Текст книги "Узы крови (СИ)"

Автор книги: Hougen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 101 страниц)

С детства он не любил высоту. Тем временем Клаус внимательно рассматривал бездыханное тело королевского гвардейца, чей белый плащ практически утонул в вязкой жидкости. Убийство очередного человека не затронуло ни одну струну души сбегающего наследника – это ничего не значило, просто сопутствующие потери. Он не сразу обратил внимание на застывшую в проходе Ребекку, чьи ярко-зеленые глаза были устремлены в темные пучины коридоров. Взгляд хранил в себе толику надежды, неоправданной и, вполне возможно, глупой. Легкое касание к руке вывело сестру из своеобразного транса, в который она погрузилась.

– Все в порядке? Нам нужно идти, Элайджа и Кол ждут слишком долго. – Приглушенный шепот доносился с самого верха. Требования поторапливаться неустанно звучали в многочисленных речах. Как бы то ни было, единственная дочь короля продолжала молча стоять в проеме. Это было не сомнение относительно грядущего, скорее нечто иное, непонятное.

– А как же Финн? – один простой вопрос был в состоянии вывести из равновесия за считанные секунды. Даже сейчас, будучи на грани жизни и смерти, она думала о старшем брате, вечном зануде и негласном изгое этой веселой четверки. Всю свою жизнь они находились по разные стороны баррикад. Впрочем, это не мешало Бекке испытывать некую жалость к человеку, с которым она почти не общалась, несмотря на то, что они виделись каждый день.

– Финн не с нами, – все, что смог выдавить из себя неудавшийся венценосец охрипшим голосом. Это фраза причиняла много нестерпимой боли. Осознание того факта, что твоя семья наполовину разрушена и уже давно похоронена под обломками красных стен. Нужно было спасать то, что осталось. На самом деле никто из участников побега даже не думал о том, чтобы разбудить вышеназванного брата и хотя бы поделиться с ним мыслями о том, что должно произойти. Сейчас он, разумеется, спит в своей комнате, не подозревая ни о чем.

Больше говорить было не о чем. Он просто взял сестру за руку и повел за собой. Взбираться по каменной стене вслепую казалось полным безумием. Опасность быть замеченным преследовала каждого из заговорщиков. Слабое поскрипывание старой крыши отдавалось в ушах. Клаус едва не соскользнул вниз, когда пошел напролом, не обращая внимания на всю глупость данного решения. В тот момент мешки внезапно стали на несколько килограммов тяжелее, что сразу же усугубило положение братьев. Они старались балансировать на своеобразном краю пропасти. Под ногами трещали и скрипели железные балки, ветвистые трещины разрастались с каждым нажимом, а башни приобретали страшные очертания в свете лунного диска. Высокие шпили пронзали небосвод, но вместо крови он истекал звездами.

Продумывая каждый шаг, Кол вел маленький эскорт за собой, заранее предупреждая обо всех провалах и прогнивших частях. Им нужно было выйти к одной из стен, ведущих во внутренний двор. Это заняло не менее получаса, в ходе которого четыре тени безмолвно шествовали на фоне зловещего полнолуния. Мирно храпящий в углу стражник не был разбужен приглушенным шепотом и звуками прыжков, чем, вероятно, спас себе жизнь, поскольку, проснувшись, мог получить колющий удар в область сердца. Задний двор полностью погрузился во мрак. Защищённый со всех сторон угловатыми башнями и изогнутыми кровлями, он плохо освещался солнцем даже в самые погожие дни. Огороженная площадка для тренировок, королевские конюшни и псарня. Маленькие кирпичные домики серого оттенка с соломенными крышами не брались в расчет, так как представляли собой второсортное пристанище для такого же типа людей.

Большое количество оруженосцев, виночерпиев и прочей челяди обосновалось внутри. Сегодня там никто не находился, кроме полупьяных стражников, чьи мечи давно валялись в грязи или конском навозе. Все это значительно упрощало дело. Маленький братец остался вместе с вещами в тени одного из домиков, чтобы следить за безопасностью всей кампании. Остальные, включая Ребекку, аккуратно приоткрыли двери конюшни, в результате чего послышался слабый скрип. Спящие лошади не отреагировали на столь неожиданное посещение, лишь продолжили дергать ушами во сне. Клаус медленным шагом обошел стойла, дабы убедиться в том, что все животные на месте. Весьма просторное помещение позволяло уместить в себе до пятнадцати кобыл и коней, в чем не было нужды, ибо ими пользовались только члены королевской семьи, коих было не так много. Лев практически одернул руку, когда почувствовал кончиками пальцев резкое движение со стороны Брего. Мотнув черной гривой, мустанг сразу же распахнул глаза, пытаясь убедиться в том, что стоящий перед ним хозяин – не иллюзия и не сон. Клаус поспешил зажать рукой нижнюю челюсть рысака, чем избавил всех присутствующих от возможности быть напуганными диким ржанием.

– Спокойнее, друг мой, – тихий шепот в лирообразные уши сразу же заставил их обладателя вытянуть шею. Радости Брего не было предела, когда он почувствовал, как липкие кожаные ремешки от седла впиваются в живот. Трензель оставил во рту неприятный металлический привкус, от которого хотелось морщиться и облизывать зубы, но это можно было стерпеть, потому что дальше следовала любимейшая часть – прогулка. – Вы готовы?

Элайдже пришлось запрягать двоих лошадей, что отняло гораздо больше времени. Тем не менее спустя полчаса они все же по одному вывели своевольных животных. Младший из Ланнистеров весело улыбнулся, встретившись глазами со своим бурым иноходцем. Никто за все это время не прошел по примыкающей ко двору стене и не поднял тревогу из-за обнаруженного тела королевского гвардейца. Это означало, что они опережали своих необъявленных врагов на несколько часов. Не стоило зацикливаться на собственной победе. Никлаус уже практически повернулся в сторону слегка приоткрытых ворот, однако тихий оклик младшего брата заставил его обернуться и, прищурившись, вглядеться в кромешную тьму.

Следующая просьба казалась настолько абсурдной, что гораздо проще было бы просто разойтись по своим покоям, предварительно вернув отцовский меч на свое первоначальное место. Ребекка отчаянно требовала взять с собой маленьких щенков, принадлежащих им по праву. Все увещевания относительно того, что маленькие охотники не переживут этого путешествия, что, возможно, им не будет хватать еды или они сами станут едой, были разбиты в пух и прах. Идти на псарню было чревато громким лаем разбуженных псов.

– О, чертов Ад, Бекка, будь ты проклята со своими собаками! – выругался кронпринц сквозь плотно сжатые зубы, после чего, приказав жестом всем оставаться на месте, повернулся к тёмному пятну на фоне серых стен. Псарня представляла собой причудливую конструкцию с деревянным подпорками, шаткими и ненадежными. Железные прутья отгораживали опасных хищников от тех людей, которым они могли нанести вред. Контролировать их могли лишь псари и сам король. Их было немного, меньше десяти, что объяснялось нелюбовью Майкла к охоте, но этого лая было бы вполне достаточно, чтобы привлечь во внутренней двор половину замка.

Подобравшись с южной стороны главного загона, в котором мирно спали шестеро щенков, Лев делал все возможное ради того, чтобы произвести как можно меньше шума. Кобели могли почувствовать его запах и поднять душераздирающий вой. К счастью, основной вольер находился вдали от других. В темноте невозможно было разглядеть местоположение всех комочков, но их мама растянулась на удобном сене в центре клетки, даже не подозревая о том, что в скором времени лишится детей. Наспех опущенная вовнутрь рука нащупала нечто мягкое, едва шевелящееся. Первым оказался крупный белый мальчик – Плутарх, принадлежащий Элайдже. Своевольный щенок Кола, даже не успев проснуться, сразу же впился нарушителю покоя в палец практически до крови. Клаусу стоило больших усилий погрузить его в свой мешок.

Щенячий визг был достаточно тихим, но его хватило для пробуждения матери. Черные глаза-бусинки застали принца в тот момент, когда он уже поднимал на воздух очередного малыша, рыжеватую девочку. Соня не сразу поняла, что происходит, пока последний детеныш, самый старший из всех, Хоген, не исчез в темноте. Глухое рычание угрожало перерасти в протяжное гавканье, если бы Клаус не коснулся кончиками пальцев влажного носа старой собаки, позволяя таким образом обнюхать себя и узнать. Волнение матери улеглось лишь на некоторое время, в течение которого она нервно поглядывала в сторону шевелящегося мешка, откуда доносился плач ее детей.

– Прости, – единственное, что произнес Лев перед тем, как покинуть столь дурно пахнущее место. Запах крови неотступно преследовал каждого входящего на псарню; запах крови, смерти и вони. Возможно, унести щенков отсюда было самой лучшей идеей, которая когда-либо приходила в голову, поскольку жить в подобных условиях было практически невозможно. Клаус даже не обернулся, несмотря на то, что Соня обеспокоенно заскулила, призывая своих сыновей и дочь обратно.

Пищащий мешок раздражал все больше и больше. В один из пиковых моментов принц даже подумал о том, чтобы избавиться от собак, но рука дрогнула. Нужно проявить терпение, возможно, в будущем они станут полезными союзниками. Запряженные лошади не могли дождаться своего часа, чтобы хорошенько размять онемевшие от долгого пребывания в конюшне ноги. Их выпускали лишь на недолгую прогулку, а затем вновь закрывали в стойлах. Самым рьяным из табуна оказался Брего, чье упрямое постукивание крепким копытом о землю слышалось даже в самых отдаленных уголках двора. Последний раз они смотрят на эти уничтожающие стены кровавого оттенка с посеревшими изнутри камнями. Золотые прутья мало-помалу исходили трещинами и рассыпались на глазах. Осталось выбраться из этого Ада на земле. Казалось, нет ничего проще, ведь свобода уже здесь, неподалеку, нужно просто добраться до нее и схватиться за протянутую руку.

Разозленный Клаус сразу же продемонстрировал излишне сердобольной Ребекке мешок, откуда доносился жалобный визг, после чего быстро взобрался на буланого жеребца, при этом закрепив поклажу на седле, между ног. Желание ощутить свежий воздух вне удушливого кокона пересилило чувство осторожности и осмотрительности. Элайджа едва успел схватить норовистого коня за шейный ремень, дабы удержать на месте. Без четко продуманного плана, без скооперированных действий и без какого-либо запасного варианта старший из присутствующих повернул коня, намереваясь идти напролом. Безрассудно и импульсивно, даже глупо в какой-то степени. Это и отличало двоих братьев, кроме года разницы. Элайджа умел ждать, находить выгодные пути к решению проблемы, дипломатично общаться с друзьями и врагами, в то время как Никлаус, престолонаследник, временами проявлял величайшую безалаберность. Возможно, в чем-то разочарования отца были оправданны.

– Надеюсь, ты не собираешься идти через главный ход? Может, нам следует прихватить с собой какие-нибудь духовые инструменты и сыграть на них перед стражей? – осторожно поинтересовался второй сын короля, стараясь при этом говорить как можно тише, но в то же время уверенно.

– Да, братец, у нас был разработан небольшой план относительно того, как мы покинем Гавань, – вмешался Кол, все это время находившийся в стороне и молчавший, будто являлся отрешенным от всего мирского и суетного. Казалось, его излюбленная манера плыть по течению никогда не перестанет так бросаться в глаза. Тем не менее, сейчас он выглядел совсем по-другому: бессонная ночь и множественные треволнения отразились на красивом лице. Под мутно-зелеными глазами образовались синеватые круги, за волосами давно не ухаживали, в результате чего они утратили некоторый блеск, стали вздыбленные на вид и жёсткие на ощупь. Вечный кладезь многообещающих игр и веселых идей теперь стоял, скрестив руки на груди, со странным выражением лица, не напоминающим усмешку или радость, как это обычно бывало. – Видишь ли, отец предусмотрел такой ход конем. Вернее, все короли делали это до него, а точнее – закрывали ворота города. Начиная от Центральных, заканчивая Портовыми. Досадный изъян, не находишь? Так вот, ты помнишь, в каких случаях открывают городские ворота?

– Только в двух. В случае каких-либо военных действий, в зависимости от обстоятельств, и поджога, – при последних словах Клаус заметно вздрогнул, сразу же вглядываясь в посветлевшее лицо младшего брата, чья многозначительная улыбка говорила красноречивее любых слов.

– Война вряд ли придет к этим стенам в ближайшее время, а вот пожар иногда бывает таким непредсказуемым, – завораживающие слова отныне стали роковыми для этого проклятого места. Три брата бросили вызов самому древнему строению со времен правления Таргариенов и, в этом не стоило сомневаться, оно проиграет эту битву.

========== В огне ==========

Sixx:A.M. – Life Is Beautiful

Bryan Adams – You Can`t Take Me

Запах гари становился все сильнее и сильнее. Казалось, он намертво впитался в каменные стены. Тошнотворный, мерзкий, отвратительный. Терзая ноздри, проникая в рот, вызывая слезы на глазах. Весь уличный смрад поднялся в воздух вместе с нескончаемыми потоками черного отравляющего дыма. Замок полностью погрузился в мрачную пучину зловонного пожарища. Остроконечные шпили задыхались от бесконечного напора копоти. Стяги с золотистыми львами покрылись сажей, помутнели и осели на башнях. Громогласное ржание перепуганных животных заставило королевских гвардейцев стремглав выбежать во двор, чтобы обнаружить горящую конюшню. Пламя охватило деревянные балки, полностью уничтожило соломенную крышу. Душераздирающие крики заживо горящих людей принудили рыцарей отвлечься от поимки разбежавшихся жеребцов. Горожане отчаянно старались потушить все разгоравшийся и разгоравшийся огонь. Конюшня была лишь отвлекающим маневром перед эффектным представлением.

Несколько домов рухнуло под напором всепожирающего огня, чья ненасытная жажда уничтожить все вокруг простерлась до самых низов города. Таверны, бордели, рынки, хижины, усадьбы – все это подверглось нападению непобедимого противника. Он, подобно захватчику, расширял свои владения все дальше, на север и юг. Женщины едва успевали выносить младенцев из колыбелей, прежде чем хрупкие деревянные подпорки, изъеденные многочисленными трещинами, окончательно рушились. Улица Рабочих сплошь изобиловала желто-красными линиями, вспыхивающими в разных местах. Не осталось ни одного уголка, который бы не был затронут этой несокрушимой лавиной.

Центральные ворота поддались не с первого раза: дозорные, опасаясь быть растерзанными обезумевшей толпой, в панике начали буквально выламывать механизм, при помощи которого тяжелая опускная решетка позволяла оказаться внутри столицы. Неприятный запах горелой плоти вкупе со зловонной мерзостью городских трущоб довели жителей до исступления. Вся гниль, когда-либо заполнявшая Гавань, вылилась наружу в виде удушливых паров. Неприглядная картина утонувшей в собственной грязи столицы была видна издалека. Проснувшиеся от шума фермеры неотрывно следили за накаляющейся обстановкой в четырех замковых стенах.

Народ массами, не дожидаясь поднятия металлических прутьев решетки, покидал своеобразную ловушку. Дождь, когда-то случившийся так не вовремя, теперь казался благом, снизошедшим на Королевскую Гавань. Некоторые люди были заживо погребены под развалинами своих домов, превратившихся в груду догорающих щепок. По улицам наперевес с ведрами воды бегали многострадальные смельчаки в безысходных попытках спасти хотя бы малую часть оплота королевской семьи. Выводя женщин и детей в безопасное место, мужчины возвращались обратно, полные решимости прийти на помощь оставшимся жителям и потушить разыгравшееся пламя. Все силы были брошены на сохранение нескольких важных промышленных районов, которые обеспечивали существование города. Морской порт остался целым и невредимым, в то время как проснувшиеся моряки весьма быстро потушили объятый огнем склад с припасами.

В тот момент было неважно, кто ты: могущественный лорд-знаменосец или бедный крестьянин, частый завсегдатай дешевых кабаков. Все действовали слаженно и достаточно быстро. Огромные бочки с живительной влагой были немедленно доставлены в центр пожарища при помощи самой быстрой тройки породистых мустангов, дабы обеспечить частичный контроль над непокорной природной стихией. Несколько таких заходов сделали возможным освободить некоторые районы столицы и спасти десятки жизней. Тогда никто не думал о том, как подобное могло произойти. Никому в голову не могла прийти даже мысль о том, что виновники произошедшей трагедии мчались сквозь застланное дымом пространство, не разбирая дороги. Четыре мрачные конские фигуры на полном скаку перепрыгивали через всевозможные препятствия в виде перевернутых бочек или обгоревших тел, вокруг которых бродили дикие псы. Осталось немного. Еще десяток резких поворотов, и они на свободе. Сама судьба благоволила подобному повороту событий.

Замок, возвышающийся над домами благодаря небольшому холму, пропал из виду. Казалось, темная мгла полностью поглотила все строение с его витиеватыми коридорами, страшными темницами и потрескавшейся крышей. Большинство солдат покинуло его стены, чтобы принять участие в массовом тушении, однако нескольким королевским гвардейцам было поручено немедленно обеспечить королю безопасное место. На протяжении десяти минут верный стражник пытался достучаться в апартаменты кронпринца, пока, наконец, ему не доложили, что сир Вастерлинг обнаружен мертвым неподалеку от покоев короля. Сам Майкл подорвался с постели в тот момент, когда начал задыхаться от внезапно подкативших к горлу приступов кашля. Сквозь приоткрытое окно просачивалась удушливая гарь, терзающая ноздри. Ланнистер едва нашел в себе силы добраться до оконного проема и выглянуть наружу.

То, что предстало перед глазами, неприятно кольнуло в области сердца, вынуждая его биться в сто раз быстрее. Половина города была уничтожена, стерта с лица земли. Это не то место, за которое было пролито столько крови, за которое погибли тысячи храбрейших бойцов. Теперь это самый настоящий Ад на земле. Стальные глаза впились во владельца белого плаща, посмевшего открыть дверь королевской комнаты без дозволения. Опущенная голова со струящимися по лицу каплями пота говорила красноречивее любых слов. Не дожидаясь вразумительных объяснений, Лев поспешил вырваться из зловонного помещения, по пути сталкиваясь со всеми обитателями замка. Копоть покрыла каждый сантиметр длинного коридора, чья непроглядная тьма освещалась лишь тремя догорающими факелами. Иногда слуги неожиданно выскакивали из-за плохо освещенных углов, сталкивались с его величеством, спешно извинялись, после чего вновь исчезали в недрах проходов. Массовое скопление людей в одном месте привлекло внимание медленно двигавшегося Ланнистера.

Ноги подкашивались с каждым шагом, руки дрожали, а глаза, подернутые пеленой, еще не отошли от полусонного состояния. Расталкивая мешавших зевак, лорд Львиного Утеса смог пробраться в образовавшийся круг, в центре которого находилось бездыханное тело. Лужа темно-бордовой жидкости растеклась по ворсистому ковру, превращая изделие ручной работы в обычную тряпку, испачканную кровью одного из защитников трона. Раскинув руки в разные стороны, то, что когда-то именовало себя сиром Гавеном, покоилось в довольно странном положении. Остекленевшие глубоко посаженные глаза уставились в одну точку где-то на потолке. Рот был слегка приоткрыт, на уголках губ до сих пор виднелись следы засохшей крови. Как бы Майкл ни старался обнаружить хотя бы одну видимую смертельную рану, этого сделать не удалось, пока Гавена не перевернули на спину, где зияла огромная дыра. Легкий доспех был легко пробит в области ребер, а впоследствии – нанесен страшный удар острейшим клинком, который сумел оставить после себя подобный след.

Внезапный щелчок произошел где-то в глубинах сознания, стоило Льву приглядеться поближе к останкам. Перед глазами мелькнула сотня мимолетных картин с возможными сценариями развития событий. Одна из них заставила зрачки расшириться, дыхание участиться, а реакцию – улучшиться в несколько раз. Круто развернувшись, государь ринулся в сторону иного крыла, специально выделенного для младших представителей древнего рода. Ни одна дверь не поддалась на громкие стуки и яростные крики. Упрямое дерганье за золотистое кольцо в пасти льва привело к тому, что Майкл в порыве ярости со всей силы ударил по деревянной поверхности двери, в результате чего рука неприятно хрустнула и ответила нестерпимой болью. Глухо застонав, Ланнистер крепко стиснул зубы, прижимаясь лбом к каменной стене. Это позволило успокоиться, перевести дух и обдумать дальнейшие действия.

Тихий скрип медленно открывающейся двери привлек внимание монарха. Единственная из шести все же была не заперта на ключ. Когда в проеме показалась голова третьего сына, Финна, сердце Майкла готово было выпрыгнуть из груди, разорвав кожу. Дурные предчувствия начинали себя оправдывать. Здесь что-то происходило, и это как-то было связано с убийством королевского гвардейца и невиданным доселе пожаром. Вцепившись собственному сыну в горло, Лев прижал его к угловой стене, вынуждая отчаянно раскрывать рот в надежде почувствовать толику свежего воздуха. Ноги, не касающиеся пола, трепыхались из стороны в сторону. Финн впервые ощутил животный страх перед застланными пеленой, почти безумными глазами отца, приобретшими в столь скудном освещении некий демонический отблеск. Казалось, шея вот-вот хрустнет от стальной хватки крючковатых пальцев. Никакого милосердия, никаких проблесков человечности.

– Где они?! – прокричал выживший из ума государь, плотнее сжимая петлю из собственных рук вокруг шеи мальчишки. Внутренности прожигало невыносимой болью. Нестерпимая агония перед безразличной смертью. Воздуха катастрофически не хватало, отчего Финн совершил последнюю попытку высвободиться, схватившись дрожащими руками за запястья душителя. Это прикосновение вдруг произвело на старшего Ланнистера неизгладимое впечатление: поймав себя на мысли о том, что прямо сейчас он едва не убил собственного сына, венценосец отступил назад, позволяя резко закашлявшему принцу в судороге упасть на пол. Отвращение читалось на лице озверевшего лорда, осунувшегося, постаревшего на несколько лет за считанные секунды. Вновь круто развернувшись, он устремился к выходу, а затем – к центральной двери в этом прямоугольном коридоре.

Подоспевшие к тому времени гвардейцы смогли выломать дубовую преграду на пути к совершенно опустевшей комнате наследного принца. Многочисленные рисунки, наброски и незаконченные картины валялись по разным углам. Небольшой сундук был перевернут, а его содержимое – исчезло. Предметы туалета, равно как и специально изготовленный клинок, остались нетронутыми, что сразу же привлекло внимание Майкла. Если был совершен побег, в чем не было сомнений, то не разумнее ли было взять с собой оружие – подобный домысел еще долго терзал воспаленную голову отца, пока тот не заметил на постели маленький, аккуратно сложенный лист бумаги для рисования. Стальной взгляд прожигал клочок желтоватого листика с непередаваемой ненавистью. Томительное ожидание, ужасное предчувствие, жажда разузнать ужасную тайну – все эти чувства буквально переполняли властителя Беленора в тот момент, когда он дрожащей рукой прикоснулся к бережно сложенному посланию с видимыми черными буквами, написанными при помощи черной краски и тончайшей кисточки. Всего десять коротких предложений, не более.

Письмо гласило: “ Здравствуй, отец. Если ты читаешь это, то, скорее всего, где-то там догорает очередное строение. Не буду отнимать твое время и утомлять долгим чтением, поскольку это, в свою очередь, отнимает мое время. Не буду также говорить, что мне жаль, что я раскаиваюсь или принимаю на себя всю вину – нет. Я предпочитаю называть это братской любовью. Ведь, в сущности своей, семья – это не те, кто тебя балует и следует всякому твоему капризу. Это те, кто сражаются за тебя и за кого сражаешься ты. Я избрал этот путь и буду неукоснительно ему следовать. Тебе же желаю удачи и долгого правления. Услышь мой рев, отец, ибо Ланнистеры всегда платят свои долги. “.

Эта небольшая приписка окончательно вывела короля из душевного равновесия. Он сжал бумагу до такой степени, что костяшки пальцев побелели, а затем разорвал ее на множество маленьких кусочков. Желваки взыграли на скулах, выпирающая вена на шее пульсировала, а ноги не переставали дрожать. На протяжении нескольких минут Майкл не произнес ни слова, чем напугал молчаливых гвардейцев. Шорох белых плащей был единственным звуком, нарушающим гробовую тишину. Сочувственные взгляды были устремлены в сторону поникшего монарха. Запах гари медленно заполнял комнату, оставляя после себя угольные следы на поверхности шкафов и стульев.

– Найти их и привести сюда! Перебейте половину города, если потребуется, но приведите их сюда! Немедленно! – от столь неожиданного крика верные стражники одновременно вздрогнули, после чего, не поклонившись, стремительно выбежали из бывших покоев беглеца. На выходе из прямоугольного крыла они чуть не столкнулись с королевой, не ложившейся спать после разговора со старшим сыном.

Эстер всю ночь провела в раздумьях относительно будущего этой семьи. В скором времени Ребекка покинет отчий дом, чтобы отправиться в малознакомый край, недоброжелательный к людям из столицы, и выйдет за человека, чей отец был убит Майклом в знаменитой битве у Речной Мели. Неизвестно, какие мстительные планы теперь вынашивает новый принц Дорна, в особенности после убийства старшего брата. Этот союз, пусть и выгодный для обоих сторон, может нанести непоправимый вред единственной дочери семейства. Нолан может мучить ее, может отыграться за причиненные страдания, но никто не сможет этому препятствовать.

Такие мысли терзали королеву до тех пор, пока слуги не подняли панику из-за подожжённой конюшни и разбежавшихся лошадей. Сердце забилось быстрее, когда ей сообщили о произошедшей трагедии. Где-то в глубине души появилось странное предчувствие, непонятное, навязчивое и туманное. Тем не менее оно все усиливалось и усиливалось. С каждым разом, как ей докладывали о ситуации в пылающем городе, инстинкт подсказывал, что здесь были замешаны ее сыновья. Невозможно было объяснить природу такого чувства, оно просто зародилось, возможно, безосновательно. Рассматривая золоченые корешки древних книг, дочь Лукаса обдумывала детали предстоящего странствия по пустынным, испепеленным солнцем равнинам, кишащим скорпионами и прочими гадами.

Именно так описывалась земля, в которой Ребекке предстояло жить и растить детей. Поистине неприятное место для такого жизнерадостного ребенка. Невыносимый запах пожарища вызывал желание поскорее расстаться с жизнью, дабы избавить себя от мучений. Небольшое полукруглое библиотечное окно было настежь открыто, пропуская внутрь весь смрад городских трущоб. Вовремя подоспевший слуга сумел закрыть деревянные ставни, после чего сквозь безудержные приступы кашля уведомил государыню о том, что кронпринц вместе с младшими братьями и сестрой пропали из собственных апартаментов.

Эта новость, на первый взгляд столь абсурдная, заставила Эстер вздрогнуть. Худшие опасения были оправданы. Не обращая внимания на все увещевания перепуганного лакея, королева бросилась в специально отведенное для наследников крыло. Крутые лестничные пролеты, извилистые, плохо освещенные коридоры, недоумевающие взгляды членов королевской гвардии, столкнувшихся с женщиной в одном из них – все это было лишь преградой на пути к достижению поставленной цели. Все это напоминало ситуацию двадцатилетней давности, когда она в одном только дорожном плаще вместе с верным товарищем убегала из отцовского замка, где было совершено страшное преступление. Тогда за ними гналась не только смерть. Именно это происходило и прямо сейчас.

Опустевшее помещение окуталось непроглядной тьмой. Одна-единственная свеча догорала в углу комнаты, неподалеку от застеленной кровати. Несколько часов назад она была здесь, разговаривала с совершенно разбитым Никлаусом, чьи зеленоватые глаза наполнялись слезами, несмотря на то, что их обладатель явно желал скрыть этот факт. Неужели этот смелый мальчишка до такой степени погряз в отчаянии, что решился на столь опрометчивый поступок, как побег? Этого не могло быть. Клаус никогда не был благоразумным, всегда старался изведать что-то новое, глупое или опасное, однако инстинкт разумной осторожности должен был взять верх над желанием вызволить собственную сестру. Тем не менее все вопросы тут же исчезли, стоило ей украдкой взглянуть на поникшего мужа, чья угрюмая тень восседала у изголовья кровати. Одна рука, упершись локтем в колено, подпирала лицо, в то время как другая по-прежнему сжимала клочки бумаги. Нелицеприятная картина.

– Поздравляю, – язвительно процедил Ланнистер сквозь плотно стиснутую челюсть, одаривая вошедшую супругу пристальным взглядом, словно виновницу во всех смертных грехах. – Ты просила его не трогать. Просила оставить в покое и не наказывать. Полагаю, ты счастлива? Потому что я несказанно счастлив. Половина моего города сгорела дотла!

При последних словах он сорвался на крик, вскакивая с места и устремляясь к дверному проему. Эстер сделала несколько шагов назад, зная, насколько опасным может быть Майкл, когда его одолевает приступ гнева. Впрочем, он лишь окинул ее мрачным взглядом, свидетельствовавшим о полном разочаровании, а затем покинул коридор. Ему было гораздо проще обвинить собственную жену, чем признать ошибки, в которых он не так давно раскаивался. В этом вся Львиная натура. Король скрылся в неизвестном направлении, в то время как его жена вышла на террасу, чтобы лицезреть ужасную картину: полуразрушенные дома, держащиеся на почерневших бревнах, обрушивались прямо на головы людей.

Душераздирающие крики до сих пор напоминали о себе, а завывания изголодавшихся собак раздавались с разных концов города. Где-то там, посреди всего этот зловония, четверо настоящих безумцев норовили обогнать всех, дабы только добраться до Центральных ворот, чья решетка была поднята. Необузданные кони, почувствовав неизведанную доселе свободу, перешли на бешеный галоп. Черные тени с каждым разом погружались в посеревшие клубки дыма, то выныривая оттуда, то вновь погрязая. Они не перекрикивались друг с другом, поскольку это было чревато привлечением лишнего внимания.

Лишь в самом начале Клаус выхватил красноватый стяг с изображенным на нем золотистым львом из специальной вставки, вбитой в каменную стену, после чего передал Элайдже с просьбой быть осторожным и, в случае чего, вывести сестру в безопасное место. Флаг Ланнистеров обеспечивал им проход в любые точки столицы. Рыцари благоговейно расступались, думая, что перед ними гвардия его величества. Слишком много времени было потрачено на поджог конюшни, а еще больше – деревянных строений в самой Гавани. Глупо было ожидать того, что за ними до сих пор не послали погоню, однако это никого не остановило и не остановит.