Текст книги "Ненавижу тебя, Розали Прайс (СИ)"

Автор книги: LilaVon

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 62 страниц)

Все настолько сложно. Все так запутанно и непредсказуемо. Но я не собираюсь оставлять слова, которые я сказала Стефф, равнодушными к действию. Нильса нужно ублажать покорностью. Я помогу ему распознать настоящую радость в жизни, теперь он не отвяжется от меня. Но мне нужно залезть в его душу. В душу, которая скрыта и ослеплена черной стеной . Было ли сложно – точно. Только мне казалось, что судьба намерено меня столкнула с ним, чтобы спасти его.

Только я решаю податься к выходу, как внутрь стремительно заходит и сам парень, совсем не радостно смерив меня злым взглядом и несдержанной раздражительностью через взгляд, что встретился со мной в зеркале у умывальника. Намеренно мочу руки, словно я только что не беседовала со Стефф о нем и не считала его каким-то посредником былого Дьявола, просивший помощи, но гордо не подавая руку.

– Ты насмехалась надо мной, Рози? – в его тоне было некое не понимание, но все же слова прозвучали, как настоящее утверждение.

– Нет. Совсем нет. Просто Лиам… немного бестактный. Но согласись, это в первую очередь, было смешно, – я пробую не создавать скандал криком, а наоборот перейти на шутку, но он заметно напрягается. Я вытираю руки сухим полотенцем, и поворачиваюсь к парню, который заметно задумался.

Я бы сказала, что он не знает, что делать в данный момент: кричать, злиться или повестись на легкомысленные слова и не создавать проблем тут, уборной, а после и при его друзьях. Он в любой момент может довести меня до слез наедине, стоя у меня в комнате и руша меня своей жестокостью.

– Ты не говорила с Луи, – говорит он стойким тоном. Но не кричит и не показывает злость, по большей части настойчиво терроризируя своим взглядом.

Нильс сдерживается? Удивительно.

– Я не могу обсуждать наши личные отношение при остальных. Это выглядит глупо и неуважительно. Я не могу так поступить с Луи, он хорошо ко мне относится.

– Я, кажется, ясно дал понять, что нужно делать, Розали! Прекрати разыгрывать этот спектакль!

– Я поговорю с ним позже, ладно? Не будь таким жестоким, Нильс, – прошу я его, и мои тон был весьма мягок, на что парень прищуривается. – Луи может решить разыграть на публику, в особенности при тебе не меньший спектакль. Тебе это уж точно не понравится!

– Не тебе решать, что мне понравится, а что нет, Прайс, – прошипел он, указав на меня пальцем. – Возвращайся в зал и начни собираться! – позже указал он на двери. Я спешу к ним, не решаясь на спор и выяснения отношений. Но только я касаясь ручки двери, как его рука захватывает мой локоть. – Как мне принимать твою не послушность, когда ты смела говорить с Патерсон? Решила противостоять мне до конца, англичанка?

– Мы давно не виделись, я спросила только о ее самочувствии.

– Гнусная ложь. И как только твой язык может мне такое говорить, Рози? – его глаза заметно горят в огне ярости, но он до сих пор удерживается от крика.

– Она моя кузина, близкий мне человек.

– А я тебя в последний раз предупреждаю, и даю наказание – не смей больше проворачивать аферы за моей спиной. Придет день и тебе это выйдет боком, Рози, – отпускает он мою руку. – Иди, собирайся.

Я возвращаюсь в игровой зал. Мне приходится быстро собираться, когда уже большая часть ребят натягивают свою верхнюю одежду.

Все расходятся на стоянке, и я не перестаю перекидываться взглядом со Стефф, которая открыто наблюдает за голубоглазым парнем. Одри отталкивает меня от парня, вновь повисая на нем, но сам Веркоохен не в лучшем духе, поэтому убирает ее руки от себя, показывая, что не хочет ее нежностей, и даже не имеет для этого должного настроения. Только я знаю, чтобы ему было сейчас по душе – упоение моей жалостью.

В тот внезапный и не запланированный момент ко мне подходит Луи, обнимая меня, пока я нахожусь чуть дальше за спиной Веркоохена. Луи нежно касается своим носом моей щеки, а затем так неожиданно вновь легко касается моих губ, обескураживая и ужасно пугая этим действием. Веркоохен поворачивается, наблюдая мое смущение и точно испуг.

– Встретимся за обедом в колледже, как всегда? – спрашивает Луи, а я киваю, точно зная, что этот обед будет самым худшим обедом. Веркоохен, после ухода парня прожигает во мне дыру, и точно старается овладеть собой, пока рядом все еще находятся его друзья.

Ребята пытаются сделать вид, что ничего не видят, но их взгляд заинтересован. Быстро, парни уже начинают расходиться, и я оказываюсь вновь с Нильсом наедине, что так часто, но до этих пор непривычно.

Так как Веркоохен не является признанным джентльменом, я не жду, чтобы он открыл мне двери, как это мог бы сделать Луи, сама залезаю внутрь салона машины, на переднее сидение, пристегнувшись. Веркоохен медленно обходит машину, так же присаживаясь на свое водительское сидение, но заводить машину не спешит.

Черт! Луи просто невыносим, когда обескураживает меня, и так неосознанно подставляет перед Нильсом Веркоохеным!

– Ты ведь не собираешься меня слушать, так? – резко спрашивает Нильс, повернув ко мне голову. Я сразу же отвожу взгляд куда-то вперед, пытаясь не встречаться с ним глазами.

– Мы ведь договорились на обратное. Я полагаю, что…

– Ответь на вопрос, Роуз, – потребовал он.

Я не могу ничего сказать, ведь сама не знаю ответа на этот вопрос. Если он захочет прикасаться ко мне, я сделаю все, чтобы этого избежать. Но если я буду подчиняться ему, это вновь же плохо для меня. Стать беспрекословно его куколкой? Эта слишком даже для того, чтобы представить это в своей голове!

Его пальцы обхватывает мой подбородок, заставив мою голову повернуться. Я заметно вздрагиваю, обхватывая себя руками. Его руки вновь на мне, в манере руководить мною, принуждая смотерть в его черствые голубые глаза. Он ожидал ответа.

– Это сложно, – признаюсь я, понимая, что не могу лгать его взгляду. А даже если и могу, то он точно знает, что это будет ложью. Он многое может разглядеть во мне.

– Ты сама согласилась и ты знаешь, что будет, если ты обойдешь мои же правила, – прищурился он, не понимая, почему я все еще колеблюсь между настоящим беспрекословным указам и светлой жажды свободы.

– Знаю, но…

– Никаких «но», Роуз. Чем больше я тебя контролирую, тем лучше нам двоим, – говорит он, все еще пребывая в спокойствии.

– Что тебе это дает? Преимущество контролировать мои шаги и только? – практически шепотом спрашиваю я.

– Да. Именно так. Ты не должна выйти из-под контроля, и я этого не допущу. Ты нужна мне в роде послушницы, и не больше. Я вижу твою натуру, и то, что ты в любой момент можешь меня обыграть, если, конечно рискнешь такими высокими ставками, – усмехнулся он, но все же убрал руку от моего лица. Он был холоден, и я понимала, что этот разговор его так же не радует. – Этого я не могу допустить, Роуз. Ты должна уважать меня, а не пренебрегать, как того тебе захочется. Несомненно ты бьешь по моему самолюбию, а я бью по твоим моральным качествам, и ответ мой дважды сильней твоего замысловатого протеста или пререканий. Создавая проблему мне – ты уже обречена. Обучись этому быстрей, ты избавишь нас двоих от истошных разборок.

Слова звучат как какой-то приговор, я и выпускаю нервный выдох. У меня нет выбора, и лучше для себя самой следовать за ним молча, как он того хочет. Что, если он убедиться в том, что может меня контролировать и будет делиться чем-то душевным? Может мне действительно попытаться слушать его и это вскоре мне поможет, послужит тонкой ниткой связи?

– Я поняла, – отвечаю я, дрожа. Но не от него, а от жуткого холода в машине. Веркоохен оставляет меня, заводя мотор авто. Мои руки, которые укутывают мои плечи в попытке согреться, не остаются не замеченными. Нильс включает обогреватель, указывая взглядом на него.

Я удивлена его новой и такой неожиданной заботе, но все равно протягиваю замерзшие руки к обогревателю, потирая их друг о друга. Он не так бесчувственен, и я вновь убеждаюсь в этом. Ему лишь требуется доза самовозвеличения, что могу дать я, если он того так желает. Но если я являюсь одной из тех, кого он так сильно желает контролировать и держать на коротком поводке, не повод ли это манипуляции, которую можно совершить? Что он будет делать, держа меня у своей ноги и маня пальцем к себе? От этого становится гадко и даже страшно, когда я поворачиваю голову к парню, что вел машину, но непременно ответил на мой взгляд.

– Будешь хорошей девочкой, Прайс, я дам тебе комфорт. Не так уж и плохо, правда? – холодно говорит Веркоохен, замечая мое замешательство.

Если я слушаюсь его, то он ублажен и от него исходит забота. Он может быть мил со мной, если я буду считать его на ступень выше себя. Похоже, у меня снова полно планов, как достучаться до него, даже с ограничением возможностей.

– Думаю, я справлюсь, – выговариваю я, больше отвечая на свои мысли, нежели самому парню.

========== Часть 24 ==========

Утром не торопливо собираюсь на учебу, успевая позавтракать хлопьями, и выпить чая, ожидая на кухне появления соседа. Его не было слышно с вчерашнего вечера, и теперь утром, казалось, что он даже не в блоке. Входные двери открыты, и я как можно быстрее желала улизнуть от Нильса Веркоохена, запирая свою дверь.

Но что-то меня значительно останавливало, когда я стала у входной двери, начав с беспокойством рассматривать правую дверь блока. Если бы парень забыл запереть двери, а я бы вышла и пошла на пары, позволив такую вольность и наглость в моем положении при парне – стоило бы рассчитывать на очередной скандал с рукоприкладством? Да.

Недолго думая, я прохожу дальше по коридору, встав у двери моего личного мучителя. Успев не раз передумать за пару секунд, я все же одергиваю себя мыслью, что при любом раскладе действие и его мышление мне еще не известны, особенно, как он отреагирует мой уход, как и вход в его личную комнату. Стучу.

Ничего не происходит и я нахмуренно касаюсь ручки двери. Дернув ее на себя – она легко поддается, когда я пораженно выдыхаю. Сердце участилось в своем биении, и я открываю дверь, заглядывая во внутрь. Темная комната стояла во мраке, когда окна зашторены длинными и темными шторами, мало освещая его богатую вещами и мебелью комнатой. Сам парень оставался в кровати, продолжавший спать.

Шкаф с зеркалом был закрыт, стол убран, в на кресле, что несколько напоминала стул-качалку лежал ноутбук. Комната была прибрана, но заставлена явно не дешевой стенкой, как в моей комнате. Проходя тихо ближе к кровати, что была крупная, для размеров небольшой комнаты, я с настороженностью разглядывала спящего парня. Его тело было укутано чернильным атласом, пока его плечи, грудь и живот были открыты моим глазам. Тело Нильса Веркоохена обладало не только сильной мощью, но и женской тягой. Он был изумительно красив, и этого у парня ни как не отнять.

Сглотнув, я все же подхожу к его кровати, присаживаясь с правого края. Нильс лежит на спине, его грудь медленно вздымается, а пшеничного цвета волосы взъерошены от сна на подушке. Его темные густые реснички совсем незаметно шевелятся, что вызывает мое умиление. Он был милым парнем, когда не вел себя жестоко и довольно нещадно ко мне. Теперь я понимала – Нильс напросто проспал, забыв поставить будильник и теперь отсыпается, заставляя меня улыбнуться такому случаю.

Мои руки касаются его горячего плеча, и я легко пробегаюсь по нему прохладными пальцами. Мой живот неприятно скручивает, когда я не знаю его реакции на пробуждение. Парень начинает шевелиться, но все еще не открывает глаза, явно лег очень поздно, не реагируя на мое присутствие.

– Нильс, – шепчу я, и его глаза, которые пропитаны цветом океана, устремляются в мои, ужасно резко, и неожиданно для себя я затаиваю дыхание, пугаясь такой внезапности. После ночи его глаза необыкновенно-яркого небесного цвета, и это изумляет, завораживает, когда в них нет холодного оттенка. На несколько секунд я забываю, зачем сижу тут и бужу зверя, что может меня прогнать и испортить очередной день. Нильс спокойный во сне, проснувшись теперь начинает хмурится, излучая недовольство.

Образ Ангела превращается в падающего без крыльев Дьявола. Ожидаемо, но уже не на столько критично.

– Роуз, как ты попала в мою комнату? – единственный вопрос, который он задает, вставая и принимая сидячие положение, протирая сонно свои глаза, отходя от крепкого сна. Я нервно смотрю на то, как с него сползает черный атлас до бедер. Похоже, меня это застает врасплох, а щеки вспыхивают от смущения. Я отвожу глаза в сторону, пытаясь игнорировать его наготу. Парень, что ожидает ответа, уставился на меня, словно это я сидела перед ним, настолько раздета, явившаяся точно не для вопроса о колледже.

– Доброе утро, Нильс, – прежде всего произношу я, и тут же наблюдаю его укор в глазах. – Ты не запер двери ни в своей комнате, ни в блоке. Нильс, уже восьмой час, и мне пора на пары, – озадаченно проговариваю я, волнительно сидя на его кровати и стыдливо отводя свой взгляд в сторону. Он меня смущал. – Мне показалось, что ты можешь проспать. Я могу идти, или мне подождать тебя? – пытаюсь говорить чисто, без дрожи в голосе, оставить неуверенность и искренне задать вопрос, чтобы было ясно, как я настроена на дальнейшие его указания. К моему удивлению лицо парня сменяется сомнением и даже удивлением, когда я разъясняю свою местонахождение в его комнате.

– Неужели ты спрашиваешь моего разрешения? – прищурился пшеничноволосый, опираясь руками на кровать.

– Разве… ты не этого хотел? Мне казалось, ты желал больше руководства надо мной, – задумываюсь я, но боюсь, что он посчитает это излишним и повысит свой тон, вновь устроив громкий скандал. Веркоохен тихо хохочет, заставив меня смягчиться, и расслабиться, истребив ужасное волнение перед парнем. Впервые за неделю, я не чувствую напряжения, сидя тут, перед ним в его кровати.

– Ляг со мной, – говорит он, хлопая по кровати, подвинувшись ближе к середине постели. Я не понимаю его просьбу, и даже не став анализировать, расстегиваю молнию на своих сапожках, оставляя их у кровати, и опускаясь на его подушки, разворачиваясь на бок и подпирая рукой голову. Этим утром он был игрив и даже увлеченно наблюдал за мной, пока я устраивалась на его кровати.

По глазам читаю, что он удивлен тому, как я быстро исполняю его прихоти. Но, я точно ощущаю дискомфорт, потому что нахожусь рядом с полуобнаженным парнем на кровати, чего, в принципе, я никогда бы не сделала по своей воле в Англии. По крайней мере, сейчас, еще совсем не готова воспринимать парней, как мужчину.

– Ты вновь не собираешься идти в колледж? – задаю я вопрос, отвлекая его от пристального разглядывания моей лежачей фигуры. Переводя взгляд на мои глаза, парень оказывается на подушках, пронзив потолок, но двусмысленно усмехаясь.

– Ты зануда, – улыбается он, обнажив свои белоснежные зубы. Он был легок, и сейчас я понимала, что есть шанс наладить наши колкие отношения в приемлемую форму.

– Вовсе нет. Но, мне не нравится то, что я готовила домашнее задание весь вчерашний вечер, чтобы сейчас просидеть в своей комнате, – сказала я, и сама услышала нотки оправдания, которые меня изумиться своему поведению. Он влиял на меня уже как парень, которому нужно говорить правду, не сметь лгать и пререкаться. Что же, я способная ученица, раз уже так быстро приучилась к его правилам, расставленные, мало ли, не как комендантский час.

– Внимательней, Рози, ты сейчас в моей комнате, даже в моей кровати. И сними это пальто, тут жарко, – говорит он, очевидно, забавляясь со мной. Я же, не смотря на него, скидываю пальто, оставив его с краю кровати, уже не став ложится, опираясь на спинку мебели. Веркоохен смеется с моих действий, а я рассматриваю стену, которая заставлена книгами на полках. Похоже, он их коллекционирует, как и я. Интересно, что он читает?

– Опять ты в дурацком вязаном свитере, – бурчит он, а я поворачиваюсь к нему с неудовлетворенным взглядом, молниеносно разозливший на его комментарий о моей одежде, что я так ненавидела. Мне бы хотелось сказать, что он настоящий наглец, ведь опять он считает меня нищебродкой или же со вкусом постаревшей тетки. Не взирая на мои желания, я продолжая держать ритм беззаботности, не создавая проблем.

– Не смотря на то, что это дурацкий свитер, он хотя бы есть на мне, Веркоохен, – отвела я глаза в сторону, точно не желая сейчас встретится с его удивительно пораженными глазами, но отчетливо распознав его задорный смех.

– Первая, – комментирует он.

– Что? – недоуменно спросила я, не понимая его ответа, обернувшись на парня. Он так и не позволил себе одернуть на себя больше атласного покрывала.

– Ты первая, кто говорит мне, чтобы я оделся, а не наоборот, – самодовольно произносит он. Я удерживаю себя в том, чтобы не закатить глаза к потолку, но точно он слышит мой тяжелый выдох. Он играл со мной, никак иначе.

– Очевидно, что та блондинка, Одри, точно хотела бы наоборот? – остро спрашиваю я, понимая, что у него есть девушка, которая вешается на него, не то, как сама вешалка для одежды. Моя язвительность не проходит мимо слуха Веркоохена, на что он прищурил глаза, на все же не утратил игривости и азарта.

– Опустим наглую девушку в лице Виликирман, Роуз. Я говорил о тебе. Неужели ты так стесняешься меня? – напрямую спрашивает Веркоохен, заставив быстро отвести свой взгляд в его незапланированном мной вопросе.

– Я не стесняюсь, – тише, но решительно отвечаю я, ощущая на своих щеках новый прилив горячего потока. Тут становится действительно жарко, и я касаюсь своей шеи, подгибая ноги в коленях. Жилка бьется прямо в руки, я точно нервничала и выдавала себя бегающими глазами по комнате парня, не решаясь соприкоснуться с его взглядом.

– Брехня, – твердо говорит парень, а я не смею повернуться, зная, как горят мои щеки, пытаясь отчаянно скрыть их под распущенными волосами и отвернутой головой. Я, все еще отрицая, качаю головой, но чувствую, как кровать прогибается и Нильс двигается по ней, – Ты нагло врешь мне, Розали! Я вижу, как ты неловко отворачиваешься, в особенности твои розовые щеки и тяжелое дыхание. Посмотри на меня, Рози, – требовательно говорит Нильс, и точно по его голосу могу различить, что он не с боку, а уже на середине кровати.

– Нет, – касаюсь своей рукой горячей щеки, прикрывая глаза, понимая свое глупое и неуместное поражение.

– Смотри на меня, Прайс, – строго говорит парень, еще не рассердившись, но ожидаемо начинающий злится.

Я поворачиваю голову, замечая его усмешку, когда он изучает мое лицо пристальным взглядом. Он сидел почти напротив меня, подогнув ногу под себя, а вторую откинув в сторону.

– Докажи, – шепчет она, а я затаив дыхание, прикрываю глаза. Почему я должна доказывать это? Ему словно это приносит удовольствие – видеть мое смущение и беспомощность в ответ. – Посмотри на меня, – приказывает он, когда я опускаю глаза, не выдерживая его насмешек, чувствуя себя ужасно неловко. – Не долго, же ты была столь послушной, – он решает действовать иным способом, эти и заставив поднять глаза. Нильс не должен знать моего притворства, на что я продолжаю его игру. Он удовлетворенно усмехается.

– Как мне доказать? – щебечу я, замечая сотни радостных чертиков в глазах парня. Веркоохен победно улыбается мне в ответ. Его ноги все еще укутаны в черный атлас, но вот ткань черной резинки от нижнего белья начинает действительно меня смущать, что стала видна при его перемещении по кровати.

– Сядь, – говорит он, и я сажусь, подминая ноги под себя. Складываю руки на ногах, пристально изучая его своим взглядом и выжидая точно не самых лучших распоряжений от самого парня, что точно лукавил. Чего же он хотел?

– Мне просто сидеть? – приподняв бровь, спрашиваю я, уже с решительностью заглядывая в его глаза. Конечно, что так просто не было, он бы не допустил такого, напросто уже намеренно унизив лишний раз для своей цели.

– Протяни свои ладони, – говорит он, сделав уж слишком серьезное лицо, так быстро сменив игривость на серьезность. Недолго думая, я отрываю от себя руки и немного приподнимаю их, держа на небольшом расстоянии от его тела, – Ты меня приятно удивляешь своим беспрекословным выполнением. Интересно, удержишься ли ты до конца? – усмехнулся он, а внутри я ликую, потому, что заставила его поверить в мою небывалую покорность.

– Я никогда не бросаю слов на ветер, так же стараюсь придерживаться твоего порядка, – признаю я то, что буду слушаться его, и делать то, что он скажет, не смотря на некоторые сложности, которые могут появиться в любой момент. Как и сейчас.

– Сейчас мы это и проверим, – подмигнул он мне, затеяв лихую игру, – Положи свои руки мне на шею, – сказал он таким теплым и ласковым голосом, что я начала таять, от его, впервые, вежливого тона. Но слова, которые он проговорил, дошли не так быстро, как его тембр мягкого голоса, и я не немного стала быть ошарашена его просьбой. Хмурю свои брови, но, тем не менее, подношу руки к его пылающей коже на шее, чувствуя в себе создавшейся бешеный жар.

Под моими ладонями кожа такая мягкая и гладкая, что я чувствую уют, даже в такой момент: обхватывая его шею. Его глаза блестели, на губах была приятная улыбка, а его язык смочил нижнюю губу, заставив меня на секунду засмотреться на это замысловатое и быстрое движение его рта.

– Подумав, что меня смутит потрогать тебя за шею, то ты ошибаешься, Нильс,– сделала я вывод, когда поняла, что, собственно, ничего не произошло. Но, я не могу отрицать то, что эти ощущения были для меня новые, такие настоящие и на удивление приятные. Моим рукам было приятно его тепло, и они запоминали эти ощущения довольно быстро.

– Опускай их вниз. Медленно, – говорит он, любопытно разглядывая мою реакцию. Я не подавала виду, что была удивлена его новым наказам, но все же, это выбило меня из стойкости. Он смущал, и довольно сильно! Парень точно знал, что его вульгарность заставит меня вновь стать красной до неузнаваемости. Господи, я трогала самого Нильса Веркоохена, признавая его красоту и силу, чувствую ужасную и чувственную вибрацию от тела, когда начала движение рук.

Аккуратно и немного боязно я легко скользила от его шеи к видным ключицам. Провожу пальцами по его массивным плечам, точно только малость дотрагиваясь до его кожи. Я не смотрела в его глаза, разглядывая его тело, осознавая, что это начинает нравится мне самой, отчего живот начало затягивать в узле, а я отвергала эти мысли. Стыдливость дала о себе знать громкий и дрожащим выдохом.

– Ну-ну-ну… сделай еще нежней, Рози. Не спеши, тебе самой нравится это, растяни момент блаженства, – вновь говорит он, и я не могу сдерживать свою судорожную дрожь.

Не скрывая своего смущения, я брожу руками по массивному телу, которое было крайне расслаблено. Грудь вздымается все так же мирно, как и тогда, когда он спал. С каждой секундой, я вырисовываю какие-то неведомые узоры, спустившись до его ребер, а позже и на крепкий рельефный живот. Я не знаю, нужно ли продолжать, поэтому останавливаюсь, предположив, что я доказала ему, что совсем не стесняюсь, при этом раскрасневшаяся с усложненным дыханием и дрожащим телом. Только, я определенно выполнила его наказ, не смотря на складность и преграду в виде моих чувств и эмоций.

Мои руки начали опускаться и оставлять его тело в покое, но Нильс возвращает их на то же место, заставив меня томно вздохнуть. Какой наглец и распущенность!

– Продолжай, – теперь его голос звучит строго, прочти приказным тоном, и это заставляет мое сердце ускорить свой ритм. Но, как бы там ни было, я вновь трогаю пальцами по его живот, спускаясь по телу ниже и ниже. Когда мои, уже охолодевшие пальцы достигают низа живота, у самого атласа и резинки нижнего белья, я вопросительно смотрю на парня. Не может же он заставить сделать это меня!

– Не думаешь ли ты о том, что я буду опускать руки ниже? – спрашиваю я, подозрительно смотря на него, удерживаясь за его бедра. Нильс насмешливо играет со мной, закусывая свою нижнюю, пухлую губу. О, нет. Это уже слишком, это – критическая точка! Я и так прошлась по его телу, одолевая не только эмоции, но и себя, и я не буду продолжать, даже будь его прихоть именно такова, отдав мне свой точный приказ. Я же Розали Прайс – та, которую он ненавидит презирает! Я же та девчонка, от которой его буквально тошнит! К чему этот вздор?

– Ты застенчива и возмущена, – он доволен, что я попала в замешательство и теперь мне эта игра не нравилась. Я думала, что он просто хочет проверить, смогу ли я прощупать его кожу, но я не собираюсь ставать одной из его девушек, которые могли бы продолжить, не думая о том, как это будет низко для них самих. Если у него запрет на мое тело, то я никак не буду пользовать его тело своими руками! Ни за что!

– Возможно, но продолжать не стану, – резко убрала я руки. Мое лицо стало серьезным, и я не могла смягчиться, ведь опять появился насмехающийся и надменный парень, которого я совсем не хотела видеть. Я чувствовала дискомфорт и понимала свою глупость. Надо же, провел меня, как маленькую девочку!

– Хочешь, я продолжу? – полюбопытствовал он у меня, а я практически открыла рот от его очередной похабности, – Это не сложно. Могу показать, как ты должна была сделать, – помигивает он мне с весельем, а я с меня выбивается возмущенный выдох, и я смотрю на него круглыми и большими глазами.

– Наш уговор составлял одно из правил о моей неприкасаемости, не так ли? – говорю я в свою защиту, чтобы у него не было лишних мыслей о том, что он может повторить тоже, что сделала и я. Не смогу допустить этой оплошности, насторожившись его словами.

– Что за монашеские признаки? Ты никак не думала об этом, пока трогала меня, почти получая от этого удовольствие, – шепчет он, а я начинаю злиться на него. Он был крайне груб!

– Это наш уговор, – поправляю его я, не желая слышать таких речей. – Ты не можешь это сделать, как и я ослушаться тебя. Не позволяй себе такую вольность, Нильс, особенно в моих правах данным именно тобой.

– Нет. Это называется – занудство монашеской англичанки, что действительно не знала близости мужчины, – кривит он меня, начиная смеяться, наслаждаясь моей яростью. Я взбешена его словами, и пока он бьется в своих конвульсиях смеха, я хватаю подушку и кидаю в него, попадая прямо в лицо парню когда он сидит на вытянутой руке от меня, от чего тот на несколько секунд теряет равновесие, от неожиданности, мало ли не повалившись в бок. Удержался, восстановил равновесие.

Как только я вижу его ошарашенное лицо и шок, который сменяется злостью, я готова вскочить с его кровати и бежать. Только я дернулась и привстала с ног, как Веркоохен тенет меня обратно, заставив полностью слечь, падая в бок. Я начинаю вырываться, но ощущаю его вес на себе и как его руки пробираются под свитер. Ужасаясь, я впала в мандарж, начав нервничать, но как только он начал так неожиданно адски щекотать меня, я задрожала от смеха, горько заливаясь криком веселья.

– Не смей кидать в меня подушкой! Ты поняла меня, Прайс? – рычит он, но я проваливаюсь в новые и новые потоки смеха, без какого-либо перерыва, от чего живот начинает ныть от боли. Это было почти пыткой, не смотря на детскую шалость. Живот крутило в боли, отчего на глаза стала поступать влага, а я не могла умолкнуть и сдержать смех, ровно так же, как и откинуть его руки прочь.

– Да! Нильс, хватит! Я поняла! Перестань! – кричу я, выгибаясь и извиваясь под ним.

– Поняла что? – издевается он, не останавливаясь и принося уже жуткую боль в животе, лишая меня сил. Он делал это зверски неправильно!

– Нельзя… кидать подушкой.. В тебя… Пожалуйста, я больше не могу! – смеюсь я, но через несколько секунд, и сам парень убирает свои руки, сев и рассматривая меня с верху. Мы оба прерывисто дышим, смотря в потолок. Это было нечто детским, но до ужаса адским!

Я прикрываю глаза, сдержав накопившуюся влагу на глазах, тяжело дыша, и переводя дыхание.

– Приходи в себя, Прайс. Неужто смех так сбил тебя и приковал к моей кровати? – не доверчиво спрашивает парень, а я поговариваю к нему голову. Немного успокаиваюсь, но мое тело не перестает болеть и дрожать.

– Ты не находишь свои забавы свирепыми? – шепчу я, кладя руку себе на живот, чувствуя, как тот дрожит в ответ.

– Щекотка? Нет, это игра, Роуз.

– Это больно и нестерпимо ужасно, Веркоохен, – сдерживая себя, но все же с укором я пронзаю его глазами полны обиды.

– У тебя кукольная талия, и нежная кожа, Роуз, – усмехнулся парень, заставив меня недоверчиво привстать на локтях. – Я был прав, когда сказал и мужчинах, что не посягнули на твою честь? Надо же, Прайс, я поражен твоей выдержкой!

– Что? – нервно рассмеялась я его словам, которые твердили, что парень смел потрогать мой живот и талию намеренно, создавая иллюзию нещадной игры в отместку глупо запущенную ему в лицо подушку. Но мне становится не смешно, когда он не искажается в улыбке, а наблюдает за мной с интересом, с меня же любая усмешка сползла моментально. Сердце дернулось в груди, а обескураженность поразила мои глаза.

– Ты действительно подлый, Нильс, – резко поднимаюсь я, подползая к краю кровати, спуская ноги. Сейчас мне лучше быстро уйти, чтобы не разозлиться больше, или же и вовсе не сорваться. Как он не понимает, что условия поставлены отнюдь не из-за прихоти, и я бы никогда не совершала таких ошибок – создавая с ним условия о своем собственном выживании. Он сам предавал свои слова! Обида заиграла во мне, как и вновь заполнившиеся глаза слезами.

– Неужели, Рози, ты обиделась? – спрашивает он несколько недоверчиво, когда я застегиваю второю застежку на сапожке, готова броситься к двери.

– Ты сам все портишь, Нильс! Я выполняю твои наказы, ты – не дотрагиваешься к моему телу. Сейчас ты действительно поступаешь со мной жестоко, и перечишь самому себе, – ослабленная его выходкой, прошептала я, осознавая, что он не придерживается даже своих собственных правил. Тогда, какое понимание, может воцариться между нами? Точно знаю, что так такую оплошность – непослушание, он бы быстро приструнил меня!

– Ладно, Прайс. Брось, ладно? Нелепая шутка, – тихо смеется он, но я не обращаю внимание, и хватаю пальто с кровати. Я не хочу его сегодня больше видеть, совсем. Но так как Нильс все решает, и ему не хочется, чтобы я ушла именно так, Веркоохен вновь усаживает меня на кровать, крепко притягивая к себе за запястье.

– Нильс, мне нужно идти на пары, – говорю я, не желая выказывать всю свою обиду и тем более ощущение, что я получила его чудовищной выходкой! Была бы я иной, давно легла бы в его кровать, искупив свои грехи за одну ночь, и став спокойно проживать в соседней комнате. Но сейчас лечь с ним и почувствовать его руки на собственном теле – равняло адскому жжению, уже не думая о том, как бы он глумился надо мной, принуждая к близости.