Текст книги "Свора (СИ)"
Автор книги: Hougen
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 65 страниц)
– Я объявлю мобилизацию по всем ведомствам и напомню им, что комендантский час никто не отменял. Людей возле администрации трогать не будем, но подозрительных субъектов следует немедленно задерживать и отправлять за решетку. Мои люди будут патрулировать те кварталы, которые подпадают под подозрения в антиправительственной деятельности.
– Капитан Гровер, Вы начинаете меня радовать. Или лучше сказать – генерал Гровер?
Эта Сторона, Эдем.
Непрерывный писк аппаратуры начинал раздражать. Он все равно прорывался сквозь наушники или громкую телевизионную передачу. В какой-то момент захотелось подняться с мягкой койки и, преодолев незначительное расстояние, зажать пластиковые трубки между пальцами и быстро покончить со страданиями больного и всех окружающих. Впрочем, подобные мысли появлялись в голове полицейского не так часто – всего пару раз в день. Рекорд в сравнении с предыдущими неделями. Он грешил на сотрясение мозга и жгучую боль от переломанных ребер. А еще всеми фибрами души ненавидел мразь, приковавшую его к лекарствам и матрасу на пару месяцев, тем самым лишив удовольствия поучаствовать в предстоящих кровавых побоищах. Зато невыносимо скучное прозябание на задворках клуба скрашивали симпатичные медсестры, пережившие пару войн и поселившиеся в общине, чтобы никогда больше в них не участвовать. Невинный флирт поддерживал иллюзию жизнедеятельности у обеих сторон.
Вскоре Долан свыкся со своим положением бесполезного балласта на хрупкой шее организации. Разумеется, наведывавшиеся боевые товарищи убеждали негласного лидера одного из лучших вооруженных отрядов Эдема в том, что это – временное явление сродни заслуженному отпуску в горах. Пусть бывший капитан представит, что он съездил покататься на лыжах и выбрал самый опасный маршрут. Всяко лучше, чем бичевать себя из-за ублюдка в офицерской фуражке и полусотней автоматчиков за спиной. Утешение сомнительное, но действенное. Особенно, если накачаться всякой успокоительной гадостью и спать больше положенной нормы. Во снах начало являться размытое лицо с маленькими, вечно прищуренными глазами, спрятанными за стеклом очков. Хотелось протянуть руки и сдавить черепную коробку, медленно выдавливая глаза. Тогда все наладится: его самочувствие улучшится, общество станет чище и представит его к награде за храбрость.
Впоследствии, чтобы сдерживать рвущуюся наружу энергию вместе с агрессией, Кларку носили разную технику: от ноутбука с увлекательными стратегиями и шутерами, до колонки с музыкой, которую позволяли слушать на полной громкости целый час. Временные рамки не ограничивали бы, но следовало уважать хозяина так называемой палаты – Вудро. Окруженный аппаратами для поддержания базовых функций организма, инвалид часами валялся в постели, закрыв глаза. По четко установленным часам приходил огромный темнокожий санитар и проделывал процедуры, заменяющие всю активность. Они не разговаривали. Комната погружалась в гнетущую тишину, не считая вечного бормотания ведущего программы новостей. Таковы условия сожительства: до четырех часов дня Долан обязан был лицезреть постные лица экспертов на правительственном канале. Потом можно было включить любой фильм или сериал, наслаждаясь адекватной игрой актеров. Однако прикованный к постели Вуди умышленно отворачивал голову от экрана. Кларка это бесило, но какая ему, в сущности, разница – разделяет ли кто-то его предпочтения?
– И в чем ж смысл этого фильма? – однажды, на третью неделю совместного ожидания выписки, поинтересовался Ландау. Он ни разу не открыл глаза за все время просмотра – Кларк украдкой поглядывал в его сторону – но вслушивался в каждое слово.
– Ну, он стал символом народного недовольства и прочей херни, – смутившись, Долан поначалу не знал, какой ответ будет правильным. – И в финале никто так и не понял, была ли это выдумка душевнобольного или все действительно так и произошло. Знаешь, открытый конец.
– Значит, чтобы подтолкнуть массы к Революции, нужно всего лишь убить троих идиотов в метро и одного ведущего развлекательного шоу?
– Ты все немного упростил, но в целом – да, все верно. Конечно, не мешало бы еще окончательно дойти до ручки в этом городе, пережить парочку нападений, получить сотрясание и можно будет нанести себе уродский макияж, а потом пойти отстреливать людей на улицах, – хмыкнув, офицер приложил два пальца к собственной перебинтованной голове на манер дуло пистолета, а затем отогнул большой палец, словно взведенный курок и выстрелил. Слегка откинувшись на подушке, он притворился мертвецом с широкой улыбкой. – Как думаешь, на какую передачу стоит пойти мне? Кто тебя больше всего бесит из этих болванов? ***
Ответа не последовало. Вуди пристально следил за перформансом полицейского, после чего грустно усмехнулся и прикрыл глаза от усталости. Что же, можно назвать это удачной попыткой хоть как-то установить контакт. Они уже сказали друг другу больше трех слов. Успех. На следующий день Кларк даже поздоровался с калекой, чего не делал в принципе. Еще через пару дней с него уже сняли провонявшие бинты, вызывающие зуд. Почему-то квадриплегика данный процесс сильно заинтересовал: он не отводил пронзительных голубых глаз, словно подрывающих саму основу мироздания. Становилось неловко. Но, дождавшись окончания затянувшейся процедуры, Вудро странно нахмурил брови и сразу же расцвел блаженной улыбкой.
– Иронично. Такой причудливо изогнутый шрам в виде улыбки мне еще не доводилось видеть, – подмигнув, калека едва сдерживал рвущийся наружу невежливый смешок из-за растерянного выражения лица собеседника. – Скажите, господин Долан, Ваша жизнь – трагедия или все-таки комедия?
– Твою же блядскую мать, – заполучив долгожданное зеркало, бывший полицейский проследил за рубцом, берущим свое начало от левого виска и доходящего до середины лба. – Я отключился до того, как эти мрази разрисовали мне лицо. Ничего, как только я выкарабкаюсь, их жизни резко превратятся в трагикомедию. – проведя вспотевшей ладонью по непривычной полоске на лице, мужчина покрутил зеркало. – Ну что скажешь? Похож я на отвергнутого обществом психопата?
– Не сбривай щетину и отрасти волосы. Тогда роль твоя.
Совет был принят во внимание, а зарождавшаяся дружба укрепилась за счет локальной шутки. На протяжении целой недели в палату, так или иначе, врывались вестники и поздравляли Кларка с изящным дополнением к образу коррумпированного полицейского и ловкого картежника. Их своеобразная поддержка ценилась больше ввиду регулярного снабжения сигаретами и разного рода алкогольными напитками, замаскированными под бутылочный сок. Безусловно, его вид не дотягивал до Одноглазого Мерфи, но тоже поднимал авторитет в кругах бывших разведчиков и военных чинов. Сам Кларк уже отсчитывал дни до возвращения в собственную комнату, где он сможет прийти в себя и, после интенсивных тренировок в спортзале, вернуться в строй. План замечательный. Только размышления о нем прервал характерный грохот и громкое верещание аппаратуры. Повернувшись на другой бок, Долан увидел валявшуюся на полу книгу и мотающего головой Вуди, панически нажимавшего на кнопку единственным двигающимся пальцем левой руки.
– Черт возьми! Что ты делаешь?! – рявкнул эдемовец, мгновенно вскакивая с койки и подлетая к целой аппаратурной установке. Ненароком можно было зацепить один экран и потянуть весь трубочный комплекс за ним. – Она просто упала. Эй! Успокойся! – закрепив книгу в специальном штативе, предназначенном для чего угодно, кроме чтения, Кларк схватил инвалида за руку, чуть выше локтя и встряхнул. Насколько позволяла нагроможденная конструкция. – Какого черта? Ты зачем так дергаешься? Сейчас сюда половина особняка сбежится. – на этих слова пару страничек измятой книжки снова выбились из металлической подпорки, отчего сама книга накренилась в сторону. – Блять. Нахера тебе эта бумажная хуета? Ты даже страницу перевернуть не можешь! У тебя тут экран голосового ввода имеется, с целой, мать его, библиотекой. Или жутко необходимо усложнять себе жизнь?
– Посмотри на меня, Кларк. Моя жизнь усложнена уже больше пятнадцати лет, – в поддернутых дымкой голубых глазах мелькнули слезы. Он даже не мог незаметно смахнуть их. – Бесполезен. Безнадежен. И бездарен, к тому же. Книгу не могу удержать на подставке. Обычную бумажную книгу! Какой тогда смысл во всем остальном? В этой никчемной жизни? Символом Революции я точно не стану.
Столько трагизма в чужом голосе Долан не слышал уже очень давно. Почему-то спровоцировало на активную фазу противостояния неизбежному именно это загробное уныние. Зарычав, Долан выхватил наполовину свалившуюся книжку из подпорок и швырнул в другой конец комнаты. Его горло пересохло от липкого налета смерти, усеявшего деревянные панели стен. Хватит играться в докторов и пациентов, хватит делать вид, что все можно исправить, починить или привести в какой-то абсурдный порядок. Это невозможно! Подойдя к массивным черным портьерам, Кларк резким движением отдернул их в противоположные стороны, пропуская летние солнечные лучи в прогнивший лепрозорий. С непривычки Вудро поморщился, но потом жадно потянулся к свету. Да, все именно так. Они, сами того не подозревая, убивали его, когда потакали таким прихотям затворничества. Распахивая одно окно за другим, офицер ликовал не меньше.
В такие моменты начинаешь чувствовать себя живым.
– Что Вы делаете?! – пронзительный женский крик вынудил нарушителя обернуться к входным дверям. Опешившая сиделка прожигала его праведно гневным взглядом. В руках она держала поднос с очередными пилюльками, которые нужно принимать строго по расписанию. Он мешал ей активно жестикулировать. – Почему Вы не в постели? Вы что, походили к аппаратам? Что Вы тут устроили? Я сейчас позову…
– Да зови кого угодно – мне плевать. Видите это, – демонстративно извлекая из кармана халата пачку сигарет, Кларк достал оттуда же зажигалку и прикурил. Издав облегченный вздох, офицер выдохнул отравляющий дым в освобожденное от мрака пространство и позволил ему медленно распространиться по всему помещению. Легкий ветерок, проникающий сквозь открытые ставни, помогал в этом предприятии. – А теперь унесите это пойло обратно. Я хочу поменять заказ. Мне бы бутылку виски Чивас из нашего бара, а мой друг будет…
– Баночку кока-колы и желейные конфеты, – встретившись с вопросительным взглядом, Ландау наверняка мысленно пожал плечами, а вслух произнес: – Пару месяцев назад мне запретили все это.
– Отлично! Да, замечательно, хорошо! – утвердительно закивав, Кларк еще раз затянулся. – Колу и виски с конфетами. Сейчас же. И принесите меню из нашего ресторана. Мы изучим. Побыстрее, будьте добры.
Шокированная, не нашедшая подходящих эпитетов сестра, точно по наитию, покинула комнату. Это позабавило эдемовца. Целый месяц он валялся на пропотевшей подушке и мечтал только о прекращении головной боли. Сейчас все изменилось. Выкинув истлевший окурок с балкона, он размял плечи и подошел к новоявленному товарищу. Очередная сигарета оказалась прямо в его рту, а поднесенная к ней зажигалка осветила расширившиеся от удивления зрачки.
– Расслабься и получай удовольствие. Гудвин мне рассказал о твоих маленьких пристрастиях. Я бы без сигарет и пары часов не продержался, а ты уже пятнадцать лет в затяжке, если не считать маленькие нарушения твоих посетителей.
– Мне почему-то неимоверно стыдно за это, – прошептал квадриплегик, ощущая, как по всему телу курсирует волшебный никотин. – Точнее, будет стыдно потом. Пока что мне хорошо. Тебе когда-нибудь доводилось блаженствовать в Раю, Кларк?
– Я слишком долго живу в Аду, чтобы допускать мысль о такой утопии, – криво ухмыльнувшись, мужчина внимательно следил за сигаретным дымом и пеплом. Во избежание трагедий. Спустя пару минут в коридоре послышались тяжелые шаги, уверенно приближающиеся к ним. – Боже, это ведь тот верзила, который тебя пытает? – долгие годы прозябания в нефункциональном теле обострили другие чувства – лежа с закрытыми глазами, Вуди мог узнать, кто нарушил его тихое уединение сегодня. По шагам, по голосу, по сопению или бормотанию. И сейчас он кивнул, тоже беспрепятственно разгадав будущего гостя. – Этого гиганта я тоже научился распознавать.
Уловив в сузившихся от никотинового кайфа зрачках легкую панику, Долан рассмеялся. Впервые за месяц больничного. Круто развернувшись к двери, он снова запустил руку в глубокий карман халата, дабы извлечь оттуда значок полицейского. Вещь, с которой он не расставался ни разу за всю свою головокружительную карьеру.
– А теперь замри там и не двигайся! – тоном, предназначенным для задержания преступников, скомандовал бывший офицер. Темнокожий верзила замер от неожиданности и часто заморгал. – Смотри внимательно. Видишь это? – подразнивая быка значком, Кларк параллельно подносил огонь к третьей сигарете. – Знаешь, что это означает? Что я, мать твою, здесь главный. Я – один из асов. До вашего скромного этажа дошло значение этого термина? Нет? Я объясню. По нашей клубной иерархии я стою выше тебя, тупоголовый. Одно мое слово поставит под сомнение твое нахождение здесь в принципе. Поэтому пошел нахуй. Пока я не позвал обратно. А если думаешь подойти и успокоить особо буйного пациента, то я позвоню Виктории и сообщу, что ты травил ее друга несколько лет, обращаясь с ним как с собакой. Поэтому пошел отсюда. И радуйся, что я не позвал своих ребят. Они отделают тебя так, что ты ляжешь рядом с ним. На соседнюю койку. Но питаться будешь через трубочку. И срать тоже. Понял?
Закусив пухлую губу, верзила попятился спиной назад. Шел ли он так по всему длинному коридору – точно неизвестно. Кларк не стал проверять, удовлетворившись взаимопониманием с гориллой из животного мира. Кто вообще его нанял? Есть смутные подозрения, что собеседование он не проходил. Нужно заняться этим вопросом.
– Знаешь, он может обидеться.
– На кого? Тебя или меня? Не переживай, он здесь больше работать не будет. Не нравится мне, как он тебя таскает на этой койке. И сигареты запрещает. Разве так можно с людьми обходиться? Обслуживающий персонал вообще нужно периодически менять. Иначе начнется панибратство или злоупотребление властью. Как в твоем случае, – задумчиво докурив сигарету, Долан закрыл пару окон. Становилось холодно. День близился к концу. – Ты ведь знаешь, что ты тоже – ас? Ты имеешь право приказывать им и сообщать о любом промахе.
– Боюсь, врожденная скромность и карьера водителя не позволяют мне принимать твои советы всерьез, – подмигнув, Ландау втянул носом заветный сигаретный дым, проникший во все щели. – Но я не против кардинальных изменений.
Они обменялись улыбками, означающими нечто большее. Заговор, шутки, нарушение правил и дружба. Прелестно. Один спившийся наркоман, переживший нападение враждебного клана, тут же решил завести приятельские отношения с калекой, не умеющим не пить, не играть, не даже порнофильмам радоваться. Черт, экстравагантный выбор. Они толком друг друга не знают. Хотя это легко исправить. Кларк распорядился установить возле своей кровати специальный монитор, чтобы они могли играть в покер онлайн. Особых возражений ни у кого не было. Но исходить они уже ни от кого не могли. Предыдущего сиделку уволили, а замену прислали через пару дней. За это время все обязательные процедуры и массажи лежали на плечах двух усердных медсестер, втайне надеющихся на ночные свидания с высоким и симпатичным офицером полиции.
Пусть и немного помятым жизнью.
Владелец игорных заведений пару раз проиграл своему неопытному оппоненту и решил одарить того девичьими ласками. К счастью, кокетливым помощницам было плевать, кому отсасывать за наличные – клоуну со значком и изуродованным лицом или калеке. Все прошло хорошо. Более того, никакая мразь не пришла возмущаться и читать нотации. Однако границы приватного Рая вскоре были нарушены вторжением нового улыбчивого сиделки-санитара и третьим пациентом. Его, привязанного к передвижной койке ремнями, ввезли в комнату и поставили в углу, не давая никаких объяснений. Долан в тот момент выбрался на балкон для изучения окрестностей. Лишь по возвращению он обнаружил еще одного соседа по несчастью, чьи знакомые глаза запали так глубоко, что кровавая сеточка нервов под ними буквально вплелась в фиолетовые синяки.
– Винсент? Винни, это ты? – тяжело было узнать знаменитого репортера, чье лицо украшало все сравнительно нескучные выпуски новостей национального канала. Возникало ощущение, будто мальчишку десятки раз переехал грузовой автомобиль. Некогда приглаженные волосы утратили блеск и растрепались, а нервная дрожь в руках наэлектризовывала все тело и вынуждала как-то странно дергаться. В такт бессвязному бормотанию, исходившему из потрескавшихся, бледных и искусанных до крови губ. – Что с тобой произошло? Доктор, что с ним?
– Передоз, отравление, ломка. В таком порядке. И в обратном тоже, – уволив прежнего псевдоспециалиста, клуб наконец-то расщедрился и попросил одного из местных жителей занять столь важный пост. Разумеется, существенно подняв статус последнего. Странно, что до этого мало кто интересовался обеспечением доступа к нормальному врачу – раньше обходились могильщиком и священником. – Его приказали перевести сюда для социальной адаптации.
– Кто приказал?
– Я, – раздавшийся голос вынудил всех присутствующих встрепенуться. В прежнюю эпоху, эпоху свободы и храбрости, ее тон блуждал по всем коридорам верхних и нижних этажей. И скрыться от него представлялось невозможным. Сейчас он казался уставшим. – До меня дошли слухи, что ты избавился от местного персонала и превратил помещение для отдыха в пристанище игр и разврата.
– Хуже от этого никому не стало, Виктория, – фыркнув, Кларк предложил гостье выпивку из своих личных запасов, но та благоразумно отвергла предложение. – Хозяин апартаментов не против. Значит, все легально.
– Если хочешь, я могу перевезти их обоих в подсобку или на чердак, Вуди. Только скажи, – Перри подошла к постели старого друга и добродушно улыбнулась. Они не виделись два месяца, хотя жили в одном здании. – Все в порядке?
– Более чем. Я ждал твоего прихода на прошлой неделе. И на позапрошлой. Ты забыла обо всех своих обещаниях. Но пришла, когда понадобилась помощь. Ответь: почему другие должны свое слово сдерживать? А ты – нет?
– Никто итак его не сдерживает. Я присоединилась к этой печальной тенденции, – заключив руку калеки в свою, женщина посидела так несколько минут. – Вам троим легче. Вы сидите в комнате и почти не выбираетесь на поверхность. Мы же без конца подвергаемся набегам братии нашего славного Премьер-министра. Стоит отдать им должное, свое дело они знают.
– Наши посты хорошо укреплены? Кто патрулирует улицы? Кто командует отрядами? – сбиваясь, Кларк едва не упал перед хозяйкой клуба на колени. Он ненавидел бездействие, ненавидел всю эту попытка заменить войну.
– Если бы ты был в превосходном состоянии, я бы не доверила тебе командование. Но дело не в тебе, – заранее предупредила Виктория, замечая искреннее удивление и разочарование. – Мы ходим в дозор с людьми Волкера. И постепенно отбиваем наши базы совместными усилиями. – шокированные взгляды говорили красноречивее возмущений. Поэтому Маргулис сюда не приходила. В этом сюрреалистическом мини-царстве, отгороженным от внешнего мира, торжествовала надежда и блаженное неведение. И теперь нужно их разрушить. – Я тоже недовольна таким поворотом, но иного выбора нет. Так что не ты один бездействуешь, Кларк. Илай тоже держится в стороне. Вот он точно заслуживает сочувствия, ибо кроме войны у него ничего не осталось.
– Что Волкер хочет взамен такого сотрудничества? – правильный вопрос без какого-либо ответа. Она потратила бесчисленное количество ночей, пытаясь проанализировать ситуацию.
– Я не знаю. Этот союз временный и вынужденный. Иного выбора тогда не было, повторяю, – Ландау сразу же обратил внимание на то, как дрожит ее голос. От проницательного взгляда калеки ничего не скроешь. – Будем решать проблему по мере поступления. Общий враг сплачивает. Ты знаешь об этом не хуже меня. – прервавшись на секунду, Виктория машинально повернула голову, чтобы разглядеть движущуюся картинку на экране телевизора. Ее удивлению не было предела, когда она узнала людей, мелькнувших в кадрах. – Включи звук! Это важно!
Перед четырьмя безмолвными зрителями возникла звуковая трансляция зала заседания суда, хотя первоначально привлекать репортеров никто не собирался. В общих чертах Генеральный Прокурор обрисовал суть громкого дела. Затем камеру переместили, дабы продемонстрировать лицо подсудимого крупным планом. Семидесятилетний старик резко поднял глаза к объективу и прищурился. Худшие опасения подтвердились: господин Новак, друг исчезнувшего Президента и советника Волкера, оказался на скамье подсудимых. Пока что решение Трибунала не было известно, но озабоченное лицо адвоката не внушало надежду. Прошло еще несколько минут, прежде чем четверо главных палача прервали совещание. Затем они передали листок с приговором ведущему судье, сидящему за центральной трибуной, и спокойно ждали окончания фарса.
Никаких сюрпризов не произошло. Подсудимый был признан виновным по всем статьям, в том числе злоупотребление полномочиями и государственной измене. Безжалостная гильотина Республика наконец-то могла проснуться от несправедливо долгого сна. Церемония жертвоприношения только вошла в фазу активности. Скоро наступит желанная развязка. Смертная казнь. В двадцать первом веке народ славной Республики все еще не отказался от столь древнего развлечения. Лицезреть чью-то тушу, подвешенную за кровавые ремни – это сродни походу в кинозал на увлекательный боевик. Вызывает глубинные животные чувства, пробуждает запрятанную кровожадность. Хочется больше крови, больше страданий.
Больше криков!
– Госпожа, мисс Кокс просит о немедленной встрече с Вами, – казалось, местные глашатаи могут достать требуемого персонажа из-под земли. Они настолько незаметны – их тяжело было засечь в главных коридорах или центральных помещениях. Но, в случаях крайней необходимости, они почему-то оказывались в пределах досягаемости и готовы были оказать любую услугу. Словно пташки Вариса, эти безликие и бесполые существа разносили сообщения или отыскивали нужных людей за пару минут. Чтобы передать сообщение, получить информацию и распространить ее дальше. ****
– Я зайду к вам через пару часов. Долан, пожалуйста, проследи за ними обоими. Раз ты питаешь определенную слабость к заботе о ближних.
– Я скорее поклонник калек и сломанных вещей, но как прикажешь.
Проигнорировав последний комментарий, Виктория медленным шагом направилась в центральный кабинет. Еще вчера он превратился в комнату для совещания на десять человек, среди которых были пять работников внутренних органов с конкретными чинами и, соответственно, пять представителей альянса Кардинала и Королевы. Все затянулось почти до ночи и закончилось на странной ноте: ни одна из фракций не приобрела доверия в отношении другой, но зато появилась враждебность и неуместное соперничество. Видимо, вторая сторона собиралась продвигать свои интересы, не считаясь с персоналиями Мастерса, Волкера, Перри, Гровера и Маунтана. Таких в Столице тоже предостаточно. Они почему-то думают, что умнее других. В любом случае, нынешняя слегка непривычная для помещения тишина, угнетала. Несмотря на открытые окна, никакие посторонние звуки не проникали в обитель хозяйки общины.
– Я думала, ты уехала на Запад и мы больше не увидимся, однако жизнь распорядилась иначе. Такое ощущение, что этот Город никого не отпускает. Не помню, когда последний раз выезжала за его пределы, – стоя спиной к входным дверям, Маргулис наблюдала за опускавшимся вечером. В ее отсутствие никого не имели право запускать в кабинет – в противном случае она уже будет не на своей территории и потеряет значительный перевес. – Как там, на неподконтрольных?
– Твоя обида на меня не стоит испорченного бизнеса, – здраво рассудила Мелисса, сознательно не обратив внимания на философские замечания подруги. – Хорошо знакомые тебе друзья хотят заключить сделку. Грандиозную по своим масштабам.
– И они выбрали тебя в качестве посыльного? Довольно неразумно, учитывая тот факт, что у нас нынче нестабильная обстановка. Как ты пересекла границу?
– По документам у меня осталась земля в наследство от покойной бабушки. Она жила на неподконтрольной много лет, задолго до разделения страны. И я жажду заплатить налоги либо той стороне, либо этой. Но все это мелочи, – достав пресловутые красные Мальборо, Кокс без приглашения села в кресло и закинула ногу на ногу. – Нам понадобится выход на Министра обороны. Это ведь по-прежнему тот очаровашка в очках?
– Для одной из участниц неудавшегося заговора против меня ты чересчур фривольна, – Королева не прощала обид, не давала второго шанса и не верила в него. Но как же Волкер? Сколько у него было шансов? Тысячи? Десятки тысяч? – Ты прокручиваешь какие-то схемы девяностых за моей спиной и призываешь меня обратиться к Министру, не удосужившись сообщить о деталях.
– Дорогая, когда ты побываешь на выжженной земле нашего народа – научишься мыслить иначе. Жалуешься, что не выезжаешь за пределы Города. А за пределы кабинета? – насмешливо произнесла Мелисса, тем не менее, не ставя перед собой цели задеть главу организации. Сейчас для этого нет времени. – Я не извинилась за тот инцидент с Маркусом, ты права. Хотя не думаю, что это как-то изменит то шаткое положение, в котором я оказалась. Разве что, я замолю свои грехи, если преподнесу нечто очень заманчивое. Скажи, как ты относишься к разрушению чрезвычайно важного правительственного объекта? Допустим, к Стене, отделяющей нас от них?
– Что ты сделала? – выронив сигарету из дрожащих пальцев, Перри на выдохе опустилась прямо в кресло.
– Провела весьма успешные переговоры. Я собираюсь вернуться туда и понаблюдать за этим. Но вопрос состоит в том, вернусь ли я с пустыми руками. Они попросили еще оружия. И пообещали вывести нас на новых Европейских поставщиков, которые готовы сотрудничать. скажу честно, готовы многие. Уже давно. Нужна только твоя помощь.
– Это диверсия. Государственная измена…
– А чем мы, по-твоему, занимаемся уже пятнадцать лет, если не ищем способ дискредитировать правительство? Это ведь твоя мечта. Отомстить тем, кто действительно предал тебя. И мстить нужно уж точно не кучке запаниковавших идиотов. А той самой политической элите, ответственной за гибель твоей семьи. Всех наших семей. – сомнения, терзания, шок, предвкушение – палитра эмоций взыграла на лице колеблющейся женщины. Меллиса это предвидела и поэтому не настаивала. Следует понимать, когда продавливать свою линию, а когда нет. – Необязательно давать ответ прямо сейчас. Я останусь здесь еще на три дня. – потушив окурок об пепельницу, Кокс протянула руку к сумочке и извлекла оттуда причудливую фигурку из металла, по форме напоминающую собаку. – Подарок от Гуру.
– Ты говоришь, вам нужен выход на Кинахана. Он – человек Волкера. Без него эта цепочка быстро рассыпется.
– Можешь спокойно рассказать ему о планах Протекторов и Вестников разрушить Стену. Многие из верхних кругов помнят, сколько денег на ее строительстве отмыл господин Мастерс. Вряд ли они будут против. Кинахан просто должен вовремя отозвать из определенных точек республиканские войска. Однако Волкера не стоит просвещать по поводу оружия. Ты же помнишь, чем это закончилось в прошлый раз?
Та Сторона, местоположение неизвестно.
Он облачился в черную сутану, подпоясав ее кроваво-красным поясом. Четки, окольцевав левую руку, позволяли кресту болтаться на весу. Размеренной, неспешной походкой он, представитель Господа, двигался в направлении жуткого пожарища. Над ним, в пучине разверзнувшихся небес, пикировали и вихляли истребители. Мимо проезжали громоздкие танки, преодолевающие все кочки и возвышенности. Вооруженные солдаты давно рассыпавшегося строя бежали вперед, без оглядки. Они оборачивались, украдкой глядя на служителя храма, медленно шедшего по трупам. Он ни на что не обращал внимания. Игрища смертных не имеют никакого значения в предвестии Апокалипсиса. Остановившись посреди кровавого побоища, на устланном телами холме, святой отец молитвенно сложил руки и опустился на колени.
Рано или поздно все закончится. Бог мертв. Он не поможет никому из них. Особенно тебе. Ибо все случившееся – твоя вина. Ты создал настоящего монстра, медленно пожирающего людскую плоть. Теперь Он рыскает в поисках истинного виновника. Чтобы поглотить его душу. Если такая у него когда-нибудь была. Прижав крест к собственным губам, Рокуэлл не заметил, как рядом с ним проехал танк, буквально взрыхляющий гусеницами почву. Они все стремились увидеть чудо – догорающий аванпост, сопряженный с до обидного маленьким заборчиком, почему-то гордо именуемым Стеной. Может, граждане Республики надеялись, что их деньги идут на настоящие бетонные ограждения, но их на самом деле гораздо меньше, чем высоких башен-аванпостов и замаскированных траншей.
Но какая теперь разница? Он исполняет свое предначертание. Неимоверное ощущение величия. Джозеф приблизился к Господу, которого не существовало. Вознесся на Олимп. Унаследовал все клятвы Ганнибала, пообещавшего ненавидеть римлян до конца дней своих. Его путь опасен, его судьба угрожает впасть в немилость фортуны. Но рискнуть определенно стоит. Для этого он существовал. Терпел боль и тащил на себе невыносимое чувство вины. Настало время избавиться от бремени.
И воскресить мертвое солнце.
Чтобы в последний раз лицезреть Божественный закат.
Комментарий к К Востоку от Рая
* Царство 15:3.
** Совет Европы – международная организация, способствующая распространению демократических принципов, в том числе уважение прав человека, верховенства права и законности, на территории Европы. Поскольку в Республике на законодательном уровне разрешена смертная казнь, страна не является членом Совета Европы, однако находится в статусе официального кандидата.
*** Очевидно, речь идет о нашумевшей картине Тодда Филлипса “Джокер”.
**** Пташки Вариса – отсылка к персонажу “Игры престолов” мастеру над шептунами Варису, получающему секретные сведения о королевских и других особах через тайных агентов, внедренных во всех частях света.
========== Судья, присяжные и палач ==========
Если взорвется черное солнце – все в этой жизни перевернется.
Привычный мир никогда не вернется.
Он не вернется.
В колокол бьет, объявляя тревогу,
печальный призрак нашей свободы.
