Текст книги "Ненавижу тебя, Розали Прайс (СИ)"
Автор книги: LilaVon
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 62 страниц)
– Я занята, – громко говорю я, даже не зная, кто там, за дверью. Таким ответом на стук, я смогла бы услышать ответ и голос того, кто хотел бы войти. И это помогло мне, несмотря на явно взаимную нелюбовь друг к другу.
– Розали, открой мне дверь, – требующий голос отзывается по ту сторону двери, и по моей коже пробегает холод и стая мурашек. Глаза кузины сразу же увеличились вдвое. Она похоже на напуганного мышонка, желающий спрятаться в самый узкий проход.
– Это Найл, – прошептала девушка дрожащим голосом и трясущимися руками ухватилась за мое предплечье. И я почувствовала легкую боль, что удивляло, с какой неестественной силой для девушки с ослабленным и избитым телом, она сжимала меня своими пальцами.
– Розали! Не заставляй меня выламывать дверь! – рычит парень, дергая ручку. Я нервно смотрю на Стефф и на дверь, пытаясь взять ситуацию под свой контроль.
– Ладно, лежи тихо, ясно? Пожалуйста, ни единого звука, Стефф, – шепчу я ей на ухо, и она неохотно отпускает меня, пронзая своими влажными и сверкающими от слез глазами.
Сделав глубокий вдох и выдох, я тушу светильник у кровати, погрузив комнату в кромешную тьму, открывая двери. Светловолосый парень смотрит на меня словно я тот, кого он хочет задушить голыми руками. Что, вполне, я хочу делать и сама, в отместку за бедную Стеффани. У парня бешеный взгляд, губы сжимаются в тугую полоску, а руки белеют от силы кулаков, которые он сжал. Нервный, и это на самом деле пугает, хоть я и не придаю никаких внешних признаков слабости.
– Где Патерсон? – спрашивает он через силу более спокойно, но я чую, что в любую минуту он может закричать, срывая глотку в диком крине, не поленившись хорошенько приложить руку к моей щеке, не менее слабо, чем на девушке в моей комнате.
Выхожу за порог комнаты и прикрываю двери за собой, отодвигая его подальше от покоя Стефф. Парень глядит на меня ненавистным взглядом, заставляя построить некую защитную стену, чтобы огородить его от себя – ярость за проступок, свершенный над Стефф. Он стоит на расстоянии вытянутой руки, что меня все еще удовлетворяет. Такой человек должен сидеть за решеткой, как самый минимум решения проблемы для Стеффани.
– Стеффани Патерсон? Я понятия не имею. Уже как два дня она не отвечает на мои звонки, – пожимаю я плечами, делая самое невинное личико. Хоран прищуривается, словно изучая мою ложь, и кажется, он видел меня насквозь. Сердце внутри колотит до боли, но внешне я безразлично жму плечами, доказывая свою непричастность. Сейчас, когда я чувствую дрожащую жилку на своей шее от лжи, я думаю, что сам стук сердца выдает меня и я впиваюсь ногтями себе в ладонь, в попытке угомонить свои эмоции. Затушить то пламя, что решило обжечь парня в не подходящий момент.
– Единственное место, куда она могла пойти, так это только к тебе, Роуз, – он не перестает спорить со мной, но я из последних сил изображаю девушку, которая не имеет понятия, о чем идет речь. Девушку-дурочку, которая легкомысленно закатывает глаза.
– У Стефф есть своя комната, Найл. Мы не близки, как друзья, так что я являюсь последним человеком, к кому она может прийти. И вообще, зачем ей ко мне идти? Небось тоже надралась водки и резала себе руки? – выбираю слова, которые смогли бы доказать мою ложь, сменяя ее на безучастие и правду. Действую по сценарию, показывая недоуменное лицо и заинтересованность, отлично зная, как надо лгать более хитрому наглецу.
Парень теряет свой напор, понимая, что я абсолютно чиста и даже слегка отступает на шаг назад. Да только я ни как не предугадала следующий шаг; что сейчас из правой комнаты по коридору, напротив нас откроется дверь, а из нее выйдет сосед с пустой чашкой, медленно шагая босиком к нам на встречу. Его взгляд прежде встречается с моим, и я за ранее замечаю усмешку, глаза, которые искрятся от хитрости и сущей подлости. Мой рот немного приоткрывается, когда сосед подходит к Найлу Хорану и жмет ему руку крепким рукопожатием. Вся уверенность улетучивается. Я молюсь лишь о том, чтобы он не выдал девушку, которую видел обедом в этом блоке.
– Патерсон видел? Не могу ее отыскать, – интересуется он у моего соседа, который тут же переводит взгляд на меня, расплываясь в еще более подлой и ядовитой ухмылке.
– Разве? Моя милейшая соседка развлекается с ней уже как полдня, – издевательски произносит парень, несколько мстительно оглядев меня, а за тем свернув на кухню. Следом непонимающий взгляд Найла полностью перемещается на меня, мгновенно разъярившись услышанным.
– Отойди, Прайс, – фыркает он, но я притуляюсь к двери, чувствуя ее всей спиной. И что делать теперь? Такого я никак не ожидала, и не догадывалась, что сосед может быть настолько злопамятным и жестоким! Что он хотел этим доказать, черт возьми?!
Стефф только-только начала приходить в себя, а он все еще хочет ее добить! Какой жестокостью нужно обладать, чтобы избить совсем слабую девушку, и требовать ее для себя вновь?
– Тебе нельзя сюда заходить без моего разрешения, Найл. Ты не имеешь права вообще стоять тут, – качаю я головой, слегка повышая голос, нервно щебеча, обращая внимание и на соседа, что сел на стул, с удовольствием наблюдая за моими попытками прогнать Хорана с блока. Он насыщался происходящим и явно ожидал чего-то более грандиозного.
– Девочка, не заставляй меня принимать крайние меры, тебе лучше не злить меня и вовсе, – светловолосый сжимает кулаки, что значительно обеспокоило меня. Сердце начинает ускорять ритм, и мы вступаем в зрительный контакт, который стал настоящей борьбой. – Учитывая то, что ты меня еще не знаешь, я сделаю тебе милость и позволю остаться невредимой, хотя за свое поведение и такую отвратительную ложь, я готов столкнуть тебя со стеной. И поверь мне, ты бы явно не отделалась небольшой ссадиной.
– Тронешь меня хоть пальцем, я позвоню в полицию. Посмотрим, кого упекут в каталажку, а то и в лечебницу, – угрожаю я, не имея понятия, как можно было бы защитить Стеффани. Найл силен и упрям, а значит добьется своего любой целью.
– Заткни свой рот и отойди от двери, Прайс, – отдает он приказ, которому я противлюсь. Остаюсь у двери, отслеживая буйство парня, что только начинает крепнуть.
– Нет, – твержу я, словно на автомате, что хорошо взбесило парня. Не успеваю я сосредоточиться и сориентироваться, как Найл резко толкает меня в сторону, а я, будучи ошеломленной от его действия – погружаюсь на пол, больно приземляясь на бедро. Из меня выбивается глухой крик, и я слышу Стеффани, что с мольбой просила Найла оставить ее в покое.
– Стефф! – шепчу я и поднимаюсь с пола, приготовившись накинуться на этого выродка, отбивая из его рук кузину, но меня удерживают крепкие руки, запретив двигаться в сторону Найла Хорона. Тело встрепенулось, а дыхание участилось. Тело изнемогает от жара и злости, переполняя меня эмоциями. Руки голубоглазого парня обволокли меня крепкой хваткой, сдавливая, не давая лишний раз захватить воздух, плотно прижимая к себе.
Начав рьяно и протестующее отбиваться, пока я не подняла взгляд, увидев заплаканную Стеффани, слыша ее рыдания, которую тянет за руку Найл, а я замираю, пораженно смотря в глаза девушке, что держится за свои ребра.
Хоран останавливается напротив, в нескольких шагах от меня хитро улыбаясь. За этот жест, я готова выколоть глаза и порвать его на куски, смотря, как от его рук, корчится от боли девушка. Гнусный ублюдок! Только мои руки взметнулись вверх, пытаясь ухватиться за свитер парня, как сосед лишь отворачивает меня в сторону, став дальше, сдерживая меня поодаль от своего дружка-мерзавца.
– Я разберусь, – хрипотца в голосе моего соседа заполоняет округу и Найл одобрительно кивает, поощряя меня своим злостным взглядом, а за тем и довольной усмешкой. Он доволен? Доволен, черт возьми? Да лучше я тогда бы его задушила ремнем, а не помогла остановить кровотечение!
– Роуз, – тихо выговорила Стефф губами, смотря на меня и стирая слезы. Она молила о помощи. Но я нечего не могу сделать, даже оттолкнуть обезумевшего соседа не могу! Хоран резко дергает ее за руку, выводя из нашего блока.
– Отпусти ее. Слышишь, Хоран? Ты пожалеешь! Немедленно, оставь ее в покое! – заразилась я громким криком в след парню и девушке, но уже никто не повернулся, исчезнув за дверью. – Ты пожалеешь об этом жалкий поддонок! – и к моим губам прислоняется большая ладонь, заставив замычать и дергать головой в разные стороны. Сосед впивается в пальцами в щеки еще больнее, но не отпускает ни моего тела, ни мое лицо.
– Смирно, девочка, – спокойно и даже тихо говорит сосед, все же оттолкнув от себя в сторону, позволяя вдохнуть свободней и больше воздуха.
– Как ты смеешь? – поворачиваюсь к нему и как можно сильнее толкаю его в сторону, ударив по груди. Парень слегка пошатнулся, хмыкнув прямо мне в лицо, но больше не распускал руки, засунув их в карманы брюк. Жест самодовольного козла, что злит меня до предела, и я чувствую границу. Его лицо меня раздражало своим немым спокойствием, эти очаровательные глаза поменяли все мое представление, оказавшись надменными и циничными. Он даже сейчас вел себя, словно ничего не случилось, словно все было хорошо. Но это было не так! Все ужасно!
– Да она же почти не ходит! Ей больно! В тебе вообще нет чувства вины? Так нельзя поступать, это бесчеловечно…
– Не смей повышать на меня свой голос, Розали Прайс, – мгновенно черствеет кудрявый, а его светлые глаза темнеют от гнева на пару холодных оттенков. Его тон был спокойным, но в недрах была злость, нет, даже настоящая ярость. Он явно хотел накричать на меня, но умолкнул, пронзая своим варварским, явно не милосердным взглядом, от которого мурашки ползут по спине и каждый миг с еще большей волной поглощая все мое тело. Но его взгляд и молчание не смогли заставить закрыть рот. Он не был страшен!
– Ты сумасшедший! Найл чертов садист, он ее избил и явно получил массу удовольствий! Можешь ли ты это растолковать своей дурной головой? Что с ней станет, когда этот зверь начнет ее вновь бить? – развожу я руками, крича громче прежнего, даже не пытаясь унять свой пыл. – У Стефф повреждены ребра, ее нужно госпитализировать, а не разбираться с этим ублюдком! А ты настоящее жестокое чудовище без чувств! – тяжело дышу от истерических рыданий, что не желанно спровоцировали эмоции. В ответ я получаю молчание, и терпеливый взгляд парня, что не выражает абсолютно ничего. Мои плечи вздрагивают от всхлипа.
Достаточно! Я разворачиваюсь, и хочу выйти из блока, чтобы найти Стеффани, помочь ей. Но только рука касается ручки двери, как меня нагоняет сосед, захлопывая двери перед моим носом, грубо поворачивая меня к себе лицом за локоть. И он словно превращается в настоящего зверя, и не только в синих пылающих глазах, не только в теле – с силой удерживая меня рукой, но и в каждом следующем произнесенном слове:
– Если ты не прекратишь вопить на всю округу, Рози, поверь мне, милочка, у тебя ребра окажутся насквозь пробиты, и я приложу к этому не только руку. Тогда у меня в блоке, надеюсь, будет тишина? – голос парня настолько равнодушный, а слова, которые практически произнесены от самого адского монстра, бьют по ушам, что заставляет меня замереть и затаить дыхание. Он угрожает мне?
– Роуз, – исправляю я свое имя приглушенным голосом. Его взгляд тут же меняется на более спокойный. Он смотрит на меня с забавой, а у меня в голове крутится его угроза на вечном повторе. Слишком быстро он сменил свою ярость на забаву, словно хамелеон. Но знаю, что парень насладился моим шоком и испуганными глазами, что вонзились в него с явной опаской. Все стает на свои места, когда в голову приходит разум, и я понимаю, почему Стефф была не так рада моему ключу и блоку, а Луи невольно опускал тему о соседе. Сама осуждала Найла Хорана в жестокости и дикости, но не заметила, что еще одно из чудовищ прямо у меня перед носом. Веселая компания садистов-уголовников, что проживает среди адекватных людей. И как же давно они мучают окружающих бедолаг?
Осторожно отступая на шаг в сторону, не позволяя парню больше нависать надо мной.
– Ты все та же, Рози, – говорит парень, а я прищуриваюсь от недоверия. Мое краткое имя звучит слишком едко, и он намеренно его выделяет. Он хочет меня ударить ниже пояса? Получается, на самом деле, превосходно. – Такая же строптивая, бесцеремонная и характерная. Даже я не смог разглядеть давно знакомую подружку дьявола, был увлечен немного иным.
– Кто ты? – сомнительно спрашиваю я, не понимая, почему он говорит такие слова. Откуда он меня может знать? Как может он равнять меня с собой?
– Неужели ты все еще витаешь в догадка, Прайс? Мне казалось, ты намного умнее других девчонок, уж с твоими-то скрытыми способностями, – усмехается парень, а я внимательно всматриваюсь в него. Закатывает глаза, усмехается в ответ. Он знает что-то обо мне, но выбирает игру, мучая и пугая меня лишь догадками.
– Я тебя не знаю, парень. Хватит играть со мной.
– Ошибаешься. Ты знаешь меня больше, чем кто-либо, – парень тянет руку ко мне, касается моей талии, но я отхожу назад слишком резко и рьяно, даже в некотором отвращении к этому человеку. Я не могу знать его, вижу его только несколько раз в жизни! – Да что же ты, Рози, вспомни то время, когда ты была в школе. Мы были очень хорошо знакомы, особенно я, ты и твои придурковатые друзья, – зловещая улыбка проскальзывает по его губам, а мой пульс ускоряется.
– У меня не было друзей.
– А с тобой мы и не были друзьями, Рози. Ты всегда наживала врагов и отшельников, – язвительно говорит он, а я в настоящем бешенстве. Я не могу понять, кто он, не могу понять, почему он называет меня так. И мои друзья знают, что этого делать не стоит, но он намеренно выбивает землю из-под моих ног! – Есть идеи, или в Англии тебе хорошенько промыли мозги?
– Не понимаю тебя, – качаю я головой, не зная, что именно ему надобно, чтобы я вспомнила. Вполне возможно мы были знакомы, но я совсем его не помню, у меня нет ни единого парня на примете, чтобы был похож на него. Это было давно, и тем более моя новая жизнь заключалась с основой «все с чистого листа», прошлое – забыть, стереть, не вспоминать никогда.
– Рози, Рози, Рози… посмотри же на меня. Я все еще помню твои злые и полные ненависти карие, несколько шоколадные глаза, и помню, как ты, хохоча всегда шла по коридорам школы, отбивая ритм каблуками. И отлично помню, как тебе нравились мои глаза, такие же молчаливо-ненавидящие как и твои сейчас. Много же ты провозилась со мной в школьные года, да только не смогла добиться результата, – парень облокачивается о стенку, наблюдая как я хмурюсь и хочу вспомнить, но ничего не приходит в мою голову. Настороженно наблюдаю за соседом и его взглядом, что требует ответа в идеальной тишине.
Смотрю, изучая его статную позицию. Его глубоко-синие глаза залезают куда-то внутрь меня, выворачивая наизнанку, и, кажется, они изучили меня давным-давно. Рассматриваю его не длинные волосы, кудрявую челку, мало свисающую на лоб, цветом пшеницы и его пухлые губы, с которых не сходит усмешка. На его лице почти заметная щетина, что делает его еще взрослее и мужественнее, не смотря на его и без того изящную осанку, высокоподнятую голову и главное его чертовый, надменный голос! Мы точно не были друзьями!
Меня пронзает током, когда где-то из моего подсознания показывается мальчишка. Такой худощавый, с такими же глазами, но в молчании. Он был не таким высоким, слабым, отбросом. Я открываю рот, понимая, к чему он вел этот разговор, но я не могу поверить в то, что вижу перед собой. Прошло пять лет, а его стало быть не узнать. Это ведь тот самый мальчик, которого я так долго дразнила и дергала за все ниточки, которого я пыталась унизить и… И этого не может быть! Мои глаза напросто округляются в трижды, и я явно забываю, как дышать, не впуская и не выпуская кислород, приоткрыв рот. Не может такого быть! Не правда! Обычная неудачная шутка, только ни чуть не спешная!
Он не такой, он не может стать таким, этого не могло произойти. Он высок, а он был совсем мал и юн. Сейчас передо мной тот, которого трудно назвать словом «парень», и явно напрашивается «мужчина с достатком». Силен, однозначно силен. Ведь он не мог противостоять своим ровесникам, а сейчас его мускулатура делает из него куда большего, чем на то время тела. Я опускаю взгляд, нервно выдыхая, не выдерживая такого напора с его стороны. Он все же выбил землю из-под ног и задал удар ниже пояса – припомнил мое прошлое. Припомнив самое худшее из худшего.
– Невозможно, – прерывисто и тихо выговариваю я, пытаясь скрыть свой шок. Нервозно сглатываю этот немой страх, появившиеся из неоткуда, и пытаюсь развернуться, влететь в свою комнату, закрывшись там, но кудрявый резко разворачивает обратно больно хватая за запястье, пихая к стене, позаботившись о моем болезненном с ней столкновением, став на против, совсем близко. Теперь мы поменялись местами, в этом старом мире, где мы столкнулись вновь. Я хмурюсь, понимая, что он будет делать лишь так, как угодно ему, но не точно мне. – Пусти.
– Так быстро? Мы еще не поздоровались как следует. Назови же мое имя, Рози,– беспощадно давит он меня, стараясь принести лишь боль и отчаяние. Нет, это же просто абсурд! Мы не должны были больше никогда встретиться, но только судьба, почему-то решила иначе. Это большее из зол в моей и так не очень удачной жизни.
– Я не знаю твоего имени, сосед, – тихо отвечаю я, не желая больше продолжать этот разговор.
– Знаешь! – рыкнул он, вновь так быстро сменив свои сверкающие глаза и бархатный голос, на холодный оттенок синего, а голос на безразличный, но значительно давящий и грозящий почти смертью в последствии молчания. Тело вздрогнуло от его тона, но как бы я не пыталась этого скрыть, он видел мою реакцию. Стало быть, удивился. Я не меньше.
– Немедленно перестань! – повышаю я голос, чувствуя сильный напор. Становится непередаваемо жарко и душно. Не хочу вспоминать, не хочу говорить, не хочу прошлую себя!
– Имя! – кричит он на меня, прижимая меня своим телом к стене. Это же ненормально! – Рози….
– Не прикасайся ко мне! – вырываюсь я, когда он с силой отнимает у меня личное пространство и нарушает дистанцию, давя в грудную клетку своим крепким телом, от чего легкие полыхают от огня, когда становится тяжко набрать новый поток воздух. – Нильс! Нильс. Веркоохен…– шепчу я, и ощущаю, как он отступает от меня, позволяя вздохнуть полной грудью. Ненавижу его за это, ненавижу себя за воспоминания и то, что я делала!
– Видишь, Рози, ты знаешь меня, а лгать об обратном – излишне, – я чувствую, как сбивается мое сердце со своего ритма, и находя свою гордость и достоинство – поднимаю глаза на парня. В голове не укладывается, что передо мной стоит парень, действительно привлекателен внешне: высокий, надменный, устойчиво достиг от меня ответа на считанную минуту, и не воспротивился просто меня не видеть. Это не тот, кто избегал меня, не тот, чьи глаза горели желанием сбежать и он не тот хилый мальчишка, которого не принимали в общество. Которого я даже не держала за человека, достойного ходить рядом с другими ученикам. Мы теперь, словно менялись ролями.
– Что-то еще? – спрашиваю я, когда вижу его довольные черты лица. Ему нравится что-то, но что? Он выбил всего лишь свое имя, но никогда не прикоснется ко мне, как это делает Найл со Стефф… Не позволю. Никогда.
– Иди в свою комнату, Прайс, и не смей выходить. Выйдешь – будет хуже. Обещаю.
– Я тебе ни чем не обязана, ровно так же, как и выполнять твои наказы. Уж уясни это, Веркоохен, – рычу я, слыша его распоряжения и даже не веря своим же ушам.
Парень не дает мне больше воли говорить, и открывает двери моей комнаты, толкая внутрь, прикладывая силу. Я не противлюсь, зная, что все равно выйду и направлюсь тут же к своей кузине, попробовав помочь. Он же не сможет держать меня тут, как собаку? Или же я вновь не права, ведь парень был мне незнаком.
Замечаю, как его рука проходится по тумбе и голубоглазый ухватывает, заставив меня исподлобья отслеживать его действия. Недоверчиво смотрю на него, и то, как он выходит, закрывая передо мной дверь. Что он забрал с тумбы? Изучаю тумбочку, где лежат мои вещи. Все на месте, но только стоило подумать о ключах, как я слышу, повороты в замочной скважине и щелчки замка. Почти охнув, я хватаюсь за ручку двери, попробовав потянуть ее на себя. Попытка была тщетна. Он запер меня!
– Ты ведь не серьезно, да? —злюсь я про себя, не в силах поверить в свершенный поступок парня.
– Ты обязана мне испорченной жизнью, Прайс. Наслаждайся одиночеством, если не хочешь слушать меня с первого раза, – спокойно говорит он за дверью, пока я всячески пытаюсь открыть ее. Уму непостижимо! Меня запер сам сосед! Сосед, который является Нильсом… Нильсом Веркоохеным. Моя голова скоро разорвется на части, ибо все тут сходят с ума, заставляя и меня потерять разум, оказаться подобной им.
О, Нильс. Что ты задумал? Закрыть меня в комнате и не давать мне спокойного житья, как это делала я? Это так глупо… Но, раньше, раньше я была глупой. Не уж-то вновь наступила моя расплата? Господи, да ты решил поглумиться надо мной и вовсе! Сколько можно, черт тебя возьми?
========== Часть 13 ==========
Смирившись со своей участью в столь нелепой ситуации, я перестала стучать в дверь и спокойно села за стол, найдя книгу но философии, забавляясь домашний заданием. Когда я смиренно доделывала реферат, листая литературу по философии, слышу, как двери медленно открылись, а в комнату наведался сам Нильс Веркоохен. Не придав виду, что его присутствие было замечено, я лишь косо поглядываю на парня, опустив голову перед книгой.
– Ты можешь сходить в душ, поесть, если желаешь, конечно. Но не смей думать, что я спущу с тебя глаз. Ты не выйдешь за пределы блока, пока я не разрешу тебе, уяснила, Розали? Буду надеяться на твое здравомыслие, Прайс. Не искушай меня на подвиги, о которых ты будешь позже плакаться в подушку.
Единственное что он сказал, а после, молча, пронзал меня взглядом. Мне нечего не оставалось, как пойти принять душ и перекусить любимым черным чаем и бутербродом, ведь я не ела с самого утра, а час уже был поздним для готовки. Все это время он действительно не спускал своих темных глаз, над которыми были густые нахмуренные брови. Все смотрел, изучал, о чем-то раздумывал. Я же в свою очередь пыталась не поперхнуться в неуютном молчании и пыталась вспомнить те года, когда я жила в Нью-Йорке, училась в средней школе, издевалась над мальчишкой.
Я хорошо помню тот день, когда меня отчитала директриса из-за этого парня и моих жестоких выходок. В след этому, я нарочно попросила знакомых ребят из старших классов незаметно поставить пару синяков под одеждой, так, чтобы не было следов моей ненависти к парню, а он лишний раз страдал в ответ. И вновь на следующий день я протирала ковер у директрисы, что было в рамках ежедневной рутины. Этот круговорот никогда не заканчивался: я его унижаю, потом попадаю из-за него к директору, а за тем вновь наношу гадостные, не выносимые удары, даже не прикладывая к этому своих рук. Только, не смотря ни на что, я всегда знала одну вещь – он не жаловался, не был плачущим мальчиком, и тем более, не пытался мне отомстить. Никогда. Ни разу. Ни единого чертового раза!
Он был тогда старше, приблизительно на два года. Что значит, ему двадцать один год, или же двадцать. Но я сближаюсь к первому варианту, уж слишком он статен и мужественен. И почему на одном курсе? Ответ мне очевиден – меня перевели на один курс вперед, отчего я столкнулась с ним вновь.
Сам же Нильс Веркоохен, как я понимаю, проучился до одиннадцатого класса и потом выбрал себе учебное заведение. Как по мне, ему бы в юридический, или экономический факультет, а не в литературу усугубляться. Он был странным, неизвестный мне. Пугает, но я не придаю этому нужного внимания, стараясь не обращать внимание на внезапную слабость перед своим бесчувственным и жестоким соседом.
– Чьи цветы? – спрашивает он, когда я закончила свой поздний ужин, поднимаясь из-за стола. Он не смотрел на меня и не отслеживал мою недоуменность, изучая розы в вазе, что я оставила на кухонном столе. – Я искренне надеюсь, что это не от Луи Томлинсона, я же прав?
И этот колючий, недоверчивый взгляд метнулся в меня, мало ли не в удушье, прожигая меня насквозь.
– Луи, – тихо выговариваю я, после чего наблюдаю за тем, как черты его лица приобрели более черствую форму, желваки заиграли на скулах, а он отвернулся от меня, вновь глядя на розы. Внезапно, совершенно неожиданно он поднимается из-за стола, своими руками вытягивает колючие розы из вазы, и ломает их на две части, не заботясь об колючках, что усеяны по стеблю цветы.
Я мало ли не охаю от увиденного, прикрывая рот ладонью, шокировано следя за своим соседом. Веркоохен не обращает на меня должного внимание, проходит к мусорному ведру и погружает поломанные цветы внутрь, а с его ладоней спускаются тоненькие струйки крови.
Встав с левой стороны от меня, он споласкивает свои окровавленные ладони холодной водой и вытирает полотенцем, отойдя в сторону, остановившись напротив меня, разгневанными глазами глядя в мои, запугивая. И это получается, когда я в дрожании, шокировано смотрю на его руки.
– Примешь еще один такой щедрый подарок, Прайс, и поверь мне, ломать розы с шипами я заставлю тебя саму. Если же не вовсе использую как хлыст в наказание за дурость наперекор моему слову, – заявляет он, кинув в меня кровавое полотенце, точно так же, как я тем утром, после мыться посуды.
Встряску после его слов я получила с не меньшего эффектом, как после удара по лицу. Потрясая меня своими поступками, он добился того, чтобы я опустила глаза, не пытаясь больше быть такой смелой и отважной в борьбе с бывшим узником моих жестоких игр. Нильс Веркоохен нагнал меня в этой жизни, и теперь узницей была я.
– Отправляйся в постель, час поздний, – рушит он молчание, но и теперь я уже не способна поднять глаза вверх. И мне это не зачем, ведь видеть его холоднокровие и устрашение в ответ мне было не по силе. Скользнув около него, я немедленно отправилась в комнату, сама запирая двери на ключ, чувствуя, как сердце опустилось до желудка от ужаса и невозможности увиденного.
Всю ночь я прокрутилась в постели, думая о соседе и о Найле, который увел девушку. Это все разъедало меня, кроша на крошки. Как я понимаю, Найл и Нильс дружат, то есть, если они друзья, то Луи знает моего соседа, как друга. А сама компания не сулит мне ничего хорошего.
Их трое и они все безумно разные, хотя я могу заявить, что они чертовски жесткие и резкие как в действиях, так и в словах. Луи на самом деле добр, учтив, воспитан, но его поглощает жизнь рядом со скверными монстрами, с каждым днем все глубже и глубже в самую тьму. Найл уже отработанный материал городка Большого Яблока, весьма жесток, неуравновешен, ярый в порыве зла. Яркий пример того, что выходит из человека, отживший свое положенное среди гнили и жестокости. Нильс Веркоохен не предсказуем, чем и предоставляет недоверие и опасность. Я не могу даже догадкой подумать, что творится в его голове, каким и насколько жестоким будет его следующая выходка, дабы лишить меня разума, терроризируя меня своими демонами.
Выходка соседа с цветами пускает по моему телу заряд тока и мокрый пот на лбу, отстраняя меня от снов до самого утра.
Рано утром, в шесть, я выбралась, а точнее прокрадываюсь мышей на кухню, заварив себе кофе. Этой ночью я так и не сомкнула глаз, испытав терзания и устрашение. Его руки в крови стояли перед глазами каждый раз, как я закрывала их в попытке заснуть. Это было действительно отвратительно, жутко, а с его стороны – зверски.
В моей голове полный бедлам, и я прикрываю глаза, опираясь о тумбочку, не в силах противостоять собственному безумству. Мне стоить поговорить миссис Робинсон о том, чтобы перебраться в другую комнату, я не смогу ужиться с соседом, что больше напоминает монстра, что пожирает людские сердца. Но тут же промчалась сумасшедшая мысль – дружба с Нильсом Веркоохеным. Только какое может быть перемирие, не говоря уже о дружеских отношения, когда я забрала его детство, отобрала, словно игрушку и младенца. Я понимаю, что раньше я вела себя не простительно, и как бы я того не желала, прошлое не исправить и не вернуть. И теперь могу лишь отследить в его ледяных глазах, как он живет жаждой испортить мне жизнь.
Разворачиваюсь, когда закипел чайник, взяв чашку и насыпав себе две ложки кофе, заливая его кипятком. Разворачиваясь к столу, я в действительности готова завизжать, когда мои глаза сталкиваются с не откуда появившееся безмолвная фигура за столом, но я лишь взволнованно и нервно выдыхаю, принуждая себя мгновенно успокоиться. Дрожащие руки еле-еле удерживают чашку с горячей водой, колыхнувшаяся из-за моего внезапно резкого движения при виде соседа. Но, как бы я не старалась, готовое кофе льется мне на руки, обжигая их кипятком. Чашка летит на пол, громко разбиваясь, а я отскакиваю, остерегаясь осколков и горячей воды, ведь была босая.
Парень медленно опускает взгляд с меня на пол и вновь поднимает, смотрит прямо мне в глаза. Он спокоен, даже слишком, но его глаза выражают глумление над моей глупостью. И я впрямь чувствую себя по-детски несуразной и глупой. Это начинает изрядно надоедать, особенно его потехи и насмешки надо мной и моей беспомощностью. Нервно выдыхаю, боясь даже пошевелиться, не спуская с него уже испуганный глаз, ожидая от него очередного зубоскальства.
– Ты думаешь, я буду убирать или оно само исчезнет? – ухмыльнулся парень, расплываясь в ядовитой усмешке, будто ждал этого прокола слишком долго. Как же было ожидаемо услышать от него столь колкие ехидное замечание. Сосед не зарядился криком и угрозами, что, на самом деле радовало, и не обращая на его ехидство, я решаю убрать разбитую чашку.
Присаживаюсь, аккуратно собирая осколки от моей любимой чашки, что разбита на маленькие кусочки. Стараюсь своими ногами не вставать на мокрое место и держаться подальше от острого стекла, подбирая его на расстоянии вытянутой руки. Все совершенные мною движение прослеживаются самим Веркоохеным, не упустивший возможности очередной раз потешиться над испугавшейся его соседкой.
Глаза слипаются от недосыпа, и все мутнеет, хоть я и пытаюсь сдержано убрать все начисто. Но, как только мой палец соприкасается с небольшим стеклышком, и то врезается мне в палец, я резко поднимаюсь, а рука задрожала ударившись о пол, и вогнав стекло еще прочнее в кожу.
– Ай, – измученно вскрикиваю я, не поборов боль в пальце.
