Текст книги "Ненавижу тебя, Розали Прайс (СИ)"

Автор книги: LilaVon

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 62 страниц)

В жизни действительно возможно все – и любые противоположности всегда притягиваются друг к другу. Рано или поздно его пламя утихнет, главное, чтобы этот огнедышащий дракон не испепелил все вокруг, в том числе и меня до того долгожданного и значащего момента.

Я должна быть с ним добра, благодарна, что он меня не… Не избивает. На моих руках была его кровь, не смотря на то, что такой грязью занимались былые друзья Розали Прайс. Я должна быть любезна – учтива к его уставу, даже каким бы абсурдным он ни был. Все сплошь и рядом – один абсурд.

Только как же: быть благодарной за то, что не прибил до сих пор, а любезной, чтобы мыслей не было об убийстве? С такими правилами выживания я никак не проживу дальше следующей недели. Он убьет меня своим жульничеством, будет вечно изворачиваться и несправедливо обвинять меня в своих деяниях, оправдывая свои поступки.

Не такой уж он и железный. И я точно знаю, что где-то под сталью и холодом скрывается эфирная светлая душонка, что обернулась в мантию грязи. Очередная маска очередного фокусника, что решил жонглировать мной, как ему угодно.

И как бы, не были глубоки мои рассуждения, я одеваюсь, решая не искушать черта на поедание моей души. Однажды он будет купаться в контейнере мусора, в отместку за эту шалость.

***

Просыпаюсь утра от громкого стука моей двери в комнате, отчего подпрыгивая, я сажусь на месте, сонно и недоуменно оглядывая явившегося соседа.

– Утро добрым не бывает, Прайс. Особенно, если я – твой сосед, – комментирует он, оглядев меня с макушки до ног, скрытых под одеялом. Я натягиваю одеяло до плеч, скрывая ночную майку. Его усмешка на мое смущение дразнила на язвительность, но я терпеливо закусила язык. – И так, что тут у тебя, – вспомнив что-то несомненно очень важное, он быстро подошел к моему шкафу с одеждой, раскрывая дверцы нараспашку. Нахмурившись, я внимательно отслеживала соседа.

– Что ты пытаешься найти, Нильс? – все же, мой интерес одолевает меня, когда парень достает сложенное платье, расправив его в воздухе, разглядывая полную презентабельность одежды. – Аккуратней! – срывается с меня, когда он отбрасывает зеленое платье на стул, почти через всю комнату.

– Помню, как ты одевалась в школьные года. Юбки твои на малость были в три раза короче, чем юбка от этого платья. Платье? Я действительно назвал эту тряпку платьем? – приподнимает он бровь, замысловато оглядев платье на стуле, а за тем перевел взгляд на меня, заодно коварно усмехнувшись.

– А это что такое? – он метнул взгляд на полку, стащив с нее блузку. – Твоя бабушка одолжила? – рассмеялся он, не менее внимательно осматривая блузку, расправленную за плечики. – Нет, ты только посмотри, – не заботясь о моей одежде, а точнее об тряпках, как выразился Веркоохен, он кидает блузку на пол, а сам вновь лезет в шкаф, вынув оттуда вязаный черный свитер. – Олень? – поворачиваясь ко мне, он показывает мне мой же свитер, словно я его не видела ранее. – Точно, это же Бемби, – глумиться парень. – Кому скажи – не поверит, – качает он головой, отбрасывая кофту через плече.

– Веркоохен, – почти рыча, цежу я сквозь зубы. – Какого черты ты делаешь? Это мои вещи, если ты не заметил! – я пытаюсь не горячиться, но когда на полу оказывается моя футболка, я готова взлететь с кровати, взбешена его выходкой!

Да какого вообще черта?

– Зачем тебе моя одежда? – снизив свой тон, и равномерно выдохнув, я вновь задаю вопрос охамевшему соседу.

– В три идем в боулинг. Уже двенадцать, поздняя пташка, и ты сама вынудила меня зайти к тебе. И вижу, что я это сделал не зря, – отходя на шаг от шкафа, он оценивающе оглядывает мои вещи. – Довольно удивительно, что девчонка, любившая бренды, надевает эти свитера с Бемби и мешковатые платья по колено.

Конечно, куда мне до их фирменных рубашек и брюк, очередных тряпок окутывающих тельце. У меня хорошая одежда и очень теплая, кроме зимнего пальто.

– Ладно. Вот эти джинсы, – он вытаскивает с полки темные джинсы. – И этот свитер, – взял он с верхней полки шерстяной кремовый свитер, растянутый в плечах. – Это ты наденешь сегодня в боулинг, – швырнув одежду мне на кровать, он невозмутимо оглядывает мой назревающий срыв. – Кто мог подумать, что сама Розали Прайс станет нищебродкой? Так нескоро и до поберушки.

– Прости? – ошарашена его гнилыми словами, переспрашиваю, верно, ли я услышала, – Не смей, Веркоохен! У меня хорошая одежда, а если тебе что-либо не по нраву, найди другую девчонку-компаньона, что будет иметь коллекцию последнего сезона в своем шкафу!

– Послушай меня, Рози…

– Это ты меня послушай, Нильс! Посмотри на меня, – я привстала с кровати, укутавшись в одеяло. – Ты уверен, что хочешь меня взять на игру со своими друзьями? Уверен ли ты, что это хорошая идея? Неделю назад ты пожалел о том, что насильно взял меня с собой в паб, а теперь хочешь вновь испортить мне и самому себе целый день? – на эмоциях, что выплеснулись, говорю я, наблюдая за его нахмурившимся лицом. – И я не ношу свитера с Бемби, – добавляю я, медленно вернувшись на кровать, ожидая разумного ответа от Веркоохена.

– Собирайся, Прайс. У тебя три часа, что привести свою сонную мордашку в рождественский подарок с красным бантиком, – говорит он, оценив мою сонливость и внешний вид. – Пеняй на себя, если через три часа ты будешь выглядеть так же, – угрожает он мне своим пальцем, а я уже не могла злиться на парня, лишь опечалившись его ответом.

И что было мне поделать, кроме как того, чтобы и впрямь потратить три часа на свое собственное преображение? Незамедлительно приняв душ, и окончательно проснувшись, я более ободрено высушила волосы, совсем малость, накрутив концы для гармонии с моей одеждой «хорошей девочки». Слово «нищебродка» я старательно избегала, лишний раз, не желая портить настроение после высказываний Веркоохена.

Этим днем я прибегаю к косметике, сглаживая свое лицо пудрой, замазывая небольшие, но видные синяки под глазами. Губы, что немного потрескались, смазываю нежно-розовым блеском для губ. Темные и выделяющиеся ресницы сквозь нехотение, я подкрашиваю парой взмахов кисточкой туши, стараясь для несносного Веркоохена. Очередной раз ссориться из-за мелочи, которую я могла бы заранее сделать – не хотелось. Мало ли, что в его дурной голове?

Только я застегиваю застежку на своих черных сапожках, как тут же открывается дверь в мою комнату, заставляя меня подвестись и посмотреть на гостя. Парень на пару секунд застывает, только бегая глазами по моей одежде и раскрашенному лицу. Чувствую себя эксцентриком – его роль подходит мне больше всех из цирковых артистов.

– Удивительно, – приподнимает он брови, а я не сдерживаю улыбки. – Решила сразить всех своей детской милостью, Прайс? Или же для Томлинсона так постаралась? – он не сдерживает своей грубости, но я никак не реагирую, зная, что я выгляжу довольно хорошо. Он берет с вешалки мое пальто, нагло вкладывая в мои руки. Луи бы воспитано надел на меня пальто, если не застегнул бы и вовсе.

– Делать комплементы – не твой конек, Веркоохен, – тихо говорю я, не удержав своего языка за зубами. Избегаю его пронзающего взгляда и застегиваю пуговицы пальто, укутываясь в шарф. Быстро осматриваю парня, который одет и полностью собран. На нем темно-синие джинсы, напоминающие брюки, как всегда свободно облегают его ноги. Черные ботинки, хорошо подходят к черной рубашке под расстегнутой курткой. Не официально, но сдержанно и очень даже симпатично.

Могу решительно поспорить, что весь его ухоженный и престижный наряд точно стоит больше, чем все мои вещи, что на мне. Я все еще не считаю себя нищей, как он это заявил. Это просто цена, которая, собственно, почти не значит ничего, кроме бумажных купюр.

Когда выходит Нильс из комнаты, я, быстро, пока он позволяет мне натянуть шапку, вытягиваю с кошелька несколько сотен, запихивая в задний карман.

– Скорее, – отталкивает он двери, требуя выходить к нему. Я киваю, закрывая дверь на ключ и все же надевая шапку, а после и перчатки. В торопливом движении, мы выходим из общежития, двинувшись за здание, на стоянку, к машине Веркоохена.

– Ты ведь не будешь пить? – спрашиваю я, как только пристегиваю ремень безопасности на переднем сидении. Парень, окинул меня взглядом, который велел заткнуть свой рот и не говорить до самого прибытия.

Что же, он не был разговорчив и в обычный день.

– Тебе надо понять, куда ты едешь и куда попадешь. Очень многие бы хотели сыграть с нами в боулинг, но шанс выпал тебе, Прайс. Иронично, правда? – заметил Веркоохен, смотря с точностью на дорогу. – И тебе не следует проявлять свой характер на публике. Чем тише будешь себя вести, тем лучше пройдет игра и знакомство. И, советую тебе быть вежливой, даже если ты будешь говорить с Хораном. Думаю, следует так же напомнить, что ты не ступаешь лишнего шага без моего разрешения, Прайс.

– Да, я поняла, – киваю, значительно обеспокоившись тем, что буду знакома с новыми… друзьями Нильса Веркоохена.

– Ты должна понравится каждому из них. Во всяком случае, ты будешь часто с ними встречаться и общаться, поэтому советую найти общий язык. Будь хорошей англичанкой, Прайс, – Веркоохен спокойно смотрит вперед, говоря о том, как я должна благоприятно войти в его коллектив. Но, есть один маленький штрих – я не хочу в этот коллектив. Они пугают и нервируют еще до того, как мы встретимся, – Не привлекай много внимание. Мне достаточно того, что за тобой бегает Луи, полный желания к нестандартностям, а Найл испытывает злость только при твоем имени, – качает он головой, словно не веря, что такое возможно.

– Ты назвал меня нестандартностью? – недоверчиво переспрашиваю я, повернув голову на Веркоохена. Господи, как же он умел подбирать слова, намеренно докапываясь ко мне и выуживая мою ярость из глыбы спокойствия!

– Ты – англичанка, – это уже нестандартность. Он мог бы подобрать любую нью-йоркскую… девку, но очевидно же, что Томлинсон питает страсть к более специфичному индивидууму.

– Так же, как ты питаешь страсть к отборным словечкам в сторону англичанок, – в отместку говорю я, значительно раздражена его словами. – А, в общем, я буду хорошей девочкой, пока один из вас не захочет новых забав-издевательств над очередным бедолагой.

– И даже тогда, Рози, ты будешь смирено сидеть рядом, молчаливо ожидать конца. Твоя промашка будет стоить тебе очень дорого, Прайс. Постарайся обойтись без происшествий на военном уровне, – он впервые поворачивается ко мне, буквально врезаясь своим взглядом в мои глаза.

– Как бы, не пришлось устранять следы за вашими промашками, Веркоохен. И уж вопреки твоим приказам, я буду давать показания против тебя. Понимаешь же, что англичанки выступают за сторону побирушек и бедолаг – как ты выразился обо мне сегодня, поставив меня в одну колонку с подобными мне нищебродами, – медленно растягиваю я слова, отворачиваясь к окну, усмехнувшись его новым шалостям и своей мягкости, когда я не могу сдерживать себе от едких комментариев.

– Твой рот никогда не закрывается, Прайс? – мало терпеливо выдохнул парень, раздражен моими ответами.

– Закрывается. В обычной компании, которая болтает о мелочах, и любезничают с официантами, а не ставят их без причин коленями на паркет, уничтожая чувство собственного достоинства, – с охотой я отвечаю на вопрос Веркоохена, весело радуясь такой возможности. Пока не чувствую довольно резкий поворот и торможение недалеко у обочины дороги.

Меня кидает вперед, но ремень безопасности, исполнив свою работу, притягивает меня обратно на сидение, встряхнув меня. Я взволнованно выдохнула, вцепившись ногтями в сидение автомобиля. Мы стояли посреди крайней линии дороги и обочиной, заставляя водителей, что ведут машину за нами яростно сигналить и объезжать нас на другой полосе.

Таким действием Нильс мог погубить не только нас, а и вовсе – людей, что ехали за нами! Чем он вообще думает, черт возьми?!

– Только попробуй сказать этот вздор при остальных, и ты будешь отсиживать в своей комнате вечность, Прайс, на сухом пойке. Это не сложно устроить, если тебе так невтерпеж, – облокачивается об руль парень, в полуобороте, объясняя мне далеко не ангельским тоном всю предстоящую расправу за свою необузданность.

– Почему нельзя говорить то, что думаешь? Правда, думается мне, что они знают произошедший инцидент. Интересно, насколько далеко вы готовы зайти сегодня? Может, это дробление обслуживающего персонала на кусочки и скормление их в псарне? – я не могу понять, что именно нашло на меня сейчас, в этот момент, когда я должна молчать и боязно трепетать. Только, мое самое глубокое чувство справедливости меж двумя пламенями большой элиты и обычными людьми, заставляет говорить совсем ненужное и лишнее прямо в потемневшие глаза светловолосого парня.

Его глаза становятся настолько ярко-синими и гневными, что я готова была выпрыгнуть из салона автомобиля. Слышу, как сзади нас сигналят машины, но разъяренному соседу глубоко плевать на людей и предоставленные им неудобства, – сейчас он был занят исключительно мной.

– Вновь решила показать свою храбрость, Прайс? Так предупреждаю тебя в последний раз: если не закроешь свой болтливый рот, то тебе будет куда больнее, чем твоей подружке Патерсон. Поверь мне – твоя боль отзовется мне сладостным наслаждением, и меня совершенно не будут тревожить твои чувства и достоинство, – прошипел он, как тот дьявол, ослепленный ненавистью. Я теряю свою уверенность, когда он мечтает о том, как запереть меня в комнате, или что похуже. Мое противостояние смягчается, отступая и готовясь к другому наступлению.

– Если Стеффани слабая девочка, не равняй всей англичанок, Нильс. Я не сдаюсь так просто, и поверь мне – ничто не остановит меня, когда ты осмелишься поднять на меня руку. Все побои я сниму в участке, и только тебе будет от этого худо, – шепчу я, осторожно смотря на Веркоохена, который дышит, словно бык на арене. Голубоглазый не выдерживает нового нахальства в его сторону, хватая меня за подбородок, и притягивая к себе слишком близко. Я округляю глаза, чувствуя на щеке его горячее и сбитое дыхание.

– Тогда мне придется наносить удары там, где не видно. Погляжу, что для тебя главное – мораль, так что мне не составит труда, поставить тебя на коленями на паркет, как официантишку. И будь ты так глупа, обратившись к полицейскому за помощью – мне ничего не грозит, это я тебе могу заявить, как сын одного из влиятельных людей этого города. Сын, что работает у одного из рядового главы Нью-Йорка. И кто же оказывается в дураках? Только безвольная англичанка, – ядовито выпрыскивает он, заставив мое сердце сжиматься в три раза чаще, а пульс участиться от мандража.

Этот сукин сын неприкасаемый.

Громкий стук по стеклу машины со стороны водителя, заставляет нас встрепенуться, а парень отталкивает меня, смотря на свое боковое окно. Он не опускает стекло, не собираясь отчитываться перед требовательным мужчиной у машины, и вести светские переговоры не для Веркоохена. Нильс в скором темпе заводит машину и с визгом шин по асфальту вырывается вперед, оставляя за собой невообразимую пробку.

У меня не хватает сил и слов в ответ, оттого я отталкиваюсь на кресло, потупив взгляд в боковое окно. В голове прокручиваются его слова, эти угрозы, что не дают места спокойствию, вытесняя его непреодолимой тревогой за свою душу. Угрожая мне, он величает себя в моих глазах. Иногда, временами, кажется, что он настоящий бес, поднявшийся из ада. Особенно в таких моментах: когда пылает его взгляд, а пальцы складываются в сильном мужском кулаке. Мне стоило бы на этот раз здраво мыслить, расчетливо говорить и думать, перед тем, как говорить. Если Веркоохен сможет добраться до моего чувства достоинства, столкнув его ниц перед собой – эта игра окажется для меня проигрышной. Мне не хотелось быть его марионеткой, не хотелось быть сломанной куклой в его руках, которой он бы руководил и управлял на веревочках. Он не будет моим кукловодом!

Всегда был выход, и я найду его в этот раз. В противном случае он добьется моего падения в беспросветную темноту его запачканного грязью мира.

========== Часть 21 ==========

Дорога выдалась в безумном напряжении. Пальцы Веркоохена незнамо, от какого раздражения впивались в руль, побелев, а машина с резкостью каждый раз тормозила перед светофором, принуждая меня часто выставлять перед собой руки от неожиданности и пугливости внезапного спада скорости. Заезжая на стоянку, я изрядно почувствовала свое напряжение.

Кто знает, что будет сегодня поджидать меня в этом заведении? Нервно мну подол пальто, отслеживая за парнем, что вылезает из машины, стремительно обходя ее. Вжимаюсь в сидение, когда с моей стороны открывается дверь, и Веркоохен фальшиво делает поступок лже-джентльмена. Я остаюсь на месте.

– Особое приглашение, Прайс? – нагибается он, а я вздрагиваю от его громкого голоса, на что он усмехается. Парень пронзает меня раздраженными глазами, пока я обездвижена.

– Я могу посидеть в машине? Мне кажется, что это самое лучшее решение для нас двоих…– я не успеваю договорить, как Веркоохен наклоняется, и ловко отстегнув ремень безопасности, хватает меня за руку, вытаскивая из машины, закрывает дверцу. Я, получая не самое лучшее обращение с его стороны, кривлюсь, вырывая свою руку.

Я почти сжимаюсь под его злющими глазами, что грозят мне скорой расправой. Стоит заметить мне, как он нервно мнет руки, оглядывая меня с макушки до подошвы обуви, я делаю шаг назад.

– Ровно встань, – шипит он, и я медленно выпрямляюсь, пытаясь не злить парня. Его руки тянутся к моему горлу, отчего я наверняка в ужасе выпучиваю глаза, но он спокойно поправляет мой шарф, а потом он проходится по моим волосам, заправляя локон за ухо. Действие неожиданное, но я не сопротивляюсь его рукам, что внезапно решили поправить одежду и волосы.

Тиран моего безволья.

– Нильс, – почти пищу я, когда не понимаю его действий и таких вольных прикосновений с его стороны, когда он заправляет волосы у другой стороны на спину.

– Почему ты не откорректировала синяк? – спрашивает он, а я недоверчиво поднимаю глаза, встречаясь с его не понимающим взглядом. Я удивляюсь, и мои брови подскакивают вверх. Его смущает синяк, что он оставил на моей шее? Рада буду всегда показывать ему оголенную шею, пока он не заживет.

– Потому, что у меня нет тонального крема, – складываю губы в нервную полоску, когда вижу, что Нильс готов рассмеяться. Во-первых, на тональный крем у меня на лице появляется сыпь (аллергия), во-вторых, волосы, которые распущены скрывают шею. Ни единой нотки для смеха я не вижу, в отличие от парня.

– Хорошо. Не обязательно, чтобы это видели остальные, – указывает он на мою шею пальцем, а я зарываюсь волосами, которые прячут его насильственные следы прикосновений. Веркоохен блокирует свою машину, а меня тянет за рукав пальто, чтобы я следовала за ним в здание.

Меньше всего я хотела встретиться с Луи. Он очень хороший, и я не как не могу собрать в своей голове те мысли, которые должна сказать парню. Веркоохен требовал закончить с ним отношения сегодня же, а я ни на секунду не задумалась о том, что скажу Луи. Как объяснить ему то, что Нильс начнет настоящую тиранию, если мы будем продолжать общение?

– Прайс, не летай в облаках и опустись на мгновенье на грешную землю. Ты входишь в некий малый истеблишмент, но советую не забывай об этом, – напоминает мне Веркоохен, как только мы заходим в помещение. Взору попадает огромный холл, который раскрашен в сине-фиолетовые и нежный желтый цвет, кафельные белые полы по которому стучит каблук моих сапог, большие окна без занавесок, освещающие все здание. Нильс идет вперед, а я следом за ним. Парень подходит к девушке за стойкой, который напоминает ресепшн, и достает небольшую золотую карточку из кармана, предъявляя обслуживающей девушке. Кажется, он частый посетитель сего заведения.

Милая особа улыбается очаровательной улыбкой при виде своего гостя, сверкая радостным взглядом. Могу заметить, что Веркоохен, не обращая на меня внимания, начинает заигрывать с кудрявой темноволосой девушкой, которая постоянно касается своей шеи, таинственно улыбаясь. Она же флиртует с Веркоохеным!

– Здравствуй, мистер Веркоохен. У вас забронирована третья комната, – ласково говорит она, а Нильс облокачивается об стойку, не менее удовлетворено улыбаясь ей в ответ. Надо же, а всего минуту назад стоял весь раздраженный и злющий, как черт!

– Привет, Джесси, уже все собрались? – воркует он. Я и вовсе не могу скрыть внутреннего возмущения, все же когда я с ним пытаюсь быть любезной, то получаю лишь хамство в ответ. И чем она лучше меня?

Всем – твердит подсознание. Уверенная, высокая, значительно выше меня, на голову, худая. На ней черный топ, облегающий пышную грудь, и темный пиджак, скрывающий несколько интимный видный низ живота. Глаза горят яркой зеленью, когда парень берет из стойки ручку, расписываясь в тетради посещаемости. А самый лучший один из ее приемов – он не портила Веркоохену жизнь.

– Да, ждут только вас, мистер Веркоохен, – кратко отвечает она, выпрямляя свою осанку еще ровнее, если это вообще возможно. Ее взгляд непроизвольно падает на меня, стоящую сзади Нильса, и я вижу ее недовольство моему близкому соотношению с мистером Веркоохеным. Я, встречаясь с ее глазами, позволяя себе нахально усмехнуться. Он любит алчных блондинок, а не прислуг вроде кудрявой девицы.

Когда Веркоохен отдает ручку, их пальцы на секунду соприкасаются, отчего девушка смущенно улыбается, а щеки чудовищно загораются пламенем. Дешевый спектакль от Веркоохена? Еще бы!

– Пойдем, – кивает он в мою сторону, сразу же нахмурившись. Его голос монотонный и холодный, сравнительно с любезностями для темноволосой девушки. Когда Нильс разворачивается, направляясь в узкий коридор, я остаюсь на месте, привлекая взгляд девушки, что нахально приподняла бровь.

– Не рассчитывай на фавориты этого горячего блондинчика в любовники, милая. Он не по девочкам, – тихо говорю я, пожимая плечами. Ее удивленные глаза в ответ принесли понимание того, что она шокирована таким заявлением. – Неординарная личность с не более неординарными вкусами. Но он любит кудрявых – подобных себе, – подавила я усмешку, направляясь за Веркоохеным, пока он не заметил моего отсутствия, заставляя девушку с открытым ртом следить за моим уходом.

Я наскоро догоняю парня, когда он останавливается у двери, предупреждающе повернувшись ко мне лицом.

– Желаю удачи, Прайс. Она тебе понадобиться, – желает Веркоохен с фальшью, всегда и везде поджидая моего громкого пропала, чтобы отомстить с полна.

– Признательна, Веркоохен, за твои переживания, – закатываю я глаза, открывая двери и позволяя себе первой зайти в помещение, оставляя Веркоохена позади.

– Острячка, – усмехнулся он мне в спину, на что я уже не обратила внимание, когда мои глаза быстро исследуют обстановку помещения. Огромная комната, дорожки для игры в боулинг, и несколько столов, которые заняли ребята, громко и эмоционально что-то рассказывая, выпивая из кружек пиво, и смеясь во весь голос.

Я замерла на месте, когда семь человек замолкли и устремили заинтересованный взгляд на меня и моего соседа. Я нервно и бегло осматриваю каждого из присутствующих своим взглядом, почувствовав на талии огромную руку парня. Перевожу взгляд на соседа с непониманием, а на нем засветилась улыбка, глаза засверкали, его слово оставили все переживания и волнения, когда он рассматривал всех собравшихся ребят.

– Нильс, Роуз! Мы уже заждались вас! Проходите же, – говорит Луи, встав из-за стола, и направился к нам. Я осознано поддаюсь на несколько шагов назад, совсем без желания идти к ребятам, в то время как Нильс крепко удерживает на месте, а после даже подталкивает вперед, навстречу Луи.

– Поздоровайся, – мало слышно говорит он напоследок, когда я чувствую появившийся жар на щеках.

– Нильс! Милый, ты сегодня очень задержался, – кричит чей-то звонкий голос, и к нам подбегает девушка, точнее она берет направление не светловолосого. Луи же подходит ко мне, с милостью улыбаясь на мою растерянность.

– Здравствуй, Одри, – мягко отвечает голубоглазый, расправляя руки по талии светловолосой девушки. Для меня было потрясением, когда их губы столкнулись в долгом поцелуе, а девчонка практически повисает на нем, обвив руками его шею. Но он же сказал мне, что не состоит в отношениях!

Их губы слишком откровенно сминают друг друга, когда я пораженно приоткрываю рот, позабыв об этикете, продолжив смотреть на ребят, если и вовсе не пялиться. Неужели это та самая – алчная аристократка-блондинка? Я представляла ее иной. Другой, более независимой и холодной.

– Пойдем, – предлагает мне руку Луи, и я поддаюсь вперед, хватаясь за него, попробовав преодолеть растерянность. Улыбаюсь позитивному настрою Луи, когда он мягко касается своими губами моей щеки, и вдет к заполненному столу. Сразу же встречаю взглядом Стеффани, которая одна из первых приветливо кивает в ответ, обволакивая талию Найла своими тоненькими ручками. Видимо, у нее все хорошо.

На лице ссадины практически незаметны, зажили, что несомненно радует меня.

Только меня пробирает злость, когда Найл Хоран оскалившись, подмигивает мне, хорошо осознавая, о чем я думала в этот момент. Но, стоит обратить и на других свое внимание, когда знакомые и незнакомые глаза прожигали меня насквозь.

– Привет, – одолеваю я себя, расстегивая пальто и стаскивая шапку с шарфом. Луи любезно помогает мне в этом.

– Та самая, почти любезная соседка Веркоохена, интересно, – обращаются ко мне бархатным голосом, и я перевожу взгляд на миловидного юношу, который с улыбкой смотрит на меня.

– Веркоохен сказал только поздороваться, – отвечаю ему с забавой в голосе, заметив в ответ улыбку парня. Мы некоторое время глядели друг другу в глаза, и что-то я заметила в нем знакомое. Далекое, но знакомое. – Меня зовут Роуз. Роуз Прайс, – все же произношу я свое имя, замечая, как у незнакомого парня с бархатным голосом взгляд стал острым и колючим. Неужели Веркоохен уже успел обо мне рассказать разную гадость?

Луи садиться на диван, и я сажусь рядом с ним, у края.

– Мы знаем, как тебя зовут, Роуз. Веркоохен осведомил, с кем придет, – говорит еще один парень с темными кудрявыми волосами. – Правда весьма отошел от правды, что приведет знойную соседку, а не англичанку-зазнайку, – парень перемещает взгляд на Веркоохена, который садиться на отдельное кресло во главе стола, притянув к себе блондинку, которая вальяжно села на его колени.

– Что же, англичанка – да, зазнайка со склонностью в гордячку – да. Знойная – никак нет, – поспешила я ответить, когда Веркоохен открыл свой рот.

– Прайс, – тянет парень, встретив меня очередным предупреждающим взглядом. – Скорее зазнайку, которая никак не может сложить крылышки.

– Конечно, Веркоохен, – отвечаю я в след ему, кивая головой. Ребята переглядываются на наш словесные переговоры с парнем. – Но лучше складывать крылышки, нежели трупы в багажник, – тише проговариваю я, что до Веркоохена никак не долетает – его заняла блондинка. Зато реагируют парни напротив меня, улыбнувшись в ответ.

– Это Лиам Пейн и Гарри Стайлс. Девушка, что на твоем соседе – Одри Виликирман, – указывает Луи на девушку, которая неугомонно завлекает пшеничноволосого неудержимыми поцелуями.

– Роуз, сколько тебе лет? – внезапно спрашивает парень, которого зовут, похоже, Лиам. Парень отвлекает меня от пристального рассматривания девушки, чье красное обтягивающее платье задралось, когда она буквально устроила скачки на голубоглазом соседе.

– Девятнадцать, – отвечаю на интересующий его вопрос, – А тебе? – приподнимаю я бровь, когда ощущаю его ухмылку, и как он оживленно осматривает меня.

– Двадцать один, – уверенно говорит он, все еще используя тихий и спокойный тембр голоса.

– А тебе, Гарри? – завлекаю я его в разговор, замечая его не менее изучающий взгляд.

– Скоро двадцать три, – с легкостью отвечает он, не имея никакой остроты. И с его ответом я понимаю, что младше всех здесь присутствующих.

– Чувствуешь себя маленькой, Рози? – подстрекательской улыбкой ухмыльнулся Веркоохен, обхватывая девушку мало ли не за ягодицы. Вероятно, американцы не видят ничего постыдного в его вульгарности, но я заливаюсь румянцем, отводя взор на двух новых парней.

– На малость, Веркоохен, – вырывается из меня, и я желала продолжить, но я вовремя замечаю глаза Стефф, которая умоляет молчать, – Гарри, Лиам, вы учитесь в бруклинском колледже? – спрашиваю я, быстро меняя тему.

– Да, на финансовом, – отвечает кудрявый парень, Гарри.

– Значит, умные? – рассматриваю я парней, которые сидят рядом друг с другом напротив меня. Сначала они недоуменно переглянулись, но после их поразил смех, заставив меня так же улыбнуться. – То есть… расчетливые, – додала я, смутившись своими же словами.

– Значит умные, Роуз, – рассмеялись новые знакомые мне ребята.

Между нами повисла тишина, и только девушка Одри перебивала ее, шепча что-то на ушко Нильсу. Мне это не нравится, да и выглядит слишком интимно для такой дружеской обстановки. Веркоохен замечает, как мои глаза исследуют его руки, которые обвивают тело Одри, и тот поднимается к ее груди под тонкой майкой, явно расположив руку на лифе. Мой рот готов распахнуться, видя такие неприличные жесты, и я ощущаю ухмылку Нильса, который доволен, что смутил меня, не сводя своего взгляда с меня.

– Розали, может, ты хочешь перекусить чего-нибудь? – спрашивает Луи, обводя стол, на котором разные нарезанные фрукты и несколько сырной и мясной нарезки.

– Аппетит пропал, – легко, но все же с желчью выговариваю я, вновь заострив внимание на Одри и Веркоохене.

– Не обращай внимания, у них бывают порывы к безудержной страсти, – закатывает глаза Гарри, заставив меня улыбнуться его комментарию. Веркоохен и девушка никак не реагируют.

– Правда? Чувствую тот же страстный порыв. К скорой потребности уборной, – в тон парню отвечаю я с потехой, отчего Луи, Гарри и Лиам заразились заразительным смехом.

– Прайс, приткни своего языка, – сердито прорычал внезапно очутившийся за столом Веркоохен.

– Надо же. У кого-то рот освободился, – отворачиваясь от пшеничноволосого, проговорила я, замысловато подпирая подбородок рукой.

– Англичанка, а умеет острить. Чертовка, мне нравится, – поддает голос Зейн, когда и его пробрал смех. Я принимаю его слова, кивнув парню. Сегодня он казался более дружелюбным, чем после инцидента с официантом в пабе.

– А мне нет, – холодно замечает Найл Хоран, взяв кружку пива со стола, и с вызовом глядя мне в глаза. – Она не острит, а хамит и говорит дерзость. Ты не должен поддерживать ее, Малик, – переводит Найл взгляд на Зейна, мало ли не душа его свои злорадством. Все за столом утихли.