Текст книги "Свора (СИ)"
Автор книги: Hougen
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 65 страниц)
– Ты злишься на меня, – констатировала хозяйка клуба, сократившая расстояние между собой и Волкером, вновь севшим на диван. Возвышаясь над мужчиной, Маргулис коснулась ладонью его напряженного лица и провела пальцами по скуле.
– Тебе идет.
– Конечно, ты ведь скрывала опасного преступника и просто действующего мне на нервы козла, – усиленно стараясь не придавать значения нежным прикосновениям, вызывающим мурашки, Кардинал все же выдал себя, издав тихий стон. – А еще подставила меня с тем грузом. Дважды.
Ей давно нужно было вернуться к общине и заняться важными делами. Но искушение слишком велико. Там ее никто не ждал, кроме вечно ноющих участников, переживающих за свои активы. Здесь, в ее втором доме, ждали только ее.
– А ты устроил кровавую баню на улицах нашего Города и создал проблемы моим людям. И я до сих пор не уверена, причастен ты к той резне или нет.
– Если я не могу убедить тебя в своей невиновности, то позволь хотя бы подобрать нормального кандидата… – проведя рукой по темным завиткам, Перри усмехнулась. Ей нравилось получать от него реакцию на любые тактильные контакты. – Твой чересчур ненадежный. Прошлый хотя бы письмо оставил.
Предсмертная записка. Твою мать. Она совсем про нее забыла. После того, как важная улика по делу о самоубийстве или убийстве пропутешествовала по всем полицейским инстанциям, ее все же доставили в кабинет получателя. Однако вдова благополучно спрятала ее в папку с важными документами, а потом организовала убийство родного отца и как-то заработалась. Понимая, что неловкая пауза становится подозрительной, Виктория прочертила ногтем линию от подбородка до бледного шрама на оголенной мужской груди, имеющего форму причудливого зигзага.
– Откуда ты знаешь про письмо? – вместо ответа – хищная полуулыбка, предвещавшая любимую тактику абстрактных размышлений ни о чем. Желая избежать траты времени, Королева отошла назад и закусила губу. – Так что произошло с твоим отцом?
Расширившиеся зрачки послужили недобрым предзнаменованием. Вскочив с дивана, Мануэль, возвышаясь над предполагаемой жертвой, сверлил ее непроницаемым взглядом. Задела струну чуткой души, спрятанной под завалами пороков и грехов? Или же продолжительное напряжение в их отношениях лишь ухудшалось с годами, находя выход в агрессивных проявлениях страсти? Дистанция между ними непозволительно быстро уменьшалась. Женщина снова опустила глаза. Она ненавидела его за неограниченную власть над собой, которой ублюдок с удовольствием пользовался и злоупотреблял. Гипнотизируя Викторию взглядом, Волкер аккуратно провел ладонью по ее шее, очерчивая пальцем каждую выступающую вену. Второй рукой он попутно развязывал шелковый пояс халата, освобождая плечо от ненужной ткани и тут же касаясь его губами.
– Попытка уйти от ответа таким образом – прямое нарушение правил, – издав тихий стон, Перри услышала отчетливый смешок где-то в области кожи плеча, покрывшейся мурашками. – Черт бы тебя побрал.
– Научился этому у тебя, – раздвинув полы халата, Регент слегка отодвинулся, при этом оставаясь на одном уровне с женской фигурой. Они улыбались друг другу, как блаженные идиоты. Роковое влечение. – И неужели я слышу рассуждения о правилах от тебя?
В очередной раз, закатив глаза, Маргулис притянула Советника к себе, почти повиснув на его шее. Все явно шло к логическому акту их совместной трагедии, третьему за сегодня. Без длительных антрактов. Тем не менее, путь к наслаждению им перегородил телефонный звонок, вызвавший раздражение у обоих. Зарычав, Арман потянулся к мобильному и, едва взглянув на экран, принял вызов.
– Кен, я надеюсь, у тебя что-то очень срочное, потому что я жутко занят, – задыхаясь, Мануэль с трудом воздерживался от того, чтобы швырнуть телефон в дальний угол. Но полученные новости возымели нужный эффект: изменившись в лице, он отстранился от дивана и потянулся к пульту. – Держи меня в курсе, если узнаешь что-то еще. Я перезвоню.
– Что случилось? – севшим голосом спросила владелица клуба, пытаясь восстановить дыхание.
Проигнорировав вопрос, Кардинал наконец-то нашел нужный канал, транслирующий брифинги и пресс-конференции местного политического бомонда. Или просто тех, кто заплатит больше. С толстым кошельком и весомыми связями можно заполнить эфиры всех национальных каналов. На этот раз такая честь предоставлялась Дуайту Мастерсу, Государственному Секретарю и новому необъявленному Президенту Республики. После исчезновения легитимного правителя он очень быстро воспользовался всеобщей паникой и прибрал к рукам власть. Партия Волкера потерпела сокрушительное поражение, не успев начать полномасштабную войну за трон. Сам Арман решил избавить себя от такого бремени, предпочтя ему наркотики, депрессию и тщетные поиски своего наставника.
Следовало признать, Мастерс выглядел довольно эффектно: полностью черный костюм вместе с темной рубашкой и галстуком такого же оттенка подчеркивали важность готовящегося посыла. Новая должность явно омолодила Дуайта на несколько лет. Ради такого события он подстригся, укоротив ранее длинные волосы, и полностью сбрил ассиметричную полуседую бороду. В эпоху Мастерса ее родоначальнику жизненно необходимо отличаться презентабельностью. Он ведь получил шанс, которого ждал больше четверти века. От Премьер-министра – дореволюционное наименование должности – до нового Всеотца. Без особого сопротивления со стороны народа и политических оппонентов. Первый просто не успел ничего понять, а вторые не отреагировали в нужное время.
– Президент однажды сказал мне, что держит такого человека, как Мастерс, при себе, ибо кто-то должен занимать эту должность, – признался Мануэль, разглядывая импровизированную сцену для самопровозглашенного короля. – Я бы ни за что не нанял этого безумца. Он не внушал мне никакого доверия еще тогда, до Революции. И неудивительно, ведь он служил первому Президенту.
– Мой человек когда-то пытался навести справки о его прошлом, но информация засекречена, – Виктория удобно расположилась на диване, окружив себя подушками. – Я только знаю, что его фирма получила немало преференций после строительства Стены.
– Наверное, вам всем хотелось бы узнать, что здесь происходит, – фирменная хрипотца Мастерса ловко дополняла образ сильного лидера, добровольно взвалившего на себя бремя по спасению Страны. – Как и мне. – выдержав паузу, опытный политик окинул всех собравшихся подчеркнуто уставшим взглядом. – Несколько лет назад представители Европейского Союза обвинили нашу систему в отсутствии демократии. Они заявили, что у нас нет выбора. Но они заблуждаются. Их хваленые принципы демократии, либерализма, свободы слова – все это не что иное, как чистой воды надувательство. Красивая сказка для подрастающего поколения рабов лже-демократии, лишенная логики и противоречащая всем законам природы. Сказка, провозглашенная на каких-то древних распиаренных собраниях, которые они смеют называть историческими. – ударив по столу, Дуайт таким образом продемонстрировал свою ненависть по отношению к фейковым союзникам. – Мы же – народ Республики, никогда не были подвержены влиянию иллюзий. Мы давно избрали иной путь развития, отличный от того, который навязывает нам Запад. Мы разработали собственную концепцию республиканской демократии, просуществовали в ней около двадцати лет, никогда при этом не дискутируя на тему истинной демократии. Какой в этом смысл? Мы отказались от иллюзий в пользу здравого реализма, в пользу улучшенной версии так называемой демократии.
– Сколько раз он упомянул слово демократия? – поинтересовалась Маргулис, принимая из рук улыбнувшегося политика стакан с газировкой.
– Взгляните на них! – продолжал министр, глядя прямо в объектив одной из камер. Темно-карие глаза сияли нездоровым блеском и отдавали легким безумием. Он восторгался собой, дрожа от предвкушения бурного ликования толпы. – На сторонников и распространителей идеальной политической системы, как они сами ее называют! Они ведь медленно погибают. А их система рассыпается на части. Но наше государство продолжает развиваться. Оно не единожды восставало из пучины, куда ее постоянно ввергала уродливая Западная машина. Но безуспешно. Ибо наше сравнительно молодое государство только набирает обороты, – положив обе руки на трибуну, оратор сжал их в кулаки. – И теперь это государство нового типа, какого еще не существовало в этом мире. До нас. Уверяю вас, именно мы в скором времени возвестим о приходе новой эры. Именно мы вырастим поколение людей, умеющих выживать и приспосабливаться к системам. Не изнеженных пустыми демократическими обещаниями рабов, вскормленных патетическими и псевдоморальными иллюзиями. – вновь умышленная заминка. Перед решающим ударом. – И все это возможно лишь в государстве Маунтана. Благодаря ему Республика процветала, выходила на новый уровень. Так что и через десять лет Республика все еще будет государством Маунтана. Я знаю, что после моего выступления большинство проамериканских стран во главе с ООН обвинят меня в создании новой идеологии – маунтанизме. Но разве могут осуждать те, кто подарил миру такие ужасные вещи, как социализм и марксизм? Как империализм и нацизм? Они лицемерили больше века, обвиняя в лицемерии других. Они смели поучать нас, как маленьких детей, несведущих в управлении государством, – его костюм черным пятном выделялся на фоне бело-голубого флага. Продуманно. – Может показаться, что наша новая система ничем не будет отличаться от их, но это не совсем так. Потому что наша система будет основываться на принципах честности. Не нужно прятать истину под нагромождениями бессмысленной софистики в виде общего блага или каких бы то ни было национальных ценностей. У нас такого нет, и никогда не будет! Потому что народ Республики отличается от всех других народов. Он недосягаем для политического красноречия, что проповедовалось в администрации Волкера, невосприимчив к религиозной чуши, которую бандитские группировки на Востоке выставляют как непреложную истину, и уж точно никогда не поверит в пресловутую оппозицию, обвиняющую маунтанизм в жестокости, но вместе с тем беря за основу эту фундаментальную идеологию, – взбешенный Арман зарычал, сдерживая ярые порывы разбить телевизор. – Поэтому новейшая модель Республиканского государства будет зиждиться на более надежных принципах. Принципах доверия между гражданами и государством. Между властью и простыми людьми. В этом будет наше ключевое отличие от западных демократий.
И в этом наша сила! *
– У него на руках все козыри. Под эгидой исчезновения Магистра можно провернуть аферу века, – убавив звук, ставший слишком громким из-за шумных аплодисментов, Мануэль стиснул зубы и упрямо вздернул подбородок. Он готовился принять вызов. – Министр иностранных дел тоже пропал. Министр обороны – безвольная марионетка с вечным тремором. А меня явно уволили с поста Советника Президента. Я бессилен.
– Я уже догадалась, что сегодняшние заявления поставят под вопрос не только твою должность, но и наличие нашей страны на карте.
Триумф Секретаря не завершился восторгами обезумевшей публики и криками репортеров. Он медленно поднял руку, призывая всех к молчанию. Многообещающая улыбка не сходила с губ.
– Отныне Республика является свободной от бремени искусственно-созданной Западной заразы. Но среди нас по-прежнему есть люди, считающие иначе. Повстанцы и мракобесы. Противники прогресса и естественного процесса! Они здесь, в наших рядах. Спекулируют на лжи о пропаже нашего Президента и пропагандируют фальшивые ценности. Их нельзя допускать к власти или к средствам массовой информации! Им нельзя давать право голоса! И свободу действий! Всех их необходимо уничтожить! – последнюю фразу Дуайт почти выкрикнул, высасывая из аудитории все отравленные им же самим соки. – Вопрос национальной безопасности для меня – превыше всего! Поэтому я принял решение назначить нового Министра внутренней безопасности. Вчера я одобрил его кандидатуру и принял присягу на вступление в должность. – развернувшись, Дуайт протянул левую руку в сторону человека, все время скрывавшегося в тени. – Прошу Вас, господин Гровер!
Это была последняя капля. Сначала завуалированные обвинения в неправомерных действиях и открытый призыв к уничтожению, а теперь возвращение того, кто приведет угрозу в исполнение. Не было на этой гребаной земле персонажа менее проблемного, чем Брэм Гровер. Безобидный на вид, он являлся посланником Ада во плоти. Неизменный спутник разрушений, нарушений и боли в неограниченных масштабах. Единственный, кому удалось опустошить резервы Своры до такой степени, что она оказалась на грани выживания. Единственный, кто сумел подвести Волкера под дуло автомата и вывести страну на новый уровень коррумпированного непотизма. Его военная выправка и холодный расчет наравне с необъятными денежными аппетитами привели к первому альянсу Королевы и Кардинала, едва не оказавшихся за бортом авторитарного корабля. Вместе они избавились от ублюдка, еще тогда занимающего пост главы службы безопасности. Им помог Райджел, ненавидевший продажного госслужащего, а затем поставил на вакантное место одного из своих приближенных.
– Ты оценила эту иронию? Все возвращается на свои места, – тихо рассмеявшись, Арман хлопнул в ладоши, отдавая честь блестящим махинациям Мастерса.
– Ты сошел с ума?! – Виктория не поверила в услышанное – в некогда уверенном голосе действительно прозвучали нотки смирения с судьбой? – Ты вообще осознаешь всю степень угрозы? Он назначил Гровера Министром безопасности! Знаешь, что это значит? Мы не просто пойдем ко дну вместе, как ты всегда мечтал. Наши выпотрошенные тела прибьют к крестам на Городской площади и выставят на потеху публике! Ты этого хочешь?!
– Почему ты думаешь, что нас удостоят чести быть выставленными на всеобщее обозрение?
– Тебе это кажется смешным? Какого черта?! – выплюнула Маргулис с откровенным презрением, попутно вскакивая с дивана. Это тупое равнодушие начинало злить. Раньше он не был таким. – Ты сидишь здесь сутками, вливаешь в себя алкоголь, принимаешь эту дрянь тоннами и думаешь, что проблемы решатся сами с собой? С каких пор ты стал таким слабым? – Арман упорно хранил молчание. Что же его так напугало? – Боже мой. – протяжно вздохнув, Виктория заставила себя успокоиться и, подойдя ближе, положила ладонь на грудь любовника. Чужое сердце забилось в два раза быстрее.
– Ты нужен мне.
Еще одно потенциально опасное откровение. В последнее время их стало чересчур много. Зачем усложнять эти отношения, итак основанные на дефектных эмоциях? Все это противоречило тем клятвам и обещаниям, которые они давали себе каждую ночь. На самом же деле они возводили ненужные стены, усиленно не обращая внимания на огромные трещины в самом фундаменте.
– В таком случае предлагаю создать новый альянс, – с этими словами Кардинал выставил перед собой широко раскрытую ладонь.
Вот оно. Предложение мира, на которое никто из них не решался больше десяти лет. Плевать на взаимную ненависть и недопонимание, на извечную борьбу за власть и доминирование. К черту. Смерть могла настигнуть их в любой момент. Ввиду возраста или назначения врагов на важные государственные должности.
– Ты же знаешь, что любой альянс должен базироваться на принципах взаимного доверия?
– Необязательное условие. Напомнить тебе об альянсах накануне Первой мировой войны? Они ведь были не такими уж…
– Заткнись.
Она приняла вызов судьбы. Все еще не отстраняя руки от мужской груди, Королева также ощутила, как мужские пальцы сжали ее вторую ладонь. Нити, незримо связывающие их, становились все прочнее и прочнее. Это чревато ужасными последствиями в виде ненужных привязанностей или любовного интереса. Скоро животная страсть перестанет быть оправданием для всех излишних проявлений человечности.
Обойдемся без нежностей.
– В таком случае я вернусь в Эдем и начну готовить своих людей к новой войне.
– А ты когда-то утверждала, что война была смыслом всей моей жизни, – усмехнувшись, Волкер наклонил голову вбок. Теперь она узнавала своего находчивого, непотопляемого интригана. – Я бы мог обвинить тебя в неискренности, но мне еще понадобится твое положительное влияние.
Виктория заметно вздрогнула, непроизвольно погрузившись в события десятилетней давности. Их впервые связала отнюдь не постель, а именно то самое влияние. Виктория олицетворяла собой не просто недостижимую плоть, вовлеченную в забавную игру-дразнилку для пылкого юнца, что привык контролировать весь мир. Это слишком примитивно и невыносимо скучно. В реальности все гораздо сложнее.
– С какой стати ты решил, что можешь врываться в мой кабинет без приглашения? – Перри давно приняла тот факт, что этот человек перестал играть в вежливость на второй день их знакомства. Его внутренний зверь попросту не позволил бы.
– Я пришел за новой порцией положительного влияния, какое ты на меня оказываешь, – Арман прошел через всю комнату и сел в главное кресло, облокотившись на спинку. – Я соскучился.
– Думаю, ты можешь отложить все важные дела на завтра, – предположил Мануэль, оголяя ряд белоснежных зубов в своеобразной улыбке-оскале. – Оставайся.
И все проблемы, равно как и здравый смысл, снова рассыпались под давлением чувства, в коем они никогда не признаются ни себе, ни друг другу. Хмыкнув, хозяйку клуба провела ладонью по колючей мужской щеке. Не нужно никаких слов.
Действия стоят больше любого красноречия.
Республика, местоположение не определено.
Во сне он убивал его снова и снова. Накидывал шнурок от креста на шею, позволяя деревянным бусинкам впиться в кожу и сдавить все дыхательные пути. Математическая точность, движения четко отработанные, лицо непроницаемо. Он должен был умереть сам, чтобы другие выжили. В этом заключался весь смысл жребия. Они втроем оказались заложниками бескрайней пустыне и полуразрушенной афганской базы, где не было ни воды, ни еды. Значит, кто-то из них должен принести себя в жертву чужим желудкам. Отчаянные меры, требующие хладнокровия. Конечно, идея принадлежала Кассиусу, командиру полностью истребленного взвода. Но он просчитался, понадеявшись на свою удачу. Больше он не сможет кичиться бессмертием. Только у забавницы судьбы вышел просчет.
Маунтан сам станет творцом судьбы. Именно поэтому он разыграл смирение, опустился на песок и сложил руки в молитвенной позе, пересчитывая зерна на четках. Никто не заподозрил подвоха. Никто не осознал сути происходящего, когда Кассиус набросился на обезвоженного товарища и, демонстрируя невиданную для своего возраста силу, сломал ему шею. Орудием Божьим. Тогда все и закончилось. Они остались вдвоем. Бессмертный монстр и наивный мальчишка. Скоро им представится возможность эволюционировать до каннибалов. Чудесное завершение карьеры и нормальной жизни. По прошествии стольких лет можно спокойно анализировать случившееся, но тогда, пятнадцать лет назад, у него впервые затряслись руки.
– Вставайте, рядовой! – рявкнул убийца, обращаясь к шокированному солдату, моргающему с частотой десять раз в секунду. – Достань мой нож из рюкзака. Пошевеливайся!
– Это твоя вина…
Замерев от неожиданности, Кассиус резко обернулся. На месте юнца сидел взрослый мужчина, апатично разглядывающий окровавленные четки, обмотавшие его запястье. Джозеф Рокуэлл. Он не поднимал глаз, на которых оставался отпечаток какой-то вселенской обреченности. А теперь это впечатление усиливалось из-за странной позы священника. Тот качался из стороны в сторону, словно маятник.
– Ты здесь? – не поверив в увиденное, Всеотец, облаченный в военную форму, подошел ближе и наклонился над проповедником. Тот был похож на восковую фигуру, если бы не хаотичные движения.
– Где мне еще быть? – перестав раскачиваться, Джозеф поднял голову, встретившись взглядом со своим искусителем. – Идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный Дьяволу и его ангелам. – замолкнув на мгновение, мужчина сжал крест в ладони, умышленно причиняя себе боль. – Это твоя вина! **
Маунтан вздрогнул и резко распахнул глаза, почувствовав легкое прикосновение к собственному плечу. Он снова разговаривал во сне – недопустимая слабость для лидера государства. Бывшего, судя по всему. Стоявший на тумбочке доисторический телевизор с переменным успехом ловил все национальные каналы. Забавно было наблюдать за грызней, происходящей в кулуарах и вне их. Вопреки всем ожиданиям, лагерь Мастерса одержал победу над честолюбивым Волкером, внезапно пропавшим с политических радаров. Вероятно, пытался разыскать гаранта, чтобы как-то восстановить порядок в стране. Или окончательно спился.
– Каково положение вещей на поверхности? – полюбопытствовал Магистр, вставая с матраса и разминая уставшие мышцы. Кончики пальцев онемели от постоянного нахождения в холодном помещении. Поврежденный обогреватель не помогал. – Все еще держатся?
– Вчера Мастерс дал пресс-конференцию, на которой объявил, что Республика отныне приняла новую идеологию под названием маунтанизм, – Министр иностранных дел, единственный, кому позволено было сопровождать исчезнувшего Президента, слабо улыбнулся и присел на стул, при этом попросив разрешения. Одинаковый возраст соратников упрощал все дело: они понимали друг друга и четко разграничивали личное с работой. – Мои поздравления, господин Президент. Ваше имя увековечено.
– Маунтанизм? – переспросил скептически настроенный Кассиус, принявшийся собирать листы бумаги по всему матрасу. Исписанные вдоль и поперек, они представляли собой определенную ценность для автора. – Только такой полоумный невротик, как Мастерс, мог придумать подобное и вдобавок оповестить об этом весь земной шар. Волкеру не свойственна такая безвкусица. Как он, кстати?
– Мои источники сообщают, что никаких действий он пока не предпринимал, – старик откинулся на спинку стула и сложил морщинистые руки на коленях. В нем тоже нуждались, но он оставался верен легитимному правителю. – Нашего человека на посту Министра внутренней безопасности сместили. Как и многих других.
– Кто сейчас занимает этот пост?
– На следующий день Мастерс назначил Брэма Гровера.
– Что? Он вернулся? – Кассиус изумленно выгнул бровь, параллельно складывая листы в каком-то одному ему известном порядке. Ситуация усложнялась. – Как отреагировали в ООН?
– Никаких заявлений сделано не было. Официально о Вашем исчезновении не было объявлено. А Мастерс поступил довольно умно, представив идеологию, названную в Вашу честь.
– Что же, если союзники ничего не говорят, значит, мы тоже не станем, – приложив руку к голове, Маунтан вздохнул. Его уже несколько недель мучал один и тот же сон. – Пока что отложим мое выступление. – подойдя к убогому письменному столу, Кассиус снял с подозрительной коробки белое полотенце. Перед ним тут же предстал пластмассовый террариум, засыпанный стружкой. Он смог забрать с собой только одного паука. – Это все, что ты хотел мне сказать, Курт?
– Да, господин Президент, – Симмонс мгновенно поднялся на ноги и выпрямился. Подготовка в военных подразделениях не прошла даром. – Дополнительные указания будут? Мне нужно что-то передать? Или попросить для Вас?
– Не попросить, а потребовать, – исправил Всеотец, не глядя на собеседника. Тот лишь кивнул в знак согласия с более правильным термином и заложил руки за спину. – Не нужно. Ты свободен. – склонив голову, Министр покинул и без того тесное помещение, в котором глава державы уже около месяца реабилитировался после случившегося. – Вот мы снова остались вдвоем, Дюнкерк. – взяв питомца в руку, Кассиус разрешил ему исследовать свою широкую ладонь. – Не волнуйся, очень скоро мы отсюда выйдем. Тогда все изменится, – он в последний раз взглянул на записи, лежащие рядом.
– Маунтанизм…
Комментарий к Глубокий сон
* За основу речи Мастерса была взята концепция статьи Владислава Суркова под названием “Долгое государство Путина”, опубликованной в “Независимой газете”.
** Мф. 25:41.
========== Псы для ягнят ==========
Si vis pacem para bellum/хочешь мира – готовься к войне.
Безумные цифры неслись по прямоугольной бегущей строке, растянувшейся на всю стену. Люди, неустанно наблюдавшие за главными мониторами, периодически сновали из угла в угол. Работа кипела. Особенно в пристанище сухих цифр, постепенно трансформирующихся в ценные бумаги. Малейшие колебания вызывали едва заметную панику, резкие скачки сопровождались бурной реакцией в виде криков, а ежеминутная стабильность ценилась агентами куда больше. Царство величайшего людского порока, как скептики окрестили биржу, представляло собой идеальный механизм. Слаженный и систематизированный. Без видимых изъянов. Поглощающий каждого самоуверенного игрока, не сумевшего покорить вершину финансовой пирамиды.
Как и пищевой цепочки.
Здесь действуют только первобытные законы. Выживает сильнейший. Пусть красивая облицовка здания и вводила прохожих в заблуждение, она не играла важной роли. Скорее символизировала собой безупречный гроб для всех находящихся внутри. Рано или поздно любой может заиграться или просчитаться. Тогда его похоронят под завалами акций, утративших свою ценность в ходе глупых манипуляций. Безусловно, все имеют право на ошибку. Но не в подобных местах. Просчеты недопустимы, а мизерный промах будет исчисляться миллионами. Таковы суровые биржевые реалии. Кто-то терпит поражение. Кто-то добивается невиданного успеха. Временного, разумеется. Есть третья категория финансистов – они не теряют и не приобретают. Возможно, их акции пережили пару несущественных скачков, но к моменту закрытия биржи все нормализовалось.
Потерь в любом случае не избежать. Главная задача – их минимизировать. Остаться при этом на плаву. И попытаться побить рынок. Сегодня, к сожалению, эта задача покажется невыполнимой для большинства присутствующих. Кроме одного заядлого игрока, обособленно стоявшего возле заставленного экранами стенда. Ему не нужна группа поддержки, с блеском в глазах взирающая на лидера и усиленно сжимающая кулачки во имя очередного повышения – ему вполне хватало одного себя. Не нужны громогласные слоганы, скрывающие внутреннюю неуверенность в своих силах – общая расслабленность в позе свидетельствовала об этом, как и немой вызов в зеленых глазах. Облокотившись на столешницу, усеянную бумагами и проводами, мужчина скрестил руки на груди и демонстративно отвернулся от главных экранов.
Акции ведущих американских технологических компаний продолжали уверенно доводить всех до нервного срыва своим падением. Все неискушенные игроки балансировали над экономической пропастью под страшным наименованием – убыток. Рискнуть всем и потерпеть сокрушительное поражение. Стать жертвой беспощадного биржевого монстра и оказаться в числе тех, кого он так быстро поглотил. Незавидная судьба, постигающая всех без различия – незаурядных тружеников и талантливых гордецов, скромных гениев и напыщенных смельчаков. Биржа всегда была чем-то вроде театра с объемной сценой для драматических выступлений. Она отсеивала ненужные элементы и без того тесного финансового пространства. Лишь один актер никак не мог освоиться с навязанной обществом ролью потенциальной жертвы изменчивой фортуны.
И он все еще предавался созерцанию хаотичных цифр посреди всеобщей суматохи. Сколько же иррациональных страхов в них гнездится, раз весьма предсказуемое падение котировок акций превратило биржу в гражданскую панихиду по рынку. Взволнованные клиенты обрывали почти все телефонные линии, раздувая пузырь тотальной паники. Так обваливаются не только мечты на безоблачную старость вкладчика, но и фондовые рынки. Если что-то случится с Доу-Джонсом, то до закрытия сессии ни одного жизнеспособного конкурента в помещении не останется. Этот причудливый американский фатализм часто становился предметом для шуток в компании таких же лютых борцов, каковым являлся игрок в конце зала. Он не менял позу уже полчаса.
Верил, что это принесет удачу? Абсурд. Просто хотелось поскорее со всем покончить, но акции упорно держались на непозволительно высокой отметке. Следовало что-то предпринять. К нему уже несколько раз подходили люди из ближайшего окружения и многозначительно кивали. Он ничем не мог их порадовать. Пока что. Оставалось только ждать. В этом ему не было равных. И в игре на понижение тоже. Сколько лет он покорял биржу, проникая в ее деструктивную логику и подчиняя себе? Как давно являлся персоной нон-грата в обществе незадачливых игроков, что шли на дно вместе с остатками своей спеси? Тяжело вывести математически правильное число. Однако чего они ожидали от человека, решившего самостоятельно предать себя анафеме во имя другого, более надежного бога – денег? Они символизировали не просто двигатель прогресса, а целостность бытия, центр согласованности с самим собой, триумф высокоразвитой личности.
Отвлекшись на долю секунды – непозволительную долю – мужчина перевел взгляд на экран, где уже замелькали обновленные котировки. В голове всех собравшихся одновременно прозвучал какой-то сигнал, запустивший обратный отсчет. Весь биржевой мир, построенный на чистейших цифрах, засасывал в пучину вечного денежного потока. В своеобразную игру с несправедливыми начальными ставками. Но такова человеческая природа – риски давно известны и просчитаны. Осталось ответить на важный для себя вопрос: принять ли правила игры, заведомо зная, что нет никаких шансов попасть хотя бы в тысячу лучших? Обзавестись малейшим пониманием самого института биржи? Так называемой четвертой ветви власти. Нужно найти не просто правильный подход – хотя такового не существует априори – а тот самый подход, который позволит править финансовым миром. Поэтому его и прозвали пастырем материального мира. Осталось возвести в ранг Денежного Императора, родоначальника Акционной династии.
– Неужели ты действительно никогда не нервничаешь? – поинтересовался один из акционеров, сопровождающий признанного короля биржи на все сессии. Иногда он приносил им обоим кофе и новости с дальних экранов.
– А это поможет? – неотрывно мониторя сводку, собеседник весело ухмылялся. Без тени намека на самоуверенность. Отсутствующая щетина не прикрывала заметных ямочек, растягивающихся во всю длину вместе с губами. Это создавало эффект вечной усмешки. – Скоро мы отсюда уедем. Луизиана обещает быть более приветливой, чем Нью-Йорк.
– Твои слова ранили бы любого уважающего себя американца!
Рассмеявшись, они оба втайне задумались о своем эмигрантском прошлом. Увы, американское гражданство не сотрет определенные пункты биографии, сколько бы услуг ты не оказывал этой стране. Как странно. Он не вспоминал о Родине больше пяти лет. По новостям передают, что там нынче тяжелые времена. Свирепствует тотальное беззаконие при содействии силовых структур. Власть сконцентрирована в руках нелегитимного правительства. Но для оффшорных операций эта страна по-прежнему сравнима с Райским пристанищем. Все остальное особого значения не имеет. Брокер не собирался туда возвращаться.
