Текст книги "Ненавижу тебя, Розали Прайс (СИ)"
Автор книги: LilaVon
сообщить о нарушении
Текущая страница: 50 (всего у книги 62 страниц)
Мне отчаянно хочется сказать, что я его люблю, но не могу. Нужно молчать, до конца. Шаги начали приближаться в мою комнату, а я притаилась в углу шкафа, прикрытая вещами. Жарко, но я терпела, и не ради себя, а ради меня и Нильса.
– Помнишь, как мы встретились первый раз в кухне? Я тебя не узнал, и даже тогда утром. Только, когда Санчес подсунул мне папку. Это была ты. Но иная. Поменялась до неузнаваемости, от естественной красоты, до самой красоты души. Я не помню того момента, когда осознал то, что влюбился, но помню, как ты заинтересовала меня, – Нильс говорил это не спеша, вспоминая, и давая мне полную картину прожитых дней с ним в комнате напротив. Но когда дверь открылась, и в комнату зашел не видимый для меня человек – я слушала только Нильса. – Наутро после договора со мной. Ты так отчаянно пыталась играть роль послушницы, что это вызывало даже умиление. Хотя, на самом деле в этот момент ты пыталась добраться до меня. Ты каждый день пыталась показать мне добро, которое есть во мне, но я лишь отвергал это, – я подтягиваю руку ко рту, крепко зажимая себе рот, чтобы не всхлипнуть или заговорить в ответ.
Нильс открывался в экстренной ситуации, как не делал никогда. Пусть с его уст сыпались оскорбления, пусть он поучал меня манерам в грубых формах, пусть он кричал и унижал меня, зато я добилась всего, чего хотела, и получила в ответ не только понимание, но и его сердце.
– И отвергал только потому, что на самом деле я не добрый и не святой. Я просто присваивал то, что принадлежало мне, и обеспечивал полную безопасность, что волновало меня изо дня в день.
Двери шкафа медленно открылись. Я взмолилась не двигаясь. Зашуршали над головой вешалки, а мое сердце отбивало невиданный мне пляс. Он ушел дальше, но не заметил меня.
– А когда круг безопасности вокруг тебя гас, я начал волноваться. Но волнение было не естественное, раньше я его не чувствовал. Но с каждым днем я понимал, как мы сблизились, что, конечно я первым делом пытался отвергать. А как отвергать, когда я вижу тебя? Нет. Ты была моей всегда, – протянул Нильс, а я горько улыбнулась.
Конечно я его. Судьба свела нас не просто так. И ее решение не было на ставке нашей юной вражды, а большем, чем светлое добро и чистое сердце. Нильс начал чувствовать и почувствовал меня рядом, а значит он не монстр и не демон, это всего лишь раньше отчаявшиеся человек. Ему просто нужна была поддержка и я.
– Я люблю тебя, Розали. И хоть мы сейчас в тысячах километров друг от друга – я знаю, что не отпущу тебя, ни отдам никому…– человек выходит из моей комнаты, а я спокойно выдыхаю.
– Он…ушел, – единственное, что я могла выговорить.
– Сиди тихо, он должен понять, что тебя нет. Ты ведь все сделала, как я сказал? – я безмолвно киваю головой. План Нильса был банален, но довольно эффектный – заставить Хоффмана поверить, что я сбежала, как того на самом деле хотел Гарри. Но Нильс уже был пойман Хоффманом, поэтому идти в ловушку дважды не хотел.
Лестница, которая стояла около моего окна, что и было вторым, запасным планом, дополняла весь блеск побега. На землю я кинула шапку, а окно оставила открытым, чтобы все выглядело правдоподобным. Теперь, словно мышь таясь в шкафу, я поняла, что Хоффман потерял меня.
– Все, как ты сказал…– говорю я, но в ответ посыпались гудки. – Нильс? – шепотом спрашиваю я, но что-то прервало нашу связь. Черт. Начиная нервничать, я пытаюсь вновь набрать номер парня, но телефон издал слишком громкий звук рингтона, когда парень перезвонил мне. Телефон падает в вещи под меня, а я быстро, отыскиваю его, заставляя его еще несколько секунд одушевленно издавать мелодию.
Отвечаю на звонок, отдышавшись так, словно пробежала марафон. Сердце стучит, как у раненой птицы, а я пытаюсь совладать с собой.
– Все хорошо, – говорю я, почти на уровне тишины.
– Черт, как ты меня напугала! – выругался Нильс, но я недоверчиво прислушалась, когда поняла одну вещь – кто-то возвратился в мою комнату.
– Господи… – взмолилась я, только губами вычерчивая слово. Меня трижды передернуло от тишины, которая была будоражащей.
Перед глазами вновь стали слезы, я боялась, поистине боялась.
– Розали? – спрашивает Нильс, пытаясь убедиться, что я на месте. Но я молчу, зная, что, скорее всего сам Хоффман прислушивается к тишине. Мне нельзя было выдать себя. – Рози, ты тут? – я отрешенно сглатываю слезы. Шаги были слышны по комнате.
Я не была уверена, ушел ли преследователь, но и проверять не хотела.
– Розали…– его выдох был настороженным и предупреждающим. Мне хотелось поддать голос, сказать, что я тут, что со мной все в порядке. Но все не было в порядке, я была в опасности.
Рывком, с головы стаскивают одеяло, и валяться пустые коробки. Я до крови закусила щеку, непроизвольно закричав, когда грубые руки схватили меня, и вытащили было из надежного убежища.
Это было разоблачение с оплатой в жизнь. Я встала, дрожа, трусясь, со страхом и испугом уставившись на парня, который радостно и безобидно улыбался мне в темноте. В телефоне слышался крик Нильса, зовущий меня, но я онемела, ведь ко мне в осознание пришла лишь одна мысль – вот настоящий зверь, он стоял передо мной.
Это был не Хоффман, а его сын, финалист. Он уверено и решительно смотрел на меня, придерживая за колоть, а другой рукой аккуратно вытащив мой телефон из руки. Я была настолько ошарашена и обеспокоенна, что не двигалась, изучая сына Хоффмана впервые на близком расстоянии. От него исходила жуткая мощность мести и злости, а своей невидимой силой, он душил меня где-то внутри.
Я вновь содрогнулась.
– Веркоохен, – почти дружелюбно произнес парень, но голос был настолько грубым и холодным, что разом заставил меня опомниться. Я поддалась назад, пытаясь вырваться, но все было тщетно. Грубые и сильные руки с болью удерживали меня. Я закричала – он закрыл мне рот ладонью, прислонив меня к себе спиной. Я начала вырываться – и это было единственное, что я могла сделать.
Осознавать, что я беспомощна и была мала, на самом деле, хуже всего.
– Теперь она со мной, и ты, Веркоохен, не вправе преградить мне путь. Ты слабак, ты всего лишь никчемный людишка, она будет ненавидеть тебя всю жизнь. И знаешь, я приложу к этому не только всю свою силу, но и заставлю вас всех опуститься на землю. Слишком высоко полетели, голубки, думаю, приземляться будет мучительно, я прав птичка? – голос парня был ужасно стальным, отыгранным злостью и насыщенный победой. Найджел передвинул руку к шее, открыв мне рот, но и сказать я ничего не могла – он начал душить меня, а я задыхалась.
– Пусти…– еле-еле процедила я сквозь зубы, отталкивая и пытаясь выбраться из его хватки, но он был сильным, подобно силе Нильса.
Телефон он отключил после своей речи, кинув его в сторону с такой силой, что гаджет не выдержал такого напора и разлетелся, разбиваясь об угол стены, рассыпается на части.
– Ты ведь понимаешь, почему я тебя нашел? – спрашивает парень, охотно поворачивая свою голову и встречаясь с моими глазами. – Тебя выдал звонок. Он тебя подставил.
Я усердно смотрю на парня, и не верю ему. Нильс не знал, что делал. Он не виноват. Но осадок после слов Хоффмана младшего едко проскользнул к сердцу.
– Зачем ты это делаешь? – спрашиваю я, когда его рука ослабила хватку, и я смогла захватить больше воздуха в свои легкие.
– Месть – сладкая вещь, не находишь?
– Ты не мстишь, а прикрываешься своим отцом. Ты самый настоящий трус, и Нильс проучит тебя, – с отвращением я выговариваю каждое слово, а лицо парня в миг меняется на ярость и безумный взгляд.
В следующее не менее быстрое мгновение, я сталкиваюсь со шкафом, ударяясь лицом о дверцу, и закрываю глаза. Лицо обожгло горячим и холодным потоком, с носа полилась жидкость крови, а я дрожащей рукой стираю ее, оборачиваясь на парня, который стоял надо мной на опасной дистанции.
– Не думаю, что ты имеешь право обращаться со мной в подобном тоне, Рози. Я тебе одним ударом смогу переломать все косточки, так что закрой свой миленький ротик и следуй всем моим указаниям, поняла? – жестко и холодно проговорил он, подтолкнув меня за подбородок.
Сердце стучало в бешеном ритме, а я боролась со слезами, которые просились наружу вновь. Но меня не пугает боль, я сильнее, чем прежде, и я могу отстоять свое мнение.
– Бить девушек в твоих правилах? Не знала, что ты настоящая мразь. Правильно сделал Нильс, когда избил тебя на ринге. Это было жалкое зрелище, – давя на него слабыми сторонами против моего любимого человека, я не сразу понимаю, как еще один удар заставляет меня согнуться.
Его кулак был направлен ровно на живот, от чего я, задыхаясь, пыталась держаться на ногах. Мои волосы оказались в кулаке Найджела, которые он жестко оттянул назад, а от прилива новой боли, я сцепила зубы плотнее, а кулаки сжала.
– Рози, прикрой свой поганый рот! Иначе…– он достал из своего кармана блестящий металлический пистолет, из-за чего я буквально задрожала, расширив глаза, когда он прислонил его к моей шее. Холодным кончиком дула, он провел от самого основания подбородка до ключиц, которые были видны из-под куртки. – Иначе я сделаю тебе очень больно…Рози, – мягко, но ужасающе проговаривал парень, возвращая оружие к лицу, и проводя по скуле.
Мое скорченное имя, которое я позволяла называть себя так только Нильсу, было изуродовано произношением этого человека. Метал, проскользнул по моим губам, а я выносливо следила за лицом Найджела, который почти упивался моей дрожью, а так же данной мне стойкостью и отвагой.
Главное, быть сильной. Главное, вернуться к Нильсу.
– Откроешь свой ротик для меня? – усмехаясь, спрашивает парень. Я недоуменно нахмурилась, чувствуя, как он настойчиво пробивает сквозь губы пистолет мне в рот. Не понадобилось и секунды, чтобы я отвернулась в сторону. – Не так быстро, Рози. Я хочу, чтобы он был у тебя в болтливом и дерзком ротике. Открывай же, – он вновь настигает меня, придавив к дверце шкафа и удерживая на месте своим телом.
Близкое нахождение этого человека вызывало отвращение.
Свободной рукой он ловит мою голову, которой я ворочу в разные стороны, избегая его наставленного и опасного метала. Найджел прикладывает силу, сжимая скулы до боли так, что было невозможно удержать рот закрытым. Он непроизвольно открывается, а от боли и унижения, по моим щекам побежали ручьи слез.
Я чувствовала языком наконечник пистолета, от чего тело дрожало, а я поддавалась истерике.
– Давай же, Рози, возьми глубже, – настойчиво требовал парень, когда я уже не видела его из-за истерических слез. Но я точно чувствовала, как он целенаправленно направил свое оружие почти мне в глотку.
Я, не выдержав, закричала, захлебываясь своими слезами. Боясь шевелиться, я понимала, как низко, одним, принудительным действием постороннего человека, я чувствовала уязвимость и слабость.
Меня никто не мог защитить, даже он.
Страшнее всего было это – когда он обещал беречь, защищать и не позволять никому делать мне больно. А сейчас мне больно. И не только в телесном повреждении, но и в моральном. Нильс слишком далеко, а я впервые слаба.
Найджел в скором вытаскивает пистолет с моего рта, удовлетворенно смотря на меня. Я знаю, что была жалкой, и признаю это. Я не могу быть сильной одна, не сейчас, кода мне нужна поддержка и стальная грудь Нильса, что защищает меня от любых бед.
Сейчас он исчез, а к моему сознанию только добралась мысль того, что в скором времени я сгорю, и в этом потрудиться тот человек, которые сейчас стоит около меня с оружием.
Ничего не говоря, он грубо тянет меня за запястье из комнаты в низ, не давая возможности отдышаться. Живот пронзает болью с каждым шагом, от чего ноги заплетаются, но я как можно дольше удерживаю равновесие, ища новые силы.
Внизу меня ждал не лучший момент, чем вверху. Гарри стоял у стены с бабушкой, а около них какие-то люди и Хаффман старший, который улыбнулся мне едкой и не уместной улыбкой.
– Розали…– прошептал Гарри, когда увидел меня.
Мой вид был ужасен, и я это понимала, особенно когда глаза бабушки расширились, а после по щекам скользнули слезы. С носа еще маленькими капельками текла кровь к губам и подбородку.
– Найджел, я просил тебя быть деликатным с леди, – раздраженно бросил старший мужчина, подойдя ко мне. Его рука хотела намерено пройтись по моей голове, но я уклонилась от такого нежелательного и мерзкого движения. Мужчина слабо улыбнулся, достав из своего пиджака носовой платок и протянув его мне. Я показательно отказалась брать это в свои руки.
Меня только что били и заставили чувствовать своим собственным языком пистолет. Получать какую-либо помощь от таких людей, подобно тому, что положить лезвие в рот и молчать, пока с тобой не заговорят. А после давиться кровью. Это было более, чем отвратительно.
– Убери от нее свои руки, урод! – прорычал Гарри, попробовав двинуться, но его удержали двое людей. Они были не менее сильными, и Гарри гневно покосился на каждого, когда он был остановлен.
– Не нервничай, мальчик. Она будет путешествовать с нами, правда, Розали? – мужчина с новой попыткой попытался коснуться моего лица, но я с новым рывком отдалилась. Найджел удерживал меня за локоть, больно сжимая его.
Несомненно, мое тело будет покрыто синяками там, где прикасался ко мне младший Хоффман. Прикосновения старшего ломали бы меня полностью, чего я избегаю.
– Я вас ненавижу, – прошептала я, но это было достаточно слышно из-за ненависти и презрения к этим людям.
– О, милая, еще совсем рано нас ненавидеть. Ты еще не пережила то, что мы тебе подготовили к теплому приему, – влез младший, хищно оценивая меня и упиваясь всеми моими страхами. Но ужас заменяла настоящее омерзение и отвращение.
– Только прикоснись к ней, и я тебе голову оторву, Хоффман! – прорычал Гарри, вновь двинувшись в нашу сторону, но теперь был прижат к стене, обезврежен и неподвижен.
– Не прикасаться как? Так? – мужчина с удовольствием, не меньше чем у своего сына оскорбляющее и грубо потянул за волос так, что моя голова задралась вверх. – Или так? – его вторая рука расстегивает мне пуховик, а за тем бесцеремонно, холодными пальцами забрался под тонкую майку и прошелся по моему животу, почти вызывая тошноту и гадливость.
– Ты просто кусок дерьма, Хоффман, – вырвалось у Гарри, когда мужчина позволял
себе крайне непристойные махинации, попробовав поднять руку выше, но я не давала. Не обращая внимание, на грозное выражение лица младшего, я отворачиваюсь всем телом, заставив отлепиться такие мерзкие руки от моего тела.
– Ладно, хватит не нужного спектакля. Уж, пора нам отчаливаться! – весело проговорил Филиган.
– Вы не имеете права на это, сэр. За такое обращение вас могут посадить, и поверьте, я этого добьюсь! – встрепенулась бабушка, впервые осушив свой голос злостью и гневом. Мужчина рядом с ней смог удержать ее, ведь физически она была как-никак слаба. – Вы сгниете за решеткой, я даю вам слово.
– Миссис Прайс, давайте вы не будете забегать так наперед? Тем более вам самим нужна помощь, – Хоффман был не так резок, но его жестокость была при нем, как бы он не хотел этого скрыть.
Стало до мурашек противно, не зная, что этот человек задумал.
– Какая помощь? – все удивленно смотрели на мужчину, который не убавил своей гнилой усмешки, а после легким кивком головы охраннику, заставил вытащить с его куртки нож.
Я переглянулась с Гарри, ведь этот охранник был около него.
– Рози, может, расскажешь, какая первая помощь, когда вскрывают яремную вену?
Я не удерживаюсь от всхлипа, когда понимаю, что это лезвие предназначается Гарри. С ужасом я смотрю на него, видя его непоколебимость и готовность. Он не собирался умолять о пощаде или прекратить, Гарри был самым мужественным из нас.
– Давай же, Рози, или ты хочешь, чтобы твой дружок истек кровью? – потянув за волосы больнее, чем в первый раз, я всхлипнула, нервно смотря на бабушку.
– Всего десять минут, – на выдохе проговорила я дрожащим голосом, сожалеющее смотря на Гарри и в тот же момент принуждая бабушку подготовиться. Я проходила курсы быстрой помощи с Кристианом еще несколько лет назад, и сейчас трудно вспомнить все подробности, но ситуация того вынуждает. – На рану… нужно сильно надавить, чтобы остановить кровь, потом плотно замотать, ладно? – дрожащим голосом я обращаюсь к бабушке, которая, не скрывая шока, в упор смотрит на меня.
– И не забудьте вызвать скорую помощь, а то гляди загнется, – рассмеялся сын Хоффмана, подходя к Гарри, которому выворачивали руки, чтобы он оставался на месте. Я видела, как он забрал нож у охранника.
– Я ведь пойду с вами, зачем вы это делаете? – выкрикнула я, когда стало нестерпимо смотреть на жуткую и зловещий момент, что предвещал только боль и страх.
– Не находишь это забавным, Рози? – рассмеялся мужчина, словно так и должно быть, а я глупая, и не понимаю грандиозной шутки, которая окажется в конце.
– Розали. Меня зовут Розали, – процедила я сквозь зубы. Было невыносимо слушать это от них, а внушительный страх, который предоставили мне два малознакомых человека, заставил действовать по обстоятельству тут же.
Вывернувшись, я пытаюсь сбежать, но это осуществляется только тогда, когда я целеустремленно бью мужчину по самому чувствительному и незащищенному месту – в пах. Когда он теряет свой контроль, отпуская меня, в голове был только один план: найти то, чем можно защититься.
Но я не была буйной и наученной таким действиям, из-за чего я попала в ловушку уже младшего из Хоффманов, который усмирил все мое буйство натиском лезвия к шее.
– Кисонька, не заставляй меня идти дальше, чем ты думаешь. Или хочешь ощутить своим языком и этот нож?
– Ты больной ублюдок, Найджел, – обращается к нему Гарри, пока я, молча, стою, вытянутая, как струна, понимая, что лезвие любым движением рассечет кожу на шее.
Как только Филиган Хоффман устойчиво стал на ноги, ничего не спрашивая, выхватывает из рук своего сына холодное оружие и приближается к Гарри. За считанные секунды он одним легким движением всаживает кончик лезвие в горло, а кровь высвобождается из-под нутра, заливая паркет.
– Гарри! – неистово закричала я, но понимала, что меня уже тащат к входной двери, а бабушка присаживается около истекающего кровью парня.
Безумство и шок – были первыми эмоциями, когда я билась, кричала, рыдала и пыталась обратить своим голосистым криком внимание на то, что творилось в моем доме. Рот был заткнут в ту же момент, когда мы вышли за пределы дома. Найджел не обращая внимания на меня, швырками тащил меня к стоящей у дома машины.
Я не знала, что будет с Гарри. Я не знала, как скоро опомниться Нильс и сможет ли меня отнять с лам этих животных! Незнание, неведенье своей судьбы стало ее под угрозу с расплатой в жизнь.
– Затки ее уже, – рявкнул мужчина, обратившись к своему сыну. Я ожидала грубости, и было не в новинку столкнуться телом с машиной. Но переводя свое дыхание, я лишь обнаружила то, как он замахивается на меня своим кулаком, попадая в нужную цель, когда я начинаю плохо видеть, а голова кружиться.
Все темнело, и я в конец почувствовала, как скоро заводиться машина, оставив после себя только след на снегу. А мне становилось плохо, пока я вовсе не позабыла реальный существующий жестокий и безжалостный мир.
Темнота оказалась страшной.
***
Когда мое сознание прорезалась явь, я была напугана. Темнота, что поглощала весь
свет давила на меня, а холод какого-то сырого помещения заставляла чувствовать тошноту. Голова раскалывалась от боли, а на руках и лице была застывшая кровь. Я ее чувствовала.
Укутываясь в свою курточку, я не решалась встать с какого-то подранного, грязного матраса, на котором я проснулась. Было ощущение, что меня поместили в какой-то старый подвал или уличный сарай, ведь было несказанно холодно до дрожи, даже в одежде.
На глаза наворачивались слезы, а зубы цокали. Я не хотела быть в этом месте, я хотела к Нильсу, который бы просто обнял меня, и я бы точно уже знала, что я в безопасности. Но сейчас не было его, ни утешения, ни спокойствия. Словно, что-то свалилось с неба, и это самое закрыло мне ясное солнце, не оставив лучей света.
А Нильса все еще не было. Не было и Гарри, и поддержки бабушки. Я не знала, что с
Гарри, которого ранили, и я не знала, чего ожидать в следующие секунды.
И как было предсказуемо, когда я смотрела на еле-еле видимые очертания большой двери, ожидая, когда сюда ворвутся мне на помощь.
Была тишина. Я была одна.
Время тянулось долго. Тело болело, а я не могла согреться, до момента, пока в теле не разгорелся сильный жар. Состояние ухудшалось и дополнялось пессимистичными и не радостными исходами, которые логически выстраивались в моей голове.
Пора было осознать, что все было ужасающе плохо. Температура в теле повышалась, а время продолжало свой ход. Горло сушило и ужасно хотелось воды, но силы, чтобы встать мгновенно исчезли.
За дверью послышался шорох, который насторожил. Замочная скважина болталась с ключом с той стороны, а за тем яркий и раздражающий глаза свет ослепил меня сразу же. Жмурясь, я заставляю себя посмотреть, кто вошел в комнату. Это был мужчина, Хоффман старший со стулом в руках.
Он слабо улыбнулся, но внутри я знала, что это не был дружелюбный жест, больше, как маска. Это пугало. Я не знала, что он задумал. Филиган проходит к середине темного, жуткого помещения, что по строению действительно напоминало какой-то подвал под домом, и ставит напротив меня стул, садясь на него.
Мои глаза слезились, но только от плохого самочувствия. Всеми силами, что остались во мне, я боролась и пыталась показать полное безразличие к тому, как пристально он мог разглядывать меня, словно я какая-то важная статуэтка скульптора, но ее не жалко было разбить. Это было печально.
– Ты знаешь, где ты? – первое, что спросил он. Голос был мягок, как тогда, в кафетерии, когда я еще не знала, какой он на самом деле. Я молчала, не хотела говорить, и даже в подсознании понимала, что физически сейчас не смогу заговорить.
– Милая, говори же со мной.
Я ненавидела этого человека. Он нес за собой слишком много бед, и только с его приходом, мир словно разрывался на части.
– Жутко выглядишь, если честно, – мужчина смог поддавить свой смешок, но я не спускала своего взгляда с него. Было отвратительно, но я не буду сдаваться так быстро. – Розали, перестань. Мы будем друзьями, пока нет Нильса. Тебе нечего бояться. Тебе ведь нужна помощь? Наверняка ты бы хотела принять горячий душ и согреться, не так ли?
Сердце сдавило в груди от упоминания о Нильсе. Стало невыносимо больно, от чего слезы градом полились по щекам. Где он? Почему он позволяет этим людям пугать меня и унижать?
– Я вас ненавижу, – кратко изложила я свою мысль. Горло заболело, запершило. Голос был слабым и хриплым. Горели связки на шее.
– Ты не первая и не последняя. Но я тебе пытаюсь помочь, понимаешь? Наверху есть туалет, спальня, большая теплая кровать. Еда, вода, все удобства. Моя горничная поможет оправиться тебе.
– Зачем? – я не могла говорить много, но он понимал, что именно я спрашиваю.
– Тебе нужно набраться сил, – едко усмехнувшись, он искоса посмотрел на меня. – Или ты хочешь так ужасно выглядеть, когда придет Нильс?
И словно после этого имени мир останавливался и бежал дальше. Гордость не позволяла соглашаться на какую-то помощь. Но физически потребности брали свое. Хотелось в тепло, безумно хотелось в душ и туалет. Лечь, забыть обо всем.
Но забыть о том, что из-за меня страдали люди – невозможно.
– Оставьте меня, – отводя взгляд, я покачала головой. Лучше я тут умру, нежели по своей воле пойду за этим человеком. Никогда.
– Это было настолько предсказуемо, милая, что ты не оставляешь мне выбора.
Я настороженно дернула взгляд обратно на мужчину, который поднялся. Спиной, я почти вжалась в стену, напрягая плечи и хмурясь. Хоффман подошел ко мне, не спрашивая, чего я хочу, и хотела ли я чего-либо, он рывком хватает за края курточки, поднимая меня на ноги.
Было сложно стоять, держать равновесие. Я бы не смогла идти сама, но и к этому не привели следующие действия Филигана, когда он приподнял меня на руки.
Мне хотелось находиться от этого человека как можно дальше. Но я не могла, и это доводило мое сознание до переломного момента, когда я начала бороться сама собой, забывая обо всем другом.
А Нильса не было, он не врывался во все двери, крича, чтобы меня отдали ему обратно в руки, не угрожал, не было ничего. Словно, его не существовало. И я не первый раз задаюсь вопросом: почему страдаю я, почему страдают люди вокруг меня?
Почему мне не хотят помочь?
***
POV Nils Verkoohen:
Я был на заднем дворе загородного съемного номера мотеля, сидя на лавочке, и выкуривая поочередно сигареты, смотря на пустую улицу. Прошло почти шесть часов с того момента, когда телефон Розали перестал работать и принимать звонки. Шесть часов, когда я слышал ее крик и плачь с ядовитым голосом одного из ублюдков, что существовали в этом мире. Шесть часов, когда миссис Мерфин обвинила во всем меня, рассказав с горьким страданием, что было с ее внучкой, и как Гарри оказался в больнице.
Я не мог говорить, у меня отняло речь, когда по моей вине, они расправлялись с дорогими мне людьми. В груди щемило, а слезы давились наружу, которые я всеми способами заталкивал обратно.
Девушка, которая так внезапно появилась в моей жизни, которая стремилась поменять мой мир, и принимала меня таким, какой я есть на самом деле – исчезла. Пропала, словно ее не существовало. Без следов, без каких-либо подсказок. Я не имел ни малейшего понятия, куда кидаться и что делать.
Я не хотел знать, как она себя чувствует и что с ней делают, ведь тогда руки начинали трястись, а тело дрожать. Это чувство было для меня новым и настолько же непризнанным и далеко неприятным.
– Нильс, – слышу женский голос за спиной, но не поворачиваюсь.
– Не сейчас, – отрезал я, довольно грубо. Мне не хотелось ни с кем говорить, ни делиться с той бедой, которая произошла в моей жизни. Алекса не останавливается и подходит ко мне, садясь на край скамейки около меня и несколько минут смотрит в ту даль, куда и я.
– Поделишься? – спрашивает она, указав на пучку сигарет в моих руках. Молча, протягиваю ей. Девушка делает все медленно, словно обдумывает, что сказать. Но никакие слова в таких ситуациях не помогают, если только не звонок от темноволосой и любимой мной девушки. – Лиам в порядке, думаю, больница не обязательна.
– Выкарабкается, – кинув окурок на землю, я складываю руки в замок, уложив локти на колени. Ночь идет слишком долго, но мои глаза не будут закрыты, пока я не найду девушку.
– Где они могут быть? – задет вопрос Алекса, когда я нервно выдыхаю.
– Я не знаю, – старательно выговариваю я, сдерживая агрессию, которая была на краю срыва.
– Может, Вашингтон? Или Пенсильвания? Надо же как-то начинать искать Нильс, нельзя сидеть сложа руки…
Издрог всего тело заставил меня гневно покоситься на девушку, разъяренно прорычав:
– Ты знаешь, где она? Ты знаешь, что с ней? Ты знаешь то, что не знаю я? Алекса, мы не двинемся с этого чертового Нью-Йорка, пока я точно не буду уверен в ее местоположении! Он заставил меня убраться на другой континент, чтобы забрать ее Ты хоть думаешь своей головой, что она может оказаться в этом городе?
Повисло молчание. Алекса потрясенно отвернулась, когда я поспешил выдохнуть. Но моя ярость была объяснима.
– Прости, – поддавил я в себе все характерные признаки зла, чтобы извиниться.
– Может, стоит попросить помощи у того, кто поможет тебе? – тихо спросила девушка, когда я нахмуренно осмотрел ее.
– На кого ты решала положиться? – конечно же, в голове возник только один человек с весомыми связями, что могли моментально вычислить каждого на этой земле.
– На твоего отца, – девушка была готова ко всему, но не к тому, когда я закрыл глаза. Все шло кувырком, да наоборот. Но отец…я не хотел его видеть, ни сегодня, ни через год.
Самое яркое солнышко этого мира оказалось под угрозой. Страдали мои друзья, страдал и я. Но просить человека о помощи, который убил мою мать, дабы спасти Розали – я не мог. Не мог доверять ему. На его руках была смерть, и я не могу дать погубить и мою любовь.
– Где он? – безнадежно было спорить с ней, она всегда шла по тому пути, который считала нужным, не смотря на мнение окружающих, даже в такой момент. Правда, минус был в том, что свою неправоту она никогда не признавала.
– Тут, – послышался голос совсем не далеко. Не грубый, скорее строгий, и давно не слышимый мною. Встав с места, я поворачиваюсь, встречая его.
Не изменился, разве что постарел. Прошло четыре года, когда я начал избегать любой встречи с этим человеком. Он стоял в нескольких шагах, пристально рассматривая меня, как я его. Важный, обеспеченный, с деньгами в кармане, он казался довольно лучше снаружи, чем внутри. Я все еще не простил его за свою мать, и никогда не прощу.
– Здравствуй, Нильс, – говорит он, улыбнувшись мне. Я перевожу неудовлетворенный взгляд на девушку, которая аккуратно поднялась и, махнув головой моему отцу, ушла обратно в мотель.
– Зачем ты здесь? Решил еще пару человек убить? – вспоминая все обиды, я не желал останавливаться и переступать через это. Пусть ему будет так же плохо, как и всем.
– Я пришел помочь тебе, Нильс, – заговорил он, не сменяя своего спокойствия, пока во мне был распыл пожара.
– И где же ты был раньше, а?
– Нильс…
– Думаешь, я тебе поверю? – усмехнувшись, спрашиваю я. Никогда. Никогда не поверю. – После всего того, что ты сделал с моей матерью, со своей женой? Ты омерзителен.
– Нильс, – обратился ко мне малознакомый мужчина, но я выставил руки вперед, когда он начал приближаться.
– Не подходи ко мне. Я не подпущу тебя, ни на одну милю к ней, ясно?
– Я не хочу забрать ее, я хочу тебе помочь. Ты мой сын, Нильс, и я в состоянии помочь тебе, понимаешь? – было видно, что ему неудобно говорить со мной, и меня это удовлетворяло больше, чем могло на самом деле.
– Ты не мой отец. Отцы не убивают, – покачал я головой. В душе, мне было жаль себя в детстве, и это чувство не уходит от меня и сейчас, когда я могу быть самостоятельным. Дети заслуживают на любовь родителей, на уважение, на внимание. А что было у меня? Ничего.
Но Розали… она была в опасности.
– Нильс, я понимаю твою обиду, но сейчас нужно переступить через это ради чего-то большего, ведь так? – спрашивает он. Руки сжались в кулаки. – Ее зовут Розали, верно? Ты ведь любишь ее?
– Не смей об этом говорить, – перебил я его, нехотя слушать его речи. Я и без того чувствую, как что-то ломается вокруг и даль меж ею и мною увеличивается в тысячи раз больше.
– Ты бы мог мне о ней рассказать, – пожал плечами мужчина, все же нарушив мое пространство, подойдя ближе, чем я его остановил.