Текст книги "Ненавижу тебя, Розали Прайс (СИ)"

Автор книги: LilaVon

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 62 страниц)

Черт, она все видела. Я просто не могу в это поверить. Боже, прошу, пусть не пугается, это все было в ее защиту. Я готов просить прощение вечно, только пусть забудет это, как страшный сон! И этот чертов зверь, который только что вырвался на свободу, становится таким же смеренным, тихим и любящим, когда на моем плече тихо всхлипывает дрожащая девушка. Но так поздно, слишком поздно. Я все испортил. Я всегда все порчу.

========== 3 часть – “We will be happy” . ==========

Просидев с Роуз на лавочке, напротив пруда, я все еще не мог перестать утишать ее. И хоть слезы уже высохли, она расслабилась и перестала постоянно поворачиваться назад – на место происшествия, я все еще волновался. На улице стоял мороз, но она не хотела куда-либо идти и что-то делать, лишь сидела и многозначительно задумавшись, рассматривала веселых детей. Пару раз я ходил за горячими напитками, беспокоясь о том, чтобы она не заболела в Рождество. Этого я уже не вытерплю.

– Слушай, Роуз, мы ведь хотели покататься, помнишь? Сейчас самое время, потому что через час начнет темнеть, – говорю я, вставая с лавочки и находясь перед девушкой.

– Ты ведь не хотел, – слабо усмехнулась кареглазая, подняв голову. Ее очаровательные глаза сразу же встретились с моими, и могу поспорить, что-то карамельное сияние начало зарождаться все больше с моим предложением.

– Что нас не убивает, делает нас сильнее. Верно? – подмигнул я ей, присаживаясь на присядки, взяв ее за руки. – Или коньки, или мы превратимся в огромную глыбу льда! – серьезно, но все еще с улыбкой говорю я, пытаясь хоть как-то вернуть ее в это время, заставляя забыть о том, как я избивал этого ублюдка. Я не понимаю почему, но на соревнованиях, на боях, когда был последний набор в победители, мне не было дело до того, что и как она увидит в своих глазах, как почувствует, и что будет делать. Скорее, мне хотелось увидеть ее потрясение. А сейчас того не желая, я не просто повалил ее с ног, а даже несколько раз опрокинул ниже земли. Она важна для меня, пора это окончательно признать.

– Хорошо, пойдем, – соглашается она, переплетая наши пальцы и вставая. Я увлеченно смотрю на нее, поднимаясь и следуя за девушкой, которая направляется к небольшой синей палатке прямо около пруда.

Заплатив за коньки, Розали подбирает размеры, и начинает переобуваться. Я же, получив свою пару коньков, почувствовал, как переживание появляется во мне. Я никогда не ставал на коньки, на детские ролики, лишь, пару раз катался на скейте, и все же немудрено было предвидеть, что я полечу с него в первый попавшийся забор. Велосипед? Никогда в жизни я не сяду на этот странный, двухколесный транспорт! Для меня, мое развлечение – моя машина, байк, который я недавно отправил в ремонт по неисправности, и деньги, за которые я могу пожелать все, что было мне угодно. Конечно, не всю планету и не штат, но Донован всегда щедро вознаграждал потраченное время и избитые костяшки рук.

– Нильс, ты чего встал? Переобувайся, – говорит Роуз, и я, собравшись со своими силами, присаживаюсь на невысокую лавочку, снимая свои ботинки.

– Почему у меня чувство, что я иду в последний бой? – недоуменно спрашиваю я, натягивая коньки, которые оказались как раз в пору.

– Знаешь, теперь ты понимаешь мое чувство, что я чувствовала весь день, тогда, в Нью-Йорке, – усмехнулась в ответ девушка. Да, наши дни очень сильно отличались графиком, посещением заведений и событиями. В моих глазах, она не просто добрая девушка, которая улыбается в ответ каждому прохожему. Для меня она еще ребенок, который наполнен жаждой помочь всему этому неисправному миру, и это добродушие у нее в сердце, в душе. А мне остается только одна задача – не испортить все в конечном итоге. Не разбить хрупкого лебеденка, не сломать ему крылья и частично давать волю. Но, это труднее, чем кажется.

– Так, и что теперь? – спрашиваю я, накрепко зашнуровав, коньки на своих ногах. Не хватало еще потерять их по дороге.

– Вставай, – улыбается Розали, а я непонимающе смотрю на нее, когда она встает на коньках и поддает мне руку. – Ну же, Нильс, не ужели такой взрослый мальчик испугался коньков и льда? – рассмеялась она, увидев мое обескураживающие состояние. Это не делается так легко. Всегда есть правила, критерии и точный расчет. Черт. Не могу же я встать и пойти?

– Нечего я не испугался. Лучше бы припомнила свое испуганное личико, когда я вкладывал в твои руки пистолет, – почти фыркаю я, пошатываясь, вставая на ноги и придерживаясь лавочки. Безусловно, это выглядело смешно, отчего я и слышу смех Розали.

– Но, когда я попробовала, Нильс, мне понравилось. Встань на лед, и катись – вот увидишь, у тебя все получиться, – убеждает она меня, отталкиваясь ногой ото льда, передвигаясь по небольшой дорожке к пруду, которую, как мне кажется, проложили для удобства. Но я не могу начать повторять ее движения ногами, так как они начинают дрожать. Это самое сумасшедшее занятие, которым я когда-либо занимался!

– Мне кажется, я лучше тут постою, – нервно бросаю я, когда шатенка возвращается назад, настойчивым взглядом смотря на меня, покачав головой, словно не веря в то, что я говорю.

– Возьми меня и держи, – она поворачивается ко мне спиной, берет мои руки и кладет себе на талию. – Веркоохен, если сдавишь сильнее положенного или начнешь делать лишние движения – упадем вдвоем, чего я совсем не хочу, – уже серьезным тоном говорит девушка, а я ставлю перед собой задачу – не допустить, чтобы она упала. – Так, а теперь медленно, не спеша мы покатимся по дорожке, ясно? – спрашивает она, повернув голову в мою сторону.

– Предельно ясно, – качаю я головой, цепляясь за ее пальто. Она легко отталкивается, и я чувствую, как легким толчком она заставляет нас катиться. Вот черт! Такое впечатление, что у меня земля из-под ног уходит! Она аккуратно, не спеша переставляет ноги, отталкиваясь от льда, пока мои ноги неотрывно стоят на коньках, которые катятся. Когда попадает какой-то бугорок, я с нервами сжимаю девушку.

– Нильс, полегче. Даже если твоя прекрасная задница приземлиться на лед, ты останешься жив. Даже в этом можно найти мастерство. Потом, с каждым разом будешь все увереннее приземляться, – смеясь, говорит девушка, выехав на лед.

– Значит, ты не отрицаешь того, что я упаду? – прищуриваюсь я, осматриваясь по сторонам и на коньки, не отпуская девушку. Мои ноги начинают неуверенно повторять идентичные движения, что делает сама Роуз, но это получается не так плавно, как у нее.

– Всему свое время, – Розали скидывает мои руки, отстраняясь, когда я еле-еле удерживаю равновесие, чтобы не упасть на спину.

– Чертово ребятничество! – выругался я, грозно оглянув девушку, которая легко сделала круг вокруг меня.

– Расслабься, Нильс, – усмехнулась девушка, вставая недалеко от меня. – Ну, доедешь до меня? – соблазнительно прикусывая губу, спрашивает кареглазая, заставив меня тяжело выдохнуть.

– В этом определенно есть смысл, – указательным пальцем я несколько угрожающим движением, указываю на лед.

– Катись ко мне, Нильс, просто оттолкнись, – пожимает она плечами, ожидающе складывая руки на своей груди.

– Переломать свои кости намного удобнее, когда я на трассе, – кое-как отталкиваюсь я, слегка потеряв равновесие, и начинаю искать его заново, небрежно расставляя руки в стороны, помогая себе. – Нет, когда прыгаешь с парашюта, – задумался я, медленно продвигаясь по льду, находя для себя удобные движения, с помощью которых я бы смог доехать до Рози. – Подожди, в боях без правил тоже можно переломать кости – и это подходит больше всего! – говорю я, и понимаю, что Роуз протягивает мне руку, за которую я сразу же хватаюсь.

– Ты знаешь, что когда нервничаешь, то начинаешь быть болтливым? – рассмеялась она, протягивая руки к моим плечам.

– Разве? Я, к твоему сведенью, никогда жизни не болтаю понапрасну! – отрицаю я ее слова.

– Да, Нильс. Большего количества слов в такой беспокойный для тебя момент, я никогда не слышала, – проговаривает девушка, приближаясь к моим губам. – Поцелуй меня, – невинно проговаривает девушка, и что я исполняю в тоже мгновение. Из-за ее маленького роста, я не могу опустить свою голову, поэтому большей частью нагибаюсь, получая бешенные ощущения, пока я стою на льду. Чувствую, как я начинаю катиться, налегая на Роуз, которая отстраняется, пытаясь удержать меня. Понимаю, что сейчас я незамедлительно свалюсь на нее, я ставлю ногу поперек себя, этим движением резко останавливаясь и падая назад так же внезапно. Роуз летит на меня, и я ее крепко держу, не позволяя падать на лед.

– Дерьмо, – морщусь я, понимая, что это было весьма больно и неожиданно.

– Думаешь уже начинать практиковаться падать? – усмехнулась девушка, слезая с меня и вставая на коньки. И как она это так быстро делает? Повторяю за ней, но когда я уже привстал, то лезвия коньков проскользнули по льду, и я падаю на живот, машинально расставляя руки не давая возможности удариться лицом о лед.

– Знаешь, как только я окажусь уверенно стоя на земле, тебе лучше бежать и без оглядки, – произношу я, хмурясь и вставая на колени, помогая руками и сгибаясь пополам, удерживая равновесие на коньках, упираясь в лед. Какой позор, если бы кто-то увидел из моих друзей, в особенности Гарри, он бы перевернул диван от смеха и с месяц пускал остроумные шуточки в мою сторону!

– Звучит интересно, Нильс. Но знаешь, в чем заключается трудность? К выходу куда дальше, чем ко мне, – смеется Розали, пока я, запыхавшись, все же встаю, удерживаясь на коньках. Я поворачиваюсь назад, понимая, что мы проехали достаточное количество расстояния и сам, уж, я вряд ли доберусь обратно. – Ну что, я остаюсь победителем? – спрашивает девушка, как бы невзначай прокатившись около меня, когда я не до конца сообразив, хватаю не ее, а воздух, уходя в сторону, в буквально смысле прыгая на месте, чтобы вновь не лечь на лед. Что же, уже лучше, не падаю через каждую минуту.

– Не так быстро, детка, – отталкиваюсь я ото льда, начиная катиться, но все еще помогая себе руками. Розали смеется, не двигаясь с места, скорее всего даже не веря, что я так скоро доберусь до нее. Делая еще толчок с помощью ноги, я уже более или менее могу понять схему этих коньков, и как именно они поедут. Это не сложно, но нужна практика, а так, как ее у меня особо и не было, точнее вообще не было, приходится включать мозги.

– Надо будет как-то прокатиться на лошадях. Думаю тогда-то, я точно не смогу закрыть рот со смехом, – смеется Роуз, глядя на меня. Я же, в свою очередь не быстро, но приближаюсь к ней. И предугадывая ее дальнейшие действия, поворачиваю в сторону, когда она решает все же отъехать от меня, замечая, что я довольно близко. Хватая ее за пояс пальто, я притягиваю ее к себе, слыша

задорный смех.

– Так, что ты там говорила? – приподняв бровь, поворачиваю ее к себе.

– Я? Не понимаю о чем ты, – пытается отстраниться, но я все крепче удерживаю ее совсем рядом.

– Пусти меня, – вырывается она, отталкиваясь о мою грудь, пока я с удовольствием наблюдаю за ее беспомощностью.

– Завтра я покажу тебе пару приемов, Розали. Такая беспомощность твоих действий только веселит меня, – поддерживаю я ее смех, пока она уже перестает вырываться и остается в моей почти железной хватке.

– Смотри, чтобы я, однажды, не перекинула тебя через плечо, – усмехнулась она в ответ.

– Господи, ты решила весь день дерзить мне, а, мелкая? – встряхнул я ее, делая удивленное и заинтересованное лицо.

– Мелкая?

– Мелкая.

– Мне все еще девятнадцать лет, – убеждает она меня.

– Рост не позволяет думать иначе, – смеюсь я. Однако, из всех знакомых мне девушек, Розали была самая маленькая, несколько миниатюрная. Даже Стефф была на полголовы выше, чем она, не считая Алексу, которая действительно вышла длинноногой привлекательной блондинкой. Не удивительно, что уже несколько модельных агентств отсылали ей заявки и приглашали на показы.

– Я среднего роста! – нахмурилась девушка, заставляя меня потянуть за ее щеку.

– Конечно, – соглашаюсь я, делая отметку, что это у меня рост составляет почти сто девяносто пять сантиметров.

– Уже стемнело, – констатирует девушка, оглядываясь.

– Да, поэтому мы возвращаемся домой? – спрашиваю я.

– Нет, – улыбается она. – Мы должны еще посетить «Starry sky».

– Неужели ты еще не устала? – выдыхаю я, касаясь ладонью ее холодных и красных от холодного ветра щек.

– Там можно отдохнуть. Разве тебе не интересно? – беспокойно спрашивает она, отстраняясь и заглядывая в мои глаза.

– Интересно, но твое здоровье для меня важнее, – объясняю я, замечая, как смятение, и какой раз за день, одолевает ее. Розали опускает взгляд, легко улыбается и берет меня за руку.

– Возвращаемся?

– Возвращаемся, – киваю я, уже не хватаясь за ее талию, а старательно и самостоятельно пытаясь катиться на коньках, которые скользят по льду. – Знаешь, надо будет как-то повторить, – задумавшись, проговариваю я.

– Повторим, – убедительно соглашается девушка, показав свою нежную и обворожительную улыбку.

***

Место, куда привела меня девушка в следующем этапе нашей прогулки, стало небольшое здание, с надписью «Starry sky». Поднимаясь по лестнице, она заводит меня в зал, что напоминает обычное кафе. И что же тут необычного?

Но шатенка выпускает меня из объятий подходя к маленькому ресепшену, где стояла женщина. Не долго поговорив и обмениваясь улыбками, Роуз передали ключ – и это уже заинтересовало меня куда больше, чем прежде.

– Нам наверх, – указывая на лестницу, она подтягивает меня за рукав пальто.

– Это гостиница? – не соображая, спрашиваю я.

– Не совсем, – качает она головой, заходя на второй этаж, ведь, в этом здании было всего лишь два этажа. Мы заходим в тихий и длинный коридор, который устлан синим ковром. На одной стене разрисовано красками светлое небо, толи с рассветом солнца, толи с заходом. А на противоположной – ночь и космос. Весьма, интересная обстановка, но самое лучшее ждало впереди.

Остановившись где-то посреди коридора, и открывает комнату под номером «14». Розали входит туда, приглашая и меня пройти за ней. Сначала, мой взгляд изучил обычный номер, когда зажегся свет: кровать, комод, тумбочки и несколько полок. Ничего лишнего, и не обычного я не видел. Но стоило мне пройти чуть дальше, как мой взгляд приковал потолок. Точнее, там не было потолка, только начисто вымытое стекло, которое позволяло разглядеть ночное небо.

– Мы побудем тут, ты не против? – спрашивает Розали, снимая пальто. – Летом я часто прихожу сюда. В окне виден рассвет и закат, а на небе видны звезды и чистое небо, – рассказывает она, пока я с охотой раздеваюсь.

– Я никогда не бывал в таких местах, – удивился я, ведь то, что я видел, было не обычным и впервые увиденным.

– Может, потому что это стоит не так дорого, к чему ты привык? Тем более, это не является известным развлечением, просто дизайн от администраторов. Ложись, – говорит она, а я присаживаюсь на кровать, замечая, как свет медленно угасает, пока совсем не темнеет. Розали забирается на мягкую кровать, увлекая меня так же лечь.

Сперва, мало, что можно разглядеть, но с привыканием темноты, светлое небо кажется более привлекательным, чем в начале. Розали подвигается ближе ко мне, и я принимаю ее, обнимая и прижимая к себе еще теснее.

На несколько минут, а может и больше, повисает тишина. Каждый разглядывает, как постепенно темнеет небо, и появляются еле-еле заметные для глаз звезды. Моя рука опускает к ее талии, и я понимаю, что мы наполнены спокойствия, неподвижности и безмятежности. Это мне нравилось, а больше всего, чувствовать ее тихо дыхание, которое можно почувствовать на оголенной шее.

– Какая твоя мечта, Нильс? – спрашивает Розали почти шепотом, привлекая мое внимание.

– Я не знаю, наверное, у меня нет мечты, – пожимаю я плечами, зная, что передо мной только цели, к которым я иду целеустремленно и добиваюсь ее.

– Так не бывает, – качает головой Роуз. – У всех есть мечта, – она поднимает свою голову с моего плеча, приставая на локти. – Давай, вспомни, что ты хотел бы от своей жизни, – заметно улыбнувшись, говорит девушка.

Я задумываюсь, глядя на небо. И в чем заключается моя мечта? Я никогда не думал об этом, и даже не было времени мечтать. Но, все же была одна прихоть, которая, наверное, никогда не сбудется.

– Думаю, я хотел бы покоя, – раздумчиво говорю я, и даже мой голос стал на секунду мечтательным. По приезду в Нью-Йорк меня ждет мало радости и придется разгребать все дерьмо с Донованом и Хоффманом, не причинив вреда самой девушке. Да, это настоящая мечта – жить в спокойствии, и чтобы никто не тревожил меня и Роуз, но для того она и мечта, оттого и не несбыточная. – А чего бы ты хотела? – спрашиваю в ответ я, ожидая и ее признания.

– Думаю, наши желания несколько одинаковы. Иногда, мне хочется все оставить, переехать в самый маленький городок в Англии, поселиться там, где вокруг будет только лес, и стать учительницей младших классов в ближайших домах, – ровно говорит она, а я не могу не усмехнуться.

– Учительницей младших классов? Ты серьезно? Это же настоящий геморрой на всю жизнь!

– Почему же? Я люблю детей, и мне хотелось бы повлиять на их развитие и человечность, чем, в наше время обладает лишь несколько горсток населения. А жить подальше от всего шума, не слышать шумных улиц, не видеть жестокости – это и есть мое желание, которое, вряд ли когда-то оживет в реальности, – со смятением и некой грустью, договаривает Розали, опускаясь обратно мне на плече.

– Но ты ведь можешь, если, конечно, захочешь, – хотя, не смотря на то, что и она желает спокойствия в своей жизни, как я, я – против. Не отпущу ее в Богом забытые места, где она закопает себя заживо. Я попытаюсь предоставить спокойствие тут поблизости, не куда не уезжая и ничего не бросая. Может, у меня получиться устроить жизнь, где не будет этой ярости, скотства, циничности, бездушности и импульсивности, что преследует нас в Нью-Йорке каждый день. И чем больше мы находимся тут, чем больше, я нахожусь с ней на близкой дистанции, я боюсь везти ее обратно, окунать в то грядущую озлобленность и омерзительную вражду меж людьми, что зациклены на своем имуществе, и с помощью чего они готовы истрепать нас.

– Нильс, – шепчет Роуз, и я поворачиваюсь набок, с большим интересом смотря на нее. – Мне кажется, что я…– замялась девушка, неуверенно смотря на меня, а после, опускает свои глаза, из-за чего я не вижу блеска и хмурюсь. – Когда мы вместе, мне хорошо, – тяжело выдыхает она, а я прохожу рукой по ее спине, от чего она нервно вбирает воздух. – И, кажется, я уже топлюсь в пожаре чувств, которые я могу ощущать по отношению к тебе, – ее голос становится бессильным, недужным, когда она касается моей груди, вновь выпустив нервное дыхание. – Кажется, я без какой-либо памяти и рассудка влюблена в тебя, Нильс, – еще тише говорит она, а у меня в желудке все затрепетало. Я растеряно смотрю на нее, и как взгляд полный смятения и негодующе устремлен в меня.

«Влюблена в тебя, Нильс» – только повторяет ее голос без умолку в моей голове. Я, обескуражено смотрю на девушку, которая явно ожидает от меня ответа, но у меня словно пропал голос. Она говорила так судорожно и порывисто, таким тембром голоса, словно боится своих же слов, а я готов их услышать еще раз из ее уст.

Мне никогда никто не говорил этого, кроме моей материи, но и ее слова о любви и чувствах я давно забыл, когда она погибла и мою руководила злость и ненависть на отца. Я даже не подразумевал, что услышу от нее столь искреннее и без всяких околичностей признание, отчего мое сердце облилось жгучей кровью в ответ без слов. Но вместо какого-либо ответа, чего ожидает от меня девушка, а перемещаюсь, налегая на ее тельце, смотря прямо в глаза и изучая ее негодующую и нервную, как я собираюсь всеми силами, чтобы начать говорить с ней.

– Скажи мне это еще раз. Сейчас, глядя мне в глаза, – прошу я ее, тая в себе дрожь и улыбку, которая напрашивается на мои губы.

– Я влюблена в тебя, – вновь повторяет эти слова, а я понимаю, что уже покрываю ее губы пылким и как можно нежным поцелуем, чувствуя в себе прилив какой-то безмерной силы и проснувшегося адреналина. Ее руки перемещаются по моей груди, к плечам и доходят до шеи и волос, а мои обвивают ее лицо и талию, когда она приподнимается и с большей интенсивностью целует. И впервые в этот момент я чувствую себя, полностью погружен в поцелуй, в сближение, но остаюсь в своем уме, поглаживая ее и пытаясь показать, что ее слова действительно тронули меня.

– Тогда, мне кажется, что ты сводишь меня с ума, доводя до сумасшествия, – прерывисто говорю я, осматривая, как пытают ее щеки и губ касается прекрасная улыбка.

– Думаю, все с точностью, да наоборот, – шепчет она, разглядывая меня и перебирая своими пальцами мои волосы.

– Роуз, – серьезно выговариваю я ее имя. – Будь со мной, – произношу я, прежде, задумываюсь о словах.

– Только говори чаще, – растягиваясь в улыбке, говорит девушка, заставив и меня повторить за ней. – Полежим еще немного? – спрашивает она, и я, кивая, возвращаюсь на подушку, притягивая к себе шатенку, которая не переставала смотреть на меня своими пронзительными глазами.

– Я даже не предполагал, что наши враждебные отношение приведут в тот угол, где восстановится понимание, наши чувства переместятся на первый план, и мне будет это нравится, – задумался я, медленно проговаривая вслух свою речь.

– У нас всегда есть один шаг от вражды к чему-то большему и чувственному, – говорит со мной девушка, глядя в потолок. – Это довольно странно и так непредвиденно, но переступив этот самый шаг, я уже чувствую легкость, находясь рядом с тобой, – продолжает Розали.

Легкость. А легкость в чем? Почему я чувствую груз, который уже сумел придавить меня к земле? Почему я чувствую теперь не просто ответственность, а то, что посмей кто-то к ней прикоснуться – ему не остаться в живых. Почему я не чувствую этих бабочек в животе, а только нервный издрог и вой с тягучим ощущением внутри? Почему ко мне приходит осознание того, что сокровище, которое является обычной девушкой с карими глазами – дороже любого удовольствия? Нет, я не чувствую легкости. А вот беспокойство, трудность и серьезность одолевает меня. Для меня настала пора понять, насколько девушка стала значима для меня, как она внезапно вторглась в мою душу и то, что я чувствую к ней иные чувства, нежели к остальным, таким же неприметным особам.

И вот то мгновение, когда для друг друга мы начинаем ставать новым невиданным миром, держась за руки, переплетая пальцы и не сводя беспокойных, но таких влюбленных глаз. Влюбленность – и я впервые отведал лакомого кусочка этого слова, когда вновь и вновь касался губами ее пухлых, естественно-розовых и манящих губ, не переставая разглядывать горящих глаз и слышать ее сбитое дыхание на себе. И вот он – тот самый полет, где я ее буду крепко держать, не отпуская, и мы, собственно, не собираемся приземляться. И сейчас я позволяю стать себе слабым, что раньше хранилось глубоко во мне, в маленькой каморке под замком.

Да, я становился действительно слабым, не смыслящим человеком, когда она была рядом, на столько рядом, что отогревало меня от тех годов хладнокровия, где я перебывал.

========== Часть 58 ” My Best Christmas” ==========

POV Rosali Price:

Сегодня я проснулась довольно рано, обнаруживая спящего светловолосого парня рядом со мной. Даже не замечая, как я расплываюсь в улыбке, я аккуратно поправляю его волосы, убирая выбившееся пряди с закрытых глаз. Его рука окутала мое тело, а ноги переплетались, отчего я чувствовала жар по всему телу, вобрав его тепло. Осознав, что это именно то утро, которое было тем самым – идеальным утром с любимым молодым человеком, я на несколько секунд замираю, тщательней рассматривая его лицо, и смягчаясь в еще более широкой улыбке. Нильс необычайно красив.

Безусловно, он был прекрасным. Расслаблен, тихо посапывая – он был милым. Действительно милым, не смотря на его образ, когда Нильс возвышался надо мной, суровел, и пронзал своими горячими и опаленными цветом голубизны глазами, что часто приобретали оттенок не чистого светлого неба, а глубокого и темного, несколько мрачного океана. Днем он был настоящим мужчиной, сильным, мужественным, а сейчас, утром – беззащитным, с растрепанными светлыми волосами на голове, трепещущими ресницами и спокойным, умиротворенным лицом, не морща лоб в порыве злости, и не сводя брови, когда хмуриться. Эта картина не знала моего умиления, но вспоминая, что сегодня еще куча дел, я как можно осторожнее вылезаю из-под парня, а следом и из-под одеяла.

Сегодня уже наступит Рождество, мой дом наполниться знакомыми, а дети будут мельтешить под ногами. Нужно скупиться к празднику. Мне нужны подарки, сладости, я совсем не подготовлена. Собираясь, я корю себя за то, что такая несобранная. У меня же, ведь, даже для парня ничего нет. Для своей бабушки я приготовила подарок, когда еще была дома. Дети обрадуются сладостям, а взрослые отказываются от подарков, хотя каждый год принимают безделушки, а от дорогих подарков крутят носы, несмотря на то, что это, на самом деле, не этично (но думаю, они из вежливости, ведь мы живем с бабушкой одни). Мне же вслед дарят дорогие подарки, даже пастор Кристиан в позапрошлом году подарил мне первое издание книги «Возвращение домой» Томаса Харди, которая была написана еще в девятнадцатом веке. Я не прикоснулась к ней. Она так и осталась лежать упакованная в фольге для подарков, потому что это не просто книга, а на самом деле – ценность. Вместо этого я купила обычную книгу и прочла ее, не прикасаясь к первому оригиналу. Мистер Бишоп, в свою очередь всегда дарит мне украшения, которые я принимаю с дрожью в руках. Это были и золотые ожерелья, кольца, сережки, а последний раз – браслет, который идентичен самой королеве Елизаветы. Я отказывалась долго и уперто, опираясь на тот факт, что это дорого. Мистер Бишоп был против отказа, но нашел выход – этот подарок будет мне как на Рождество, так на день Рождения, и на всемирный день женщины. Только на таких условиях я надела браслет, но сейчас он бережно храниться в той же, староватой шкатулке. Бабушка дарит мне подарки, когда все уходят, мы остаемся наедине и можем спокойно поговорить. Она разнообразна, но всегда что-то придумает по случаю. В прошлый раз я нашла дорогущие акриловые краски, большой альбом для рисунков и много всяческих наборов, как у настоящих художников. Тогда я всерьез занималась рисованием, и занимаюсь до сих пор, когда есть желание. Еще, в позапрошлом году, она подарила мне билет на отдых в Милане. Это стоило просто целое состояние, но она почти выпихнула меня с огромным чемоданом в аэропорт, опираясь на то, что мне катастрофически нужен отдых. Я получала множество подарков, но, ни один не могу придумать для Нильса.

Он особенный, и подарок должен быть особенным. Таким, что в любой момент, посмотрев на него, он точно сможет вспомнить меня. Что-то такое, что было бы символом нас двоих, где бы был скрытый смысл и наши до боли странные, но настоящие отношения и чувства. Я прошу много, и совсем не могу для себя уяснить, что именно следует ему выбрать. Существует ли эта вещь вообще?

Собравшись совсем тихо, и не будя Нильса, я спустилась в низ, к бабуле, которая как всегда крутилась около плиты. Приветствую, улыбаюсь, целую ее в мягкую щеку и беру уже готовый список продуктов, которые нужно скупить в продуктовом магазине.

– Ты пойдешь одна? – изумилась бабушка, когда я прошла в коридор, одеваясь.

– Нильс спит. Да и мне нужно по магазинам пройтись, одной, – намекая, на то, что ему нельзя быть со мной, я мягко улыбаюсь, когда вижу понимающий кивок бабушки.

– Тебе следовало бы предупредить его, Роуз.

– Попробуй сказать, что ты попросила меня сходить в магазин. Я ненадолго, надеюсь. Приду – помогу тебе с готовкой, – быстро говорю я, застегивая сапожки и надевая шапку. – Все, бабушка, я пошла. Скажи Нильсу, чтобы не волновался, – бросаю я напоследок, спеша вновь целуя бабушку, которая ничего не успевает сказать.

– Роуз, ты же ничего не поела! – только и слышу ее голос, но я лишь пожимаю плечами, показав в своих руках список продуктов в знак того, что у меня нет времени. Бабуля Мерфин качает головой, закрывая двери, а я двигаюсь дальше по дороге, махая такси, которое на удивление быстро реагирует и тормозит у обочины, приглашая меня в салон.

***

Задумчиво расхаживая по подарочному магазину, я рассматриваю всякие мелочи, которые такие обыденные и не чем не привлекательные. В своих мыслях не могу избавиться от образа светловолосого парня с небесно-голубыми очами, который склоняя голову, с интересом наблюдает за мной. Но, не смотря на все нюансы, загвоздки, неудачи, которые преследуют нас изо дня в каждый новый день, я знаю лишь одно – я люблю этого молодого человека, полюбив неосознанно его всего, таким, каким он есть. Без масок, без скрытости. Мне не нравится его грубость, хамство, некого рода разбойническое поведение, но я люблю эти недостатки так же, как и его нежную улыбку, прикосновения всегда теплых и ласковых пальцев, и даже его губы, которые оставляют сладкий поцелуй на шее.

– Девушка, вы что-то выбрали? – спрашивает продавщица, которая спрашивала меня ровно тот же вопрос пятнадцать минут назад. Я отхожу от заинтересовавшей меня полки с мужскими бабочками и галстуками, покачав головой в ответ на вопрос женщины. Та, в свою очередь нервно выдохнула, но нечего не ответив, ушла прочь. Выходя с очередного магазина, я двигаюсь дальше, надеясь найти то, что может понравиться Нильсу, и чтобы подарок был, значим для нас двоих.

У меня нет на руках подарка. Я не имею понятия, что могу подарить на Рождество Нильсу, хотя сама позвала его в гости. Где моя осмотрительность? Где собранность? Почему я сбегаю со своего собственного дома? Похоже, когда любишь, всегда делаешь безрассудные вещи. Было бы интересно послушать, какие были отношения у моей бабушки с дедушкой, как они познакомились, как влюбились, и что она дарила ему на праздники, может, я бы воспользовалась ее идеей. Так много идей, и ни одна не подходит для светловолосого парня с голубыми глазами.

Галстук – банально, устарело и совсем не привлекающее. Мужские духи, запонки, пиджаки и вязаные свитера? Нет, у Нильса есть все, что он хочет. Остается только подарить яхту. Или она у него тоже есть? Нужно будет спросить. Что можно подарить парню, который сохранит этот подарок, и, достав его, сразу вспомнит обо мне? Существует ли такая вещь, которая могла бы быть хранителем наших отношений? Такая вещь, что при находке ее, я сразу пойму, что это черта Нильса и меня.