Текст книги "Узы крови (СИ)"

Автор книги: Hougen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 101 страниц)

Обстановка могла накалиться до такой степени, что пришлось бы приложить максимум усилий для предотвращения бойни. Клэр с заметным беспокойством следила за тем, как аккуратно ее муж тянется к золотым ножнам, где висел фамильный клинок древнего дома. Чернеющие тучи, наконец, пропустили сквозь себя электрический разряд.

Оглушительные раскаты грома, последовавшие за молнией, слегка отрезвили готовую к сражению братию. Маленькие, едва заметные капли покрывали раскрасневшиеся лица собравшихся. Нескончаемые потоки дождевой воды применили свои целебные свойства к израненной душе человека, только что потерявшего сестру. Он отступил назад с явным ужасом, будто демон, завладевший его душой, был изгнан, но оставил после себя неприятный осадок в виде воспоминаний о содеянных под гипнозом злодеяниях. Гвардейцы, вопреки всеобщему спокойствию, были готовы в любой момент защитить честь правящего дома Тиреллов.

Леди Простора готова была выдохнуть после напряженной ситуации, если бы не очередной слуга, впопыхах подбежавший к ней. Он сообщил, что разведчики вновь донесли о приближении небольшого эскорта без знамен. Чудесная новость, предвещающая множество новых приключений. Какое испытание теперь ей приготовили?

Враждебно настроенная армия послала предупредить Висячие Сады о предстоящей битве, еще один лишившийся дома вассал торопится под кров сердца Простора или это Мозер, от которого достаточно давно не было вестей? Самым лучшим вариантом из всех проскочивших в голове был, разумеется, последний. Нужно было узнать результаты изнурительных переговоров между враждующими сторонами. Томительное ожидание медленно бредущего конвоя утомляло.

Приходилось довольствоваться слабыми темными силуэтами под раскатистый рев небосвода. Беспощадный ливень хлестал несчастных горожан по лицу, вынуждая ускорять шаг по направлению к домам. Остальные предпочли скрыться под навесами черепичных крыш.

Абсолютно все свидетели невольной трагедии, кроме капитана домашней гвардии, последовали примеру жителей и отошли как можно дальше от тех областей, куда простиралась власть бессмертного союзника Природы. Не обращая внимания на намокшую одежду, дочь Дагона смело продвигалась навстречу доселе неизвестным посетителям, скрывающим лица под плотными черными капюшонами.

Их сопровождали не меньше дюжины рыцарей Простора, после чего они, казалось, перешли на галоп. Пять минут прошло, прежде чем любопытство изнемогающей от усталости матери было удовлетворено. Жестикуляцию Мозера можно было узнать где угодно, не обращая внимания на то, что все его тело скрывала под собой плотная материя.

Радостная улыбка тронула давно померкший взгляд, придавая ему такого недостающего блеска. В последнее время смех был слишком большой роскошью. Она еще никогда не испытывала такого счастья при виде новоиспеченного родственника, чей цинизм порою вызывал в ней острое желание одарить его обладателя хорошей пощечиной.

Коротко остриженные волосы, ранее достигавшие самых плеч, выбились из-под непослушной ткани, когда Рыцарь Цветов остановил норовистого жеребца неподалеку от главных ворот. Опущенная голова, дрожащие руки и помрачневший вид – все это не внушало особого доверия.

Впрочем, это не помешало Ирине сделать несколько шагов в сторону собственного сына, стоявшего немного поодаль. Но ее намерения были пресечены перегородившим дорогу жеребцом, выдыхающим белый пар. Намокшая грива покоилась на конском лбу, прикрывая черные глаза. Всадник был защищен от непрекращающихся осадков легким дорожным одеянием.

– Леди Тирелл, я полагаю? – простой служитель Ланнистеров – это было видно по красному цвету, преобладающему в одежде. Его фамильярная манера общения начинала раздражать, но у нее не было сил ругаться. Сдержанно кивнув, женщина внимательно наблюдала за тем, как посыльный извлекает из-под плаща свернутый пергамент, скрепленный печатью. Некогда сухая бумага начала постепенно превращаться в намокшую жижу. – У меня послание к вам, как к владычице Юга и матери будущего лорда. Это королевское письмо содержит в себе сообщение, которое было отправлено в каждую точку мира, каждому вассалу и верховному правителю. Оно было написано под диктовку его величества и гласит: я, Майкл из дома Ланнистеров, сын Лорана, первый этого имени, король Беленора, Защитник Государства, Лорд Окраины, лорд Львиного Утеса, Хранитель Запада, объявляю своих детей: кронпринца Никлауса, принца Элайджу и принца Кола – преступниками, совершившими непростительный поступок. Они покинули Королевскую Гавань без моего ведома и разрешения, предварительно устроив сильный пожар; они повинны в убийстве одного из королевских гвардейцев, повинны в гибели множества людей, а также они повинны в окончательном разрушении мира между Ланнистерами и Мартеллами, поскольку Ребекка бежала вместе с ними. Я призываю бросить все силы на их поиски, пока не возобновились военные действия на юге. Содействие обвиняемым в преступлениях против государства запрещено и будет караться публичной казнью. Голова нарушителя украсит стену его же замка, на потеху воронам и устрашению иных сердобольных глупцов.

Невозможно было описать словами шоковое состояние, в котором пребывала жена Лэнса после услышанного. Поначалу ей показалось, что все это злая шутка. Очередные проделки Мозера, не видящего свою жизнь без подшучиваний над близкими людьми.

Тем не менее взгляд вышеназванного рыцаря говорил об обратном. В нем читалась вселенская обреченность, безысходность и мрачность одновременно. Значит, слова в письме – сущая правда. Их предали, фактически оставив на растерзание сильнейшему противнику. Атаки возобновятся достаточно быстро, поскольку будут подкреплены еще большей ненавистью в отношении всех участников альянса Льва и Розы.

Дыхание участилось, перед глазами мелькнула сотня картинок. Она жадно пыталась ухватиться за крупицу трезвого мышления, старалась разглядеть его хотя бы в одном непроницаемом лице, но тщетно. Никто не мог понять внутренней боли, разрывающей на множество частей.

Погода портилась с каждым мигом, переходя от обычного дождя к затяжному ливню, от слабого громыхания где-то вдали к мощным подземным толчкам. Обе Твердыни мало-помалу погружались в непроглядную тьму, в разверзшуюся у подножия пучину. Розы, такие душистые, источающие прекрасные ароматы, приобрели мертвенно-бледный оттенок. Так увядало могущество дома Тиреллов.

========== Лицо со шрамом ==========

Adam Lambert – Runnin’.

Daniel Licht – Blood Theme (OST Dexter).

Серый жеребец, подгоняемый стальной шпорой, со всех ног мчался к замку. Снег неприятно хрустел под мощными копытами, когда животное старалось выбраться из огромных сугробов. Всадник беспощадно орудовал хлыстом и бранными словами, не обращая внимания на отвратительные погодные условия данной местности. Неподалеку от главной дороги, полностью укрытой белоснежными крупицами, расположилась небольшая деревня. Крыши прогибались под тяжестью снежных комков, в то время как трубы издавали предсмертные хрипы, извергая черный дым. Крестьяне были редким явлением в этом регионе, даже по дороге от столицы попадалось гораздо больше путешественников, чем северян. Жестокие морозы, свирепствовавшие в этих краях на протяжении всего года, уничтожали большую часть населения и посевов, из-за чего Север часто страдал.

Неровная местность, постепенно переходящая в гористую, начинала раздражать постоянной тряской. Невозможно было представить себе более убогого зрелища: полуразрушенные деревянные хижины попадались на каждом шагу. Частично уничтоженные посевы довершали картину. Кое-где виднелись сожженные дотла крепости, чьи уродливые, обуглившиеся камни приобрели странную форму и очертания. Даже летом, когда Королевская Гавань изнывает от неприятных воздействий знойных лучей солнца, Север преподносит своим жителям лютые снегопады. На скалистых вершинах круглогодично лежат снежные шапки; мощные ветра иногда сдувают их, поднимая в воздух огромные шлейфы. Через многочисленные мелкие реки были перекинуты каменные мосты искусной работы.

Ряды хвойных деревьев сопровождали путников вплоть до конечной точки назначения, навевая мрачные мысли. Остановившись у полураскрытой двери одного из домиков, откуда выглядывала закутанная в меха голова, наездник осведомился относительно продолжительности пути к главному замку. Получив неутешительный ответ, он вежливо поклонился, после чего вновь оседлал изможденного жеребца и двинулся дальше по специально вымощенной дороге. Он находился в пути уже несколько дней, сменив по дороге немалое количество лошадей.

Следовало просто послать ворона с важным письмом, как это было сделано для всех остальных вассалов, однако для верховных лордов существовала специальная передача через надежных людей, поскольку тайные сведения не могли быть доверены птице, которую весьма легко сбить из лука. Отчаянный крик ворона заставил гонца вздрогнуть, за что вестник смерти получил в свою сторону немало проклятий. Испуганный неожиданными звуками конь перешел на легкий галоп вопреки повелительному тону хозяина. Окружавшая их плотная стена елей, казалось, с каждым разом простиралась все дальше и дальше, будто ей не было конца. Попытка поднять взгляд, дабы рассмотреть верхушки, усыпанные снегом, закончилась тошнотой и чувством головокружения. В подобном лабиринте, насколько посыльному было известно из старых книг, нередко погибали люди.

В большинстве случаев при весьма таинственных обстоятельствах. Духи давно умерших блуждали по этим лесам в поисках очередной жертвы, что было совершеннейшим абсурдом, ибо волчьи следы говорили в пользу хищников больше, чем старые сказки о внеземных оболочках. Увидев в снегу довольно четкий отпечаток лапы, мужчина недовольно поморщился, а затем со всей силы пришпорил жеребца. Истерзанные острыми лезвиями бока оставляли на снегу отчетливые красные пятна. Несколько заброшенных деревень изредка мелькали среди плотного ряда мощных стволов. Резкий поворот в сторону привел к замерзшей, покрывшейся ледяной коркой реке, через которую был любезно возведен мост.

Это был не просто переход, отделяющий один берег от другого, он также позволял незадачливым странникам найти дорогу к родовому замку великих правителей Севера. Когда-то они именовали себя королями, носили бронзовую корону, украшенную скалящимися волками, и сокрушали всех врагов. Тем не менее, эпоха великих правителей миновала, оставив после себя жалкую кучку побитых собак. Подобные мысли вызвали улыбку на лице мужчины, пока он пытался различить мелькающий вдалеке силуэт крепости.

Волчье Логово, как его называли, являло собой прекрасный пример строения древних веков. Оно не претендовало на звание величайшего архитектурного творения, поскольку выглядело весьма уродливым и неотесанным. Обнесенный двойной высокой стеной, замок был полностью защищен от вторжения недоброжелательных посетителей. Остроконечные шпили четырехугольных башен приветствовали друзей и врагов большим количеством стягов с изображенным на них бегущим по снежно-белому полю серым волком. Гигантского размера врата с опускной решеткой, издающей при подъеме отвратительный скрежет, охранялись дюжиной самых опытных лучников, каких только можно было найти в столь холодных краях. Серый гранит с примесью черного был использован для постройки подобного сооружения. На протяжении множества веков дом Старков восседал в этой крепости, возведенной на горячих прудах, благодаря чему по трубам текла вода, позволяя сохранять тепло.

Массивные укрепления, превосходящие человеческий рост во множество раз, изумительный контраст серого камня с белым, старые монументы давно умерших предков – все это поражало человеческое воображение. Неподалеку от резиденции верховного лорда удобно расположился маленький городишко, больше похожий на густонаселенную деревню. Многочисленные клубы дыма захватили все небесное пространство над посевами и домами, будто все жители одновременно топили одну большую печь. Проезжая мимо бесконечного ряда однообразных жилищ, наездник ловил на себе прищуренные взгляды северян вкупе с вечным перешёптыванием. Такое поведение отбивало всякое желание остановиться на постоялом дворе и выпить немного вина для прогревания замерзших членов.

Дорога к главной твердыне по мере продвижения становилась все чище и чище, что позволило выровнять шаг. Зоркий глаз часовых неустанно следил за входящими и выходящими из цитадели, словно ожидая полномасштабного вторжения неприятеля. Это не могло не показаться забавным, если взять во внимание тот факт, что двадцать лет назад пристанище Старков приняло добровольную капитуляцию перед новым правителем Беленора. В любом случае, посыльный проделал долгий путь от столицы к данному месту не ради пустых воспоминаний, ничем для него не примечательных, а лишь чтобы передать письмо, скрепленное королевской печатью, лично в руки наследника Севера.

Объяснив свою миссию одному из стражников, всадник провел некоторое время на одной из сторожевых башен, наблюдая за чудесными видами горных вершин. Воистину потрясающее зрелище: остроконечные возвышенности, сплошь покрытые белым одеялом, дотрагивались до облаков с причудливой бережностью. Можно было бы вечно наслаждаться увиденным, если бы не грубоватый оклик недавнего постового, чей мнительный взгляд невольно заставлял думать о свершении того, в чем его так подозревают. Было пройдено несколько неожиданных поворотов, затем подъемов по крутым лестницам, а впоследствии они оказались перед тяжелой дубовой дверью искусной работы с бесчисленным количеством орнаментов, явно ведущей в заново отстроенный после пожара донжон. При помощи железного кольца, вбитого в пасть оскалившегося волка, хозяева были извещены о приходе непрошеного гостя.

Прошло около десяти секунд, прежде чем легкий скрип оповестил гонца о том, что он любезно приглашен внутрь. Роскошное убранство гостиной приятно обрадовало новоприбывшего. Северяне – мрачный народ, однако увиденное опровергало данное выражение. В центре строго квадратной комнаты стоял просторный стол, накрытый поразительной красоты скатертью. Две низкие тахты с шелковыми подушками стояли немного поодаль, чтобы лорд имел возможность рассмотреть всех гостей до того, как они войдут в комнату. Пессимистичность темных стен скрывалась при помощи нескольких картин – шедевров, когда-либо созданных простыми смертными. Остальное пространство занимали пять дверей, менее помпезных, чем входная, но сохранивших дух изящества.

Скорее всего, они вели в апартаменты каждого из детей некогда могущественного Маркуса Старка. Стоило незнакомцу, как он выразился в мыслях, ступить на чужую территорию, и в него сразу же впились две пары серых глаз. Будущий Хранитель Севера любезно поприветствовал вошедшего легким кивков головы, держа руки скрещенными на груди, в то время как его сестра спокойно сидела на тахте, погруженная в чтение старой книги. Весь разговор ограничился передачей заветного письма, после чего Стефан любезно предложил почетному гостю провести несколько ночей под кровом Логова, что было встречено с завидным энтузиазмом. Не смея более злоупотреблять обществом молодого лорда и его привлекательной родственницы, курьер вновь склонил голову в знак почтения, а затем удалился вслед за провожатым в специально отведенное для гостей место.

– Королевская печать, – наследник Севера с любопытством разглядывал изображенного на сургуче льва. В блеклых глазах блуждал интерес. Лерия с нескрываемым любопытством наблюдала за эмоциями на лице старшего брата. По мере прочтения весьма длинной тирады лицо Волка начало вытягиваться. Приоткрытый рот – явный признак удивления – вкупе с кустистыми бровями создавал поистине забавное выражение. Тем не менее в нем также заиграло что-то иное: помрачневший лоб прорезали морщинки, несвойственные двадцатилетним юношам. Он протянул вскрытое послание, позволяя недавней собеседнице взяться за край и притянуть к себе. – Прочти.

Достаточно было просто ухватиться взглядом за одно имя – Элайджа. Сердце забилось быстрее, дыхание участилось, чувства рвались наружу. Судорожно сжав неприятную на ощупь бумагу, Лерия углубилась в чтение. Казалось, прочные струны в голове, натянутые до предела, были готовы вот-вот лопнуть, когда она, наконец, дошла до самого конца гневного послания с призывом арестовать сбежавших членов королевской семьи, предварительно устроивших огромный пожар в столице. Невозможно было поверить в подобную ложь.

Несмотря на неопровержимое доказательство в виде личной подписи правителя Беленора, она до сих пор отказывалась верить в то, что только что прочла. Не было никаких оснований подозревать второго сына короля, самого благоразумного из их забавного квартета, в совершении такого ужаснейшего поступка, как поджог жилых кварталов с многочисленными жертвами. Голая правда явилась в образе каллиграфических чернильных букв, информировавших относительно дальнейших действий в том случае, если на пороге какого-либо замка внезапно покажется сбежавший кронпринц и вся его семья. Значит, он не просто ударился в бега, но и нарушил данную им клятву.

Проглотив вставший поперек горла отвратительный ком, старшая из дочерей Маркуса отодвинула от себя ненавистное послание с сухими фактами и взглянула на брата, чье помрачневшее лицо приобрело серый оттенок. Было видно, что в его голове происходит масштабная баталия между жестокими противниками. Либо согласиться с написанным, либо посчитать это самой настоящей клеветой, злой шуткой или чьей-то ошибкой. Достаточно было лишний раз всмотреться в лицо Лерии, чтобы увидеть в глубоких серых глазах неимоверную боль. Все тайные надежды и мечты были разрушены клочком бумаги.

Странное чувство, будто тебя только что пронзили острейшим кинжалом, а потом выпотрошили все внутренности. Не было совершенно никакого основания не доверять королевским словам, в особенности если взять во внимание тот факт, что достаточно давно по замку ходят слухи относительно произошедшей в столице трагедии, но не было и слова о причастности к ней королевских сыновей. Нарушенная клятва, разрушенные планы и сестра, чьи глаза почти наполняются слезами.

– Мне жаль, – было единственным, что произнес Стефан, положив руку на плечо Лерии. В данной ситуации сочувствие и жалость мало чем помогут, ибо не вернут сбежавшего жениха, но они были необходимы. Семейные узы связывали по рукам и ногам, сковывая движения. Нельзя было просто пройти мимо или сгладить ситуацию неуместной шуткой – не таким был наследник Севера. В глазах отчетливо читалось искреннее сострадание. Спустя несколько секунд он подобрал письмо, еще раз пробежался по наиболее примечательным местам, словно надеясь, что неправильно понял смысл. – Нужно сообщить Деймону.

Такая возможность представилась почти сразу же, как были произнесены эти слова. Одна из пяти дверей резко отворилась, чем заставила оконные шторы отчаянно биться о темные камни. На пороге показался другой представитель славного рода Волков. Серо-голубые глаза с толикой насмешки поочередно разглядывали поникших родственников. На какую-то долю секунды кривоватая улыбка тронула изгиб красивых коралловых губ. Высунутый язык прошелся по верхним зубам, после чего его хозяин немного взъерошил собственные волосы, темные с легким каштановым отливом. Он был единственным из братьев, кто унаследовал черты отца.

От матери ему достался лишь скошенный подбородок и привлекательная наружность. В остальном все напоминало великого Маркуса Старка в молодости: квадратная форм лица, вечно прищуренный взгляд и, разумеется, жесты. Он являл собою яркий пример молодого юноши, ради которого возможно было совершить непоправимые глупости. Впрочем, он редко подпускал к себе кого-либо дольше, чем на одну ночь. Неизвестно, подслушивал ли он весь разговор через дверь или появился так вовремя по счастливому совпадению. Как бы то ни было, но бумага со сломанной королевской печатью моментально оказалась в руках Деймона. Прошло не больше минуты, прежде чем он, улыбнувшись, произнес:

– Одной проблемой меньше. Я всегда говорил, что на Ланнистеров невозможно положиться. Не знаю, зачем ты вообще завел разговор на эту тему с так называемым королем. Но все так хорошо начиналось: вы о чем-то договорились, почти назначили точный срок, а потом вдруг произошла маленькая неувязка. Оказывается, наш благородный лев не такой уж и благородный, раз сбежал с поджатым хвостом. Впрочем, это нестрашно, ведь всегда можно найти более достойного кандидата. Из тех, кто не убивал наших дядей, например.

– Вот поэтому я и не позволил тебе ехать в Королевскую Гавань на празднование именин принцессы, – парировал будущий лорд, чье терпение начинало медленно иссякать. После возвращения из столицы, где он почти договорился о браке своей младшей сестры со вторым сыном короля, Деймон, казалось, стал другим человек. Прощение, человечность, дружба – все эти качества были для него слишком недосягаемы. Он закрылся в эгоизме и цинизме, оправдывая свое поведение событиями двадцатилетней давности. – Ты слишком импульсивный, особенно когда много выпьешь.

– Да брось, Стеф, на самом деле я – великий поклонник Ланнистеров. Ты себе даже не представляешь, насколько. Мне очень нравится их многообещающий девиз, – едко продекламировал Старк, приложив правую руку к груди для вящего эффекта, – В любом случае, я сожалею, что тебе, сестренка, не удастся прикрепить к гербу с волком еще и золотистого льва. А ты, Стефан, не сможешь быть записан в скучные книги по истории, где о тебе упомянут, как о величайшем чудотворце, устроившим первый в жизни брак между лютыми врагами.

Их словесная перепалка, как обычно, могла затянуться на долгие часы непрерывных споров и дискуссий. У Лерии не было ни желания, ни сил вмешиваться в семейные распри. Ведь, по сути, чувства Деймона можно было понять: всю свою жизнь ему приходилось наблюдать за медленным угасанием отца. Маркус Старк, величайший лорд Волчьего Логова, потерпел сокрушительное поражение во время трехлетней войны, когда осмелился выступить на стороне Таргариенов. Он потерял старшего сына и наследника, потерял двоих братьев, жестоко убитых в битве, потерял половину войска. Разумеется, ему даровали прощение, позволив и дальше править на Севере. Тем не менее, он превратился в жалкую подобию самого себя. Впоследствии у него родилось пятеро здоровых детей, но это не восполнило потерю, не заставило его вновь почувствовать себя счастливым.

Последняя смерть близкого человека нанесла непоправимый удар уже немолодому сердцу: Мелиса, единственная любовь всей его жизни, умерла, подарив жизнь пятому по счету ребенку, мальчику Бриндену. Не выдержав, Маркус последовал за ней спустя год, оставив собственных детей на попечение сердобольных вассалов. Таким его запомнили члены семьи: пропащим человеком, согнувшимся от тяжкого бремени жизни; опозоренным, побитым, ничтожным. Деймон не мог простить то, что глава семьи склонился перед Майклом из дома Ланнистеров, признавая таким образом собственный крах. Со временем эта детская обида переросла в лютую ненависть к самому себе и всем представителям нового королевского рода. Лицезреть угасание родительской жизни – отвратительнейшее зрелище, которое пришлось пережить каждому из них. При всем этом Стефан и Лерия смогли забыть о старых обидах, продолжая воспитывать младших брата и сестру в соответствии с принципами давно умерших родителей.

Нарастающая собачья грызня была прервана неожиданно вошедшем слугой.

Старый кафтан прилипал к телу от нескончаемых ручьев пота, изобилующих на морщинистом лице. Понадобилось около двух минут, чтобы членораздельная речь, наконец, оповестила двоих братьев о случившейся беде. Сообщение было получено так быстро, как только возможно – оно гласило, что деревушка неподалеку от замка была атакована разбойниками. Их предводителем является знаменитый вор и насильник, на чьем счету немало сожженных дотла городков. Одна из самых больших проблем Севера вновь напомнила о себе очередным набегом на беззащитных крестьян. Лучшие бойцы Логова готовы немедленно последовать за своим лордом, дабы защитить окрестные владения. Не медля ни секунды, будущий лорд в один мощный рывок преодолел расстояние до входной двери, а затем спустился во внутренний двор, где в ожидании предводителя томилась дюжина хорошо экипированных солдат.

Знамена с серым волком, мчащимся по белоснежному полю, реяли на ветру. Бурая кобыла была приготовлена специально для возглавляющего небольшой эскорт лорда, чье неоспоримое лидерство должно было воодушевить столь малый для обороны городка отряд. Впрочем, сила и ловкость северных рыцарей во много раз превосходила достоинства южных воинов. Вскочив на лошадь, Стефан был готов выдвинуться сейчас же, но об этом пришлось забыть, поскольку Деймон больше пятнадцати минут запрягал своего верного скакуна. Черный, под цвет волос хозяина, жеребец норовил лягнуть кого-либо копытом. Скверный характер прекрасно сочетался с жестоким нравом младшего Старка.

– Не думал, что тебя заинтересует эта прогулка, – скептически произнес наследник, внимательно следя за действиями члена семьи. Закончив все приготовления, второй сын Маркуса потянулся всем телом, словно только что был разбужен навязчивым прикосновением солнечных лучей. Подобные действия обычно вызывали недовольный ропот со стороны солдат, без чего не обошлось и на сей раз. Они искренне не могли понять, как в такой ситуации можно вести себя подобным образом.

– Если ты называешь захват близлежащих деревушек прогулкой, то, мне кажется, из тебя выйдет не очень хороший Хранитель Севера. Но не стоит об этом переживать, я с удовольствием займу твое место, если ты не против, разумеется, – подмигнув, Волк наконец-то соизволил поставить ногу в стремя и пуститься бешеным галопом, обгоняя всех бойцов. Неудовольствие на лицах северных рыцарей, злобные возгласы крестьян, едва не попавших под мощные копыта – все это было обыденным для вечно насмехающегося Деймона.

Уверенное продвижение незначительного эскорта по узким проходам продолжалось до тех пор, пока они не выехали за пределы замка, что позволило растянуться во всю ширину. Шеренга из мутноватых точек была видна издалека, на самой отдаленной сторожевой башне замка. Бездвижные, почти не моргающие серые глаза не упускали из виду постепенно исчезающие вдали силуэты. Странное предчувствие надвигающейся беды не отпускало с того самого момента, как было получено роковое письмо. Казалось, не было ни единого повода к столь мрачным раздумьям.

Однако Лерия продолжала всматриваться в массивные сугробы, верхушки разросшихся елей и горные окрестности. Ее доверие жестоко предал человек, на которого невозможно было не возлагать надежд. Образец аристократизма, представитель древнейшего рода, в чьих жилах течет кровь Западных королей, претендент на титул десницы короля при собственном брате трусливо сбежал от данной им клятвы. Глупо было доверять этому человеку. Глупо было вообще испытывать к нему что-либо. В голове вихрем проносилось множество несбыточных грез и видений. Томительное ожидание неизвестности могло длиться вечно, если бы не веселый смех, раздавшийся совсем рядом.

Конечно, никто во всем мире не мог смеяться так, как смеялась Эльза, вторая дочь Старого Волка. Каштановые волосы светлого оттенка, насквозь пропитанные запахом хвои, были полной противоположностью темным корням Деймона. Как ни странно, это говорило многое об их обладательнице: пятнадцатилетняя девочка, пожалуй, самая жизнерадостная из всей родни. Такое холодное место, каковым являлся Север, не было предназначено для жизни столь оживленного ребенка с глубокими глазами легкого металлического цвета, больше напоминающего голубизну. Характерные материнские черты проглядывались в каждом движении, словно она являлась ее точной копией, несмотря на иной цвет кудрей, немного неопрятных и спутавшихся по причине того, что она незаметно ускользнула от назойливой служанки, все время норовившей сделать из нее леди.

Вместе с младшим братом они часто убегали из-под надзора взрослых, взбираясь на любые постройки в замке, даже самые ветхие и, соответственно, опасные. В данный момент она внимательно изучала сестринское лицо в надежде получить некоторые ответы. Ей не нравилось видеть глаза, чуть покрасневшие от слез, руки, плотно сжатые в кулаки и невидящий взгляд, устремленный в пустоту – все это было верным признаком внутреннего горя, а нежелание им поделиться лишь усугубляло положение. Не раздумывая ни секунды, Эльза заключила девушку в крепкие объятия, почувствовав исходящую от тела дрожь.

– Где Бринден? – спустя некоторое время поинтересовалась Лерия, легонько отстраняя сестру. Прикосновения в такой ситуации рождали чувство некоего отвращения. Ей казалось, что вся грязь, какую только можно было отыскать в мире, опрокинули ей на голову, подобно страшному наказанию. Незаслуженному, ко всему прочему. – Не говори мне, что вы снова лазаете по башням и хрупким крышам.

– Не скажу, – Эльза умышленно отвернулась, чтобы не выдать все нарастающий приступ смеха. Теперь все мысли были заняты уехавшими братьями, чьи приключения будут гораздо интереснее, чем скучное исследование подземелий старой фамильной крепости. Крайне обидным был тот факт – дочь Маркуса ненавидела его всеми фибрами души, – что у нее никогда не будет возможности взять в руки меч и сопровождать Стефана в походах против сильнейших противников. Все мужчины смеялись над ее желанием стать рыцарем, в особенности Деймон со своими вечными шутками. Это оскорбляло и отбивало всякое желание делиться сокровенными мечтами с кем-либо. – Надеюсь, с ними все будет в порядке. Я слышала от дядюшки Амбера, что разбойники, напавшие на деревню, возглавляются знаменитым преступником.

Лерия предпочла не отвечать на подобное заявление. Известный во всем Севере вор её волновал в последнюю очередь. Даже сама возможность потерять в битве еще одного члена семейства отходила на второй план.

В то время как она поддавалась дурному настроению, крепкие северные жеребцы во всю прыть мчались на юго-восток. Сквозь однообразную стену из древесных стволов просачивался запах гари. Явный признак того, что они почти достигли цели. Выстроившись в ряд для перехода через мост, эскорт вскоре лицезрел весьма неприятную картину: темное облако повисло над догорающими деревянными постройками.

Душераздирающие людские крики, мольбы о пощаде, детский плач – все это смешалось в один звук, беспощадно терзающий уши. Глаза выжигало от зловонных запахов, исходящих от обгорелых человеческих тел. Большое количество жадных до мертвой плоти ворон собралось на ближайшем дереве в ожидании предстоящего пира. Голосистое карканье периодически аккомпанировало крикам невинных жертв. Вооруженные головорезы на полном скаку врезались в пытавшихся заступаться за женщин крестьян и секли их без разбора. Остальные превыше всего ставили изнасилования, мародёрство и поджигательство. Бесчеловечность верховодила каждым из тех, кто посмел напасть на безоружных людей, надругаться над женщинами или убить младенца на глазах у матери.