Текст книги "Свора (СИ)"
Автор книги: Hougen
сообщить о нарушении
Текущая страница: 50 (всего у книги 65 страниц)
Комментарий к Меня там нет
* Гуру поет несколько строчек из русскоязычной версии “Belle” из мюзикла “Нотр-Дам де Пари”.
** Кетамин – синтетический галлюциноген, практически не вызывает зависимости.
*** Аномия – состояние общества при дезорганизации социальных норм и институтов.
**** Исаия 40:31.
========== Война одного человека ==========
Вечная, Призрачная, Встречная.
Сможет уберечь меня.
Обыденный сюжет всех религий.
Преданна.
Мне и мною предана.
Исполна изведала,
Рождение и смерть.
В каждом мире…
Би–2 – Вечная, Призрачная, Встречная.
Эдем вечен. Он выстоит под градом пуль, выдержит масштабные катаклизмы и переживет всех политиканов-краснобаев. Созданный по образу и подобию райского шалаша, клуб превратился в пристанище униженных, обездоленных и умалишенных. Тех, кого прогнившая система ломала, истязала и рвала на куски. Республика имела тенденцию уничтожать все красивое. Так проще. И не нужно оправдывать собственные гнусности, ведь оставшаяся после чисток грязь покорно идет на заклание и не задает лишних вопросов. Поэтому Эдем стал для кого-то символом спасения и стабильности. Находясь под прочной крышей, отрезанные от половины жестокого мира, жители скромных номеров временами открывали окна, впуская смрадный воздух разлагающихся масс. В этом на первый взгляд примитивном ритуале таилась открытая форма неподчинения. Попытка высмеять короткорукую власть, чьи клыки обламывались о кривой фасад старого здания. У них могло не быть настоящей свободы, ограниченной трехэтажным строением и четкой иерархией, но это лучше, чем быть подвешенным на цепях в звуконепроницаемых комнатушках различных служб безопасности и прочих безжалостных прихлебателей царского престола.
Эдем не просто так получил свое современное, немного ироничное название. Прошло двенадцать лет с тех пор, как трое отчаявшихся авантюристов подписали договор о создании общины. Перспективы вступить в войну с целой государственной машиной не рассматривалась. Просто они пережили столько лишений, столько страданий, что вряд ли когда-нибудь могли быть стать счастливыми снова. Они не от мира сего. Маркус, Виктория и Мелисса. Угрюмые интеллектуалы, выходцы из аристократии. Блестящее образование, перспективное будущее. И такая печальная судьба. У каждого своя. Их отвергло общество, признавая забытыми маргиналами. Лишними звеньями цепочки. Стая не принимала таких, неизменно разрывая на части, изгоняя со священных земель. Ведь остальные играли образцово-показательные роли, носили улыбающиеся маски, под которыми скрывались бездумные, потрепанные и потертые монстры. Но с этим безумным, дивным новым миром связь проходила все же строго по касательной. Троица решила придумать свои правила, избавиться от удушливых, въевшихся под кожу масок. Сбежать от несовместимых с жизнью трущоб Города. Чтобы не видеть застланную наркотической пеленой реальность.
Убогую, некрасивую, жуткую. *
Какого Олдоса Хаксли вам еще не хватает? Оглянитесь вокруг. Кругом поражения, провалы. Все собрано под одним куполом, тонкими черными ниточками расползаясь по мрачным кварталам. Проникая в души невинных, воруя частички светлых воспоминаний о прекрасной жизни. Но кому она теперь нужна? Распад, разруха, разобщенность. Новый слоган для обновленного мира. Ибо мы живем в эпоху неприкрытой честности. Больше не играем в пустые надежды и глупые мечты. Для любви места не осталось, лишь для извращенной похоти. И пока все ждали прихода истины, святая ложь начала звучать так искренне. Так волнительно и завлекающе. Люди поддались. Они были слабыми, уязвимыми и, самое главное – податливыми. Не читали книг, ленились, прыгали в бурный новостной поток, выдаваемый за личное мнение, и стабильно ходили голосовать за те же самые лица. Их дети вырастали в атмосфере подавления и фейкового индивидуализма. И не понимали, что продолжают традиции, погружающие страну в забвение.
Поколения медленно и уверенно вырождались.
Однако знаменитое трио мракобесов искало себе подобных дальше. И преуспело. Несмотря на то, что сначала в клуб стекались пациенты сумасшедшего дома, разыскиваемые преступники и торговцы картонными библиями. Стоило отдать должное, они весьма ответственно подошли ко всем требованиям и уставам. Салливан лично инструктировал первых постояльцев, занимая пост советника при Королеве и рецепциониста. За стойкой регистрации он оформил и внедрил много юридически правильно оформленных документов, застраховав имущество организации и жизни членов. Угрожающе нависающая над ними Ратуша требовала активных действий. Впоследствии со всех районов Республики начали съезжаться неудавшиеся политические деятели, картежники и честные полицейские, нонконформисты и журналисты-разоблачители, уставшие кинозвезды и амбициозные революционеры-подрывники. Они жаждали очиститься от Городской скверны и никогда не появляться на запыленных улицах. Собираясь большими компаниями в главном зале с пока что дешевыми табуретками, они прокуривали комнату и весело хохотали под негромкие звуки из магнитофона старого образца.
– Думаешь, эту музыку нужно выключить? – однажды поинтересовался Маркус, стоя на площадке второго этажа, откуда можно было наблюдать за скудной жизнью малоизвестной общины.
– Эта музыка для всех, – ласково прошептала Виктория, прикрывая глаза. – Эта музыка – все, что у них осталось.
Почему-то те роковые слова прочно врезались в память. Действительно. Обреченные не имели за душой ничего, кроме аккомпанемента с псевдо-веселыми мотивами, призванных затмить печаль, тоску и неизбежную кончину всех начинаний. Вот по какой причине здание именовалось Эдемом. Все хотели оказаться в сказке, поддаться иллюзиям и умереть счастливыми. С осознанием того, что Рай существует. Взамен требовались соблюдения простейших правил, закованных в золотистые рамочки и развешанные по всевозможным местам. Над стойкой ресепшна, на нижних этажах, в каждом номере, в баре и ресторане. В библиотеке строгий устав висел на входе и покоился под стеклянной панелью. Чтобы смертные помнили, кого следует бояться. Маркус, признанный хранитель законов, не отличался жалостью или состраданием к ближним. Он приводил в исполнение смертные приговоры так же быстро, как произносил воодушевляющую речь перед новичками.
В этом заключался весь фокус.
Ни одно из священных правил не должно было быть нарушенным. В сущности, они были просты, даже написаны примитивным языком. Таблички всего лишь напоминают о незыблемой иерархии общины и запрещают любые конфликты на территории клуба. В противном случае казнь неизбежна. За всю историю существования так называемая свора лишилась больше двадцати участников, так или иначе достигших точки невозврата. Многие приговоры Салливан исполнил лично, но позднее Илай был утвержден на должность палача и благородная функция свелась к истреблению предателей, мятежников или смутьянов. Над ними не вершили суда. Только правосудие. Потому что семья никогда не осудит – она приговорит. Нет смысла играть в либеральные юридические драмы. К черту совесть, мораль и прочие сентиментальные терзания. Есть четко установленные границы. Их пересечение строго карается. На самом деле адвокат практически совершил эту страшную ошибку около года назад, но чудом остался в живых. После этого он утратил авторитет среди солдат и отсиживался в тени. В немом, терпеливом ожидании возрождения.
Момент истины наступил после того, как переболевший коронавирусом Салливан, около месяца пролежавший в больнице с высокой температурой, наконец вырвался на свободу и возвратился в опустевший клуб. Не обнаружив никого из постояльцев, кроме перепуганных наркоманов, тут же скрывающихся за дверью номера, адвокат поднялся к себе и нашел на пороге письмо. В такой старомодной манере действовала лишь Виктория, опасавшаяся посылать сообщение телефоном или через доверенных посредников. Значит, произошла катастрофа вселенского масштаба. Ему довелось узнать о гибели Томаса на больничной койке, но об исчезновении руководства клуба он и не догадывался. Пробежав потухшими глазами по тщательно продуманным строчкам, законник разорвал бумагу и вздохнул. В нем снова нуждались. Как в последнем оплоте Эдема. Пришлось спуститься в общую гардеробную и без помощи портного подобрать себе приемлемый костюм.
Через полчаса он уже стоял перед зеркалом в приличной одежде, облегающей исхудавшее тело. Расчесав непослушные кудрявые волосы, отросшие за время лечения, юрист прикоснулся к полуседой бороде и нахмурился. Он походил на состарившегося религиозного пророка, к которым умотала Маргулис. Или на неудавшуюся версию Иисуса – с такими длинными завитками, спускающимся к сутулым плечам, другой образ не рассматривался. Оставалось облачиться в холщовые тряпки, собрать толпу на площади и позволить прибить себя к кресту. Возможно, они бы так и поступили, не живи в них первобытный страх перед сверхъестественным умением адвоката воскресать прямо у всех на виду. Сколько раз его подвергали смертельной опасности? Сколько раз хотели отнять желанное место заместителя? Бесполезно. Консультант неминуемо выживал и побеждал. Вновь бросив оценивающий взгляд на собственное отражение, Маркус выпрямился и улыбнулся. Волк в собачьей шкуре. Сильно выделяющаяся челюсть с неправильным прикусом оправдывали это амплуа.
Поправив воротник черной рубашки, Салливан вышел из гардероба и спустился по ступенькам в бар с приглушенным неоновым освещением. Темные стены, отдающие серебристым оттенком, с редкими красно-зелеными вкраплениями, были увешаны многочисленными картинами в стиле лофт. Над каждой висела причудливая лампа, бросающая тусклый свет на экспозицию. В правом углу помещалась длинная квадратичная барная стойка. За ней, на стеклянных полках, в какой-то странной асимметрии были выставлены бутылки со спиртными напитками. Больше ничего. Само место, некогда пользующееся популярностью у дельцов, выглядело покинутым. Однако по мере углубления в комнату, уставленную кожаными диванами и массивными столами, можно уловить негромкое музыкальное сопровождение. Колонки работали, издавая гипнотизирующие звуки с методичной точностью. В дальнем углу, на одном из диванов, покоилось бездвижное тело. Поза выдавала ту стадию опьянения, после которой просыпаются в клинике посреди капельниц. Марк не стал ничего говорить, лишь подобрал один из бокалов причудливой формы, наполнил водой и вылил содержимое прямо на клиента.
– Ебануться! – подскочив на ватных ногах, Долан замахал непослушными руками и рухнул прямо на пол. Сильный кашель превращал легкие в потроха. – Какого хера? Кто шутник? – на дрожащих локтях офицер смог приподняться и, сквозь туманную завесу, разглядеть знакомое лицо. – Это… Марк? Что ты здесь делаешь? Я думал, ты мертв. – протерев глаза, мужчина проморгался, дабы избавиться от галлюцинаций. – Нет, рожу твою недовольную я бы в приходах не ловил. Слушай, будь другом, принеси мне… – мощный удар носком ботинка пришелся по уязвимой голове. Стон раздался и затих моментально. – Зачем…?
– Хватит пить, – непривычная хрипотца походила на призыв из могилы. – Поднимайся. Приведи себя в порядок и через час приходи в главный кабинет. У нас много дел. – поймав на себе слегка удивленный взгляд, Салливан облизнулся. – Кстати, ты потерял. – вытащив из кармана пиджака серебряный значок, он швырнул его на пол. – Мертвецам не нужны подачки. Только утяжеляешь их загробное путешествие. – Виктория предусмотрительно вложила ценную вещицу в конверт с многообещающим письмом. Таким образом она дала своему протеже пару козырей. По сути, от Томаса больше ничего не осталось, кроме недокуренной пачки сигарет и значка полицейского. – У тебя час.
Оставив шокированного эдемовца валяться на ковролине с ценной находкой, Марк вернулся на первый этаж, поприветствовал нескольких осмелевших гостей и вышел наружу. Ресепшн никем не охранялся. Значит, в организацию мог попасть кто угодно. Отметив про себя ненадежность мальчишки, заменяющего привратника, законник оскалился. Вдохнув бодрящий весенний воздух, он постоял на крыльце и, расслабившись, дошел до конца здания и завернул за угол. Обновленный Арсенал, спрятанный за каменной индустриальной крепостью Эдема, не привлекал внимания апатичных жильцов или прогуливающихся зевак. Кого может интересовать заброшенный склад? Изредка тут собирались азартные члены клуба, чтобы выпустить пар на ринге и просадить последние деньги на ставках. Данный ритуал не поощрялся верховным командованием, но не являлся нарушением устава, так как драки происходили не на территории заведения как такового. Пользуясь этой лазейкой, свора устраивала настоящие собачьи бои. До первой крови.
Заведовал всем местный палач.
В прошлый раз Маркус заходил сюда по необходимости – нужно было выбить сведения из юного почитателя Волкера, внедренного в организацию ради ценных сведений. К счастью, Илай весьма сносно исполнял обязанности палача и при помощи нестерпимых пыток заполучил имена шести других пособников. В тот день кровавые реки затопили Рай. Удушливый запах мертвечины никак не выветривался из заколоченного помещения, отрезанного от внешнего мира. Прижав платок ко рту, Консультант едва осилил спуск по скользим ступеням винтовой лестнице и открыл дверь, неприятно заскрипевшую. Внутри небольшого, провонявшего дезинфицирующему средствами помещения валялся дырявый матрас. На нем, укутавшись пледом ядовитого зеленого цвета, лежал каратель, усиленно изображавший спящего. На самом деле он просыпался от любого шороха и слышал топот людских ног еще на пороге. Он различал каждого по шагам, без ошибок угадывая вошедшего.
– Маркус, – раздавшийся из-под материи голос эхом разнесся по комнате. – Тебе нужна помощь? Снова?
– На этот раз я не в отчаянии, – вспоминая их диалог годичной давности, Салливан усмехнулся. Как натренированный хищник, победивший всех претендентов на лидерство. – Можно обойтись простым сотрудничеством. Когда-то мы с тобой устроили хорошее шоу для уличных выблюдков Волкерка. Наступили новы времена, требующие новых решений.
– И ты пришел ко мне без оружия, – констатировал Данбар, выбравшийся из-под пледа. – Значит, ты уверен в себе.
– Поразительное психологические наблюдение для скромного киллера. Но Виктория знала, что по итогу я останусь единственным стойким вестником смерти. Ты стал неэффективен после случая с Томасом. Впал в депрессию? – не дождавшись ответа, Маркус расправил плечи и прищурился. – Разницы никакой. Пора просыпаться от долгого сна.
Протянув руку вместо пистолета, он прождал всего несколько секунд, прежде чем Илай принял условия соглашения. Через пару часов в кабинете Королевы, оставленным на проветривание для выживших, собралось десять главных эдемовцев. Асов и рядовых, отвечающих за других солдат или за коммуникации с общественностью. Приходилось разрабатывать антикризисные методы на коленке. Салливан, на правах старшего, занял кожаное кресло за широким столом и сложил руки домиком, приготовившись выслушать доклад безучастных, утративших смысл жизни людей с претензией на неистощимую скорбь по погибшим. Кажется, Перри меньше страдала по брату, чем сборище никчемных трусов, спрятавшихся в комфортабельных номерах. Они не испытывали всех прелестей нескончаемой борьбы с коронавирусом, выжигающим легкие и здравый смысл.
– Ты завел дурную привычку опаздывать, Гудвин, – закурив сигарету, найденную в ящике стола, адвокат бросил недовольный взгляд на слегка оторопевшего мэра. – Сколько времени прошло с того момента, как тебе позвонили и пригласили сюда?
– Видимо столько же, сколько с момента твоей коронации, – угрюмо сообщил Себастьян, особо не веря в чудесное воскрешение ранее влиятельного лидера. – Я решал важные вопросы с Вуди. Есть продвижения по делу Тома. Пока не могу сказать что-то конкретное, след обрывается, но у нас есть надежда. – опустившись в глубокое кресло, подальше от стола, градоначальник извлек пачку Ричмонд и сжал в руках. – Лучше обсудить это наедине.
– А как же твой дружок Мэтт? – вмешался опирающийся на трость Лоуренс, прожигающий своего ситуативного оппонента насмешливым взглядом. Его скорее забавляла возможность ударить по больной точки, чем добраться до истины. – Я думаю, ты можешь прилюдно признаться, что полагался на предателя. Которого привел в наш дом.
– Мы рассматривали эту версию, но не уверены на сто процентов. Я бы ставил на Кинахана, если бы не знал, что мы умышленно солгали ему и назвали неверную дату перевозки. Изменения же произошли в последний момент и об этом знают считанные единицы. Будем отталкиваться от…
– Считанные? Ты же привлек одноклассников и Бог знает какую еще шваль из прошлого. Откуда знаешь, что информация не распространилась по каналам службы безопасности и не дошла до самого Гровера напрямую? Можешь искать виновных сколько угодно, но одно ясно точно: ты один в ответственности за случившееся. И обязан понести заслуженное наказание.
– Здесь я решаю, кто будет наказан, а кто – оправдан, – законник резко прервал диалог, выставив руку вперед. Из-под широких, немного изогнутых бровей виднелись сузившиеся глаза странного болотистого оттенка. То ли серо-стальной, то ли тускло-зеленый. – Себастьян, я хочу знать, кто в нашей организации решил воспользоваться привилегиями и сорвать всю операцию. Когда твой близкий друг выйдет на связь и расскажет, куда делись приставленные к конвою агенты, тогда я смогу понять, что же произошло два дня назад. А до тех пор прорабатывайте версии. Я хочу дать Виктории результат, когда она вернется.
– Кстати, куда она пропала? Я понимаю, убийство брата сломает кого угодно, но…
– Занимайся своими делами, – рявкнул Салливан, указывая сигаретой на зарвавшегося мэра. – У тебя были определенные преимущества в общении с ней. Так тебе, по крайней мере, казалось. Но это не значит, что я буду терпеть твои выходки и идти на уступки твоему инфантилизму. Пока ты играешь в большого начальника и считаешь, что можешь задавать любые вопросы, где-то там или даже здесь спокойно гуляет убийца. Возможно, он сидит в этой комнате. – переглянувшись, члены Эдема виновато потупили головы. – Томас был хорошим лидером, но чересчур осторожным. Не любил рисковать, продумывал каждый шаг и полагался на дипломатию. О мертвых либо ничего, либо правда. Она заключается в том, что он много позволял вам. И многое прощал или старался не замечать, если это не влияло на ход дела. С этого момента все будет по-другому. Каждый из вас – подозреваемый по делу несостоявшейся перевозки. Даже те, кто чудом спаслись от пуль. – Долан, сжавший кулаки от гнева, не рискнул идти дальше активной жестикуляции. – Вы под прицелом и будете оставаться под ним до тех пор, пока не докажете обратное.
– Что за хрень ты только что нес, Марк?! – когда помещение опустело, Кларк вскочил с кресла и ударил по деревянной столешнице в порыве оскорбленной добродетели. – Ты же знаешь, что я и Илай вне подозрений! Мы долбанные жертвы! И ни разу не давали повода усомниться в своей верности!
– Конечно, знаю. Но всем остальным необязательно обладать теми же знаниями, – юрист долго смотрел в одну точку, постепенно утопая в сигаретном дыму. – К тому же, для вас с Данбаром у меня есть специальное задание. Требующее конфиденциальности.
– Так бы сразу и сказал, а то какие-то нелепые обвинения вместо конструктива. Что надо делать?
– Ты не поверишь, – Маркус, походивший на хищника больше, чем год назад, ощерился. – Нужно всего лишь быть преданным и полезным.
Администрация Волкера.
Единственное преимущество общегосударственного карантина – отсутствие мероприятий, как-либо связанных с предвыборной активностью кандидатов. Не приходилось таскаться по каналам и рассказывать о перспективном государстве Республика. Журналисты ограничивались онлайн-интервью и задавали примитивные вопросы. Все мировое сообщество еще не отошло от шока и откровенного неверия. Впервые за четверть века существования проклятой страны можно было употреблять слово “прошлое” в адрес администрации Маунтана и самого Президента. Ирреально. Человечество еще не готово к таким фундаментальным изменениями коренной парадигмы. Не стоит так резко нарушать устоявшийся порядок, ломать изувеченную режимом психику дальше. Никогда не заигрывайтесь с толпой, у которой столько раз отбирали надежду, кромсали на куски близких, насаждали фальшивые идеологии, а затем объявляли их еретическими и вырезали всех новых последователей. Иначе общество потонет в бескрайнем океане под названием апатия. И явка на выборах будет меньше, чем прожиточный минимум. Политикам следует запомнить: при изъятии одного звена цепи, вся остальная конструкция рассыпится. Никому не будут интересны пустые обещания, гневные бравады и публичные декламации.
Почему-то большинство кичливых политтехнологов и профессиональных психологов, умеющих прочувствовать настроение толпы, постоянно разбивались о низкие рейтинги своих клиентов, не понимая истинных причин социального равнодушия. Следует задать этот вопрос тем, кто любил разрушения, а не созидания. Кто отдавал предпочтение кровавым рекам и грязным махинациям с эмоциями, а не выполнению договоренностей и обещаний. Кто оказался трусливым, пугливым, нерасторопным, бесхребетным, лживым, жестоким и бездарным. Кто избрал путь мародерства, кровопролития и репрессий. Кто нещадно подавлял, угнетал, унижал и увечил. Кто был слабым, неуверенным, беспомощным и уязвимым. Кто подозревал о пороках ближнего, но не обращал никакого внимания, ничего не предпринимал. Не удивляйтесь, что за Вас не пойдут голосовать. Вы ничем не лучше тех, кто хотя бы не скрывает хищных намерений. Лучше снимайте майски, не пытайтесь играть в добродетель и признайтесь наконец народу, что вы – хозяева войны.
– По закрытой социологии, ты лидируешь во втором туре с хорошим отрывом, – изучая отчеты и статистические данные, Деранжер изредка хмурился, но морщинки в итоге разглаживались для привычной улыбки. – После устроенного на площади побоища показатели Мастерса колеблются от смешных пятнадцати процентов до совсем смелых двадцати пяти.
– Это при условии явки избирателей на карантине! – рявкнул озабоченный Волкер, в шестой раз наматывая круг по огромному кабинету, где собрался цвет оппозиционной нации. – На улицах никого нет, но предприниматели недовольны. Они хотят работать. Экономика в застое, а мы не можем ничего предложить! Потому что правительство контролируется Мастерсом! Неожиданно для тебя, правда? – раскачиваясь на инкрустированной трости, Арман стискивал зубы и рычал в попытке унять боль под сердцем. – Виктория пропала. Телефон выключен. Маячок указывает на клуб, но там никто не берет трубку. Паршивые собаки.
– Зачем она тебе сейчас? – полюбопытствовал Джеймс, откидываясь на удобную спинку дивана и закидывая ногу на ногу. На коленях лежала маленькая книжка в мягком переплете. – Пока что мы неплохо справляемся одни, а какие-либо связи с организацией могут негативно повлиять на твой имидж. Дистанцируйся от скандала с оружием. В прошлый раз он дорого тебе обошелся, а на ошибках ты учиться не привык.
– У нее ведь умер брат, – внезапно подал голос Кинахан, стоявший против окна со скрещенными руками. Сквозь стекла очков он рассматривал унылые пейзажи: деревья качались под напором свирепого ветра, предвещавшего бурю. – Я послал цветы, но их дальнейшая судьба неизвестна. Может, лучше оставить ее в покое на некоторое время?
– Не много ли на себя берет бывший Министр обороны, ослабивший страну для террористов? За это повышение по службе не предусматривается, – иронически протянул озлобленный Мануэль, сам не догадавшийся послать какой-нибудь утешительный атрибут в знак уважения. – И с каких пор ты стал милосердным гуманистом?
– Кстати, этот Телеграм-канал дает совершенно другой расклад, – вмешавшийся в дискуссию Кен продемонстрировал всем экран телефона с названием очередной анонимной помойки. – По их скромным подсчетам, Волкер проигрывает во втором туре, уступая всего пару процентов. Но они тоже утверждают, что избиратели могут не прийти на выборы из-за пандемии и репрессий. Хотя Мастерс вызывает больше симпатий.
– Твой источник новостей забыл внести корректирующие цифры в статистику, – не отрываясь от увлекательного книжного сюжета, Джеймс перелистывал страницы с нарочитым спокойствием. – Например, те пятьдесят человек, убитых правоохранительными органами на площади Короля Пеймона. Конечно, моя карьера Премьер-министра закончилась пятнадцать лет назад, однако я не думаю, что технологии восприятия сильно изменились. Неужели массам нравится публичная казнь сограждан? – не дожидаясь ответа на риторический вопрос, эмиссар углубился в занятное изучение золотой книжечки, сколь же полезной, сколь и забавной о лучшем устройстве страны. – Меньше читай проплаченные новостные порталы и все обойдется. **
– Я еще прочел раскладку, что пропажа Виктории Маргулис с информационного пространства не останется незамеченной избирателями, – всматриваясь в расплывающийся текст, Зингер быстро читал вслух. – В народе это противостояние станет известным, как битва за Королеву. Важную, с точки зрения гроссмейстера, шахматную фигуру. Кто перетянет ее на свою часть поля, тот сможет завоевать сердце электората, тающего при одном упоминании жены великого дипломата.
– Первым моим решением на посту Президента будет закрытие вашего блядского Телеграма! – несдерживаемая ярость хлынула наружу опасным потоком, наэлектризовав спертый воздух. – И пусть только либеральная сволочь попробует заикнуться о правах человека! Где они были, когда Гровер перестрелял невинных людей?
– Мастерс же оправдывался в последнем интервью, – подхватил адвокат, явно не чувствовавший исходивший от работодателя угрозы. – Сказал, что на площади в основном орудовали радикалы, а тебя подстрелили члены их шайки, чтобы создать искусственный конфликт в обществе. – застланные гневной пеленой глаза Кардинала метнулись на фигуру Кена, вынуждая того испуганно спрятать телефон. – Я что-то не так сказал?
– Нет, впервые ты сказал что-то полезное. В отличие от всех собравшихся! Наверное, мне стоило оставить за старшего кое-кого другого, – Деранжер, лениво поменял одну ногу на другую, отрывая взгляд от описания жизненного уклада утопийцев. – Организуйте мне двухчасовое интервью на всевозможных площадках. Будем выступать с программой экономического восстановления всех наиболее пострадавших регионов. Победа не достанется этому ублюдку так легко. Скоро будем отмечать девятое мая. Он попытается разыграть драму на экране. Мы опередим его.
– Куда Вы? – обернувшись, Мартин заметил, как разъяренный советник направляется к выходу. – Вас проводить?
– Мои звероловы справятся лучше командира-неудачника, просравшего половину государства.
– Будь осторожен, Арман, – предупредил Джимми, все так же не меняя позы. – Эти люди убрали Фабиана и пытались избавиться от тебя. Не думай, что флаг загородит тебя во второй раз.
Фыркнув, Волкер вышел из кабинета и жестами подозвал нескольких звероловов, беседующих на отвлеченные темы в углу приемной. Запрыгавший по лестнице политик несказанно их удивил, но профессионализм не позволил задать лишних вопросов. Забравшись в машину, они поехали на одну из привычно безлюдных улиц, на которой расположился величавый трехэтажный оплот сопротивления. Не потрудившись надеть маски, облаченная в одинаковые пиджаки группа сразу же поднялась на второй этаж и постучала в центральные массивные двери. Обновленные после печальной участи предшественников. Им не спешили открывать, хотя внутри раздавались голоса. Значит, сюрприз не удался. Сжав кулак, Арман постучал по деревянным перекладинам, напоминая, как невежливо держать гостей за порогом. Это подействовало: дверь распахнулась, пропуская всех нарушителей карантина в просторную комнату, ничуть не изменившуюся. За исключением места управляющего, которое теперь занимал неспешно раскуривающий сигарету законник.
– Какого черта?
– И я рад Вас видеть, Советник, – потушив сигарету об пепельницу, Салливан сцепил пальцы рук и поднял их на уровень лица. – Вы прервали совещание, но располагайтесь. Чувствуйте себя как дома.
– Я думал, тебя отстранили от командования, – наклонив голову вбок, Мануэль несколько секунд пристально изучал адвоката. Что-то в нем перетерпело значительных изменений. Он больше не являлся мальчиком на побегушках, слепо исполняющим приказы сумасбродки. Интересно. – Но мне плевать. Где Виктория?
– Я не знаю ее точного местонахождения. Скорее всего она отправилась переживать кризис где-то в навевающих приятные воспоминания местах. Психолог порекомендовал ей избегать стресса и отослал подальше от нашего царства теней. Это все, что мне известно.
– У нее не работает телефон.
– Знаю. В этом же смысл терапии, – пожав плечами, Маркус вежливо оскалился в улыбке. – Она оставила мне короткое сообщение и попросила заняться делами клуба. Я не мог отказать. Тоже хотел уехать куда-нибудь, но коронавирус помешал. Кстати, когда снимут ограничения на проезд в общественном транспорте? Мои люди жалуются.
– В таком случае, где Майкл? – проигнорировав откровенные издевательства со стороны дельца, Кардинал оглядел каждого сидящего в кресле и ухмыльнулся. Надеялся застать всех врасплох, но просчитался.
– Висит прямо над тобой, – указав рукой на портрет знаменитого революционера, Салливан тут же опустил глумливый взгляд на подсунутый рядом сидящим документ. – Я чем-то еще могу Вам помочь?
– Знаешь, Томас мне нравился больше. Не доставлял проблем и был несказанно вежливым.
– Что же, это не спасло его от пули, – подытожил юрист, мгновенно погрузивший комнату в одну из категорий безмолвия, царившую только на похоронах или во время сообщения диагноза. – И, насколько я могу судить, это ты ворвался в кабинет Виктории без приглашения и рассказываешь мне о вежливости, словно я должен выслушивать все это, а не вышвырнуть тебя на улицу прямо сейчас. Я попрошу кого-нибудь заснять это на телефон и отправлю видео какому-нибудь каналу в Телеграме. Думаю, получится хорошая предвыборная реклама. Бесплатно.
– Я услышал тебя, Маркус. Если Виктория соизволит выйти на связь, предупреди ее, что нам с ней нужно многое обсудить, – получив в ответ подчеркнуто небрежный кивок, Регент прикусил губу. – Мое почтение. – сжав набалдашник трости до побелевших костяшек, Волкер перенес весь вес на нее и развернулся.
– Кстати, я буду голосовать за тебя, – напоследок сообщил Салливан практически в спину гостю. Тот замер на месте, скривившись от подступающей к подсознанию злобы. Но благоразумнее не вступать в конфликты с теми, кто поднимает твой рейтинг. После болезни он тоже изменился. – Желаю доброго вечера.
