Текст книги "Свора (СИ)"
Автор книги: Hougen
сообщить о нарушении
Текущая страница: 36 (всего у книги 65 страниц)
– Разве не для этого Вы поступили на службу Маунтана? – вмешался Ридус, неудачно стараясь сохранить подобающее для заместителя молчание.
– Я был единственным человеком, которому он доверял среди военных. Несмотря на то, что мой чин на тот момент позволял командовать лишь перевозкой товаров туда и обратно, он назначил меня Министром. Временным. А потом забыл поменять. Либо же я оказался эффективным. – как ни странно, в этих словах не ощущалось ни высокомерия, ни бахвальства. Обычная констатация факта. – А сейчас извините, я должен позвонить.
Покинув комнату с прижатым к уху телефоном, Кинахан вежливо прикрыл за собой дверь. Брат и сестра остались на тех же местах, раздумывая каждый о своем.
– Я хочу передвинуть то кресло. Оставить в центре только одно. Для себя, – Перри не считала нужным просить дважды. Все было исполнено согласно новому плану.
– Хочешь произвести на собравшихся впечатление? – поинтересовался Том, все еще не вытаскивая тлевшую сигарету изо рта. Переставив сидения, он подошел к окнам, выходящим во внутренний двор, и зашторил их. – Или не это главная причина? Нет. Не говори мне, что тебе нравится его дразнить. – опустив ладони на стол, мужчина с неким несвойственным ему азартом наклонился вперед и взглянул в глаза сестры. – Получаешь от этого удовольствие?
– Похоже, пребывание в должности моего заместителя пошло тебе на пользу: ты уже произносишь больше трех слов в предложении.
– Не пытайся уйти от прямого ответа. Строишь свои козни, плетешь интриги, а брат работает за троих, не имея доступа к развлечениям.
– Ты несколько раз в неделю уезжаешь на мотоцикле в неизвестном направлении, не отчитываясь перед руководством и винишь меня в отсутствии выходных?
– А я вынужден покрывать тебя перед кланом, который шепчется о процветающем в наших стенах фаворитизме. Говорят, вы с господином Гудвином не теряете времени даром.
– Ты просто пересказываешь мне сплетни с нижних прокуренных ярусов? Но все же стоит отдать им должное – даже они подтвердили, что он симпатичный.
– Кто симпатичный? – ворвавшийся в пространство голос вынудил присутствующих вздрогнуть и обернуться. Волкер не соблюдал элементарных правил вежливости: не постучал, не предупредил о визите и не попросил доложить о себе. Его легкое пальто измялось после длительных переездов, но сам он выглядел неплохо. – Я смотрю, вы уже все подготовили.
– Как прошла поездка? – Королева пыталась не выдать своего замешательства, но не особо преуспела.
– Нормально. Скоро начнут собираться наши гости. Организуйте охрану и осмотрите тут все еще раз. Я пришлю своих людей в помощь.
Томас не стал комментировать произошедшее: мгновенно выпрямившись, он вышел из комнаты, чтобы отдать соответствующие распоряжения. Лишний раз убедиться в отсутствии жучков – привычное дело в государствах с проблематичным режимом. В случаях кристально-чистой демократии все строится на доверии между гражданами и представителями власти. Там все питаются исключительно пустыми обещаниями, а местный политикум ограничивается публичными обвинениями в страшных грехах и уничтожает карьеры провинившихся. Республика же отличалась изысканностью: в ней писали всех, везде и всегда. По приказу Президента или вопреки. По просьбе определенного круга лиц или с целью его ликвидации. Поэтому эдемовцы тщательно проверили каждый закуток сравнительного немаленького помещения и были рады сообщить об отрицательных результатах.
После этого они начали по одному заводить долгожданных гостей, но перед этим не менее усердно их обыскивали. Телефоны забирали на входе, отключали и выносили в другую комнату. Виктория потратила половину карьеры на переговоры с разными элементами общества и не все они носили сугубо легальный характер. Пришлось из-за этого разработать идеальную систему безопасности, дополняя ее ограничениями и суровыми правилами. Просчетов не было: в общей сложности за столом собралось двадцать пять человек. Лейтенанты, капитаны, агенты СБР, пару генералов с весьма скромными погонами, заместители министров и несколько депутатов – сторонников политики Волкера. Они знакомились, перешептывались и совещались между собой. Никто не понимал, куда их привели и как собираются поступить в дальнейшем.
Наконец, главные двери распахнулись, пропуская внутрь принимающую сторону. Их небольшая группа двигалась синхронно, не обращая внимания на заинтересованные взгляды. Тогда же возникла главная дилемма: кресло в самом центре оставалось без законного лидера собрания. Виктория не решалась подойти к нему – в отношениях с Советником существовали четкие границы дозволенного. И она переступила одну из них, когда за его спиной устроила настоящий военный переворот. Не стоило травить зверя дальше, пробуждая настоящего монстра. Впрочем, Кардинал сориентировался быстрее: подойдя к креслу сзади, он слегка отодвинул его от стола и указал вдове на свободное место. Та подавила изумление и приняла ухаживание. Слева от нее расположились Томас, как заведующий делами Эдема и Клиффорд – как советник по политическим аспектам.
Арман же разместился по правую руку от достопочтимой Королевы.
– Давайте обойдемся без предисловий. Все знают, для чего и почему они здесь. Мы с мисс Маргулис лишь хотим разъяснить некоторые аспекты нашего сотрудничества, – Мануэль избегал своей привычной ярой жестикуляции, обходясь уравновешенным тембром голоса и нехарактерно серьезным выражением лица. Без признаков ярости, гнева и желчи. Удивительные метаморфозы. – Прошу принять во внимание, что мы не намерены…
Его монолог прервал гул голосов, донесшийся с другой стороны двери. Все сидящие разом обернулись, дожидаясь развязки. В тот момент двери распахнулись, впуская в зал совещания высокого мужчину, облаченного в белоснежный костюм, оголяющий красную бабочку под горлом. Эксцентричный облик посетителя дополняли золотые перстни на пальцах и тонкая тросточка с круглым набалдашником. Выставив вперед свою опору, он сосредоточил взгляд на единственной женщине и, улыбнувшись, тут же поклонился. Его аккуратно подстриженная вьющуюся бородка цветом сочеталась с костюмом, а вместо волос на черепе красовалась отполированная лысина. Никто не предупредил о посещении настолько элегантного в движениях гостя, однако Арман, похоже, знал его.
– Эрик, ты опоздал.
За ним следом зашел помрачневший Илай, не получивший разрешения на досмотр. С каким вожделением он бы размозжил голову нарушителю порядку, но тот отказался от любых тактильных контактов и был крайне настойчив. Повернув круглое лицо в сторону поднявшегося Регента, мужчина обворожительно улыбнулся. Все в нем дышало каким-то открытым благородством, граничащим с манерностью.
– В чем проблема? – сдерживая улыбку, Волкер обратился к толпившейся за дверью охране.
– Мы должны обыскать его. Таков приказ Королевы.
– Что же, если это волеизъявление Ее Величества, то, Эрик, ты должен подчиниться, – яд, пропитавший его искрометную иронию, не ускользнул от чужих ушей. Но для гостя это стало лишь новым поводом показать себя. – Превозмоги себя.
– Полагаю, Вы получаете удовольствие, когда прикасаетесь к мужчинам? – адресовав вопрос смутившемуся Илаю, незнакомец явно наслаждался представлением. – Ладно Вам, не нужно стесняться. Я в какой-то степени тоже. – подняв руки, он смирно стоял на месте, позволяя себя обыскивать. Когда процедура закончилась, он усмехнулся. – Вы достойны награды за исполнение долга.
– Хватит издеваться, Эрик. Присаживайся, – грациозно развернувшись, член совета прошествовал к другому концу стола и расположился подле Министра обороны, при этом кладя руки на золотистые подлокотники. – Для тех, кто не знает, к нам наконец присоединился Эрик Мундон. Бывший председатель нашей партии в Национальном собрании.
А ныне – мой хороший друг.
– И сторонник. Это важно для них, – положив ногу на ногу, Мундон откинулся назад, расставляя руки в разные стороны. Он будто приветствовал своих верноподданных. – После исчезновения нашего дорогого Отца Нации партия раскололась. Увы, теперь мы не партия власти. А скорее волкеристы и марксисты. Прошу, не удивляйтесь. Просто фамилия у Мастерса такая незвучная. Пришлось искать альтернативу.
– И Вы возглавляете лагерь…? – пребывая в легком шоке, Виктория пыталась как-то поддержать беседу с парламентарием.
– О, волкеристов, разумеется. Мы еще шутливо называем себя якобинцами. Точнее – это наименование было придумано нашими соперниками, но оно весьма точное. Лично я не любитель насилия. Желаемого можно добиться другими способами.
– Именно для этого мы тебя и пригласили, Эрик. Без тебя мы не справимся. И это не преувеличение. Ты пользуешься авторитетом в Парламенте и уважением Маунтана. Это многого стоит.
– Это не стоит ровным счетом ничего и тебе это известно, дорогой Арман, – впервые на мягком, немного апатичном лице промелькнула тень недовольства. – Если бы он меня уважал, то не доверил бы пост государственного секретаря Дуайту Мастерсу. Я не считаю выбор такого человека на вторую по важности должность в государстве мерилом уважения ко мне и к себе в том числе.
– Я могу исправить эту печальную ситуацию, – ввернул Арман, надавливая на слабые места союзника. – С приходом к власти мы можем рассмотреть твою кандидатуру на этот пост. Все, конечно, зависит от резюме и прочего.
– Я хочу уйти из политики в самое ближайшее время. Я очень сильно устал. Ты и без меня знаешь, каково это – трудиться пятнадцать лет на благо Отечества и получить от него лишь скудные благодарности в виде дешевых нападок прихвостней Дуайта и его совершенно нелепой концепции маунтанизма. Не для этого я жертвовал многим.
– Ты бросишь нас в такой ответственный момент?
– Не раньше, чем смогу убедиться в том, что вы вычистили всю Мастеровскую банду из правительства. Многие государства жалуются на Сороса и его ничтожеств, коими он заполонил все ветки власти. Мастерс ничем от них не отличается. Набрал к себе в команду дешевых псевдо-профессионалов с большими амбициями, но маленькими мозгами. Я – потомственный аристократ, чья семья не пережила репрессий ни после, ни до Революции. Я учился в государственном университете и знаю, о чем говорю на интервью и брифингах. В отличие от них.
– Ты всегда можешь получить относительно стабильное место спикера. Насколько я знаю, оно сейчас занято твоим старым недругом.
– Ох, этим необразованным филистером, – Мундона передернуло от воспоминаний о неприятных встречах. – Пожалуйста, не поминай их всуе. Арман, я помогу тебя. Разве может быть иначе? Но, прошу, не утомляй мой разум пустыми демагогиями.
– Этого требует сценарий, ты сам знаешь, – улыбнувшись, Волкер перевел взгляд на остальных свидетелей дискуссии. – Мы планируем устроить партийную борьбу, хотя времени у нас не так много. Однако формирование большинства важно для главной цели – процедуры импичмента. Если мы официально отстраним Маунтана, то нас не будет сдерживать законодательство и мы проведем выборы через пару месяцев.
– Что будем делать с ситуацией на Востоке? – полюбопытствовал один из генералов, стабильно получавший деньги за изымаемый у граждан военный сбор. – Избиратели ждут от нас прекращения военных действий. Но мы не можем договариваться с этой сектой.
– Решение данного вопроса не в приоритете, – одарив сидящую рядом Перри одним из своих фирменных уничижительных взглядов, Кардинал прокашлялся и вернулся к сути вопроса. – У нас нет ресурсов на продолжительную войну. И нет командующих в резерве, способных возглавить наступление. Ведь таково положение вещей, мистер Кинахан?
Тот моментально кивнул, подтверждая каждое слово. Видимо, они созванивались за этот промежуток времени и обговаривали сложившееся положение.
– Но мы больше выигрываем от этой ситуации. Если вы помните, Стена – это проект Мастерса. Он понес огромные потери после ее разрушения и вряд ли оправится.
– Еще его персональный рейтинг стремится к нулю – вмешался Клиффорд, то и дело подглядывая в свои записи. – Протестующие считают, что все нынешние проблемы – исключительно его вина. Мы провели закрытый замер его рейтинга. Результаты вас утешат.
– Замечательно! Тогда наша задача – обеспечить голоса для импичмента, – Мануэль размял плечи, внутренне торжествуя из-за плавно протекающих переговоров. – Хотя большинство из вас выходить из этого здания, к сожалению, не может во избежание печальных инцидентов, но телефоны никто не отменял. Вы ведь поддерживаете общение со своими друзьями из противоположного лагеря. Звоните им, убеждайте перейти к нам, спрашивайте, что они хотят за свою верность, и сообщайте мне. Очень скоро мы сойдемся на приемлемых условиях и продвинемся вперед.
– Сколько голосов нам нужно в Парламенте? – проводя на бумаге свои расчеты, Том с присущей ему деликатностью заполнил воцарившееся молчание.
– Две трети от общего числа депутатов. Значит, где-то двести восемьдесят три, если мои математические способности не атрофировались вместе со здравым смыслом, – ответил Мундон, не переставая с интересом рассматривать заместителя Королевы. – Добыть их будет несложно. Сложнее будет выполнить все их требования потом. Кто знает, не попросят ли эти шакалы завтра место спикера?
– Об этом будем задумываться после голосования, – прикрыв ладонью лицо, Волкер устало протер глаза. Он хотел спать. Тринадцатичасовые перелеты с пересадками во всех точках мира утомили его. Пришлось на ходу перестраивать маршрут и лететь в Китай, чтобы поблагодарить новых партнеров и договориться о сотрудничестве. Это наверняка не понравится Западному Альянсу, но они хотели захватить Республику. – Ты думаешь, я позволю кому-нибудь из этих позорных мразей просиживать кресла в моем новом Парламенте? Я ценю преданность больше, чем ситуативные коалиции. – месседж уловили все. Ошибка дорого обойдется тому, кто рискнет предать доверие новоявленного правителя. Но это ведь не распространяется на Викторию, лгавшую и подставляющую иногда от скуки, иногда – от выгоды. – Поэтому работайте. Делайте, как я советую. И все у нас будет хорошо. – подперев подбородок сложенными руками в надежде не завалиться набок от сонливости, Арман проморгался. – Мартин, у тебя еще остались связи в управлении? Или в военных ведомствах?
– Разумеется.
– Пусть продолжают обеспечивать безопасность людей на улице. Есть вероятность, что с твоим уходом Мастерс разгонит наше мирное собрание, а мы не может сейчас терять такой ценной электоральный пласт.
Основные задачи были поставлены, а проблемы – частично улажены. Еще пару часов они потратили на ничего не значащие обсуждения насущных дел. А затем все начали постепенно расходиться, требуя у охраны средства связи. Маргулис провожала всех до двери и благодарила за отзывчивость, а также за вклады в развитие клуба. Люди восхищенно кивали в ответ, нередко целовали ей руку и заверяли в своей верности. Все равно половина сбежит с награбленным, если корабль пойдет на дно. Такова уж натура людская. Наконец, последним из гостей, кто освободил помещение, был Эрик, такой же неторопливо элегантный, как и в самом начале своего появления. Видимо, это не образ, а стиль жизни. Выставив вперед трость, он снова поклонился Королеве и улыбнулся, оголяя ряд прямых белоснежных зубов.
Виниры, как же иначе.
– Должен признаться, я восхищен внутренним интерьером и планировкой клуба. Не часто встретишь людей с хорошим вкусом. Скажите, а на верхних этажа – что?
– В основном спальни для наших гостей и членов. И несколько комнат для их личных нужд.
– Вы знали, что во времена Римской Республики рабы всегда жили на последних этажах хозяйских имений? Иронично, не так ли? – Перри не могла с уверенностью сказать, комплимент это или попытка унизить. Пришлось ограничиться вежливой полуулыбкой. – Я прошу прощения, а как зовут Вашего брата?
– Томас, – вопрос показался неожиданным, но мужчина отнюдь не смутился. Совсем наоборот – он повторил услышанное имя, словно попробовав на вкус. После этого он поклонился едва ли не до земли и, пожелав приятно провести остаток ночи, ушел.
Вернувшись обратно в так называемый зал, Виктория обнаружили, что Том и Волкер продолжают оживленно беседовать. Они закончили через пятнадцать минут, решив отложить разговор на потом. Поднявшись с кресла, Ридус проследовал к выходу, где забрал свой телефон и, достав сигарету из пачки, поспешил к себе в кабинет. Теперь остается привести здесь все в порядок и можно считать, что буря миновала. Для этой цели она позвала томившихся в дверях охранников, однако их выпроводили обратно одним властным движением руки и приглушенным шепотом: – Оставьте нас!
Замешкавшись, Илай вопросительно взглянул на главу общины. Регент мог сколько угодно строить из себя важного босса, но приказы имела право отдавать только Она. Поэтому, дождавшись красноречивого жеста Королевы, Данбар удалился, заперев за собой двери. Впрочем, Королева не ожидала масштабного взрыва. Ее любовник был настолько истощен, что едва стоял на ногах. Поднявшись, он подошел к краю стола, на котором стоял поднос с полупустым графином воды и дюжиной стаканов. Постучав пальцем по столешницу, Кардинал поднял бесцветные глаза и вперил их в лицо жертвы.
– Ты так и не рассказал, как прошла поездка… – звон битого стекла оглушил. В таком немаленьком помещении любой звук превращался в эхо и вибрировал в стенах. Еще к этому неприятному аккорду добавился гонг упавшего подноса. – Что ты творишь?
Самое страшное, что при этом он не вздрогнул, не моргнул и не двинулся с места. Но гнев отчетливо полыхал в застывших зрачках. Через пару секунд он склонил голову вниз, будто приготовившись к прыжку. Энергия моментально вернулась, добавляя в уставший мозг порцию адреналина с приправой ненависти. Господи, как он жаждал поджечь это место вместе с ней. Услышать ее душераздирающие крики и мольбы. Как хотел бы вырвать ее отравленное сердце из груди и забальзамировать в банке, дабы смотреть и вспоминать о той, что много раз пыталась вырвать его собственное. Но они оба очень хорошо понимали: он не сможет причинить ей вред. Волкер убивал людей. Самолично. Не испытывая при этом ни капли сочувствия. Одного за другим.
Но когда речь заходила о Ней, у него просто не хватает духу.
– Арман. Я знаю, ты злишься. Но позволь объяснить…
– Это может подействовать на твоего брата. Или твоих людей. Или на Гудвина, – не обращая внимания на раскиданные по углам осколки, Мануэль подходил все ближе. Достигнув середины стола, он схватил женщину за вытянутую в самозащите руку и рывком опустил вниз. – Но не на меня. Не думай, что я не заметил твои махинации со стульями. Полагаешь, ты умнее меня? Оставь свои психологические приемы и, будь так любезна, назови хотя бы одну причину, по которой я не должен похоронить тебя заживо прямо сейчас?
– Ты сам говорил – мы бессмертные твари. Так имеет ли это смысл?
– Да, но мы можем убить друг друга, – попытавшись высвободить руку, женщина все же потерпела неудачу. Вместо этого он коснулся ее щеки свободной ладонью. – Ведь ты продолжаешь пытаться. И не успокаиваешься. Неужели ты так отчаянно хочешь моей смерти? – она промолчала. – Что ты будешь без меня делать, а? Продолжишь снабжать контрабандой террористов на Востоке? Вступишь в союз с Мастерсом? Или выйдешь замуж за Гудвина и станешь первой леди Столицы? Таков твой план? Ну же, поделись!
– Тебя так сильно расстроила ликвидация Стены?
Не выдержав, Волкер прокусил собственную истрескавшуюся губу до крови. Развернув Королеву лицом к себе, он насильно прижал ее к краю стола и тут же переложил руку на горло, однако не сжал пальцы. Подобное насилие не в новинку для них. Но редко оно выходило за пределы постели. На этот раз Перри действительно заигралась.
– Прошу прощения, Арман, это очень срочно! – вломившийся в зал заседаний Мартин едва не споткнулся о ковролин на входе, но удержался на весу и выпрямился. Его не смутила происходящая сцена – однажды он застал их полуголыми в кабинете самого Кардинала и не растерялся. Воистину изумительная выдержка.
– А, вот и второй участник заговора. Что же ты стоишь, Мартин, подходи ближе! – не скрывая своего отношения к старому другу, Армандо был готов разорвать их двоих. Теперь угроза стала вдвойне реальной. – Хочешь я и тебе шею сломаю?
– Мне только что позвонили из прокуратуры, – проигнорировав злостные выпады в свою сторону, Кинахан поправил очки и отвел глаза. – Фабиан Новак мертв. Убит.
В бессилии опустив руки, Волкера сделал два шага назад и закрыл глаза. Не в силах выстоять перед новым ударом, мужчина пошатнулся, резко опираясь рукой на стол и одновременно сползая на пол. Кинахан, не желавший становиться свидетелем такой откровенной слабости, вышел из зала. Иначе он мог усомниться в авторитете своего командующего. Так их учили в армии.
– Арман, пожалуйста, – не рискуя подходить к обхватившему свои колени Советнику, Виктория просто не знала, что делать. Она ни разу за пятнадцать лет не видела его плачущим. Их отношениям, личным или профессиональным, сопутствовали разные эмоции: извращенная любовь, сдержанная радость, неконтролируемый гнев, боль и ярость, печаль и восторг. Но явственное уныние – никогда. – Посмотри на меня. Ну же, Армандо…
Не слыша ничего вокруг, Волкер начал биться затылком об угол стола. Все кончено. Он уже не оправится после такого поражения. Дрожь охватила все тело. Последний раз его так трясло после убийства отца. Руки отказывались слушаться, голова жутко раскалывалась, кровь закипала в жилах, сознание плыло. Он проиграл. Впервые ему показалось, что все вокруг лишено смысла. Что они неистово борются за власть, но на самом деле их жизни заключены в громадную ловушку бытия. Обречённые жить с иллюзией цели, не стоящей ровным счетом ничего. Продолжая биться затылком о заостренный край, он чувствовал, как расстается с какой-то частью себя. Как теряет что-то ценное. Тогда мужчина ощутил, как нежные, но уверенные руки обхватили его лицо, пытаясь остановить.
– Арман, прошу тебя, – отойдя от шока, Виктория позволила любовнику лечь на пол, обнимая его за плечи. Он не пытался сопротивляться. Просто распластался на ковролине и истошно кричал. Как раненый зверь, попавший в капкан. – Успокойся. Не надо. Мы справимся. Мы им отомстим.
***
Следует оценить одну из многочисленных ироний жизни. Например, резиденция без вести пропавшего Президента располагалась на улице Герцога Астарота. Чем славен этот инфернальный дух? Он просвещает человечество о причинах падения ангелов и рассказывает о своем собственном. Кто бы не придумал такую характеристику, он – великий гений. Именно такие мысли посещали Мастерса, нежащегося под солнцем в тени высоких деревьев, чьи пожелтевшие листья кружились на ветру и падали вниз, на землю и раскладной столик. Это раздражало. Нужно поджечь этот нелепый лесок вместе со всей живностью и растительностью. По ночам звероподобные твари выли, рычали и устраивали концерт непризнанных классических мелодий. Часто Премьер-министр вскакивал с постели и, хватая винтовку из чужой коллекции, бежал наружу с намерением устроить настоящее стрельбище. **
Впрочем, к облегчению организаций по охране природы, он ни разу не попал. Но его развлечения не ограничивались периодическими вылазками на природу. У каждого свои слабости. Его заключалась в бесконтрольном принятии наркотиков. Поднимая настроение самому себе, Мастерс не утруждался заботами о количестве порошка или жидкости в своем организме. А какой смысл? Он – первое лицо государства. Без него не примут ни одного важнейшего для аппарата решения. Плевать. После его гибели народ устроит трехдневные гуляния. Изберет Волкера новым командующим. И всем станет хорошо. Жизнь наладится. Налоги снизят. Экономика поднимется. Возникнут новые рабочие места. Не жизнь, а сказка. И те, кто в нее верят – полнейшие тупицы. Ничего не поменяется. Коррупция будет процветать. Маунтанизм станет реальным кошмаром каждого горожанина. А ценности мирного протеста, на деле являющегося первой ступенькой анархии, будут нивелированы в ближайшей прокуратуре.
Придет день, когда они заскучают по умалишенному Секретарю-наркоману. Пусть не вопят от темной безнадежности и не протягивают руки к могиле реформатора. Хотя ему могут воздвигнуть нерукотворный памятник или скромный пантеон. Как у того всемирно известного коммуниста. Приходя в восторг от собственных идей, Дуайт не переставал потреблять алкоголь в огромных количествах. Иногда смешивал с пылью ангела и пеплом дьявола. Странно, что он раньше не позволял себе отдыхать от дел земных. Первый министр ведь не устраивал себе каникул больше четверти века, ибо боялся оставить место вакантным. Любой воспользовался бы его отсутствием. Таковы правила стаи. Больных волков оставляют позади как обузу. Но это не его случай. На вторую неделю самоизоляции в его персональный Рай вторглась машина без номеров. Ее пропустили на частную территорию. Непрошеные гости?
Как правило – вестники дурных вестей.
– Господин Премьер-министр, пора возвращаться к работе, – отдыхавший на лежаке Мастерс лениво повернул голову в сторону загораживающего свет Гровера. – Страна нуждается в Вас.
– Она не ценила своего слугу двадцать лет, – не удосужившись вытащить наушник из уха, сигарету изо рта и снять солнцезащитные очки, Дуайт блаженствовал в ином мире. – Может еще подождать.
– Ну хватит тебе, Дуайт, у нас плохие новости, – второй голос, проникший в сознание Секретаря, затуманенного различными веществами, принадлежал вечно радостному Генеральному Прокурору. – Поднимайся. В твоем возрасте опасно так мало работать.
– Неужели случилось нечто непредвиденное, что требует моего вмешательства? Или вы забыли о такой вещи, как телефон?
– Ты отключил его, – вальяжно разместившись на свободном лежаке, Хьюго одолжил сигарету и прикурил.
– Вы что, приехали вместе? – приподнявшись, Дуайт придвинул столик на колесиках ближе и налил себе виски. – Вы же ненавидите друг друга.
– Мы еще на заднем сидении вместе сидели. Добирались больше часа. В центре пробки. Даже Министра обороны не пропускают, – не без иронии произнес Санденс, стряхивая весь пепел в траву. – Правда, Брэм?
– Наш кандидат в мэры сгорел заживо в одном из местных клубов, – выпалил Гровер, начиная раздражаться. Его округлое лицо вытянулось, а зрачки расширились. Ноздри раздувались как у быка.
– Что же, он был твоим человеком. Твоей заботой. И твоим провалом, – закинув ногу на ногу, Мастерс пожал плечами. По сравнению с тем, что он потерял миллиарды на разрушении главного военного объекта – Стены, утрата продажного полицейского с псевдо-амбициями столичного заправилы – мелочь. – Другого искать бессмысленно и недешево. Мы оттягивали выборы как могли, но, похоже, они пройдут в декабре. – швырнув окурок в ближайшие кусты, Дуайт надеялся снова поджечь лес. Даже такой радости его лишили. – Это все?
– Боюсь, что нет, – состроив грустную мину, Хьюго выдохнул сигаретный дым, давая ему время рассеяться в воздухе. – Фабиана Новака убили. Кто-то проник в изолятор под покровом ночи и застрелил его. Мы к этому отношения не имеем.
– Что?
– Мои люди подозревают Волкера, – поспешил вмешаться Брэм, понимая, как это все выглядит со стороны. Они вынесли бывшему Серховному Судье смертный приговор и тот был застрелен в своей камере через пару недель. – Больше некому. Он хочет выставить Вас в неприглядном свете. Конечно, это мое личное предположение, пока не подкрепленное никакими…
– То есть, твои люди не смогли обеспечить безопасность смертнику, запертому в четырех стенах? И ты предлагаешь мне вернуться обратно в Город? Вы, я смотрю, тоните в бескрайних пучинах собственного непрофессионализма. И пытаетесь потянуть меня за собой. А я и так слишком долго занимался политической некромантией. Воскресил провального коррупционера, попавшегося на накрутке цен на военные запчасти для нашей же армии. И Генерального Прокурора без юридического образования и свежих идей по реформированию государственного органа. Очаровательно. Наверное, стоит примкнуть к Волкеру и Виктории. Они быстро сориентировались и выставили очень сильного кандидата. Новое лицо, не замаранное контрактами с такими зверями, как вы. Нам бы тоже найти такого человека.
– Уже поздно. Под твоим брендом никто не наберет и десяти процентов. Это провал, – сухо констатировал Хьюго, не переставая улыбаться одними глазами.
– С каких пор ты у нас стал профессиональным политтехнологом? – мотнув головой, Дуайт убрал с лица непокрашенные полуседые пряди волос. Следовало подстричься. И побриться. – Ладно. Доля истины в твоих словах есть. Тогда остается план “Б”.
– Кооперация? – проскрежетал Гровер, мысленно представляя, как он будет просить прощения у поганого тандема Кардинала и Королевы.
– Война.
Комментарий к Каждый за себя, а Бог против всех
* В монологе Джозефа используются видоизмененные выражения из Мф. 11:28.
** Герцог Астарот – один из самых высокопоставленных демонов в адской иерархии.
========== Безродные звери ==========
Христос прозябает под следствием.
Ждет вердикта две тысячи лет
Алчная власть, стихийное бедствие.
Ад, из которого спасения нет.
Дождь из пепла льется из глаз,
Черная бездна смотрит на нас.
Дальше не будет дороги другой.
Если ты в пекло, я за тобой.
Би – 2.
Никто не обратил внимание на небольшую провинцию Хубэй, не имеющую выхода к морю и внешнему миру. Уж точно никому не было дела до скромного городка Ухань, пусть и густонаселенного, но менее известного, чем Дрезден и Брюгге. Поэтому всем показалось, что угроза нового вируса, пожирающего на своем пути молодых, старых, бедных и богатых – смешная шутка. Или нелепая выдумка Китайского брата. Никому не хотелось вдаваться в подробности или тратить время на помощь ближнему. Есть дела поважнее. Например, недавнее заявление американского Президента. Скандал с импичментом из-за невинного разговора с каким-то политиком из Восточного блока привлек больше внимания, чем пожарища в Австралии. А короткая речь Брэда Питта во время получения премии Американской киноакадемии вызвал больше эмоций у сердобольной публики, чем сообщения о вспышках неизвестного вируса, косившего род людской быстрее природных катаклизмов. Насмешка судьбы. Толпа так сильно прониклась одухотворенными сентенциями Греты Тунберг, что наплевала на боль и страх азиатских соседей.
Но зато продолжали кричать о единстве.
Конечно, с тех пор, как мир поделился на несколько Оруэлловских частей, говорить откровенно стало намного проще. Но традиции лицемерно вещать о великом благе и процветании для человечества сохранились. Видимо, эти рудиментарные отростки все еще не давали покоя homo illustratum, шагнувшего на новую ступень эволюции. С каким невиданным усердием мы топим ближних своих, получая удовольствие почти на грани нездорового кайфа. Мы обвиняем развратную мразь во всех грехах, однако не против оправдать себя наличием смелости. Мы терпеть не можем вида животной крови, но время от времени отправляемся полакомиться человеческой. Мы жалкие и не скрываем этого. Потому что у нас появились права, но исчезли обязанности. Глас угнетенных наконец-то услышали! Можно царствовать в невежественной тьме, при этом раз в какое-то время, по праздникам, устраивать революции и вычищать грехи вместе с грешниками. Стирать любое напоминание о них, чтобы не смотреться затем в зеркало и задаваться фундаментальными вопросами о сути миропорядка, подобно тому голубю, что сидел на ветке и размышлял о бытии. *
