Текст книги "Ненавижу тебя, Розали Прайс (СИ)"

Автор книги: LilaVon

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 62 страниц)

– Ты не полетишь в Англию, упрекая меня в своих запутанных чувствах, – все так же тихо, но доходчиво объясняет Веркоохен. Я немного вздрагиваю и шмыгаю носом, не зная, как реагировать на его хладнокровие. Почему каждая попытка показать ему что-то хорошее несет за собой именно мои слезы и разочарование? – Я принял тебя. Я с тобой более, чем хорошо общаюсь. Я с тобой веду себя нейтрально, а ты собираешься отдыхать от моих стараний? Если ты будешь меньше думать – станет легче и мне и тебе. И нечего тут вообще обдумывать – нас не связывают ни какие отношения, а я прикасаюсь к тебе, а ты стараешься угодить мне. Все просто, я требую лишь понимания к сложившийся ситуации, поощряя твои тупые выходки. Я с тобой дружелюбен, Прайс!

Дурацкие слезы вновь оказались на моих щеках. Мне хотелось в Манчестер, к бабушке. Почему он меня не понимает? Почему затыкает уши и слышит только себя самого?

– Нет, Нильс. Не трогай меня, – отталкиваю его руки, которые стремительно двигались к моим плечам. Не хочу, чтобы он пытался меня успокоить после всех его слов. Во мне словно прорвалась дамба тех не пролитых слез за эти дни, которые так отчаянно срывались с глаз с еще большей и сильной обиде на Нильса. Мне казалось, нас связывает больше, чем отношения. Мне казалось, что наша жизнь и судьба переплетается друг с другом, подготовив нас к сложностям и противостоянию чего-то большего, но мы должны были быть на одной стороне.

Вновь я выдумала сказку, благородного рыцаря в лице Нильса Веркоохена… Вновь вся сказка сгорает и превращается в пепел.

– Перестань, Роуз, – почти приказывает Нильс, а я отталкиваю его руки, вставая из-за стола. – Розали, да что с тобой?! – прогремел он, застав меня опомниться и вспомнить то дрожание тела, когда голос Нильса изрядно пугал меня. Он продолжает пугать, и никогда не переставал это делать. Он ен понимает, он не видит, как мне плохо из-за его безразличия!

Часто дышу, но нахожу силы развернуться и заострить внимание на вечно-упертых глазах. Что он добивается своим командованием? Что он вообще чувствует, когда я подчиняюсь ему? Знаю, только одно – когда я противоречу его правилам и границам, он отравляет мою жизнь и становится несносным подлецом!

– Подвелся из-за стола и медлишь, Нильс? Как не похоже на тебя! Давай! Подними уже на меня свою руку, чтобы я наконец-то увидела твою отвратительность, заставь изучить коленями этот паркет, чтобы я не сомневалась в твоей бесчеловечности! Ты же привык к такой власти? К власти, которую нужно внедрять через страх, верно? – во время своих горячих и бьющих слов, я впервые уверено гляжу ему в глаза, не боясь увидеть в них презрения. – Ты умен, Нильс. Но я до сих пор не знаю, почему ты смеешь со мной играть, словно я твоя собственная игрушка. Каждый день ты дергаешь за такие важные детали, что заставляешь меня разваливаться на части, прогибаться под твоим напором. Но как бы ты не старался и из кожи вон не лез, я не оставлю попыток открыть люк, в котором ты застрял и пропустить в твою жизнь хотя бы небольшой луч света. И пусть он тебя ослепит! Пусть ты поймешь, как было ценно видеть, и ни черта не замечать! – жестикулирую я, повысив свой тон.

– Ты права, – так просто говорит Нильс. Но тут же усмехается, отчего становится гадко. – Я плохой парень, я внедряю в тебя страх, заставляю опускаться на колени, заставляю рыдать в подушку по ночам, заставлю тебя крошиться… И почему-то до сих пор к твоим довольно развитым мозгам ни как не дойдет, что я этим ломаю тебя, и ломаю во всем смыслах. Я не нуждаюсь в твоей заботе, не нуждаюсь в ласке и нежности, которую ты проявляешь изо дня в день. Мне только надо, чтобы ты ожидала моего слова и действовала, мне нужно, чтобы ты понимала, кто тобой управляет. Я ненавижу, когда ты раскладываешь любое мое действие или слово по полочкам с галочками, и меня бесит, что все вокруг тебя святые! Оглянись, Розали, сегодня тебя окружает свет, а завтра гниль! Я не буду с тобой мил. Я не умею быть милым.

– Ты не тот, за кого себя выдаешь. Ты спрятался, заменил свое сердце… сталью, холодом, большой глыбой льда, – качаю я головой, подойдя на шаг ближе, от чего я беспокойно выдохнула. Находится с разъяренным Нильсом так близко – опасно. – Но, я точно знаю, что здесь, – я прикладываю руку к его горячему телу, к груди. – Что здесь есть что-то живое и очень светлое. Ты прячешь его от всего мира. И это не трусость, а самозащита. Я вижу в тебе огонь, что полыхает, но ты постоянно тушишь его, будто ты сам решаешь, что недостоин на этот свет. Будь умнее, Нильс. Даже такому сильному как ты нужна рука, что вытащит тебя из ямы.

– Ты ни черта не знаешь, ничего не видишь, ты не понимаешь, Розали. Мне комфортно сидеть в темноте, чем выбраться в свет, чтобы кто-то вновь меня обжигал, я вытерпел многое, и больше не хочу испытывать свою силу. Ты не знаешь той жизни, которой живу я. Ты не знаешь, что скрывается за этим, – он указывает на свой висок, – и этим, – решительно берет мою руку и прикладывает в новом касании к его груди. – Ты не та, кто может подать руку – слишком хрупкая, – и я слышу его усмешку, но уже грустную. Он думает, что я слаба, что я маленькая девочка с мечтами. Только, он не знает, что даже маленькие девочки переживали нечто ужасное в своей жизни и так же выбирались из глубоких пропастей.

– Тогда покажи. Покажи, кто ты и свою настоящую жизнь. Покажи, что насыщает твои дни. Покажи то, за что ты так любишь быть плохим парнем, – нашла я свои слова, в которые я тут же задумалась. И правда. Мне хотелось узнать о нем больше. Мне хотелось знать, чем он дышит.

– Исключено, – хмурит он брови. Отпуская мою руку и отступая на шаг назад.

– Ты вновь тушишь себе свет, Нильс. Избегаешь меня, чего ты боишься? Это будет обычный для тебя день. Взамен я покажу тебе мой мир, хочешь? Все честно, – настойчиво бью его броню. Он молчит, и я узнаю это молчание, этот задумчивый взгляд небесных глаз, что теперь в сомнении. – Посвяти единственный день в своей жизни мне. Покажи мне то, что заставит волновать меня, – я практически была возбужденна этой новой и неординарной идеей. Она меня обрадовала и насытила ожиданием.

– Как бы ты не пожалела бы, Прайс.

– Как бы тебя не поразил луч света, Веркоохен, – улыбка стает шире на моем лице, когда он тихо отступает и присаживается за стол. Его рука тянется к бинтам, и он лениво поглядывает на мою лучезарную улыбку.

– Но, я предупреждаю тебя всего раз – испортишь завтрашний день своими выходками – ни единого шага к тебе на встречу я больше никогда не сделаю, – ехидничает парень. – А теперь нужно снять бинт со второй руки.

Я оживленно опускаюсь на стул, не задумываясь, протягивая ему свою ладонь. Как бы он не хотел стать серьезным, его уголок губ подрагивал еще очень долго, не смотря на обычные грубые комментарии парня. Возможно, ему было приятно, что я вижу в нем свет, хорошего человека, и хочу помочь, как друг. Только, он не замечал, как было сбивчиво мое дыхание, когда он касался моей ладони, как я волнительно смотрела в его глаза и щеки приобретали румянец.

Это так угнетает, когда у человека есть глаза, а он не видит…

========== Часть 31 (32, 33) ==========

Утро настало шумно. Нильс забил кулаком мою дверь, пока я не встала и не открыла ему дверь, впуская внутрь моей комнаты. Я, едва не зевая, чувствую, как от недосыпа слезятся, и щиплет мои глаза, как хочется вернуться в постель и продолжить спать. Парень хитро улыбается, когда понимает, что мне не понравилось это пробуждение, но и оспорить я его не могла.

Сегодня был его день. Интересно, когда Нильс Веркоохен поднимался в… шесть утра? Он либо не ложился, либо высыпался до обеда. В чем подвох?

– Детка, в чем дело, ты не выспалась? Может, хочешь поспать? – насмехается парень, но я качаю головой, полностью готова к сегодняшнему дню, пусть он и начался для меня слишком рано. – О’kей, тогда одень что-то более удобно, чем каблуки и пальто. Вот, эта курточка самое то, – он снимает с вешалки у двери мою куртку.

– Это ветровка, Нильс. На улице слишком холодно, – не спорю, лишь хочу, чтобы он подумал перед тем, как я одену ее в холодную погоду.

– Мы не будем гулять по улице, Рози. Я никогда это не делаю, – внезапно произносит Нильс, а я недоверчиво гляжу на парня.

– Почему?

– Скажем так – скучно, неприятно, непогода и не сезон. А вообще я не люблю, когда меня окружает многое количество людей. Думаю, ты понимаешь, что в будний день утром – это пик суетливых людей, что сбивают тебя с пути, наступают на ноги, толкают в плечо, – впервые я удивленно округляю глаза, не поверив в то, что я слышу. Он не огрызнулся, а объяснил причину. Этот ответ был достойным.

– Собирайся, – проговаривает его тихий голос, и я могу, впервые опустить свой взгляд на собранность и полную готовность парня. Он бодрствует в ранее утро, впрочем, как и каждым утром, непонятно куда, девая свой сон. Веркоохен одет в черные джинсы, и черную футболку, которая идеально села на него торс, обтянув крепкие мышцы. Он замечает мой оценивающий взгляд, и я покрываюсь румянцем, замечая его качающую голову.

– Шесть утра. Обычно ты встаешь намного позже. Разве сейчас что-то или кто-то будет работать в такую рань? – тихо говорю я, показывая на время, зная, что первые пары он провидит в блоке. Но что-то мне подсказывает, что мы далеко не в колледж. Тогда куда можно собираться в такое ранее утро?

– Когда я был в школе, в старшей школе, меня выгнали за драку – точнее, за то, что парень попал в больницу со сломанным носом и рукой. Мой отец отправил меня учиться в военную школу, в Вашингтоне. Там я закончил два последних класса, сдал экзамен и вернулся в Нью-Йорк учиться. Скажем так – после этой школы у меня остались пару отличных хобби. Обычно я занимаюсь в понедельник, но для тебя – сделаю исключение, – продолжает он делиться со мной своей жизнью, а я, разинув рот, слушала его. Веркоохен выходит, а я лишний раз зеваю, собирая принадлежности для душа и полотенце. Всего за пять минут, я узнала о нем больше, чем за все время, что прожила с ним рядом.

Вот почему он стал таким закаленным – военное учреждение дается не всем, но ему оно пошло на пользу.

Горячая вода быстро прогоняет мой сон и расслабляет. Но мне не удается достаточно расслабиться и погреться под душем, как Веркоохен стучит в двери, поторапливая, и о том, как его у меня мало. Слушая его, я справляюсь быстрее положенного и высушиваю волосы в ванне.

В комнате собираюсь довольно скоро и слежу за временем. Нильс предупредил о том, что на улице мы ходить не будем, поэтому я надеваю тонкие светлые джинсы, еще не распакованные кеды и тонкую толстовку по ветровку. Покидая свою комнату, я прохожу на кухню, где светловолосый пьет кофе, поедая вчерашнее печенье из вазы, похоже, оно пришлось ему по вкусу. Когда я появляюсь рядом, он переводит свой взгляд на меня. Ему нравится то, в чем я одета, и это видно по тому, как его губы смачивает язык, а глаза начинают бегать снизу вверх.

– Детка, тебе идет ветровка и кеды. Не думал, что пай-девочка, может быть bad-девочкой, – отпивает с чашки неизменный крепкий кофе, и его запах я слышу даже на растяни. Его комплимент меня немного смущает, поэтому я улыбаюсь, не понимая, как я должна себя вести. Он поднимается, быстро доедая последнее оставшееся печенье.

– Разве мы не будем завтракать? – спрашиваю я, осматривая пустой стол, на котором одна чашка уже выпитого кофе и съеденного печенья. Я бы покушала сейчас плотным завтраком или хотя бы бутербродами с сыром.

– Немного позже. Не волнуйся, мы обязательно заедим в одно отличное место – там сочные стейки, а пока придется потерпеть, – пожимает он плечами, натягивая на себя кожаную куртку. – И, кстати, хочу тебя предупредить заранее – пару часов проведем с моими друзьями, так как их абонемент исключительно на вторник, – проговаривает Нильса, когда мы ступам на выход, а я после услышанного притормаживаю.

– То есть?

– Не так долго, Прайс. Если тебе понравится – задержимся. Общаться будет некогда, – Нильс тянет меня за рукав черной ветровки.

Вместе, мы спускаемся по лестничной площадке, и, при этом, его ладонь касается моей, отчего я перестаю дышать. Слишком удивленная его жестом, я мало не спотыкаюсь об ступеньки, но Нильс дергает меня назад, заставляя выровняться, не дав разбить мне мой нос о сами ступени. Господи, зачем он делает эти жесты?

– Черт, Роуз, внимательней! – рычит он, а я сковано сжимаюсь.

Мы выходим из общежития под следящие и пристальнее наблюдения миссис Робинсон, с которой я поздоровалась на ходу, а парень и вовсе не обратил на нее надобного внимания. От такой бестактный, чем, кажется, даже удивляет.

На стоянке было столпотворение друзей Нильса, а рука парня сползла с моей ладони незамедлительно, что обескуражило. Он был в смятении при своих друзьях? Луи издали улыбается мне милейшей улыбкой, смягчая мою реакцию, но в нее вновь пихают иголки, как только я замечаю Найла Хорана, который приподнимает уголок губ в язвительной усмешке, скрещивая руки на груди. Обращаю внимание на недавних знакомых Лиама и Гарри, которые вполне приветливо махают головой, а Гарри даже протягивает руку.

– Ты не сказал, что на тренировке будет твоя девочка, Нильс. Но, это обещает быть впечатляющим зрелищем, – комментирует Гарри, пожимая мою руку крепкой хваткой. Я покосилась на Нильса.

«Твоя девочка»… О, Господи, да что со мной происходит?!

– Это ненадолго, думаю. В комнате сидеть довольно скучно, а так развеюсь и я, и она, – безразличный тон Нильса был более мне знаком, чем тот, что я слышала у себя в комнате.

– Здравствуй, крошка-Роуз. Как поживаешь? О-о, а ты выглядишь горячо, – привлекает меня еще один парень, который выходит из соседнего от машины Нильса авто, что было выкрашено в белоснежную краску, а вдоль его крыла разрисован… кажется краской черный дракон. Отличная тачка.

И только потом я замечаю Зейна. Я рада и благодарна Нильсу, что он предупредил меня перед выходом, но даже это не спасло меня от разочарования – мне хотелось быть с ним наедине… А не с его обесбашенными друзьями, который сходят с ума только когда вместе.

– Привет всем, и… спасибо, Зейн, – обеспокоенно осматриваю ребят и перевожу вопросительный взгляд на Нильса. Что он скажет теперь? Уверен ли он в том, что это одна из его отличных идей?

– Пейн, все готово? – спрашивает Нильс парня, что до этого мирно стоял облокотившись об дверь с драконом. Лиам, изучив меня несколько скептическим и недоверчивым взглядом, смягчается, переводя взгляд на Нильса.

– Все готово, – кратко констатирует он. – Я оплатил ее абонемент на этот день.

– Отлично, тогда вперед, – подгоняет всех Нильс, а парни быстро растасовываются по своим машинам. Я залезаю на переднее сидение в машину Веркоохена, пристегнув ремень безопасности, отлично зная, как паршиво он водит машину, нарушая всевозможные правила безопасности.

– Лиам… оплатил абонемент. Ты мог бы сказать мне – я сама выкупила бы свое место, – несколько критикующее выговариваю я, когда рядом за рулем расположился парень.

– Это не твоего ума дело, Роуз, – отвечает он, заставляя свою машину завестись и выехать на трасу. Грубый ответ не ускользнул от моего внимания, отчего я сощурила взгляд. – И между прочем, мне нравится заставать тебя врасплох. Думаю, тебе это понравится. Кто знает, может, в будущем это будет твоим хобби, – пожимает плечами Нильс, следуя по дороге за белой иномаркой.

– Моим хобби? – переспрашиваю я, но мой вопрос остается не замеченным. Я мало верю в то, что чем занимаются все друзья Нильса и он сам, сможет понравиться и мне. Если бы этим… еще неизвестно чем занимался Нильс, мне было бы приятней, но парни портят то, о чем я еще не совсем знаю…

***

Парни идут быстрым шагом впереди меня, ярко обсуждая какую-то давнюю вечеринку, пока я шагаю по неизвестному коридору, в неизвестном здании и таком же не известном далеком районе, в котором я даже ни разу прежде не была. А нет, боюсь что слышала, в криминальных новостях по телевизору, кажется, это центр Манхэттена, недалеко мы проезжали Парк-авеню… А значит это Гарлем. Это не самый хороший район в Манхэттене, и даже не самый плохой, а куда хуже. Отлично.

Помимо самого худшего района, я застряла в каком-то старом холодном помещении, с парнями и Нильсом Веркоохеным. Закатываю глаза от того, как я успела накрутить себя за несколько минут, которые провела в этом жутком здании.

Останавливаюсь, когда парни один за другим входят в какую-то комнату, а я с сомнениями смотрю на Нильса, стоявшего у двери, что кивает вовнутрь, требуя меня войти в помещение.

– Так-так, и что я вижу? Неужели ты сдаешь попятную, Прайс?, – фыркает он, понимая, что я противлюсь его воле и даже боюсь ступить навстречу ему. – Правда, уже поздно передумывать, поэтому заходи сама, не ожидая, пока я затяну тебя внутрь за воротник куртки, – он терпеливо ждет, и я медленно ступаю ближе к дверям, хоть мне и не нравилась насмешка Веркоохена. Мне не было страшно, просто мне не нравилась неизвестность.

Но единственный громкий звук, который оглушает меня, заставляет отскочить назад и вжаться спиной в грудь Нильса, ошарашено глядя перед собой. Парень неожиданно рассмеялся, хватая меня за руку. Он подталкивает в перед и закрывает двери. Только отойдя от шока, я оглядываюсь, и понимаю, что остальные парни уже стоят с пистолетами и большими наушниками на голове. Когда я слышу пробирающий внутрь еще один громкий звук, отчего мое тело дрожит, я поворачиваю голову, и вижу кудрявого парня с пистолетом в руках, который целиться вперед – в огромный длинный зал с мишенями и манекенами.

Вновь происходит выстрел и я хватаюсь за курточку Нильса, чувствуя себе напуганным ребенком. Он должен меня был предупредить! Черт, он привел меня на тренировку стрельбы? Похоже, он выбрал самое безумное из безумного! И я с волнением поднимаю взгляд на Нильса, что улыбался мне сияющими яркими глазами.

– Хэй, Роуз, не хочешь пострелять? – кричит мне Луи, прокрутив в руке пистолет, маня меня пальцем. Я отрицательно мотаю головой, все еще пытаясь прятаться от неожиданных мне звуков за спиной Нильса. Но меня преследует следующая неудача, когда Нильс, схватив меня за руку, ведет ближе к Луи.

– Луи, переберись на другую стойку. Ей легче начать с банок, – требует Веркоохен, а парень непонимающе смотрит на меня, когда я хочу возразить, но почуется лишь то, что я качаю головой. Томлинсон умело и быстро перезаряжает пистолет. – Отдай его ей.

– Я не думаю, что это хорошая идея, Нильс, – ужаснулась я, когда Луи протянул мне пистолет. Он не был игрушечным, как в тире, он был… опасным. – Я даже не имею представление, как им пользоваться, – отхожу в сторону, но крепкая хватка на талии не позволяет мне делать лишние движения. Веркоохен продолжал настаивать.

– Я научу, это совсем не сложно, – усмехнулся Веркоохен, перехватывая пистолет у друга, и сам становится напротив мишени. Он видел, как я не хотела находиться рядом с оружием, как мне хотелось уйти подальше, лишь бы не слышать этот грохот и шум, но я боролась сама с собой. То – что я хотела – он предложил, я сама этого добилась. Я закусываю губу, в панике гляжу на Луи, который пожимает плечами, но внимательно следит за Нильсом, который прицеливается всего пару секунд. За миг Веркоохен позволяет трем пулям оглушать меня и подпрыгнуть на месте, пока тот радостно поворачивается ко мне. Все нутро дрожало, тело поразила тряска, а я не могла осмыслить, зачем ему это занятие с оружием.

– Я этого делать не буду. Нет, Нильс. Нет… – растеряно трясу я головой, когда замечаю его полный уверенности взгляд. Я была против. Мне это совсем не нравилось, а наоборот пугало и даже ужасало. – Мне это не нужно.

Веркоохен вновь усмехается и тянет меня за руку ближе к себе, выставляя меня вперед перед собой. Я вижу большой зал, и мишени встроенные в ряд довольно больших размеров. На столешнице лежат пять огнестрельных оружий: от пистолета до автомата. Нет, это не моя атмосфера. Она принадлежит ему и он ощущает себя, как рыба в воде.

– Роуз вся дрожит, может пусть действительно посидит. Стоит привыкнуть к этому делу, – Луи позволяет себе вновь влезать в личные планы Нильса, делая даже настоящий упрек Веркоохену, но тот лишь хмуро кидает на него взгляд, прикасаясь к моей талии своей рукой.

– Я не для этого позволил ей оказаться в этом месте, чтобы она пряталась по углам, как мышь, – недовольно заявляет Нильс, вкладывая в мои руки пистолет, а я чувствую, как едва из-под моих ног не уходит грязный бетонный пол. – И тем более это ценный опыт в жизни, так что слушай меня внимательней, Рози, – его голос стал тише, он говорил над моим ухом. Я тяжело выдыхаю, как только он поднимает, и вытягивает мои руки вперед, направляя вдаль. – Ноги расставь шире, ты должна стоять стойко – отдача от выстрела будет довольно сильной, – командует он, а я быстро выполняю его распоряжения и даже правила. Я просто не верю в то, что перестаю противиться и делаю это. Я держу в руках пистолет – и это уже уму непостижимо! – Если же ты хочешь попасть в мишень, тебе лучше смотреть в перед, а не на пол, Розали. Руки прямее. Вот так, – он выставляет меня по своему соображению, поддерживая мои руки, стоя совсем близко и тесно.

– Нильс, пожалуйста, это не то занятие, чем бы я хотела заниматься, – мычу я, когда он кладет свой палец на мой, готовясь нажать курок. И именно сейчас я понимаю, что я холоднею и стискиваю зубы от паники.

– Уверенней, детка, я знаю, что ты это сделаешь, – хрипит он над ухом, прижимаясь ко мне всем телом. Чувствую, как бьется его сердце тихим ритмом и как бурлит моя кровь, заставляя почувствовать жар в теле. – Останови свое дикое дыхание и пытайся прицелиться в центр банки, успокойся, тебе нечего бояться. Я контролирую твой выстрел, – комментирует он, а я набираю воздух в свои легкие. Мои руки трясутся, но Нильс крепко их сдерживает, таким образом, держа их ровно и прямо.

Его палец, без каких либо предупреждений и колебаний с резкостью давит на мой, а я – на курок, из-за чего совершается громыхающий выстрел. Я дергаюсь, упираясь в него еще больше, но внутри в момент все замирает. В конце зала я слышу, как повалилась банка с полки, звучно упав на пол. Внутри меня… разрядился буйный адреналин, который забегал по венам, заставил волноваться и чувствовать потрясение вперемешку с облечением. Черт, это была впечатляющая секунда!

– Господи! – только и восклицаю я, не понимая, что больше меня обрадовало – выстрел или близость с Нильсом. А может, и то и другое…

– Я хочу, чтобы ты сбила все банки до одной, – показывает он на стеллаж, и я округляю глаза. – Давай еще раз. Ты все запомнила? – он поднимает мои руки, но дает мне полностью контролировать выстрел, хотя Веркоохен не отходит ни на шаг от меня, все так же оставаясь впритык моей спине. Я навожу пистолет на определенную банку, Веркоохен тихо шепчет, чтобы я задержала воздух и нажимала на курок – это вовсе не сложно. Как только я достаточно прицелилась, боязно, давлю пальцем на курок, закрывая глаза, из-за чего совершает громкий выстрел, а верхняя банка падает на пол, зацепив за собой еще две. Они стоят ближе, чем другие мишени, отчего по ним довольно легко попасть, даже не целясь.

Раскрываю рот от невероятного восторга, и поворачиваюсь к Веркоохену.

– Я попала сама! Нильс, ты ведь видел? О, Господи, это просто немыслимо! – с криком произношу я, показывая жестами свое впечатление, показывая пальцем на мишени и упавшие две банки. Веркоохен улыбается, но перехватывает мое запястье с пистолетом, о котором я уже забыла, размахивая рукой. – О, прости. Прости, я буду аккуратней, – улыбнулась я. – а можно еще, правда?

– Можно, – мягко улыбается Нильс, когда я уже развернулась и направила пистолет на новую банку.

Нильс все время стоял рядом со мной, наблюдая за моим восторгом, когда я попадала и радовалась, или же огорченно надувала щеки из-за промаха. Веркоохен научил перезаряжать пистолет, а я уже поняла, что вошла во вкус, когда попробовала в руках автомат на человеческой мишени. Это конечно жутко, когда берешь оружие и слышишь выстрелы, но с другой стороны мне нравится адреналин, который не покидает мое тело. Я давно такого не ощущала, очень давно!

Мне казалось, он окунет меня во что-то грязное и отвратительное. Но Нильс поступил мудрее, он показал, что это до чертиков круто: испытывать что-то наподобие страха и восторга в одно, и тоже время. Это чувство сумасшедшего адреналина и власти, какой ты руководишь своими руками.

***

Через пару часов мы оставили парней на тренировке, выехав, когда уже солнце ярко освещало дорогу. Половину пути, я находилась под впечатлением, рассказывая Нильсу о том – что такая тренировка – самая крутая тренировка, на которой я была. Я понимаю, что он стоял рядом, видел все выстрелы, смотрел на каждую упавшую банку, но не могу заткнуться. Веркоохен часто поглядывал на меня с легкой ухмылкой, точно зная за ранее, что у меня будет такая бурная реакция. Он хорошо меня знал.

– И куда мы теперь? – решаю поинтересоваться, понимая, что мы возвращаемся к началу Манхэттена и скоро переедим мост.

– Мне нужно заехать к своему босу. Он звал меня на прошлой неделе, чего мне не особо хотелось. Он – старик и отвязаться от разговоров выйдет только через пару часов. А так, как я с тобой – он выставит нас быстрее, чем успеет передать мне работу. Живет не далеко. Это не долго, – медленно поясняет Нильс.

– Правда? И какая у тебя работа? – настороженно спрашиваю я, когда машина сворачивает к территории весьма большого дома у причала. Вылезая с машины, и ступая за ним молчаливым парнем, я насторожено разглядываю большой дом, в котором точно на заднем дворе есть бассейн. Веркоохен решает не отвечать на мои вопросы, дожидаясь меня, а после стучит в дверь. К моему удивлению, ее открывает какой-то мужчина в черном строгом костюме, пожимая руку голубоглазому. Он говорил, что тут живет старик.

– Она сегодня со мной, – говорит блондин, как только мужчина смерил меня недовольным и вопросительным взглядом. О, это охранник?

– Предупрежу Даниэля, – голос черствого мужчины бьет по ушам, но мы входим в этот шикарный дом. Я перебываю в удивлении, ведь на самом деле с наружи это самый обычный дом, который мог быть на улицах Нью-Йорка, но внутри, словно настоящий пентхаус. Интересно, тут есть выход на крышу? Здесь высоченные потолки, и золотистая сверкающая люстра.

На стенах разные картины, почти заполняющие все стены. Деревянная мебель, что была приставлена к стенам имела красноватый оттенок, и похоже, мастер старался в ручную – вырезая завитушки. По правую сторону стоит большой диван рядом с великолепным камином, а над ним весит, должно быть, не дешевая плазма. По левую же сторону, я замечаю лестницу, ведущую наверх, по которой медленно спускаются двое мужчин, привлекая мое внимание, а за тем оборачивает и Нильс, услышав голоса.

– Какая приятная встреча, Нильс. Неужели ты собственной персоной решил навестить меня и получить работу! – плавно и медленно говорит мужчина, которого я все еще не вижу из-за спины Нильса.

– Неужели у тебя появился достойный заработок за работу, Даниэль. Мне казалось, я уже буду подбирать объедки своих друзей!

– Куда же без язвительного замечания, – покачал головой мужчина, приблизившись к Нильсу. – Я писал тебе. И ты мне срочно нужен, Нильс. А от тебя ни единой весточки не было за последний месяц! – мужчина, тепло улыбается, но ему точно не нравится то, что Нильс гуляет без работы. Я неуверенно выглядываю из-за плеча парня, но не рискую выходить на поле зрение, к самому хозяину дома.

– У меня были неотложные дела, – отвечает Нильс, слегка отодвинув свои массивные плечи.

– О-о-о, – протянул мужчина. Я исследовала его постаревшее лицо, а так же по-своему добрые карие глаза. Легкая седина украшала его волосы на висках, а серый костюм идеально сидел на нем, скорее всего индивидуально сшит не за малые деньги. Судя по тому, какой он обеспеченный, Нильс вполне может работать с ним, и жить в достатке. У него есть машина и дом. Обычный студент может только мечтать о таком заработке. – Раньше ты не водил ко мне своих девочек, – удивился он, настороженно глядя на меня, но все еще улыбаясь. Я была чужой, и думаю, что ему не нравились посторонние в доме.

– Это Розали Прайс, и она моя соседка, – поясняет Нильс, отворачиваясь от моего хмурого взгляда и негодования.

– Приятно познакомиться с тобой, Розали, соседка Нильса. Я – Даниэль, старый друг твоего мужчины и содержателя, – протягивает он мне свою ладонь, а я готова подавиться своей слюной. Моего мужчины и содержателя? Что?

– Видимо, очень старый, раз не понял, что она просто моя соседка, Даниэль, – раздраженно повторил Нильс, а я неуверенно вкладываю свою ладонь в ладонь мужчины, который легко пожимает ее.

– Она очень красивая. Молодая, только, молчаливая… Правда, красавица? – он обращается ко мне или к Нильсу?

– Давай ближе к делу, – торопливо вставляет свое слово Веркоохен.

– Хорошо, пойдем наверх. А ты, красавица, посиди на диване, мы ненадолго, – мужчина обретает нотки серьезности и указывает куда идти, словно я обязана там сидеть и подчиняться его слову. Видимо он слишком старый друг, раз его черты характера и мимики идентичны Нильсу.

Они идут по лестнице наверх, а я направляюсь в сторону дивана. Присаживаюсь с краю, разглядывая интерьер дома более подробно. Тишина начинает, давит и я готова встать, чтобы походить, как замечаю бумаги на кофейном столике. Рядом конверт и аккуратно разложена бумага, которая была вынута именно из него. Обычно это не в моих правилах читать чужие письма и соваться в чужие дела, но я не могу устоять, когда замечаю фамилию Нильса на строках. Это уже интересно.

Присаживаюсь ближе к краю, слегка наклоняясь над письмом, не рискуя брать его в руки.

«Уважаемый и мой старый добрый друг, Даниэль! Мы много лет работаем вместе, и я всегда доверяю тебе, как самому себе. В моей компании была произведена кража, через паутину сети… Проще говоря, завелась крыса, которая выносит огромные сумы не заметно для бухгалтерии, и финансистов. Сума почти составила один миллион – человек, что делает это… – пропускаю несколько строк, так как не слишком хочу усугубляться в подробности. –… Знаю, что Веркоохен у тебя единственное доверенное лицо, поэтому хочу, чтобы ты подключил именно его к этому делу. Плачу щедро – ты знаешь. Ты восхваляешь его не один год, сам удивляясь его быстрой и чистой работе, поэтому прошу помощи. Вор должен быть наказан. Информацию я передам тебе по mail-у, и прошу как можно быстрее приступить к делу…»