Текст книги "Узы крови (СИ)"

Автор книги: Hougen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 92 (всего у книги 101 страниц)

Стиснув рукоять оружия, выживший сын Бернарда поднялся на ноги и, не обращая внимания на предупредительные возгласы, кинулся на поиски головорезов. Каждый закоулок маленького квадратного строения был тщательно осмотрен, каждая дверь – открыта или выломана. Ярость циркулировала по венам вместо крови, гнев душил остатки здравого смысла. Последней неизведанной точкой оставалась единственная башня с выходом на крышу. Пути назад нет.

Сделав неуверенный шаг по скрипучей черепице, Баратеон огляделся. Никого. Ни единого звука, кроме завывания ветра.

Замешкавшись на мгновение, Сохатый ощутил толчок небывалой силы, откинувший его почти на край. Чудом сохранив равновесие, второй командир войска не пожелал тратить драгоценное время на пустые диалоги. Стремительно сократив расстояние между собой и противником, он намеревался ударить его по ногам и столкнуть вниз. К несчастью, появившийся из ниоткуда Борелл пронесся мимо и вонзил острие меча в щель доспехов, но смог лишь слегка оцарапать кожу. Оттолкнув неожиданного врага, лорд растерялся. Двое против одного на неустойчивой местности? Плохая задумка. С неистовым ревом юноша набросился на опытных фехтовальщиков, за что и поплатился. Еретики отпрянули от острого шипа и принялись избивать атакующего со всевозможной злостью, на какую только были способны.

Если бы не вмешательство ангела-хранителя в лице Никлауса, отразившего роковой удар, то Беленор лишился бы еще одного рогатого преемника.

– Надеюсь, я вовремя? – поинтересовался Ланнистер, ловя на себе заинтригованный взгляд нечестивца с крабом во всю ширину панциря. Прекрасная мишень. – Здравствуй, цепной пес Гэбриэля. Что такое? Сорвался с поводка?

– Если бы пришел на пару секунд раньше, то я бы даже поблагодарил тебя, – Олень расправил плечи и выпрямился во весь рост, запугивая отступившего на шаг Транта. – Отлично, кажется, все в сборе. Хотите поболтать о своих планах или приступим?

– Запомните этот миг, друзья мои, – торжественно объявил Гектор, расставляя руки в разные стороны. Безумец, достойный самого Лжепророка. Они бы подружились. – С сегодняшнего дня Беленор будет оплакивать две жертвы своего самолюбия. А мы же могли стать союзниками!

– Не испытываю почтения к обыкновенным шакалам, – выплюнул солдат, налетая на излишне болтливого оппонента. Молот, словно перо, буквально парил в воздухе при следующем ударе. Он пускался в бешеные танцы со смертью, бросая ей вызов.

Их ожесточенная дуэль могла окончиться непредсказуемо. Кто-то спотыкался, падал и поднимался вновь. Омерзительное скрежетание стали воспринималось как музыка падших. С высоты птичьего полета можно было увидеть отдаленные посты. Самыми причудливыми архитектурными строениями были горгульи. Непропорциональные, уродливые каменные статуи с отвратительными гримасами. Неизвестно, по какой причине, но они были установлены на всех крышах, не исключая и новоиспеченную арену для боевых действий. Не единожды клинок задевал какую-то часть статуи, что было весьма символично. Парируя нескончаемые выпады мстительного фанатика, монарх случайно оступился, в результате чего лезвие зацепило висок над здоровым глазом. Кровь хлынула из глубокой раны, стекая вниз.

Ситуация ухудшалась. Венценосец, потерявший способность видеть, выронил меч из рук и попытался восстановить зрение. Страшный удар обрушился ему на спину. Увы, послышался хруст костей. Зарычав от боли, обездвиженный Цербер с не защищенной шлемом головой перевернулся на спину.

Вильгельма тоже постигла неудача: Гектор умышленно поддавался, незаметно заманивая жертву на изгиб двух крыш. Дождавшись подходящего момента, он ударил соперника по ногам, подталкивая к самой большой ошибке. Боевой молот, крушивший всех подряд, не выдержал такого напора. Как и его хозяин. Баратеон, лишенный оружия, повалился к ногам своего предполагаемого убийцы.

– И это все, на что ты способен? – едко осведомился Трант, не торопясь убивать свою основную проблему. Тогда Олень осознал, что это, возможно, правда. Силы покинули его некогда могучее тело. Обернувшись, он увидел поверженного Льва, истекающего кровью. – Это все, на что ты способен?! – заорал Висельник, ударяя лорда сапогом по лицу. В ту же минуту внезапно опомнившийся первородный увернулся от грозящего ему толчка и навалился на противника всем своим весом. – Смотри на меня! Ты обязан смотреть мне в глаза, когда я говорю с тобой! – он вновь ударил проигравшего, но на сей раз – сильнее. – Так где же теперь великий выживший сынок Бернарда? А? Я хочу его видеть! Давай. Или это все?

Сохатый, будучи не в состоянии пошевелиться, все же нашел в себе силы вытащить маленький кинжал из ножен на бедре.

– И это все?! – прокричал изменник, подошедший чересчур близко. Лезвие вошло в горло и вышло через рот. Красная жидкость потекла через отверстия.

– Да, это все, – оттолкнув еще живого ублюдка, Вильгельм с наслаждением пронаблюдал за тем, как его тело совершило увлекательный полет. Собаке – собачья смерть. – Вот и конец. Не так ли, мама?

Темные небеса, готовящиеся излить слезы по героически павшим в бою, ответили продолжительным грохотом.

Ланнистер схватил безбожника за горло и несколько раз стукнул головой о камень. Теодор, медленно теряющий связь с реальностью, упал на одну из горгулий. Занятно получилось. Что же убьет его раньше: соприкосновение с землей из-за ненадежного демона с крыльями, начинавшего обваливаться, или фамильный меч дома Львов? С таким поразительным рвением к бесплодной мести неудивительно, что он работал на умалишенного Антихриста. Занеся орудие для вполне справедливой кары, Клаус резко остановился. Внутренний голос просил о милосердии. Это Пастух пробудился. Но другой голос, принадлежавший темной стороне, нашептывал: Надо быть увереннее, малыш. Он убивал твоих друзей. И заслужил это. Ты же знаешь, что делать, Клаус! Давай!

– Убирайся отсюда, – все, что произнес Божий помазанник. Шокированный Борелл не ожидал подобного исхода. Приподнявшись на локтях, он аккуратно слез со статуи. К нему потеряли всякий интерес. Прихрамывающий король подал руку своему другу и помог удержаться на скользкой черепице. – Мы победили.

Ливень приветствовал новых господ, искоренивших скверну. Народ возликовал при виде двоих искалеченных, окровавленных триумфаторов. Спустившись по лестнице, они облегченно вздохнули. Там, наверху, произошла битва ангелов и демонов, дня и ночи. Труп убитого Гектора нашли и скормили псам. Роланд гниет с червями где-то в этом регионе. А Тобольт избрал немногой иной путь.

Гарольд обнаружил отца после грандиозной бойни: он повесился на деревянных балках в одной из комнат. Досадно. Ведь его могли помиловать. Клэр, нашедшая брата в полном одиночестве, положила ему руку на плечо, таким образом начав новую главу в их отношениях. Остальные же вернулись обратно, решив устроить пир в честь двух героев.

Нефритовые Берега пали.

День спустя.

Я не желал, чтобы ты знала меня.

Не желал пускать в свой мир.

Но тогда тебя не стоило целовать. Ни в первый раз. И уж точно ни во второй.

Но свет в тебе столь ярок, что я будто становлюсь тем, кем хотел быть.

Я забываю, что я за тварь. Мне не унять своего кровавого голода.

И я обрек других на такую же судьбу.

Ты увидела мою жизнь, заключающуюся в сплошном одиночестве, нескончаемой охоте, трапезе, убийствах.

Но мне не объяснить, кто я на самом деле.

Монстр за красной дверью не позволит это сделать.

Но все же я желаю… страстно… А главное – могу любить.

Ведь я люблю тебя.

Он дважды перечитал свой душещипательный порыв, написанный под действием ядовитых паров дорнийского вина. Сентиментальная чушь, вызывающая на простые эмоции, что должны быть погребены вместе с тайными желаниями.

Комната в конце коридора показалась такой пустынной, когда он вошел внутрь. Анна не расставалась с братом на протяжении всего вечера. Она даже не подошла к раненному венценосцу и не спросила о его самочувствии. Сломанное ребро – не повод для беспокойства, ибо такие раны зарубцовываются очень быстро. Поэтому возникла идея с запиской. Уже глупо отрицать очевидное – он влюблен. Старые чувства нахлынули вновь. Тоска по Хэйли обернулась происками совершенно ненужной привязанности к кому-то еще. С какой стати он, правитель мира, не заботившийся ни о чем и ни о ком, должен снова погружаться в чужие страдания?

Опустившись на постель, он еще раз прочел содержимое письма. Сколько нежности к той, которую он отверг пару дней назад. Они не разговаривали, но должны были. Так будет правильнее. Покачиваясь от избыточного количества солнечных напитков, он вспоминал о времени, проведенном с Хэйли. Но почему-то ее образ испарялся. Раз за разом на ее место приходила юная девушка, так похожая на лебедь. Птицу со своего герба. До сих пор его мучил вопрос, какого она цвета? Черного или белого?

Но какой смысл во всем этом, если он поглощен мыслями о той, что погибла в церкви. Увы, он не сможет искоренить эти видения. Но разве это имеет значение в сравнении с днем, когда он почувствовал себя по-настоящему живым? Легкие шаги и шуршание платья не смутили задержавшегося короля. Наоборот, это подтолкнуло его к решительным действиям – разорвать послание на кусочки.

Он не будет прятаться за бумажками.

– Что ты здесь делаешь? – изумленная леди Сванн не успела отреагировать на столь неожиданный поворот событий. Злость, которую она пообещала изливать на юношу, испарилась в мгновение ока.

Никакой настойчивости. Никакого принуждения. Обоюдное согласие и желание. Лев заключил ее в объятия, не разрывая поцелуя. К черту фанатиков с их господством во вселенной, к черту доморощенных родственников с наигранной заботой о ближних. К черту весь мир, нуждающийся в спасении от вышеупомянутых. Повязка, мешавшая освободиться из пут, была осторожно развязана. Не встретив сопротивления, Анна отбросила ее в сторону.

Воспаление ушло, но многочисленные мелкие шрамы вокруг отсутствующего глаза представляли собой не самое приятное зрелище. Потребуется время, чтобы залечить их. Проведя кончиком пальца по одному из рубцов, Лебедь бережно коснулась губами изуродованной части лица. Одиночества больше нет. Оно ушло, как и пустота внутри. Подхватив возлюбленную на руки, Клаус направился в сторону огромной кровати.

К черту всех.

========== Воскрешая мертвых ==========

Imagine Dragons – Warriors

Clarity – We Live In A Beautiful World

Их бросили на произвол судьбы. Предоставили шанс гнить на задворках величия. Да сам Лжепророк, обещавший безграничную праздность и нескончаемые пиры кровью врагов, продал их, как породистых жеребцов. За тридцать серебряников. Он приказал оставаться на месте, сдерживать оборону, осаждать проклятый замок и убивать всех противящихся диктатуре волков. Какая чудесная перспектива – сдохнуть за того, кто не сделал для тебя ровным счетом ничего. Красивые речи, приправленные не менее восхитительными картинками, на деле оказались ничем. Пустышкой. На них вряд ли можно купить пищи, коей катастрофически не хватало. Следовало давно признать сей очевидный факт – они проиграли.

Лагерь, расположенный у истоков реки, был обеспечен водой, но вот боевой дух, увы, на влаге не продержится. Впрочем, как-то же армия держалась на пустых обещаниях. Опыт, несомненно, имелся. Осталось лишь правильно использовать остальное. Черт бы побрал всю северную кампанию, кардинально изменившую перевес сторон. Ведь отныне прославленное воинство Альянса под командованием великих первородных превышало их собственное войско. Если верить слухам, конечно. Каждый день люди дезертировали, сбегали под покровом ночи и прихватывали хороших коней, а также почти все оружие.

Постепенно стан безбожников редел. Частые разговоры о бесславном конце эпопеи с вырезанием роялистов раздражали. Будто неизбежное прокралось в сердца воинов. За неимением привычного куска хорошо прожаренной оленины чертовы душегубы напивались до потери пульса и обрушивались на землю. Нечленораздельная речь – самая маленькая проблема. Если бы заключенные в крепости жертвы решили как-то сделать вылазку, то перебили бы весь немаленький отряд из семисот человек. Но их называли авангардом в лучшие времена! От одного их вида близлежащие поселения мгновенно пустели. Подсушки из местных борделей мечтали о сильных мужчинах из главного корпуса, достойного ехать около самого Антихриста.

И плевать, что чертов ублюдок посылал их на верную смерть, как пушечное мясо? Да пусть горит в преисподней со своими дружками. Хотел заполучить себе главнейшую цитадель Беленора? Не проблема, они перебьют охрану центральных ворот. Захотел возвратить прошлое и заполучить в плен женщину, с которой состоял в отношениях около четверти века назад? Как пожелаете, повелитель. Ваше желание – закон. Рабы не имели права на возмущения, только немая, раболепная покорность. Внимай всем его яростным монологам и, быть может, тебя убьют на поле брани, а не по его указу. Непредсказуемые действия умалишенного фанатика пугали и завораживали. Как же ему удавалось вселять необъяснимый животный ужас в самых отъявленных уродов?

Задумавшись над подобным вопросом, один из командиров налил себе больше вина. Количество выпитого рисковало скоро обогнать сумму всех предателей, сбежавших и попрятавшихся в лесах. Там их, разумеется, выловят королевские патрули и казнят с неподдельным удовольствием. Лицезреть болтающегося в петле врага – ни с чем не сравнимое блаженство. Весть о захваченных царскими прихвостнями Висячих Садах мигом облетела весь регион. Когда их полчище ринется на оставшихся без защиты и покровительства нечестивцев – вопрос времени. Поправив намокшие от обливания водой волосы, Питер отбросил деревянную кружку с всем содержимым. Забываться благодаря отвратительному на вкус вину? Не совсем правильное занятие для самого ответственного из капитанов.

Появление так называемых Всадников Апокалипсиса поначалу обнадеживало, но на деле они оказались бесполезней конюхов. Окончательно разочаровавшись во всей этой сомнительной авантюре, северянин впервые пожалел о том, что изменил своим принципам. Убил родного брата, предал сюзерена, завладел замками друзей и перерезал дюжину знакомых. Но поздно сожалеть о содеянном – его ждет петля. Для таких приготовлено специальное место на Той Стороне. В любом случае, падать на колени и вымаливать прощение у Бога, в которого он не верил – бессмысленно. Даже лицемерно. А просить пощады у кого-то из прославленных Церберов – унизительно.

Ржание испуганного жеребца возвратило к суровой действительности. Сплюнув себе под ноги, Хорнвуд уставился в одну точку.

Небо, усеянное звездами, создавало иллюзию контроля над ситуацией. Бесспорно, он одолеет всех пресловутых вероотступников и последователей безглазого мальчика с его тупоголовыми братцами. Ноги подкашивались, голова раскалывалась на части, а от пьяных драк исходил нестерпимый шум. Завалившись спать прямо в палатки, сир проснулся поздним утром. Солнце стояло в зените, слабо распространяя лучи. Осень предпочитала не расточать жизненно необходимую энергию, готовясь в зиме. Лютая пора года, пригодная для зубастых тварей. Казалось, еще вчера знаменитый подонок явился на порог Вудхорна – родового гнезда семьи – и предложил сотрудничество во многих аспектах. К сожалению, благородный Рамон, законный хозяин поместья, дал четкий и опрометчивый ответ.

Гэбриэль тогда ничего не сказал – лишь огорченно вздохнул и попросил немного обдумать щедрое предложение возглавить десятитысячное ополчение. Пора положить конец царствованию поганых Ланнистеров. Но Рамон остался непреклонным слушателем. Усмехнувшись себе в бороду, он выпроводил безумца со всей любезностью, а затем удобно разместился в постели, ставшей местом его гибели. Достать кинжал, найти способ отвлечь стражников и рассечь горло от уха до уха, а затем прибить тело к еще одному шедевру извращенной фантазии – деревянном кресту – не такая тяжелая задача. А вот спать по ночам с воспоминаниями о кровавых простынях – тяжкая ноша.

Улыбка мимо проходящего соратника вызвала подозрение. Со временем тут все становятся параноиками.

Цветник – высокое и помпезное укрепление с многочисленными башнями – слишком упорно требовал завоевания. Зеленые стяги с золотыми розами и синие – с желтыми подсолнухами развевались на ветру, словно напоминание о беспомощности некогда внушавших страх мятежников. Обороной твердыни руководил ее нынешний хозяин – один из вышколенных ветеранов, отличающийся неплохим чувством юмора. Смеха ради он приглашающе открыл врата, чтобы выпустить огромного медведя. Видимо, хищника стало нечем кормить, а просторец избрал наиболее выгодное решение. Два десятка солдат пытались обезвредить монстра. Потеряв ровно половину и четверых лошадей, латники просто зарубили тварь секирами. Потом в лагере случился пожар, уничтоживший запас провизии и весь лошадиный корм.

Ярость ненасытных приспешников монаха росла. Все завершилось тем, что Карлайл, лучший лучник во всем Беленоре, начал практиковаться в стрельбе на живых целях. Мишени нередко подходили чересчур близко к невидимой границе, отделявшей два стана. Однажды он попал одному из противников в глаз. С громадного расстояния. А позднее прострелил руку одному из командующих, вызвав неоправданные опасения касательно возможной ампутации. К счастью, все обошлось простым сетованием на изобретательного сукиного сына и угрозой разорвать его на части. Поморщившись и скорчив гримасу непритворного отвращения, Питер выплюнул речную воду. Никто бы особо не удивился, если бы выяснилось, что она отравлена. Непреклонный лорд в пестром кафтане мог эффектно довершить свое выступление.

– Какого черта ты валяешься без дела? – поинтересовался грубоватый голос старого дорнийца, в котором таилась мирная душа, не желающая лишнего кровопролития. В отличие от остальных, он понял, что их фактически отдали на растерзание врагам, на следующий же день после странного приказа. Проведя всю трехлетнюю войну среди таких же военнопленных, Карилл проникся своеобразным уважением к повстанцам. Он рассказывал удивительные истории, показывающие великодушие Майкла. Но он не стал упоминать об этом в присутствии Старка. – Новый день – новая возможность что-то изменить.

– И новая порция твоих нравоучений, – съязвил недовольный Хорнвуд. Старикашка, по всей видимости, привязался к своему брату по оружию и несчастью. Не единожды он повествовал о своем единственном сыне, оставшемся в Дорне, и повторял, как сам Питер на него похож, хотя разница в возрасте была велика. – Не надоело радоваться тому, что проснулся под флагом с черным волком, а не золотым львом?

– В этом твоя основная проблема, – рассмеявшись, Вэйт провел морщинистой рукой по гладким полуседым волосам. Под поразительно голубыми глазами образовались фиолетовые мешки. – Ты не умеешь радоваться вообще.

Его собеседник фыркнул, явно не испытывая особого наслаждения от разговора.

– Ладно, не имеет значения. – Бинт на продырявленной руке уже не окрашивался в яркие красные оттенки. – Что будем делать с нашим общим другом? Вчера сбежала еще одна группа рядовых бойцов. Но есть и хорошая новость – они у нас ничего не украли. Просто красть нечего.

– Обнадеживает, – хмыкнув, братоубийца склонил голову набок. Размышления мало помогали решить имеющуюся дилемму. Либо последовать за практичными трусами, либо оставаться с преданными дураками. Обманутые надежды. – Что предлагаешь? С нами покончено. Не сегодня, так завтра сюда явится целое полчище триумфаторов и великодушно попросит сдаться. Лично я собираюсь выпустить им всем кишки. Хоть перед смертью избавлю мир от пары-тройки мерзавцев.

– Весьма похвальная мечта, – не без иронии заявил южанин, разминая затёкшую шею. Приходилось спать на жестком матрасе практически без перины – половина шатров сгорела при недавнем пожаре. – Но ты же еще сравнительно молод. Я множество раз умолял тебя поехать со мной. И не надо на меня так смотреть. Нас все равно бросили. Так какая разница? Никто не осудит.

– Ты бы уже давно попивал вино собственного производства в кругу любвеобильных родственников. Но вместо этого сидишь тут и уговариваешь незнакомого человека, которому, в сущности, ничего не должен, разделить с тобой путь до Дорна? – Житель Севера редко встречался с бескорыстной добротой. Везде подвох и лукавство. – Чего же ты хочешь на самом деле?

– Чего я хочу? – переспросил ни капли не удивленный Вэйт, вытаскивая лезвие меча на слабый солнечный свет. – Я хочу жить вечно в стране, где лето длится тысячу лет. Я хочу замок в облаках, чтобы смотреть на весь мир сверху вниз. Я снова хочу стать двадцатилетним юнцом. Когда мне было двадцать, я мог сражаться весь день и спать с прекрасными девами всю ночь напролет. Неважно, чего мы хотим. – Старый вояка с проигранной битвой за плечами давал советы неудавшемуся капитану. Забавно. – За год я понял, что идти рука об руку с хваленым Лжепророком – равносильно плевку в душу Господу. Пусть лучше мои люди погибнут в бою за правое дело, чем в одиночестве от голода, с объеденными пальцами и слезами на щеках. Об умерших такой смертью песен не слагают.

Замолчав на долю секунды, он набрал в легкие больше воздуха и продолжил:

– Что до меня, то я стар. Чувствую, это будет моя последняя война. Хотелось бы искупаться в крови этого сумасшедшего перед таким финалом. Я хочу ощутить ее брызги на своем лице, когда мой клинок погрузится в его череп. Да, я хочу слизать ее со своих губ и умереть с этим вкусом на языке. Теперь могу об этом совершенно спокойно говорить, не боясь доносчиков. – Выпрямившись, он словно не замечал окружающих. Словно вдохнул желанную свободу. – Думаешь, мое желание… Оно осуществимо?

Будто услышав столь абсурдную молитву, Бог решил отыграться за причиненные паршивым ублюдком страдания. Негоже еретикам изнывать от чувства сожаления и выдавать себя за тех, кем они не являются. Может, пожилой дорниец и не принимал участия в зверствах, прогремевших на всю страну, но, несомненно, присутствовал во время них и наблюдал. Иной раз бездействие – хуже любой одержимости. Раскатный гром мерк в сравнении с оглушительным воем боевого рога, раздавшимся вблизи. В одночасье из темной линии деревьев, контрастирующей на фоне безмятежного неба, выпорхнули сотни всадников. Почти не касаясь земли, кони летели по травянистому холму, норовя врезаться в противников. Стяги, реющие на резвом ветру, изображали красного охотника с насаженной на копье добычей. Символично, учитывая тот факт, что вскорости тела безбожников окажутся насаженными на железные наконечники роялистских копий. Так и произошло.

На полной скорости кавалькада врезалась в ближайшие палатки, снося шокированных нечестивцев одного за другим. С противоположной стороны, из-за крутого поворота, ринулась другая часть разделенной армии. Наконец, третье подразделение во главе с молодым десницей устремилось навстречу двум предыдущим отрядам. Авангард вели печально известные братья Тарли, не знающие пощады. Взмахи мечей, ржание, воодушевленные крики, душераздирающие вопли – издержки войны. Ее неприятная область, омерзительный фасад. Монархисты, не прекращая исступленного галопа, за считанные минуты эффектно пронеслись мимо друг друга. Красные, черные, желтые и зеленые цвета перемешались. В ход шли самые изощренные виды пыток. Не думая сбрасывать темп, солдаты громили вражеский лагерь.

Секира мелькнула достаточно близко, в результате чего на шее замершего мужчины возникла багровая полоска. Его голова буквально сползла с оголенного куска мяса, а брызжущие кровью останки рухнули под копыта.

Тела разваливались на куски от соприкосновений с молниеносными лезвиями. Мечи разрезали плоть, булавы – крушили черепа, а молоты оставляли безликую массу. Лев победил, стоит отдать должное. Сопротивление бесполезно и бессмысленно. Убитые валялись посреди стоянки. Заживо похороненные под завалами шатров и бездыханными конскими тушами еретики копошились в грязи и тянулись к недосягаемому солнечному свету. Вялые движения постепенно обрывались.

Визг и вой распростертых в лужах крови мятежников, пытающихся спрятать в распоротый желудок вывалившиеся наружу кишки, стихли. Остатки верноподданных Лидера, не успевшие поспешно скрыться в зарослях, упали на колени. Впрочем, на них никто не обратил внимания, просто затоптали при первой удобной возможности. За многими беглецами погнались специально, чтобы изничтожить скверну в зародыше.

Спустя некоторое время подъемный мост осажденного замка опустился, пропуская с дюжину облаченных в доспехи воинов. Помчавшись к союзному объединению, резво освободившему один из важнейших опорных пунктов, они выкрикивали девиз дома Ланнистеров. Их командующим был высокий сорокалетний мужчина, постаревший лет на десять благодаря несбалансированному питанию в условиях многомесячной блокады. Тем не менее привычная широкая улыбка, оголяющая белоснежные зубы, сохранилась. Вытянутое лицо с кустистыми бровями и ямочкой между ними быстро расположило к себе, несмотря на дальнейшие действия лорда: спешившись, он резко извлек лук, натянул тетиву и выстрелил одному из неудавшихся захватчиков в глаз. Необъяснимая восторженность охватила убийцу, принявшегося истреблять поганых стервятников.

– Узнаю своего дражайшего товарища, – намекая на крепкие объятия, Себастьян дал волю эмоциями и застыл с расставленными руками. Долго ждать не пришлось – Кью отличался непроходимой сентиментальностью. – Извини за задержку, нам пришлось изрядно потрудиться, дабы собрать необходимое количество людей. Да и появление королевского советника тормозило все дело.

– Ни в коем случае не виню вас, но прибудь вы, скажем, на пару месяцев раньше, то я бы даже предложил тебе выпить. Увы, личные запасы давно закончились, – Карлайл выглядел немного обреченным и потрепанным, однако плотный ужин исправит сей досадный изъян. – Не поверишь, но имел честь познакомиться с твоим двоюродным братцем. Мерзопакостная тварь, каких свет не видывал. – Поздоровавшись с другими спасителями, просторец вздохнул полной грудью. – Но поговорим об этом позднее. У меня жена осталась внутри, ей необходима помощь, а лекари страдают не меньше.

Поняв намек, Себастьян послал группу целителей и две повозки с провизией внутрь отвоеванного бастиона.

– Спасибо тебе. Не хотелось беспокоить Его величество, но я же могу с ним увидеться? И с Персивалем тоже.

– К сожалению, наш правитель не здесь. Он помогает старым друзьям и вербует еще солдат в нашу скромную армию, именуемую Альянсом, – заметив непонимание, сир ухмыльнулся и провел ладонью по растрепанным темным волосам. – Ты много чего упустил. Но не переживай, мы наверстаем упущенное.

Последняя фраза заставила рассказчика вздрогнуть и съёжиться.

– Когда мы сражались за Висячие Сады, он был убит. Я говорю про Персиваля. – Неподдельное удивление, сменившиеся искренним состраданием, задевало за живое. – Постарайся не упоминать об этом в присутствии его дочери. Свежие раны затягиваются медленно.

– Разумеется, – прокашлявшись, южанин изъявил желание пообщаться с десницей и поблагодарить за избавление от нестерпимых мук подкрадывающегося голода. – Вы не поверите, но хуже этого может быть только вид твоей возлюбленной, умирающей прямо на глазах. Пожирающее изнутри чувство собственной беспомощности.

– Как ни странно, я понимаю вас. Мне доводилось переживать подобное, – Ланнистер не лгал. Сколько раз ему приходилось наблюдать за тем, как отец избивает Никлауса и получает от этого ненормальное удовольствие. Сколько раз он следил за тем, как в битвах погибали его близкие. Слишком часто он играл роль стороннего зрителя. – И не скажу, что это бесценный опыт. Но пусть прошлое остается в прошлом. Вы живы. И ваша супруга – тоже. Предлагаю сосредоточиться на основной цели – выживании в условиях правления безумца. Надеюсь, вам рассказали о произошедшим? Ваш новый сюзерен, к счастью, не склонен к припадкам слепого повиновения всяким демонам.

– Единственная приятная новость за весь день, – согласился лорд Цветника, глядя на поле недавней битвы. Красивое зрелище. – В детстве я дружил преимущественно со всякими аристократами и постоянно отпускал колкие замечания в адрес их гордыни и чопорности. И сегодня я узнаю, что один из них мертв. Как нелепо. – Казалось, Кью разговаривает с собой, а не со стоящим напротив собеседником. Замолчав на секунду, он перевел взгляд на двоих окровавленных бойцов со связанными за спиной руками. – Вот так встреча. Кто бы мог подумать? Еще недавно вы угрожали изнасиловать мою жену, перебить моих слуг, а самого меня – повесить. Мир тесен, не находите?

– Я отдал особое распоряжение, если позволите, – вмешался Элайджа, протирая лицо изящным белым платком. Сановник обязуется выглядеть лучше, чем провонявший конюх. – Пленники нынче не особо ценятся, но бывают разные ситуации. Не мешало бы подарить несчастным крестьянам и храбрым бойцам надежду. Публичная казнь? Как считаете? – Ветеран прожигал ненавистных ублюдков испепеляющим взором. – Превосходно. Восприму это как знак согласия. Приготовьте все необходимое.

– Постойте, Ваша милость! – запротестовал человек с ярко выраженной дорнийской внешностью, поднявшийся с колен без разрешения и получивший за это древком копья по затылку. Лаконичный жест смилостивившегося генерала прекратил досрочное наказание. – Я признаю свои ошибки и понимаю, что не вправе просить о прощении. Но мне хочется исповедаться перед смертью. Я – верующий.

Пожав плечами, юноша пообещал привести монаха.

– Отлично. Еще одну просьбу, пожалуйста. Год назад мой сюзерен, Нолан Мартелл, созвал знамена и атаковал один из замков Простора. Перед этим он отправил письма всем лояльным вассалам, среди которых был и я, не спорю. И меня он предупредил о своих намерениях первым, чем я и воспользовался: пошел к своему соратнику Дагону и предупредил о надвигающейся катастрофе. Вы знаете о нем? Он отец леди Ирины и дедушка ее сыновей. – Выплюнув кровяной сгусток, Вэйт слегка накренился, не в силах удержаться на подкашивающихся ногах. – Фактически, я спас ему жизнь.

– И чего вы хотите, медаль? – едко осведомился первородный, скептически отнесясь к наскоро слепленной истории про магическое спасение. – Бесспорно, ваш душевный порыв достоин уважения и, быть может, претендует на помилование. Уверен, король с удовольствием бы его вам даровал, но, строго между нами, ваш рассказ не затронул моей чувствительной души. К тому же, сир Дагон погиб. – Лицо дорнийца мгновенно исказилось страхом, а затем – болью утраты. – Если предположить, что это правда и вы действительно кому-то оказали услугу, то значения это особого не имеет.