем, и повеселимся. Это веселье ты запомнишь на долго, детка, я тебе обещаю, – оскалился он, запихнув меня на переднее сидение, пристегивая ремень безопасности. Я округлила глаза от его холодного голоса и равнодушного заявления, что заставило все мое тело задрожать, а нутро сжаться.

– Нет, Нильс. Нет, что ты задумал? – взволновано поддалась я вперед, но он закрыл двери. Веркоохен скоро садится за руль, заблокировав двери с моей стороны. – Что ты делаешь? Нильс, выпусти меня! – паника охватила меня первым делом. Он был способное на многое. Мне не хотелось этим вечером новых разборок. Мне не хотелось совершенно ничего.

– Люблю выполнять желания девушек, детка. Ты не исключение, – оскал не спадает с его лица, а я вжимаюсь в сидение, испуганно смотря на парня. Веркоохен замечает мою сжатость, окидывает меня ехидной усмешкой, которая обещает мне многое, и еще совсем не ведомое. – Если откроешь свой рот в новом хамстве – боюсь, мы не доедим до общежития, Прайс. Не заставляй меня тормозить у обочин.

– Нильс… – жалостливо протянула я, понимая, что он резко дал газу, и машина с легкостью помчалась вперед.

========== Часть 35 “You learned a lesson?” !!!ИДЕТ РЕДАКТИРОВАНИЕ!!! Может быть не стыковка с пред. и след. частью! ==========

Нильс рычит от безумия, когда я не желаю вылезать из машины, которую он припарковал прямо около входа. Парень разозлен, и я знаю, что хуже будет мне, если сейчас я ослушаюсь его, но какой бы статистически нормальный человек шел бы с ним, не зная, что будет в дальнейшем? Веркоохен пытается расстегнуть ремень безопасности, но я не даю ему это сделать, вырываясь, извиваясь в его руках, и ошеломляюще крича.

– Если ты не прекратишь, тебе не поздоровится, Розали, –зарычал он не первый раз, но я не слушаю его и все так же отталкиваюсь от него.

– Нет, Нильс, пожалуйста, перестань. Я ведь нечего не сделала, – молящее смотрю на него, зарываясь криком и нервными выдохами. – Ты не можешь так со мной поступать! – взвизгнула я, понимая, что мои силы быстро тратятся на то, чтобы оттолкнуть его. Дыхание усложняется, а тяжесть в теле заставляет меня слабеть с каждой секундой и потраченным словом.

– Разве не ты со мной говорила в машине? Разве не ты, черт бы тебя подрал, решила окончательно быть моей? Я изо всех сил старался не обижать тебя, но ты сама напросилась, Розали, – он впервые ухватил мои оба запястья, и этим смог расстегнуть ремень. Я с недоумением смотрела на парня и то, как он выволок меня с машины, крепко удерживая около себя.

– Ты сказал, что не дашь меня в обиду! – он использует мои слова против меня, мне следует взять его пример. Веркоохен резко разворачивает меня к себе лицом, прислоняя к

машине. Я с тревогой выдохнула, смотря в его потемневшие от злости глаза.

– Роуз, Роуз, Роуз, – усмехнулся он омерзительной улыбкой, в моем же желудке закрутился не приятный узел толи от страха, толи от незнания грядущего. – Я не дам, а все, потому что ты принадлежишь мне, не так ли? Вот только я и имею право обидеть тебя, запамятовала?

– Ты вообще не имеешь никакого права, что либо делать, – прыснула я от его наглости, а парень отшатнулся, этим давая мне больше пространства. – Я не вещь, Нильс, а человек – прежде всего! – говорю, повысив тон и наблюдая, как постепенно его лицо меняется в эмоциях. Он был сердит, затем презрителен, а теперь опять зол, но снисходительно смерил меня взглядом своих колких очей. – А ты самый настоящий ублюдок, Веркоохен! Лучше бы я никогда не уезжала, и ты, чертов сукин сын, не смел и пальцем меня тронуть! – вырвалось в порыве ярости и ненависти к Нильсу, который онемел от моих слов.

Будь я в уме, знай, чем обернутся мне напитки, я бы даже не слушала девушку и свое искушение. Моя рука тянется ко рту, прикрывая его. Я ведь не хотела, не хотела этого говорить, и вовсе так не думаю!

– Н-Нильс… – замешкалась я, как только поняла, что нужно извиниться. – Я не хотела…– осторожно смотрю на него, но вижу уже ошеломляющего и бездушного зверя, который томно дышит. Я не знаю, что говорить или делать, но не говорю больше нечего, боясь, даже шелохнутся под этим свирепым взглядом.

Он стоял не подвижно. Размышлял, думал и смотрел. Веркоохен чудовищно срывается с места, вдавливая меня в свою машину до боли. Я перепугано испускаю выдох, захватывая воздух.

– Как же я тебя ненавижу, Розали, – шипит он, а по моей спине ползут миллионы мурашек. – Хватит доброты с меня, ты не стоишь даже ее грамма, – рявкнул он, хватая мою руку и таща за собой. Огрубевший и ненавидящий, он решает идти к общежитию.

– Нильс, перестань! Ты делаешь мне больно! – кричу я ему в спину, ощущая не приятную хватку на руке, где и так все горит от боли. Веркоохен резко разворачивается ко мне лицом, заставив меня, растеряно остановиться. – Я не это имела в виду. Но ты ведь тоже не имеешь права со мной так обращаться!

Мои слова с дрожью выбиваются, но место сожаления или понимания, которое бывает крайне редко, Веркоохен замахивается своей тяжелой рукой, заставив мою щеку полыхать огнем своей пощечиной.

Кажется, перестав дышать, я беспокойно тянусь к щеке, касаясь пылающего и онемевшего места на лице, с укором смотря на парня, что бесчувственно вонзает в меня ненавистный взгляд. Я медленно пячусь назад, словно пытаясь вжаться в то, что сможет защитить меня, но позади только пустота и холодный воздух.

– Ты не имеешь ни малейшего представления, что такое боль, – говорит он холодно и дико. Я растеряна. Что делать сейчас? – Ты ее никогда не чувствовала. Я жил рядом с тобой в вечном жизненном дискомфорте, а теперь ты противишься даже слушать меня. Это не я, это ты циничная тварь! – прогремел Нильс. – Я тебя отгородил от всего, что могло тебе принести какой-то вред, а ты взамен возражаешь каждому моему слову! Я ни разу не заставил тебя рыдать и почувствовать то, что чувствовал я! Как ты можешь меня в чем-то обвинять? – полный презрения он указывает на меня пальцем, сделав из меня ничтожество. Слезы безвольно текут по щекам, а я все так же стою, не двигаясь, с рукой на горящей щеке. – Думаешь, что я плохой? Думай, во всяком случае теперь тебе не куда деваться. Посмотрим, насколько ты терпелива, – угрожает он мне, вновь ухватив меня за руку.

Но я не составляю, ни единого сопротивления, покорно поспевая за парнем. Во мне зажигается отвращение к себе самой, как только Веркоохен высказал все, что думает обо мне. Он действительно не считает меня человеком, скорее расплатой за свою жизнь. Но так бы сделал каждый, будь его жизнь испорчена, а тому, кому можно отомстить – рядом. Слишком рядом.

Веркоохен заводит меня чуть не за шкирку в здание, где миссис Робинсон обнаруживает нас зорким взглядом.

– Мисс Прайс? – спрашивает она, поднимаясь с диванчика, который служил отдыхом для рабочего персонала общежития. Я отворачиваюсь от нее, пытаясь не смотреть в ее сторону. – Мистер Веркоохен? – недоверчиво обращается она к Нильсу.

– Девушка попала в нелепую ситуацию. Помогаю дойти до комнаты, – безразлично кидает он. Медленно ступаю по коридору, но миссис Робинсон увязывается за нами.

– Разве мисс Прайс не сможет дойти до комнаты сама? – любопытная женщина преграждает нам путь, заставляя нас, вновь остановится.

– Боюсь, что в алкогольном опьянении – нет, – сердится Нильс на миссис Робинсон, а та находит мой взгляд. Мои ноги и так ватные, а после враждебных криков во дворе, я еле-еле стою на ногах. Она удостоверилась в моем состоянии. Но я не была настолько пьяна, я была растеряна, расстроена и импульсивно дыша, насторожено смотрела на нее.

– Идите быстрее в комнату, – пропустила она нас взволнованным голосом, позволяя свободно добраться да комнаты.

Я чувствовала, что меня ждет в дальнейшем еще что-то нечто худшее, но не смела сопротивляться. Он был прав в том, что отгородил меня от всего, представив опасность только с ним. Друзья его не глумились надо мной, хотя имели право. Он не хотел, чтобы я имела с ними что-то общее, ведь знал, что случится что-то подобное, как сегодня. Он не поднимал на меня руку. Сегодня это заслуженно, сегодня вина своих бед только я одна. Нильс никогда не нарушал договор, да, он прикасался, и даже поцеловал, но все же это было в порыве неких чувств, и я не могу отвергать то, что мне было приятно. В это же время я рушила наши рамки договоренности каждый день: я оказывала сопротивление и боролась, не смотря на то, что часто моя гордость давала трещины. Так же он доверял мне и даже провел сегодня весь день со мной, а я взамен все испортила и оказалась в самой омерзительной ситуации.

Веркоохен вталкивает меня в наш блок, закрывая двери на ключ. Подбирая меня за локоть, он ведет на кухню, грубо окинув меня на стул. Думалось, что я полечу на пол, но вовремя схватилась за столешницу.

Нильс все это время молча, не обращая на меня внимание, снимает свою верхнюю одежду и откладывает ее на соседний стул. На столе оказывается бутылка, которую он купил у бармена перед выходом. В скором времени, Нильс поворачивает ко мне, и берет бутылку, открывая ее крышку, при этом, не спуская с меня своего крайне спокойного взгляда.

Как только крышка выскакивает из горлышка, он протягивает мне содержимое. Я оторопела, но с дрожью в руках беру предложенную им бутылку и смотрю на него. Что он хочет?

– Пей, – скомандовал Нильс, а я встревожено смотрю то на руки, то на него. В каком смысле «пей»? Он что, хочет напоить меня?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю