Текст книги "Ненавижу тебя, Розали Прайс (СИ)"
Автор книги: LilaVon
сообщить о нарушении
Текущая страница: 61 (всего у книги 62 страниц)
По инерции, руки тянутся к ее талии, к пояснице, в желании обхватить свое собственное, но Роуз не дает, крепко ухватив оба мои запястья и удерживая по сторонам, не открываясь от моих губ, все слаще впиваясь в них.
Только отстранившись, на мгновение, я вижу, как ее взгляд, оплавленный дичайшим желанием, понимаю, что у меня не меньше похожий. Руки подрагивают от явного возбуждения и первой с ней связи за такой долгий промежуток времени, от чего ослеплено смотрю на нее, сгорая от жажды ее тела.
– Пойдем, – потянула она меня за край рукава пиджака в сторону в спальни. И как бы не хотелось спросить об правильности ее поступка, я заткнул свое здравое сознание, закинув его далеко за спину. Она вела меня сама, я не мог отказать. Сам желаю ее, и желаю до того самого безумия, и если она откажет, я не знаю, где найти силы, чтобы удержать себя в стороне.
Она заводит меня в спальню, где я проводил последние дни в пьянстве и в мечтах об этой самой юной женщине, в грезах прикасаясь к ней и завлекая к себе в объятия. Тут я кричал на Гарри, в ненависти за то, что он был так близок с ней. Ревновал, когда он, улыбаясь, рассказывал о девушке и о том, чем занимались весь день. Только сейчас это стало не важным, серым прошлым, таким безвкусным и забытым.
Около меня была она…
Она останавливается строго в середине комнаты, где поворачивается ко мне лицом, ожидая моего внимания. И я даю ей все то, чего желает Роуз.
– Ты хорошо держишься, Нильс, – ехидно познала кареглазая, явно насмехаясь надо мной.
– Ты пытаешься меня довести до лишения рассудка от желания? – интересуюсь я, понимая, что она намерено тянет время, лишь бы подразнить меня. Или же, может она совершенно добилась иного от меня? Тогда чего же?
– Всего-то хочу узнать, насколько сильно ты меня любишь, – мягко проговаривает девушка, кладя руки на плечи, и схватив ткань пиджака, тянет его вниз. Я помогаю ей в этом, и она одобрительно улыбается.
– Ты мне нагло врешь, ты хочешь узнать совсем иное, – оспорил я ее слова, и она заходит мне за спину, вовсе стаскивая пиджак, и аккуратно несет его на стул, вешая на спинку, позаботившись о том, чтобы он не помялся. Манерная, и никакой простоты в том или ином действии.
– И что же я хочу узнать? – хитро состроив свои поистине невинные глазки, она вновь оказывается напротив меня, медленно и так тягуче расстегивая рубашку. Она овладевает мной, ни как иначе.
– Насколько сильно я могу сгорать от желания к тебе, – выпаливаю я, и вижу, как ее пухлые губы изгибаются в соблазнительной усмешке. Я оказался прав.
– А ты сгораешь от этого желания? – спрашивает она, расстегнув все пуговицы и вновь вздернув подбородок по выше, заглядывает мне в глаза. Становится слишком не уютно, особенно в тесных облегающих брюках, когда желание оставляет свои последствия в виде до ужаса больной эрекции.
– Ты решала мучить меня до последнего? – исказился я, когда моя грудь начала тяжело вздыматься от ее близости, и того, как заманчиво тоненькие пальчики скользили по моей груди.
– Разве тебя не нравится? – ее удивление заставило меня очередной раз тяжело захватить воздух в легкие. Один лишь я знал, как сильное, непреодолимое желание жажды атаковало меня. Всего нужен момент, чтобы уложить ее на лопатки на кровать, нависнув над ней и сдернуть это платьице. И был это запрещенный ход всего происходившего. Она выбирала следующую минуту нашего сближения, ни как не я.
Черт возьми, она сжигала меня этим пламенем, медленно и так чертовски мучительно… Но я готов был повторить это вновь и вновь, возвращаясь на пару минут назад.
– Нравится.
Она не переставала улыбаться, когда снимала запонки, расстегивая рукава рубашки. Каждое ее касание производило имитацию заряда тока, который избивал меня. Я так долго не был с ней, что казалось, прошла вечность. Хотел ее, хотел ее до умопомрачения.
Розали вешает на стул рубашку, так же, как и пиджак. Я стою, не шевелясь, ожидая в нетерпении лишь одной команды «можно».
– Следует помочь мне, Нильс, – говорит она и я уже в тот миг около нее, руки тянутся к застежке платья на ее боку, и она в момент ускользнула, оставив меня ни с чем. – Я буду в платье, я не хочу, чтобы ты видел повязки, – объясняет она, вернувшись на место.
– Когда-нибудь я все равно их увижу.
– Но не сегодня, – строго проговорила она. И я понимал, что умолять ее было бесполезно, когда она точно для себя решила, чего хотела, а чего нет. Соглашаюсь с ее правилами.
Тянуть больше я не могу, когда присаживаюсь, и заботливо расстегиваю ее длинные замшевые сапожки на низком ходу. Удивляет еще больше то, что она без колготок, или каких-то чулков, ведь я точно знаю, что она выходила на улицу.
На вычитание нотаций я не готов, когда руками касаюсь элегантных и стройных ног девушки, поднимаясь на свои собственные ноги, не отпуская рук. Подол ее платья не мешает мне найти явно ощутимое легкое кружево нижнего белья, и тогда ее руки уже впиваются в мои. Томный выдох, полный желания вылетает из ее рта.
Это непередаваемое наслаждение.
Повторяя за ней, я не меньше тягуче стаскиваю с нее белье, убеждаясь, что она дрожит и готова выпустить стон из своих губ. Розали прикрывает глаза, опрокидывая голову, но переступает с ноги на ногу, и я бестактно отбрасываю черное кружево в сторону.
– Пожалуйста, Нильс, только не касайся спины, не укладывай на спину и не каких упоминания «крылатых» в мелодичном произношении, – через приоткрытые глаза, произносит Роуз, сразу же сказав правила, чтобы я не сделал ошибок в охватившем нас скором будущем.
– Ты в любое время можешь сказать, если что пойдет не так, – говорю я ей, коснувшись ладонями ее щек и скоро притянув к себе, почувствовав сладость.
Уверено толкаю ее к столу, и уже скоро сажая на него, устроившись меж ее худых ног. Ее коленки туго обвили мои бедра, и я не смог удержать своей злорадной усмешки.
– Я тебя сейчас к кровати привяжу, Нильс. Посмотрим, кто потом будет насмехаться, – высказалась девушка, довольно серьезно окинув меня взглядом полным все тем же неодолимым желанием. Однозначно мне нравится эта идея, и уверен, ей тоже.
– Добиваешься в список проказников?
– Уже в нем, – рассмеялась она, почти за уши заткнув мою следующую назревшую реплику, долгим поцелуем. – Продолжай, Нильс.
Да только я не хочу так спешить, хочу насладиться каждой секундой пролетевшей сквозь нас оттого и ласкаю ее нежными прикосновениями на ее ногах и бедрах, по которым бегают мурашки. Это довольно льстит мне, когда ее тело отвечает мне, осведомляя о ее желании.
Из нас двоих девушка не выдерживает первая, несколько злостно схватив застежку ремня, расстегивая ее, касаясь губами моего подбородка и спускаясь ниже, на шею. Эйфория заставляет меня замереть, получая самое необыкновенное удовольствие.
Она освобождает меня не только от ремня, но и от брюк приспуская их, и я ей охотно помогаю в остальном. Увидев мою полную готовность, она изнемогает от ожидания и предвкушения, скользя по столу все ближе и ближе ко мне, пока и вовсе не соскальзывает мне в руки.
Молчит, но умоляет взглядом, только бы я ее коснулся. И я с удовольствием ее коснусь, сейчас же!
Приподнимая подол платья, я, бережно обхватывая ее берда, приближаю к себе настолько тягуче медлительно, с чувствительной плотью окунаюсь в нее, притянув ее как можно ближе, пока не останется ни единого участка, который бы не соприкоснулся с моим разгоряченным телом.
И этот прекрасный стон, так мелодично покинул ее уста, ударившись мне в шею… Хотелось большего, как можно больше, ее всю.
Она была будто кислородом, который я охотно глотал, как после долгой задержки воздуха.
Я был необычайно нежен, таким, каким должен был быть всегда. Я лелеял ее шею поцелуями, когда она в ритм мне выгибалась и крепко держалась за мои плечи, словно спасательный круг. Ее стоны, крики были настолько блаженны моему слуху, что я не мог понять, что происходило… Только утоление наших желаний, в закрытом номере гостиницы, наедине после всего произошедшего.
Ее пальцы впивались мне в спину, скользя своими ноготками, и я уже знал, какие следы там останутся и позволял это делать, в надежде, что они не сойдут так скоро, как прошлые. Хотелось чувствовать напоминание после этого момента, хотелось видеть в зеркале царапины и заветно прикрывать глаза, слыша ее голос в ушах и тепло в своих ладонях.
– Нильс, пожалуйста… Руки убери, – просит она, и я вижу ее умоляющие заслезившиеся глаза, от чего открываю руки, словно ошпарившись кипятком.
Я останавливаюсь, не зная, куда себя девать, увидев ее печаль и настороженность. Только коснувшись ее щек, чувствую, как она задрожала всем телом. Растерялась.
– Ты остановился, Нильс, – упрекнула она меня еще большим обидчивым голосом, чем ее взгляд.
– Я не уверен, что ты…
– Пожалуйста, я хочу получить удовольствие с тобой. Сегодня… сейчас, – просит она, а в след мне кажется, что эта самая просьба дарована мне, как последняя в этой жизни. Было ужасное чувство, что я с ней расстаюсь, от чего сердце обливалось кровью, а я не мог сдержать волнение.
Она отдавалась слишком интенсивно для нежности, она явно хотела запомнить этот раз надолго, а я не мог понять, что упустил. Не мог разгадать взгляда, не мог понять ее ненужных слез и милейшую улыбку, словно она выполняла должный долг передо мной.
Долго морочил голову ее состоянием, тем криком, который заглушал весь номер, и не мог теперь понять ничего… Удовольствие ли то было, или Розали больно?
Было что-то не так, и я не мог понять что именно.
– Хватит думать, Нильс, пожалуйста, проведи этот день со мной, во мне… В нашей любви, Нильс. Ты не позволяешь мне насладиться тобой с полна…
Шепот, срываемый с ее губ, не мог остаться без моего внимания. Она целовала мои губы так нежно и осторожно, как делала это всегда. Притягивала к себе, любовалась, открывая глаза и показывая настоящий, мой любимый карамельный цвет, а закрывала, когда ее посильной волной накрывало удовольствие.
И я вновь забывался, так быстро, небрежно… Но не смев причинить ей вред, не торкаясь спины, не укладывая на спину. Только, тихо, так часто шепча на ухо, что она моя девочка, что она мое второе дыхание, что она мой свет и ангел, которого я не желаю затерять.
Раньше был соблазн, раньше я был в диком желании обычного парня поддать девушку на искушение, но сейчас все иначе. Я передавал всю таившую в себе любовь, свое счастье и несчастье, себя самого, и она, мое маленькое сокровище, принимало меня, занимая все место не только в голове и сердце, а и в расцветшей новыми красками жизни.
Она мне подарила эти краски. Она раскрасила мою будущность. Она заменила озлобленность, ненависть, ярость и агрессию на то, что было мне не видано, неопознано мною в юношестве – любовь, заботу, теплоту.
Она – мой Дьявол на левом плече, как и мой Ангел на правом… Все что мне нужно – это ее тихий шепот, который будет вести меня сквозь время, с завязанными пеленой глазами.
Я Верю ей…
Я Верю в нее…
Я Верю в нас…
========== Часть 70 (последняя) ==========
Еще не совсем до конца проснувшись, моя рука уже ищет по правому краю желанную мне девушку, которую я так желаю увидеть с спросонья. Постель холодная, помятая подушка и пустующее место рядом. Я привстаю, раскрывая свои впервые выспавшиеся глаза за долгое время. Ее нет, но я крайне спокоен, ведь на часах уже за полдень. С чего бы ей тут томиться?
Розали, моя прекраснейшая юная женщина, которая не в силе валяться целый день в постели, уже наверняка у себя в комнате или с Гарри на прогулке. С меня не сползает дурацкая улыбка, когда я только вспоминаю вчерашний день, где мы были вдвоем и буквально повалились к вечеру уставшие, обессиленные, измотанные нашей близостью, любовью и удовольствием.
Она была прекрасна, и сейчас, только вспомнив о том, что было, казалось бы, мои щеки уже обрели пурпурный цвет, что так неистово для меня. Я был смущен, как мальчишка, и радовался этому, как самый счастливый мужчина на этой земле, во всем этом чертовом мире я был счастлив больше, чем кто-либо…
Ее глаза горели огнем, обжигая меня такой пылкой страстью и желанием. Она была весьма податлива, руководила, как того ей желалось. Я дал ей не только волю в своем выборе, но и отдал себя, лишь бы мой прекраснейший ангел оставался моим ангелом на плече, ведя меня по миру закрытыми глазами.
С нетерпеливостью, которая накатила на меня, я подрываюсь с постели, оставив одеяло на кровати. Холодок быстро пробежал по телу, вызывая табун мурашек, что подначивало быстрее двигаться в сторону душа. Движения мои были, попри все медлительным и ленивы, я бы хотел вернуться в постель с прекрасной темноволосой девушкой.
О, давно я не видел себя в таком состоянии перед зеркалом! Мои глаза светились ярче, чем сегодня небо, освещаемое солнцем. Сила была в каждой клеточке моего тела, предавая мне уверенность в этом дне. Я с удовольствием и даже с нескрываемой извращенностью верчусь у зеркала, разглядывая следы на спине, по которой проходили тоненькие изящные царапинки. Совсем не больно, наоборот, до одури приятно. Она оставила на мне следы, и Господи, как это возбуждало мою дурную голову!
В душе я обрел свежесть под прохладной водой, полностью очнулся от такого крепкого сна. Раньше, я чувствовал любое движение, присутствие, а теперь даже не услышал, как собралась и ушла Розали. Наверное, не хотела будить, да и мне самому был необходим этот здоровый сон.
Бодрствую, ужасно счастлив в душе, получивший вчера не только свою женщину в постели, но, и увидев все ее доверие, услышав это тихое «люблю» мне на ухо. Получается, совсем скоро мы вернемся в Нью-Йорк…
Нет, не так. Мы вернемся в Большое Яблоко, я соберу все деньги со счетов, продам коттедж за городом, продам машину. У меня будет достаточно средств купить обычный дом где-нибудь в хорошей тихой стране, может, даже тут, за Бирмингемом, в тишине и покое, устроив нашу жизнь из двух разных миров, что так породнились за это малое, но такое невероятно-насыщенное время. Останутся деньги, может, откроем небольшой бизнес, конечно, на усмотрение моей прелестной Розали. Было бы прекрасно, если бы она не оставляла литературный, наш филологический, и занималась книгами, может, даже когда-нибудь, создаст свою, про нашу такую необузданную, совершенно нереальную любовь.
Я бы с удовольствием прочел ее, нашу книгу, и однако, эта книга стала бы самой умопомрачительной, захватывающей, насыщенной любовью и страданием, где два мира сошли на нет, создав новое пространство. Я бы читал и читал, перечитывал, захватывался каждым словом… О, Розали, я живу и дышу только тобой.
Мысли сходятся в грезах в моей голове и я не удерживаюсь от томного выдоха. Определенно я бы встал на колено через пару месяцев, и встану, лишь бы она была готова со своим заветным «да» на устах…
На эмоциях, после душа, я быстро одеваюсь, джинсы, рубашка, пиджак на мне, часы на запястье, туфли лакированные, туалетная вода. Я готов к новому дню, пытаясь преподать моей вдохновительнице как можно много сюрпризов. Кажется, я готов излучать из себя всю энергию больше, чем майское солнце!
Планы в голове безутешно взлетают вверх. Я звоню на ресепшн, прошу забронировать столик в лучшем ресторане поблизости. Сегодня солнце светит ясно, но на улице холод, снег все еще лежит предавая морозную свежесть. Вполне хороший и красивый романтик меж влюбленной парой. (Хоть и мыслю как мальчишка, который влюбился в первый раз, я готов на самый серьезные мужские поступки). Замечательно, узнаю за достопримечательности и понимаю, что можем сходить на вернисаж, совсем близко у ресторана.
После бронирования, заказываю завтрак на двоих в свой номер, точнее обед, куда вошли самые изысканные блюда, которые были от лучшего шеф-повара на кухне, бутылка самого легкого и вкуснейшего шампанского – напросилась сама, а я был не против. Розали, думаю, можно. Шампанское – довольное легкий алкоголь, а я прослежу, чтобы не больше, чем бокал.
Сегодня у меня праздник. Я по самые уши влюблен.
Только, вот меня весьма насторожило, когда я попытался дозвониться в номер Розали, а в ответ мне лишь пришли долгие гудки и автоответчик. Наверняка, занята, или вновь выбежала из гостиницы. Оставляю свое приглашение на обед, и быстро прибираю в своем номере после вчерашней ночи. Ой, как все сдавило в желудке.
Помню, помню, как она говорила со мной, так развязно и хамовито, даже нахально, завлекала меня своим соблазном. Мне думалось, что я был тигром, а она ребенком с голыми руками, но не учел, что ребенок быстро учится всему, что видит. Но-но! Стала она еще больше восхитительней. О, а этот прекраснейший звук – тягучий стон, – он заставляет завязаться узел на моем желудке.
Немедленно хочу ее у себя перед носом! Сейчас же хочу увидеть ее!
Все-таки, она должна была меня разбудить. Мы бы могли вместе позавтракать, а теперь упущено больше, чем полдня. Я не привык терять так много времени, без нее не привык. Она все время заполняет мое пространство и теперь находившись где-то десятью этажами ниже – я изрядно нервничал, словно упустил ее из своих рук.
Через сорок пять минут у меня в номере витает божественный и такой приятный запах курицы, ветчины, свежеприготовленной картошки. Салаты стоят на столе, шампанское в ведерке со льдом, а я ожидающе сижу в кресле гостевой комнаты, поглядывая за окно. С таким обслуживанием и моим заказом ресторан может отложится на пару часов позже, нужно предупредить на ресепшене.
Рисую себе образ Розали от скукоты в ее ожидании, в надежде увидеть ее в том же черном платье, что и вчера, поглядеть на этот румянец, смотреть на нее и не спускать глаз, мечтая о ее поцелуях на своих губах. Чтобы темные волосы были обязательно распущены, со своей обычной длиной до лопаток и с завитыми концами. И чтобы ни в коем случае на ней не было этой косметики, она портит ее. Никаких духов, это сбивает ее настоящий запах. Я люблю ее настоящую.
Розали могла бы прийти, ни в коем случае не смущенной этой ночью, а довольно с дерзим взглядом, уверенной в себе, и игривым настроением. Она моя радость, моя непредсказуемая и такая выдуманная принцесса.
Смотрю на время, понимаю, что уже три дня, и невольно нахмуриваюсь. К четырем назначен ресторан. По моим расчетам, она должна была прийти, пообедать и собираться выезжать. Как тут сейчас и нет ее следа.
Терпеливо жду, Гарри говорил не давить на нее. Розали нужно личное пространство и я ей это предоставлю. Пиджак оказывается сложенным на спинке кресла, я расстегиваю верхнюю пуговицу рубашки, катая душит мое горло. Свободнее умещаюсь на кресле.
Через минувший час я с удивлением замечаю, как лед, в котором находится шампанское практически растаял. Немного недовольно, но все еще сдерживая своих бушующих коней, что бьют копытом о землю, бунтуясь, я наливаю в бокал шампанское, медленно пробуя его на вкус.
Действительно легкое и вкусное. Розали должно понравится. Только, где она?
Утомительно проходит дополнительное время, я корчусь в гневе. Зачем она меня игнорирует? Если она не в гостиничном номере, тогда где? Первая мысль, посетившая еще здравую мою голову – Гарри. Они дружат, возможно загулялись. Ох, Стайлс, лучше, чтобы она сидела в номере, ради твоего хорошего здоровья!
– Гарри, – требовательно выговариваю я его имя, почти рыча от бессилия, когда он отвечает мне кратким «да, Нильс». – Я потерял с виду Роуз, она с тобой? – кратко излагаю я ситуацию, желая услышать волнующий меня ответ.
– Последний раз видел ее утром, на завтраке в низу. Кажется, она упомянула что-то о сити-маркете или торговом центре, не припомню.
– На кой-черт эй этот сити или центр? И уже, как тебе известно четверть пятого вечера.
– Ради Господа, Нильс, понятия не имею, сейчас зайду к тебе, и разберемся, – говорит Гарри довольно ясно показывая, как я надоедаю ему со своей паранойей. Но Розали нет, что я должен думать еще?
Не дожидаюсь Гарри, делаю вызов на ресепшен, отвечает все та же дама вежливым голосом.
– Я не могу дозвониться в один номер, не подскажите мне, находится ли эта особа в гостинице?
– Извините, но я не имею права распоряжаться такой информацией…
– Она моя жена, – поправляю я себя, избегая правил гостиничного этикета и всяких отговорок женщины, прекращая все еще сопротивления и принуждая дать мне информацию.
– Назовите номер вашей жены, где она проживает.
– 307, кажется. Да именно он, – вспоминая, проговариваю я, потерев переносицу. Где же пропала Роуз? Спит ли? Гуляет по городу, рассматривая старинные музеи и достопримечательности? Она должна была поставить меня в известность!
– Розали Гарсиа Прайс, – мгновенно говорит она.
– Да, да верно. Она сейчас в номере? – нервно спрашиваю я, поставив руку себе на бедро, явно занервничав. Неужели она решила проигнорировать мое приглашение на обед? Быть того не может!
– Я не могу знать точно. Но номер зарезервирован еще на неделю, все оплачено…
– Девушка, я задал конкретный вопрос.
– Сэр, я не могу знать точно…
– Значит, спросите у того, кто знает! Она выходила из гостиницы?
Я злюсь, выпуская свой гнев на женщину, которая пытается успокоить мой, набежавший из ниоткуда, нрав. Я слышу, как хлопают двери, на мгновенье замираю посреди гостиной, с тягучей тошнотой от злости наблюдая, как появляется Гарри, а не Роуз.
– Ну? – тороплю я женщину.
– Сэр, простите, но я не имею понятия…
Срываю телефонный звонок, зло оглядываясь. Быстро подхожу к креслу, накидываю пиджак.
– Нильс, тебе не стоит так беспокоиться, она, скорей всего, гуляет по городу, – встревает Стайлс, а я не рассчитав свой крутой у стола, задеваю початую бутылку шампанского. Она падает, разбивается о пол, проливается содержимое.
– Уже стемнело. Я не видел ее с ночи. Я хочу знать ее местонахождение, – сурово гавкаю я, не в силах удержаться от бешенства.
Конечно, я злюсь, да так, что подо мной, казалось, дрожит пол. Но как можно было уйти куда-либо и не сказать мне? Я ее ожидаю около пяти часов, как дурак, а юная Прайс игнорирует звонки и не заходит ко мне. Только знаю точно, что злость утихомирит ее близкое нахождение у меня под боком, чтобы я спокойно выдохнул, перевел дух и моментально забыл о случившемся инциденте.
Но сейчас спокойствию отдана лишь сотая процента всего моего трясущегося состояния. Выйдя с Гарри в коридор, мы движемся к лифту. Стайлс необычайно спокоен, только поглядывает крайне странно, словно знает, что с Розали все в порядке, и она мирно спит в кровати, десятью этажами ниже. Но я не уверен в этом, поэтому нервничаю, испытываю жуткий дискомфорт, жажду лицезреть девушку, что так встревожила все мои извилины.
Третий этаж, почти самые дешевые номера, и, как я понял со слов Гарри, темноволосая отказалась от VIP-апартаментов. Внутри себя усмехаюсь, точно припомнив, как за каждую трату моих денег на нее, она пыталась мне отдать долг, сначала, деньгами, потом весьма разной оплатой. Только припомнить тот случай, когда она мне приготовила яичницу, словно маленькому ребенку. Ох, у нее получилось тогда взбудоражить меня, я был приятно удивлен.
Я останавливаюсь у двери с серебристым номером «307» и стучусь. Стайлс позади меня, сопровождает своим умиротворенным взглядом, складывая руки на груди, мол, «сейчас выйдет, и ты будешь казаться дураком».
Да только дверь никто не открывает. Подергав за ручку – не поддается. Стучу громче прежнего, и яростней, намереваясь уже не просто достучаться, а выбить это чертову дверь. Меня сотрясает гнев.
– Веркоохен, хватит. Не хватало того, чтобы штраф выплачивать. Пойдем, возьмем запасной ключ и отопрем двери.
Я побледнел от недоверчивости. Где могла находиться Розали?
– У нее есть телефон?
– Нет.
– Может, стоит заявить в полицию?
– Черт, Нильс, хватит. Пойдем на ресепшен, – он одергивает меня за плечо, а я растеряно озираюсь. Вдруг, что-то случилось? Вдруг, что-то плохое случилось с Розали? О, не доведи Господи, я больше не переживу ужаса, что был уже позади, но преследовал меня сию минуту.
На ум приходит самая страшная мысль – Хоффманы. Вздрагиваю от неприязни. Не могло такого произойти.
– Черт, надо было сразу идти к ней, – ругаю я себя в шепоте, обращаясь к самому себе, пока спускаемся в лифте в главный холл гостиницы. Чувство великой растерянности и печали охватило мое подсознание, я не знал, что делать дальше, но был готов крушить все и вся на своем пути. Я затерял самое дорогое, что было у меня для безмятежного существования.
Я перегоняю Гарри, и оказываюсь у женщины за стойкой быстрее, чем эти жалкие несколько секунд. Я был готов разнести все к чертям, лишь бы отыскать пропавшую Розали. И плевать, что женщина предостерегающе оглянулась на охрану, меня это практически не волновало. Они мне ничего не смогут сделать, стоит им только узнать, кто я и мой отец…
– Мне нужен ключ отпирающий номер «307», – буро рычу я, а светловолосая женщина, которая весьма старше меня скептически осматривает с головы до ног.
– Это вы мне звонили недавно? – удивляется она.
– Послушайте…– я смотрю на ее бейдж, – Мисс Линкольн, я хочу получить ключи от этого номера. Сейчас же. Немедленно.
– Давайте так, сэр…– она смотрит на меня, пытаясь узнать имя и фамилию, но я лишь холодно сопровождаю ее возненавидевшим взглядом. – Вы могли бы предоставить мне ваш паспорт, любой документ, который позволит мне точно знать о вашем родстве или супружестве с Розали Гарсиа Прайс, и тогда я выдам вам ключ.
– Мисс Линкольн, не понимаю, что такого трудного заключаете в том, чтобы снять с полочки и ключ и отдать мне в руки? – от безысходности и ее сопротивления мне, я ударяю ладонью по деревянному ресепшену, и тот подозрительно хрустит, ладонь разгорячилась.
Охрана, стоявшая чуть ли не около выхода, оказывается у меня за спиной.
– Эй, тихо-тихо, нам лишь нужен ключ. Понимаете, мистер Веркоохен встревожен, девушка, которая в номере могла потеряться в неизвестном городе, а уже темнеет на улице. Очень не приятная ситуация. Возможно, она оставила в номере телефон, мы не можем к ней дозвониться. Нам нужно попасть в номер, мисс Линкольн.
Гарри говорит довольно спокойно, изобразив на своем лице удивительно-актерскую мимику, а женщина удивленно расширяет глаза, суетливо что-то набирая по клавиатуре и нервно заправляя крутящиеся светлые локоны за ухо.
– Вы мистер Веркоохен? Нильс Веркоохен? – спрашивает она, я нахмуриваюсь, удивленный ее вопросом и тем, как она таращится на меня. Я осторожно киваю, явно не контролируя ситуацию. – О, минуточку, сэр, – по ее устам пробегает тень облегченной улыбки.
Переглядываясь с Гарри, он в ответ пожимает плечами, так же внимательно наблюдая за женщиной. Охрана отходит, понимая, что опасности нет, а я вновь подхожу ближе к той женщине, которая протягивает мне ключ, любезно улыбаясь мне в ответ.
– Девушка просила передать это вам. Вероятно, она хотела, чтобы вы пришли за этим ключом. Вы извините, я не знаю всех в лицо, но мисс Прайс просила передать ключ лично мистеру Веркоохену к пяти часам вечера. Думаю, не так важно, ведь сейчас только половина пятого…
Я, онемев, подбираю ключ, взволнованно глядя то на Стайлса, то на женщину. Ч-что происходит?
– Значит, вы видели ее? – переспрашиваю я, голос теряет былую силу, а взволнован.
– Да, когда она мне его передала, был ровно полдень, тогда часы пробили в холле боем, потом она ушла.
Меня передергивает, в горле пересыхает. Куда могла уйти Розали в полдень и не вернуться? Если она отдала ключ, значит, ее нет в номере. Зачем тогда передавать его мне через ресепшен? Какого черта вообще происходит? Где ты, Рози?
– Может, ты пойдешь в номер? Думаю, она хотела именно этого, – слышу я рядом голос Гарри и задумчиво поднимаю взгляд на него, затем вновь гляжу на женщину.
– Мисс Линкольн, девушка просто ушла из гостиницы? Сама? Без ничего и никого? Вы не заметили ничего подозрительного? – на мгновенье, мне кажется, что ее взгляд сперва пересекается с Гарри, который стоит за моей спиной, но я быстро прогоняю эту мысль. Женщина качает головой.
– Нет, просто подошла, отдала ключ и ушла.
– С багажом? – с опаской переспрашиваю я, однозначно каря себя за этот вопрос. Не хочу слышать ответа, и сердце болезненно бьет в грудь.
– Без ничего, кажется, была только сумочка через плечо, – задумываясь, говорит она, несколько нервно выдохнув, скорее всего от моего внезапного напора и допроса.
– Я, наверное, пойду, осмотрю номер, – отрешенно бурчу я, обращаясь к Гарри.
– Я могу пойти с тобой, – предлагает мой друг, но я качаю головой. У меня слишком плохое предчувствие. Идти в номер, где нет Розали, уже за ранее осознавая, что она не появлялась в гостинице пять часов – чуждо для меня. Надеюсь и молюсь на то, что Мисс Линкольн просто не заметила девушку, проскользнувшую по холлу в лифт.
– Нет, останься, я позже спущусь, – зажимая ключ в кулаке, я не спеша иду обратно к лифту. Сейчас словно атрофировались все испытываемые мною ранее чувства. Мне было боязно, волнительно, и прежде всего, я не знал, что ожидать в номере Роуз.
Почему же она просто не пришла ко мне? Почему так оставила, и бесследно исчезла, заставив насторожиться всем нутром в ответ ее действиям. Руки сотряслись в судороге дрожи, когда лифт поехал вверх. Ключ мну в одной руке, вторую засовываю в брюки, не зная, куда ее деть.
Томясь в замешательстве, я не скоро оказываюсь у нужной двери, медленно передвигая ноги и перебирая все варианты такого необъяснимого поведения Розали. Да и зачем все это? Проверить меня на прочность? Тогда ничего не вышло, от ужаса, который разбирает меня и рушит всю мою скопившуюся силу – тает на глазах, распадаясь, самоуничтожаясь.
Вчера все было крайне прекрасно, она захватывала меня своими чарами, обещая любить меня чуть ли не до гроба, а сейчас я с замершим сердцем открываю двери пустого номера.
В ответ на мое прибытие, меня встречает темнота. Рукой прохожу по стене, найдя выключатель, зажигая неяркий, скорее тусклый свет в небольшом коридорчике. Меня обдает холодом, когда на вешалках нет верхней одежды, на тумбе не стоит обувь. Ее тут однозначно нет, как и ее вещей.
Поджимаю губы, прикрываю двери. Что она со мной делает? Я на краю безумства, когда мысли превращаются в кашу, и я не знаю, что должен представлять человек, потерявший свою частичку души, и не знающий, где теперь ее отыскать.
Печаль и грусть оказывается тяжелее пережить в эту минуту, чем злость и гнев. Не могу злиться, не знаю, на что злиться. Она просто ушла, и я не знаю, когда вернется. А вернется ли? Нет, нельзя об этом думать, вернется! Может, все-таки, она хочет сделать мне приятно? Или же небольшой подарок? Она очень неожиданная личность, и я остаюсь при этом мнении, что удовлетворяет меня, медленно ступая глубже в номер, состоящий из двух комнат, ванны и небольшого островка кухни.
