Текст книги "Свора (СИ)"
Автор книги: Hougen
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 65 страниц)
– Ей стало плохо – начала блевать кровью, а потом упала на пол, – взлохматив непослушные волосы, непрошеный свидетель личной трагедии Регента прокашлялся. – Я хотел вызвать скорую, но ты же сам знаешь обстановку. Из-за проблем со связью я не смог никуда дозвониться. Впрочем, ей бы уже ничего не помогло. Мне жаль. – поставив опустошенную бутылку на пол, Волкер-старший опустился в помятое кресло. – По телевизору крутят одно и тоже. Не в курсе, что там произошло?
– Она что-то говорила? Что-нибудь?
– Хотела тебя видеть, но ты был занят. Впрочем, как и всегда, – запустив руку в разросшуюся бороду, отец безуспешно пытался переключить канал. Но везде он наталкивался на плавающего в пруду лебедя.
Белого, как ангел смерти.
Дрожавший Мануэль поднес руку покойницы к собственным губам, после чего поднялся с грязного ковра и резко пнул сумку. В результате такого маневра все деньги, находившиеся внутри, вылетели наружу и рассыпались по полу. Деньги на лечение больной матери. Они больше не понадобятся. Мужчина, безразлично уставившийся в экран, никак не отреагировал на поведение сына. Он даже не шелохнулся, когда тот покинул комнату. Пошатываясь, Кардинал ощупью добрался до выхода. В глазах темнело. Едва не свалившись с лестничной клетки, он нашел в себе силы спуститься. Нервы сдали на пороге, стоило ему почувствовать свежий воздух, наполненный запахом горелой древесины.
Состояние Армана было близко к полуобморочному. Рухнув на колени, он уперся ладонями в песок и пропустил его сквозь пальцы. Где-то на фоне останков сгоревшего дома разыгрался салют. В честь победы великого Кассиуса Маунтана, спасителя угнетенных и освободителя заблудших. Где бы он был, если бы не преданность эгоистичного двадцатитрёхлетнего идиота? Выплюнув сгусток крови, неудавшийся мятежник поднял затуманившийся взгляд на стоявшее в зените солнце. Глянь, на горизонте рассветает у нас даже солнце под ногами.
Республика, наши дни.
Прозвучавший выстрел был настолько неожиданным, что заставил вздрогнуть и отшатнуться. Перед глазами пронеслась вся увлекательная жизнь, грозившая прерваться в любое мгновение. Но ничего не произошло – только перепуганное стадо рвануло в противоположном направлении, включая невредимого самца. Какой дешевый, но действенный трюк. Это предупреждение. Выпрямившись и оглядевшись, Волкер облизал пересохшие губы. Бешеный стук сердца отдавал в ушах, но нельзя показывать страх. Эти твари похуже эдемовских – там от плахи его могла спасти хотя бы Виктория.
– Наверное, ствол погнулся, – со скучающим видом заметил Магистр, поднимаясь с земли и отдавая близко стоящему подчиненному панаму. Таким образом он мог рассмотреть провинившегося слугу с ног до головы. – О, не смотри так строго. Первый выстрел убьет тебя.
Нахмурившись, Мануэль слегка нагнулся и в упор взглянул на старика, словно приготовившийся к прыжку хищник. Перед ним стоял человек, изменивший ход истории; не просто переставивший все фигуры, а распиливший доску на две части. Для шестидесятилетнего тирана он довольно неплохо выглядел: подтянутый, немного ленивый в движениях, но не лишенный аристократической грации. Его подчеркнуто-снисходительная улыбка, блуждающая в уголках губ, не избавляла собеседника от своеобразного купола покровительственности с толикой дерзкого превосходства. Обходительный, остроумный и подкупно обаятельный – все это выработанная годами методика привлечения новых союзников или невольников. Его можно сравнить со старым банком, неприступным строением, что выдает заманчивые кредиты в обмен на пожизненную задолженность.
– Ты знаешь, в чем основная проблема преданности? – прищурившись, Кассиус сделал шаг вперед. Проницательные маленькие глаза непонятного темно-коричневого оттенка, выделяющиеся из-за своей глубокой посадки и заметных фиолетовых кругов, казалось, проникали в самые сокровенные тайны и вытягивали их наружу вместе с кишками. – Она не вечна.
– Ничто не вечно, – парировал напрягшийся Волкер, следивший за каждым шагом мнимого учителя.
– Разве? А фундаментальные законы диалектики? Неужели ты не читал Аристотеля, которого я тебе подарил?**** Хотя твое громкое заявление достойно любого реакционера, – проведя рукой по затылку, Маунтан подошел еще ближе. – Признаться, я удивлен, что ты до сих пор не покинул Страну. Ведь были все предпосылки, не так ли? – молчание лишь усугубляло положение, но ответить все равно было нечего. – Скажи же мне – неужели в этом Городе тебе больше некого трахать? Почему именно она? – угрожающий огонек в расширенных зрачках поначалу рассмешил Президента, но затем его лицо помрачнело. – Боже мой, Кардинал, только не говорите мне, что это любовь.
– Назовем это вынужденным знакомством, – наигранно безразличным тоном парировал Мануэль. – Вы сами настаивали на нашей связи, тут ничего личного.
– Я всегда говорил, что ты слишком объективен – извращенный макиавеллизм обязывает. Добавь личного отношения. Но ты, похоже, перестарался. До такой степени, что поставил под угрозу и меня и себя. А я бы не хотел, чтобы ты, как мой преемник, забывал о том, кому обязан властью. – где-то позади раздалось отчетливое фырканье. Враги наблюдают. У Премьер-министра сегодня есть все шансы устранить ключевого соперника на пути к единоличному правлению. Но лидер не настолько глуп, чтобы приблизить к себе стервятников. – Ты человек особых дарований, отказавшийся жить в скромности и стабильности. Воздержание не для тебя, как и довольствование низким званием – не позволят амбиции. И это замечательно: эти невесть откуда взявшиеся властители бесполезны – они не обладают хваткой, не успевают пустить корни, поэтому и гибнут при первой же непогоде. А вот тебе фортуна в руки сама вложила возможности. И ты не пренебрегал ими. До недавнего времени.
– Это досадное упущение…
– Упущение?! – не повысив голоса, Кассиус тем не менее заставил Советника замолчать. – Я думаю, ты уже давно понял, по какой причине она все еще жива? Дабы удержать тебя под контролем! Да ты же одержим. – ударив прикладом об землю, Магистр раздраженно помотал головой. – Когда я служил в армии, у меня была собака. Как сейчас помню – огромная черная овчарка с рыжими подпалинами. Слушалась только меня и никого больше. И я очень сильно ее любил. Можно сказать, что это взаимно. Но однажды она была в дурном расположении духа и укусила генерала. Будучи прекрасно осведомленным о моих привязанностях, тот вынес неоспоримый смертный приговор и велел мне исполнить его волю. И тогда передо мной стала ужасная дилемма: уничтожить любимое существо, которое я боготворил, но которое совершило ужасную ошибку и заслужило смерти, либо же не делать ничего и пойти против собственных принципов? – с этими словами он приставил дуло ружья к шее символичного героя рассказа.
– Так как же мне поступить?
Задрожав всем телом, Арман, вопреки всему, не отвел взгляд, не позволил себя сломить. Наоборот, он вздернул подбородок, практически упершись в холодное железо. Напряжение росло. Ожидание затягивалось. Неужели это конец? Кто-то выйдет победителем из этой немой схватки. Вопрос лишь в том: кто именно? Непреклонность главы государства постепенно спадала на нет. В конце концов Маунтант резко выдернул оружие, при этом отступив назад.
Обряд просвещения пройден?
– Реши возникшую проблему как можно быстрее. В противном случае это сделаю я, – скривившись, Волкер намеревался развернуться, но был пойман за руку. Хватка старика по-прежнему оставалась железной. – Запомни мои слова: я обращу тебя в свою веру.
Жизнеутверждающий девиз. Двадцать лет назад он использовался белыми в качестве оправдания своим зверствам. Убийство аристократов, изъятия личной собственности, поджоги, противостояния – чудесные времена. Чего только стоили все эти пропагандистские плакаты. Вежливо поклонившись едва ли не до земли, политик тут же направился к машине. Его встретили весьма недоверчиво, так как не думали, что смертнику понадобится транспорт – тело ведь можно оставить на съедение всем обитателям священного холма.
Учти, тебе на сей раз повезло: карьера, здоровье, свобода – все цело.
– Сегодня тебе повезло, но не воспринимай это как слабость, – вовремя поймав закрывающуюся заднюю дверь, Секретарь облокотился на нее и с деланным безразличием принялся рассматривать собственное кольцо. – К слову, ты потерял. – он извлек из кармана телефон с зажигалкой и швырнул на заднее сидение. – Не особо тешь себя пустыми надеждами. Хотя, если бы я был на его месте, то давно бы избавился от тебя.
– Поэтому ты не на его месте, – снисходительно улыбнувшись от услышанного, прихвостень Революции задержался на месте вплоть до самого исчезновения автомобиля из виду. К счастью, ему вернули ценные вещи, которые отобрали при обыске. Не доверяли. Включив телефон, Арман обнаружил по крайней мере восемь пропущенных звонков. Какая забота. Но среди них не было нужного. Ей плевать. Как назло – чертова зажигалка напомнила о самом больном.
– Ты когда-нибудь встречалась с Кассиусом Маунтаном? – поинтересовался еще трогательно молодой повстанец, на деле сдерживающий внутри редчайших монстров.
– На паре встреч, – пожав плечами, невинно-непорочная Виктория, прятавшая не менее жутких чудовищ, поднесла чашку кофе к губам.
– И как он тебе?
– Очаровательный, галантный, остроумный. Он умеет производить впечатление.
– Тогда почему его называют злодеем? – любопытство Мануэля не угасало. Услышать мнение о своем работодателе иногда бывает полезно. Особенно от такого человека.
– Потому что он продает разрушение, боль и смерть, и при этом… улыбается.
“Все мы улыбаемся, дорогая. Потому что это позволяет чувствовать себя защищенными. Нам просто больно не притворяться. Мы же трусливы” – он мог бы это сказать, но не стоит так быстро гасить этот невероятный блеск в глазах. Надежда должна быть скованна цепью с радиусом не больше километра, но никак не похоронена под слоями неприглядной истины.
– Боже мой, эта статья утверждает, что у тебя сегодня день рождения, – девушка повернула ноутбук к замешкавшемуся собеседнику, явно не ждавшему такого поворота. Когда последний раз он отмечал такую знаменательную дату? Лет в пять?
– Какой сегодня день недели? И год? – внимательно изучив написанное и оценив фотографию в полный рост по достоинству, Волкер даже невольно улыбнулся.
– Иногда от работы следует отдыхать, ты знаешь? Иначе память страдает, – осмотревшись, Маргулис сконцентрировала взгляд на официанте, тем самым намекнув на хорошии пропорции чаевых от дополнительного заказа. – Полагаю, праздновать ты не будешь? А жаль.
– Это же просто дата, которую я не помню. Зачем?
– Помогает почувствовать себя живым человеком, – протянула будущая Королева в своей излюбленной издевательской манере. Они знакомы всего полгода, а она уже наставляет его на путь истинный. Обворожительно. – Прими это в качестве небольшого презента. Довольствуйся маленькими радостями жизни. – она поставила на середину стола зажигалку ручной работы с изображенным на ней вороном в полете. – Не переживай, у меня есть еще одна.
– Осторожнее, тонкий лед, – не без удовольствия промурлыкал Волкер, несколько раз открывая и закрывая железную крышку подарка. – Но, безусловно, приятно. Ради такого я даже запомню сегодняшнее число.
Машина остановилась у невзрачного дома, окруженного верноподданными. Они искренне верили, что хозяин вернется. Но больше всего они хотели лицезреть его повешенным. Какая жалость – не все мечты сбываются. Последний раз щелкнув зажигалкой, Мануэль опомнился и постарался быстрее вылезти из удушливой движущейся коробки. Он также не особо жаждал упасть в глазах обыкновенных подчиненных, поэтому на середине пути перешел на лениво-грациозный шаг.
Они не получат его останки, не распнут на кресте.
– Все хорошо? – вопрошал один из наместников, выражая крайнюю обеспокоенность. Ведь Кардинал ни с кем не разговаривал после того случая на конференции. Капкан захлопнулся на его ноге, и он отчаянно нуждался в помощи, но терпел. Терпел невыносимую боль от вонзившихся в икру шипов, терпел унижения разлаявшихся на добычу собак и запах собственной крови.
– Субъективный философский вопрос. Зависит от точки зрения, – оказавшись в небольшом офисе, Арман буквально рухнул в кожаное кресло и накрыл лицо руками, поправляя волосы и помятый пиджак. – Выключи эту чушь, Кен. Голова раскалывается.
– Стой-стой-стой, там же тебя показывают! – идиот в костюме ядовитого малинового цвета сделал громче, при этом не переставая трястись от волнения. Как ни забавно, но именно он бы больше всех горевал о смерти Регента. Иногда преданных соратников можно найти в ком-то неожиданном. – Я не знал, вернешься ли ты, поэтому не переключал канал. Сейчас я налью тебе чего-нибудь!
– Покрепче, пожалуйста, – пока сомнительный адвокат метался по убогому кабинету, едва не падая и не роняя предметы, преемник самого Магистра переживал мини-сердечный приступ. Осознание произошедшего догнало его еще на лестнице, но не свалило с ног. Пятые сутки подряд новостные каналы крутили насмешливые передачи о конфузе великого Ришелье. – Ублюдки. – наконец-то заполучив бокал с виски, он был готов попросить трубочку – настолько сильно тело отказывалось подчиняться указам владельца.
Именно в этот момент на телеэкране всплыл ряд фотографий, шедший в известном одним только журналистам порядке: непревзойденная Королева Эдема, падший интриган с лапой, попавшей в капкан, и проклятый контрабандист, на чьем лице блуждала та самая плутоватая усмешка. Внезапно он стал центральной фигурой развлекательного шоу: его называли гением преступного мира, попавшего в западню из самоуверенности и дерзости.
Чего еще ожидать от очередного любовника знаменитой Виктории?
– Сукин сын! – взревев, Волкер резко подскочил и вложил все силы в предстоящий бросок бокала. Предупреждающие возгласы испуганного адвоката не остановили выжившего из ума монстра. Ему потребовалось десять минут на то чтобы очнуться посреди развалин, некогда именовавшихся комнатой. – Обзвони всех наших людей и созови сюда. Делайте что хотите, но принесите его голову мне на блюде!
– Хорошо, хорошо, только успокойся! – сорвавшись на истеричный крик, Зингер ринулся к столу и принялся отыскивать все номера из длинного списка. – Черт возьми, если бы ты не вернулся, то все бы печально закончилось… Мы бы не выдержали!
– Перестань ныть, – рявкнул Мануэль, вернувшийся к прежней форме благодаря всепоглощающей ненависти. Как обычно. – Я хочу устроить отлов бешеных собак. Слишком их много развелось в моей стране.
Арсенал.
Илай, почувствовав отвратительной запах горелого, моментального вскочил с матраса. Сонливость тут же исчезла, стоило ему увидеть вздымающиеся языки пламени. Поджог. Мало кто знает о том, где находится Арсенал. Для большинства людей это просто заброшенный склад с замурованными окнами. Не раздумывая над причиной возгорания, заключающейся в обычном проникновении чужаков, Данбар устремился к сейфу в дальнем замаскированном помещении. Сохраняя поразительное для подобных ситуаций хладнокровие, он извлек необходимые документы из сейфа и спрятал под кофтой.
Дверь, ведущая наверх, обычно блокировалась снаружи, чтобы удерживать цепного пса Виктории от необдуманных действий в отношении общества. Если он жил, спал и питался, как собака, то почему же не держать его на привязи и периодически не приносить свежие кости? Только вот ценные бумаги охранял он, а не какой-нибудь сомнительный адвокатишка или калека. Утробно зарычав, подобно животному, заложник сгорающего дома с разбегу врезался в накрепко замурованную дверь. Его бы не оставили гнить в затхлом подвале – Королева бы так не поступила.
Ведь он – преданная тварь.
Он мог бы с легкостью расправиться с охраной при помощи одного только креста на шее, невзирая на тот факт, что его личная пыточная содержала в себе огромное количество холодного оружия. Так что перспектива рабства, называющаяся так в кругах эдемовцев, являлась бутафорией. Приятным утешением средневековых потребностей. Выломав хлипкие деревяшки, задыхающийся ветеран едва выбрался из-под завалов. Занавешенные окна не позволяли ему ориентироваться во времени суток, поэтому улица, встретившая стражника Арсенала глубоким мраком, произвела магическое впечатление.
В ушах послышался шум стрельбы. Отдаленный, но до боли знакомый. Душераздирающие крики вперемешку со стонами заглушились звуком разрывающегося снаряда. Илай помнил их всех: лица каждого. Они смотрели на него с неприкрытым ожиданием. Хотели утащить за собой в Ад. Жаль, что он уже там. Клубы дыма, струившиеся из здания, застлали всю проезжую часть, не давая шанса рассмотреть стоявшие невдалеке предметы – их очертания пугали, напоминая о прошлом. Однако облако рассеялось, когда один из силуэтов приблизился. Крепкая ладонь схватила Данбара за ворот и потянула на себя.
– Какого черта произошло? – голос Маркуса неприятно резанул по ушам, возвращая к реальности. – Подожди, не смей отключаться!
Остаток сил покидал ветерана. Все, на что его хватило – достать спасенные документы и протянуть в пустоту. Конечно, они не были важны в масштабе всей организации, но их потеря нанесла бы серьезный удар по репутации контрабандистов. Посему их с особым энтузиазмом вырвали из рук страждущего. Появлявшиеся из ниоткуда люди начали хаотично сновать по дороге. Вот и первый выпад в сторону оставшегося без защиты клуба. Быстрый, беспощадный и обдуманный.
Виктория, вышедшая понаблюдать за суматохой, не сказала ни слова. Война объявлена и началась. Хотят они этого или нет – без разницы. Взглянув на свалившегося с ног палача, бьющего себя по груди в попытке остановить кашель, Перри задумчиво наклонила голову вбок. Жаль, что здесь нет Волкера, он бы позабавился такому раскладу и задал бы вполне справедливый вопрос о том, как она собирается продержаться без него дальше? Он все знал.
Или хотел так думать.
Комментарий к Апокалипсис сегодня
* Слова взяты из песни “Слово мэра”. Также несколько фраз из этой же песни разбросаны по всей главе.
** Термин “белые” не имеет никакого отношения к “Белому движению” времен Гражданской войны в России (1917-1922); однако их основные идеи имеют несколько общих моментов.
*** “Черный лебедь” – теория, предложенная Николасом Талебом и заключающая в себе труднопрогнозируемые и редкие события, которые имеют значительные последствия. В данном контексте – непредсказуемая революция, а также игра слов.
**** Сборник сочинений Аристотеля под названием “Метафизика”.
========== Ставка на смерть ==========
Бездействие закона,
При содействии икон.
Арсенал едва не сгорел дотла. Вовремя прибывшие пожарные успели потушить часть склада, однако вынести содержимое не смогли. Груз бесповоротно уничтожен. Его уже ничто не спасет. Вот и чертовое крушение всех больших надежд. Прошлое, настоящее и будущее Эдема только что погибло в пламени. Естественно, через пару часов на пороге клуба уже толпились журналисты. Им не привыкать выуживать сенсации из пепла – поэтому несколько красочных снимков на фоне дома с черными смоляными пятнами сразу же отправились в редакцию.
Кричащие заголовки о падении дома Маргулис заполнили все газетные полосы и бегущие строки местных каналов. Шакалы ликовали, смакуя сочные подробности низвержения эдемовских тварей. Дальше начали появляться мистические теории заговора, уморительные по своей натуре, но все же находящие своего потенциального зрителя или слушателя. Множество раз приверженцев общины обвиняли в сговорах с сомнительными партиями разных стран. Шпионаж, саботаж, вредительство и терроризм вкупе с финансовыми махинациями – таковы характеристики организации.
Без них не примут на работу.
Впоследствии в СМИ просочились видеоматериалы, на которых запечатлелись шокированные лица приспешников Королевы. Ярчайшая палитра эмоций: помесь ужаса, легкого отчаяния и удивления. А на отдаленном плане догорали остатки их могущества. Как символично. Какая идеальная почва для взращивания саркастических комментариев в прайм-таймах. Господи, репорты извращались как могли, стараясь переплюнуть коллег и соперников в завуалированных насмешках.
Эдакая игра веселила Республику на протяжении недели.
Все ждали ответной реакции, но гробовая тишина затягивалась. В данных обстоятельствах это была лучшая тактика. Постепенно история забывалась, сходила на нет и сменялась другим абсурдизмом. Прошло около пяти дней, проведенных все в той же кромешной тьме неведения. Виктория молчала, оставляя приверженцев наедине с истинными падальщиками. Никто не мог сказать, действительно ли время застыло или же двигалось с неимоверной скоростью, точно сердцебиение большинства сторонников Рая.
Даже приближенные к Маргулис лишь пожимали плечами и отводили взгляд в сторону. Их более не ограничивали: не держали на коротком поводке, не натягивали намордники, не запрещали вещать о вечном. Всем резко стало плевать. И без того пустынные коридоры окончательно превратились в равнины с перекати-полем, а из комнат на верхних этажах начали массово выселяться все жители, некогда жаждавшие находиться поближе к лидеру. Какая расточительность.
Преданность не вечна и по большей части эфемерна.
Она заканчивается ровно там, где начинается страх или внушительная сумма. Увы, прославленные воины за справедливость, именующиеся псами, не отличились храбростью. Им хотелось Эдема во дворце, а не в шалаше. Так это не работает. Именно поэтому необитаемые бары и бильярдные закрыли. Встречи с избирателями и продажными союзниками свелись к минимуму, а подготовка кандидата к очередным выборам была отложена по причине незаинтересованности Виктории в дальнейшем существовании клуба.
И себя в частности.
Кто бы мог подумать, что простая шалость, как ее именовали некоторые не шибко наделенные интеллектом участники, выльется в настолько масштабную катастрофу. Покровительство Волкера – пусть и навязанное, пусть и подрезающее крылья, и создающее определенный дискомфорт всем, – все же давало больше свободы, чем сейчас. Эдемовцы боялись выходить на улицы, чтобы случайно не попасть в объектив камеры и не стать мини-событием на двадцать четыре часа. Ведь потом этого бедолагу бы ждал серьезный разговор с Королевой и последующий неутешительный приговор в виде крупного штрафа или изгнания.
Но тяжелее всех приходилось вдове, замкнувшейся в собственном кабинете, куда регулярно наведывались просители, но получали вполне четкий отказ. Ей не хотелось никого видеть. Когда чертов мир разваливается на части, вестники смерти вряд ли смогут оказать квалифицированную помощь. Иногда люто хотелось весны. Пока что зимний период привнес сплошные разочарования и поражения. Даже поганого Кардинала нет рядом, дабы тот на секунду вытащил сигарету изо рта, а затем, в своей характерной циничной манере, оголил бы непреложную и неприглядную истину, которая бы разрушила все сомнения.
– Но ты же так давно мечтала его уничтожить, а теперь жалуешься на всепоглощающее одиночество? – неустанно твердил один из голосов в ее голове, отвечающий за рационализм и истину в последней инстанции.
Однажды кто-то сказал ей, что если в голове звучит больше одного голоса, то это плохой знак. Но кому какое дело?
– Но ты ведь освободилась, не так ли? – вмешался другой незримый собеседник, обожающий все иллюзорное и извращенно-красивое. – Оковы сняты, цепей нет. Летай и не бойся высоты.
– Да, но помни, что это чревато последствиями. Убивает не падение, а приземление. Падение – это как приземление. Только с более ожидаемым концом. – вторил иной монстр, довольствуясь задворками мозга.
Многообещающий диалог с собой прервался из-за вошедшего помощника секретаря, сообщившего о прибытии некоего священнослужителя. Усмехнувшись про себя, Виктория выпрямилась и кивком подтвердила свою готовность встретить непрошеного гостя. Нужно проявлять гостеприимство, иначе в самый ответственный момент ты вдруг осознаешь, что остался без союзников. Даже ложных. Впрочем, она уже лишилась самого ценного из них.
И он, в отличие от большинства, был настоящим.
– Святой отец, – наигранно-смиренным тоном произнесла Маргулис, при этом слегка кланяясь. *
– Ваше величество! – торжественно провозгласил мужчина, расставивший руки в разные стороны. – Скажите, сколько раз Вы согрешили за сегодняшний день?
– Думаю, что достаточно.
– Отлично! Ничто так не бодрит по утрам как старое доброе грехопадение, верно? – рассмеявшись от переполнявших эмоций, неожиданный посетитель облокотился на тумбочку. Его открытое лицо с морщинистыми складками не позволяло усомниться в выбранной им самим профессии. Несмотря на отсутствие привычных атрибутов, перед Королевой находился подлинный епископ. – К слову, я наслышан о недавних новостях. Сочувствую. Но, признаться, когда Вы позвонили мне вчера ночью и попросили оказать услугу, то… – на этом моменте он был прерван весьма красноречивым жестом: собеседница приложила указательный палец к губам, а затем несколько раза легонько постучала им по ушной раковине, чтобы предотвратить недоразумения. – Что же, Ваше желание прийти ко мне на исповедь было очень непредсказуемым.
– Иногда следует изменять собственным привычкам и правилам. И, насколько я помню из наших с Вами приватных бесед, Вы не имеете ничего против исповедей, а даже питаете к ним определенные слабости.
– Конечно! – расплывшись в блаженной улыбке, Карнэги поправил очки в железной оправе и снял с облысевшей головы старую черную шляпу, повидавшую много грешников. Ее хозяин сам походил на комичного и утрированного простачка, которому вручили Библию и велели стать на приклеенный красный крестик в центре амвона. – Общаясь со своими прихожанами, я понимаю, что мои пороки не настолько велики, как могли бы. И я точно встречусь с Отцом Небесным, который примет меня с распростертыми объятиями. Вот только… я не хочу. Мое потаенное желание все еще не изменилось. Я жажду попасть в Ад, поскольку нуждаюсь в интересной компании для разговоров. Мне не нужны места в царствах славы, я предпочту погружение во Внешнюю тьму. Представьте, как много интересных людей я там найду! **
– Не понимаю, как Вас сделали главой общины, – достав из специально предназначенного ящичка стола сигареты, Перри любезно протянула епископу. Тот, в свою очередь, без промедления принял столь щедрый дар, при этом извлекая из кармана поношенного пиджака зажигалку. Затянувшись первый раз, отец Давен облегченно вздохнул и почувствовал себя более раскрепощенным. Старый мормон любил хорошие сигареты. Это его слабость.
Одна из многих.
– Честно говоря, я тоже, – пожав плечами, мужчина поудобнее устроился в кожаном кресле и начал поглядывать на стеллаж с искушающими алкогольными напитками, выставленными этикетками к сидящим. – Но, наверное, все дело в том, что я построил так называемую церковь Иисуса Христа Святых последних дней на свои деньги. Мы ведь любим альтруизм и не считаем деньги решающим фактором.
– Разумеется, Вы же предпочитаете другие виды деятельности, приносящие стабильный доход, – хитрого лиса ничего не смутило. Он лишь провел рукой по своим коротким седым волоскам, почти сливающимся с кожей и оттого визуально преображающим его лицо в некое подобие куриного яйца с маленькими прорезями для вечно бегающих глаз. – Или же это одна из форм самопознания и возвышения?
– Прошу Вас, я же не какой-то ограниченный фундаменталист, искренне верующий в слова Джеффса и его самопровозглашенных апостолов, – фыркнув, явно раздраженный Карнэги затушил окурок и положил обе ссохшиеся ладони на колени. – Больше всего я ненавижу педофилов и коммунистов с их верными соратниками – атеистами. Вы не думали, как проще бы нам жилось без них? ***
– Несомненно, лучше ввозить в страну контрабандные церковные свечи и продавать по двойной цене, – хотелось сказать именно эти слова, но лучше не повторять ошибок прошлого. – Мы немного отошли от темы. Вы разобрались с моим пожертвованием для церкви?
– Боже, речь о такой мелочи? Я всегда приветствую любые проявления филантропии. Признаться, когда Вы позвонили мне…, я сразу же понял, что мое вмешательство необходимо. Все мои люди незамедлительно явились на зов страждущей души и помогли ей избавиться от тяжкого груза, а точнее – бремени, – разглагольствовал священнослужитель, играющий метафорами и прочими элементами лексики ради маскировки. – Не переживайте, Ваше щедрое пожертвование в данный момент недосягаемо для недостойных подручников Сатаны.
– Хотя вы не единожды утверждали, что сами были бы не прочь с ним познакомиться, – напомнила Виктория, внимательно следившая за действиями компаньона. С ним стоит держать ухо востро и не поддаваться на льстивые увещевания, невзирая на то, что это самый добрый и честный человек, который только мог оказаться в стенах этого клуба. – Но лучше успокойте меня и скажите, что Ваша паства не станет задавать лишних вопросов.
– Толпа многоголова… – оттянув кожаный выцветший ремень на брюках – верный признак того, что брюхо уже не помещалось в столь узком пространстве, – Святой Отец, как он сам себя любил именовать, легко и непринужденно улыбнулся. – Перестаньте уже подозревать меня в чем-то нехорошем. Я же не Карл девятый, отстреливавший бедных гугенотов с балкона собственного дворца. ****
– Поверьте, в этом недобром Городе терять бдительность – роковая ошибка. Так же, как и не задавать вопросов, поэтому я засомневалась.
– Ах, да, ведь все переплетено, – внутренне содрогнувшись, отец Давен поерзал в кресле с минуту, после чего поднялся и стал напротив женщины. – Полагаю, мы договорились? *****
Маргулис уже была готова к подобным переговорам. Рано или поздно ей бы понадобилась помощь исповедующего контрабандиста. Время пришло. Попросив у секретаря все необходимое, Королева терпеливо ждала. Нужно закрепить конкордат. Через пять минут в кабинет уже внесли серебряный кейс с известным содержимым и небольшой таз со святой водой. Апатичный взгляд епископа сразу же загорелся – от него можно было бы прикурить – а сам он с отточенным мастерством принялся пересчитывать наличные. Без каких-либо аппаратов – лишь мозговой калькулятор. На это ушло не более получаса. И расчеты совпали.
– С вами приятно иметь дело, Ваше величество, – Карнэги закрыл кейс и, оставив его на полу, подошел к столу для последующего обряда очищения. Деньги – это грязь, но ее легко можно смыть и остаться непричастным к содеянному. – Кстати, я давно не посещал своего любимого собеседника. Как он там? По-прежнему не хочет обрести утешение в вере? ******
– Боюсь, что нет. Он до сих пор просит меня переименовать это место, – горько усмехнувшись, отец Давен последний раз поклонился и вышел из кабинета в обнимку с очередным взносом. На сей раз более приятным, нежели контейнера с оружием и прочим товаром, которые выносили его люди в ночь перед поджогом. Пусть Волкер и выбыл из игры, но она все еще была на шаг впереди других врагов. – Черт возьми…
