Текст книги "Свора (СИ)"
Автор книги: Hougen
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 65 страниц)
Положив руку на сердце, Хьюго Санденс, слегка наклонил голову вниз. Своеобразный поклон не был оценен по достоинству. Однако мужчина не особо расстроился – плотоядная усмешка почти не сходила с пухлых розовых губ. Надменность его позы несказанно раздражала. Он всегда был таким непредсказуемым ублюдком. Идеальная кандидатура на пост Прокурора. Иронично, что у главного защитника государственных интересов фамилия совпадала с фамилией знаменитого разбойника с большой дороги, грабящего поезда. Подходящее описание для изворотливого голубоглазого блондина с волевым подбородком и очаровательными ямочками. Но за всей этой маской пряталась безжалостная натура инквизитора, управляющего людскими душами. Обожая игры с жертвами, он неустанно дергал за тонкие ниточки, постоянно угрожая их перерезать. ***
– К слову, как себя чувствует Виктория? – задержавшись на мгновение перед стендом охраны, Санденс показательно поправил синий галстук. – Передавай ей большой “привет” от меня. На тот случай, если с тобой что-нибудь случится, ты же снабдишь ее моим номером? – рассмеявшись, Хьюго снова поклонился, после чего исчез за ближайшей дверью в сопровождении нескольких помощников, нагруженными огромными папками с делами.
– Кен, будь хорошим юристом и напомни мне, когда придет время, вытащить наружу компромат на этого уебка, чтобы запрятать его в такую далекую дыру, откуда не выберется ни одна грязная душонка, – умышленно подавляя плескавшуюся в расширенных зрачках ярость (уже в который раз за сегодня), Мануэль перешел на высокопарные речи. Недооцененный трагик бушевал. – Не будем убивать его.
Ведь у нас новая демократия.
Комментарий к Правосудие для всех
* Послереволюционная Конституция – Конституция государства Республика, принятая после завершения “Революции белых”. Став президентом, Кассиус Маунтан серьезно видоизменил учредительный документ.
** “Каким судом судит, таким будете судимы сами” – Мф. 7:2.
*** Речь идет о персонаже Санденса Кида из фильма “Бутч Кэссиди и Санденс Кид”.
========== К Востоку от Рая ==========
Абсолютное зло невозможно, оно непременно уничтожило бы само себя.
Фома Аквинский.
Та Сторона, зона отчуждения.
Он уже где-то слышал это выражение, отражавшее нынешнее состояние души. Вечная бойня под бесконечными порядковыми номерами. Израненный дух, мечущийся между двумя абсолютами с взаимоисключающей составляющей. Что лучше – быть всего лишь одним из многих хранителей Света или величайшим рабом Тьмы? До сих пор он умело балансировал на грани, приобретал от служения двум догматам больше, чем от слепого проповедования одного пути. Потому что знал цену всех псевдо-гуманистических идеалов и претенциозных аморальных учений. Все они ведь не стоили ровным счетом ничего, привнося в хрупкий мир сплошное моральное разложение. И все заканчивалось очередными войнами за несуществующие агитационные мечты. А потом они заканчивались, наступал долгожданный мир, все возрождалось и начиналось заново.
А люди не подозревают, в каком замкнутом круге живут.
Хаосом и болью заканчиваются каждая их пресловутая кампания. Будь то сторонники Света, или адепты Тьмы. Поэтому лучше соблюдать баланс. Придерживаться строжайших канонов, надеясь на его поддержание. Иначе иллюзия выбора, шедшая по кругу, восторжествует и заполнит собой все земное пространство. Рокуэлл прекрасно разбирался в подобных вещах. Не благодаря сану священнослужителя, а солдатскому прошлому. Он уже расплатился с Тьмой, когда расстреливал невинных и сжигал целые поселения. Когда умывался кровавой водой и склонял колени перед обугленным распятием. Но разве была в том вина наивного юнца, подчиняющегося приказам и верящего в авторитеты? Если бы его тогда предупредили, чем обернется та проклятая операция в Кандагаре, то все еще можно было исправить.
Мир бы не содрогнулся от гнета тоталитарной демократии во главе с военным преступником и безжалостным убийцей Маунтаном, а либералам не пришлось бы снабжать оружием какого-то безумного религиозного фанатика-сепаратиста, оккупировавшего кусок Республики. Реальность временами причудливее сказок. Все верно. Многое можно было изменить, сохранив мир. Чаша весов, уравновешивая Тьму и Свет, не переполнилась бы и не расплавилась в Адском пламени. Под яростные вопли святых и грешников. А рядовой Рокуэлл не стал бы таинственным Пророком, что презирает и тех и других. Предвестник Апокалипсиса, беспринципный безбожник, ложный бог, самопровозглашенный Мессия и признанный шарлатан. Кто же он на самом деле? Антихрист? Божий посланник, призванный искоренить зло?
На эти вопросы он сам не мог ответить.
Вселенная снова потребовала от него решительных действий, снова поставила перед выбором. Кого нужно принести в жертву на этот раз? Собственный покой или догнивающий мир? Уверенность в завтрашнем дне, которой никогда не было, или бытие во мраке? Однако кромешного мрака, как и абсолютного зла, не существует. Противоречит всем законам природы и здравого смысла. Бывает полное затмение разума, отбирающее возможность контролировать реальность. Так он себя утешал в дни кровавых зверств на отшибе земли. Лишившись человеческого обличия, юный Рокуэлл превращался в бездумную машину для убийств. С атрофированным чувством жалости и понимания. С почерневшими глазами, налитыми чужой кровью.
Но разница между двадцатилетним солдатом и сорокапятилетним святым невелика. Он все тот же безжалостный убийца. Только масштабы человеческих жертв увеличивались с каждым днем. Можно с уверенностью констатировать, что его будут судить за массовый геноцид и другие виды преступлений против человечества. И никому не будет дела до того, что он пытался всех спасти, наставить на путь истинный и повелеть обрести долгожданную свободу. Впрочем, новые шансы предоставлялись ему с завидной регулярностью. Если банальная подрывная деятельность вкупе с безрезультатными диверсиями никого не впечатляли, то всегда можно пойти дальше.
Тогда о нем заговорит весь уставший мир.
– Я постоянно Вас здесь вижу, – чужой голос, ворвавшийся под завесу размышлений о великом, вынудил проповедника настороженно замереть на месте. – Любимое место? – вопрос застал его врасплох. Он любил природу, но не предавался ее бессмысленному созерцанию каждый день.
– Нет, – оправив полы сутаны, Джозеф выпрямил сгорбленную спину и взглянул на подошедшую женщину. В руке она сжимала причудливый металлический предмет, по форме напоминающий розу. Узнать творение мастера, работающего с ковкой – нетрудно. Почему-то это заставило губы расплыться в легкой усмешке. – У Вас есть сигарета?
– Вы курите? – с нескрываемым удивлением воскликнула Мелисса, но пачку из кармана пальто все же вытащила. От зажигалки он отказался – другая, любезно одолженная у Гуру, дожидалась своего часа и была стремительно изъята из потаенного кармана. – Красивый закат.
Вот она! Та самая причина, по которой его так тянула к этому невзрачному холмику на отшибе. Закат. В так называемой зоне отчуждения он был особенно прекрасен. Пылающий, отдающий желтизной шар с легкими оранжевыми вкраплениями укутывался в кроваво-красную ткань, мирно исчезая в неизвестности. Несколько десятков лет назад он искрился всеми природными цветами в попытке обласкать всю вечнозеленую территорию. Но сейчас бескрайняя мрачная пустошь не представляла никакого интереса. Лучи прогревали выжженную землю, накаляли металлическую радиовышку – точнее то, что от нее осталось – до предела, и светили в наглухо заколоченные окна, раздражая местных жителей. Все изменилось.
Настоящее солнце мертво.
Как и часть души рядового Рокуэлла, любившего наблюдать за восходами и закатами. Как давно это было. Джо, а ты все смотришь на солнце? Лучше бы следил за вражескими снайперами и не попадал в неприятности. Тогда все бы закончилось иначе. Не жестоким убийством собрата по оружию, не подчинением злобному монстру с садистскими наклонностями, не долгим голодом в затерянной пустыне и не совершением самого отвратительного греха…
– Вы уже обдумали предложение Лукаса? – мотнув головой, дабы избавить опущенные глаза от темно-каштановых прядей, Джозеф принялся внимательно разглядывать ту, что нарушила покой чужой души. Дважды. – По поводу разрушения Стены.
Нужно отдать должное приспешникам Виктории – они не терялись под долгим, пронзительным взглядом и продолжали честно выполнять свою работу. Она хорошо их натренировала. Если бы Свора имела доступ к ресурсам государственного масштаба, то давно заправляла бы этой частью мира. Затянувшись, фанатик выпустил изо рта сизый дымок, окольцевавший засыпавшее солнце. Картинка завораживала. Словно очнувшаяся от долгого сна переливчатая змея медленно ползла по горящему диску, заключая его в опасную ловушку. В клетку из серых колечек.
– Он уже стал Лукасом? – иронично поинтересовался Отец Джо, делая последнюю затяжку и тут же избавляясь от окурка. Какая нелепость. Неужели наперсница Виктории, всегда производившая впечатление здравомыслящей женщины, привязалась к полоумному мусорщику, что мнил себя великим революционером? – Будьте осторожны, мисс Кокс. Деловые отношения – это одно. Но переводить их в личную плоскость – рискованный шаг. К тому же, у Вас неверное представление о паранойе, шизофрении и прочих психических отклонениях. Вы романтизируете эти понятия и думаете, что видите только одну его сторону. Несчастного, обреченного на одиночество воина, сломленного клиническими симптомами посттравматического стресса, но отчаянно бьющегося со своими демонами при помощи кованых розочек. – с этими словами мужчина указал на кусок металла, наполовину укутанный сиреневым шарфом. – Это далеко не романтичная история.
Так бывает.
– Вы действительно полагаете, что я не понимаю элементарных вещей? Что рисую выдуманный мир, полный впечатляющих красок? Господин Рокуэлл, о Вас ходили разные слухи, но я точно не подозревала, что Вы настолько невнимательны. – снисходительно улыбнувшись, Мелисса резко воткнула острую ножку цветка в землю. После этого она достала сигарету и прикурила. – Я знаю о стрессах, расстройствах и прочей психологической бредятине, которой вы любите прикрывать свои пороки, больше, чем обычные люди. Конечно, я не убивала людей толпами во время войн. Не довелось. Но лет восемнадцать назад, прямо на моих глазах, в загородный семейный особняк ворвалась группа военных с автоматами и расстреляла моего отца. Только потому что у него на счету лежали американские доллары, которые не давали нашему бывшему Президенту спать по ночам. Он организовал целую кампанию, вошедшую в историю как чистка аристократии. Вам об этом неизвестно, поскольку Вы развлекались на другом континенте, отстреливая гражданских и себе подобных. А мы с матерью быстро собрали чемоданы и сбежали в Австрию. Но она плохо перенесла многочисленные переезды и умерла через два года после отца. Конечно, тогда весь мир завороженно следил за становлением нового лидера Маунтана с его чертовой оттепелью и белой демократией. Благодаря ему я смогла вернуться домой и вернуть имущество своей семьи. Но ведь основной государственный механизм не изменился. Все те же устранения неугодных и нескончаемая борьба за власть, словно за огонь. – выделив паузу для затяжки, участница клуба задумчиво склонила голову набок. – Теперь я работаю на антиправительственную организацию, занимаюсь ввозом наркотиков, сигарет и оружия на неподконтрольные территории и беседую с подрывником-террористом о жизни. И какой в этом смысл?
– Никакого. Совершенно. Как и во всей Вашей продолжительной браваде, никак не связанной с предложением разрушить правительственный объект и начать полномасштабную войну.
– Для человека, подорвавшего половину Городского ипподрома, вы чересчур миролюбивы. Что Вас останавливает? Религиозные учения?
– Я не верую в Бога, – на долю секунды уголки губ собеседницы поползли вверх, а брови слегка изогнулись в непонимании. Но вынужденная карьера профессионального переговорщика почти сыграла на опережение и стерла любой намек на эмоцию. – Не поймите неправильно. Я безумно люблю Господа. Но принимаю факт его отсутствия как данность. Так проще. Не верить ни во что, отрешиться от целого мира, не соприкасаясь с людьми и их земными проблемами.
Он беззастенчиво лгал. Но лишь наполовину. Вопросы смертных правда были ниже достоинства великого Пророка. Но отравивший разум сознательный атеизм до сих пор поддавался слабому анализу. Как он дошел до такого? Веровать четверть века, чтобы прийти к неверию? Или все это время он поддавался иллюзии? Усердно играл в собственном спектакле?
– Но какая-то земная проблема все же заставила Вас нарушить свое уединение и возвратиться в локальный Ад?
– Обет, данный Господу, в которого я не верю, – усмехнувшись в густую бороду, Рокуэлл наконец-то поднялся с жалкого подобия вытесанной из камня скамейки. Он умел воздействовать на собеседников благодаря внушительному росту и белоснежной коловратке, но Мелисса никак не реагировала на маскарад псевдо-служителя. – Теперь иди и порази Амалика и истреби все, что у него; и не давай пощады ему, но предай смерти от мужа до жены, от отрока до грудного младенца… *
Расставив руки в разные стороны, святой отец чувствовал, как решительность наполняет каждую клеточку тела. Как уверенность в собственных силах все возрастает, возвращая надежду. Солнце согревало его затылок, опьяняя. Истинное предначертание заключалось в мести. После убийства проклятого демона он вновь обретет веру и успокоится в вечном сне.
– Я должна сказать аминь? – поинтересовалась Кокс, наблюдавшая за вакхическими танцами со стороны.
– Нет. Вы должны договориться со своей работодательницей о новых поставках. Без них война, отныне являющаяся священной, не дойдет до финального этапа. И мы не попадем в Эдем. Хотя Вы уже там. Просто к Востоку от него.
Эта Сторона, Администрация Президента.
Вторая пачка сигарет закончилась так же быстро, как и первая. Если так пойдет дальше, то снова придется отбеливать зубы от неприглядного желтого налета. А трясущиеся пальцы нужно будет чем-то занять. Личный психотерапевт, едва добравшийся до Ратуши через разъяренную толпу и небольшие палаточные городки, порекомендовал Секретарю принимать успокоительное, чтобы испытывать меньше стресса от перенапряжения. В идеале – лучше взять выходной и отоспаться. Замечательный совет! Мастерс непременно им воспользуется, когда разгонит митингующих с площади при помощи бульдозеров, цепей и вооруженной национальной гвардии. Когда улицы зальет кровью истошно вопящих ублюдков, чьи кости будут трескаться под гусеницами танков. Когда весь чертов Город начнет захлебываться падающими с неба кишками и заживо догорать в костре, какого не разводила ни одна Европейская страна. Вот тогда он обретет желанный покой и сможет спокойно спать по ночам, блаженно улыбаясь во сне от осознания своего могущества.
А пока – остается наслаждаться суровой реальностью, в которой нужно заботиться о правах всех земных тварей, идти на переговоры, уступки и компромиссы, и считаться с мнением безмозглой толпы. Подпавшей под мерзостный шарм Волкера и его обворожительной спутницы. Около пяти раз они вдвоем выходили на импровизированную сцену, окруженную кордоном полиции, дабы разогреть публику и скормить ей очередные никчемные политические обещания. Надо искусно приправить их ненавистью к нынешнему режиму и все: появляются новые требования, срок на их исполнение неумолимо уменьшается, а западные партеры лишь пожимают плечами и просят как-то разобраться с народными волнениями. Негоже потенциальному члену Западного Альянса начинать процесс интеграции с государственного переворота. Лучше уладить все мирно. Раздать всем представителям оппозиции выгодные должности и освободить местность для честной шахматной партии.
Европейским снобам легко выступать арбитром. Они с начала нового десятилетия воюют со всем Восточным блоком за сферы влияния. В их подчеркнуто демократических государствах точно не процветают сомнительные крамольные организации, псевдо-преемники бывших президентов и религиозные террористы. Все вышеперечисленное может паразитировать только в Республике, оставшейся без жесткого вождя. Исчезновение Маунтана образовало политический вакуум. Без четкого руководства экономический сектор просел, в результате чего все социальные движения вдруг вспомнило о своей первоначальной цели. Все треснутые костяшки одной партии домино посыпались в мгновение ока. Все годами проверенные схемы растворились в каком-то скучном рабоче-крестьянском страйке. Все амбиции потенциальных министров и парламентариев разом стухли под действием страха перед амбициями кухарок, чернорабочих и прочих голодранцев на улице. Где же здесь хваленая социальная справедливость?
Задумавшись над этой извечной классовой дилеммой, Мастерс поднялся с кресла и облокотился на выступающий мраморный подоконник. Между пальцами одной руки он держал сигарету, а в пальцах другой – свою любимую пепельницу. В такой позе его обнаружил вошедший в кабинет Гровер, бормочущий себе под нос ругательства на непонятном языке.
– Как же я ненавижу поганую бюрократию! – рявкнул Брэм, хлопая по столу медвежьей лапой и попутно открывая свой ноутбук. – В Ай-ти департаменте, как они себя по-модному называют, никак не могли понять, почему на втором этаже плохо работает Интернет. Зато они почти под завязку напичканы бесполезными терминами, которые я не понимаю! Пришлось самому искать мастера и восстанавливать связь. – помассировав крупными пальцами виски, Министр затем ввел пароль и запустил систему. – Тот начал высказывать предположения о каких-то атаках на наши сервера и вирусах-блокировщиках. В итоге проблема заключалась в роутере и куче абсолютно ненужных проводов. Лучше бы это были вирусы.
– Почему ты не попросил кого-нибудь разобраться со всем этим?
– Во-первых, мое вмешательство понижает уровень интеллектуального спроса окружающих, что существенно упрощает всем жизнь, – сухо констатировал Брэм, сверкнув глазами из-под очков. – Во-вторых, кого именно попросить? Половина штатных работников не может добраться сюда из-за перекрытых улиц, а вторая половина перекрывает эти самые улицы и требует отставки всей государственной машины. Даже твоя секретарша несла мне кофе пятнадцать минут!
– Почему твои люди ничего не предпринимают? Что с секретными службами? Управлениями?
– Отдайте соответствующий приказ, господин Премьер-министр, – сняв очки, Гровер положил их на край стола и, сцепив пальцы на руках, повернул голову в сторону нервного союзника. – Только проработайте в голове всевозможные сценарии развития событий и точно определите цель всей авантюры со службами. Если хотите снести людей вместе с палатками – это легко устроить. Даже не придется задействовать все силы. Хотите доставить сюда лидеров сопротивления и вынудить их отступить? Не применяя насилия, конечно, – темно-коричневый оттенок глаз тронула легкая чернота. В кабинете могут быть установлены жучки, поэтому приходилось аккуратно подбирать выражения, но язык жестов заменял все туманные определения. – Можем даже послать к черту всех международных партнеров и выставить из страны их соглядатаев. Они нам не указ. Все это более, чем в моих силах. Боюсь, последствия могут быть непредсказуемыми. – откинувшись на спинку удобного кресла, Гровер нахмурился. – Кто знает. Твой старый приятель Волкер решится активизировать свою шайку. Она – свою. На их стороне Министр обороны, которому подчиняется гвардия и армия, но которого я почти застрелил в этом кабинете. А служба безопасности, обычно находящаяся под контролем Президента, сейчас терпит серьезные кадровые изменения. И доля вероятности, что они пойдут нам на пользу – весьма мала. Так что я бы не рекомендовал…
– Ты бесполезен! – едва не разбив пепельницу об стол, Дуайт перешел на крик. Он все понимал. Длительные монологи со стороны дважды неудавшегося Министра раздражали. К счастью, в этот же момент, на специальной панели, встроенной в стол, подсветилась и замелькала кнопка. Вжав ее со всей силы, Секретарь не сдержал эмоционального порыва: – Что на этот раз?! Что вы хотите от меня?!
– Господин Мастерс, генеральный прокурор Санденс просит личной встречи. Что ему ответить?
– Запускай, – недовольно прорычал мужчина, переставая терзать кнопку и глядя на спокойного Министра. Он-то наверняка хорошо спит, даже после стольких лет военной службы. – Я окружил себя одними политическими импотентами и маунтановскими объедками, которые неспособны справиться с бандой контрабандистов и диверсантов!
– Ты же знаешь, гораздо легче заполучить власть, чем удержать ее, – менторский тон мог довести кого угодно, особенно нестабильного параноика с проблемами контроля гнева. Поэтому он едва удержался от того, чтобы не швырнуть пресс-папье в зарвавшегося прихлебателя.
Его спасло появление широко улыбающегося человека в представительном костюме и огромной кожаной папкой подмышкой. Настежь распахнув кабинетные двери, он окинул присутствующих веселым взглядом светло-голубых глаз. На белых, немного вьющихся волосах играли солнечные блики. Он сам сиял, будто новорожденный спаситель, принесший благие вести. На фоне одного мрачного главы правительства, спрятавшегося в темном углу, гость выглядел весьма забавно. Но время триумфа прошло, стоило ему подойти ближе для пожатия рук присутствующим.
– Какого черта ты здесь делаешь? – напустившись на прокурора, Мастерс жестикулировал двумя руками, призывая неведомые силы в помощь. Для почти шестидесятилетнего государственного деятеля, проведшего половину карьеры в бездействии, в обнимку с алкоголем и сигаретами, он сравнительно быстро преодолевал длинные кабинетные расстояния. – Ты разве не должен быть в зале заседания?!
– Объявили перерыв. Я улучил минутку, чтобы повидать Вас.
– Перерыв? Для чего? Время на совещание присяжных, которых у нас нет?! В чем проблема?! Я должен делать все сам?! Если вы не можете избавиться от человека, уже сидящего за решеткой!
– Уверяю Вас, избавиться несложно, – на плотных розоватых губах мелькнула тень усмешки. Он обожал ту часть судебного разбирательства, где выносился смертный приговор и жертва уже не могла выпутаться из цепких лап закона. – К тому же, подсудимый собирается признать свою вину и облегчить нам задачу. Однако на меня наседает Совет Европы и требует смягчения приговора ввиду смены политического режима. Их представитель ночует под моим офисом и напоминает о перспективах членства в их прелестной организации. **
– Иными словами, казнить они его не дадут?
– Боюсь, что нет. Это вызовет отрицательную реакцию мирового сообщества и спровоцирует еще одну волну народного недовольства. А мне не хочется, чтобы Верховный Трибунал и Столичный Суд снесли с этого прекрасного рабочего квартала. Офис Генерального Прокурора, как Вы знаете, находится неподалеку. Я стану мишенью праведных масс.
– Значит, ты тоже бесполезен, – подытожил Дуайт каким-то обреченным голосом. – Получается, я годами наращивал влияние в юридической сфере, позволял тебе назначать своих людей на все важные должности, включая окружную прокуратуру, и не особо нагружал тебя делами, чтобы на выходе получить эффективную работу международного суда и кучки оборванцев на улице? Это что, затянувшийся розыгрыш? – Гровер скрестил руки на груди и задумчиво пожевал щеки, пока Санденс усердно поправлял галстук. – Скажите, для чего вы существуете? Для систематического разграбления казны и вечной грызни между собой? Вы бы вечно рвали друг другу глотки, если бы я не вытащил вас на свет Божий! И что я получил вместо благодарности? Советы для дураков от таких же кретинов? – выдохнув, Мастерс подошел к стеллажу с пауками и зациклил взгляд на причудливой расцветке одной из тварей. – То ли дело наши оппоненты. Смогли преодолеть свои разногласия и объединиться во имя одной цели – уничтожения нас! Они идеально гармонируют друг с другом. Несдержанная мужская сила и природное женское обаяние. Баланс соблюден…
– Такие союзы, как правило, очень хрупкие. Их легко разрушить, – затянувшееся молчание было нарушено вновь осклабившимся прокурором. Подперев голову рукой, Хьюго отвернулся к окну и забарабанил пальцами по столу. – Вы оба долгое время пытались разрушить эту диаду изнутри, но по сути – лишь усиливали ее. Постоянно стравливать элементы одной системы друг с другом и надеяться на успех? Кто из нас глуп, господин Премьер-министр? Без обид, – прокурор тут же поднял обе руки вверх и слегка припал к столу, демонстрируя подчинение. Нежелательно уж так откровенно понукать начальство. – Вы все делали правильно. Просто не учитывали саму природу врага. Мой надежный источник в организации под названием Эдем лучше подкован во всех этих вопросах и любезно поделился со мной многолетними наблюдениями. Можно попросить чашку кофе? – прервав многообещающий монолог, мужчина заставил Секретаря и второго Министра синхронно отпрянуть назад и переглянуться. Их захватил подробный анализ ситуации. Настолько сильно, что последующие ожидание секретарши превратилось в пытку. – Все гораздо проще. Не нужно придумывать многоярусные планы. – причмокнув от удовольствия, Хьюго слизал остатки пенки с губ. – Божественно. Устраните один из элементов. И все. Все закончится.
– А это не противоречит всем Вашим конвенциям, декларациям и прочей юридической ереси по защите прав человека? – скептически настроенный Гровер снова надел очки, превращавшие его скорее в строгого преподавателя, чем опасного политического зверя. – Я понимаю, что у Вас не было времени на то, чтобы обзавестись юридическим образованием, но общее понимание все же должно иметься.
– Я разве предлагал что-то нелегальное, друг мой? – проигнорировав выпад соперника, Санденс одарил того своей фирменной прокурорской улыбкой, являющей белоснежные ровные зубы. – Я предложил один из вариантов, а как его оформить – решайте сами. – несмотря на отсутствие необходимых профессиональных навыков, дураком Хьюго не был. Его офис прослушивали почти круглосуточно – это как неотъемлемый атрибут любого государственного служащего. По этой же причине ничего, кроме двусмысленности, он не изрек. А вопрос трактовки очень болезненный для любого судьи.
– И кого же ты предлагаешь устранить? – несколько раз покрутившись на месте, Мастерс все же нашел свежий план вполне приемлемым. Разумеется, нужно многое доработать и обсудить, но это уже продвижение с мертвой точки.
– Если верить моему надежнейшему осведомителю, внедренному туда еще при Вашей второй с Президентом каденции, то лучшим вариантом будет мужская фигура. Вам это может показаться предсказуемым, но тут имеются логические обоснования. Сами подумайте: отстраните ее и ничего не произойдет. Он же, в свою очередь, впадет в такую неистовую ярость, что вздрогнем мы все. Даже чертова организация останется на плаву и будет поддерживать его! Парадоксально, да? – не получив ожидаемых кивков, Санденс хмыкнул. – Опросов никто не проводил, но опираемся мы на мнение тамошней общественности. Женщина просто станет еще одним символом и довершит начатое. А вот если мы отправим Его в отставку, то Она останется без поддержки. И без защиты. Ее итак сильно надломило убийство любимого дядюшки. Кстати, чистая работа. Кто заказчик?
– Понятия не имею, – флегматично заявил Мастерс, оторвавшись от созерцания своего кольца. – Разве ты не должен был расследовать это дело?
– Думаю, эдемовцы справятся лучше меня. Но раз они никого не нашли, значит, все сложнее, – разведя руками, служитель закона взглянул на золотые наручные часы и пришел к очевидному выводу о том, что пора выбивать показания. – В любом случае, я подсказал вероятное решение. Это уже несоизмеримо грандиозный вклад в общее дело, разве нет? А теперь прошу прощения, долг зовет. Если хотите заполучить под свой контроль Трибунал, позвольте разобраться с нашим старым другом Новаком.
– Не торопись, вкладчик, – дождавшись, пока принтер закончит распечатывать документы, Брэм вытащил их и протянул Генеральному Прокурору вместо руки. – Внимательно изучи каждое имя. Посмотри, что можно найти на каждого из них и передай обратно в администрацию.
– Знакомые фамилии, – беглого взгляда на исписанные листки было достаточно, чтобы прийти к такому выводу и широко улыбнуться. – Не говорите мне, что все они – члены Парламента. У нас уже партийная борьба?
– Как выяснилось, большая часть из них представляет собой Волкеровское отребье. Их фамилии я подчеркнул жирным шрифтом. Курсивом подчеркнуты наши потенциальные сторонники. А вот нижнее подчеркивание досталось касте сомневающихся. Их надо либо перекупить, либо просто запугать.
– Как у Вас все примитивно, господин Министр, – брезгливо поморщившись, Хьюго протянул руку Секретарю и направился к выходу. – Запугивать, подкупать… Вы опошляете целое искусство! И я это исправлю.
– Нам обязательно с ним сотрудничать? – стоило основным дверям захлопнуться, как Брэм резко тряхнул головой и вперился проницательными глазами в задумчивое лицо Мастерса. – Большего фигляра я не встречал. Его точно называют Смотрящим в узких кругах? И не говорите мне, что его план Вам понравился. Мы…
– Ты много болтаешь не по делу, Гровер, – перебил Дуайт, давно просчитавший все в уме, дабы вывести приемлемую конечную формулу. Мыслительный процесс занимал много времени. – Не забывай, что он работает со мной больше десяти лет. И еще ни разу не дал повода сомневаться в себе. А ты вернулся после двенадцатилетнего изгнания и еще нигде себя не проявил, кроме как при администрации президента Резерфорда. Чьи останки до сих пор не нашли. Думаешь, это хорошая характеристика? – недовольно захрипев, Министр, впрочем, достойно выдержал удар и не пошел в ответную атаку. – Я хочу видеть в своих рядах знаменитого агента Гровера. Ветерана многочисленных войн. Единственного человека, который почти сумел поставить крест на шайке диких псов. Ты устраивал засады, вылавливал их по одному и уничтожал как угрозу для общества и государства. Ты поступал так, как считал нужным, плевал на законы, создавая их сам. И теперь мне нужно, чтобы ты поступил так еще раз! Или твоего рвения хватает только на то чтобы пугать никчемного Кинахана из-за того, что тот получил желанное место при дворе? А?
Доведенный до передела Гровер вскочил на ноги и ударил кулаком по столу, в результате чего все предметы затряслись. На Мастерса, не привыкшего обуздывать свой горячий нрав в моменты гнева, подобное зрелище не произвело никакого впечатления. Он лишь с интересом наблюдал за внутренней борьбой отставного агента, получившего второй шанс. По-видимому, взвесив все последствия возможной истерики, Брэм стремительно пришел в себя и выпрямился. Мгновенно раскрасневшееся лицо приобрело прежний здоровый оттенок, а расширенные зрачки пришли в норму.
