Текст книги "Свора (СИ)"
Автор книги: Hougen
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 65 страниц)
И мало кто мог предугадать развитие дальнейших событий.
– Сидеть! – кобель, услышав громогласный бас хозяина, заметно напрягся и опустился на пол. Пять лет они мирно сосуществовали, несмотря на животную натуру обоих. Изредка, правда, на руках оставались заметные следы от укусов, а на усеянном мышцами теле виднелись синяки от ударов палки. Но их свела сама судьба и не собиралась разлучать до самой смерти. – Хороший мальчик. Стоять здесь.
Выведя пса наружу, Райджел повернулся, чтобы закрыть входную дверь. Осторожность – превыше всего, если учесть, насколько важные документы хранились в квартире. Поэтому он не заметил, как поводок натянулся, не обратил должного внимания на приглушенное рычание и не сразу осознал, что в него выстрелили. Пуля вошла в затылок, заставив тело дернуться и повалиться на спину. Кровь осталась на грязноватых стенах, приоткрытой двери и собачьей морде. Профессиональная работа.
Из-за глушителя никто из соседей не вышел на лестничную клетку – их привлек пронзительный, душераздирающий вой, наполненный отчаянием.
Комментарий к Роковое влечение
* Иран-контрас – крупный политический скандал в США во второй половине 1980-х годов, заключающийся в нарушении оружейного эмбарго с Ираном несколькими членами администрации президента.
** Строчки из песни Оксимирона “Колыбельная”.
*** Король и Граф Вине – великий демон, он должен находить скрытые вещи, ведьм, волшебников и давать знание прошлого, настоящего и будущего. По команде заклинателя, он будет строить башни, разрушать огромные каменные стены и вызывать шторм на водах.
========== Intermissus ==========
Сгущаю краски? Завтра новый бой: за бабки, территорию,
контроль, и каждый – в роли войска. Вокруг тебя недобрый мир, его террор и боль вся.
С головой укройся, крепко спи, и ничего не бойся. *
Intermissus/Перерыв.
Погода испортилась. Резко похолодало. Вместо обещанного предвесеннего солнца царила мерзкая слякоть вкупе с морозным воздухом. Температура мгновенно упала, вынудив обозленное общество вернуться к более зимним вариантам одежды. Но, как бы там ни было, жизнь продолжалась: фабрики, из чьих труб часто валил черный дым, работали в том же режиме, привычная давка и толкотня в метро усилились, а в городских учреждениях столпились огромные очереди для получения документов, требующихся в связи с очередными непредвиденными изменениями законодательства. Таким образом толпу держали под контролем, в своеобразном тонусе. Это же так весело: наблюдать за тем, как плебеи будут искать спасительные решения искусственно созданной проблемы.
Как они будут выкручиваться на сей раз.
И в тот безрадостный день, лишенный всяческого намека на красочность и оптимистичность, возле одинокой церквушки на отшибе хоронили одного из величайших людей современности. Многие даже не подозревали, что закапывают в безучастную землю возможно единственную надежду на мир и процветание. Но всем плевать, равно как и половине собравшимся, которые имели слишком поверхностное представление о погибшем. Они пришли отдать дань уважения за его коварство, наигранную приверженность абсурдной идеологии и безотказность в самых грязных просьбах. И их совершенно не волновали благородство, честь и достоинство – понятия, недоступные шакалам и стервятникам.
Однако не все потеряно, мир еще не окончательно потонул в скверне. Незначительная группа лиц, скрывающаяся под черными зонтиками, безмолвно следила за процессией. В отличие от остальных, они все понимали: настал бесславный конец всех начинаний, а пленительные мечты можно захоронить прямо сейчас, вместе с невинной жертвой интриг и предательств. Ведь Райджел Флоррик олицетворял собой не только скрытую борьбу с абсолютной плутократией, хоть и прикрытую специфическими поступками в угоду власти, но и был готов самоотверженно биться за идеалы Своры, если бы пришло время принимать чью-то сторону. И дело не только в родственных связях, обязывающих и сковывающих, а в возвышенности души.
Поэтому его не любили и не подпускали к шатким механизмам правления – он мог их повредить или разрушить до основания. Но до сего дня никто не осмелился покуситься на жизнь неприкасаемого бунтовщика. Он оставался под защитой вышестоящих, не видевших никакого смысла в том, чтобы убирать ценного работника с небольшим недостатком в виде отсутствия фанатизма. Им было даже невыгодно избавляться от иллюзорного оппозиционера, идеально дополняющего общую статистику. Но что-то произошло. И никто не давал ответов на многочисленные вопросы. Все лишь отводили глаза в сторону и не могли внятно объяснить произошедшее: ни полиция, ни следствие, ни медиа.
Проклятая Ратуша, возвышающаяся над цепочками зданий в центре Городской площади, предпочла сохранить молчание и запереть двери от назойливых журналистов. На неделю страна будто бы погрузилась в загробную тишину. У них хватило духу лишь прислать немощного представителя с пышным венком и трясущимися от страха руками. Он явно вытянул соломинку не той длины, так как оказался козлом отпущения и, в качестве наказания, должен был пообщаться с прессой за воротами кладбища, когда церемония подойдет к концу. Впрочем, все закончилось на удивление быстро: старый священник прочел одну заунывную молитву, после чего роскошный ящик опустили в дыру подходящих размеров.
Флоррика хоронили в закрытом гробу, поскольку от его головы остался сплошной фарш из мяса и кусочков черепа. Соединить все это в один пазл было практически невозможно. Да и вряд ли кто-то позволил бы затянуть с обрядом погребения – лишний шум и качественные кадры из больницы в новостях мало кому были нужны. Но разрешение нарядить мертвеца в самый изящный пиджак не отозвали. Так они платили за верную двадцатилетнюю службу. Жаль, что она закончилась прежде времени, ведь несравненного Райджела прочили в губернаторы, а затем и в Премьер-министры.
Теперь это уже не имело никакого значения.
“Я могу умереть в любой момент”, – однажды, в порыве слепой ярости, предостерег он. И оказался прав. Виктория вспомнила об этих словах вечером, перед тем, как ей позвонили и сообщили. Неизвестно, было то предчувствие или же стандартные игрища судьбы, но они определенно подготовили женщину к пяти стадиям принятия. Вопреки всеобщему мнению, Перри не забилась в истерике на глазах у жалостливой публики, хотя ночью испытала непереносимые муки совести; не дала волю слезам, хотя от бессилия провалилась в забытье в самой отдаленной комнате, а просто взяла пальто и отправилась на место происшествия.
Увиденное потрясло и почти сдавило все внутренние органы, однако она выстояла. Подавив рвотный рефлекс, вдова осмотрела накрытый одеялом труп, потом вошла в квартиру и вынесла необходимые документы, не обделив вниманием скулившую собаку.
Тогда и произошел разлом. Тревожные звоночки впервые стали раздаваться, когда повелительница Эдема возложила ответственность за все приготовления к похоронам на сторонних лиц. Те, кто хорошо ее знали, не поверили в услышанное. Впоследствии несвойственная для Маргулис апатичность начала прогрессировать. Это насторожило участников клуба, но из-за собственной недальновидности они решили обвинить во всем скорбь, упустив такой ключевой фактор, как утомленность. Виктория не выдерживала ужасного давления со стороны союзников, противников и нейтральных ублюдков без тени сострадания.
“Когда-нибудь ты поплатишься за все ошибки, Викки. И меня не будет рядом в тот момент”. Вот и настал этот самый момент. Разве не иронично? Столько лет она сознательно отталкивала и умышленно раздражала дядю, а теперь осталась одна, с зияющей пустотой в сердце? А ведь он помог ей, потому что любил. Он заменил ей отца и вытащил из беспросветного мрака. А она даже не смогла сохранить ему жизнь.
Печальная истина, ввергнувшая обратно во тьму.
Ей подносили различные бумаги на подпись, которую вдова ставила не глядя, ей звонили люди с соболезнованиями и просто ради бессмысленных разговоров, но неизменно слышали в трубке либо односложные ответы, либо безмолвие. То же самое касалось приближенных, внезапно столкнувшихся с невозмутимым равнодушием ко всему.
“У тебя есть только я! Твоя семья!”. Точнее была. Она поклялась больше никогда не плакать на чьих-то похоронах и сдержала данное слово. На ее постаревшем на десять лет лице не дрогнул ни один мускул. Отсчитывая минуты до полного погребения, Виктория с нетерпением ждала возможности сбежать. Ей удалось это лишь после двух часов простоя на морозе. Изо рта постоянно валил белый пар, а легкая одежда не предохраняла от невыносимого холода. Хотя это меньшая из проблем. В последний раз простившись с деревянным коробом, в котором покоилось тело одного из самых близких людей в наполненной страданием жизни, женщина сразу же устремилась к припаркованной неподалеку машине. За ней, на почтительном расстоянии, шествовали смиренные царедворцы.
Отказавшись как-либо комментировать случившееся, Свора едва прорвалась сквозь толпу жадных до сенсаций репортеров. В конце концов им удалось добраться до транспортного средства и уехать подальше от медленно возгоравшегося очага. Уже ни у кого не осталось сомнений, что эта смерть положила начало чему-то более масштабному. Грядет нечто ужасное и лучше держаться от этого как можно дальше. Особенно сейчас, пока шумиха не уляжется, а в новостях не перестанут крутить один и тот же крышесносящий сюжет. Понадобится неделя, не меньше, а затем все снова станет на свои места.
Как же они ошибаются. Большой Брат, очнувшийся от глубокого безопасного сна, навострил уши. Республику очень давно не потрясали душевные поминальные речи, а служителей народа лишь мечтали прикончить, но все ограничивалось повседневными шуточными жалобами из-за поднятия налогов. С этого дня роковая игра перестала лишь угрожать возможными наказаниями – она уже начала применять их к нарушителям правил. И это не на шутку взбудоражило кулуарное общество. Ведь образ избранника народа оставался в зените славы до самого конца, неприкасаемый и неуязвимый. Если же начать убеждать плебеев в обратном, в том, что в жилах богов течет настоящая кровь, то хаос воцарится на земле за считанные секунды.
Первым, кто почувствовал колебания невидимой карающей длани, был Волкер. Ему поведали об убийстве через пару часов после самого происшествия, в результате чего мужчине едва удалось заглушить навязчивое желание бросить все и поехать туда. Еще не время. Она сама должна попросить, в противном случае его действия будут расценены как слабость. Прежде гордая и непоколебимая Королева рано или поздно сломается и сама явится на поклон. Ведь он прекрасно видел, в каком состоянии она была на похоронах – живой мертвец, едва способный передвигаться без посторонней помощи. Жалкое зрелище, но от чего-то вызывающее сочувствие, а не вполне справедливое отвращение или наслаждение победой.
Но он совершил ошибку. Отчаянная нехватка адреналина заставила искать новый способ внести разнообразие в приевшиеся отношения. Следствием стало полное безразличие загнанной жертвы. Фактически, он уничтожил то, что так долго создавал и пестовал. Теперь, вместо скуки и тоскливых конфликтов, не будет ничего. Останутся сплошные развалины былого веселья и величия. Волкер поздно осознал, что слишком рано съел вражеского ферзя, оставив царство без защиты. Но мужчина даже не подозревал о фатальных последствиях своей грязной игры. А они негативно сказались на всем клубе, который Виктория покинула ровно через несколько дней после трагедии.
– Что ты делаешь?! – яростный крик Маркуса, сбежавшего по лестнице за считанные секунды, привлек внимание горстки наблюдателей в главном зале. – Куда ты уходишь? У нас еще остались дела! Нужно разработать план предвыборной кампании и подготовить кандидата…
– Отныне это твоя забота, – остановившись возле ресепшена с ключ-картой в руках, Перри не стала оборачиваться. Ее не интересовали перспективы решать вопросы на уровне исполнительной власти и облагораживать местные зоны отдыха. Достаточно. – Я беру долгосрочный отпуск.
– Ты с ума сошла? – игнорируя посторонних, Салливан ринулся наперерез сбегающей соратнице. – Я бесконечно сочувствую твоей потере и не меньше твоего жажду наказать виновных, однако бездействие не поможет нам сделать это! – непреклонная поза лидера и висевшая на плече сумка с вещами свидетельствовали об окончательном решении. Любые увещевания ни к чему не приведут. – Не смей уходить, слышишь меня? – расписавшись в бланке посещений, Маргулис попросила консьержа вызвать такси. – Выйдешь на улицу и больше не вернешься в этот дом.
– Не забывай поливать цветы в моем кабинете, – последний раз взглянув в расширенные зрачки Консультанта, Виктория развернулась и направилась к выходу. Она не замешкалась у двери и ни разу не обернулась.
Улица Графа Бифронса. **
Мощный удар пришелся по лицу, в результате чего солнцезащитные очки разломались на части, а их хозяин рухнул на лестницу с кровоточащим носом. Он последним выходил из издательства, так как питал определенную слабость к собственному детищу. Возможно, именно по этой причине его так быстро нашли бандиты в масках. Попытки угрожать известными во всех кругах именами не привели ни к чему, кроме как к дополнительным побоям. Избивая жертву до полусмерти, ублюдки не щадили ничего: ни лицо, ни почки, ни паховую область. Им явно нравилось смотреть, как кто-то страдает, извиваясь в грязи.
Пока Винсент издавал некое подобие скулежа, четверо нападавших спокойно зашли в незапертое помещение. Им понадобилось не больше пятнадцати минут, чтобы поджечь два внутренних помещения. После этого, выйдя наружу из современного гротескного Ада, они дополнили картину коктейлями Молотова, попавшими точно в цель. Постепенно черный дым заволок все пространство, скрывая следы преступления от зоркого глаза Большого Брата.
Дальше все было как в тумане. Отключившись из-за безумной головной боли, Винсент очнулся внутри машины скорой помощи, в окружении взволнованных белых халатов. Они обмотали его разбитую голову пропахшими спиртом бинтами и принялись спорить о том, стоит ли накладывать швы сейчас или же лучше доставить пациента в ближайшую клинику.
– Лежите! Вам нельзя вставать! – заверещала одна из медсестер, чья фигура мгновенно расплылась в разные стороны, стоило журналисту приподняться на локтях. Но он должен был убедиться во всем лично, увидеть воочию остатки творения, на которое он убил всю свою жизнь. – Вы меня слышите?! Сколько пальцев я показываю? Смотрите сюда!
Оттолкнув назойливую сиделку, телеведущий буквально вылетел из визжащего катафалка, отчего все тело прожгло жгучей, нестерпимой болью. Но эти никчемные страдания были ничем в сравнении с той мукой, которую он испытал при виде почерневшего, изуродованного здания издательства, когда-то ставшего оплотом вольнодумия и цинизма. Упав на колени перед выжженным Раем, Винсент закрыл глаза и попытался сосчитать до десяти. Быть может, по прошествии этого времени все вернется обратно – не будет боли, не будет печали. Накренившись вбок, мужчина запустил руку в пиджак и достал измятую пачку сигарет.
Лишь одна уцелела и, в качестве награды, оказалась в окровавленных губах.
– Пожалуйста, одолжите мне телефон, – пробормотал уставший Вэнс, не глядя на стоявшего рядом врача. – Нужно предупредить их всех…
Клуб Эдем.
Раздавшийся телефонный звонок вывел нервно курившего Салливана из транса. Вздрогнув, он моментально потянулся к клубному телефону, но высветившийся на экране неизвестный номер вынудил забыть все заготовки речей для предательницы Виктории, и ответить более формальным тоном. С какой стати ей звонить по внутренней связи? Из-за плохой связи голос на той стороне казался пугающе низким. Шипящие звуки, исходившие из устройства, постепенно начали превращаться в отчетливый набор слов.
– Алло? Кто это? Откуда у Вас этот номер?
– Виктория? Это ты? – незнакомец зарычал, стараясь опередить раздражающий шум. – Неважно. Слушай внимательно – мы попали в засаду. Нас предали, началась перестрелка. Четверых ранили, а троих убили. Пришли подкрепление на улицу Барбатоса! ***
– Томас? – справившись с дрожью в руках, оторопевший юрист тут же записал адрес на клочке бумаги. – Мы скоро приедем. – Значит,ублюдки дерзнули напасть на информаторов и распространителей из Своры. Они покусились не просто на один из многочисленных бизнесов организации, а на жизни ее членов.
– Жди нас.
Где-то на фоне раздались оглушительные выстрелы, прервавшие разговор. Это стало своеобразным сигналом к началу действий: адвокат вскочил с места, перевернув кресло, и кинулся к одному из главных помещений. По дороге он успел сделать пару звонков, дабы оповестить всех о том, что Свора вновь выходит на тропу полномасштабной войны. Скудные остатки псевдо-преданных союзников должны откликнуться на зов нового вожака, пусть и временного.
– Ларри, немедленно собери всех наших, – обнаружить калеку в его излюбленном месте – баре на нижнем этаже, не составило огромного труда. Не имея времени на длительные разговоры, Марк пробросил несколько фраз на ходу: – Я прикажу Илаю возглавить группу.
– Почему не я поведу группу? – отложив книгу, шокированный Боунс едва успел подняться на ноги без помощи трости.
– Потому что нет! – Консультант даже не подозревал, как сильно стал походить на Королеву с такими безапелляционными заявлениями. Резко повернувшись, он продолжил идти в направлении самого дальнего крыла, где содержали одного из опаснейших хищников целого поколения.
Пока Арсенал усиленно восстанавливали на деньги исправных налогоплательщиков, Данбар спал, ел и работал в одном из подвальных помещений, куда переехала значительная часть груза. Ему не единожды предлагали перебраться в роскошную комнату с простынями и горячей водой в ванне, но собака, привыкшая спать на изорванной подстилке, вряд ли согласится на трехэтажный особняк. Это аксиома, не поддающаяся логическому объяснению.
Подобный образ жизни, увы, слишком сильно въедается в сознание и становится неискоренимым.
Спустившись в склеп с удушливым, почти нестерпимым запахом, Маркус брезгливо зажал нос, при этом хватаясь за шершавые, липкие перила. Оказавшись в маленькой квадратной комнате, Салливан подошел к одной из двух пошарпанных дверей и потянул ее на себя. Неприятный скрежет последовал за сухим кашлем – вихри пыли поднялись в воздух и попали в нос. Во всех классических фильмах ужасов именно так и погибал главный герой, когда заходил на запретную территорию. Но монстр спал на полу, накрывшись выцветшим пледом из тонкой зеленой шерсти.
В сантиметре от спящего стояла огромная стопка библий на любой цвет и вкус. “Нас почитают обманщиками, но мы верны; мы неизвестны, но нас узнают; нас почитают умершими, но вот, мы живы; нас наказывают, но мы не умираем; нас огорчают, а мы всегда радуемся; мы нищи, но многих обогащаем; мы ничего не имеем, но всем обладаем”. ****
– Мне нужна твоя помощь, – остановившись в проходе, Маркус не побоялся заглянуть страху прямо в глаза. Ему было нечего терять – обстоятельства требовали кооперации с редкостной тварью, что кусала и своих, и чужих.
– В чем же? – он не спал. Он никогда не спит. Потому что жажда крови не отпускала, не разрешала погрузиться в пустоту и отказаться от реальности. Ведь она и была той самой реальностью. Наркотик со стопроцентной зависимостью. Единожды попробовав это запрещенное вещество кончиком языка, человек потеряется в пространстве и времени, а мир вокруг приобретет исключительно червонный оттенок.
– Ты помнишь наш устав? Предательство Эдема и его правительства карается смертной казнью. Я олицетворяю собой власть. Отныне. – обхватив пистолетную рукоять всеми пальцами, адвокат приготовился к битве. Либо он заполучит ценнейшего сторонника, либо – серьезного противника. Лучше разобраться с этим раньше, чем начнется внутренняя борьба за власть.
Вся псарня навострит уши, будет рвать друг друга на части и совершенно забудет о внешних проблемах.
– А как же Виктория?
– Она отстранена от командования. Пока что. – он пытался убедить истинно верующего в том, что его божество не оправдало возлагаемых на него надежд. Эти сомнительные игры чреваты последствиями, но рисковать стоит. Заручившись поддержкой так называемого военного министра, вожак пресечет любой намек на неподчинение. – Звонил Ридус. Он попал в передрягу – не мешало бы ему помочь.
– Где Виктория? – замогильный голос, больше походивший на утробное рычание, словно вырвался из самых глубоких недр преисподней. Он бы напугал всякого неискушенного слушателя, но точно не удрученного смертника, которого фактически подвели к эшафоту и одели петлю на шею.
Впрочем, их всех ждала такая участь.
– Я уже ответил тебе на этот вопрос. Нужно повторять дважды? – крепче сжав оружие – веский довод в пользу заместителя Королевы, – Салливан вызывающе посмотрел на кусок материи в углу. Кто бы мог подумать, что эта жалкая зверюга обладает такой мощной энергетикой и даром убеждения без лишних слов.
– В каком же ты отчаянии, раз обратился ко мне? – приподнявшись, убийца стряхнул с себя плед и, не вставая с колен, поднял голову наверх. Над ним, возвышаясь, стоял уже не второй в очереди на престол, а новоявленный правитель. Харболлер, угрожающе сверкавший в темноте, являлся весьма слабым аргументом, но идеально дополнял образ коронованного Наполеона, пришедшего к власти после разрухи в государстве. – Господин.
Они вышли оттуда вместе и устроили настоящую Варфоломеевскую ночь двадцать первого века. Их имена были вписаны в анналы истории. Художники, которые рисовали только красным. Искусные мастера своего дела, специализирующиеся на убийствах высшей категории. На протяжении целой недели, от фатального понедельника до триумфального, они держали оборону всех бастионов. Не было ни дня без хорошей борьбы. Вся страна вздрогнула от обилия крови, залившей каждую улицу, переулок и квартал. Телевизионщики замолчали, предпочитая выпускать в эфир ненавязчивые сюжеты и сериалы для домохозяек. А Большой Брат наблюдал за исходом поединка.
Он был заинтригован.
Мертвый Город.
Ее след оборвался на второй день. Никто не знал, куда сбежала проигравшая Королева. И жива ли она вообще. Волкер, прекрасно осведомленный в последнем вопросе, страдал от приступов слепой ярости, когда представлял ее с кем-то из любовников или в компании сердобольных неудавшихся кавалеров. Каждый раз посылая за ней целые поисковые отряды, он едва не впадал в экзальтацию, получая стабильный ответ – “не покидала квартиру”. Но на проклятые вторые сутки что-то пошло не по плану. Тогда антикварный стол викторианской эпохи почти разлетелся в щепки из-за сильного удара о стену.
– Упустили?! – взревел Арман, разглядывая разбившиеся часы и разлетевшиеся книги. Напуганная братия ищеек машинально сделала шаг назад. – Неужели я должен делать все сам? – закончив, Регент резко двинулся к выходу, по дороге надев пальто и шляпу.
Он, как и ожидалось, нашел ее на главном кладбище, где недавно состоялись похороны известного депутата и, по совместительству, дяди самой Виктории. Конечно, ведь сентиментальность для них не пустой звук. Положив цветы на могилу погибшего родственника, Маргулис провела возле нее не меньше получаса. Можно было поклясться, что в какой-то миг она закрыла лицо руками и просидела в таком положении целую минуту. Или это простая иллюзия? Ведь твари не плачут, не испытывают ни любви, ни страха, ни радости, ни жалости. Или же он ошибался?
Тогда у него впервые возникло непреодолимое желание подойти к ней и что-то сказать. Неважно, что именно. Но было слишком поздно – раздался телефонный звонок, начал накрапывать дождь, а она ушла. Скрылась за черными коваными воротами в сопровождении вороньего карканья. Как символично. Со всей силы ударив по рулю, Мануэль сдал назад и поехал обратно. На половине пути об лобовое стекло уже бились многочисленные мелкие капельки, впоследствии превратившиеся в ливень. Пробки рассосались, как и привычная толпа вечно спешащих душ. Жаль. Их иногда так увлекательно созерцать.
Наступает циклон. Очень скоро на Город обрушится ливень и снег, гибель и смерть.
Погода навевала тоску. Постепенно Город засыпал и просыпалась мафия. По радио вещали о какой-то подозрительной активности вооруженных группировок в отдаленных районах. Странная улыбка появилась в уголках губ извечного интригана, любившего совмещать приятное с полезным. Бутылка виски, купленная в ближайшем алкогольном ларьке, идеально сочеталась со вкусом торжества. Но с течением времени сидеть на одном месте и буравить взглядом единственный зажженный свет в окне становилось утомительно. Волкер начинал раздражаться: изнурительное бездействие вкупе с жаждой получить все и сразу добивало его и без того воспаленный мозг.
В конце концов он не выдержал и вышел наружу, предварительно громко хлопнув дверью. К черту, он не проиграет. В нерешительности застыв у массивной парадной двери, Кардинал напоролся на косой взгляд консьержа. В виду нынешних обстоятельств следует недоверчиво относиться к людям, которые наматывают круги перед домом и постоянно заглядывают в чужие окна. Фыркнув, Мануэль отступил. Ему потребовался еще час бессмысленного хождения по мукам, прежде чем он вломился в вестибюль и, проигнорировав вопросы навязчивого швейцара, сел в лифт и нажал на кнопку пятого этажа.
Он тарабанил в помпезную черную дверь с такой обреченной резвостью, что кулаки заныли от боли. Доигрался он, старый дурак. Вот и вся эпитафия – глупая, до абсурда предсказуемая и драматичная одновременно. Несомненно, тьма уже окутала его, равно как и Город, которым он правил так долго. Но слабый лучик света, выхвативший заблудшую душу из темноты, пришел вместе с ангелом смерти. Вряд ли ее можно окрестить служительницей жизни. В этом плане у них много общего. Перри, оказавшись на пороге собственной квартиры, окинула непрошеного гостя критическим, но осторожным взглядом.
Разумеется, ведь перед ней предстала не самая воодушевляющая картина: насквозь промокшие темные волосы взлохматились и завитками легли на лоб, обычно безжизненные серые глаза сверкали в темноте, а лицо исказилось от избытка переполнявших эмоций. Он улыбнулся и понял, что фатально потерян. После стольких месяцев разлуки и взаимного презрения на расстоянии, бороться с редчайшими проявлениями радости было невозможно. Хотя и это сочтут за слабость. За проигрыш.
Ибо негоже великому, подающему надежды Кардиналу, преемнику самого Магистра, унижаться перед хозяйкой поганого клуба.
Не разрывая зрительного контакта с изумленной женщиной, Арман рухнул на колени и рассмеялся своим редким беззвучным смехом. По его волосам стекали дождевые капли, намочившие рубашку. Задрожав всем телом то ли от холода, то ли от волнения, Виктория не поверила в случившееся. Словно дурной сон. Королева, чьи внутренности свернулись в тугой узел, не рискнула двинуться с места. Все кончено. Жаль, что нельзя запечатлеть это мгновение с финальным падением двух преступников. Их ждала самая жуткая мука под пытками с последующей смертной казнью всеми известными человечеству способами. Но пока это не имеет значения.
По крайней мере до завтра.
– Я проиграл, – усмехнувшись, прошептал разбитый Волкер, медленно поднявший голову. Впервые он смотрел на противницу, обожествленную во всех грезах и кошмарах, снизу вверх.
Борясь с непреодолимым желанием захлопнуть дверь и отпраздновать победу наедине с бокалом виски, третьим за сегодня, Маргулис неожиданно опустилась на один уровень с униженным зверем и накрыла ладонью его растрепанную прическу. Эти прочные узы нельзя разорвать. Их нездоровые отношения, которые любовью мог бы называть лишь сам Сатана, явно переживут всех. Ведь завтра перевернет все, завтра пара человек не вернется домой.
Фантасмагория чувств, буйства и пляска демонов, чьи тени взяли в кольцо жертв собственных интриг. Или же своих новых предводителей.
– Я тоже, – она не хотела признаваться самой себе, что так же отчаянно нуждалась в нем, как и он – в ней. Схватив продрогшего ублюдка за ворот пиджака, Перри буквально втащила его внутрь и резко подняла на ноги. – Но плевать.
Да, тогда внезапно стало плевать. На врагов и друзей, изменников и адептов. На тех, кто свято верил в место под солнцем. Тех, кто сам пошел к перевалу бездны. Пробежавшись пальцами по ледяной щеке, вдова не смогла оторваться от гипнотизирующих глаз. Тогда их губы соприкоснулись. Сами по себе, по наитию и какой-то давно отработанной траектории. Воспользовавшись моментом, Мануэль ловким движением избавил себя от намокшей одежды и, поймав руку замешкавшейся женщины, приложил ее к тому месту на груди, где еще билось сердце.
Мог ли он себе представлять пару лет тому назад без юродства, чем, кроме постели совместной, знакомство их обернется?
Впервые за долгое время Арман услышал собственное имя вперемешку со стонами. Между их телами не осталось ни единого свободного миллиметра, ни одного крохотного пространства или просвета. Не желая отпускать крепкую мужскую спину, Перри едва находила в себе силы цепляться за растрепанные кудри, пропуская их сквозь пальцы. Скоро действо начнется. А зря! Надо было бегством спасаться.
Кому-то из них.
Однако деспот решил мишенью боев стать. На протяжении всего процесса издавая пугающее утробное рычание, он не мог оторваться от искусанной им самим тонкой шеи. Впиваясь зубами в покрасневший участок кожи, Волкер отнюдь не переставал двигаться в ускоренном темпе. Все это казалось таким до омерзения правильным, точно никакой вражды не существовало. И последствий тоже. Не было ненависти или разрушительной реакции – остались только они. Необузданные твари, разломавшие прутья сдерживающих их клеток и рванувшиеся друг к другу в объятия.
Он еще раз услышал свое полное имя. Армандо. Никто не называл его так, кроме одного человека в этом гребаном мире. Именно этот фактор придал ему сил для следующего толчка. Он изошел на пену. Ведь все стало предельно серьезно. С тех самых пор, как они встретились, все перевернулось, а в земле образовалась огромная трещина и разделила ту на две части света.
Скоро рассвет. Полыхнет небосвод. Поганое завтра наступит нескоро.
Еще один мощный рывок наконец-то вырвал заветный стон из побледневших, искусанных до крови губ. Эта сказка могла бы быть для детей, если бы они оба не были пьяны. Запах абсурдно дорогого виски обуял пространство, перемешиваясь со слюной и обжигая горло. Бесконечное единение с дурным Городом, друг с другом и тьмой. Она углубила поцелуй, не позволяя ни остановиться, ни вдохнуть каплю свежего воздуха, проникающего через открытое окно. Возможно, утро станет для них обоих болезненным воспоминанием, быть может, даже поводом для сожаления. Или жгучей ненависти. Ведь никто больше не мог доставить Королеве столько удовольствия, при этом оставляя на ее теле горящие метки, словно на заклейменной кобыле.
