Текст книги "Узы крови (СИ)"

Автор книги: Hougen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 101 страниц)

Он покинул место завтрашней сенсации с поразительным хладнокровием. Просто вновь взобрался на верного мустанга и ускакал прочь под удивленные восклицания трудящихся на благо деревни. Они могли сильно не стараться, ведь убогий домик любителя нападать со спины находился немного поодаль от всех остальных строений. Огонь не собирался так просто расставаться с такой заманчивой жертвой, поэтому упорно боролся со всеми попытками потушить себя. В короткий промежуток времени от лачужки уже ничего не осталось, ни следа, будто там всегда зияла огромная пустота, а сверху – несколько обгоревших деревяшек для виду. К счастью или к сожалению, но в доме в то время никого не было. Точнее, его единственный жилец гостил у одного из своих верных последователей, даже не подозревая о том, что происходит с его избой.

Стоило видеть его вытянувшееся лицо, когда один из тушителей вломился без приглашения в комнату весело поющих полупьяных мужчин и сообщил не очень приятную новость. В мгновение ока Тревор оказался во дворе, на пути к собственному жилью, а вернее к тому, что от него осталось. Почерневшие, обуглившиеся бруски вкупе с выжженными дотла культурами на скудном участке земли. Не самое приятное зрелище. Его оглушительный крик оповестил всю раскинувшуюся под сенью крутого склона деревню о непримиримой войне. Ранее все только перешептывались, сплетничали относительно возможной реакции двух заклятых врагов. Если до этого они столкнулись из-за девушки, то теперь речь шла о куда более интимном – о семье. Своим нападением на беззащитного юношу, строго говоря, ни в чем неповинного, Тревор открыл врата Ада. И глупо удивляться последствиям.

Последующие двадцать четыре часа прошли в жутком напряжении для всех. Каждый из сторонников двух враждующих лагерей застыл в ожидании. Никто не мог предсказать следующий шаг неудавшегося жениха Хэйли. На ночь он перебрался к близкому другу, а затем вовсе исчез из поля зрения. Кажется, этот факт беспокоил кого угодно, кроме самого Клауса. Около двух часов он выслушивал от младшего брата нравоучения по поводу осторожности и опасения раскрыть истинные лица. Местный священник также присоединился к мнению своего любимца – следовало заключить мир.

Забыть прошлое, разумеется, невозможно, но разрушать чье-то будущее – затея глупая и неуместная в такое время. Если об этом конфликте узнает лорд Талли, а он непременно узнает, то все может закончиться гораздо хуже. Конечно, в своих речах верный служитель Господа подразумевал тюремное заключение для виновника пожара, однако для детей Майкла и внуков самого лорда Талли это означало нечто другое. Как бы там ни было, но Никлаус придавал очень маленькое значение всем потугам друзей вбить в его голову немного здравого смысла. Его увлечение дочерью фермера достигло своего апогея. Он не видел никого и ничего вокруг себя.

Даже раненый маленький братец вскоре был забыт и оставлен на попечение старушки. Сам же наследник престола продолжал романтические прогулки под мириадами звезд. Конные, пешие, медленные, быстрые – все это составляло какую-то часть его маленького счастья, доселе неизведанного по вине того же отца. Майкл забывал о потребностях своих сыновей, избирая путь изнурительных тренировок и самосовершенствования. Только поэтому в голове Ланнистера бушевало предзнаменование не скорой трагедии, которая перевернет всю его жизнь, а наслаждение длинными встречами. Однажды, после очередной из них, влюбленные прогуливались по уединенным холмам, упиваясь присутствием друг друга.

Этот вечер, ничем не отличающий от других, мог бы закончиться также: они разошлись бы по своим домам, полные собственных мыслей в ожидании предстоящей встречи. Но все было совершенно по-иному. Дойдя до небольшого, но уютного домика сердобольной старушки, кронпринц уже был готов подарить своей любимой последний прощальный поцелуй, однако их бестактно прервал один из деревенских мальчишек, бегущий навстречу с громкими криками и отчаянной жестикуляцией. За ним, как ни странно, верно следовали остальные ребята. Всего их было около семи человек, всех возрастов и умений. Главный, светловолосый мальчик с простым именем, после небольшой одышки сообщил своему другу и учителю следующее:

– Клаус, позволь нам сражаться вместе с тобой! Умоляю! Ты обучил нас всему, и теперь мы готовы расстаться с нашими жизнями ради тебя! – По недоумевающему взгляду наставника он понял, что не с того начал, поэтому, вновь переведя дыхание, уже более спокойным и равномерным голосом продолжил. – Ты не знаешь?! Черт, да ведь против тебя ополчилась половина деревни. Тревор желает собрать всех и изгнать твою семью из дома бабушки. Мы собрались здесь, чтобы этому помешать!

Клаус с большим трудом подавил первоначальное желание рассмеяться от такой абсурдной затеи. Сражаться с ополчившимися против него крестьянами? Против того, кто обустроил их жизнь, принес в нее просветление? Вот благодарность низших слоёв общества. Сегодня они готовы становиться перед тобой на колени, целовать тебе руки, а завтра уже идут к твоему дому с факелами и вилами. Глупый народ. Толика недоверия все еще напоминала о себе где-то в недрах сознания, пока окончательно не разрушилась от громогласного вопля Элайджи. Пусть его постигнет Божья кара, нападет стая диких собак или огромная армия, но он никогда не перестанет подчеркнуто вальяжно шествовать куда-то вперед, сохраняя на лице поразительное хладнокровие.

Судя по всему, он умрет вместе со всем этим арсеналом и будет преследовать свою высокую цель и в могиле. Снова поток увещеваний, избитых фраз, угроз – в общем, все, чтобы доказать собственную правоту. Без этого их совместное существование просто невозможно. Так всегда: Клаус ломает, Элайджа – чинит, исправляет, проповедует и сглаживает все острые углы. Но наследником могущественной империи, вопреки всем тайным надеждам отца, по-прежнему оставался разрушитель. Так или иначе, а на разборки в своих рядах времени не было, ибо к порогу хижины приближалась немалая толпа враждебно настроенных цепных псов. Как иногда хотелось просто уничтожить их всех разом. Они ненавидели Тревора, который вечно чинил самосуд над тем, кого считал неугодным, однако не могли простить сожжение какого-то жалкого домишки.

Человеческой глупости никогда не было и не будет предела. План обсуждения по обороне такой жалкой деревянной крепости оборвался в самое неподходящее время – ревущая толпа жаждала крови своих мнимых врагов. Почему-то этот факт позабавил старшего из Ланнистеров. Чувство юмора сейчас было неуместно, но как удержаться от такого соблазна? Обстановка накалялась с каждой секундой. Крестьяне приближались к месту возможного поединка.

Конечно, лидером среди них был не кто иной, как главный виновник трагедии, мальчик с простоватым лицом, претендующий на звание лидера того стада, что он собой привел. Интересно, знают ли они, что под этой добродушной улыбкой скрывается алчный и расчётливый ублюдок, который с превеликим удовольствием воспользуется общей суматохой для достижения своих низменных целей? Он бы с радостью пробрался в дом и убил Льва спящим, однако трусоватая натура мешала ему совершить подобный опрометчивый шаг. Вся надежда возлагалась на обезумевшею свору людей, жаждущих мщения за непонятно какие грехи.

Впрочем, никто не собирался сражаться в неравной битве. У главы небольшого семейства на сей счет были свои планы. Он вышел вперед, как безоговорочный лидер небольшой армии, готовой ринуться в бой в любой подходящий момент. При виде самого ненавистного человека в округе Тревор затрясся всем телом. Он боялся только одного предложения и оно почти незамедлительно последовало: вызов на поединок. Конечно, Ланнистер не стал заниматься такой ерундой, как бросание перчаток, поскольку грубое мужичье не восприняло бы этот элегантный жест по достоинству, поэтому можно было просто прокричать свои требования.

Никакой заинтересованности не читалось в глазах безусловного победителя. Хищная усмешка проявилась на лице, когда он заметил явное нежелание заклятого врага принимать бой. Тревор прекрасно понимал, чем это в итоге закончится. Но разве мог он, глупый гордец, отказаться и ударить в грязь перед теми, кого привел на так называемую войну? Нет, нет и еще раз нет.

– Что ты делаешь, брат? Ты понимаешь, что его сила не сравнится с твоей? – вновь предупредительный тон скучного младшего брата, все еще надеющегося на мирное решение конфликта. Чертов дипломат. Еще немного, и он начнет читать проповеди о необходимости защищать слабых и прочей сентиментальной чуши. К черту все!

Клаус всегда поступал по-своему. Он никогда не нуждался ни в чьих советах. Никогда не слушал ни отца, ни Орсона, ни уж тем более собственных братьев. Не обращая внимания на очередные преграды, он просто ринулся вниз, на оторопевшего Тревора, чья рука неумело держала меч. Раньше ему приходилось орудовать только чем-то менее практичным или подкрадываться к недругам со спины и закалывать маленьким кинжалом. Здесь же такой маневр не удастся. Ты либо сражаешься, либо погибаешь. Таков закон этого мира!

Бесспорно, крестьянская техника боя была ничем по сравнению с отточенным мастерством первого ученика великого Звезды Востока. Не испытывая ни малейшего чувства сожаления, сын Майкла разбил ему нос, повредил ребра и почти лишил руки. К счастью, этот безудержный, необузданный танец со смертью остановили вовремя подоспевшие сторонники мира и покоя в маленьком местечке под солнцем. Кровь струилась по телу избитого юноши, новоприобретённые увечья причиняли адскую боль.

Еще немного, буквально пара ударов по голове – ведь Лев намеревался причинить ублюдку такую же боль, какую испытал маленький братец, когда его избивали шестеро человек одновременно – и это удалось бы на славу. Если бы не скорое вмешательство истерически кричащей сестры Тревора, то он бы уже давно каялся перед Люцифером о содеянном. Сила четырех крепких человек не помогла оттащить взбешенного Ланнистера от своей жертвы.

Это была не просто победа, а самый настоящий триумф нового негласного лидера. Благоговеющая толпа, пришедшая сюда лишь ради кровавого зрелища, расступилась, позволяя лекарю унести тело проигравшего. На этом полагалось раз и навсегда покончить со всеми распрями, объединить раздробленную деревушку и завоевать доверие всех оставшихся. Ради такого события можно задержаться на несколько месяцев, переждать бурю в столице, а затем ринуться на поиски счастья.

Или можно остаться здесь навсегда, ведь никто и никогда не найдет их в таком укромном месте, еще и под протекцией собственного деда. Может, со временем удастся наладить с ним контакт и испросить покровительства, а дальше все пойдет своим чередом. Клаус искренне надеялся на счастливый финал, не зная, что уготовила ему проклятая судьба. Он не подозревал, не допускал и мысли, что его уютный мир, этот Эдем, добытый с таким трудом, вот-вот рухнет, похоронив под собой множество невинных жертв. Если бы тогда кто-то сказал ему об этом, если бы он верил в Бога и видел предзнаменования на небесах, то сразу же покинул бы это проклятое место, которое сейчас не боялся называть истинным домом.

========== Зарево войны ==========

Paul Oakenfold – The Word

Black Rebel Motorcycle Club – Beat The Devil’S Tattoo

Их нашли спустя некоторое время. Замерзших, полностью укутавшихся в плащи. Из шестерых выжили только трое, один из которых практически не чувствовал ног. По их опустошенным лицам было видно, что пережитое за последние несколько дней оставило глубокий шрам в их истерзанных душах. Бесцветными глазами оба брата наблюдали за тем, как дружественные знамена развеваются на ветру, как лидер угрюмой процессии, молодой мальчишка, отдает приказ немедленно подать будущему Хранителю Севера самого быстрого жеребца. Глупая затея, ведь Стефан был не в состоянии даже поднять руку, не то что думать о верховой езде. Впрочем Волк обвел всех присутствующих равнодушным взглядом, не выказывая никакого сопротивления, после чего принял протянутую руку и не без помощи взобрался на мощную спину серого тяжеловоза.

Их собственные лошади давно пали жертвами разыгравшегося бурана и голодных волков. К счастью, его младший брат, Деймон, потерял сознание гораздо раньше, поэтому не стал свидетелем того, как одного из медленно умирающих солдат разорвали хищники. Они не могли приблизиться к остальным из-за слабого костра, разведенного с большим усилием, но покорно дожидались, пока неумолимая Смерть возьмет свое. Тем не менее, их ожидания не оправдались. Вовремя посланная одним из северных лордов экспедиция увенчалась успехом – лорды Волчьего Логова были обнаружены. Это позволило выиграть немного времени. Все знали, что двоих братьев Старков не было в замке в тот момент, когда сумасшедший мужчина, именующий себя Великими Лидером, захватил власть в свои руки.

Относительно судьбы младших детей Маркуса ничего не было известно, но теперь это неважно, ибо возможные продолжатели рода спасены, а все остальное можно вполне спокойно пережить. Не теряя ни секунды, эскорт двинулся вперед, к единственному близлежащему замку, принадлежащему дому Гловеров. Темная полоска елей превратилась в сплошное месиво из белых, тускло-зеленых и серых красок. Здесь не светит ни луна, ни солнце. Все мертво вокруг. Лишь карканье ненасытных ворон позволяло надеяться на скорую смерть. Наконец-то все они покинут это злополучное место. Два дня. Два дня приходилось питаться конским мясом, насыщаться снегом, представляя, что это вода, и дрожать от страха после очередного протяжного воя.

Звук скрежета опускной решетки неприятно резанул по ушам, а гомон человеческих голосов, заглушаемый время от времени грохотом деревянных колес многочисленных тележек, причинял нестерпимую боль. Стефан обвил конскую шею руками, положив голову на мокрую от снега гриву, ласкающую лицо. Хотелось забыться, просто провалиться в небытие. Но нельзя поддаваться усталости, проигрывать сну – это удел слабых и беспомощных. Он, сын Маркуса Старка, величайшего воина из когда-либо живших на бренной Земле, не сдастся просто так.

На протяжении часа Волк мужественно терпел всю муку сложившейся ситуации. Их привели в замок, специально разогрели горячую воду, почти кипяток, позволили провести в ней около двух часов, затем откормили досыта и сообщили печальные известия. Стефан после непродолжительного шока все же нашел в себе силы вскочить из-за стола и ударить по нему кулаком с требованием немедленно снарядить самого быстрого мустанга, какого только можно найти в такое время. Он осознавал всю нелепость данного заявления. В сущности, маленький мальчишка не способен противостоять напору мощной армии, захватившей целую крепость, которая до определенного момента считалась неприступной.

Руки тряслись, воспаленный мозг жаждал крови. Деймон, вопреки всем ожиданиям, воспринял сказанное с удивительным хладнокровием. Задумчивое постукивание указательным пальцем по деревянной поверхности стола говорило, что он понял всю опасность нависшей над ними угрозы, однако – никаких эмоций. Абсолютная пустота во взгляде, отрешенность в движениях. Этим он привлек внимание любезного хозяина, не упустившего возможности осведомиться у младшего сына старого друга относительно причины такого странного поведения. Безрассудных действий всегда ожидали именно от этого нелюдимого мальчишки.

– Значит, наш дядя жив? – медленно произнес Деймон, пытаясь свыкнуться с этой мыслью. Не каждый день твои родственники восстают из мертвых. Впрочем, ни один мускул не дрогнул на его приятном лице. До этого мгновения. Плотно сжатые кулаки свидетельствовали о глубоком эмоциональном потрясении, на первый взгляд чуждом такому внешне угрюмому молодому человеку. Стефану это не понравилось.

– Ты с ума сошел, брат? Он захватил наш замок, наш дом! Мы до сих пор не знаем, где наши сестры, живы ли они вообще и что происходит на Севере! И после всего вышеперечисленного ты еще им восхищаешься? Допускаешь хотя бы мысль о том, чтобы воссоединиться с таким ублюдком?

– Я просто задал обычный вопрос, не выказывая при этом никаких колебаний по поводу его человеческих качеств. Ты выдаешь желаемое за действительное, брат, – Старк умышленно сделал акцент на последнем слове, демонстрируя, что дальнейший разговор не имеет никакого смысла. Пусть все просто оставят его в покое, наедине с собственными демонами. Несколько секунд назад он узнал, что нити, связывающие его с отцом, еще не порваны окончательно. Появилась надежда.

В честь такого события Деймон, не испросив позволения, покинул общий стол под порицательные взгляды. Ему не было дела до всех этих взволнованных идиотов, как и до их мнения. Старший из семейства отныне будет упорно играть в хорошего лорда, пока самодельная маска не рухнет окончательно. Все это представление начало раздражать еще в глубоком детстве. Уже тогда мозг Стефана был отравлен презренными словами “первенец”, “наследник”, “будущий лорд”.

До абсурда иной раз доводили подхалимы, именовавшие себя верными вассалами. Как забавно, ведь теперь большая часть из них перешла на сторону нового лидера, не волнуясь о так называемой клятве. В конечном итоге неравный бой обернулся захватом одного из важнейших опорных пунктов Севера. С этого дня все гордецы будут вынуждены признать свою несостоятельность в плане тактики, стратегии и прочей военной чуши. Можно попросить помощи у столицы, но разве снизойдет высокомерный Майкл Ланнистер, великий победитель Драконов, до простых смертных, учитывая тот факт, что у него самого проблемы в семейной жизни.

Эти мысли почему-то заставили уголок губ молодого воина слегка поползти вверх. Он даже понятия не имел, сколько общего у него с дядей, внезапно выбравшимся из могилы с неизвестными до сей поры целями. Волк продал бы душу Люциферу в обмен на некоторое время наедине с так называемым Великим Лидером. Поговорить на общие темы, посмеяться над веселыми шутками, прикоснуться к родной плоти и крови. Но все это возможно сделать только во сне. Предаться столь вожделенной потребности, не беспокоясь ни о чем. Именно этого ему не хватало на протяжении стольких дней.

Дело было не в обычной усталости от изнурительной борьбы за жизнь, а в большом количестве нахлынувших чувств. Никогда ранее ему не приходилось закрывать утомленные глаза с такой радостью. Глупая улыбка по-прежнему играла на его лице. Предвкушение какого-то события не давало заснуть еще долго, но в конце концов его все же сморило. Каждый день нужно о чем-то беспокоиться, однако не здесь, не в этом прекрасном мире, где живы отец, мать, даже старший брат, которого они все едва знали. И тут находится дядя. В отличие от остальных, он реален. Вот он, стоит, протягивает руки в сторону племянника, ожидает в ответ душевных порывов. Идиллия, что оставит глубокий отпечаток в сознании.

– Простите за грубость, лорд Старк, – такое обращение неприятно резануло по ухо. Стефан привык, что так обычно обращались к папе, а говорить можно было только тогда, когда скажет он. Внутренняя скованность осталась по прошествии стольких лет. – Но мне ваш брат никогда не нравился. Есть в нем что-то темное, что-то скользкое, я бы сказал. Он не волк, а самая настоящая змея, если позволите. Понимаю, что в такое время неуместно давать советы, но я бы настоятельно рекомендовал вам за ним следить. Ничем не объяснимая тяга к предателю дяде может закончиться весьма плачевно.

После такой тирады, подкрепленной очень осторожными выражениями, чтобы не нанести оскорбление своему лорду, Дикон Гловер прикрыл карие глаза, не обращая внимания на окружающих. Руки были сомкнуты в замок на внушительном животе, пока сам хозяин раздумывал над тяжелым положением северян. Нельзя подчиняться новому лорду, несмотря на то, что оказать сопротивление невозможно. На самом деле все гораздо хуже, чем представлялось с самого начала, и Дикон, этот искушенный во многих боях воин, усиленно пытался выбраться из создавшегося кризиса. Он провел вместе с Маркусом и его братьями почти все детство, что само по себе давало ему повод к раздумьям над следующим шагом Жестокого Волка, как тот себя величал.

Гловер просто не имел понятия, какой Темный Попутчик скрывается за душой этого некогда жизнерадостного мальчика, кладезя веселых игр. Его демон нашептывал множество всевозможный путей к мировому господству и достижению единственной цели – мести. Всепоглощающей, абсолютно лишенной хотя бы толики милосердия, разрушительной. Нет, это уже давно не тот слабый на вид мальчишка, не умеющий управляться с деревянным мечом и вечно норовящий оказаться у матери на руках из-за пустячных ушибов. Отныне и вовеки над ними господствует монстр, не испытывающий ни любви, ни сострадания. Дикон сильно ошибался и не представлял, насколько.

Последующий разговор длился недолго и основывался в основном на обыденной чуши. Стефан безуспешно пытался выведать у старика еще новости из центральной крепости, однако тот лишь угрюмо сопел мощными ноздрями, словно дикий лось. Гладко выбритый подбородок не вязался с образом одного из сильнейших людей региона, а добрый взгляд порою заставлял собеседника усомниться в том, что перед ним сидит человек, на чьем гербе изображен серебряный кольчужный сжатый кулак. Тем не менее, стоило ему открыть рот, позволяя грубому басу изливать потоки крепких слов, как самые рослые мужи смолкали. Маркус всегда прислушивался к мнению старого друга, не потому что оно было верным, хотя и это тоже, а потому что за столом он горланил больше всех остальных, будто уже собирался в Ад, но перед этим хотел поведать всем о своей мрачной судьбе. Как бы там ни было, а сегодня он предпочел больше слушать, нежели говорить.

Сделано это было отчасти из уважения к лорду, который только что потерял сестер и брата – мало кто верил в их чудесное спасение – отчасти из потребности немного поразмыслить в тишине. С возрастом пришло желание подолгу сидеть перед открытым окном в немом созерцании заката. Ради этого он специально переехал жить в северную башню, ибо не хотел лишать себя такого удовольствия. Жена была этим очень недовольна, однако не смела возразить. Её никогда не спрашивали, а она не перечила – в этом плане он нашел для себя вполне приемлемую пару. Общий сын, наследник, связал их глубокими узами взаимоуважения и привязанности, но говорить с ней о чем-то, кроме совсем обыденных вещей, не хотелось, поскольку Дикон всегда боялся разочароваться в ее умственных способностях еще больше, чем это было после свадьбы, устроенной властным с отцом.

Так или иначе, а продолжать разговор никому не хотелось. Молодой Волк склонил голову в знак признательности за гостеприимство уже немолодого хозяина, а тот, в свою очередь, одобрительно закрыл глаза – излюбленный жест благодарности лорда Форрестауна, древнего замка на возвышенности среди темной полоски мрачноватых елей с заснеженными вершинами.

Сон сопровождался ночными кошмарами, а последующие дни – невыносимым чувством безысходности. Оба брата не знали, как поступать в таком положении. У них больше не было дома. Мало кто решался утверждать, что кто-либо из их родственников остался в живых. Так прошло три нестерпимо долгих дня, пока однажды всех обитателей крепости не разбудил громкий, протяжный вой боевого рога на одной из башен-близнецов, гордо высившихся над замковыми воротами. Деревянные, они были неспособны выдержать долгую осаду, поэтому увиденное потрясло вышедшего на стену лорда. Перед ним, в нескольких милях, на небольшом холме собралась поистине огромная армия.

Никогда еще ему не приходилось видеть такого массового скопления войск в одном месте, за исключением того дня, когда все они собирались захватить Речную Мель – родовой замок Талли и по совместительству главный опорный пункт мятежников во время знаменитой войны алых и черных. Стиснув зубы от клокочущей внутри ярости, Дикон старался разглядеть вражеские знамена. Не могли они пропустить сообщения о передвижении такого полчища пехотинцев и конников. Слишком абсурдной была обстановка, чтобы поверить в возможность войны. Вышедшие на стену сыновья Маркуса не без удивления рассматривали длинную шеренгу из отполированных до блеска доспехов, буквально сверкающих в лучах заходящего солнца. Иные ходили около зубцов растерянные, неприкаянные, будто цитадель уже захватили и сейчас внутрь войдут все эти люди.

Сплюнув, глава дома Гловеров приготовился вступить в изнурительные переговоры, наверняка невыгодные для него самого и его ветхого дома, но позволяющие выиграть время и укрыть двух наследников Волчьего Логова. Если опасения подтвердятся, а сомневаться в этом не придется, то все эти воины – приспешники самопровозглашённого Хранителя Севера, восставшего из Ада Гэбриэля Старка, сумасшедшего проповедника своих истин и догм. Печальные слухи успели распространиться по всей заснеженной территории. Единственный сын Дикона внезапно изъявил желание выехать за ворота и переговорить с капитаном, если таковой имеется, враждебно настроенной армии. Старик категорически отверг предложение своего импульсивного, не анализирующего собственные поступки ребенка.

Пусть мужчине было уже больше тридцати, он по-прежнему оставался в глазах отца маленьким мальчиком. Так опрометчиво лишиться наследника может только полный идиот, а Дикон тешил себя мыслью, что относится к людям другого сорта. Как бы там ни было, а спор двух поколений разрешил обезумевший от страха лучник, указавший рукой в сторону непонятного деревянного строения, медленно движущегося к воротам при помощи четырех крепких колес и верных слуг. Оно представляло собой обыкновенную доску, в которую вдели длинную палку, а затем, в центре, вертикально, веревками и гвоздями была прикреплена еще одна палка, немного меньше предыдущий.

Зоркий глаз хладнокровных наблюдателей безуспешно пытался рассмотреть нечто бесформенное, привязанное к хитроумному устройству. На первый взгляд это была лишь масса, больше похожая на силуэт, но по мере приближения лица всех обороняющихся начали вытягиваться, а глаза наливаться кровью. Они поняли, что с такой тщательностью пытались увидеть на этом кресте. В самом центре, раскинув прибитые гвоздями руки в разные стороны, висел мужчина. Засохшие пятна крови уже давно въелись в деревянную поверхность. Среди оцепеневшего народа раздался пронзительный женский крик. В ожидании каких-либо объяснений каждый из присутствующих на зубчатой стене невольно задавался вопросом: насколько должен быть бесчеловечен предводитель шайки, если его подчиненные совершают такие зверства?

Ни у кого уже не осталось сомнений относительно того, что ко всему этому был причастен Гэбриэль – стяг с изображенной на нем головой черного волка с ярко-красными глазами буквально кричал о своем истинном владельце. Значит, Жестокий Волк решил сменить флаг собственного отца. Дикон почти не удивился подобному решению. В отличие от всех остальных, он даже не смотрел на распятие. Его больше интересовал невысокий человек, медленно двигавшийся позади креста. Когда верные слуги преодолели весь маршрут, то механизм резко остановился, а его сопровождающие разбежались в разные стороны, предоставляя возможность своему лидеру выступить вперед для предстоящей речи. Расстояние, отделяющие небольшой холм от крепости, вполне разрешала переговариваться. Лорд Форрестауна не сразу признал в этом приземистом мужчине в изящном кафтане, без доспехов, брата одного из близких друзей.

Радость не охватила Гловера при появлении Питера Хорнвуда, сорокалетнего воина, владельца на редкость острейшего кинжала, дурной репутации и длинного языка. Короткие русые волосы ложились на прямой лоб без морщин, подчеркивая внешне приятное лицо. Но мало кто знал, что за этим наигранным добродушием скрывался не просто коварный обольститель всего живого, а самый настоящий Люцифер. Природная осторожность сделала его редкие проявления жестокости довольно непредсказуемыми и от этого еще более опасными. Неспешно вышагивая по мокрому, тающему под каблуками снегу, он внимательно разглядывал почти невидимые точки над верхней стеной. Поистине дьявольская усмешка блуждала на полураскрытых устах, окруженных легкой бородкой.

Слегка оттопыренные уши делали его скорее привлекательным, нежели отталкивающим, однако Питер не мог похвастаться избранницей жизни, равно как и рыцарским званием. Во время войны он предпочитал находиться как можно дальше от гущи событий. Любовь к крови тогда заменялась безграничной преданностью власти. Только две вещи в этом мире приносили ему истинное наслаждение: общество прекрасных женщин и осознание своего могущества. Второе теперь явственно читалось во всех манерах перебежчика. Поклонившись едва ли не до земли, Хорнвуд поприветствовал каждого из находящихся в плохо укрепленном замке. Ему уже казалось, что все люди внутри каменных стен – его пленники, которых он спешно преподнесет в дар Лжепророку.

– Рад видеть вас в полнейшем здравии после стольких лет, лорд Гловер, – вежливо продекламировал воин, не рассчитывая на радушный прием и приглашение войти ради угощений. Впрочем, это не мешало ему продолжать играть воспитанного кавалера. – Прошу прощения, что не посещал вас ранее, некоторые неотложные дела, сами понимаете. Собственно говоря, я решил, навестив вас, исправиться. Понимаете, за это время мне пришлось несколько раз посетить церковь, чтобы замолить грехи. Получилось или нет – судите сами.

Он развел руками, демонстрируя свою армию. Эффектный намек был воспринят окружающими достаточно холодно, без тени страха. Хорнвуду это не понравилось, ведь он любил человеческие страдания. Но тут потребность в них отпала сама собой: Дикон, все это время молчавший, поднял руку, чтобы произнести ответную тираду. Раскосые глаза прожигали ненавидящим взглядом напыщенного ублюдка, что посмел надругаться над телом несчастного христианина. До сих пор никто не мог точно установить, кому принадлежал искалеченный труп – выколотые глаза вкупе с истерзанной головой не помогали установить личность жертвы. Ей мог быть кто угодно: от мимо проходящего крестьянина до знатного лорда, чей замок был захвачен по дороге.

– Не могу ответить взаимностью, дьявольское отродье, – без обиняков начал Гловер, чем позабавил вечно ухмыляющегося солдата. Он продолжал молча выслушивать оскорбления в своей адрес, не подавая вида, что они зацепили его или ранили. – Мне нет дела до твоей фальшивой любезности и до твоего войска. Ты всерьез полагаешь, что я преклоню колено перед тобой или твоим новым хозяином? Да пошел к черту! Я служу Старкам и вечной памяти Маркуса! Для меня нет и не будет иных лордов! Можешь отправляться восвояси, грязная собака, если в тебе еще осталась хотя бы капля уважения к твоему ныне покойному отцу. И, скажи на милость, где твой брат? Я хочу лично взглянуть ему в глаза, как настоящему другу, ежели он таковым еще является. Рамон! Покажись немедленно!