Текст книги "Ненавижу тебя, Розали Прайс (СИ)"

Автор книги: LilaVon

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 62 страниц)

– Анна, Питер! – восхищенно зову их, оставляя Нильса, и попадая в объятия женщины, а за тем и мужчины. Анна – младшая сестра моей матери, которая ни когда не позволяла обращаться к ней на «вы». Эта женщина была очень похожа на мою мать, и даже схожа со мной. Низкого роста, но все же, выше меня, худенькая, темные, совсем немного вьющиеся волосы и карие глаза. Питер – муж Анны, добрый и отзывчивый мужчина, который работает преподавателем в моем бывшем учебном заведении, он-то и вызвал у меня любовь к литературе.

– Розали, девочка, ты с каждым разом хорошеешь и хорошеешь! – подарил мне комплемент Питер, рассматривая меня, словно увидел впервые.

– Розали! – чувствую, как тянут меня за руки малыши. Мишель и Томас – дети Анны и Питера. Мишель – старшая сестра, ей недавно было уже шесть лет, а Джейсон младшенький, ему четыре, но вот-вот исполниться пять в конце зимы. Он в свое время, так как еще плохо разговаривает, часто меня букву «з» в моем имени на «с», что звучит довольно мило.

– Да, мои крошки. Вы только посмотрите, как вы выросли! – присаживаясь и обнимая детей, говорю я, рассматривая их праздничные костюмы. – Я вам припрятала шоколадного Санту, – шепчу я им на ухо, и вижу восторженные взгляды.

– Роуз, – я, ощутив, как моего плеча касается рука парня, и, опомнившись, встаю, улыбнувшись ему, поправляя платье.

– Анна, Питер, познакомитесь, это Нильс, – показываю я на парня, которому они приветливо махают головой, а Питер протягивает руку, которую Нильс разу же принимает, улыбнувшись. – Это их дети, Мишель и Томас, – показываю я на детей, замечая, что девочка с двумя хвостиками смеясь помахала Нильсу, а Джейсон наоборот нахмурился и подошел ко мне, взяв за руку.

– Мы вместе с Роуз, – говорит Нильс, замечая удивленные взгляды гостей, которые сначала не совсем поняли, кто на самом деле этот голубоглазый красавец.

– О-о, нам приятно Нильс, – протянула Анна, перекидываясь каким-то странным взглядом с моей бабушкой. Обсуждали?

– Чего же вы стали? Проходите в гостиную! – приглашает бабушка гостей, и они все проходят, но мы с Нильсом остаемся на месте, а мою руку так же, продолжает держать Томас.

– Нильс, забери Элвиса, – указываю я на пушистого пса, который сел около двери, поскуливая и махая хвостом. Я поднимаю Томаса на руки, и он довольно улыбается, обнимая меня, но за тем как-то враждебно смотрит на голубоглазого парня. Нильс берет собаку за ошейник, призывая его подняться. – Там на заднем дворе будка, пристегни его к цепи.

– Слушай, поговори с этим негодяем. Чего он так смотрит на меня? – спрашивает Нильс, сурово глядя на мальчика, который сидел у меня на руках.

– Розали, пойдем к тебе в комнату, – говорит Томас своим неумелым язычком, а я наблюдаю, как брови Нильса быстро ползут наверх.

– Не понял? – фыркнул парень.

– Пойдем, Томас, оставим этого злого дяденьку, да? – усмехнулась я, а малыш довольно улыбнулся, посмотрев в сторону Нильса, который раздраженно хлопнул дверьми, выходя на улицу.

– Розали, – обнимает меня Томас, обвив мою шею. – Ты не приходишь к нам, –грустно проговорил мальчишка, много понимая для своего возраста. Но он был и вправду умен, я бы сказала умнее Мишель, которая скоро закончит первый класс.

– Я учусь в Нью-Йорке, знаешь такой город? – спрашиваю я, открывая двери в мою комнату, и включая свет, прохожу.

– Это большой город в Америке! – умно отвечает парень, даже вскрикнув свой ответ.

– Молодец, Томас, – я подхожу к своей тумбочке, доставая шоколадное яйцо с сюрпризом, что так любит Томас.

– А какая столицу у Америки? – спрашиваю я, не отдавая сладость, решая проверить знания малыша, так как слышала от Питера, что Томас увлекается старыми картами, что нашли у себя дома на чердаке.

– Вашингтон, – поразмыслив, отвечает Томас. Питер хороший отец, у него растет любознательный сын.

– Спасибо, Розали, – отдаю честно заслуженный выигрыш, мальчишка улыбается, а я присаживаюсь на кровать, удерживая Томаса на руках, помогая раскрыть ему шоколад. Двери открываются, и на пороге стоит Веркоохен, который опирается о дверной косяк, сложив руки на груди.

– Может, спустимся в низ? – спрашивает Нильс.

– Нет, – резко отвечает Томас, обнимая меня еще теснее, не выпуская из объятий. Что за вздор меж двумя мужчинами?

– Малявочкам слова не давали, – несдержанно прогремел парень, а я хмурюсь на него.

– Нильс, это ребенок. Будь ласковее, – я смотрю, как Томас находит игрушку в шоколадном яйце, и отдает ее мне.

– Томас, может ты все же, слезешь с моей девушки? – усмехаясь, парень проходит внутрь комнаты, засунув руки в карманы брюк. Нильс не настроен воспринимать Томаса, как ребенка, а говоря с ним, как с достойным соперником, что на самом деле смешит меня и умиляет.

– Сто долларов, кудрявый, – нагло улыбнулся мальчишка, заставив меня рассмеяться, а Нильса приоткрыть рот от шока и услышанных слов малыша. Не удивлюсь, если этому его научил Питер.

– А ты, малый, смышленый, – качает головой Нильс, доставая из кармана зеленную купюру и маня ею Томаса. Он же, спрыгивает с меня, подходя к парню, но Нильс приподнимает деньги вверх. – Надеюсь, ты понял, что я не хочу тебя видеть около Роуз сегодня вечером?

– Ты мне не нравишься, – напрямую говорит мальчик, а я прикрываю рот ладонью, сдерживая смех. Два моих любимых балованных и очаровательных мужчин.

– Держи и беги отсюда, шмакодявочка, – усмехнулся парень, давая деньги Томасу, который быстро прячет их в карман красных джинсов. Маленький же испепеляет его своим злым взглядом, и вскоре, неожиданно бьет своей ножкой по ноге Нильсу, который даже не шелохнулся, но заметно разозлился. – Ах ты мелкий…

– Нильс! – прерываю я его, давая возможность парнишке убежать с комнаты.

– Это же настоящее чадо Дьявола! – прошипел Нильс, а я встаю и подхожу к нему, укладывая руки на его черный пиджак и поправляя галстук.

– Успокойся, пойдем, нам еще остальных встречать, паренек, – растянулась я в улыбке. Нильс прикасается ко мне губами, легко целуя и так же улыбаясь, но когда я отстраняюсь – мрачнеет.

– Этот гаденышь обойдется без сладкого, – все же говорит Нильс, не в силах отнестись к ребенку и его четырехлетним выходкам спокойно и достойно.

– Нильс!

***

В скором времени подошла миссис Валери, соседка, но без маленького ребенка, понимая, что с ним будет неудобно, оставила его с миссис Валери старшой – бабушкой. Мистер Бишоп нагрянул с Кристианом на пару. За столом все весело обсуждали последние новости, часто переходя на тему о моей учебе в Нью-Йорке, и как познакомились с

Нильсом. Конечно же, мы упустили тему, как именно мы познакомились, как начались наши отношения (они намеренно спрашивали, как мы проводим время, что делаем, снимаем ли мы комнату. И их даже не волновало то, что мы им не говорили о нашем воссоединении), что часто вгоняло меня в красу, а Нильс с охотой рассказывал поверхностную правду, не усугубляясь в подробности.

Нильс часто клал ладонь на мое колено, из-за чего я нервно одергивала ее под столом, пытаясь не подаваться чувству стыда и смущению, но когда Нильс прошептал мне на ухо, все ли у меня хорошо, – мое живот скрутило в сладостной тяге. Только этот парень может спрашивать самые обычные слова, на самом деле имея двузначность предложений.

Томас часто подходил ко мне, просясь на руки, намеренно зля Нильса, не подпуская его ближе и не позволяя меня целовать, начиная просить меня подать ему кусочки колбасы и сыра. Недолго думая, Нильс протянул малышу еще сотню, которую он присвоил и вновь засунул в карман, поцеловав меня в щеку и убегая. По моим расчетам за вечер он имел четыреста долларов, провоцируя светловолосого парня.

– Я его сейчас к будке отведу, – проворчал Нильс, недовольно смотря на Томаса, которые уселся позади нас на диван, выбирая в праздничной коробке любимые конфеты.

– Что за нездоровая ревность к маленькому мальчику? – спрашиваю я, приподняв брови, тихо спрашивая Нильса, пока остальные разговаривают за столом, обсуждая новогоднюю елку в центре, и что обязательно нужно ее посетить.

– Он тебя поцеловал, Роуз, я имею право на это!

– Ну, хоть с кем-то мне что-то светит в будущем, – шепнула я ему, проследив, как он непонимающе свел брови. Я слышу, как тяжело выдыхает парень, закусывая губу и поглядывая на малыша.

– Посмотрим, как запоешь, когда останемся одни, – ровно и несколько холодно проговорил Нильс, вновь укладывая свою руку мне на ногу, но залезая под платье, от чего мои глаза округляются. Я сглатываю, неуверенно глядя на светловолосого, который серьезно смотрел на меня, но в глазах бегали чертята. Он серьезно это делает?

– Розали, может, начнем раздавать подарки? – обращается ко мне бабушка, заставляя опомниться.

– Конечно, – говорю я, чувствуя, как Нильс действительно решил меня застыдить своими руками, которые почти коснулись моего бедра под платьем со своей стороны, поднимаюсь, прочищая горло кашлем. – Я пойду, принесу подарки, – дрожащим голосом от чувств, которые вызвал кудрявый, заставили так же меня чаще дышать и гуще краснеть.

– Я тебе помогу, – вызывается Анна, и я принимаю ее помощь, отходя от стола. Подарки, которые мы сложили все в одно место – лежали на кухне. Анна предложила их положить там, чтобы дети не начали клянчить раскрыть их раньше времени, но сейчас была уже практически полночь. – Нильс так добр к тебе, а ваш взгляд заставляет меня вспоминать нас с Питером, когда мы начали встречаться, а были почти детьми, – замечает Анна, когда я собираю коробки подарков.

– Спасибо, Анна. Нильс действительно добр ко мне, – соглашаюсь я с ней.

– Я рада за тебя, Розали, твоя мама бы гордилось, какой ты выросла, – улыбнулась женщина, заставляя и меня скромно принять комплимент, пока она обняла меня о поцеловала в щеку, показывая, как рада за меня. Анна всегда говорит, что я похожа на нее, такой же моя мама была в подростковом возрасте, и этого раньше я не могла слышать – слезы сразу напрашивались на глаза и я могла эмоционально не сдержаться. Но сейчас, я, улыбаюсь, и я очень благодарна Нильсу за то, что помог мне избавиться от этого угнетающего чувства вины, где его не должно было быть вовсе.

Собрав подарки, мы приносим их на диван, и слышим громкие радостные крики детей. Остальные тоже начинают перемещаться на диван, рассаживаясь по креслам и подставляя стулья. Бабушка рассматривает надписи с именами, и передает каждому из нас, но не успевают получить подарки сами детишки, как слышат громкие взрывные фейерверки в честь Рождества, а по телевизору начинается новогодняя песня.

– Мама, пошли на улицу! – кричит Мишель.

– Солнышко там же холодно, – смеется Анна.

– Ну, мам! – возмущенно протянул Томас.

– Я схожу с ними и с Нильсом на улицу, – говорю я, и смотрю на Нильса, который под пристальным рассматриванием всех остальных, соглашается, вставая с кресла и двигаясь в сторону коридора. – Мы не замерзнем, через пять минут вернемся, – говорю я, помогая Томасу одеть ботинки и курточку. Мишель уже как самостоятельная девочка, сама обувает сапожки и натягивает синее пальтишко. Нильс отдает мне мое пальто, выводя нас всех на улицу.

Мишель и Томас сразу разбегаются по двору, поднимая голову к темному небу, на котором красивыми и разноцветными цветками разлетаются фейерверки. Нильс обнимает меня, когда я вздрагиваю от недалеко стрельнувшей петарды. В Рождество, когда стреляют фейерверки, салюты, громкие стреляющие предметы, у меня внутри все передергивает, а сердце быстро бьется. Я не переношу взрывчаток, не смотря на то, что это красиво, мое тело трясется. Это действительно красиво и захватывающе, но это будоражит мое нутро. По крайней мере, это доставляет удовольствие детям.

– Ты боишься? – удивленно спрашивает Нильс, похоже, почувствовав, как я лишний раз вздрогнула, крепче обвивая его и опуская голову ему на грудь.

– Нет, все в порядке, – улыбаясь, мельком посмотрев на парня, который изучает меня своим пристальным и внимательным взглядом.

– С Рождеством, милая.

– С Рождеством, Нильс, – расплываюсь в улыбке, и он касается моих губ, так страстно и нежно заставляя меня забыть о громких выстрелах и полностью отдаться поцелую, обвивая Нильса лаской и нежностью. Но я отпрянула, опуская голову, почувствовав, как мое пальто что-то тянет вниз. – Томас.

– Да ты издеваешься! – закатывает глаза Нильса, когда малыш тянет свои ручки, и я поднимаю его, взяв на руки. Томас обнимает меня за шею, а я посмеиваюсь, когда Нильс отходит от меня, ворча что-то себе под нос, явно не доволен тем, что Томас ни разу не дал закончить начатое.

– Нильс, Роуз, возвращайтесь с детьми в дом, – кричит бабушка. – Холодно!

Томас оставляет меня, побежав по сугробам снега назад, а за ним и

Мишель, весло смеясь. Как только за детьми закрываются двери, Нильс оказывается около меня, и я позволяю тем же, все еще горячим чувствам продолжить пылкий поцелуй. И мне никогда не надоест целовать его губы, держаться за его плечи, ощущать, как именно тот самый узел желания закутывается в низу живота. Мы встретили Рождество, и мы так же счастливы, но по-новому. Кто знает, что ждет нас в этот год, но я уже с желанием прикрываю глаза, молясь, чтобы у нас было все хорошо, и с каждым днем все налаживалось.

Возвращаясь, мы с довольными улыбками заходим в гостиную, где уже все сидят с подарками и ожидающе смотрят на нас. Нильс приглашает сесть на кресло, а сам садится около меня на пол, опираясь о мои ноги.

– Так, это твое, – Питер передает мне дюжину коробочек, которые я кладу на пол около себя. – Нильс, – так же передают несколько коробочек и светловолосому, которой благодарит. Хорошо, бабушка предупредила на счет гостя, ведь, было бы не удобно оставить Нильса без подарков. Парень оборачивается назад, и смотрит на меня, держа в своих руках мой упакованный подарочек, с которым мне помог юноша за торговой лавкой. Пока все раскрывают свои подарки и искренне улыбаются, я заворожено наблюдаю, как парень аккуратно снимает синий бантик и разворачивает праздничную фольгу. Нильс изучает коробочку, но вскоре медленно открывает ее, пока я волнительно кусаю губу.

– Я знаю, что это весьма странный подарок, но…

– Роза? Голубая роза? – вытаскивая цепочку, на которой болтается розочка. – Она красивая, – внимательно рассматривая, он передает мне в дрожащие руки цепочку. Он улыбается, а его глаза искристо сияют, что говорит только обо дном – ему понравилось, – Надень ее на меня, Розали, – просит Нильс, и я аккуратно застегиваю цепочку с розой на шее парня. Мои руки проходятся по его сильным плечам, и склоняясь к его уху.

– Я люблю тебя, Нильс. Пусть эта роза будет напоминать тебе обо мне всегда, – тихо говорю я, оставляя поцелуй на его щеке, замечая, как он берет мою руку и целует тыльную сторону ладошки, показывая, насколько это взаимно.

– Открой мой подарок, Розали, – шепчет Нильс, протягивая мне небольшой конверт, что перевязан золотым бантом и плоскую коробку.

– Не много ли у меня от тебя подарков, Нильс? – недоверчиво спрашиваю я, аккуратно раскрывая конверт. Он оказывается тонким, и когда я вытаскиваю оттуда небольшого формата глянцевый сертификат, но удивляюсь и заворожено перевожу взгляд на Нильса.

– Милая, что у тебя там? – интересуется Анна.

– Приглашение на парную фотосессию в студии «Jessie», – читаю я в голос верхню строчку, а за тем перевожу вновь смотрю на Нильса. Он сумашедший!

– Это недалеко отсюда, в пригороде. Фотосессия завтра, на четыре вечера, – обыденным голосом проговаривает Нильс. – Надо же сохранить хоть какое-то воспоминание о нашем совместном Рождестве? – спрашивает Нильс, усмехнувшись.

– Ты что, так стар, что забудешь это Рождество? – удивился Томас, а остальные прыснули со смеху.

– Малый, не доставай меня, – бурчит Нильс.

– Томас, Нильс хочет совместные фотографии с Розали, чтобы потом можно было бы просмотреть их через несколько лет, понимаешь? Фотографии делают, чтобы снять хороший момент в своей жизни и сохранить его, а в будущем просмотреть и вспомнить, – поясняет мама Томаса, который все равно сопровождает Нильса хмурым взглядом. Когда я тянусь ко второму подарку Нильса, он меня останавливает, не давая его открыть, ухватив меня за локоть.

– Потом, – тихо говорит парень, и я убираю его в сторону, заинтригованно поглядывая на коробку.

– Роуз! – вскрикивает Анна, когда дети раскрыли мой подарок. – Это же сумасшедшие деньги! – качает она головой, рассматривая упаковку из-под детской приставки и парой дисков игр. Это же дети, для них нечего не жалко.

– Спасибо, Розали! – в один голос кричат Мишель с Томасом, подбегая ко мне и обнимая, вызываю волну умиления от взрослых.

– Так, мы ведь еще хотели попасть на елку! Уже начало первого, а мы тут рассиживаемся! – встал с места мистер Бишоп.

– О-о, и то правда! – поддержала миссис Валери, поднимаясь с места. – Собираемся, молодежь? – спрашивает она, ставя руки в боки.

– Томас, Мишель, пойдем, – зовет детей Питер в коридор, а за ними следом идут и все остальные, только я продолжаю сидеть на кресле, так как Нильс не встает у моих ног, предварительно положив свою руку.

– Розали, Нильс, вы останетесь? – спрашивает бабушка Мерфин, натягивая теплую курточку. Я опускаю взгляд на парня, который так же смотрит на меня, еле заметно усмехаясь. Он сам все решит.

– Да, мы останемся, за день очень устали, – заговорил Нильс.

– Хорошо, отдыхайте. Розали, я переночую у миссис Валери, ей нужно помочь с ребенком, а потом еще нужно сходить в мистеру Крузо, – говорит бабушка, как-то неестественно и довольно загадочно переглядываясь с Нильсом. Что они задумали? Почему мне кажется, что все о чем-то знают, только я остаюсь в пелене неведенья.

– Я провожу гостей, – обращаюсь я к светловолосому, который пропускает меня, давая возможность быстро собрать подарки по пакетам, и вынести их остальным. Нильс помогает, взяв собой конфеты, и пару сложенных пакетов.

– Кристиан, – обращаюсь я к пастору, который награждает меня своей белоснежной улыбкой. – Завтра мы придем к девяти часам утра, как и обещали. Это твое, – передаю я пакет молодому пастору, который принимает его и в ответ легко обнимает.

– Я надеюсь, ты не будешь пытаться вернуть мне свой подарок, как было в прошлом году, – смеясь, говорит он, а я отвожу взгляд, припоминая, как долго я уговаривала забрать эту книгу, но Кристиан не сдался. Нильс пожимает пастору руку, улыбнувшись молодому парню, как и он сам. Все, с кем я общаюсь из мужской половины, он терпит раздражение, и даже когда Питер делает на прощанье комплимент о моей красоте, голубоглазый парень поедает его едким взглядом.

Раздавая каждому свои подарки и конфеты, гостеприимные знакомые и родные обнимают меня, желая всего самого лучшего. Нильс присаживается около Томаса, протягивая коробку конфет, что-то шепча на ухо, и тот, улыбаясь, кивает, и их враждующие взгляды несколько смягчаются. Он ладит с детьми, а если Томас ему улыбается – Нильс что-то ему дал, надеюсь, это не лишняя купюра, которая выглядывает из-под коробки, удерживаемая бантиком? Вот же негодяи! Последняя выходит бабушка, так же крепко обнимая меня, и желая мне, чтобы этот год был самым лучшим в моей жизни, а я ее целую и обещаю, что так оно и будет. Закрыв двери, я облокачиваюсь на них, устало прикрывая глаза. Но когда я набираюсь новых сил, я вижу Нильса, который пристально разглядывает меня с улыбкой.

– Мне понравилось это Рождество, – еле-еле заметно протянув улыбку, говорит он, а я подхожу к нему. – Но оно станет еще лучше, если исполнится одно из наших желаний, верно? – таинственно заговорил Нильс, нежно поглаживаю мою щеку, на которую я опираюсь от такого движения, что наполнило меня удовольствием, вновь прикрываю глаза. Нежен как всегда.

– Какое желание? – спрашиваю я, попробовав посмотреть на Нильса, но он отходит от меня, заходя обратно в гостиную и взяв именно ту коробку. Именно сейчас я почувствовала, как жар окутал все мое тело интригой и интересом. Он ждал пока уйдет все, чтобы передать мне его лично в руки. Что же там?

– Это твое. Тебе решать, и думаю, после услышанного от меня сегодня, тебе есть, над чем подумать. Пожалуйста, поднимись в комнату и открой этот подарок, я приду через пятнадцать минут и приму любое твое решение, – целуя меня в макушку, Нильс нервно отходит от меня, пропуская к лестнице. Я ощущаю, как все внутри меня сжалось, как только я ступаю, не переставая удивленно смотреть на парня. Нильс слабо улыбается, но по нему я тоже замечаю какое-то тревожное и неспокойное чувство, и парень провожает меня своим взволнованным взглядом.

Как только я захожу в свою комнату, я включаю свет, смотря на этот подарок, который заставляет меня задуматься о Нильсе и несколько насторожиться. Руки дрожат, но я успокаиваю себя тем, что Нильс всегда предусмотрителен и не станет чем-то пугать меня. Пройдя к кровати, я присаживаюсь на колени, ставя коробочку прямо передо мной, изучая ее упаковку. Руки холодеют от вызванного волнения и даже некого страха.

– Черт, – выругалась я, срывая большой красный бант, а руки сдирают подарочную бумагу такого же алого цвета, и теперь коробка оказывается черной, и пугающей. Медлю, задумываясь о том, что там внутри. Закусывая губы, я все же опасливо раскрываю коробку. – Боже, – выдыхаю я, дрожа, касаясь черного кружевного белья, что послужило судорожному дыханию. Я замечаю небольшую квадратную глянцевую упаковку – мужской предохранитель.

Он хочет переспать со мной? Сегодня? Я вскакиваю на ноги, отходя от кровати и зарываясь руками в свои волосы. Господи, Нильс, зачем ты даешь мне этот выбор? Я впервые жизни не хочу выбирать! Утром, пугая меня, говорил о грубости, сейчас нежено и учтиво даешь эту коробку, дав так мало времени на размышление. Я, конечно, желаю этого парня, желаю до тех мер, что начинаю быть вспыльчивой, как только мы касаемся этой темы. Но теперь, осознавая все высказанное им днем – я растерялась.

Он ведь может сделать больно, он может потерять себя, он может быть грубым. Но я не хочу ничего, кроме нежности, ласки и желания, что может окутать нас. Я люблю его, но боюсь доверить себя, ведь, не знаю конечный исход. Это не выбор, когда стоишь и думаешь над рождественским подарком, это выбор – отдать себя полностью и довериться, или закрыть себя и быть верной своим правилам. А как же неприкосновенность? Что будет с нами потом? Он ведь не сможет угрожать в плане насилия, хотя, он и сейчас не причинит мне физическую боль, по крайней мере, я на это надеюсь.

Когда любишь, следует доверять, не так ли? А нет доверия, значит, и любви нет? И что такое любовь? Я дала определение Нильсу, но сама мало, что осознаю. Я панически меряю комнату шагами, поглядывая на открытую коробку. Я подхожу к ней и беру ее в руки, садясь на кровать, и разглядывая это белье, торкаясь кончиками пальцев. Нежное. Я ждала этого момента, но не тогда, когда я поняла, что он может обойтись со мной, как со всеми. Я действительно испугалась, что он может меня опорочить, и я стану одной из всей купы девушек, которые были у него до меня. Я не хочу его тела, я хочу его душу, как он забрал мою.

Когда я слышу стук в двери, то нервно сглатываю, смотря, как она тихо открывается и появляется Нильс. Свет скользит с коридора в темную комнату, где я выключила лампу, боясь заметить его взгляд. Парень, с опущенными глазами заходит в комнату, после чего настороженно, словно боясь увидеть меня, поднимает глаза. В его взгляде я могу увидеть понимание и сочувствие, когда он изучает меня сидящую и сжимающую коробку с бельем, потупившую свой взгляд на полу.

– Днем ты много наговорил Нильс… Я запуталась не только в тебе, но и в себе самой, – отворачиваясь, я опускаю голову, не зная, куда деть взгляд, что наполнен сомнения и смятения. Мне кажется, он пронизывает во мне дыру. – Помоги мне довериться тебе, – прошу я, нерешительно взглянув на Нильса, который смягчился во взгляде, а колкость сразу же сменила нежная улыбка. Он думал, я откажусь от него. Нет, это не так. Мое сердце не может отказаться от него, хоть и рассудок твердит обратное.

– Я говорил за всех. Я говорил, что было раньше. Но ты ведь не все, помнишь? И сейчас у нас все по-другому. Я меняюсь, и я знаю, что ты меня меняешь, – тихо говорит Нильс, присаживаясь около меня и забирая с моих рук коробку, вместо этого легко усаживая меня к себе на колени. Я терзалась в сомнениях. Грубость – не почтительно, а применять грубость на мне, влюбленной девушке – жестоко.

– Я хочу много почувствовать с тобой, и мое желание безгранично, но я хочу гарантии, что ты не бросишь меня после этой ночи, – говорю я, смотря на Нильса. Я помню все наши разговоры, все обсуждения и то, каким он был не серьезным в плане отношений, любви, девушек.

– Глупая, с чего мне тебя бросать? Ты только моя. Моя и ничья больше, – говорит он, рукой касаясь моей шеи и я выдыхаю, когда он касается того самого участка, от которого я могу сойти с ума. Он подкупает меня, а соблазн рушит все мои границы и рамки дозволенного. Это пугает, но приносит тихое мычание от его пальцев.

– Тогда я хочу стать только твоей, – отвечаю я, облизывая свои губы, на которых тут же ощущаю его сладостный и жаждущий большего поцелуй. Сладкий, как всегда. Мой. Уже мой.

– Будь моей, моя маленькая девочка, – шепчет он, медленно расстегивая мое платье, опуская замочек вниз. Нильс позволяет своим рукам гулять по моей спине, а я дрожу, понимая, что хочу этого парня до белой горячки.

– Нильс, я хотела еще тебе сказать…– начинаю говорить я, но из меня вылетает прерывистое дыхание, что наполнено похотью, когда его губы касаются моей шеи. – Этот раз, он…

– Милая, расслабься и доверься мне, – прерывает он меня, вставая и ставя меня на ноги, продолжает покрывать поцелуями. И я понимаю, что парень знает обо мне больше, чем кто либо. Нильс заходит за меня, теплыми пальцами вырисовывая на моей спине узоры, поднимаясь к плечам, так легко и ласково, даже щекотно. Ткань платья сползает с моих плеч, а Нильс помогает спасть ему на пол, оставляя меня в нижнем белье. Смущение охватывает меня, когда он нежно трогает меня по талии, почти не касаясь пальцами, из-за чего тело дрожит и покрывается волнами мурашек, что хлынут без остановок. Нильс аккуратно подталкивает меня к кровати, к которой я ступаю с волнением и тошнотой от паники. – Девочка моя, посмотри на меня, – Нильс разворачивает меня лицом к себе, находя мой взгляд. – Ты так боишься меня? Мы можем сделать это, когда ты будешь готова. Просто скажи мне, чего ты хочешь.

– Нет, нет, все отлично, просто я… волнуюсь, – невнятно говорю я. Нильс заметно растягивается в улыбке, кажется, понимая меня.

– Помоги мне с одеждой, – говорит он, наверное, намеренно отвлекая меня, я киваю, поднеся руки к его пиджаку. Он наблюдает за мной и за каждым движением, пока я аккуратно стягиваю пиджак за плечи, как он мое платье, и он падает на пол. – Ты красива, – шепчет он, пока я и так до предела смущенная, почти обнаженная стою перед ним и развязываю галстук. – Такая маленькая, – продолжает он, заставляя меня улыбнуться тем словам, которыми он меня одаривает. Нильс забирает с моих рук галстук, продевая через мою талию и потянув на себя, заставляя меня прижаться к нему теснее. – Такая… моя, – я начинаю хихикать, но продолжаю расстегивать рубашку Нильса, оголяя его тело, которое было совершенством для мужчины. Нильс скидывает рубашку, закончив сам, бросая ее на пол и впиваясь в мои губы, подхватывая и кладя на кровать, несколько резко кинув на матрас, а я крепко прижимаю ноги о его бедра. Руки Нильса снимают с меня каблуки, пройдясь легкими касаниями от бедер к пяточкам, освобождая мои на удивление уже усталые ножки, а его губы спускаются к моему подбородку и начинают свое путешествие. Я чувствовала себя очень маленькой, особенно, когда Нильс нависал надо мной, накрывая меня своими широкими плечами.

Пальцы парня приподнимают мою спину, и я касаюсь грудью парня,

томно дыша и откидывая голову, наслаждаясь поцелуями. Я помню, как решила довериться ему впервые, тогда он легки соблазном грешил со мной этими же нежными касаниями. Я чувствую, как застежка от лифчика ослабляет лямки и становится свободно, когда мою грудь ничего не удерживает, но стеснение не проходит, оно только усиливается ровно так же, как он оголяет меня.

– Ну, же, Розали, успокойся, – просит меня Нильс, опуская меня на кровать, медленно и так тягуче стягивая лямки с моих плеч. – Тебе нечего стесняться. Ты очаровательна, – шепчет он, целуя ключицы, а палами убирая ненужную ткань на груди, вследствие чего, я задыхаюсь, крепко хватая его за плечи.

– Ты смущаешь меня еще больше, – говорю я, когда Нильс прошелся по моей груди еле-еле касаясь пальцами, от чего я выгибаюсь ему на встречу, замечая как нравится моему телу его касания. Его похотливый язык проходит по ложбинке меж грудью, от чего я прикрываю глаза, а бедра Нильс сжимаю еще плотнее, сдерживаясь в порыве нового стона. Я чувствую себя грязной, но до безумия утопающей в этих порочных и до чертиков доводящих чувств. Мне это нравилось. Сильно.

– Ты так чувствительна, – поражается Нильс, опускаясь к животу, проделывая дорожку, пробуя оказаться все ниже и ниже, пока я не чувствую его поцелуй поверх резинки трусиков и охаю, запрокидывая голову.

– Господи, – тяну я, выгибаясь в спине и сжимая плечи парня, который сползает на пол, оставляя меня одну. Чувство опустошенности охватывает меня. Нильс собирает мои ноги вместе, когда мне приходиться отпустить его, и тогда он тягуче, не торопясь стягивает последнюю ткань на моем теле, которая могла скрыть самые интимные места от его искристых и пахотных глаз. – Нильс, что ты делаешь? – спрашиваю я, боясь посмотреть на него, но открываю глаза и смотрю в полоток, хватая и зажимая в руках постельное, понимая, как похабно я выгляжу со стороны. Он разводит мои ноги, толчком подтягивая к краю, от чего я краснею еще больше, а когда я понимаю, что он целует меня в самое чувствительно место, я тяну протяжный сиплый стон, который являлся внезапным и таким несдержанным. Его руки не дают свести ноги, когда так хочется и его мучительные поцелуи, что предельно заставляют меня чувствовать себя испорченной девчонкой, и извиваться в сладкой тяге и муке, не прекращают ласкать меня, и по правде сказать – издеваться.

– Любовь моя, да ты вся промокла, – довольно говорит Нильс, касаясь пальцами заветного местечка, от чего я выгибаюсь и поддаюсь на встречу. Нильс приподнимается, вновь забираясь на меня, и смотря в мои глаза, что, бесспорно, наполнены желанием. – Ты все еще можешь прекратить это. В любой момент.