Текст книги "Свора (СИ)"
Автор книги: Hougen
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 65 страниц)
– Тогда можно поблагодарить Вашу проснувшуюся совесть за сегодняшнюю интересную беседу, – раздавшийся людской смех можно было приравнять к ненаписанной симфонии гениального затворника-виртуоза. Где-то в подсознании у Армана затряслись руки. – По крайней мере, будем надеяться, что она таковой окажется. Итак, до Вашего появления мы обсуждали одну спорную тему – роль Республики на международной арене. Вам она должна быть близка.
– Я слышал обрывки фраз, пока находился за кулисами. Кажется, вон тот господин в сереньком пиджачке утверждал, что стране пора выйти из, как Вы там сказали, изоляционистского вакуума. Несомненно, красивые обороты речи. Но бесполезные, когда речь заходит о реальности. А мы с вами уже привыкли к ее суровым условиям. Вообще, как мне кажется, подобный вопрос лучше адресовать премьер-министру Мастерсу, или исполняющему обязанности президента Мастерсу или президенту Мастерсу. Простите, я запутался в формулировках. Может, диванные аналитики, оперирующие словами идиосинкразия и идеологема помогут мне? Или вы тут исполняете другие функции? – проигнорировав бессвязный поток возмущения, Кардинал хищно усмехнулся. Он их сожрет. – Менять внешнеполитический курс хотя бы раз в четверть века, безусловно, полезная для демократии практика, но как можно рассуждать об этом в условиях внутреннего кризиса? У нас же президентское кресло опустело. Но мы делаем вид, что все в порядке. Тем временем вся экономика постепенно скатывается на дно, разрыв между бедными и богатыми увеличивается, а уровень жизни падает. На Востоке возобновились активные боевые действия, страна пережила масштабную террористическую атаку, при и этом находясь на пороге новой гражданской войны и всевозможных кризисов. А мы ведем неспешную светскую беседу о геополитическом будущем Соединенных Штатов на фоне обострившегося ближневосточного конфликта. Отвратительно. От вас никакого толку.
– Осторожнее в выражениях, молодой человек. Не боитесь ответной реакции?
– От кого? От Вас или Вашей группки натренированных на лживое блеяние овец?
– Да как ты смеешь? – побагровевший мужчина, с трудом оторвавший массивную тушу от кресла, грозно запыхтел. – Ты уже ничего здесь не решаешь! Твое время прошло! Как и всей твоей шайки!
– Неужели настала эра Мастерса? – насмешливо полюбопытствовал Волкер, наслаждаясь игрой с жертвой. Сколько таких доморощенных наглецов он потопил? Не сосчитать. – И где же Дуайт? Как думаете, он появится в студии, если я разобью Вам голову об трибуну? – скандалист едва не подавился слюной, побледнев от страха и закашлявшись. – Что такое? Вы же постоянно ходите по всем каналам и обещаете справедливое возмездие для меня и моих сторонников. Я слышал, Вы как-то заикнулись о возбуждении уголовного дела по статье о государственной измене. Разве не так?
– Я… я не… я никогда…
– Да-да, Вы слоняетесь по разным эфирам и все обещаете лично заняться моей персоной. Я жду, когда Вы заявитесь в студию с куклой вуду и начнете чертить пентаграммы. Чего не сделаешь во имя того, чтобы остаться у кормила власти? Я не осуждаю. Голодать никому не хочется. Особенно Вам, – комментарий в сторону лишнего веса уважаемого чиновника не остался без внимания веселившейся публики. Стендап комики получают меньше реакции на самую удачную шутку. – Я знаю, что Вы кормитесь за счет нелепой пропаганды в медийных пространствах, я ведь сам Вас брал на работу, руководствуясь перечнем весьма полезных качеств. Как для рупора. Но давайте Вы не будете использовать мои же наработки против меня самого, хорошо? Вы себя загоняете в неловкое положение, а меня только развлекаете. Лучше сядьте на место и помолчите.
– И все-таки, с учетом текущих обстоятельств, какую линию поведения Вы считаете оптимальной и менее вредоносной? – тактично игнорируя требования продюсера немедленно успокоить всех присутствующих, Сандра с интересом разглядывала непревзойденного оратора. Неужели кто-то способен осадить зарвавшихся гиен, отрывающих по кусочку от беспристрастных СМИ. – Если я правильно Вас поняла, то не стоит считать правительство Мастерса эффективным в решении…
– Я вообще не считаю правительство Мастерса легитимным, – широко улыбнувшись, Мануэль с присущем лишь ему одному циничным изяществом положил руку на сердце. – Я правительством это не могу назвать. Кто давал ему право выступать от имени действующего главы государства? Кто давал ему право выставлять нашу страну на посмешище перед всем мировым сообществом своими бреднями о маунтанизме? Концептуально новая система? Республиканская демократия, зиждущаяся на принципах доверия между гражданами и представителями власти? Воистину, не встречал такого концепта нигде больше. У многоуважаемого Мастерса точно нет образования – журналисты проверяли? Или где-нибудь диплом политолога-инновационника все же завалялся? – взрыв хохота сопутствовал удачной игре слов. – При этом он обвиняет мою администрацию и меня лично в пустом красноречии. Террористов с Востока обвиняет в том, что они террористы, а солнце – в том, что оно всходит каждый день и затмевает его демократию своими презренными лучиками. И как он еще не обвинил его в государственной измене? Оно ведь садится на Западе, – на этот раз не удержались даже тоскливые эксперты, внезапно подхватившие яростный смех из зрительного зала. – Правильно! Правильно! Смейтесь! Вы имеете на это право! Вы же живете в новом режиме! Он строится на принципах доверия! Это вам не загнивающий Запад! – перейдя на лихой крик, Волкер еще больше распалял толпу, изголодавшуюся по зрелищам. – Знаете, что? А к черту выборы! Предлагаю единогласно провозгласить Мастерса президентом! Почему нет? Мы ведь, по его словам, отличаемся от всех других народов. Давайте тоже подарим миру что-то новое. Например, политиков-шизофреников со спичрайтерами-дилетантами, которым плевать на благосостояние граждан. Им важен только рейтинг. И правильная постановка света, чтобы тот не падал на безвкусный галстук ядовитого цвета и руки, обагренные кровью нашего же народа.
На этот раз никто не смеялся. Воцарилась гнетущая тишина. Он добился своего. Нужный эффект был достигнут. Это стоило растрепанной от ярой жестикуляции прически и нездорового блеска в расширившихся зрачках.
– Прошу прощения, я вынуждена прервать программу из-за срочного сообщения, – выведенная из оцепенения Эмис срочно вернулась к образу профессиональной ведущей. В тот же момент на главном панельном экране, вмонтированном в основную стену, начали появляться картинки. – Наш корреспондент из Центрально-Восточного округа сообщает о громком аресте. Прямо сейчас с нами на связь выйдет Аманда Мерфи, освещающая события в прямом эфире, – наконец помехи исчезли, транслируя явно взволнованное лицо обозревательницы. – Здравствуй, Аманда. Скажи нам, где ты находишься и что сейчас происходит в Округе?
– Добрый вечер, Сандра. Я в данный момент стою возле здания Окружного суда, где только что был произведен арест судьи Верховного Трибунала Республики Фабиана Новака. Информацией относительно причины задержания мы не располагаем, однако наш источник сообщил, что сам арест осуществлялся при непосредственной поддержке прокуратуры и лично Генерального Прокурора. Сейчас вы можете увидеть взволнованную толпу людей и большое количество машин, которые явно принадлежат силовым структурам. Мы подозреваем, что…
Вцепившись пальцами в столешницу трибуны, Арман машинально принялся считать количество ударов собственного сердца. Как странно. Им сопутствовало тиканье наручных часов. Иногда эти бессмертные звуки – содержательнее людских разговоров. Ноги подкашивались, в горле застрял ком, отдающий кислотой. Впервые за долгое время он почувствовал усталость и опустошение. Лелея надежды взобраться на высочайший земной пьедестал, Волкер забыл, какую боль иногда причиняет падение. Он так долго превращал окна в зеркала, позволяя им всем взглянуть на себя, что забыл, каково это – видеть свою истинную сущность. Беззащитного, совершенно одинокого, сломленного хищника. Без стаи. Ибо ее систематически истребляли. Дуайт перешел красную черту, ознаменовавшую новый террор. Ублюдок покусился на святое – непревзойденного Новака, преданного соратника и прекрасного учителя.
– Пока что неизвестно, куда именно отвезут подозреваемого…, состоится ли суд… Будет ли прокурор выступать в качестве главного обвинителя и какую меру пресечения они изберут…
– Господин Волкер, как Вы прокомментируете столь громкий арест? – Эмис заметила состояние шокированного политика. Можно сказать, большинство сидящих не ожидало такого поворота. Фабиан Новак ведь способствовал становлению Кассиуса Маунтана, а в благодарность занимал пост Верховного судьи больше двадцати лет. Через него проходило множество громких дел. Не секрет, что у него много врагов, включая пожизненно осужденных за сепаратизм, терроризм и коррупцию в особо крупных размерах. – Вы считаете это политическим или все же служебным преследованием? Мы можем рассматривать это с точки зрения…
– Вот что я вам скажу, – перебил изменившийся в лице Кардинал. Тембр голоса значительно упал и превратился в угрожающее полурычание–полушепот. Отныне игра велась уже по совершенно другим правилам. – Только что Мастерс открыл ящик Пандоры. Начиная с этого момента, он – мой личный враг. Более того, он враг этого государства. Наш общий, – стараясь делать длинные промежутки между вдохом и выдохом, возбужденный мужчина все равно слегка припал к земле на манер готовящегося к прыжку охотника, при этом впиваясь взглядом в объектив центральной камеры. Возникало ощущение, будто он заглядывает в порочную душу каждого человека. Он все знает. Все видит. – Никогда за всю историю существования Республики ни один поганый политик не позволял себе расточать похвалу Президенту, превозносить его как Божьего помазанника, но параллельно задерживать его многолетних сторонников. Это не просто лицемерие, это саботаж. Устранение неугодных новому режиму. Думаете, он печется о состоятельности граждан? О мире на Востоке? Об имидже страны? Ему плевать. На всех вас. На всех нас, – расстроенные нервы не справлялись с поставленной задачей по стабилизации организма. Голова раскалывалась. Адская боль парализовала мышцы. Но шоу должно продолжаться. – Я не стану обращаться к Мастерсу, незаконно узурпировавшему власть с группировкой военных преступников. Я принципиально не веду переговоров с убийцами моего народа. Вместо этого я обращаюсь к каждому гражданину Республики. Здесь и за ее пределами. Не оставайтесь равнодушными и безразличными. Сейчас, на ваших глазах, они пытаются скормить вам какой-то идеологический бред. За ваши же деньги. За наши с вами. Они пытаются отобрать у вас свободу выбора, свободу слова и свободу мысли. Эти твари манипулировали вашим сознанием, скармливали дешевый патриотизм, отправляли на фронт с некачественным вооружением и подставляли под пули. – никто не посмел вмешиваться. Никто не произнес ни слова. – Давайте уже забудем о Маунтане. Он бесследно пропал. Мы даже не знаем, жив он или мертв. Впрочем, значения это не имеет. Он – пережиток истории. Но я – нет. Я остался в собственной стране, потому что верю, что у нас все еще есть шанс! Мы терпели двадцать лет. Ради чего? Кровавых политических репрессий? Рейдерского захватов бизнеса? Или мировой изоляции благодаря громким заявлением о прогнившей Западной системе? Согласен, мы не Запад. Мы – гордый народ Республики. Переживший две войны и две Революции. Так неужели мы допустим возвращение старой власти? Дореволюционной, прогнившей изнутри, разлагающейся и деградировавшей? – переведя дыхание, Мануэль на секунду опустил вниз безжизненно-серые глаза. Многим показалось, что он заплакал под давлением эмоций. В этот же миг его рейтинги взлетели до небес. И никому не пришло в голову, что человеку плохо. Боль расползалась по телу в странном хаотичном порядке. Следующей мишенью станет мозг, и он просто рухнет на грязный пол без сознания. На какие жертвы не пойдешь во имя Родины? – Нет. Это неприемлемо. Нельзя страдать так долго. Приходит время сказать: “хватит”. Поэтому я призываю всех выходить на улицы и отстаивать свои права! Как гражданина и человека. Мы сделаем это вместе. Мы докажем им, что народовластие – не пустой звук, – ударив сжатым кулаком по трибуне, Регент заставил гостей вздрогнуть от неожиданности. – С этого дня я официально становлюсь в оппозицию к нынешней власти, а точнее – к узурпировавшим ее мошенникам и ворам. Я обещаю каждому гражданину Республики, что буду бороться за его права всеми возможными законными методами. А взамен вы пообещайте мне, что мы избавимся от лживого наркоторговца и его братии!
Не выдержав, Арман сорвался на неистовый крик. Темные пряди волос, некогда уложенные в симметричную композицию, растрепались и, слипшиеся от обилия пота, завитками упали прямо на преисполненное праведного гнева лицо. В тот краткий миг он ощутил небывалую легкость в области грудной клетки. Либо сердце давно остановилось, а мозг все еще функционировал, либо произошло нечто невероятное. Бесспорно, его речь навсегда закрепится в исторических анналах. Об этом свидетельствовало все: невольное восхищение среди слушателей, рукоплескания всех поднявшихся зрителей, попытки прервать прямой эфир, ужас в глазах операторов и презрение, смешанное с преклонением.
Не дожидаясь завершения программы, Волкер круто повернулся и поспешно скрылся от камер. Он только что публично бросил вызов одному из самых влиятельных министров, обладающим колоссальными ресурсами. Если это не самоубийство, то в таком случае солнце – не звезда. Этот яркий манифест во имя свободы вполне может стать последним в жизни своенравного деятеля. Но сейчас это неважно. Ему во что бы то ни стало нужно добраться до соседнего Округа. Бензина как раз хватит на то, чтобы устроить гонки по пресеченной местности.
– И что это, мать твою, было? Мы не об этом договаривались! – не замечая ничего вокруг, Арман вылетел на парковку и устремился к собственной машине. За ним по пятам следовал Гудвин, не переставая кричать и эмоционально жестикулировать.
– Отвали! – едва не вырвав переднюю дверь, Кардинал соизволил остановиться и взглянуть на запыхавшегося валютчика. Отвратительное зрелище. – Назад доберешься сам. Общественный транспорт никто не отменял. Будете поближе к народу, господин мэр.
Автомобильный двигатель взревел. Резко крутанув руль вправо, мужчина быстро высвободился из ловушки в виде скопления машин, после чего практически вжал акселератор в пол и рванул прочь. Шины заскрипели, оставив на асфальте четкие полосы.
– Козел, – выплюнул Себастьян, наблюдая за водительскими пируэтами. Разумеется, выхлопной газ загрязнил все вокруг, включая его костюм.
Однако личный комфорт заносчивого контрабандиста не представлял интереса для сошедшего с ума Регента. Он выжимал максимально доступную скорость, вылетал на встречную полосу или совершал небезопасный обгон. Красный свет перестал быть преградой на первом же повороте. Воздух разрывали непрерывно сыпавшиеся отовсюду сигналы. Протяжные и пронзительные. Не щадящие чувствительных ушей. Напрочь игнорируя реальность, Мануэль мчался прямо на выезд из Столицы. Попутно он что-то бормотал себе под нос и пытался связаться с кем-то по телефону.
– Ну же, возьми трубку, черт бы тебя побрал! – ударив кулаком по магнитоле, обеспечивающей связь с внешним миром, политик снова набрал заученный наизусть номер. Бесполезно. Длинные гудки, раздражающие слух еще больше, чем вопли испуганных водителей, которых он подрезал – вот все, что звучало на фоне. – Где же ты, Виктория?
Неужели она бросила его в самый ответственный момент? Не следила за эфиром, пропустила такую речь? Поддавшись отчаянию, Волкер схватился рукой за голову. Раскалываясь на кусочки, та отдавала пульсацией в запотевшую ладонь. Господи, почему именно сейчас? Проехав мимо билборда, возвещавшего о выезде за пределы Округа, Советник непроизвольно потянулся рукой к зеркалу заднего вида. Самые худшие опасения подтвердились. За ним отправили погоню. Два черных классических автомобиля обгоняли других участников движения, чтобы нагнать цель и поравняться с ней. Паника охватила вечно дерзкого Мануэля, баловня судьбы. Теперь он кончит как любой классический оппозиционер – будет застрелен в собственной машине?
Доказательств, равно как и опровержения своей теории у него не было. Но почему его трясло? Нервная дрожь вновь парализовала все тело, сохранив необходимые для выживания функции. Как странно. Он так много раз находился на пороге Смерти, что, по идее, должен здороваться с ней за руку как со старой приятельницей. Или неизбежная участь каждого смертного до этих пор казалась призрачной нелепостью? Он ведь считал себя бессмертным небожителем. Ровней Богу. А теперь бежит без оглядки, стремится в никуда. Сверкнувшая в потемневшем небе молния тут же привела беглеца в чувство, заставив встряхнуться и вывернуть руль влево. Он бы сломал себе кисти рук, но выброс адреналина явно укрепил мышцы. Машина, издав нехарактерный для себя звук, стремительно покатилась вниз по гористой местности. Управлять ей было невозможно, но Мануэль сумел максимально обезопасить скольжение.
Больше пятнадцати минут он сидел, безмолвно вжавшись в кресло. Страх сковал его полностью. А звук дождевых капель, тарабанящих по крыше автомобиля, с каждым разом приближал его к панической атаке. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем хлынул беспощадный ливень, а на проселочной дороге так никто и не появился. Его либо упустили из виду, или не отслеживали вовсе. Тогда возник главный вопрос – существовали ли те машины в действительности? Или они материализовались из наэлектризованного паранойей воздуха? Возникли из мрачной пустоты и растворились в ней же? Он не мог ответить на эти догадки.
Закрыв себе рот ладонью, Арман пытался успокоиться. Ничего не вышло. Тогда он дал волю всем скопившимся эмоциям. Если бы кто-то наблюдал за ним со стороны, то увидел бы человека, что яростно колотит по рулю и кричит внутри звукоизолирующей коробки. И все это на фоне унылого поля, в окружении залитой водой пшеницы. Сюрреалистическая безысходность во всей красе. И снова попытка набрать заветный номер. Безуспешно. Его предали. В который раз. На сороковом году жизни пора понять простую истину – всех спасти не удастся. И никто не будет спасать тебя.
– Разве что… – придя в себя, Волкер пролистал список контактов в самый низ и нашел нужный. Имени записано не было, только случайные цифры. Мало кто догадается. – Ну давай же, – спустя три долгих гудка где-то раздался заветный щелчок, запустивший автоответчик. Мягкий женский голос призвал оставить сообщение после короткого сигнала. Как старомодно. Вполне в его стиле. – Здравствуй… я помню, ты просил звонить тебе в крайних случаях, но мне нужна твоя помощь. Я… не знаю, что мне делать…
За несколько часов до этих событий
Виктории пришлось уделить немало времени на то, чтобы привести себя в порядок и избавиться от проступающих под глазами кругов. Она не помнила, когда в последний раз притрагивалась к косметике – безостановочная работа в клубе и ночные бдения с Волкером лишили ее здорового сна и ощущения реальности. Поэтому приглашение на встречу она восприняла с каким-то весьма иррациональным женским удовольствием, скрытым под маской равнодушной небрежности. В конце концов, не каждый день ее приглашают на переговоры с Премьер-министром. Один факт необходимости в подобных приемах уже частично признавал ее ключевым игроком на шахматной доске. Все правильно. Пока Кардинал пытался забаррикадировать короля, таким образом оградив от любой опасности, ферзь умело перемещался по клеткам и медленно съедал оппонентов.
Забавная аналогия со сворой бешеных псов, выпущенных из псарни на охоту за головами. СМИ, разумеется, не освещают такие незначительные происшествия, но уже на прошлой неделе они подожгли несколько припортовых складов и взорвали машину начальника таможни. Трусливые перебежчики, когда-то обещавшие полноценную финансовую поддержку легитимной власти, не подумали о последствиях. А предательство нынче дорого обходится. Понесенные убытки от того, что в официальном протоколе оформили как несчастный случай, превысили минимальный взнос в кампанию Эдема. Некоторые просто не умеют просчитывать риски.
На свою беду.
– Потрясающе выглядите, – констатировал прислонившийся к стене Курц, философски потягивая трубку. Впрочем, чувство глубокого стиля не было чуждо мужчине с гладко выбритым черепом и забавной темной бородкой, преимущественно разросшейся на нижней части подбородка, но идущей прямоугольником к нижней губе. – Королева в царстве Зеркал.
– Почему именно зеркал? – разглядывая собственное отражение, Маргулис докрашивала губы в насыщенный красный цвет.
– Окружение кажется не таким, какое оно есть на самом деле. Все перевернуто. И переплетено, как говорит наш общий друг.
– Вы не менее эффектны, господин Курц. Достойный попутчик в столь опасном предприятии. Или же проводник на Ту Сторону.
– Перестаньте награждать меня ненужными титулами. Я не самая значительная фигура на Этой Стороне. А Вы уже хотите попасть вместе со мной на Ту, – улыбнувшись, эдемовец отодвинул от себя трубку, в результате чего оказался полностью поглощенным дымным облаком. – Время еще не пришло. Вы пригодитесь нашему миру.
Заранее отказавшись принимать участие в словесных баталиях, Виктория решила поберечь силы для масштабной битвы и спокойно вышла из кабинета. Так называемый компаньон последовал за ней, с особым наслаждением раскуривая неизвестные вещества. Ядовитые пары распространились по всему фойе, придавая общей атмосфере легкую гротескность. Оказавшись в машине, в более замкнутом пространстве, женщина приказала немедленно спрятать блаженный атрибут. Нужно доехать до здания парламента в трезвом уме, в противном случае его сожрут прожорливые шакалы.
Удивительно, но их не заставили ожидать приема в просторном зале, прилегающем к основному кабинету. Занятно. Прошло не больше полугода с тех пор, как Перри побывала здесь в последний раз. В сущности, ничего не изменилось: все те же безвкусные молочные оттенки с треснувшими колоннами в претенциозно классическом стиле. Некоторые из них представляли собой отнюдь не типичный антаблемент в явственными прожилками, а целое произведение искусства в виде статуи Атланта, прогибающегося под тяжестью потолка. Архитекторы называли это кариатидой. Здравомыслящие люди игнорировали столь неуместное сочетание стилей. Хотя чего они ждали? Превратить бывший национальный музей в убогую пирамидальную коробку – мавзолей для всех социально непригодных, но политически адаптированных деятелей – это считалось изысканным выпадом против аристократии. Иронично, что именно те, кто массово ее уничтожал, в конечном итоге работали под сводами их детища.
– Ах, поглядите на них. Вестники смерти. Профи и начинающий, – широко распахнув кабинетные двери, Мастерс покровительственно улыбнулся. Как ни странно, вне досягаемости вездесущих камер он больше походил на уставшего от размеренной жизни пенсионера, чем на серьезного политического соперника. – Прошу вас, проходите. Располагайтесь. Чувствуйте себя как дома, – поверх черной рубашки с расстегнутым воротником был небрежно накинут темно-синий пиджак в легкую полоску. На шее болталась тонкая золотистая цепочка, ранее никем не замеченная. – Чай, кофе, виски, коньяк? Или что-то другое? – курчавые волосы, как правило, уложенные ради публичных выступлений, сейчас вольготно спадали на лоб. При таком освещении проявлявшаяся седина стала более заметной. – Насколько я помню, Вы курите, мисс Маргулис?
– Вы поменяли некоторые вещи местами? – дождавшись, пока безмолвный Курц подвинет своей Королеве стул, Виктория сосредоточила взгляд на явно изменившейся обстановке. Ей почему-то отчаянно хотелось вспомнить, каким был кабинет до бесславного исчезновения Лидера.
– Точнее внес корректировки. Видите ли, я не очень люблю донашивать обноски. Это вызывает во мне врожденное чувство неприязни, – разведя руками, Дуайт как будто демонстрировал свои владения, полученные незаконным способом. Сильный побеждает. – Кажется, будет ливень, – с этими словами он подошел к небольшому прямоугольному окну, открывающему вид на кусочек оживленной улицы, и закрыл его. Небо действительно начало утопать в серых скоплениях туч. – Так что Вы будете пить?
– Господин Мастерс, не поймите меня превратно, но я бы хотела перейти прямо к делу. Вы ведь занятой человек и должны понимать, насколько ценно чужое время. Так как Вы пригласили меня и намерены угощать напитками, я справедливо предполагаю, что Вам от меня что-то нужно. Если Вы собираетесь весь вечер играть в хозяина положения и полунамеками подходить к главной теме, то лучше я пришлю к Вам моего брата. Томас – хороший слушатель и собеседник. Он будет рад удовлетворить любые запросы Вашей одинокой, нуждающейся в компании души.
– Признаю, изящества Вам не занимать. Вы так красиво завуалировали оскорбительные выпады в мою сторону, что я невольно заслушался и даже забыл почувствовать себя униженным. Браво! Никогда не думали пойти в политику?
– Мистер Мастерс, я не считаю… – Vинистр предусмотрительно поднял правую руку вверх, таким образом призывая к терпению. После этого он достал из ящика большую пепельницу с эмблемой дома Versace вместе с пачкой сигарет, которую любезно протянул гостье.
– Не знала, что Вы курите, – соблюдая величайшую осторожность, Виктория приняла сигарету, а затем позволила себе прикурить от чужой зажигалки, чего не делала в принципе. Шок перевесил здравый смысл.
– А еще пью и ругаюсь матом. Но избирателям этого знать не надо, – подмигнув, Дуайт неспешно затянулся и слегка запрокинул голову. Каждое движение выдавало в нем заядлого курильщика со стажем, превышающем годы жизни. – Итак, раз Вы отказались от напитков, то давайте сразу приступим к…
– Я не отказывался, – внезапно отозвался Курц, доселе молча начинявший трубку новой порцией редкостной отравы. Глубоко посаженные темно-карие глаза пристально следили за процессом, пока тот не подошел к своему логическому завершению. – Если не возражаете, я бы хотел виски. Неразбавленный. И без льда.
– Уважаю Ваш выбор. Я тоже предпочитаю чистый, – все еще держа сигарету между пальцами, Мастерс поднялся с широкого кресла и, проделав манипуляции с комодом, достал оттуда одну из коллекционных президентских бутылок. – Все что угодно для живой легенды, – лично поднеся гостю стакан, политик разлил остатки по двум другим емкостям.
– Благодарю, я, пожалуй, снова откажусь. Не люблю пить во время деловых встреч.
– Кто сказал, что это для Вас? – застигнутая врасплох женщина замерла в нервном ожидании. Ее протеже, тем не менее, никак не отреагировал на столь необычную реплику. Объяснения были даны практически сразу: появившийся из ниоткуда Гровер мгновенно выхватил стакан и отошел с ним обратно. – Да, с заявлением об одинокой душе Вы немного поторопились. Ваше здоровье.
– Ему обязательно присутствовать?
– Я тоже несказанно рад Вас видеть, мисс Маргулис, – сверкнувшая в темноте улыбка показалась более зловещей из-за непроницаемых линз в очках. – И Вас, господин Курц. Преклоняюсь перед Вами как одна легенда перед другой. Мы не виделись больше десяти лет. Где же Вы скрывались все это время? Вас обыскались.
– Зачем меня искать? Я не выезжал за пределы Столицы. Мне нравится здешний климат.
– Ну да, ну да. Это Ваш город, Ваша стихия, – постучав пальцами по стеклянному стакану, Брэм с некоторым возбуждением поправил галстук. – Так чем Вы занимались? Планировали очередной грандиозный заговор? Координировали повстанческие подпольные революции?
– Я не занимаюсь планированием. Отдаю предпочтение импровизации. Вдохновение… наитие… они обеспечивают неожиданный, но чаще благоприятный результат.
– Конечно-конечно. Но, знаете, некоторые люди утверждают, что, находись Брэм Гровер тогда в Городе, никакой Революции бы не случилось. Вы понимаете… стечение обстоятельств… Но это просто историческая теория, не более. Вам повезло, что все случилось именно так…
– Люди всякое болтают. Но я редко полагаюсь на везение. Предусмотреть все невозможно, а вот продумать до мельчайших подробностей – вполне вероятно.
– Но все же… Вы же не будете отрицать, что если бы я тогда не уехал из страны по срочным делам и не задержался, то служба безопасности под моим руководством с легкостью бы обнаружила Маунтана, которого Вы так усиленно прятали.
– Не исключено. Но для рядового агента Вы слишком много на себя берете. Его не смогли найти ни профессиональные ищейки, ни увешанные погонами генералы. Мы с Деранжером работали на славу.
– Ах, Джеймс Деранжер… я его помню. Где он, кстати говоря?
– Прошу прощения, мы не мешаем вашей занимательной дискуссии? – поинтересовался Дуайт, не отличающийся сентиментальными порывами в отношении прошлого. Особенно принесшего горечь поражения, одного из первых. – Ты здесь в качестве поддержки, Брэм. Как представителю министерства внутренней безопасности тебе следует поменьше увлекаться болтовней, – Гровер сдержанно кивнул, не скрывая раздражения. – Извините, мисс Маргулис, нас прервали. Не надо винить мистера Курца, он тут жертва, – получив в ответ одобрительный кивок эдемовца, Мастерс продолжил: – Вернемся к сути. Ни для кого не секрет, что положение, в котором мы оказались, весьма щекотливо.
– Вы тоже умеете пользоваться эвфемизмами, – вдова заметно вздрогнула и опустила взгляд на колени, где лежал вибрировавший телефон. На широком экране возникла фотография Волкера, чуть улыбающегося, но по-прежнему до прискорбия серьезного. – И в чем же заключается Ваше предложение? – пришлось сбросить. Сейчас не самый подходящий момент для разговоров. – Я пока не совсем понимаю, для чего Вы нас пригласили. Порассуждать на отвлеченные темы? Или повспоминать прошлое под бокал вина?
Разумеется, непонимание было наигранным. Лишь полнейший кретин не догадается, зачем все это организовано. Отцовское добродушие и благосклонная гостеприимность, комплиментарные высказывания, отсутствие каких-либо проявлений агрессивности. Осталось включить граммофон и, взявшись за руки, воздать Всевышнему благодарность за такую чудесную компанию.
– В нашем небольшом противостоянии с господином Волкером Вы приняли его сторону. Ничего удивительного в этом нет, ели принять во внимание ваши отношения, – Курц, лениво приоткрыв глаза, повернул голову в сторону говоривших и пригрозил указательным пальцем. Жест весьма комичный, но многозначительный. – Естественно, это не мое дело. Но всегда хотелось спросить: Вас устраивает такая расстановка сил? Вы постоянно находитесь на грани выживания, а ублюдок пользуется этим в своих личных целях, неизменно ставит свои интересы превыше Ваших, но даже после этого Вы отчаянно пытаетесь ему помочь. Благодаря Вам он расправляется с очередными оппонентами, а потом отдает приказ устроить генеральную чистку Ваших рядов, – создавшийся над ними купол из сигаретного дыма плотно окутал двоих персонажей этой бесконечной черной комедии. Их связывало нечто большее, чем Оскар за лучшую роль второго плана, доставшийся им исключительно в целях дополнительного поощрения главному актеру. – Не расстраивайтесь. Вы даже не представляете, сколько раз наш благородный Всеотец пренебрегал мной. Воспринимал мою поддержку как должное. Как думаете, у нас развился комплекс?
