Текст книги "Свора (СИ)"
Автор книги: Hougen
сообщить о нарушении
Текущая страница: 35 (всего у книги 65 страниц)
– Думаю, церемонию посвящения мы оставим на потом, – примирительно выставив руку перед собой, Ридус таким образом отгородился от ненужного конфликта. – Я не собирался передавать тебе оружие до обнародования рейтинга кандидатов после интервью, но оно показалось мне сносным. Но какова была причина твоего прихода? Изначальная?
– Я встретился со старым другом, который передал мне важную информацию. Могу я повидаться с Викторией и посоветоваться с ней на этот счет? Если позволишь.
Он умел находить нужные рычаги давления и использовать против собеседников. В случае второго признанного лидера Эдема было достаточно просто напомнить, что с его мнением считаются и ставят в известность его самого перед тем, как совершить нечто непростительно глупое. Облизнувшись, Гудвин сделал пару шагов назад, дабы чуть-чуть пригнуть голову в знак красноречивого повиновения. Оценив этот жест не без свойственной Ридусу иронии, он кивнул и повернулся обратно к столу.
– Напыщенный индюк, – вложив все презрение в свою инсинуацию, Лоуренс не стал реагировать на недоумевающие взгляды вокруг, лишь оперся подбородком обратно на трость и прикрыл глаза.
Гудвин тем временем направился в сторону центрального кабинета – своеобразному тронному залу – который исторгал непреложные законы. Тот находился практически возле лестницы, ведущей на нижний этаж, поэтому мужчине пришлось вернуться назад и преодолеть немалое расстояние. Проектировщики явно постарались удлинить залы и коридоры, чтобы компенсировать сравнительную узкость пространства. По дороге Себастьян неустанно размышлял над тем, что именно скажет работодательнице. Как поведет разговор и как ловко уведет его в приятное для них обоих русло. Мысленно упиваясь предстоящей беседой, контрабандист не заметил впереди себя человека со стопкой книг в руках. Несмотря на непереносимую августовскую жару, тот все равно носил элегантный темный пиджак, впрочем, без дополнительных атрибутов в виде галстука и жилетки с золотой цепочкой.
– Мистер Гудвин, рад видеть Вас в хорошем настроении, – остановившись посреди коридора, Гастин принял благодушный вид, отчего его заостренные усы заблестели в свете ламп. – Смотрел Ваше интервью. Остался в полном восторге!
– Вы не первый человек, который говорит мне эту фразу. Так что спасибо. Все же мои таланты переговорщика где-то пригодились, – нервно переминаясь с ноги на ногу, Себастьян поглядывал на заветный вход в божественную обитель. Ему не хотелось тратить время на разговоры с пародией на дворецкого, но хамство старшим вряд ли добавит престижа.
– Не недооценивайте себя. Еще пару репетиций с Клиффордом и Вы спокойно дадите фору любому опытному политику. Молодость и энергия всегда привлекают больше, чем заученные фразы. Я знаю, это довольно прогрессивный взгляд на вещи, но мои сыновья со мной согласятся.
– Не знал, что у Вас есть дети, – на секунду перестав сверлить глазами кабинетную дверь, Гудвин позволил себе разглядеть низкого полноватого мужчину перед собой. За комичными усиками и смеющимся взглядом скрывалась чувственная натура. – Не встречал их, они тоже здесь живут?
– Нет-нет, я работаю здесь, чтобы оплачивать их обучение. Позже я постараюсь дать им возможность учиться заграницей. Это их мечта. Но пока они стоят на площади и восхищаются Вашими речами со сцены, – грустно улыбнувшись, Хиггенс уставился в пол, а затем, спохватившись, понял, что задерживает эдемовца. – Прошу прощения. Я немного увлекся. Мисс Маргулис у себя, я только что с ней разговаривал.
– Спасибо, – остановившись около закрытых дверей, Себастьян обернулся и спросил: – Ваши сыновья верят в принципы, которые отстаивают протестующие?
– Безусловно, они находят отклик в их молодых душах. Они идеализируют мир из-за возраста. Вы сами понимаете. Но отказываются признавать это и заявляют, что вряд ли такие как я смогут разрушить систему. Я их не расстраиваю. Они в своем праве.
– А Вы не верите в возможность изменить что-либо?
– Господин Гудвин, мой старший сын погиб на войне за Восток больше шести лет назад. Он тоже верил в изменения. Хотел помочь Родине. Быть полезным. Однако реальность поразила его гораздо быстрее, чем братьев. И, боюсь, урок был болезненным скорее для меня. Мне ведь пришлось хоронить его останки, которые семье любезно вернули в дешевом деревянном гробу. После этого я уже ни во что не верю.
Внезапно распахнувшиеся двери вынудили двоих собеседников отпрянуть. Гастин, с почтением относившийся к хозяйке общины, поклонился ей и снова поблагодарил за книги, после чего скрылся на лестничной площадке. Себастьян остался неподвижно стоять перед кабинетом, не в силах открыть рот и поприветствовать женщину. Та, в свою очередь, изучала непрошеного гостя немного удивленным взглядом, но все же нарушила неловкое молчание и жестом пригласила кандидата войти. Он предпочел молча прошествовать внутрь и усесться как можно дальше от главного кресла. Увы, планы пришлось изменить, стоило недовольному собачьему рычанию огласить всю комнату. Вздрогнув, валютчик пересел поближе и нервно застучал пальцами по столу.
– Ты знала, что у Гастина сыновья на улице протестуют вместе с толпой?
– Разумеется, – по-прежнему изумленная Перри не догадывалась о цели визита этого человека. Учитывая тот факт, что озвучивать ее он, похоже, не спешил, ей лишь оставалось поддерживать беседу в одиночку: – У тебя что-то случилось? – следовало уточнить, в какой именно день они решили перешагнуть барьер вежливости и обращаться друг к другу на “ты”.
– В моих руках жизни детей…
– Ты преувеличиваешь. Во-первых, они в наших руках. Во-вторых, уже довольно поздно для инсайта, тебе не кажется? – опустившись в кресло, Виктория достала из пачки сигарету и прикурила. – С какой стати ты озаботился комфортом избирателей или их отпрысков? **
– Я и не догадывался, какая ты циничная, – фыркнул Гудвин, откидываясь на стуле с каким-то странным выражением на лице. То ли сосредоточенным, то ли насмешливым. – А ведь твои дети могли оказаться по ту сторону баррикад. Или ты сама.
– У меня нет детей, – отрезала Маргулис, возможно, более жестко, чем планировала. – И бессмысленно рассуждать о том, чего никогда не произойдет. А теперь ответь на мой вопрос – ты пьян или обдолбан?
– Я чист уже несколько недель. Говорил об этом в недавнем интервью. И, кстати, я за день получил уже уйму комплиментов по поводу своего успеха, но ты мне ничего так и не сказала. Хотя это в твоих интересах.
– Ты мне хамишь. Эта первая причина, по которой ты можешь получить только удар по ребрам, если я вызову охрану, – предупредила раздраженная Королева. – А вторая причина заключается в том, что я не смотрела твое интервью. Была занята.
– Чем же? Очередным планированием уик-энда в компании несравненного Волкера? – язвительно протянул контрабандист, с вызовом глядя на вдову. В ожидании новой перепалки он начал осматривать чучело ворона с открытым клювом и маленький стеклянный глобус.
– Ты переходишь грань дозволенного, – расслабившись под действием никотина, Маргулис уже не ощущала того первоначального раздражения. Странно. Но впервые за неделю плодотворной работы в этот кабинет вошел человек, не лебезящий перед начальством, не расточающий пустых комплиментов и не требующий невозможного. Как иногда приятно осознавать, что беспринципные наглецы тоже бывают полезны. – Грэм уже позвонил и пожаловался на тебя. Говорит, ты его не слушаешь.
– Что поделать, таков уж я, – пожав плечами, кандидат достал собственные сигареты и присоединился к невесомому пиршеству. – Но стоит отдать ему должное – уж свое дело он знает. Все его советы я принимаю во внимание. А интервью я настоятельно рекомендую посмотреть. Получишь массу удовольствия.
– Мне хватает твоего присутствия в своем кабинете. Не уверена, что хочу посвящать все свободное время еще и выслушиванию твоих сентенций.
– Очень зря. Иногда бывает полезно прислушаться к другим, – они оба замолчали на какой-то промежуток времени. Комната постепенно наполнялась дымом. Пришлось подняться и открыть окно на проветривание. – Я пересекся со своим другом Мэттом Рафом. Вы знакомы?
– Где ты его нашел? – резко подняв потемневшие зеленые глаза, Виктория не стала скрывать напряжения.
– Это он меня нашел. Мы вместе отобедали в местном кафе, где он посетовал на свою тяжелую судьбу. И еще велел предупредить тебя, что Гровер открывает на нас охоту. Усиливает патрули, ужесточает контроль и все такое прочее. Вы, ребята, здорово его разозлили.
– Старые счеты, – остановившись перед окном, Перри задумчиво глядела в пустоту. Покрывшаяся зеленью улица не могла обмануть зоркий глаз: весь смрад по-прежнему торжествовал в квартале. – Много лет назад мы поспособствовали его отставке. С тех пор он лелеет надежду уничтожить Эдем и меня заодно. Его возвращение в игру нам сильно повредило, но мы не позволим ему взять реванш. К счастью для нас, на своих ошибках он не учится.
– Да, я помню эту легенду. Тогда весь Город на ушах стоял. Вы с Волкером доказали его причастность к коррупционным скандалам в оборонной промышленности. В чем же там было дело? – задумавшись, валютчик почесал бровь, не выпуская сигарет из пальцев. – Кажется, после распада Союза он приватизировал завод, закупил военные запчасти где-то заграницей и продал своему же заводу втридорога. При этом страдала наша армия, потому что качество запчастей оставляло желать лучшего.
– А Клиффорд хорошо тебя натаскал, – не оборачиваясь, Виктория улыбнулась. – Так все и было. В принципе, нас это не касалось. Мы тогда с Арманом только начинали… сотрудничать. У каждого были свои цели, ценности и видения ситуации. Однако сам Гровер нас в покое не оставлял. Бегал за нами, предлагал развивать схемы дальше и обещал колоссальные суммы денег. Впоследствии он становился настойчивее. И уже не просил, а требовал. И даже дошел до того, что начал угрожать. Нас это раздражало. Мешало налаживать контакты с более адекватными партнерами. – наклонив голову, вдова вдохнула приятный летний аромат. – Мы впервые объединились и приложили все усилия, чтобы спекуляции агента безопасности всплыли наружу.
– И что, Волкер не потребовал ничего взамен? Ох уже эти городские легенды.
– Ему самому было выгодно избавиться от Гровера. Тот ему мешал больше, чем всем остальным. Тогда его влияние на Маунтана неустанно росло и крепло. Сам Бог велел нашептать на ухо правильные слова. – вспомнив об удачном исходе заговора против зарвавшегося ублюдка, Виктория даже сейчас ощутила эйфорию. Они праздновали победу, не вылезая из постели около трех дней. – Признаться, изначально я вообще не рассчитывала на помощь Армана. Когда я встретила его впервые, то подумала, что он скорее бюрократ, а не воин. Я ошиблась.
– Значит, слухи оказались правдивыми, – спустя какое-то время изрек Себастьян, не выдавая ни единым жестом своего глубокого разочарования. – Это нечто большее, чем Стокгольмский синдром. Или его извращенная форма.
– Не зарывайся, Гудвин. С ним у меня история, насчитывающая пятнадцать лет, а ты всего лишь…
– История, насчитывающая пятнадцать лет боли, унижения и страдания! – ударив по столу кулаком, контрабандист вскочил с места, роняя стул и вынуждая взбешенного пса мгновенно подскочить на лапы. – Как ты этого не понимаешь?! Как можно быть настолько слепой?!
Пока кандидат разорялся, поддаваясь праведному гневу, экран телефона Королевы, поставленный на беззвучный режим, загорелся. Сообщение от брата гласило, что ей срочно необходимо включить первый новостной канал и убедиться воочию, что они вступили на тропу войны. Не теряя времени даром, Виктория схватила пульт, дабы исполнить просьбу. Шокированный Гудвин не сразу понял, что его не слушают. Им, в сущности, в очередной раз пренебрегли. Обернувшись к экрану, вделанному в стену над камином, он сосредоточился на репортаже с места военных действий. Фанатики во главе с печально известным Рокуэллом, обвиняющимся в подрыве ипподрома, за сутки разрушили часть Стены на Востоке и захватили населенный пункт. Картинки с места побоища сменялись быстрее, чем бегущая строка с индексами.
– Твою мать, – не до конца осознавая суть происходящего, Себастьян засмотрелся на кадры, изображающие экстравагантного священнослужителя в темных очках. Грех действительно может быть искусством. – Невероятный человек… – хаос в голове не давал нормально сформулировать мысль. Тем не менее, из колеи его выбил громкий звонок на телефоне. Краем глаза он заметил фотографию Волкера, мелькнувшую на экране прежде, чем Королева схватила устройство. – Не смей! Ты не понимаешь?! Ты же его заложница! Возьмешь трубку сейчас и никогда не выберешься из этого круга! – не колеблясь ни секунды, она провела пальцем по зеленой кнопке. – Твоя ошибка. – приложив трубку к уху, Виктория потушила сигарету и отвернулась к окну.
Гудвин не стал дожидаться окончания беседы. Столкнув со стола мерзкое чучело, он стремительно выбежал из кабинета и, полностью игнорируя окружающих, ворвался в центральный зал на нижнем ярусе. Там, окруженные наркотическими парами и спонтанными иллюзиями, навеянными вредными веществами, валялись мужчины и женщины. Постанывая, они едва доползали до раскиданных по полу подушек, чтобы окончательно расслабиться. По венам курсировала отрава, вынуждая мычать, орать и драться с невидимыми врагами. Другие же просто отключались в углу с глупой улыбкой на устах. Оказавшись внутри, Себастьян скривился от отвращения. Трудно было поверить, что еще месяц назад он находился среди них, блаженствуя в утопиях и прочих картонных местах.
– Господин Гудвин, не ожидал увидеть Вас здесь в столь поздний час, – от удивления темные брови, выделяющиеся на лишенном волос лице, поползли вверх. Как бы там ни было, Курц моментально совладал с собой и прищурился. – Видел Ваше интервью и должен сказать…
– Мне нет до этого никакого дела, – грубо оборвал валютчик, перешагивая через два лежавших в обнимку тела, дабы подойти ближе. – Я пришел сюда ради наслаждения.
– Вы не посещали меня месяц и уверяли, что очистились. Хотите продолжить курс? – пропустив мимо ушей откровенную неучтивость собеседника, эдемовец вгляделся в его черты и понял, что произошло нечто серьезное. – Что же. Я попрошу принести, но помните, что после длительного перерыва злоупотреблять нельзя.
Не став дожидаться последующих напутствий, мужчина дождался поставки, а затем, не попрощавшись и не поблагодарив, кинулся прочь из провонявшего зала. Нижний ярус предназначался для членов, потерявших все на войне с преступным режимом и утративших всякий смысл жизни. Но их кошельки были туго набиты и они спокойно могли позволить себе тратить средства на постоянные взносы и беззаботный сон на краю пропасти. Курц был приставлен к ним заботливым надсмотрщиком, следящим за дисциплиной и снабжающим необходимыми веществами.
Несчастный, униженный и оскорбленный Себастьян, только что принятый в ряды локальных божков и признанный ими как равный, был низвергнут на самое дно без возможности реабилитироваться. Гудвин тайно восхищался любыми проявлениями эксцентричности, однако пассивно наблюдать за ускользающим счастьем – выше его сил и возможностей. Поэтому он едва не выломал центральные массивные двери, надеясь поскорее выбраться на воздух и избавиться от сдавливающей шею бесплотной удавки. Едва не споткнувшись на ступеньках, он резко замер и облокотился на каменную стену главного здания. В руке все еще таился заветный пакет с белым порошком. Он мог бы выйти на середину проезжей части, подождать окончания комендантского часа и броситься под колеса первому ночному патрулю. Но не рискнул.
Что-то все же вынудило его достать сигарету и закурить.
– Все в порядке, Гудвин? – его уже тошнило от упоминания собственной фамилии. – Тебе нужна помощь? – придерживая одной рукой черный отполированный едва ли не до блеска мотоцикл, во второй руке Томас держал специальный шлем. Он уже был готов водрузить его на голову, но вылетевший на улицу мужчина привлек внимание. – У тебя все хорошо? – валютчик игнорировал вопросы, глядя сквозь второго лидера. В его взгляде читалась некоторая обреченность. Ридус все понял сразу. Он уже видел такие взгляды, направленные в сторону его сестры. Но она обладала выдержкой и не давала им призрачных надежд. Те сами кормили себя иллюзиями. – Мой тебе совет: забудь об этом. Не занимайся самобичеванием. Ты просто сожрешь сам себя. И лучше от этого никому не станет. Илай, присмотри за ним. – с этими словами Томас запрыгнул на мотоцикл и поспешно скрылся за первым поворотом.
– Скажи на милость, друг, – сделав упор на последнее слово, Себастьян повернулся и взглянул в безжизненные глаза убийцы. Он только сейчас, будучи на грани нервного срыва, осознал этот факт. – Как вы терпите Волкера на своей территории? Никому из вас в голову не приходило, что он – обычный паразит, который сжирает ее разум? Он же ненормальный! Ты никогда не думал о том, чтобы… убить его?
– Послушай меня внимательно. У нас тут не принято болтать лишнего и идти наперекор асам, – в мгновение ока Данбар превратился из равнодушно свидетеля чужого безумия в безудержного цепного пса, ревностно охраняющего собственных хозяев. – Я ничего против тебя не имею, но если узнаю, что ты замешан в каком-то заговоре или где-то раскрываешь рот, то лично разломаю тебе череп об бордюр. – не дожидаясь ответа, палач вырвал из рук замешкавшегося кандидата пакет с сомнительной отравой, при этом тыкая ему в грудь полной бутылкой виски. – Пойдем обратно. Подберем тебе собачье прозвище по вкусу.
Комментарий к Убить гонца
* Зинаида Гиппиус “Надежда моя (Амалия)”.
** Инсайт – внезапно понимание чего-то, прежде не выводимое из личного опыта.
========== Каждый за себя, а Бог против всех ==========
Время от времени меняем маршрут; в этом нет ничего дурного, пока мы за оградой. Крысе в лабиринте тоже позволительно идти куда вздумается, – при условии, что она в лабиринте.
«Рассказ служанки».
Жители павшего Вавилона! Вы не покаялись, не пали на колени, не посыпали голову пеплом. Вы отступили от Божьих заповедей и пренебрегли любовью Творца нашего. Вы не залечиваете кровоточащие раны своей земли, оставаясь слепыми и глухими к ее мольбам. Вы не помогаете ближним своим, игнорируя их страдания. Вы просто отвернулись от них, как от прокаженных. Но вот пришли мы, готовые помочь детям Господа. Мы примем их всех к себе, подобно Иисусу, призвавшему труждающихся и обремененных. Мы успокоим их, как Иисус, сын Божий. Ибо мы смиренны сердцем и покорны воле Его. Мы найдем покой душам вашим. Тех же, кто отступился от веры в Отца небесного, будет наказан за страшный грех. И вы, жители мертвого Города, давно уже гниете в грехах и пороках. Вы утратили веру. И вы больше не знаете, кого вам нужно бояться. Вы поклоняетесь лжепророкам и превозносите ложных идолов. Называете их своими лидерами. Слепо подчиняетесь их приказам. За это вы были прокляты. Вы навсегда погрязли во тьме. И больше не сможете из нее выбраться. Но вы все еще можете покаяться во грехах. Вы можете отринуть идолов, которых вам навязывают современные церкви. Вы можете разорвать плотные оковы, сковывающие ваши члены. Они будут противиться вашему побегу. Но вы еще можете получить прощение. Вот почему я здесь, с вами. Я готов помочь. Исцелить вашу душу и сердце. Направить вас, как всех нас направлял Иисус, сын Божий. Но он предупреждал об идолах и лжепророках. Вы не послушали. Так послушайте меня! Откройте ваши сердца и двери ваших домов! И впустите меня! Присоединитесь к нашей общине и примите истинного Господа! Не поддавайтесь их лжи! Боритесь! А мы вам поможем. Но те, кто пойдут против нас, уже не смогут получить прощение. Карающая длань Господа настигнет их! Апокалипсис обрушится на ваш мир, порождая хаос и разруху. Вы на грани. Помните: не избегнуть вам гнева Божьего и наказания за грехи! Поэтому прошу вас: не сопротивляйтесь, не противьтесь своей судьбе. Сдайтесь! *
Новое пророчество лидера религиозной секты Отца Джозефа было выпущено в эфир одним из каналов на оккупированной Восточной территории.
Как известно, секта “Предвестники Апокалипсиса” захватила несколько населенных пунктов неподалеку от границы Двух Сторон. На данный момент наши журналисты не имеют доступ к оккупированным территориям и получают информацию непосредственно от террористических группировок. Они воспользовались некогда принадлежавшими Республике радиостанциями и вещают по всей стране. Их лидеры регулярно выходят в прямые эфиры и обещают ниспослать Божью кару на грешников. Они не называет имен, но неоднократно делают выпады в сторону разных конфессий и их приходов.
Республика проиграла странную войну?
Лидер террористической организации, захвативший половину Восточной области, и без того разделенной на части после Революции, использует современные технологии в ниспослании кары на голову правительства Республики. К несчастью, наши слуги народа больше беспокоятся о собственных рейтингах, чем о жизнях наших граждан, оставшихся на оккупированных землях.
Последствия разлада в стране.
Президент, единственный представитель высшей власти, пропал без вести. Нового Президента у нас нет. Парламент разобщен. Волкер и Мастерс сражаются за власть. Как думаете, сколько еще осталось нашей стране просуществовать на карте?
Мировое сообщество возмущено высказываниями религиозного фанатика.
Представители Западной коалиции осудили действия террористической организации, орудующей на Востоке Республики. Они пообещали отправить стране гуманитарную помощь в ближайшее время и наложить санкции на представителей так называемой Восточной Народной Республики.
Папа римский прокомментировал обвинения лидера сектантской общины.
Во время воскресной мессы Папа Франциск упомянул о голословных заявлениях священника Джозефа Рокуэлла. Он отказался комментировать структуру самого послания, ограничившись лишь тем, что иносказательно назвал Рокуэлла последователем дьявола, обретшим земную форму ради повторного искушения человечества.
Осенняя апатия (газета “Радио Республиканская Свобода”).
Граждане Республики продолжают жить своей жизнью: нарушают комендантский час, игнорируют приказы властей, выходят на несанкционированные митинги и отказываются подчиняться полиции. Видимо, Себастьян Гудвин, финансируемый антиправительственными организациями и неудавшимися советниками президентов, собирается править кучкой неконтролируемых нарушителей порядка. И эти люди еще выбирают правительство!
Исчезновение шефа полиции.
Департамент Столичной полиции сообщает об исчезновении собственного руководителя, который занимал должность больше пятнадцати лет. Напомним, несколько дней назад министерство обороны также заявило о пропаже министра Мартина Кинахана…
Выключив телевизор, Перри приняла решение минимизировать количество плохих новостей в своей жизни. Сейчас ее больше заботили надвигающиеся выборы мэра и предстоящая встреча с главами силовых ведомств. После падения новой Берлинской стены большинство из них просто исчезли со своих постов и отправились заграницу с награбленными народными резервами. Остальные предпочли отказаться от любой возлагаемой обществом ответственности и неожиданно попросить убежища в клубе. Их взносы были непомерно щедрыми и могли считаться авансом на несколько лет вперед. Забавно. Они ведь украли эти деньги из казны, затем внесли в фонд общины, который сейчас расходуется на выборы и фактически возвращается Городу. Эдакий круговорот награбленного в природе. Конечно, никто не стал расстраивать военных, насмерть перепуганных возможностью отправиться на нары, но про себя эдемовцы тихо посмеивались.
Прошло уже четыре дня с тех пор, как поток желающих получить членство за весьма неуместные суммы постепенно иссяк, а судьбоносный ночной звонок от Волкера изменил правила игры. Подняв тогда трубку под пристальным взглядом Гудвина, не перестающего вещать о порочном круге, Виктория догадывалась о количестве предполагаемых угроз в свой адрес, но она точно не ожидала спокойного тона на другом конце провода. Кто-то либо принял таблетки вместе с изрядной порцией алкоголя, либо уже выезжал из аэропорта и готовился выбить двери ее кабинета. Ни то, ни другое. Ограничившись холодным приветствием, Арман попросил ее подготовить комнату для переговоров с потенциальными союзниками. Также он присовокупил просьбу, звучавшую даже не как приказ, открыть двери Эдема всем желающим, имеющим при себе деньги, запал в глазах и возможности. Или хотя бы что-то одно из перечисленного. Более того, сам клуб должен в ближайшее время приютить бывшего Министра обороны, лишенного должности ввиду недавнего провала.
Все понятно?
Виктория, загипнотизированная подчеркнуто выдержанным тембром голоса, тут же покорно кивнула, но, спохватившись, ограничилась сухим “да” и бросила трубку. Пусть этот шатающийся по мировым столицам ублюдок сам играет в вежливость. Они ведь спят друг с другом меньше четверти века и могут позволить себе не играть в обиды. Нервно прикурив, Маргулис подумывала о том, чтобы вернуть разочаровавшегося в жизни Гудвина и провести с ним бурную ночь, наполненную страстью и ненавистью. Но ее обида выглядела не менее нелепой, чем его; впрочем, огранивавшаяся словами. Почувствовав раздражение, женщина просто легла на кабинетный диван, совсем не обращая внимания на неудобства и отсутствие нормальной подушки, и забылась. Но обещанный покой не пришел во сне. Наоборот. Ее терзали демоны прошлого, моля о помощи и попутно угрожая расправой. Они рвали ее тело на куски, напоминая о том, кем она является на самом деле. Без никчемных масок, тянущих владельцев на дно. Без лицемерных напутствий. И патетических светопреставлений.
Последний демон внезапно достал спрятанный за спиной кинжал и, широко улыбаясь, вонзил в оголенную женскую плоть.
Резко подскочив на измятых простынях, вдова ощутила, как собачий язык прошелся по коже руки. Вздрогнув, она отдернула ладонь, но затем пришла в себя и погладила массивный череп с купированными ушами. В нем до сих пор жив дух покойного дяди – неудавшегося освободителя народа. На старте амбиций было предостаточно, но он не смог реализовать их в полной мере и начал бороться за свою правду. В итоге это и стоило ему жизни. Через пару минут в главный кабинет, предварительно постучав и получив разрешение, вошел Томас. Облачившись в костюм легкого покроя, чтобы не задохнуться от ранней осенней жары, он готовился к приему гостей.
– Бывший Министр вчера развлекал всех в главном зале. Потом попросил угостить за свой счет половину клуба. Достойный участник, – направившись к балконной двери, Том распахнул окно и отодвинул тяжелые портьеры, пропуская солнечный свет. – Снова ложишься спать под утро?
– Ты же знаешь, я страдаю бессонницей уже двадцать лет.
– Это не бессонница. Это озабоченность мировыми проблемами, которые ты никогда не решишь. И не пытайся отрицать. Твое неумение мириться с поражением с детства доставляло всем нам хлопоты, – грустно улыбнувшись воспоминаниям, Ридус не стал продавливать сестру дальше. Во всем должна быть мера. – Мы занесли несколько дополнительных кресел в зал совещаний. В принципе, все готово. Что прикажешь подавать на стол?
– Видимо, мою голову, если Волкер прибудет в плохом настроении. Он связывался с тобой? – получив отрицательный ответ, Перри напряглась. Ей не хотелось провести вечер в компании агрессивно настроенного любовника и разжиревших военных, чьи заслуги будут обратно пропорциональными списку требований. Тяжелая предстоит ночь. – Он сказал, что будет в общей сложности двадцать человек.
Приведя себя в порядок в небольшой ванной комнате, спрятанной в углу, Виктория с отвращением взглянула в зеркало. Ей не мешало бы спать больше трех часов в день. Но тогда община снова придет в упадок. Потратив около получаса на нанесение всех необходимых косметических средств, освеживших лицо и скрывших темные круги, Маргулис вышла наружу и отправилась с братом в дальний конец коридора. Именно там помещалась самая крупная комната, предназначенная для тайных переговоров. Ее регулярно проверяли на наличие прослушивающих устройств и прочих жучков, а гостей тщательно осматривали перед началом процесса.
– Все чисто, – достав сигарету, Томас отошел к дальней стенке и облокотился на нее. – Как думаешь, Майкл бы оценил весь масштаб трагедии? Наш клуб – убежище опальных министров, бежавших со своих должностей из-за нас же.
– Не оценил бы, – выровняв кресла в один ряд, женщина провела рукой по поверхности стола. – Он бы захотел, чтобы вестники смерти немедленно обшарили весь Город. Он бы вывернул всю эту систему наизнанку и срубил под корень. В этом заключалась его сила.
Хотя скорее он бюрократ, а не воин. Ридус промолчал, откинув затылок на стену. Их молчаливую идиллию нарушил вошедший мужчина, скромно постучавший в панель двери. Гладко выбритое лицо буквально светилось искренней, но грустной улыбкой. Он сделал несколько неуверенных шагов вперед, отвел взгляд в сторону и наконец-то кивнул в знак приветствия. Судя по всему, его одолевал тремор – руки тряслись, а глаза хаотично бегали, не решаясь сосредоточиться на одной точке. Он больше пяти минут осматривал помещение, производя в уме какие-то расчеты.
– Извините, что прервал вас, – запустив ладонь в светло-коричневые волосы, Мартин внезапно спохватился и протянул ее стоявшему в углу Тому. – Мне позвонили. Скоро будем начинать. Вы не напомните название улицы?
– Маркиза Набериуса двадцать пять, – выдохнув струю дыма, Томас не без интереса наблюдал за новоявленным членом организации. Ему доводилось встречать разных представителей власти на официальных приемах и светских раутах, но сталкиваться с ними в настолько интимной обстановке еще не приходилось. – Как скоро нам стоит ожидать появление господина Волкера?
Королева была благодарна за этот вопрос. Она бы не решилась спросить его самого. Не стоит смешивать личное и профессиональное. А еще демонстрировать эмоции.
– Что? А, Волкер, – смутившись, Кинахан поправил очки и вздохнул. – Да, его самолет в Городе. Приземлился час назад. Нужно время. – тогда он оторвал взгляд от пола и взглянул на хозяйку клуба. – Приношу извинения. Я не знал, что ему не нужно было говорить о наших совместных планах.
– Вы с ним сотрудничаете, это было очевидно. К тому же, я не предупредила Вас, что мы действуем в обход его желаниям. Но, признаться, это был занятный опыт. Вы же понимаете, что мы вошли в историю. В негативном свете.
– Я бы предпочел вообще не входить в историю. Она представляется интересной для изучения, но становиться ее участником – сомнительное достижение.
