Текст книги "Свора (СИ)"
Автор книги: Hougen
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 65 страниц)
– У тебя тут очень… красиво, – нашелся мужчина, попутно рассматривая интерьер. Удивительно, как он тактично проигнорировал стоящий неподалеку барный шкаф, доверху наполненный всем порочным эликсиром. Раньше за ним такого равнодушия не замечалось. Неужели случилось что-то серьезно? – Как ты?
Серьезно? Спустя почти пятнадцать лет обоюдного игнорирования он задает такой примитивный вопрос? До хруста сжав кулаки, хозяйка Эдема выдохнула. Ее нервная система пришла в упадок за секунду. Даже Волкер не добивался такого результата. К счастью, спасительный скрип главной двери возвестил о том, что она не одна. Томас исполнил ее просьбу и притаился за стеной, чтобы оказать помощь в критический момент.
Это и есть настоящая семья.
– Нормально, – так и быть. Сегодня она поиграет по чужим правилам. Бессмысленный разговор иногда бывает полезным. – А ты?
– Тоже.
Не спросишь про скандалы с оружием? Смерть Райджела? Отношения с Арманом? Вообще ни за что? Просто будешь сидеть и пожирать блеклыми глазами? То, что создали они сами? Нужно успокоиться. Принять безразличие собственного отца как данность. Им не о чем говорить в виду банального отсутствия общих тем и знаний друг о друге.
– На самом деле мне нужна твоя помощь, Викки, – Перри вздрогнула, услышав сокращение от своего имени. Практически никто из близких не использовал его. Мануэль считал подобное обращение чистой безвкусицей и развлекал свою извращенную фантазию королевскими наименованиями. А дядя ранее считал ее наивной девочкой, которая должна избавиться от маскулинных замашек вожака и обратиться к незатейливой системе координат под названием надежная хранительница очага. Даже, если ее избранником станет обреченный психопат. Впрочем, мало что изменится. – У меня заболел ребенок.
Твой брат.
Вот оно что. Ее с корнем вырвали из привычной теплицы внутреннего оцепенения. Убрав руки от окна, женщина обхватила ими плечи в защитном жесте. Впервые за долгое время ей хотелось уйти. Некомфортная зона расширялась с геометрической прогрессией. Значит, у нее есть брат. В славном Городе Республики существует еще один носитель клановой метки Маргулис. Остается надеяться, что у непрошеного гостя хватило ума сменить фамилию новой семье и максимально отстраниться от всего происходящего в этой невменяемой Стране. Опасно нынче кичиться таким происхождением. Все равно, что нарисовать мишень на своей груди и стоять посреди площади Короля Пеймона с широко расставленными руками.
– Мне нужны деньги. Немалая сумма, – не поднимая глаз, проситель также не повысил тон. Это было похоже на него. Всего два раза в жизни он переходил на крик. Оба с ее матерью. – Надеюсь, будет уместно попросить их у тебя.
Твое появление здесь неуместно само по себе.
– Как забавно. Впервые за много лет я слышу честное признание от тебя. Не думала, что доживу до такого, – ему самому должно быть не меньше шестидесяти. Вопреки сомнительному образу жизни, мужчина неплохо сохранился. Только обильные морщины на руках выдавали возраст. – Жаль, что мама этого не слышит.
– Твоя мать была глуха ко многим вещам, – перестав терзать ни в чем неповинный подлокотник, Маргулис-старший явно вспылил. Справедливо ли – значения не имеет. – Сути это не меняет. Ты поможешь мне?
– Сколько тебе нужно? – он назвал точную сумму, вплоть до запятой. Такую нелепую. Столько ее община зарабатывает за пару дней, если те не очень удачные. Однако когда-то давно ее мама благодарила бы всех невидимых покровителей хотя бы за половину. – Знаешь, этого бы вполне хватило на беззаботную жизнь.
– Такой она у тебя и была.
Блажен, кто верует. Он всерьез полагал, что его жалких подачек хватало на беспечную жизнь? Конечно, ведь именно поэтому мама унижалась за каждую лишнюю копейку. Лишь бы сделать то, что она считала правильным. И в таком режиме они существовали больше четверти века. До цепочки печальных событий, окончившихся созданием антиправительственной организации. Кто бы мог подумать.
– Не вопрос, – пожав плечами, Перри с каким-то неожиданным равнодушием взглянула наверх. Встретившись с тяжелым взглядом Майкла, взиравшего на каждого посетителя с высоты своего полотна, Виктория усмехнулась. – Я все устрою.
Она внезапно почувствовала себя в роли Господина Никто. Почему-то именно у нее пропало имя. Остальные представляли собой цельные личности с давно установившимся миропониманием. Перед ней ведь сидел обыкновенный человек. Почему он доводил ее до такого состояния? Или это она позволяла ему творить подобное? Сейчас Маргулис хотела задать множество вопросов, у нее целый список. “Почему ты не пришел на похороны своей жены? Почему ты бесследно исчез тогда, когда в тебе больше всего нуждались? Почему не сказал ни слова? Не пришел на свадьбу? Не выразил соболезнования в связи с гибелью супруга? Не выразил беспокойство из-за вероятной смертной казни за государственную измену? Не защитил от влияния Волкера, который получил ее тело в награду за все свои интриги и измывательства? Где ты был все это время? Где ты прятался? Почему?”. Но вместо этого она избрала тактику разрешающего консенсуса. Пока ты не жалуешься на происходящее – все нормально. ***
– Половину я дам наличными. На руки, – специально уточнила Королева, отошедшая от балкона и ставшая напротив того, кто подарил ей жизнь. Единственное полезное, что он сделал для этого мира. – Остальное перечислю на карточку. Такой расклад устроит?
– Вполне.
Отправив сообщение определенным людям, заведующим так называемой казной Эдема, Перри прождала всего несколько минут. Кейс с оговоренной суммой доставили к дверям ее кабинета, передав бдительному привратнику. Ридус, в свою очередь, вошел внутрь без приглашения, словно так и было задумано. Он не произнес ни слова. О чем ему разговаривать с эгоистом, что вычеркнул из своей жизни все, за исключением зеленых бумажек? Молча поставив дипломат на стол, Томас раскрыл его, пропуская сквозь пальцы волшебный золотистый отблеск. Мужчина по-прежнему сидел на стульчике, завороженно глядя в зияющую бумажную пустоту. Как ты можешь давать деньги человеку, “причастному” к гибели твоей матери? Почему нет, братец?
Ты совершаешь ошибку, дорогая.
– Спасибо, дочка, – с трудом поднявшись, гость мгновенно закрыл кейс и засунул подмышку. Без каких-либо трогательных антрактов он поочередно кивнул каждому из родственников, а затем проследовал к выходу. – Я всегда знал, что могу на тебя рассчитывать.
После этого он ушел из ее жизни. Как и тогда, двадцать лет назад. Все так просто. Прощальных слов не надо. Они ему неведомы. Как и сочувствие.
– Пришли ко мне Долана и Данбара. Хочу кое-что обсудить, – непонимание сквозило в позе Тома ровно три секунды. Впоследствии он выпрямился, точно солдат на маршевом строе, в который раз поправил свою драгоценную бабочку и вышел вон. Не стал отговаривать от уже принятого решения или заполнять эфирное время ненужными сантиментами. – Жаль, что тебя здесь нет… – вновь приглядевшись к портрету покойного мужа, Виктория достала из шкафа стакан и налила себе виски. – Армандо.
Он бы оценил это представление по достоинству. Может, она бы позвонила ему и предоставила шанс так откровенно повеселиться. Но в ушах все еще звенела фраза: “Не делай то, о чем впоследствии пожалеешь”. Досадно, что она не прислушалась.
Та Сторона.
Никто не понимал, что происходит. В какой-то момент Протекторы, захватившие львиный кусок земли Республики, пересекли невидимую границу с другой территорией, принадлежащей секте Отца Джозефа. Все произошло так быстро, что новостные порталы не успевали отреагировать на резкие маневры двух враждующих кланов. По крайней мере, их таковыми считали практически все. Ведь как еще могут развлекаться незаконные военные формирования, оккупировавшие всю Восточную территорию некогда целостного государства? На протяжении двадцати лет они враждовали друг с другом и периодически устраивали перестрелки на нейтральных участках. Но теперь все изменилось. Так иногда случается, когда Гарант безопасности бесследно пропадает вместе с ежегодными выплатами за соблюдение шаткого перемирия. Тем не менее, это ничего не изменило. Натренированные солдаты, считавшие себя последователями великого Гуру, взяли вовремя предоставленное союзниками оружие и направились в сторону светлого будущего. Не останавливаясь ни перед чем, они ворвались в небольшой городишко и за сутки водрузили на здании мэрии белоснежный флаг.
Мирные жители, традиционно находившиеся под защитой сектантов, пришли в отчаяние. К ним никто не пришел, невзирая на сигналы тревоги. Республика осталась глухой ко всяким просьбам. Лишь высокая бетонная стена с колючей проволокой отгораживала ее от действий террористов. Пока что ее устраивало нынешнее положение вещей, ибо приказов от верховного командования не поступало. Все усиленно делали вид, что ничего не происходит. Так и было задумано. Остается потерпеть и все наладится. Однако Мелисса, незаконно пересекшая границу, придерживалась иного мнения. Ей уже доводилось становиться свидетельницей необъявленной войны. От этого всегда страдали невинные. Поэтому ее встречу с Гуру перенесли на неопределенный срок, а саму заперли в комфортабельно обставленной комнате без возможности связаться с внешним миром и работодательницей. Без объяснений причины ее продержали в запертом помещении больше двух суток, пока лидер повстанцев не соблаговолил принять долгожданную гостью. Все вопросы относительно случившегося демонстративно игнорировались охраной. Впрочем, подвешенные на плечах автоматы отбивали всякую охоту их задавать.
Ее могли убить в любую секунду. Стоило совершить малейшую ошибку и главного представителя Эдема тут же расстреляют у стены. По этой причине Кокс помалкивала, вежливо кивала и почти не противилась приказному тону. Где-то на подуровне она понимала, что ее не посмеют задерживать. Без Своры чертовы ублюдки не смогут поддерживать маршруты снабжения и окажутся в невыгодном положении. Все это знали. Включая лидера захватчиков, решившего устроить резню посреди белого дня. Тем не менее, он деликатно пригласил “гостью” в свое тайное убежище, предпочитая избегать такого кричащего наименования, как пленница. Ибо нужно поддерживать дружественные отношения и научиться забывать об обидах. Мелисса спокойно приняла правила новой игры. Хотя ей давно полагалось отойти от дел и переехать в Канаду. Но внутренний авантюризм не позволял бросить любимое дело.
– Не говорите с Ним прежде, чем он заговорит с Вами, – снова этот заученный по буквам текст. Кокс скоро начнет повторять его во сне. – Не смотрите Ему в глаза…!
Ее наконец-то вывели на свежий воздух. Ударивший в нос запах жженной плоти не предвещал ничего хорошего. Они снова кого-то казнили. Сделав неуверенный шаг в сторону открывшегося перед глазами пространства, женщина ощутила, как ее резко подтолкнули в спину автоматным прикладом. Могли бы, из вежливости, позволить немного собраться с мыслями. Не каждый раз ей приходилось путешествовать по свалке на высоких каблуках и в непростительно узкой юбке. У мятежников весьма своеобразное чувство юмора, особенно у их предводителей. Игнорируя все неприятные детали в виде обуглившихся человеческих костей, истекающих жидкостями бочек, выгребных ям, искореженных автомобилей и мусорных горок высотой с двухэтажное здание, Мелисса остановилась перед одной из таких куч. Весьма своеобразная, она представлял из себя некое строение с лестницей и всяческими проходами. Все они вели к одной точке – застрявшему в мусоре военному фургону, откуда доносились характерные звуки сварочных работ.
– Он ожидает Вас, – выпрямившись, сопровождающий приставил руку к невидимому козырьку. Очередной моложавый фанатик с испорченной судьбой. Заглянув в глаза-пустоты, Кокс внутренне содрогнулась, после чего начала подниматься на самый верх. Как им удалось так мастерски соединить отбросы с частями негодной мебели, чтобы превратить это место в самую настоящую крепость?
Интересно. Виктория рекомендовала подруге детстве остерегаться самопровозглашенного Гуру, поскольку тот имеет неограниченное влияние на своих подчиненных. Именно они наградили его этим совершенно незаслуженным прозвищем. На самом деле он ничего из себя не представляет – вульгарная марионетка могущественных имиджмейкеров. Не более. Разумеется, он обычный человек. У него даже есть паспорт, где записано настоящее имя – Лукас Крэйвен. Отставник, явно не пришедший в себя после Афганистана. Или любой другой искусственно-созданной правительством войны. Пробыв в плену несколько лет, он окончательно слетел с катушек. Иными словами, впал в состояние вечной войны, в результате чего превратил небольшой кусок Республиканской земли в свое личное милитаризированное раздолье. Как ни странно, к нему довольно быстро примкнули другие отставники, перешедших в стан “верных последователей” местной легенды и “почитателей” локального божка.
Не стоит недооценивать силу остро прогрессирующего параноидного синдрома. Благодаря ему образ просвещённого наставника-генералиссимуса был отшлифован и представлен на суждение недалекой публики. Так бывший рядовой, распрощавшийся с остатками здравого смысла, поднял вооруженный мятеж на одной из восточных военных баз, которую был призван охранять от революционных треволнений. Это не помешало ему взять под контроль весь город, разгромить интернациональный аэропорт, перестрелять всех несогласных и объявить себя новым правителем самостоятельной территории, не зависящей от жадной Республики. А самого Маунтана он вызвал на дуэль, что закрепило за ним статус полубезумного шизофреника-сепаратиста.
– Все переплетено? Разве не так? Но разве оно предопределено? – невнятное бормотание эхом разносилось по резко сужающемуся пространству. По мере приближения звуки сварочных работ становились все громче. – У всего не единый архитектор? Ведь так? Как много вопросов. Но зато они противятся как секта! Картина мира тех, кто… – прислушавшись, затворник, не поворачивая головы, рявкнул: – Кто здесь?
Он заговорил с ней первым. Главное правило не нарушено.
– Прошу прощения! – гостье еще ни разу не приходилось вести переговоры с буйнопомешанными, но прослыть невежливой все же не хотелось. – Гуру…?
– Хотя все переплетено. Смерти натюрморт… – неприятный скрежет по металлу прекратился. Тогда перед Мелиссой предстала высокая подтянутая фигура в сварочной маске. Сквозь тонированное пластиковое окошко он наверняка разглядел ту, что посмела нарушить его покой. – Но каждый в своем теле одинок… – потянувшись к маске, мужчина осторожно стянул ее, являя всему миру полулегендарное лицо. Мгновенно из-под масочного каркаса выпали лоснящиеся темные кудри, едва достигающие лба. – Кто Вы? – не дождавшись ответа, горе-революционер подскочил к стоявшему на столике магнитофону с изогнутыми антеннами, откуда доносилось грустное завывание пианино. – Вольфганг Амадей Моцарт! – бешено расхохотавшись, Гуру оскалился, демонстрируя ряд острых зубов. Лицо скривилось до такой степени, что его хозяин перестал быть похожим на самого себя.
– Мое имя Мелисса Кокс. Я представляю интересы Виктории Перри-Маргулис и клуба Эдем. Мы с Вами давно сотрудничаем.
– Виктория? – искаженные лицевые мышцы вновь пришли в норму. Казалось, нездоровый блеск в серо-зеленых глазах исчез. Буквально на долю секунды он трансформировался в Лукаса. Если имя не выдумано. – Да-да, я ее помню! Я кое-что для нее сделал! – захлопав в ладоши, повстанец присел на корточки и принялся рыться в куче хлама. Спустя минуту он выудил оттуда две кованых розы с заостренными шипами. – Возьмите одну себе. Я знал, что Вы придете.
Предопределено…
– Вы сами пригласили нас. Хотели обсудить передачу оружия, – только сейчас она заметила, что ее собеседник был облачен в потертый светло-коричневый мундир, весь увешанный медалями. На плечах виднелись ободранные эполеты с нашивкой в виде латинской буквы “P”. Значит, слухи правдивы. Официальное представительство оппозиционной организации ведет переговоры с полоумным солдатиком, затеявшим игру в войнушки. – Вы просили предоставить Вашей армии больше единиц. Точнее – Ваш уполномоченный. – впав в замешательство из-за устремленного на нее пронзительного взгляда, Кокс то и дело поправляла выпадавшие пряди волос. Понимая, что имеет шанс не вернуться домой, женщина неплохо держалась. – Почему?
Мелисса упорно отводила глаза в сторону. Вторая заповедь соблюдена.
– Мой город устает чинить за деспотами власть… как же причинно-следственная связь? – опять бессвязные обрывки текста. Наматывая круги по импровизированной лаборатории, аутентично дополненной выпотрошенной мебелью и порванными революционными плакатами, Гуру никак не мог собраться с мыслями. Одному Богу ведомо, что творилось в его воспаленном военными бреднями мозгу, пропитавшемуся дешевым спиртом и политурой. – Но мир по сути прост. Не берите в долг… не ведите торг… стерегите кров… – на каждой фразе он разгибал по пальцу, в итоге насчитав три, которые тут же запустил в густо разросшуюся полуседую бороду. Забавно. В профиль великий Гуру походил на шимпанзе со слегка деформированным черепом и мощными челюстями. – Скажите, мисс Кокс, Вы любите загадки?
– Безумно. – ей хотелось выпить. Это будет считаться нарушением неприкасаемого устава?
– У них лишь серый кардинал, а нас тут целый легион! Все переплетено. Оттенки и цвета, – голос был на удивление спокойным. Словно так и задумано. – Вот так мы и живем. И так мы и умрем. Удобрим эту гору собой, став ее углем. – с этими словами мужчина подошел к едва заметному углублению в конце комнаты-фургона и схватился за край подозрительной шторы. – Но добрым в этом городе рабом иль бунтарем. – отдернув красное полотно в сторону, Протектор освободил из плена огромное стекло, вделанное в стальную оболочку. Оно открывало вид на весь участок свалки, оказавшийся замаскированным аэродромом. – Вся картина мира тех, кто вашей давно противится как секта!
– Вы перепродаете оружие Джозефу Рокуэллу!
Упоминание секты расставило все на свои места. Значит, старые враги объединились. Действуют заодно во имя неизвестной цели. Яркая огненная вспышка мелькнула в чернеющем небе, после чего начала разрастаться по всему полотну. Авиаудары. Они уничтожают город. Хотят избавиться от Стены общими усилиями? Очередная вспышка. Горы мусора мешали рассмотреть детальнее, но поднимающееся ввысь пламя говорило красноречивее любых полунамеков. Завороженный Гуру, не отводивший тусклых глаз от такого проникновенного зрелища, дерзнул протянуть руку и положить на стекло. Он будто бы стал единым целым с пламенем, устроившим вальс на чужих костях. Впитал в себя разрушительную мощь неподконтрольной стихии. Мелисса, отошедшая на пару шагов назад, лихорадочно продумывала план отступления. Нужно уходить. Немедленно!
– Мои поздравления, мисс Кокс, – голос, разнесшийся по всему помещению, принадлежал вовсе не Гуру. Обернувшись, женщина столкнулась с тем, кого меньше всего ожидала встретить. Каждую его черту она знала на память, ибо видела это лицо чаще, чем любое другое. Главная проблема Республики. Террорист номер один и самый разыскиваемый преступник по Ту и Эту Стороны. Он предстал перед ней в полном облачении: черной сутане, подпоясанной красным поясом – чтобы стать более заметным или незаметно истекать кровью? – белым воротничком, подчеркивающим статус псевдо-служителя и, разумеется, окольцовывавшими руку четками с болтающимся крестом. – Вы отгадали загадку.
– Отец Джозеф, – изумленно вглядываясь в скрывавшуюся во тьме фигуру, Мелисса забыла, что до этого проклинала Викторию за такое опасное задание. Они умышленно попрощались друг с другом, чтобы прослушивающие их устройства оставались в неведении. А потом Кокс отправили сюда. – Как Вы…
– Безмерно рад, что наши пути пересеклись. Благодарю Господа за это, – выйдя на линию света, отбрасываемого керосиновой лампой, Рокуэлл слабо улыбнулся. Его поза одновременно сквозила уверенностью и едва уловимой усталостью. Невообразимый человек. – Надеюсь, Вы поняли, что отныне мы работаем вместе? – прежде, чем Кокс смогла опомниться, пастор извлек из отворота священного одеяния письмо, придерживая его двумя пальцами. – Не будете так любезны доставить это послание Вашей работодательнице? В последнее время я не доверяю современным технологиям. Но мы с Вами еще обсудим детали.
Внезапно его благочестивое лицо приобрело красноватый оттенок. Но не от переполнявших душу эмоций из-за удачной сделки. Это отблеск новой вспышки озарил ставшее тесным пространство. Все присутствующие синхронно обернулись к окну.
– Апокалипсис грядет, – полушепотом изрек Гуру, надевая сварочную маску и вновь возвращаясь обратно к работе. – Система поглотила нас всех… Но у всего не единый архитектор… Переплетено и предопределено… – делая непродолжительные паузы между словами, он искал инструменты. – Мне суждено тут помереть еретиком. Пусть не понимаю я всех своих теорий… – повернувшись к безмолвствующим гостям, наблюдавшим за его действиями, мятежник явно усмехнулся через маску. – Но чья наркоимперия, по-твоему, по артериям города гонит эти контейнеры с отходами? ****
Эта Сторона, несколько дней спустя.
Ратуша – единственный символ монументальной стабильности этого Города. Все разваливается, все меняется, а она все равно остается на прежнем месте. Может выдержать бомбардирования, захваты, рейды. Если на Республику когда-нибудь сбросят атомную бомбу, стерев с карты почти все важные объекты, эта белоснежная гнида выживет. Будет возвышаться над пеплом и костями, одним своим видом издеваясь над поверженными. Иногда Виктория поддавалась ее роковому влиянию, тлетворному по своему составу. Но это не мешало женщине выходить на балкон, стоять там по нескольку незаметно пролетающих часов и выкуривать одну пачку сигарет за другой, при этом глядя вдаль. Симметричные линии, плавно переходящие в выступы, завораживали. Ее ведь поэтому называли пирамидой. Практическая визуализация теории Маслоу. Она похоронила под своим пластом немало политических мумий, бальзамируя их устаревшие взгляды на века. Через несколько сотен лет их абсурдно-губительные идеи извлекут из-под завалов былого партийного могущества и представят новой, еще не обработанной публике как первосортную догму.
Тяжело вздохнув, Маргулис дрожащей рукой поднесла к себе зажигалку. Резкий щелчок крышки вынудил ее прийти в себя. Насколько же сильно ее душевное равновесие полетело к черту, если она спала всего несколько часов за последние трое суток и получала удовольствие от созерцания уродливой Городской архитектуры? Зимний туман постепенно обволакивал все пространство. Ей начинало казаться, что Ратуша лишь отчетливее проступает сквозь пугающую белую пелену. Как утопично. Видимо, их действительно что-то связывало. Они оба – приспособленцы. Выживут при любых обстоятельствах и любых условиях.
– Мне стоит начать тревожиться? – голос Томаса, как ни странно, подействовал успокаивающе. Прикрыв глаза, вдова не спешила оборачиваться. Ее вполне устраивала такая позиция: сознание собственной защищенности и неприкосновенности рядом с родным человеком. – Сколько ты не выходила из своего кабинета после того случая? Пару дней? – сделав очередную затяжку, Перри зажала сигарету между все еще трясущимися пальцами. – Никого не принимала, не отвечала на звонки и практически ничего не ела. Даже твой придворный шут забеспокоился.
– Не обращай на него внимания, он часто беспокоится по мелочам, – сказанное не таило в себе ни намека на презрение или насмешку. Их связь с Господином Никто более глубокая, чем могло показаться. Он правда волновался за нее. – Я просто наверстываю упущенное. Если помнишь, то я как-то взяла недельный отпуск. Накопилось много работы. Не люблю, когда ее делают за меня.
– Отдаешь дань лучшим традициям нашего семейства трудоголиков? – облокотившись на косяк балконной двери, Ридус скрестил руки на груди. Ему искренне хотелось облегчить чужую боль, но он не знал, как. – Не устаешь?
Ее рвало на части. Эмоции переполняли потрепанную душу. Это было так очевидно, но великая Королева не признается в своих проблемах. Сколько бы они не разговаривали, делились личной печалью, забирали себе часть страданий, Виктория нередко закрывалась в себе, отгораживалась от внешнего мира невидимым куполом. Даже нестабильный Волкер, преследующий свои цели, не мог пробиться сквозь ее прочную броню самосознания, опустошающую саму себя. Чересчур много сил было вложено в создание надежной защитной системы. Вместо сирен – высочайшие болевые пороги, вместо механизмов – целые бастионы.
– Нет времени на усталость. Ты же знаешь – стоит разнежиться, как тут же кто-то подойдет сзади и шепнет на ухо “деньги, деньги”. Так мама любила выражаться.
– Если бы она стала свидетельницей всего происходящего, как думаешь, что бы она нам сказала?
– Наверное, утешила бы нас тем, что мы, по крайней мере, не скучно живем, – рассмеявшись от приятных воспоминаний, оба собеседника достали по еще одной сигарете. Дым окутывал их быстрее тумана. Чудесная погода. Под стать настроению. – Не знаю, как бы еще она могла охарактеризовать эту помойную яму. Учитывая тот факт, что деликатность не была ее сильной стороной.
– Она не боялась называть вещи своими именами. Я до сих пор помню, как она прилюдно осадила моего дорогого отца. Что она ему тогда сказала? – машинально коснувшись шрама на подбородке, Том погрузился в единственные приятные мгновения из детства. – Кажется, назвала позором нашего клана.
– Между прочим, она тебя очень сильно любила. Считала сыном, которого у нее не было. В ней все еще оставались живы эти аристократические пережитки. Кровь. Семейное наследие, – обняв себя свободной ладонью, Виктория продолжала неотрывно смотреть на разрастающееся дымчатое полотно. – Ты оставался ее последней надеждой на внуков.
– Боюсь, она упустила важную деталь, – странно улыбнувшись, мужчина швырнул окурок вниз, одновременно с этим рискнув нарушить установившуюся дистанцию между родственниками. – А ты сама никогда… об этом не задумывалась? Хотя бы раз?
– Не пойми меня неправильно, Том, но семья – это в какой-то мере слабость, – повернув голову в сторону прищурившегося брата, Маргулис потянулась к новой дозе никотина. – Она серьезно усложняет нашу главную задачу. Выживание. – окутав себя плотными сизыми кольцами, хозяйка клуба углубилась в абстрактные размышления: – Все остальное значения не имеет. Я знаю, о чем говорю. Большую часть жизни я заботилась о своих близких. О тех, кого называла семьей. И даже не замечала, как они тянули меня вниз. Причиняли так много боли. По сути, являясь невыносимым балластом.
От которого необходимо избавиться.
На протяжении всего монолога Виктория отчаянно старалась игнорировать тот факт, что где-то там, за границей цивилизации, разыгрывался акт ее финального падения. Поступок, который раз и навсегда уничтожит остатки человечности. Чем еще заниматься тут? Сопротивляться глупо – мрак, водолаз да спрут. Два человека, малозаметных, сливающихся с толпой, однажды сели в ржавую развалюху, взятую напрокат, и уехали в неизвестном направлении. Они ехали всю ночь, сопровождаемые светом тусклых фар встречных автомобилей и флегматичными музыкальными композициями. На них никто бы не обратил внимания. Обыкновенные люди, путешествующие по бескрайним просторам Республики. Разве это карается законом? Пока что нет. Лежащие на заднем сидении лопаты, трогательно накрытые старым одеялом, ни о чем не говорили. В конце концов, они могли остаться от предыдущих владельцев, офицер. Но всем было плевать. Никто не следил за ними, предоставляя возможность спокойно завершить начатое. Покинутая деревня – их конечный пункт назначения. Такие Богом забытые места привлекают только самоубийц и иных скучающих личностей.
Как этих двоих, например.
“Черт возьми, этот Маларки – просто гений”. Сказал один из них, сидя на капоте машины, громко тарахтящей после длительной поездки. Рассматривая значок полицейского, поблескивающий на слабом свету, мужчина изредка переводил взгляд на молчаливого попутчика. Тот уже битый час орудовал лопатой, усиленно погружая ее в сырые комья земли и забрасывая ими огромную яму. Ему аккомпанировала нарастающая кантри-музыка на фоне приятного мужского баритона. “Пора заканчивать”. Произнёс другой участник процесса, выбравшись из импровизированной могилы. Его специальная одежда тусклых тонов была полностью испачкана грязью. Скоро они ее сменят. Размяв плечи, Долан спрыгнул с капота, предварительно подобрав валявшийся на земле кейс с деньгами. “Покойся с миром, ублюдок. Ты были никем при жизни, никем остался и при смерти”. Высыпав банкноты прямо на мертвеца, чьи отдельные части тела выглядывали из-под влажной почвы, оба напарника вновь взялись за лопаты.
Вот и все. ***
– Но к тебе это не имеет никакого отношения, Томас, – ледяная женская ладонь коснулась лица, непроизвольно дернувшегося от такого порыва. Их глаза встретились. Потускневшие, лишенные всякой радости. – То, что наши отцы сделали с нами – непростительно. Мы больше не допустим, чтобы это повторилось. Я не допущу.
Ридус, безмолвно возвышающийся над сестрой, накрыл своей рукой ее собственную. Их идиллическое мгновение совместной слабости не могло длиться вечно. Очередной посланник, вошедший без предупреждения, заставил Королеву поспешно вернуться в кабинет. Она заметно нервничала. В руках непрошеного гостя, возможно, находилось будущее всей организации. Неприятная власть.
– Все прошло хорошо, – апатичный тон мог ввести в заблуждение. Но от подобных людей иного не требовалось. – Держите. – протягивая вперед запечатанное письмо вместе с поводком, гонец поклонился и направился обратно к двери. – Собаку я оставил в главном холле.
Пес убитого Флоррика.
– Жизнь налаживается, брат, – надтреснутым голосом проронила Виктория, откладывая трофеи на стол. Ее снова била мелкая дрожь. Опустившись в кресло, она ненадолго погрузилась в себя. Все наконец-то закончилось. – Отныне все будет хорошо.
Том не понял, кого из них двоих она пыталась убедить больше. Впрочем, он не ответил. Сигарета почти автоматически оказалась в его пальцах. Он прекрасно осознавал суть произошедшего, но не мог найти подходящих слов. Том не был уверен, что они вообще нужны. Пройдясь по комнате, Ридус изредка останавливался перед портретом Майкла и пристально вглядывался в знакомые, но постепенно забывающиеся черты. Этот человек покинул их, не оставив шанса на искупление.
Маргулис игнорировала родственника. Ее занимала другая проблема – как перевести средства на чужой банковский счет, при этом не создавая лишней шумихи. Оформить как пожертвование? Это оно и есть. “Транзакция принята”. Два слова, означающих искупление. Но ей все равно никак не удастся сбежать от себя. От того, что она сделала. И полностью оплаченная операция чужому ребенку точно не исправит тот ужасный поступок, который она совершила. Наблюдая из-за угла, Томас почти не подавал признаков жизни. Он будто бы слился с окружающей обстановкой. Все, что его интересовало– лежавшая на тумбочке тетрадка с вываленными листами. На ней весьма аккуратным, каллиграфичным почерком была выведена фраза. “Все переплетено”.
