Текст книги "Свора (СИ)"
Автор книги: Hougen
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 65 страниц)
– И кто же этот таинственный мистер Гудвин? – поинтересовалась Кокс, раскуривая сигарету. – Весь клан перешептывается о том, что ты завела себе новую игрушку. Волкеру следует беспокоиться?
– Боюсь, тебе уже хватит. Я попросила вызвать такси и отвезти тебя к аэропорту. Билеты у тебя есть, как и свобода действий.
Мелисса не настаивала – ее положение стало чересчур шатким для дружеских приватных бесед. С нескрываемым сожалением она была вынуждена покинуть кабинет и клуб. Последний раз проведя ключом-картой на ресепшене, женщина не стала задерживаться. Это место не вызвало ностальгию, которая заставляла умиляться каждой несущественной детали или предаваться воспоминаниям об ушедших годах. Нет. Эдем олицетворял собой Ад на земле, окруженный такими же мертвяками. Их не смущала моральная сторона вопроса, а это шло вразрез с устоями самой Кокс.
Поэтому их дороги с подругой детства разошлись.
– Ты не устаешь от этого возвышенного пафоса? – приглушенный голос с отчетливым акцентом стал действовать на нервы. Сдержав несвойственный для себя порыв враждебности, Виктория недобро взглянула на брата. – На мой взгляд, твои проявления человечности мешают самому процессу. Как ты собираешься вести переговоры с Магистром, если играешь в доброту и всепрощение?
– Предлагаешь выставить их рядочком у стены и расстрелять из пулеметов? – Томас скривился – он не был сторонником насилия, хотя прошел военную и медицинскую подготовки. Республика когда-то была фанатично влюблена в локальные и региональные конфликты. – С каких пор ты стал таким кровожадным?
– Дело не в репрессиях, а в вотуме недоверия. Как ты собираешься противостоять Волкеру, если даже не можешь контролировать внутренние дела Своры? – облокотившись спиной на дверной косяк, он снова закурил. Любимое занятие. Хобби.
– Ты просто стоял там и подслушивал? Не изменяешь привычкам детства? – мотнув головой, Ридус не удосужился убрать темные волосы с лица.
– Тебе звонили из администрации и попросили напомнить о встрече. Я же явился для передачи этой важной информации и стал невольным свидетелем вашей трогательной сцены. Откуда этот сентиментализм?
– Если бы я избавлялась от каждого, кто не оправдывал моих ожиданий, то здесь остался бы только ты.
– Боюсь, за свою излишне долговечную жизнь я оправдал лишь твои ожидания, – потушив сигарету о бокал с недопитым виски, Томас провел ладонью по подбородку с отросшей щетиной. – Полагаю, с тобой никого посылать нельзя? – получив отрицательный ответ, заместитель вздохнул и сцепил руки за спиной. – Хорошо. Я тут все проконтролирую.
– Не сомневаюсь, – на экране телефона высветились пропущенные звонки от Армана. Переживал. Или надеялся на фатальный исход. Но об этом уже можно не беспокоиться: Томас станет для него опасным соперником. – Передай Маркусу, что я вернусь не скоро. По любым вопросам он должен будет обратиться к тебе.
– Он несказанно обрадуется.
– Плевать. Я хочу заручиться хотя бы временными гарантиями на перемирие. Мы похоронили около пяти человек. Еще больше считаются пропавшими без вести. Но ты знаешь об этом не хуже, чем я.
– Все началось с улицы Барбатоса, на которой мне не посчастливилось оказаться, – осторожно стянув одну из перчаток, Ридус продемонстрировал перебинтованную ладонь. – Увидел бы меня отец, ни за что не поверил бы. – слегка оттянув бинт, мужчина скривился, после чего снова надел перчатку. – Езжай.
Остановившись на половине пути, Виктория еще раз посмотрела на брата. Почему-то в его чертах, пусть и искаженных многочисленными пороками, отчетливо проскальзывала схожесть с покойным Флорриком. Возможно, их неслучайно связала судьба больше двадцати пяти лет назад. Не каждый день на пороге ее клуба возникал достойный преемник, в чьих жилах текла кровь истинных борцов. Их предназначение – сражаться и выживать. Невольно задумавшись о печальной истории своей же семьи, вдова не заметила, как оказалась на улице, где ее уже ждал автомобиль. На этот раз встреча пройдет на нейтральной территории – в самом Парламенте, в личном кабинете. Как заботливо.
Конечно, ее ожидали. Встретили с распростертыми объятиями, едва не постелив красную ковровую дорожку. Огромные коричневые двери на раздражающем белом фоне распахнулись моментально, впуская внутрь застоявшийся аромат лжи и ту, что отчаянно ей противостоит. Пока безуспешно, если попала в змеиное гнездо. Избавившись от серого пальто, контрастирующего на фоне подавляющих молочных оттенков, вдова не сразу обратила внимание на своего верного проводника в Ад. От него исходила весьма странная энергетика, буквально кричащая о презрении и принятии одновременно. Облачившись в темное пальто, Волкер стоял в отдалении, будто умышленно отделяя себя от других. Прислонившись спиной к стене, мужчина поддерживал равновесие при помощи одной ноги и курил. Весь его вид, вся поза и выражение лица красноречиво подчеркивали нерушимую отрешенность. Так же как и непроницаемый взгляд серых глаз.
– Надеюсь, ты продумала эффективную линию защиты, разработала план атаки и наступления и приготовила благодарственную речь, – полюбопытствовал Кардинал, рассматривая сигарету. – Все это должно предотвратить тот печальный день, когда мне принесут твою голову на блюде.
– Неужели будешь по мне скучать? – Виктория, не колеблясь, вытащила сигарету изо рта любовника и затянулась. Это возбуждало.
– Ты и понятия не имеешь, как сильно. Особенно по совместным умопомрачительным ночам, – он наклонил голову и почти успел коснуться губами женского виска, однако Маргулис увернулась. Не от отвращения – из чувства осторожности. За ними наблюдали. – Я тебя понял. Сейчас не время. Но скажи хоть одно слово и эти кабинеты станут нашими. А в них мы сможем делать все, чего пожелает твоя душа. Или моя.
– Если тебя не повесят раньше. Не могу обещать, что расстроюсь, но точно буду пребывать в трауре. Королевском.
– Будешь носить то черное платье? – получив утвердительный кивок, Мануэль искренне посмеялся. Будучи в хорошем расположении духа он даже взял женщину под руку, дабы провести. – Ради этого точно стоит умереть. – по мере приближения к логову Мирового Змея его приспешник становился все мрачнее и мрачнее. На смену расслабленности пришла выдержка натренированного зверя. – С таким успехом ты могла бы попросить меня отвезти тебя на Мадагаскар, в заповедник акул.
– Вы только посмотрите на эту идиллическую сцену, – прихвостни Магистра всегда выискивали себе новых жертв, которых можно похоронить под слоями лживых обвинений. Выкормышей интриг тут предостаточно, но их самопровозглашенный лидер явно превзошел всех. Дуайт Мастерс, Премьер-министр, Государственный Секретарь и по совместительству жеманный подхалим. – Направляетесь получить благословение? Смелый шаг.
– Упражняешься в бесполезном остроумии? Тебе не идет, – изрек преемник великого лидера, резко превратившийся в безучастную политическую машину. Осталось сделать красивый жест и доказать всему миру, что тандем Королева-Кардинал – не пустой звук.
Жадные до сенсаций шакалы следили за каждым движением будущего правителя. Любая ошибка недопустима. Никакая оплошность не останется незамеченной. Но за двадцать лет он научился всей лицемерной науке. Став напротив своей мнимой соперницы, Волкер изучал ее не меньше минуты, после чего развернулся и, положив ладони на двери кабинета, распахнул их с завидным рвением. Таким образом он во всеуслышание объявил о том, чью сторону принял в нескончаемой бойне. И подобный шаг не ускользнул от внимания сидевшего за столом Президента. Оторвавшись от бумаг на столе, он мгновенно поднялся с места и прищурился. Маленькие карие глаза забегали по лицу долгожданной посетительницы, подмечая всевозможные детали.
– Ты с нами не останешься, Арман? – несмотря на повышенный тон, его голос казался беззвучным, почти сдавленным. Регент покачал головой и сразу же захлопнул двери, отрезав вдову от Эдема и внешнего мира. – Какая жалость. Нам втроём было бы что обсудить, но Вы же настаивали на личной встрече. Хотите выпить?
– Благодарю. Я стараюсь не пить во время важных совещаний и в малознакомых компаниях.
– Удивительно, не так ли? Мы с Вами сосуществуем уже больше четверти века, а Вы все еще мне не доверяете. Впрочем, у каждого свои причуды, я не осуждаю, – заблаговременно извинившись, Кассиус снял с себя пиджак и повесил на спинку одного из кресел, при этом предлагая гостье сесть в соседнее. – У меня когда-то был очень близкий друг, разделявший Вашу точку зрения. Он предпочитал пить в одиночестве или не пить вообще. Хотя так было не всегда. Раньше он мог опустошить весь бар в местном кабаке и попросить добавки уже в реанимации. – ностальгируя по ушедшим годам, мужчина налил себе виски и вернулся в кресло за столом. – Религия немного изменила его взгляды на жизнь. Но не могу сказать, что он недоволен своим нынешним положением. О нем говорит весь мир – это, безусловно, то, чего он хотел.
– Занимательный рассказ, – призналась Витория, заранее приготовившись к длительному вступлению и размышлениям о вечном. Для удобства она даже закинула ногу на ногу.
– Разумеется, но Вы, очевидно, пришли сюда не ради скучных бредней немощного старика. Какова же цель Вашего прихода? Вы побеспокоили по меньшей мере шестерых человек, чтобы добраться до меня. Причина должна быть очень веская.
– Не сомневайтесь, – проигнорировав скрытую полушутливую угрозу, Перри выпрямилась. Ее кожа, немного смуглая от природы, нынче представляла собой бледное полотно. – Вы осведомлены о чреде печальных событий, постигших меня за последние пару недель. Гибель дяди…
– Достойный был человек, – перебил Маунтан, желая высказать лживое сочувствие. Или искреннее – тяжело было выявить эмоции в чертах совершенно непроницаемой маски. Сцепив руки, он просто сидел и выжидающе смотрел на просительницу, словно каменное изваяние божества. Внемлющий мольбам и просьбам.
– Несомненно. Его убили без какого-либо мотива, а мы до сих пор не можем выйти на след убийцы.
– И я должен помочь Вам с этим?
– С этим – вряд ли. Но с другим – да. Я хотела бы попросить Вас о перемирии. Попросить Вас дать нам немного времени для восстановления, – Кассиус заинтересованно наклонил голову, призывая продолжить. – Я не ищу в Вашем лице врага. Надеюсь, за долгие годы сотрудничества Вы это поняли и приняли к сведению. И я не вижу смысла…
– Мне всегда было интересно, почему ты так отчаянно цепляешься за свою организацию. Ведь это не потенциально новая идеология, идущая вразрез с моими интересами. Не навязчивая идея, кои я откровенно презираю из-за их нестабильности и непродуманности. У всех пресловутых бунтарей и повстанцев на уме лишь размытая революция непонятно чего – масс, устоявшегося порядка или государственной системы. Все хотят перемен, но само это понятие остается за гранью их понимания. А у тебя это выражается в банальном желании выжить, остаться у руля собственной судьбы. И я это уважаю. Но эта эфемерная преданность людям, искаженный патернализм и неуместный альтруизм вводят в заблуждение. Твои мотивы остаются для меня неясными.
– Я не совсем понимаю, какое отношение это имеет к моей просьбе, – смутившись из-за внезапного перехода на ты и резкой смены темы, Виктория прокашлялась. Она не чувствовала страха или волнения – лишь нарастающее напряжение, кравшее воздух из помещения. – Мы с Вами говорили о другом…
– Я восхищаюсь тобой. Нет, правда. Немногим удавалось поразить меня до такой степени, что иной раз я не спал ночами, подолгу анализируя твои действия в попытке предсказать развитие событий. И в большинстве случаев они оказывались совершенно непредсказуемыми. Скажем, пятьдесят на пятьдесят. Я понимаю, почему Мануэль так одержим…
– Вы прекратите уничтожать моих подчиненных? – таким деликатным образом Перри напомнила о первоначальной цели своего визита. На какую-то долю секунды ей показалось, что лицо Президента исказилось от непонимания, однако то было мимолетным заблуждением. – Я прошу Вас.
– Королева Сердец, не так ли? Я понимаю. Благородство, самопожертвование, непорочность… все это кажется мне таким знакомым. Ты очень похожа на мою дочь. Если бы она была жива, то вы бы были одного возраста. Конечно, в этом дурном мире, в котором тесно переплетены все пороки, она бы не смогла оставаться такой же чистой и невинной, какой я запомнил ее. Бездонные голубые глаза, задорная походка вприпрыжку и умилительные разноцветные платьица на маленьком тельце. Ей нравилось красиво выглядеть. Будучи совсем малышкой, она любила придвигать к нашему зеркалу стульчик и любоваться собой, при этом глядя на маму. Ей все это доставляло неимоверную радость. Однажды, вернувшись с очередных учений на дальнем зарубежье, я привез ей мини-зеркальце в оправе ручной работы. Она никогда не выглядела такой счастливой, как в тот день. *
– Что с ней случилось? – не стоило недооценивать сидящего напротив человека. Он мог спокойно рассуждать о трагичных моментах собственной жизни, при этом держа руку на красной кнопке. Его не остановят сентиментальные порывы или проявления бесполезного, невыгодного милосердия. – Я не слышала этой истории.
– Тебе повезло не застать самый темный период этой страны. Кризис, сопровождаемый массовыми истреблениями граждан. В особенности – аристократов. Многие ошибочно полагают, что именно я проводил так называемую политику классовой сегрегации, – вертя бокал в руке, Кассиус замолчал на долю секунды. Сторонники высокого модернизма заклеймили нынешнего лидера пережитком прошлого, не более. Ошибочное мнение. – А они еще называли меня марксистом. Абсурдная чушь. Я издавна был против устранения определенных слоев общества. Все эти слоганы придумали уже после Революции или во время нее, когда требовалось оправдание для грабежа и разбойничества. Я не останавливал низкие порывы своих соратников. Церберов следует иногда выпускать из клетки, давать им свободу. В противном случае они нападут на хозяина. – проведя пальцами по остаткам волос на затылке, Маунтан облокотился на спинку кресла и прищурился. – Я не хотел лишиться всех преданных соотечественников, не хотел стать причиной их гибели. Наоборот, я возродил почти всю интеллигенцию, от которой систематически избавлялся мой предшественник. Хотя во власть пустил чересчур много масс. Виной тому пройденные войны – они стирают все снобистские предрассудки.
– Я читала несколько разоблачительных статей по Вашей биографии. Весьма занимательно.
– Статьи из газеты “Республиканская Правда”? Местный редактор, Джонни, был профессионалом в своем деле. С ним всегда интересно работать. Но половина из написанного разоблачения, так или иначе, спроектирована мной. Ложный след, – вздохнув, Магистр поставил пустой бокал на стол и наклонил голову вправо – излюбленный жест благожелательности. – Я прошел спецподготовку в элитных войсках Соединенных Штатов, был завербованным солдатом и исполнял грязную работу за других. Среднестатистический идеалист с высокими моральными устоями, отосланный в самое пекло мира. Вьетнам. Это стало поворотной точкой, концом истории и частички человечности. Там не светило солнце, не шумел океан и не раздавался смех. Единственное, что поддерживало меня, как и тысячи других наивных мальчишек, это воспоминания о молодой жене. Когда я покидал дом, она поцеловала меня в щеку на закате дня. Я почти умер, осознавая произошедшее. Действительно ли я заслужил этого? Правда ли все это? И в данный момент я чувствую тоже самое. – улыбнувшись краешком губ, Отец нации тут же помрачнел. – Я знал, что не умру в той бойне. Это было бы скучно, а я всегда хотел необычной смерти, поэтому и пошел в армию. Подарил стране бессмертного солдата, выжившего, избранного. Но мне этого было мало.
Афганистан стал второй попыткой почувствовать себя живым.
– И помогло? – вдова словила себя на мысли о том, что хочет понять старика. Он держал в страхе весь мир, люто ненавидевший пожилого диктатора, но не рискующего вступить с ним в открытое противостояние. По непонятным причинам, ведь Республика не обладала ни серьезной армией, ни передовыми военными технологиями, ни обильным количеством ресурсов.
– Я познакомился с уймой интересных людей, большую часть из которых похоронил лично. Одного я закопал под карликовыми пальмами, а второй умер у меня на руках, на фоне пыльного смерча в районе Кандагара. Прекрасное зрелище, – сцепив руки, Маунтан ушел в себя. Эти видения чересчур хаотичны. – Глупы те люди, которые ищут в войне смысл жизни. Глупы те, кто оправдывают все ее жестокости и зверства. Но самым абсурдным для меня всегда было празднование победы в любой войне. Устраивать парады, демонстрировать псевдо-военный потенциал, приносить жалкие букеты на чьи-то могилы и навешивать на себя кучу медалей? Люди сошли с ума. И когда им говоришь об этом – они видят в тебе врага, называют предателем Отечества и неблагодарным выродком. Им же плевать, что ты едва не расстался с жизнью ради того, чтобы они дышали отравленным воздухом свободы. – уставший взгляд зациклился на одной точке, где-то позади женщины. – У меня был друг, даже армейский товарищ, который разделял мою точку зрения. Он понимал хищническую природу человека, хотя сам был очень религиозен. Война изменила его больше, чем меня. Тогда он еще не верил в собственное бессмертие, но одно происшествие навсегда отпечаталось в его памяти. Он узнал все необходимые тайны и стал затворником. – снова гнетущее молчание, нарушаемое тиканьем старинных настольных часов. – Ты знала, что во времена Второй мировой войны дети в Советском Союзе, исключительно из зарождающихся патриотических соображений, высылали немного денег на производство оружия? Благодаря их стараниям появился знаменитый танк Малютка. Насколько нужно быть фанатично влюбленным в кровопролитные бойни с последующим саморазрушением, чтобы отдавать последние сбережения на производства орудий массового поражения? **
– Вы сами ответили на свой вопрос – это людская природа. С ней ничего не поделаешь. Однако она позволяет легко предвидеть последующие действия подопытных и воспользоваться этим знанием в своих целях. В конечном итоге все они превращаются в массы под давлением обстоятельств. Это идет на руку тем, кто продвигает популистские идеи, насквозь пропитанные дешевой фальшью или неоригинальными обещаниями дивного будущего.
– Увы, благими намерениями государства вымощена дорога в Ад, – опершись о подлокотники, Кассиус наконец-то поднялся с кресла и, обойдя массивный кабинетный стол, подошел к дальнему комоду. – Я перестал быть идеалистом, когда осознал всю степень бесполезности этого занятия. Не хотел расстраиваться сильнее. Но, признаться, у меня были долгоиграющие планы на эту страну. Я хотел создать тот самый прекрасный мир сродни Обетованной земле. Вышел просчет. Никому мои старания не были нужны. И тогда я понял: никому вообще не нужен такой мир. Можно оставить все как есть, лишь с мизерными изменениями, а точнее – иллюзией этих самых изменений. Если начать переделывать устоявшуюся систему, коренным образом разламывая ее на части, то вполне легко сломаться самому. Проще создать видимость, фантом покоя. Ложный след. Поверят глаза и уши – поверит и разум. Таким образом я накрыл всех участников моего эксперимента прозрачным куполом. – с этими словами мужчина осторожно снял белое покрывало с подозрительных коробок, выстроившихся в ряд у стены. Под ним все это время скрывались небольшие террариумы, сплошь окутанные липкой паутиной изнутри. – У них нет возможности выбраться. Да им это и не нужно, ибо в таком случае придется иметь дело с опасным внешним миром, с угрозами, борьбой за выживание и вечностью страданий. Нет-нет-нет. Рука, что периодически кормит и гладит их, гораздо надежнее, чем далекое неизведанное.
Знаменитая президентская коллекция экзотических пауков не могла не завораживать. Экземпляры, привезенные с разных стран и подаренные Лидеру, удобно расположились в пластиковых боксах с минимальным освещением и максимальным комфортом. Цепляясь мохнатыми лапами за деревья и бутафорные черепа, расположенные внутри их жилищ, хищники переливались разными цветами. Некоторые прятались в импровизированном логовище из паутины, на самом дне, остальные только и ждали момента выбраться наружу и атаковать.
– Удивительные создания. Опасны в своей красоте и форме, но совершенно беспомощны, – Vагистр слегка постучал по одному из террариумов с довольно апатичным членистоногим. – Этого упрямца зовут Мидуэй. Экстраординарный вид, хотя и безвредный. А вот его сосед – Дюнкерк, не в восторге от подобного вторжения. – другие пауки также не проявили чудеса гостеприимства. – Пуатье, Эбро, Дьенбьенфу, Сомма. Всего шесть. – любуясь необыкновенными творениями, Кассиус улыбался. – Я забочусь о них уже очень давно, но меня не перестает посещать навязчивая мысль о том, могут ли они есть человечину. – вздрогнув, Маргулис невольно подтянула к себе ноги. От раскованной позы не осталось и следа. – Никогда не доводилось проводить такой эксперимент. Ну да ладно, об этом следует подумать чуть позже. Прошу прощения, я – большой затейник, мне обязательно нужно что-то сделать, иначе день прошел зря. – приподнятое настроение вождя свидетельствовало об очень успешном исходе переговоров. Снова оказавшись в кресле, он уже не переставал улыбаться. – Как идут дела в клубе? Вы уже нашли замену кандидату в мэры, ведь я от своих слов не отказываюсь. Ваш человек займет это кресло и получит некоторые привилегии. ***
– Замену? – переспросила озадаченная Виктория, явно упустившая что-то за время отсутствия. Они уже больше года подготавливали почву для успешной победы на предстоящих выборах. – Боюсь, я не совсем Вас понимаю.
– Вы не знаете? Мне казалось, эту информацию уже не скрывают, хотя я долго не давал разрешения на ее печать. – одной из особенностей Маунтана было редкое моргание – он как будто не нуждался в этой обязательной процедуре – но сейчас делал это слишком часто. – Или я забыл предупредить? Ваш бывший кандидат покончил с собой несколько дней назад. Его нашли мертвым в своем же доме. Прискорбная трагедия – мне он импонировал.
– Как и мне, – стараясь сохранять спокойствие, Перри не сразу осознала, что ее голос стал почти неузнаваемым.
– В последнее время смерть стала нашим постоянным компаньоном. Печальная тенденция. Но это пройдет, я уверен, – воистину удивительный персонаж трагедии – он способен смеяться, когда речь идет о массовых истреблениях, самоубийствах и жестоких расправах. – К слову, я хочу пригласить тебя на предстоящее открытие ипподрома. Республику посетят лидеры других государств и увидят, что мы вполне перспективная и процветающая страна, заслуживающая второго шанса. Поэтому я хочу убедить их, что так называемая оппозиция имеет право появляться на людях без угрозы быть зарезанной в переулках.
– Или застреленными в собственном доме, – вдова сдержалась, не сказала то, о чем пожалела бы. Невысказанные мысли остались на губах в виде кривоватой усмешки, сопровождаемой кивком. Ей больше не хотелось здесь находиться. – Спасибо за приглашение.
– Волкер тоже там будет. Нужно представить миру моего преемника, с которым им придется иметь дело после того, как я уйду на покой, – постучав кольцом по стеклянной столешнице, Магистр ушел в себя. Он все рассчитал, спроектировал и вывел в общую, непреложную формулу. – Держи его под контролем. Не хочу оказаться в неудобной ситуации из-за его импульсивности и неосторожности в высказываниях. – Виктории уже не было дела до всего остального – хотелось сбежать отсюда. Как можно быстрее, без оглядки. Кабинет пропах зловонным дыханием смерти, несмотря на то, что его владелец редко в нем бывал. – Я могу поделиться с тобой одним секретом? Он не дает мне покоя. – не утруждая себя получением ответа, Маунтан продолжил: – Мне ты внушаешь больше почтения, чем Мануэль. Жаль, что мы не работаем вместе. Впрочем, это всегда легко исправить. С ним может случиться непоправимое несчастье или жизнь внезапно потеряет для него смысл – он же склонен к саморазрушению. В таком случае я буду несказанно рад, если ты окажешься на его месте. Но пока рано об этом помышлять.
– Безусловно, – вести бессмысленный диалог дальше и надеяться на предложения получше – пустая трата времени. По этой причине Маргулис спокойно поднялась с кресла и, поправив темную рубашку с квадратичными узорами, протянула Магистру руку. – Было очень… познавательно. Благодарю Вас.
– Не могу не поделиться своим восторгом насчет Вас, – он вернулся к привычной формальности. Но зачем? – Вы полностью оправдали все мои ожидания. Не забудьте о предстоящем мероприятии. – склонив голову, Кассиус вернулся к своим питомцам и даже открыл один из боксов.
Перри уже не застала откровенного флирта с опасными тварями. Ее выворачивало наизнанку. Мозг закипал, голова кружилась, а перед глазами все плыло. К счастью, Волкер находился неподалеку – беседовал с одним из парламентеров, при этом нервно щелкая зажигалкой. Он переживал, хотя это тяжело было распознать под слоем ненависти ко всему окружающему. Облокотившись на белую колонну, достойную любого безвкусного архитектора, женщина с трудом перевела дыхание. Она не понимала причину такой реакции организма. Ей не угрожали, не доставили дискомфорт, а наоборот – дали то, чего она хотела. Так почему же ее до сих пор пронизывает холодный ужас? Арман заметил ее состояние, но не успел прийти на помощь – перед вдовой тут же появился другой персонаж.
– Приношу извинения за беспокойство, но не могли бы Вы уделить мне минутку? – поинтересовался Премьер-министр, возникший из ниоткуда. Он чем-то походил на пронырливую лисицу, надевшую на себя волчью шкуру. Растрепанные волосы темно-коричневого оттенка с заметной сединой еще сильнее запутались и взъерошились – без геля они были похожи на воронье гнездо. – Не бойтесь, я не собираюсь Вас задерживать. Просто хочу предупредить.
– О чем? – тяжело вздохнув, Виктория беспомощно глядела на Кардинала, который не спешил идти ей на помощь. – Что Вы от меня хотите?
– Ох, Вам будет тяжело представить себе весь масштаб моих желаний, но для начала остановимся на весьма незначительном – пожалуйста, не доверяйте никому из них, – схватив хозяйку клуба чуть повыше локтя, Дуайт перешел на заговорщицкий шепот: – Хочу предупредить Вас, что перед тем, как Вы зашли в этот кабинет, наш общий друг провел там несколько часов. Наедине с Магистром.
– Я бы удивилась обратному. Мистер Волкер – его преемник. Это работа.
– А я – его Секретарь, но даже мне не дозволено сидеть в царских покоях дольше положенного. Это Божья благодать, если можно так выразиться. Не всем дана такая привилегия. Хотя речь может идти об экстренных случаях. Скажем, заговорах или просто договорах.
– Я не понимаю, к чему Вы клоните…
– Дорогая моя, неужели Вы наивно полагаете, что занимаете в его сердце особое место? – слегка сжав пальцы, Мастерс наклонился чуть ближе. Золотистые глаза встретились с зелеными. – Он же бешеный пес. Сначала он усыпит Вашу бдительность, позволит поверить, что Вы контролируете ситуацию, а затем разорвет на части. Не Вы первая, не Вы последняя. – отодвинувшись на приличное расстояние, Министр быстро извлек из внутреннего кармана бежевого плаща визитку. – Если Вам когда-то понадобится моя помощь или, скажем, совет, обращайтесь. Это личный номер.
Единственным желанием по-прежнему оставался побег, и если для этого было необходимо принять из чужих рук бумажку – того стоило. Не задумываясь о последствиях, Королева согласилась продать душу еще одному Дьяволу. Волкер это видел: вздернув подбородок, он прожигал в женщине дыру своими расширенными до предела зрачками. Значит, игра продолжается, а на поле появилось еще больше противников. Значит, ничего не кончено.
Любопытно.
Комментарий к Ради острых ощущений
* Королева Сердец – так называли принцессу Диану за ее доброту.
** В 1943 году в СССР дети действительно перечисляли средства на постройку танка “Малютка”, также известного как Т-60. Тем не менее, они скорее использовались как танки-разведчики, тягачи и учебные, нежели как боевые единицы.
*** Пауки президента названы в честь знаменитых сражений во времена различных войн.
========== Десятая симфония ==========
Сомы грамм – и нету драм.
Олдок Хаксли “О дивный новый мир”.
Они познакомились больше двенадцати лет назад и стали близкими друзьями всего за три года. С тех пор их объединяли общие интересы по части коллекционирования, но разделяли политические взгляды. Многие удивлялись, как убежденный нигилист мог скооперироваться с беспринципным последователям либерализма. К несчастью, их пути разошлись, когда одного из них подорвали на машине при помощи бомбы, а второй застрелился в собственном доме. Иронично, ибо первый все пятнадцать лет своего бессмысленного существования мечтал сделать так же. Только жизнь решила иначе, распорядившись судьбами несчастных куколок на свой лад. Поэтому шокирующая новость, взбудоражившая весь Эдем, не произвела должного эффекта на прикованного к постели калеку.
Вудро с апатией наблюдал за двадцатым по счету репортажем, оповещающем о трагичной кончине очередного сторонника пресловутой Королевы. Ему не хотелось слышать подробности: как жертва достала пистолет и хладнокровно пустила себе пулю в лоб, как предусмотрительно отключила все средства связи и оставила сухую записку с благодарностями. В списке достойных упоминания были Виктория, несколько родственников, давно покинувших сгнившую страну, и парочка знакомых кредиторов. Самого Вуди никто нигде не упомянул, словно его не существовало. Конечно, кому какое дело до обычного смертника? Неужели этот мнимый товарищ не мог любезно зайти по дороге и покончить с его страданиями? Это так сложно?
Поганый эгоист.
Попросив выключить телевизор, Ландау впервые заснул крепким сном. Возможно, ему приснилась долгожданная подруга Смерть с косой или пулеметом наперевес; может быть, к нему во сне явился тот самый друг, решивший попросить прощения. Самоубийство – самый страшный из всевозможных грехов? Чушь. Отказ в предсмертном желании, последней просьбе, и пренебрежение милосердием – это есть жестокость. Размышляя об этом весь день, Ландау периодически засыпал и просыпался. Сиделка проверял его раз в полчаса, а затем докладывала о положении дел: все стабильно. Всегда одно и тоже. Последний приступ произошел месяц назад, но никак не повлиял на общее состояние. Уже второе разочарование за сутки.
Через восемь часов, ближе к вечеру, его разбудили для принятия пищи. Несчастный санитар, коему не посчастливилось продать душу искалеченному Дьяволу, рьяно исполнял свои обязанности. Ему еще не довелось подвести великую Королеву, лично просмотревшую около сотни анкет и проведшую столько же собеседований. В итоге победитель получил свой приз: огромную зарплату и вечно ноющего инвалида. Восхитительно. К тому же, между двумя скованными невидимыми наручниками весьма часто возникали конфликты: Вуди подвергался нападкам хандры и становился невыносимым. Тогда к нему не пускали гостей, запрещали смотреть новости, приглашать художников и, самое страшное, отнимали сигареты.
