Текст книги "Ненавижу тебя, Розали Прайс (СИ)"
Автор книги: LilaVon
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 62 страниц)
– Прайс. Ежели ты хочешь парня в постель, обратись к более… простому. Подобному себе. К примеру официантишке Джейми, уж ему-то ты придешься по вкусу.
– Веркоохен, ты невыносим. С каких пор у тебя появилось право загонять и фильтровать парней в моей постели? Какое тебе вообще дело к моей порочности? Следи за своими девушками, ладно? – разозлившись, я обрела голос, хриплый, но сильный, почти противостоящий ему.
– С тех самых пор, как ты, девочка из прошлого, произнесла мое имя. А о моих девушках не беспокойся, во всяком случае, я не засовываю в них язык на каждом углу колледжа, или же на каждом перекрестке квартала, в отличие от тебя, Прайс.
– Я тебе не уличная шваль, Веркоохен, и смени свое зазнайство в куда нужное направление, – рычу я, не понимая, когда он мог увидеть нас с Луи. Мы не столь вульгарны, и если он целует меня – это совсем секундное, ласковое, нежное явление!
Когда моя дрожь подкрадывается к моим плечам, я с силой напрягаю мышцы тела, заставляя себя сидеть смирно и ровно, продолжая явно не равное сражение с Нильсом Веркоохеным.
– Это твой окончательный ответ? – приподнимает бровь Нильс, когда молчание затянулось, а переходить на его сторону с белым флагом я не собиралась. По крайней мере, добровольно.
– Как бы, не хотелось этого признавать, – я поднимаю глаза на соседа, который нахмурился. – Я не укладывала Луи в свою постель, и я не пыталась это совершить, и не буду пытаться. Но общение с ним не прекращу. Такой ответ сойдет, чтобы максимально удовлетворить твой кровожадный голод к издевательствам?
– А ты не так проста, как кажешься, Прайс. Используешь моего друга, пока он всеми способами находит повод и время для уединения с тобой, а ты уже заранее знала, что откажешь ему. И зачем же? Какой от этого ты получишь толк, Рози? – сощурил он глаза, явно догадываясь об моем ответе.
– Ты ведешь свои игры, а я свои.
– Обожжешься, – ядовито замечает парень, пока я, отодвинув чашку, уложила руки под стол, обхватывая свою талию. Дрожь дошла до пальцев. Таково движение не осталось не замеченным для моего крайне внимательного соседа. – Что, страшно сидеть с клыкастым другом?
– С чего ты взял, Веркоохен, что я боюсь тебя?
– Всего-то при двадцати пяти градусов дрожишь, как загнанный волком заяц, – едкая ухмылка скользнула по его губам, когда я недоверчиво покачала головой.
– Я тебя не боюсь, Веркоохен, как бы ты не пытался доказать обратного, – смело выговариваю я, за что, получаю уже сверкнувшие глаза в ответ, что лишний раз доказывали – у него в голове созрел новый коварный план.
– А я бы на твоем месте как раз бы очень даже сильно боялся, – оскалился парень, поднявшись с места. Я с непониманием поднимаю голову, глядя снизу вверх. – Ну же, вставай, неустрашимая смельчачка.
– Это зачем? – с недоверием выговорила я, нахмуриваясь и даже не двинувшись с места. – Небось, пытать будешь, вонзая мне в шею клыки? – с презрением и неким издевательством спросила я парня, который ответил не менее ядовитой усмешкой в ответ.
– Буду, – черство выговаривает сосед, а за тем хватая меня за руки, дергает вверх, принуждая встать. – Начну именно с этого момента, – угрожающе произносит он, а я чувствую, как мгновенно заболели ноги, от чего я мало ли не кричу, но закусывая губы, почти чувствуя металлический привкус крови, сердито гляжу ему в глаза.
– Зубки забыл заточить, Веркоохен. Пусти, – попыталась я выкрутиться из его крепких рук, что охватили мою талию, прижимая на крайне близкое и опасное расстояние. Не стоя на каблуках, я едва, если же не так, доставала макушкой до его подбородка, а его широкое и сильное тело максимально сблизилось с моим, не оставив свободного пространства. – Нильс, пусти же! Ты делаешь мне больно, – в новой попытке, я пыталась увернуться от него, но ничего не выходило, и он схватил мои запястья, собрав одной рукой.
– Я знал, что ты не согласишься, Прайс. Знал и тому сейчас у меня клыки острее обычного, чтобы разодрать тебя одним лишь укусом, – смеется он над моими попытками вырваться. Стоило признать, что я была слаба, как девушка, уже не упуская того весомого факта о пятичасовой прогулки по вечернему предзимнему Нью-Йорку.
Он делает пару шагов вперед, принуждая следовать за его направлению. Обогнув стол, и прислонив меня поясницей к тумбе, он с оскалом заглядывает в мои глаза. Всего одним неприметным жестом руки, которой он обволок мою талию, усаживает меня на столешницу, тогда я не тихо вскрикиваю, встрепенувшись и пытаясь оттолкнуть ногами сошедшего на голову соседа.
– Не смей! – закричала я, когда его руки касались моих бедер, сталкиваясь с оголенной линией живота, когда края свитера завернулись верх от моих интенсивных движений. Веркоохен в свою очередь наслаждался моим барахтаньем и качанием из стороны в сторону, встав меж моих ног, и притянув себе, остервенело впивается шею.
Это не был поцелуй. Он в действительности впился в мягкую и чувствительную кожу своими зубами, сцепляя их, мало ли не прокусывая до крови и оттягивая на себя, срывая с меня не тихий крик. Утратив силу рьяных движений, я застываю, пытаясь не приносить себе больший вред, пока Веркоохен нещадно вгрызался мне в глотку, точно желая ее перегрызть.
На глаза выступили слезы от ощущения острой боли и внезапно поглотившего меня животного страха. Он сделал из меня инстинктивно расположенную к жертве, поедая мою плоть.
Только его зубы разомкнулись, я с ужасом откинулась назад, зацепив боком железный стеллаж для посуды. Пару тарелок от маха моей руки соскальзывает на пол, а я перевожу запуганные глаза на соседа, чьи руки приподняли свитер, впиваясь своими пальцами в мою запылавшую кожу.
– Нет! Нет, не прикасайся! – завизжала я во всю глотку, выкручиваясь в его руках извиваясь гадючьей повадкой. Размахивая руками, я нацелилась на его лицо, пытаясь образумить озверевшего и точно спятившего соседа. Но мой кулак, который я отправила ему в лицо, был остановлен еще на полпути, принуждая Веркоохена забавляться моей беспомощностью.
– Не в этот раз, Прайс, – он быстрым движением сплачивает мои запястья, заводя за спину, и выгибая меня, заставляет поддаться грудью ему на встречу. – Догадываешься, что я собираюсь сделать с тобой, Рози, или ты до сих пор витаешь в своих облаках, надеясь, что ни один черт не стащит тебя вниз? Обрадую тебя ангелочек, я твой сущий дьявол, – нездорово рассмеялся парень, заставляя меня пораженно с диким мандражом смотреть в его полны похабности глаза.
– Ты не можешь так со мной поступать, – небрежно выговариваю я, ломающимся голосом. Чувствую, как с подбородка капают слезы. Мое тело трусится от потери всей смелости и гордости.
– Неужели ты и впрямь так думаешь? – приподнимая брови в насмешке, он свободной рукой задирает мой свитер вверх, полностью оголив живот, заставляя меня вновь зашевелиться. Только, он быстро усмиряет меня, заломив руки, болезненно загибая их выше. Я замираю, не шевелясь. – Милый животик, – комментирует он, проводя пальцами по нему, почти щекоча.
Глотая слезы, я слежу за ним, не зная, что предпринять теперь. Сердце опустилось в пятки, отбивая бешенный ритм, а легкие словно наполнились какой-то жидкостью, разя тяжелым процессом обработки кислорода. Я растерялась.
– Веркоохен, – шепчу я, почувствовав, как его пальцы схватились за пуговицу на джинсах, без единой сложности расстегнув ее.
– Я слушаю тебя, англичанка, – язвительно говорит парень, поднимая на меня свои глаза, отрывая руки от моей застежки на джинсах.
– Пожалуйста, – всхлипывая, произношу я, признавая его силу и безумство. – Пожалуйста, оставь меня, не нужно этого делать, – захлебываюсь я в рыданиях.
– Крылатых надо запирать, Прайс. Жертв – загонять. Бесстрашие англичанок – уничтожать, – прерывисто выговаривает Веркоохен, касаясь рукой моей коленки, медленно пройдясь обратно до бедра. – Ты – жалкая. Ты – бессильна. Ты – тряпочная сопливая девчонка. Примешь свою слабость, Рози? – выговаривает парень с особым прикусом в своем изнеженном голосе, намеренно выбивая из меня слезы, разрушая какое-либо сопротивление.
– Принимаю. Слышишь? Как тебе будет угодно! Отпусти меня, – истерически завыла я, молящими глазами заглядывая в его потемневшие очи от злорадности.
– Как насчет Томлинсона? – подстрекательским голосом интересуется сосед, прищуриваясь и разглядывая мое мокрое лицо.
– Я скажу ему… Скажу Луи. Мы не будем общаться. Клянусь, – киваю я головой, поддаваясь его манипуляции, обещая, и конечно уже зная, что выполню свои обещания.
– Ты будешь слушать меня, Прайс. Во всем, всегда. Что бы я ни сказал – ты покорно исполняешь. Уяснила? – решает он все правила, покоряя меня своей власти. Я соглашаюсь.
– Взамен ты не прикасаешься ко мне, никогда, – выдвигаю я свои условия. Веркоохен, заглядывая в мои глаза, отпускает руки, что затекли в обездвиженном состоянии, и свои он ставит по бокам от моих ног. Сглатывая, я слежу за его жестами и действиями.
– Только посмей меня ослушаться, и пожнешь бурю, Прайс. Одно твое новое противостояние и ты будешь пользоваться моей постелью ежедневно, пока я не выброшу тебя, как простроченную игрушку, – внушительно говорит он, и я верю каждому ему слову, стирая со своих щек слезы.
– Я поняла, – сипло прорывается мой голос.
– Будь умной, и не обжигай свои крылышки об горящее солнце. Я всегда буду ожидать тебя внизу, англичанка, подтачивая клыки, – шепчет он мне на ухо, а за тем с резкостью отстраняется, выровнявшись и убирая руки со столешницы. Я сдвигаю разведенные ноги.
– Это условность? Договор меж нами, – спрашиваю я, на что Веркоохен пожимает плечами, беззаботно улыбнувшись.
– Считай, как тебе угодно. Мне больше нравится «контракт с дьяволом», а тебе? – находя в этом беспросветную шутку и иронию, Веркоохен оглядывает мою обескураженность. Он понимает, что я не вижу в его словах ни единой забавы, закатывает глаза, хватаясь за мою талию и приподнимая, ставит на пол у стола, обойдя побитые в дребезги тарелки. – Порхай, пташка, – достав из своих штанов ключ, он вручает его мне, вкладывая в ладонь.
Ошеломленная и явно потерянная, я стою, не двигаясь, наблюдая за пшеничноволосым парнем. Векроохен разворачивается к побитой посуде, оценив последствия моего сопротивления.
– Ты еще здесь, Прайс? – выдохнул парень, но не повернулся ко мне, присел на корточки, собирая руками осколки. – Я сейчас передумаю, черт возьми! – неестественно зарычал парень во все тяжкие, отчего сердце опустилось в желудок, и я пустилась в бег, рванув к себе в комнату, желая исчезнуть с его глаз как можно скорее…
========== Часть 19 ==========
Подолгу ворочаясь в кровати, укутываясь с головой в одеяло, я не решалась встать до самого полудня. Желания выходить из комнаты не являлось ровно столько, пока я полностью не очнулась, почувствовав нужду в душе. Тело жутко ломит в слабости – всю ночь я пролежала с температурой, не такой высокой, но она здорово подкосила мое здоровье.
Я заболела после вчерашней выходки Веркоохена, отправивший меня в долгую прогулку по свежему воздуху.
Только припомнив парня, по моему телу проскользнула стая мурашек. Хотелось напросто зарываться в подушку и лежать-лежать до скончания этого дня, как и следующего. Но, как бы не было мое желание велико, и как бы я не пыталась заставлять себя такому способу выживания, я встаю, с кровати, сражу же поежившись от холода.
Кажется, у меня держалась невысокая температура, отчего я чувствовала холод. Быстро хватая халат и полотенце с принадлежностями, я забегаю в ванную. Не малое время, простояв под горячей водой, я не могла забыть о предстоящем столкновении со своим соседом. Тем не менее, все было не так плохо, если не учитывать того, что он жаждет использовать меня, как дворовую шавку.
А этот «контракт с дьяволом» – как он назвал нашу условность договора, заставлял грустно усмехнуться. Нильс Веркоохен всегда характеризирует себя с чем-то темным и грязным? Дьявол, чудовище, клыкастый, Черт – казалось он воплощение зла, и мне стоило так о нем думать, после того, как он поступал со мной. Но тогда, на пристани, я видела что-то нечто. Неописуемое, светлое – волнение за мою жизнь.
Как бы он не врал себе, как бы, не скрывал свои чувства и не запугивал меня до оцепенения – он скрывал себя настоящего в недрах своей темной чернильной души. Падший ангелочек – не иначе.
Выбираясь из душа, я возвращаюсь в комнату, натягивая на себя теплые домашние серые штаны, и старенький светлый свитер, но теплый и пушистый. Высушив голову, делая профилактику, чтобы простуда не распространялась от сквозняка, я завязываю потрепанную гульку, особо не волнуясь за ее презентабельность. Мне было ровно одинаково – сегодня был выходной день, и я уж никак не собиралась никуда выходить из своего укрытия.
Все же, чувствуя легкую прохладу, недостаточно согреваясь в теплой одежде, я надеваю шерстяные носки на замерзшие от прохлады пола ноги. На кухне послышался негромкие грохот, и я на в ответ нахмурилась, выпрямившись. Схватив плед, накидывая его на свои плечи, я выхожу с комнаты, немедля ступив на кухню.
Вокруг витал запах жаркого. Прикрывая глаза от приятного запаха, я захожу на кухню, завидев Веркоохена у плиты. Удивившись, я замерла на выходе, недоверчиво заглядываясь на парня.
– Доброе утро, Нильс, – привлекаю я его внимание, на что он лениво разворачивается. Потрепанные волосы на голове доказывали, что он так же никуда не собирался этим днем, по крайней мере, точно проведет обед в пределах блока. Светлые глаза встретились с моими и на его губах едва-едва проскользнула легкая насмешка, а за тем, он отвернулся к плите.
– Добрый день, Прайс. Я уже разился проверить твою постель в наличие ее хозяйки, – явно с усмешкой произносит Нильс, а я прохожу на кухню, поставив греться чайник на горячий час с лимоном. Надо возобновлять свои силы и здоровье, или же этот кровопийца высосет из меня все жизненные соки.
– И поэтому ты ждал полудня, – хрипло шепчу я, доставая из шкафчика свою чашку.
– Пропади бы ты хоть посреди дня и ночи – я вытащу тебя из-под земли, – проговаривает он, а я подхожу ближе, заглядывая через его широкое плече на плиту, разглядывая, что он готовит.
– Когда ты научился готовить? – спрашиваю я, а Веркоохен оборачивается, внимательно оглядев меня с ног до головы.
– А ты когда успела заболеть? – приподнимает он бровь, очевидно не радуясь моей болезни. – С этими обмотанными тряпками на своем теле, занимаешь на кухне больше места, чем я, – он слабо рассмеялся, почти неслышно, но губы заиграли в улыбке.
Непринужденный разговор с соседом – последнее, что я ожидала этим днем. Только, было очень сложно не заметить моего спокойствия и появившийся улыбки в ответ его шуточкам. Развернувшись, я вижу, что чайник вскипятил воду и наливаю себе чай, не спеша, помешивая ложкой содержимое чашки.
– Ты сейчас тоже думаешь о вчерашнем? То, о чем мы договорились? – довольно внезапно срывается с моих губ, а я поворачиваю голову в лево, поглядев на парня, что на секунду замер. – Это так странно, – что-то тянуло меня за язык, и, не понимая, я принуждала его об этом поговорить. Мне нужно было поговорить.
– Странно. Странно, что ты начала об этого говорить первая, Прайс, – он развернулся, вновь через плече, бросив свой меткий взгляд на меня, заставляя живо отвернуться. – И как тебе мысль, что ты моя ручная кошка?
– Ручная кошка? – переспросила я, хмыкнув себе под нос, глядя на темное содержимое чашки, из которого исходит пар. – Просто мышка, – мягко проговорила я, представляя на месте большого и страшного Веркоохена – слона. Вот же замечательная пара, правда, в нашей вселенной слон никогда не испугается маленькую мышку, скорее наоборот – растопчет одним единственным шагом, выпустив ее кишки по земле.
Взяв чашку себе в руки, я вновь поворачиваюсь к парню, который уже отвернулся. Стоя рядом с ним совсем близко, сейчас я не чувствовала, а ни малейшей угрозы, исходившая от клыкастого чудовища. Сейчас он был безобидным ленивым котом, не обращая на меня своего бешенного охотничьего нрава.
– Ночью была температура? – внезапно интересуется Веркоохен, рассматривая десятки пакетов приправ, и выбирая себе самую подходящую. Я немного удивилась, услышав такую проницательность от соседа.
– Была. И есть, – отвечаю я ему сиплым голосом. – Не этого ли ты добивался вчерашней махинацией? – нагло интересуюсь я. – Тряпочность мне к лицу, не так ли?
– Кажется мне, ты не в том положении, Рози, чтобы острить мне. И как бы ты ни была язвительна, тут ты права – слабость тебе идет больше, чем «сильная и независимая», – размышляет парень, пересматривая содержимое приправы на ее обертке, а после решает добавить ее в свою пахнущую еду. – Когда ты поговоришь с Луи? – задает он вопрос, а я задумываясь над ответом отпиваю глоток чая, облокачиваясь об столешницу, потупив взгляд на окне.
– Думаю, в понедельник. Мы с ним встречаемся на обеденном перерыве. Тогда и поговорю, – отвечаю я с весомой тяжестью. Мне нравится Луи и мне бы не хотелось прекращать с ним дружбу и такие милые ухаживание. Он действительно хороший парень. Моя сохранность мне дороже, и как бы я эгоистично бы не поступила бы с Луи, я это сделаю в любом случае. Оказываться игрушкой в постели Веркоохена и предоставлять ему свое тело, как мясо баранины – я никак не хотела и подавно не собиралась.
– Завтра у нас назначен боулинг. И так, как ты туда идешь со мной, можешь поговорить с ним на игре, – произносит Нильс, а я, насупившись, метнула взгляд в его спину. – И не стоит так утрировать, Прайс. Ищи свои плюсы.
– Это же какие – наблюдать очередного официанта ползающего на коленях у моего стула? – иронизировала я, не заботясь об тоне, что с каждой минутой обретал все больше нахальности.
– Продолжишь проявлять храбрость – усажу на плиту, Прайс, и поверь мне, после этого заставлю играть в боулинг, – незамысловато, но черство и холодно бросает Веркоохен через плече, помешивая содержимое кастрюли и вылавливая кусочек картошки. – Тишина радует слух больше, чем твой затаившийся ответ, Роуз, – замечает он, жуя приготовленную еду и качая головой, показывая, что у него действительно все получилось.
– Я не пойду в боулинг, – тихо проговариваю я, покрутив пальцами чашку и отпив еще глоток горячего чая.
– Идешь, Прайс. Забыла об условленности? Тем более там будет твоя излюбленная Стеффани, – проговорил парень, особо не разозлившись на оспаривание своего слова.
– А так же Найл Хоран – избивающий ее, Зейн – который добьется забавы с новым официантом, или официанткой? Луи – с которым предстоит долгий разговор. Что же, я отказываюсь от этого сумасшествия. И я больна, мне нужно лечиться, а не таскаться за тобой хвостиком по всему Нью-Йорку. Мало ли, какой хаос в твоей голове наступит завтра, Веркоохен – отвезешь меня и вовсе загород, разденешь догола и отправишь в путь. В путь на тот свет, – несдержанно проговорила я, злясь на его такие глупые затеи.
Реакция парня была незамедлительна, когда я точно осточертела ему в первые десять минут общения. Ложку, что он держал в руке, швыряет в умывальник, а сам настолько резко и неожиданно поворачивается с криком «мне плевать», отчего я пугаюсь, а его близкое нахождение сталкивает нас вместе, и эта дурацкая чашка с горячим чаем полностью проливается на зашипевшего парня.
– Черт возьми! – выругался он, ставая дыбом, как шипящая кошка.
– Снимай! Быстрее, Нильс! – встрепенулась я, оставляя чашку на тумбе и одергивая его футболку вверх. Он хватается за плечи, стаскивая футболку через голову, а я мягким пледом стираю с его мускулистого живота липкий и горячий напиток. – Ты в порядке? – взволнованно, я поднимаю глаза вверх, продолжая протирать его живот.
– Какая же ты… Идиотка! – вскипел он, отталкивая от себя и уходя с кухни. Я прикрываю глаза, касаясь пальцами переносицы меж бровями, желая вернуть все на пару минут назад.
Оглядывая пролитый чай на полу и чай, что был почти на дне, я понимаю, что ни единая капля не попала на меня саму. Лучше бы он опрокинул чашку на меня, нежели на себя. Веркоохен возвращается через пару минут, переодетый в брюки и другую футболку, только черного цвета.
– Стирка, – бросает он мне почти в лицо свои вещи, но я успеваю их перехватить руками, и удивленно подняв брови, оглядывая парня. – Выстираешь и вернешь в прежнем чистом виде, – рычит он, проходя к плите.
Зло, прожигая его взглядом, я разворачиваюсь, желая немедленно исчезнуть с кухни.
– Куда это ты уже собралась, Прайс? – ядовито интересуется парень, а я сдерживая все бьющие меня поддых эмоции, лишь бы вновь не наговорить гадости, за которую сама и буду расплачиваться. Очевидно, что не бумажными купюрами.
– Очевидно, стирать, – выдохнув, произношу я как можно равномерней и спокойней.
– Садись за стол, – наказывает он, а я не здержано закатываю глаза, отправляя их в потолок. Веркоохен сам не знает, что хочет!
Вернувшись, я отодвигаю стул, и сажусь на стол, положив его вещи себе на колени, не зная, куда их можно было бы их положить. Веркоохен незаметно подкрадывается и размещает передо мной полную тарелку картошки с мясом и подает вилку, уложив ее в тарелку. Мои удивленные глаза поднимаются вверх по его фигуре, встречаясь с его напыщенным взглядом.
– Ты мне нужна с силами, – комментирует Веркоохен. – Тряпочность на завтра тебе не нужна, лучше иметь солидарность. Никто не должен видеть в тебе слабую беззащитную девочку, Прайс, – выговаривает Нильс, а я опускаю взгляд в тарелку. Недолго думая, я беру в руки вилку.
Пахнет – изумительно, а на вкус еще лучше. Удивляясь удачно приготовленной еде Веркоохена, я воодушевленно поедаю подданное блюдо. Надо же, он очень хорош в кухне!
Веркоохен садиться за стол с чашкой кофе. Не усугубляясь в интерес, почему он не кушает свою еду, я равнодушно смакую куски мяса и отлично сваренной картошки. Но вскоре, когда я почти доедала обед, рука Веркоохена потянулась к моему плечу. Нахмурившись, я замираю на месте.
– Ты что делаешь? – спрашиваю я, пока он оттягивает пальцами натянутый плед, оголяя участок шеи. Его наглая усмешка и не менее надменным взглядом. Сначала, я долго изучала его взгляд, но затем точно вспомнила, что вчера он творил с моей шеей, вгрызаясь в нее своими зубами. Только в голове мелькнуло воспоминание, как это место начало чувствительно болеть и остро резать.
– Намеренно заплела волосы? – интересуется парень, довольно высокомерно глядя на меня. Отворачиваясь, я натягиваю плед, вновь покрывая плечи и шею. Какое к черту ему дело?
– Как на счет того, чтобы я получила свой телефон обратно? – задаю я вопрос, переждав, когда он отвернется от меня и переведет свой взгляд с моей шеи.
– И зачем тебе телефон, Прайс, позволь узнать.
– Моя бабушка будет волноваться. Я звонила ей с телефона Луи, – отвечаю я, откинувшись на спинку стула, прослеживая быстро вспыхнувший взгляд Нильса.
– Позвонишь ей с моего телефона, позже, при мне, – соглашается он, но поставив меня в грубое ограничение своих возможностей. Какой же он противный!
– У тебя есть девушка, Нильс? –спрашиваю я, облизывая свои губы, заинтересовано выжидая ответа светлоглазого, который недоуменно перевел на меня свой взгляд, задумавшись перед отповедью. Я не могла скрывать своего интереса, тем более, когда парень выдержал значительную паузу. – Разве ты не встречаешься? Я думаю у тебя много девушек. Даже десятки девушек, – проговариваю я, размышляя о его любовницах. Он с заинтересованностью слушает меня, пока я откровенно лезу в его личную жизнь. – Они, думаю, очень красивые, но глупые. Глупые – из-за своего животного инстинкта, поддаваясь такому зверю с клыками. Ты их тоже кусаешь? – я, кажется, не могла остановиться, а Веркоохен, кажется, забавлялся. – А вообще мне сложно представить девушку рядом с тобой. Жуткое зрелище, – добавляю я, замирая и точно представляя рядом с ним горячую девчонку, с не менее черствых характером, как у самого Веркоохена.
Это блондинка. Точно блондинка. Алчная, с аристократическими амбициями, как светская аристократка. Высокая, дружелюбная, но остервенелая и ревнивая. Львиные повадки.
– Любопытство обычно обозначает несдержанный интерес, Прайс. Только, вот у тебя этот интерес очень плавно и умело отошло к хамству, как ни к оскорблению, – стерпел он меня, насторожив и заставив одуматься.
– Извини, Веркоохен. Просто интересно, кто она.
– У меня нет девушки. Я не забавляюсь с одной и той же, – плотоядно замечает он, словно всех их съел в постели, насытившись людским мясом.
– Значит ты бабник? – скорее это был не вопрос, а я прикусив свой язык во рту, нервно метнула взгляд на наряженного парня.
– Займись стиркой, Прайс. Не доводи меня до грешного выпада, – поднимая взгляд на стену, он не удостаивает меня своим взглядом.
– Я просто общаюсь с тобой. Почему ты так бурно реагируешь? Я, например, спокойно отношусь к твоим оскорблениям, не смотря на то, что ты очень вульгарно преподносишь тему об…– замялась я, подыскивая подходящее слово, когда Веркоохен повернулся на меня, ожидая этого самого слова. – Об.. Ну ты понимаешь, о чем я, – отмахнулась я.
– Не понимаю. Тему о чем? – переспрашивает меня парень, а я вымучено ищу подходящее слово.
– О моей постели, – выдавливаю я, очень прознанным намеком, на что Веркоохен усмехается.
– Ты хотела сказать о парнях, что трахают тебя в этой самой постели?
– Спасибо, что привел показательный пример, Нильс, – едко заметила я, чувствуя смущение от такой откровенности парня.
– Исчезни с моих глаз, Прайс, – качает он головой, забавляясь моей скромности. – Ораторская экспрессионистка, – добавляет он более тише, но я слышу его комментарий, пущенный себе под нос за моей спиной.
========== Часть 20 ==========
Каждый из нас этим днем сидел у себя в комнате, не желая больше сталкиваться и переживать новое столкновение, что грозит явным ядерным взрывом и массовым вымиранием. Я отогревалась и пила таблетки, запивая чаем с лимоном, выполняя два заданных сочинения по лекциям, заодно изучая пару статей с предмета основной философии. Как бы хорошо ее не преподавали в колледже, я ее не изучала ранее. Пришлось подтягивать предмет самой, прибегая помощи к интернету и библиотеке.
К вечеру, когда за окном начало смеркаться, а в коридоре и на кухне слышались шаги Веркоохена, он наведался в мою комнату. Конечно, не прикладывая усилий постучать за дверью, он это делает уже, когда входит, осматривая меня за столом, куда я закинула ноги для более удобного размещения себя и тетрадей-книг, а так же ноутбука. Оценив такое положение он, казалось бы, готов был на новую стычку с точно язвительным замечанием, но вместо этого он достает из кармана брюк свой телефон.
Я, не понимая, что он от меня хочет, лишь нахмурилась, ожидая его толи комментария, толи наказа – что он так любит делать.
– Звонить будешь, или мне это за тебя сделать? – небрежно бросает он свою раздражительность, подойдя ко мне. С неудобством, я опускаю ноги со стола, поджимая к себе. Я беру с его рук черный телефон, набирая номер своей бабушки. Веркоохен ставит одну руку на стол и с заинтересованностью нагибается, разглядывая статью в электроном виде в ноутбуке, и переворачивает страницы тетради только-только дописанного сочинения.
В то время, когда бабушка Мерфин выпытывала меня обо всех новостях и об успеваемости, я пристально следила за парнем, который забрав мое сочинение, присел на мою кровать, вчитываясь в каждую строчку. Бабушка безудержно рассказывает за мистера Бишопа – знакомый пожилой мужчина, который на каждый праздник и повод дарит моей бабушке цветы с конфетами. Бабуля Мерфин очень разговорчива и для нее полчаса разговора пролетели, как две минуты общения. Но не для меня.
За это время Веркоохен успел исследовать всю мою комнату, пролистав пару книг, взятые с полки, где хранятся мои самые любимые произведения шедевров. Только это были романы, и мой сосед с заинтересованностью пролистал Джейн Остин, три книги подряд. Так же взял и Харди, что, несомненно, удивляло.
Ему только детективы и фантастику читать. Бесноватые книги для не менее тронутого бесом соседа. Только мысли проскальзывают в моей голове, как парень, будто на зов, поворачивает ко мне голову, заставляя меня с резкостью отвернуться и передернуть взгляд с него на ноутбук. Я прощаюсь с бабушкой.
– Ты же болеешь, – прищурив взгляд, выговаривает парень, обращая мое внимание на себя. – Почему же делаешь домашние? Эти сочинения даны на пятницу, – он возвращает тетрадь, и ловко забирает с моих рук телефон.
– Подстраховка, Веркоохен. Я не знаю, что с тобой ожидать завтра, – проговариваю я, закрывая ноутбук. Работа и впрямь утомительная, но я ее выполнила, и довольна своей скоростью.
– Тут ты точно подметила, – оскалился он, облизывая и закусывая свои губы, опуская взгляд на стол, на тетрадь. – И если ты такая шустрая самоучка, – мягко и несколько язвительно проговаривает парень, – Завтра дам тебе тему на мои два сочинения. Эта неделя обещает быть насыщенной и довольно непредсказуемой, – скользко заключает сосед. Я поднимаю глаза, недоверчиво изучая его довольное лицо.
– Нет. Нет, Веркоохен. Я не буду за тебя писать домашнее, и тем более у меня уже нет времени на такую ерунду, – воспротивилась я его наглому и далеко непрозрачному использованию меня для своих целей. Я никому и никогда не делала задания, и почему я должна начинать это делать?
Ответ был ясен, когда в голове вспыли воспоминания – я, рыдающая на столешнице, и сосед – нависнувший надо мной с дьявольской улыбкой.
– Будешь. И, как ты заметила – ерунду ты должна написать на «отлично», Прайс, – заключает светловолосый, отталкиваясь от моего стола и направляясь к выходу. – И да, ты не забыла, что на кухне тебя ожидает полное мусорное ведро? – фальшиво интересуется сосед, а я мало ли не прыснула от злости на его мелочные и каверзные выходки.
– Не держи меня за прислугу, Веркоохен. Однажды, принципом бумеранга ты будешь исполнять куда худшую работу, – презренно заговорила я, глядя перед собой.
– Возможно, Прайс. Все в этой жизни возможно. Ты же не думаешь, что случайно попала в мои сети? Бумеранг действен, и ты прочувствуешь весь его принцип, – смеется он, и выходит, закрывая двери, оставляя меня одну.
Покачав головой, я вновь поворачиваюсь к столу. И пока мое сердце признает свою вину перед маленьким мальчишкой с небесными глазами, а мозг яростно противостоит бесу-Веркоохену. Надо же, никогда не думала, что мои два ума встанут на тропу сражений.
На самом деле это тяжело – находиться рядом с ним. Сознание одолевает меня, часто признавая свою провинность, пытаясь устранить эту сложность. Но, я не могу так легко забыть свое детство и юношество. Я была ужасно виновата перед Веркоохеным, только его ненависть почти не имела связи с прошлым. Будто он вбил себе в голову, что я враг, настраивая против меня все свои силы.