Текст книги "Узы крови (СИ)"

Автор книги: Hougen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 101 страниц)

– Мы проиграли, сир Лукас, – спокойный голос поразил Талли до глубины души. Он внезапно понял, насколько все это теперь несущественно. Невозможно помешать тому, что все равно произойдет. Возможно, это Божья кара за все причиненные им страдания. – Я выведу вас из города и помогу добраться до моего замка. Решайте сейчас, другой возможности не представиться.

Бузолик говорил совершенно серьезно, продумывая каждое слово, каждое движение. Нет смысла тешить себя ложными надеждами. Старик представлял собой весьма ценного пленника, что делало его пребывание в родном замке немыслимым. Чем умереть бесполезной смертью, лучше приберечь силы для будущего столкновения. Вскоре подъемный мост опустился, пропуская вереницу захватчиков внутрь. Большую часть главной площади города занимал крытый рынок, представляющий собой черепичный навес, держащийся на нескольких десятках столбов. Местные торговцы провожали угрюмую процессию презрительными взглядами. Ставни в жилых домах были плотно заперты, а двери – закрыты изнутри.

Гробовая тишина окутала город невидимым туманом всеобщей ненависти. Никто не отреагировал даже в тот самый момент, когда несколько Волчьих приспешников взобрались на верхний шпиль крепости и сбросили вниз тряпку с изображенной на ней серебристой форелью среди красно-синих волн, а на ее место водрузили черного хищника с приоткрытой пастью. Сотни испуганных ликов, тысячи безликих каменных строений. История повторялась. Вся иллюзия бренной сущности давила на раскалывающийся череп с неимоверной силой. Гэбриэль впервые ощутил щемящую тоску с области бешено стучащего сердца, что превратило триумф в ощущение собственной беспомощности.

Давящая атмосфера неустанно возвращала к прошлому. Злополучная битва, принесшая одни лишь страдания. Эхо гулких шагов разносилось по темному коридору, ведущему в неизвестность. Старк пробирался на ощупь, а за ним, словно верные псы, следовали никчемные мерзавцы. Он не собирался вверять свою судьбу людям, единственным достоинством которых является удовлетворение алчных потребностей в плотских утехах. Предводитель велел обыскать все темные углы в зловонной, провонявшей рыбой крепости. Цель оправдывает средства: они – новая власть. Теперь можно бесчинствовать, услаждая чрево и плоть.

Пусть грабят несчастных крестьян, топят младенцев, насилуют женщин – это заслуженная награда за верную службу. Если долго не кидать собаке кость, то она начнет скалить клыки и злобно рычать, а затем, в один чудесный день, ты не заметишь, как ее челюсти сомкнулись вокруг твоей шеи с выпирающими голубоватыми лентами вен. Углубившись в отдаленные комнаты из неприветливого черного камня, Гэбриэль оказался неподалеку от таинственной лестницы. Скользкие ступени вынуждали крепко держаться за выступающие из стены кирпичи.

Как и следовало предполагать изначально, внизу оказался тайный проход к сточным канавам, при помощи которых очень легко было, проплыв под несколькими мостами, выбраться из фортификационного строения через едва заметный решетчатый люк в области северной стены. Оттуда, в свою очередь, беглецы попадают в ров, скрытый под сенью деревьев и высоких башен, что беспрепятственно позволяет им выбраться на берег и укрыться в безопасном месте. Осознав свою нелепую ошибку, мятежник стиснул зубы от клокотавшей внутри ярости. Рыба так легко ускользнула от него, предварительно ударив хвостовым плавником по носу изголодавшегося волка. Следовало догадаться, что не может великий Лукас Талли, ветеран войны, так просто оставить на растерзание свое детище. Опустившись на колено подле мутно-зеленого потока воды, Старк вновь осторожно провел пальцами по длинной полоске шрама, пересекающей все лицо.

***

Непроницаемый туман окутал сознание. Щеку обожгло адским пламенем. Жестокая агония медленно умирающего грешника продолжалась до тех пор, пока последний вздох не сошел с бледных губ. Тяжелый удар обрушился на него с такой быстротой, словно лишь одно мгновение отделяло его от смерти. Тонкая нить жизни порвалась с первым ударом о массивные камни. Вода заполняла легкие, не позволяла сделать отчаянную попытку спастись. Доспехи тянули вниз, ко дну, но очередной мощный поток снова и снова низвергла его в еще большую пучину.

Тело изнывало от боли, моля прекратить жестокие мучения. Кости хрустели, ребра дробились под напором многочисленных ударов. Никакого шанса на спасение. Он и не желал его, поскольку оно бесполезно. Только смерть может принести успокоение. Распластавшись меж остроконечных речных камней, он, преданный, уничтоженный, молил о прощении, воздев изорванную руку к небу. Сломанная нога кровоточила из-за мелких порезов.

Вода постепенно начала окрашиваться в темно-красный цвет. Глаз не открывался, слишком много крови затекло в роговицу. Пустота. Кромешная тьма окутала все вокруг. Его уже не волновал отдаленный гул голосов. Все это только иллюзия, не более. Маленькая келья с догорающими свечами вокруг иконы Иисуса, спасителя нашего. Прикрытые непроницаемыми капюшонами лица. На самом деле у них не было лиц. Вместо них зияла пустота. Хаотичные мысли. Клеймо. Адская боль. Снова. Ему удалось пережить все. На то была воля судьбы, которая до этого поглотила его со всей присущей ей жестокостью. Вместо семьи у него были проповеди. Вместо любви – молитвы. Это пошатнуло рассудок, окончательно ввергая в пропасть безумия.

***

“Это было лучшее изо всех времен, это было худшее изо всех времен; это был век мудрости, это был век глупости; это была эпоха веры, это была эпоха безверия; это были годы света, это были годы мрака; это была весна надежд, это была зима отчаяния; у нас было все впереди, у нас ничего не было впереди”. *

Снова эти строчки всплывали в памяти навязчивым вихрем проклятых воспоминаний. Так хотелось забыться в глубоком сне, почувствовать блаженное наслаждение давно ушедших дней. Первая любовь к красивой девушке, отвечающей взаимностью. Обещание долгой и счастливой жизни.

Самоуверенность на королевских балах, триумф на поединках с более опытными бойцами. Война – такое весело развлечение для молодых, разгоряченных мальчишек. Они думали, что завоюют мир, но стали править лишь горсткой пепла. Смерть одного брата повела за собой череду событий, отпечаток коих отчетливо читался в горящих металлических глазах. Люди предчувствовали таинственную опасность, исходящую от фигуры с волочащимся по земле плащом, поэтому старались уступать устланную благими намерениями дорогу. **

Поистине великолепное зрелище: Голодный Волк, гордо выпрямившийся в седле вороного скакуна, шествовала по заброшенным улицам, не опасаясь ровным счетом ничего. Темно-каштановые волосы, со светлыми корнями на макушке, лезли в глаза, мешая обзору. Мерная рысца за долю секунды превратилась в сумасшедший галоп. Речушки, отделённые ото рва деревянными перегородками, сопровождали одинокую фигуру в мантии. Бесчисленные ничем не примечательные пейзажи. Все до единого идентичны, никакой фантазии.

Увядшие цветы, мертвые деревья, простирающиеся голые сучья к неведомым паломникам. Но среди всего этого сброда было то, что имело огромное значение, то, что заставляло сердце биться быстрее. Вот он, величайший провал. Коренной перелом в мировой истории. Самый жалкий обрыв, ведущий в неизвестность. Бурлящий поток внизу барабанил по перепонкам. Он все помнил, до мельчайших подробностей, до мизерных деталей. Дьявол всегда кроется в деталях. Запах белой розы дурманил чистый разум. Цветок все это время находился в надежном месте, около грудной клетки, ощущая стук черного сердца.

– Покойся с миром, Гэбриэль Старк, – сквозь побледневшие губы прошептал новый лорд Севера. Жеребец остановился в нескольких сантиметрах от рокового обрыва. Блики играли на беловатых лепестках с легкими желтоватыми вкраплениями. Она закружилась в воздухе и, поддавшись необузданному порыву ветра, скрылась из виду. Мощные водяные потоки сразу же подхватили ее и утащили на дно, словно добычу. – Ибо здесь ты погиб, сын Тибальта. Но на месте твоем возродился некто иной.

Убаюкивающая тишина, нарушаемая лишь шипением пенящейся реки, внезапно была прервана грубыми криками. Гэбриэль заметил неподалеку от себя эскорт из шестерых всадников. Знамена с черным волком позволяли судить их, как друзей. Впрочем, долгий спор начинал действовать на взбудораженные нервы. Их лидер, человек неприятной наружности, усердно жестикулировал, при этом используя с полдюжины бранных слов. Темные волосы, растрепанные на затылке, были весьма аккуратно зализаны, что не могло не раздражать.

Не отличающийся особым умом солдат искренне верил в собственное могущество, отчего считал, что ему позволено вычитывать того, кто не носит звание лорда. Усы над верхней губой разрослись до несимметричных пределов, а скошенные глаза почти всегда блуждали от одной точки к другой с каким-то внутренним колебанием, заметным при разговоре. Из всех бесполезных трусов в армии он, пожалуй, находился на одной ступени с теми, кто при первой же удачной возможности станет на сторону победителя. Их всегда следует ставить в авангард, иначе они перебьют весь тыл, если в этом будет выгода. Длинная шея с треугольным лицом выглядела нелепо, что отталкивало еще больше.

Болезненный вид исхудалого тела нагонял тоску. Тяжелый серебряный панцирь клонил несчастного вниз, а синий кружок в центре грудной клетки больше походил на мишень, нежели на герб дома Пулей. Венедикт, так звали предателя, сбежавшего во время прибытия войск под командованием Майкла Ланнистера и Мозера Тирелла. Он первый бросил оружие, чем подал дурной пример всем остальным никчемным и ничего не стоящим ублюдкам.

Тем не менее, польза от него все же была: три тысячи хорошо экипированных пеших солдат. Это стоило прощения, однако не стоило его жизни. Возможно, Волк сам убьет его когда-нибудь, незаметно, в битве, а затем позволит всем идиотам воспевать несуществующую храбрость столь славного воина, чье героическое самопожертвование следует занести в исторические летописи. Группа рыцарей остановилась, предварительно сбросив на землю груз в виде безжизненных, окровавленных тел.

Интересная находка, учитывая тот факт, что их послали в лес для отыскания следа сбежавшего Талли. Окончательно разгромив устои морального общества, Пуль наконец-то заметил Великого Лидера, коего восхвалял дольше и громче всех остальных. Слова – ничто, в особенности в устах подобного сброда. Тронув приунывшего от бездействия скакуна, Гэбриэль таким образом сократил незначительное расстояние между собой и трепетавшими приспешникам. Их одновременно восхищал и пугал вид Лжепророка. Спешившись, он подошел поближе, дабы рассмотреть искалеченные трупы без опознавательных знаков. Неизвестно, к какому отряду они принадлежали, однако на северян похожи не были.

– У нас серьезная проблема, милорд, – без позволения заговорил Венедикт, принимая неуместную позу второго предводителя в повстанческом легионе. Голодный Волк все же соизволил приподнять голову в ожидании продолжения столь пафосной речи. – Чертовы партизаны. Они напали на нас в лесу и убили нескольких моих ребят. Разумеется, мы ответили достойно. Даже хотели взять некоторых в плен, но большинство сбежало, а остальные погибли. Тогда мы взяли с собой несколько тел, чтобы подвесить их над воротами замка, но потом мне в голову пришла удачная мысль, подсказанная одним из ваших людей. Я бы прибил их к самодельному кресту и поставил в этом месте. Символично, верно?

– Партизаны? Так быстро? – задумчиво произнес Старк, не придавая значения дальнейшим словам напыщенного дурака. Все его внимание было приковано к шестнадцатилетнему на вид мальчишке с раскроенным черепом. Удивительное сходство. – Они, судя по всему, узнали, что мы захватили Коготь и его лорда. Что же, иного я не ожидал от таких людей. Усиль оборону замка и немедленно выставь ночной гарнизон. Это самое удачное время суток для нападений. А свои нездоровые фантазии держи при себе. Я простил подобное надругательство над религией лишь одному человеку. К тому же, устроив такое представление, ты поднимешь в них дух сопротивления и добавишь мне хлопот. А я не люблю лишние хлопоты. Понимаешь?

Челюсть Пуля медленно поползла вниз. Он ожидал чего угодно: страшного гнева, похвалы, равнодушия, воодушевляющих речей. Но не бесполезного, на его взгляд, милосердия по отношению к врагам, которых следовало уничтожать в большом количестве. В рядах малочисленного эскорта поднялся заметный рокот. Юноши, отчаянно желавшие быть похожими на Голодного Волка, внимали каждому его слову. Пробужденная религиозность восстала против кощунственного унижения чести и достоинства павших. Человечность не была чужда этим мальчишкам. Вскоре они привыкнут к жестокостям и зверствам старшего поколения, дабы перенести все полученные знания в свой век и продолжать таким образом извечную кровавую цепь.

– Сир Пуль, что же нам делать с ними? – кивком головы один из сердобольных участников побоища в лесу указал на лежащего с краю мужчину, с отсеченной рукой. – Может, следует похоронить их? Несмотря на то, что они были в меньшинстве, это не мешало им достойно сражаться и пасть смертью храбрых.

Рассвирепевший командир авангарда прожигал заговорившего ненавистным взглядом униженной собаки, которую только что побил собственный хозяин. Резким движением он схватил одного из убитых за ногу и, подтащив к краю обрыва, остановился. Вопрошающие взоры молодых были устремлены исключительно на выжившего из ума лорда. Подождав немного, он совершил рывок и избавился от бренной оболочки раз и навсегда. Ошеломленные наблюдатели подбежали ближе, дабы лицезреть падение врага, бьющегося о камни. Последний оглушительный удар. Все затихло.

– Вы, идиоты, их еще и восхваляете?! – взревел Венедикт, вновь уничтожая следы своего страшного преступления против религии и человечности. – Запомните этот урок! Если победил, то за тобой и правда, а если проиграл, то ты мятежник!

Гэбриэль замер, прислушиваясь к звукам падения. Вена на шее пульсировала, руки начали дрожать, а мозг – рисовать картины прошлого. Все решилось тогда, двадцать лет назад. Судьба этих людей в точности повторяла его собственную. Память о тех днях вызвала где-то внутри животный страх, сковавший все тело. Ему казалось, что он слышит крики невинных жертв, падающих с обрыва. Его выкинули точно также, ведь он проиграл. Значит, он – мятежник.

Значит, на стороне Майкла была правда. Развернувшись всем корпусом в сторону бесчинствующего ублюдка, он прошептал его имя, ставшее отныне ненавистным. Пуль замер в нерешительности, понимая, что от него чего-то хотят. Самодовольная улыбка блуждала на приоткрытых губах, наслаждаясь произведенным эффектом. Он думал, что сумел заинтересовать Предводителя.

– Да, господин? – гордость заставляла дыхание участиться в ожидании лестных слов, коеми Старк одаривал немногих. Пуль так отчаянно жаждал оказаться в узком кругу приближенных, что готов был ради этого убить родного отца и все семейство, если того потребует жадность.

– Не “да”, а “я”, – Венедикт не успел вовремя отреагировать на грозившую ему опасность. Пальцы, словно тиски, сдавливали уродливую шею, лишая возможности дышать. Он пытался высвободиться, но тщетно. Ноги оторвались от земли, окаменевшие руки сжимали локти палача до тех пор, пока бессознательность не начала медленно подкрадываться к трепыхавшемуся телу. Только тогда Гэбриэль, приложив максимум усилий, под шокированные взгляды молчаливых зрителей, швырнул ненавистного мучителя своего пошатнувшего сознания вниз. Душераздирающий крик на секунду донесся до окаменевших от испуга мальчишек, а затем и вовсе затих в водных пучинах. – Похороните всех убитых с честью. А потом выловите эту тварь, если она еще жива.

Закинув край плаща на дрожащее плечо, он снова взобрался на молчаливого коня, не издающего, как правило, ни единого звука. В этом они были похожи. Он мог подолгу будоражить воображение алчных сладострастников при помощи многообещающих ораторских способностей, но глубоко в черной душе давно зрело презрение ко всему мирскому и сущему. Гэбриэль научился всему: терпению, учтивости, гневу, жестокости. Светлые качества перемешивались с темными, превращая его в истинного безумца.

Комментарий к Восход дурной луны

* Начало знаменитого романа ” Повесть о двух городах ” Чарльза Диккенса.

** Немного видоизмененное выражение ” Благими намерениями вымощена дорога в ад “.

========== Карта мгновений ==========

Radiohead – Climbing Up the Walls.

Hollywood Undead – Lion.

Казалось, его не беспокоило ровным счетом ничего, кроме поставленной цели. Полностью непроницаемая маска равнодушия. Их долгий путь пролегал меж крутыми горными склонами, над обрывами и другими опасными местами. Редкие привалы, как правило, сопровождались утомительными разговорами о создавшейся ситуации, в которой все они оказались. Элайджа предпочитал выслушивать донесения в полной тишине, после чего утвердительно кивал головой, соглашаясь со всем, что ему скажут.

Добиться от него ответов на многочисленные вопросы – невозможно. Во время всеобщего пира он сидел немного поодаль, погруженный в изучение ценной находки с красными пометками на желтоватом пергаменте. Им приходилось долго оставаться в разнообразных укрытиях, чтобы избежать нежелательной встречи с цепными псами Разрушителя, коими были заполнены все близлежащие деревушки.

Лерия, уставшая, изможденная, радовалась всевозможным задержкам, поскольку они позволяли немного отдохнуть после пережитых ужасов. Яркие сновидения устраивали дикие пляски в переутомленном разуме. Однажды она резко проснулась, ощущая под ногтями сырую землю неприветливой пещеры. Ее удивлению не было предела, когда она обнаружила на себе красный плащ из согревающих тканей. Сам Ланнистер грелся около костра, совершенно не заботясь о свирепствовавшем за спиной лютом морозе. В скором времени они прибудут к месту так называемого воссоединяя расколовшейся семьи. Лев не переставал думать о братьях и сестре, об их лишениях и приключениях. Больше всего его волновал самый старший из сыновей короля. Помутившийся рассудок окончательно повредит жесткому темпераменту кронпринца.

Безумие и раньше охватывало блекло-зеленые глаза, однако это, судя по всему, наследственное. Так непослушные веки постепенно смыкались, погружая молодого генерала в забытье. Ранним утром, после еды, мрачный эскорт продолжал двигаться в западном направлении. Ланнистер аккуратно распределил все его части, дабы иметь, в случае непредвиденного нападения, более выгодное положение. Брат Клауса сам решил возглавить процессию, при этом вынуждая Лерию ехать рядом. Никаких возражений, они пресекались самым жестоким взглядом, на какой он мог быть способен. Причина такого странного поведения не поддавалась совершенно никаким разумным объяснениям. Несколько дней назад он сделал вид, что они незнакомы, а затем кровожадно расправился с ее похитителями.

Теперь наклон весов сместился в сторону образа благородного рыцаря в сияющих доспехах. Это раздражало, однако она не могла противиться, ведь жизни ее маленького брата и сестры зависели от настроения так называемого первородного. Абсолютно глупое наименование, лишенное всякого смысла. Прекрасная иллюстрация его угасшего сердца, подернутого темной дымкой. Тем не менее, ему все же следовало, вопреки произошедшему, выразить благодарность за лечение Бриндена. Мальчик совсем охрип, почти не говорил и находился в бессознательном состоянии. Элайджа делал все возможное для исцеления маленького тела, начиная обильной пищей, заканчивая нападением на спящего лекаря, чьи отвратительные на вкус жидкости в колбочках, кажется, приносили определенную пользу.

За Эльзу волноваться не стоило: почти весь день она проводила с последователями Церберов. Привязавшись к одному из них, со страшным вепрем в центре серебряного панциря, девочка не отходила от него ни на шаг, чем вызывала вполне оправданную улыбку на устах молодого воина. Перенесённые страдания наконец-то отступили на второй план. На самом деле они просто попали из одного плена в другой, однако здесь, по крайней мере, с ними не обращаются как с товаром на продажу. Если забыть о прошлом, обо всех клятвах и признаниях, то это не самая плохая компания. Детям Маркуса некуда идти, как уже неоднократно говорилось. Ни родственников, ни сердобольных лордов – никого. Здесь, в обществе хладнокровного убийцы, можно чувствовать себя в безопасности.

Разумеется, ему бы следовало сказать, куда именно он собирается их привести, но она не желала с ним разговаривать. Неудавшийся спутник жизни отныне мертв для нее. Не нужно ни прощения, ни мольбы, ни глупых обещаний. Этого хватило сполна еще в самой столице. В сущности, он мог послать весточку или письмо о том, что собирается покинуть отчий дом. Тогда Лерия смогла бы уговорить братьев принять королевскую чету. Позже ей довелось подслушать разговор двух приспешников дома Ланнистеров, чьи жалобы на холод звучали в каждом предложении. Они жаждали поскорее добраться до полуразрушенного замка, что возвышался над суетным миром благодаря острейшим шпилям, нетронутым ни временем, ни войной.

Три брата так отчаянно хотят встретиться друг с другом, что один из них преподносит другому в подарок детей. Разумеется, ведь нельзя являться к генералу Северо-Востока с пустыми руками, иначе он сочтет это за проявление высшей формы неуважения и раскроит череп собственному брату. Без колебаний, без ненужной сентиментальности. На самом деле Элайджа до смерти боялся гнева кронпринца, поэтому решил, за счет маленьких Волчат, вновь заслужить положение при дворе. Услышанное привело дочь Маркуса в ужас. Значит, их все же везут на продажу, только с иными целями. Благородство давно уступило место трусости.

Первая мысль неустанно требовала побега, но ей не удастся долго продержаться в лесу, без пищи и протекции. Есть вероятность столкнуться с войсками Его величества. И в данном случае неизвестно, что из двух вариантов принесет больше вреда. В конечном итоге она решила воспользоваться тем, что так яростно отрицала, старясь выбросить из головы, – своими чарами. Проклятый трус не мог насквозь пропитаться ядом безразличия, должно же было остаться что-то от прежних чувств.

Так, дождавшись удачного момента, Лерия осторожно поднялась с темного уголка пещеры, пытаясь не разбудить мирно спящих гвардейцев. Обернутые в теплые плащи и шкуры, они тесно прижимались к угловатым камням, создавая причудливых лабиринт из тел, через который нужно переступать. Лев, как всегда, наслаждался зимним воздухом снаружи. Белая дымка, выдыхаемая изо рта, окутывала осунувшееся лицо, впрочем, еще не утратившее характерный блеск молодости.

Рядом, виляя мощным хвостом, нежился крупный пес, уговаривавший хозяина на дополнительные ласки. Дрожащая рука скользила по рыжеватой полоске на спине, вплоть до остроконечной морды с умным взглядом немного скошенных глаз. Внезапно глухое рычание уничтожило гробовую тишину, изредка нарушаемую шелестом скудной листвы на засыпающих деревьях. Элайджа напрягся всем телом, прислушиваясь, стараясь понять, что же так сильно взволновало охотника, чей нюх еще ни разу не подводил. Машинально он потянулся к кожаному поясу на бедре, где мерно подрагивал отполированный до блеска меч.

Спустя несколько секунд он все же понял, откуда доносился шум легких шагов. Плутарх, выставивший напоказ ряд пожелтевших зубов, грозился ринуться на нежеланную гостью. Долгая память все еще хранила дерзкий поступок девушки, которая посмела ударить хозяина. Злость пробуждалась где-то внутри, связывая кишечник в тонкий узел, буквально принуждая к ответным действиями. Грозное рычание оборвалось, стоило кончикам пальцев с силой сжать холку, причиняя одну только боль.

Клокотавшая внутри ярость улеглась, на ее место пришел скулеж и желание заслужить поощрение разозлившегося владельца. Наследница Волчьего Логова замерла в нерешительности. Она уже пожалела о сумасбродстве, побудившем ее к такому смелому шагу. Холодные глаза, тронутые легкой зеленью, прожигали безмолвствующую фигуру с покрытыми красной тканью плечами. Где-то в глубине души должен был случиться переворот чувств и эмоций. Она силилась поймать мимолетное проявление истинного облика. Верный, благородный, горячо любящий юноша скрывался под толстым слоем бесчеловечной жестокости.

Дремлющий демон пожирает изнутри, норовя стереть последние границы светлых воспоминаний. Прах на ветру, не более. Не поворачивая головы в сторону Лерии, он продолжал ожидать дальнейших слов. Она, в свою очередь, обдумывала, как начать важнейшую беседу. Молчание продолжалось до тех пор, пока так называемый Первородный, тяжело вздохнув, не произнес со своим привычным южным акцентом:

– Сегодня холодно для ночных прогулок. Пожалуйста, вернись обратно в пещеру, я не желаю, чтобы ты заболела, – на секунду ей показалось, что в этих слова таится некая заинтересованность в ее судьбе. Может, еще не все потеряно окончательно. В таком случае у нее есть шанс выбраться из этих проклятых мест с новым защитником, чья любовь, возможно, скрывается где-то в недрах сознания, под налетом упрямства и наигранного равнодушия. – Осталось потерпеть совсем немного. Чем быстрее мы двинемся в путь, тем скорее я увижусь с братом.

– Элайджа, нам нужно поговорить, – не обращая внимания на долгую тираду, Лерия перебила его. Она была намеренна изложить все свои волнения, а затем предложить ему разом искупить все грехи. Можно было отложить до более удачного случая, но с каждым днем они приближались к месту встречи. Иного шанса не представится. – У тебя есть обязанности перед твоей семьей, равно как и у меня – перед своей. Прошу тебя, заклинаю: отпусти нас. Ты видел, в каком состоянии находится Бринден, он не перенесет таких лишений. Я не знаю, куда ты ведешь всех нас, мне никто ничего не говорит, но мы уже были в плену. Это ужасно. Отпусти хотя бы детей. Довольно, они уже настрадались с избытком. Тебе нужна только я, ведь Волчье Логово отныне мое.

– Насколько мне известно, оно было захвачено вашим восставшим из мертвых дядей, – после непродолжительного молчания заявил первородный, словно предыдущие слова были обращены к кому-то другому. Подперев уставшее лицо рукой, мужчина при этом положил подбородок на раскрытую ладонь, имитируя заинтересованность в столь заманчивом предложении. – В сущности, это не так важно, ибо ты просила об иной форме одолжения, совсем не понимая, что прямо сейчас я оказываю вам всем огромную услугу. Вся эта сентиментальная чушь, единственной целью которой было воззвание к давно угасшим чувствам, конечно, прекрасна, но какая из этого всего выгода? Отпустить тебя, твоих братьев, моих солдат или кого-то еще. Зачем мне это делать? Навлечь на себя гнев старшего брата-параноика? Ради чего?

– Ради нашей дружбы, – вежливо отчеканила леди Старк, пытаясь не поддаться гневу, что настоятельно требовал отрезвить пощечиной не самого приятного собеседника.

– Дружбы? – переспросил Ланнистер, искренне удивленный использованием такого голословного наименования. Слабая улыбка промелькнула на жесткой линии губ. – Ты слишком ее переоценила. Но это интересный и вполне весомый аргумент, здесь поспорить нельзя. Но, подумай сама: я отпускаю твоих драгоценных и совершенно никчемных родственников. Не уверен, что они самостоятельно выживут в таких местах, кишащих разбойниками, насильниками и другими ублюдками. В любом случае, давай представим, что им все-таки удалось выбраться и покинуть нашу территорию. Ты осталась здесь, со мной. Я любезно провожаю тебя к старшему брату, а именно туда мы так рьяно спешим, и говорю, что вместо трех обещанных волчат дарую ему одного. И причина такой неоправданной глупости кроется в том, что моя славная спутница умоляла отпустить ее брата и сестру.

– Даруешь? – возмутилась старшая дочь Маркуса. Это давно вышло за всевозможные пределы дозволенного. Он откровенное потешается над ней, находя их пережитые страдания весьма забавным развлечением. Глупо было полагаться на благородство, от которого не осталось ровным счетом ничего, кроме внешней оболочки. – Мы, по-твоему, рыночный товар?

– Не воспринимай все так категорично, дорогая, – снова умышленно-медленный тон с ударением на каждом слоге. Для него все это – игра, не более. Ранее они скакали по столичным садам, радуясь такому простому времяпрепровождению, а сейчас иное развлечение веселило молодого принца. – Не товар, разумеется, но, бесспорно, вы представляете некую ценность, если так можно выразиться. Мы не виделись с Клаусом больше месяца, но слухи ходят разные. Перед расставанием он любезно объявил меня генералом Западного региона, после чего пропал из поля зрения на долгий период времени. Нужен повод для воссоединения. Считай, что один из них стоит прямо передо мной. Тем не менее, мне жаль, что твои великодушные цели так нелепо разбились о своеобразную скалу реализма. Скажу правду – я изначально не собирался отпускать маленьких Волчат, они нам еще пригодятся.

Презрительный взгляд говорил красноречивее любых слов. Все верно, глупо было рассчитывать на высокие порывы молодого человека, коему стали чужды такие вещи как любовь, дружба и взаимопонимание. Если до этого была вера, слабая, ничем необъяснимая, то отныне это лишь убеждение в его окончательном падении. Пусть наслаждается собственным одиночеством, дрожа от одного лишь упоминания о великом Клаусе. Развернувшись, она уже собралась покинуть общество омерзительного спутника, как резкий оклик вернул ее к реальности. Нехарактерно высокие нотки в голосе резанули по уху.

– Леди Старк, можно небольшую просьбу? Она не отнимет у вас много времени и сил. Никогда более не смейте подходить ко мне с такими абсурдными предложениями. Это оскорбляет мой разум и очень меня злит. Надеюсь, мы друг друга поняли?

На этом разговор был прерван подошедшим солдатом, который слегка подтолкнул шокированную девушку ко входу. Лев не отреагировал на ее недовольный взгляд, продолжив упиваться красочными пейзажами кромешной тьмы. Нельзя позволить себе еще одну привязанность. Любовь – самая большая слабость. А он отнюдь не слабак. В голове появились навязчивые мысли о прошлом. Глупая улыбка залегла в упрямых складках губ, ранее скупые движения вдруг превратились в избыточную жестикуляцию, а повелительный тон, в разговоре с ней, принял эмоциональную окраску, несвойственную ему после того проклятого дня скорби и мучений. Нет, он не собирается снова пускать кого-то в недра своей души, позволять истязать ее всеми возможными способами. Это слишком больно. Цветастая полоса рассвета коснулась ресниц спящего.