Текст книги "Узы крови (СИ)"

Автор книги: Hougen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 91 (всего у книги 101 страниц)

– Если он умрет, то легче от этого мне не станет, – безапелляционным тоном заявила взволнованная родительница, не желавшая хоронить ребенка. Решив закончить сей бессмысленный разговор, она обернулась к безмолвному рыцарю со львом в гербе. – Ваша милость, это великая честь – принимать вас. Разрешите представить вам лорда из соседствующего со мной замка? – Неожиданный вопрос обескуражил Цербера. Нет на свете более злободневного качества, чем вежливость. – Вы хорошо его знаете. Не уверена, что данное знакомство обрадует вас, но вы должны знать.

Фыркнув от нарастающего возмущения и приготовив целую тираду на тему долгов, первородный внезапно остановился. Непроизвольно стиснув квадратные челюсти с омерзительным скрежетом зубов, он моментально извлек меч из ножен, чтобы раз и навсегда избавиться от заклятого врага. Как посмел мерзавец, предавший сюзерена, заявиться сюда и беседовать с потенциальными союзниками? К счастью, у поганого захватчика хватило ума не сопротивляться. Подняв руки, он упал на колени, закрыв голову от предстоящего удара. Темные волосы, зализанные назад, растрепались. Ему пришлось унизиться – того требовал инстинкт самосохранения. Меж тем Кол замер в нерешительности, не рискуя вершить правосудие. Крики испуганных соратников и мольбы шокированной хозяйки не переубедили его, однако пошатнули уверенность.

– Вы сговорились с предателем за моей спиной? Хотите последовать за ним на плаху? – дрожащие пальцы сдерживали тяжелый черенок. В конце концов он опустил меч и выдохнул. Давление нормализовалось, а пульсация вен не отдавалась в голове. – Какого черта ты тут делаешь? Пришел за брата отомстить? Мы убили его в Гавани. Я не имел к этому отношения, но испытал неподдельную радость.

– Рад, что гибель невиновного доставила вам столько удовольствия, светлейший. – И за менее дерзкие слова Ланнистер отрубал конечности. Изменник знал это, поэтому не стал баловаться с огнем, а не замедлил отползти в угол и подняться на ноги, явив себя присутствующим. – Миледи не виновата. Я сам пришел к ней вчера. Хотел перед ней извиниться.

Он попробовал сделать шаг, но уперся в холодную сталь.

– Ладно, спокойнее. Я не собираюсь вредить вам.

– Неужели? – едко осведомился полководец, игнорируя советы друзей. Гнев взыграл с невиданной силой и взял контроль над здравым смыслом. – Вы только поглядите – завоеватель Львиного Утеса раскаялся в содеянном. Это событие войдет в историю. Иронично, верно ведь, Ивен?

– Можешь презирать меня. Можешь казнить прямо тут, на лестнице, – с достоинством произнес Вастерлинг, убрав капли пота с выпуклого лба. – Да, я совершил ошибку, но я уж точно не имею никакого отношения к проклятым нечестивцам, работающим на фанатика. – Небесный Король зарычал сквозь плотно сжатые зубы, хорошо понимая, о ком идет речь. – Я просто хотел отомстить за старшего брата. Человек имеет право мстить. Мне прислали тело Гавена с дырой в области сердца и соболезнования. Меня пробрало до дрожи, но я нашел в себе силы похоронить его. Такой печальной участи, достойной собаки, он не заслужил. И я захотел причинить вам боль во сто крат хуже.

Лорд Раковин не юлил, не уклонялся от темы и не запинался.

– Тогда ко мне явился ваш друг, ранее получивший отказ в сотрудничестве от леди Догетт. Он предложил мне справедливость в обмен на войско. И все шло хорошо: мы отобрали главнейшую из крепостей Запада, разграбили множество деревушек, наложили двойной налог на всех вассалов. Но потом появился этот ненормальный и начал бормотать о великом, непревзойдённом вожде.

Слуга, прервавший тайное совещание, имел на то веские основания. Охваченный страхом, он подбежал к госпоже, не заметив перед собой законного хозяина форта, и прошептал на ухо непонятную фразу, вынудившую Николь содрогнуться всем телом и вцепиться рядом стоявшему брату в рукав. Общее непонимание сменилось неким волнением. Могло произойти все что угодно: безбожники окружили их бастион, или жадный Лжепророк захотел присоединиться к своему цепному псу, или народ решил поднять голодный бунт. Зрачки Валькура расширились, а сжатые кулаки задрожали. Игнорируя молчаливые призывы окружающих рассказать о случившемся, Каракурт вылетел через приоткрытую дверь и ринулся вверх по каменным ступеням. Комната в самом конце коридора оказалась запертой изнутри. Душераздирающие вопли слуг, пытавшихся докричаться до находившейся внутри женщины, резали по ушам.

– Почему ты оставила ее одну?! Ты знала о ее состоянии! – разъяренный Мятт рухнул на колени после очередной попытки выломать двери. Разогнавшись до предела, он с диким ревом навалился на треснувшее дерево, в результате чего то слетело с петель. Ни единого звука, кроме прерывистого плача ребенка, не доносилось изнутри. Войдя в спальню, толпа поняла, по какой причине.

Бедняжку спасти не удалось.

– Нет-нет-нет-нет, – забормотал ошеломленный гвардеец, подбегая к повесившейся сестре. – Я опоздал…

Перерезав веревку, несчастную опустили на пол. На шее виднелась ярко-красная полоска, а остекленевшие, выпавшие из орбит глаза приобрели странный и неестественный оттенок.

– Ты писала, что она не перенесла гибели супруга. Зачем же ты заперла ее тут?

– Останки Генбы привезли к ней домой. Увидев его, она заперлась у себя и никому не отвечала. Новорожденного сына Лаура оставила на попечение слуг. Потом кто-то из них написал мне письмо и попросил приехать. Я сделала это в тот же день и забрала их обоих к себе. Но ее не покидали мысли о воссоединении с мужем. Множество раз я караулила ее ночью, но тщетно. – Было видно, что леди Сарвик едва сдерживается. У нее покраснели глаза, однако – никаких слез. – Думаешь, я не пыталась остановить ее? Тебя здесь не было! – не выдержав, она перешла на истерический крик и упала возле бездвижного трупа. – Заберите малыша… унесите его отсюда.

Служанки схватили голодного младенца, давно переставшего плакать, и унесли. Ему необходимо молоко, иначе он просто умрет. Кол, не двигающийся с места, наблюдал за происходящим с темного угла. Ярость душила его, перекрывала доступ к воздуху, отравляла кровь. Учащённо дыша, он чувствовал пробирающую дрожь. Подождав немного, генерал мысленно считал каждую секунду, проведенную в пропитавшейся запахом смерти каморке. Около него стоял растерянный Вастерлинг, не осознающий сути произошедшего. Не сумев обуздать внутренний гнев, пожирающий разум, лорд-командующий повернулся и нанес мнимому соратнику страшный удар по лицу. Ивен отлетел к стене и, ударившись спиной, скатился вниз, на плитку. Кровоточащий нос и разбитая губа – не предел, но юноша умел себя контролировать.

– Вот твой вождь. – Протерев испачканные костяшки о кафтан, Ланнистер ушел прочь от этого омерзительного зрелища. Всю последующую ночь он провел в раздумьях, в нескончаемых разговорах с самим собой. Наутро он не явился на похороны – не смог.

Грозовые тучи нависли над Западом. Небо затянуло, позволяя тьме господствовать над светом. И без того маленькая свита возвращалась обратно на Утес в полнейшем унынии. Обычно словоохотливый Валькур не произнес ни слова. Остальные изредка перебрасывались ничего не значащими фразами об испортившейся погоде. Колемон, с нескрываемым отвращением поглядывающий на своих сопровождающих, не реагировал ни на какие вопросы. Он провалил важнейшую миссию. Солдаты ждали от него взвешенных и продуманных указов по отвоеванию собственного дома. Глупец и наивный дурак. Он должен был вернуться с деньгами, подкреплением и осадными машинами, но все, что он заимел, – это никчемный предатель и убитые горем родственники.

Мелькнувшая вдалеке молния принесла с собой окончательное разочарование. За ней последовал гром, ввергнувший в пучину уныния. Хлынувший дождь, в свою очередь, уничтожил любые человеческие порывы. Раздвинув портьеры, ведущие в главный шатер, где уже велись бесконечные споры, первородный восстановил тишину одним своим присутствием. Он не собирался тратить время на полнейшую чушь и говорить о своем слепленном на ходу плане больше одной минуты.

Сев за стол и прижав руки ко лбу, Цербер наконец подал голос:

– Завтра утром мы пойдем на штурм. Погибнет немало людей, но, увы, это издержки войны. Вы не станете вновь оспаривать все мои замыслы, дражайшие советники. В противном случае будете советовать кому-то другому.

Изумленные лица присутствующих не тронули его. Впрочем, как и безумный ливень. С неприятным чувством тревоги он присел на камень неподалеку от обрыва. Бешеный шторм атаковал море. Гигантские волны разбивались о скалы. Флаги Ланнистеров с золотыми львами почти разрывало. Один из них унесло в открытое море.

Хищник не умеет плавать. Захлебываясь водой, он идёт на дно. Как забавно.

Прикосновения Хелены, вопреки всем ожиданиями, не успокоили расшатанные нервы. Он заключил ее в объятия и опустил подбородок на дрожавшее от холода плечо. Впоследствии он вспомнил о стихийном бедствии и накрыл их обоих своим плащом. Она все знала, но молчала. А о чем тут говорить?

– Когда Хэйли погибла, защищая меня от головорезов отца, я дал обещание. Поклялся себе в том, что никогда не позволю причинить вред своим близким, – принц тяжело вздохнул, вспоминая тот жуткий день, перечеркнувший всю их жизнь. После этого в течение месяца каждый был предоставлен сам себе. Тогда Кол научился выживать. – Но какой в этой клятве смысл, если я не могу помочь тем, кто просто в меня верит?

Юго-Восточное направление.

Они пришли сюда обыкновенными захватчиками, не имея ничего, кроме достаточно сомнительного плана, рассчитанного исключительно на безграничную удачу. Она ведь сопутствовала им на протяжении всего пути. Первоначально все единомышленники от них отвернулись, называя недальновидными сумасбродами. И где теперь все эти трусливые прихлебатели? Верно, явились на поклон к новому лорду освобожденной крепости.

Столетиями клан Баратеонов владел уродливой цитаделью, окруженной торчащими во все стороны шпилями, прямоугольными строениями и громаднейшей двадцатиметровой стеной. Она, выстроенная из грязновато-серого камня, была неподвластна таранам. Двойная каменная кладка с песком и щебнем в середине; две дюжины башен разных форм и размеров мрачной тенью нависали над строениями. С присущей старым эпохам траурностью была возведена главная твердыня, где могли разместиться две армии.

Встроенная в стену, она не имела окон со стороны бушующего моря. Вершины были увенчаны массивными зубцами и издалека напоминали шипастую корону. Двадцать лет прошло с той знаменательной битвы. Стоило поколениям сменить друг друга, не нарушая при этом определенного баланса, как все встало на свои места. Наместников и прочих гадливых личностей либо истребили, либо изгнали, либо кинули в тюрьму. После грандиозного пира, окончившегося не совсем так, как планировал временный хозяин, роялисты поставили на колени весь гарнизон. Им дали выбор: присягнуть на верность законному верховному лорду или же погибнуть нелепой смертью в дуэлях с самыми опытными фехтовальщиками в стране. Разумеется, большинство выбрали менее жестокий вариант и остались на своих постах. Те, кто избрали справедливость и мнимое достоинство, были повешены.

Альянс восторжествовал. Многочисленные стяги союзников водрузились на шпили. Но самое грандиозное событие прошло под бурные овации и громкие крики народа: полотнище с черным висельником, символизировавшее старую власть, сожгли. Прямо на высочайшей точке всего укрепления. А вместо него закрепили знамя с вставшим на дыбы коронованным оленем. Испортившаяся погода в виде непрекращающегося дождя не помешала крестьянам выйти из хижин и поприветствовать долгожданного наследника бывшего господина. Вильгельм, шокированный таким теплым приемом, пустил скупую мужскую слезу, чем растрогал короля и сподобил его на подарок. Ему давно следовало поблагодарить своего неудавшегося убийцу за весь пройденный путь. Не всегда их дорога была вымощена счастливыми мгновениями. Черепов на ней, несомненно, встречалось намного больше.

Тем не менее, какой бы сладкой не была победа, ее пока рано праздновать. Виновник гибели невинной женщины все еще на свободе, равно как и детоубийца, повинный в смерти двоих сыновей Бернарда. Нельзя действовать сгоряча. Они едва закрепились в новом опорном пункте, и не могут потерять его из-за глупой эмоциональности. Лорд Трант никуда не денется – в данный момент он отсиживается у своего соратника. До них нетрудно добраться, но брать их убежище штурмом и терять солдат – неразумно и бессмысленно. Поэтому пришлось запастись терпением.

Расположившись на стуле, Клаус внимательно слушал разговоры рядом сидящих, пока озлобленный сир Кокшо расхаживал по комнате с заложенными за спину руками. Недавнее открытие сильно пошатнуло его психику: жертвами неконтролируемых вспышек гнева становились друзья, искренне желавшие помочь.

– Сядь, Келвин! – не выдержав бесплодного хождения по кругу, приказала Клэр. Пусть не сразу, но он подчинился. – Думаешь, мне не хочется рвать и метать? Я лучше тебя знаю, что такое ярость… Когда он был на мне…

– Нам необязательно об этом говорить, – вмешался монарх, наслышанный об этой не самой приятной истории из прошлого. Ее супруг нахмурился, но промолчал.

– Нет, я хочу, – тоном, не допускающим возражений даже от самого влиятельного человека во всем королевстве, заявила храбрая леди. – Когда он был на мне, я сжала кулак и со всей силы ударила его по лицу. Да так, что сломала ему нос. Но это его не остановило. Он заткнул мне рот простыней, и я едва могла дышать.

Запнувшись на долю секунды, она потянулась к стакану с водой и выпила все содержимое.

– Каждый раз, когда я вспоминаю эту ярость, я душу ее. Чтобы она не задушила меня. Я должна это делать. Мы должны. Иначе жить невозможно.

Гробовое молчание, нарушаемое нервным постукиванием чьего-то пальца по столу, затянулось на несколько минут. Сперва в помещение, предварительно постучавшись и спросив разрешения, вошел невысокий мужчина, желавший попрощаться с сестрой. Если он выйдет за ворота замка, то автоматически окажется предателем, поскольку намеревается вернуться домой и предупредить вероломного отца о надвигающейся катастрофе. По всей видимости, Гарольд предпочел стать на сторону падальщиков и следовать их догмам до победного конца. Клэр ответила на его внезапную братскую любовь презрительным взглядом и велела убираться к черту. Он не помог ей в часы нужды. Так почему она обязана заботиться о том, повесят ли его на ближайшей ветке сегодня или же завтра? Вздохнув, Тарт спешно ретировался, пропуская вперед неизвестную женщину.

Тонкие белые волосы с черными прядями лежали на изящных плечах. Одетая в легкий серый плащ, незнакомка остановилась посреди зала. Сопровождаемая двумя стражниками, она привлекла к себе внимание всех присутствующих. Упав на колени, гостья с характерными аристократическими чертами повергла всех сидящих в шок и недоумение. Ланнистер приподнялся на кресле, рассматривая новоприбывшую, пока Баратеон пытался выяснить ее имя. Тогда оно сорвалось с дрожащих женских губ – ее зовут Альма из практически уничтоженного дома Дондаррионов. Ее муж – Гектор, объявленный изменником короны. В мгновение ока лицо Вильгельма вытянулось, а в глазах заплясали огоньки гнева. Месть пожирала его рассудок и медленно доедала остатки души.

– Что вам нужно? – рявкнул Олень, стиснув челюсти. Его природное обаяние, как и располагающая к себе улыбка, испарилось. На их место пришла ненависть ко всему, связанному с этим проклятым именем.

– Я пришла просить у вас королевского помилования, – с трудом выговорила без пяти минут вдова, сознающая свое шаткое положение в обществе. – У меня есть младший сын четырех лет. Его зовут Килиан, и он ни в чем не виноват перед вашей семьей. Он не имел отношения к тому убийству. Если вы хотите непременно отомстить, то вам лучше приговорить к смертной казни меня.

Самоотверженность преданной матери покорила сердце сентиментальной Клэр. Поднявшись с места, она подошла поближе. Ей казалось, что они чем-то похожи.

– Я не хотела выходить за него, меня заставили родители. Это ни в коем случае не оправдание, я понимаю. Но одного моего сына вы уже забрали, хоть и несправедливо. Я пришла умолять вас сохранить жизнь хотя бы моему Килиану.

– Я понимаю вашу боль. Вы пережили то же, что пережила я, – с этими словами леди Кокшо бросилась в объятия той, о которой даже никогда не знала. – Прошу, не надо плакать. Это того не стоит. Все давно закончилось. – Непонятно, кого она утешала в тот миг – невинную жертву бесчеловечности или себя в прошлом? Впрочем, это одно и то же. – Вас никто не тронет. Даю слово.

– Я дарую вам помилование, – без колебаний произнес Никлаус, не выдержав такой душераздирающей сцены. Пострадавшая уж точно не заслужила подобных терзаний. – Вы можете всегда рассчитывать на теплый прием с моей стороны. Но последнее слово остается за лордом Баратеоном.

– Да, вы непричастны к тем злополучным смертям, как и ваши дети, – констатировал Вильгельм, раздраженный тем фактом, что его практически загнали в ловушку. Он должен проявить милосердие, иначе окажется полнейшим мерзавцем в сравнении с сердобольной жертвой насилия и неожиданно расчувствовавшимся Цербером. – Что же, но моих братьев и мою мать зарезали, как свиней. Ни за что.

Задумавшись, лорд демонстративно фыркнул и, встав со стула, обошел Альму, задержавшись у входа в чертог.

– Хорошо. Я позволю вам поселиться в заброшенном замке предков и восстановить его. Я выделю вам необходимую сумму и людей. Земли Трантов будут конфискованы до тех пор, пока ваш сын не достигнет совершеннолетия. И докажет, что достоин титула.

Лев обнаружил своего товарища на одной из террас, выходящих прямо к морю. Как много воспоминаний связано у них с этим удивительным творением природы. Юные и несмышлёные ребятишки ассоциировали с ним много приятного и неприятного. С таинственным видом государь нарушил личное пространство растерянного солдата. Тот всеми фибрами души старался укротить бушевавшую внутри бурю, однако это и была самая сложная часть загадки. Привыкнув справляться со всем при помощи одной лишь грубой силы, он перестал воспринимать иные методы. Для нынешнего верховного правителя это не самое лучшее качество. Ему не хотелось этим делиться, но увиденное поразило настолько, что он лишился дара речи. Отполированный до блеска шлем поражал не только своими идеальными пропорциями, но и длинными ветвистыми рогами по обе стороны от изголовья.

Совсем как у его погибшего отца.

– Я подумывал навестить местных кузнецов. Работа пошла быстрее, стоило раскрыть личность заказчика.

Ошеломленный взгляд говорил красноречивее любых слов. За считанные секунды произведение искусства было тщательно осмотрено. Подавив желание немедленно опробовать его в деле, Сохатый принялся играть в вежливость и отказываться от столь щедрого и незаслуженного дара, что вызвало усмешку на устах венценосца. Протягивая обрадованному другу широко раскрытую ладонь, Клаус вовсе не планировал оказаться в медвежьих объятиях. Как много светлых эмоций. Трудно поверить в то, что недавно они готовы были разорвать друг друга на части.

– Испробуешь его, когда мы поедем навещать старых приятелей. – Заметив стоявшую в углу Лилит, генерал ухмыльнулся, после чего поспешил исчезнуть из поля зрения двоих влюбленных. – Не буду вам мешать.

Скрывшись в дверном проеме, монарх заторопился в собственные покои. Хотелось погрузиться в блаженные сновидения, не думая о грядущем. Проходя мимо комнаты в конце коридора, он умышленно замедлил шаг. Сердце бешено колотилось, норовя выпрыгнуть из груди. Хэйли пообещала, что больше не потревожит его сновидения, не превратит их в кошмары. И она сдержала слово. Неужели на то есть причина? Неужели она предрекла судьбоносную встречу с другой? Выдохнув, король набрался смелости и рискнул зайти без приглашения. Тишина, царившая в полумраке, угнетала. Немного лицемерно приходить сюда после убийства ее жениха. Может, она искренне любила этого недалекого шакала. Но тот взгляд глубоких миндалевидных глаз говорил совсем иное.

Анна переоделась: торжественный наряд сменился менее помпезной тканью. Черная материя придавала ее обладательнице несказанного очарования. На ее фоне темные короткие волосы не терялись, наоборот – она вся казалась воплощением падшего ангела. С необъяснимым трепетом он коснулся ее тонкого плеча, дрогнувшего от незаметного импульса, пробежавшего по коже. Какая же они все-таки странная пара, готовая мириться со зверским убийством. Осторожно отодвинув кресло, инициатор недавних похорон сел рядом, разглядывая ее уставшее лицо. Выразительные скулы, бесцветные губы, гибкая шея и потрясающий аромат, напоминающий о той чудесной зиме – таково воплощение земной красоты. И он – безглазый, изъеденный страшными шрамами ублюдок. Юношеская наивность и вера в лучшее рассеялись как дым на ветру. Осталась лишь поставленная цель, путь, ведущий к ней, и те, кто возникают на нем. Разве в таком сердце найдется место для любви?

– Траурное одеяние? Неужто ты скорбишь по своему неудавшемуся наречённому? – с желчным цинизмом осведомился Пастух, располагаясь на удобных подушках. Проще убедить кого-то в своей мерзкой натуре, чем раскрывать душу. – Что такое? Не с кем разделить постель?

– Как забавно и дико одновременно, – девушка слабо улыбнулась, растягивая уголки бледноватых губ. Следов тяжелой ночи, проведенной в скорби, не было. Разумеется, ведь она провела ее в раздумьях, как и владыка Беленора. – Я не могу испытывать ни злости, ни сожаления, ни жалости. Хотя должна, ибо ты отдал его на растерзание зверю. Но не буду лгать и говорить, что я любила его. – Не стоит утруждать себя, Ланнистер об этом знает. Вся расхваленная свадьба – это очередная интрига поганого Гектора, решившего прибрать к рукам больше домов Юго-Востока. – Кто-то считает тебя убийцей, а кто-то говорит – ты святой. И кто же ты на самом деле?

– Всего понемногу, – ответил сын Майкла, смущенный такого рода вопросом. Повязка на глазу мешала, он ненавидел ходить с ней и снимал в кровати при первом удобном случае. Но сейчас по неизвестной причине она невыносимо обжигала израненную плоть. Анна почувствовала это и потянулась к жгуту, но ее рука была перехвачена на половине пути. – Не надо. Это лишнее.

– Ты не пускаешь людей так глубоко, я знаю, – прошептала Лебедь. На ее гербе были две эти грациозные птицы, сражающиеся друг с другом. Одна белая, а другая – черная. Интересно, какая из них олицетворяет ее саму? Горячее дыхание опалило щеку, словно адское пламя. – Ты нарушил свою клятву. Помнишь об этом?

Он помнил. И горел желанием извиниться, упасть на колени и вымаливать прощение.

– Мне очень жаль, – влажный язык прочертил дорожку сначала к мочке уха, а потом к шее, задерживаясь на пульсирующей венке. Нестерпимо долгие прелюдии наконец-то закончились. Нежно коснувшись ее губ, он не ощутил протеста. Это не первый их поцелуй. И не последний.

– Тебе кажется, что, если ты сказал: «мне очень жаль», все ошибки и вся боль минувших лет могут быть перечеркнуты, стерты из памяти, что из старых ран уйдет весь яд? – обвив крепкую шею руками, леди Сванн прижалась к теплой мужской груди. Их сердца бились в унисон. Не в первый раз. – Кто бы мог подумать. Прошло три года.

Изящные пальцы попытались как можно аккуратнее стянуть сковывающую его повязку. Изуродованная часть кожи не смутила ее, однако Клаус, будто обжегшись, резко отпрянул назад и отвернулся.

– Хватит. Я просил не делать этого, – прижав ладонь к оголенному участку, командир ощупью нашел жизненно необходимую материю и обвязал вокруг головы. – Я никогда не принадлежал к тем, кто терпеливо собирает обломки, склеивает их, а потом убеждает самого себя в том, что починенная вещь ничуть не хуже новой.

С большим трудом сглотнув образовавшийся в горле комок, он облизнул пересохшие губы, ощутив вкус недавнего поцелуя.

– Нет. Что разбито, то разбито. И лучше я буду вспоминать о том, как это выглядело, когда было целым, чем склею, а затем до конца жизни буду лицезреть трещины. – Замолчав на мгновение, он прошествовал к двери и растворился в ночной тьме.

Два дня спустя.

– Ты говорил, у тебя есть план, – напомнил Гектор, опирающийся на громадный меч и постоянно сплевывающий накопившуюся в горле слизь. Повсюду мельтешила толпа, кричащая о судном дне для так называемых предателей. Смеясь в голос, лорд украденного замка с нетерпением ждал судьбоносной встречи. – Так поделить им, не то роялисты доберутся до нас гораздо раньше.

Замолчав на секунду, солдат окинул стоявшего рядом Всадника Апокалипсиса недоверчивым взглядом. Слишком молод.

– А ты перестань трястись, чертов идиот! Если не прекратишь, то я сам тебя разрежу на куски! Ты слышишь меня, Тобольт?! – он хорошенько встряхнул задрожавшего от страха сообщника.

– Нефритовый Берег, или как там называются эти руины – ненадежное укрепление. С подходящим тараном ворота пробьют за несколько минут, – вслух размышлял Борелл и полировал шлем одновременно. Закончив свое бессмысленное занятие, она размял шею и извлек двуручный меч из ножен. – Мне нужен только Клаус. Остальное берите на себя. И не мешайте мне, это старые счеты.

– Что? Ты с ума сошел, малолетний щенок?! – взревел шокированный Трант, напирая на отступившего союзника. Их окружало плотное кольцо защитников, чьи услуги не будут лишними во время осады. – На нас движется двухтысячная армия. Форт долго не выдержит, а за наши головы объявлена награда. К тому же погляди на трусливого старика – он же обмочился от ужаса.

Трясущимися ладонями сир Тарт заправлял себе за уши длинные седые волосы. Язык заплетался, он практически не мог выговорить и слова без запинки, а его худощавое тело не переставало дрожать. Двадцать лет назад он ворвался в покои сюзерена, не чувствуя того всепоглощающего раскаяния, которое овладело им сейчас, и перерезал горло двоим прятавшимся мальчишкам. Впоследствии он жил, не зная сострадания к ближнему, празднуя несуществующие победы и блаженствуя в компании таких же, как он. Настало время вернуть долг в троекратном размере. За непрочными стенами уже выстроилось сонмище, готовое снести все на своем пути. Их боевые крики были слышны везде. Они сливались в один сплошной шум, но самый четкий среди них все же был. «Нам Ярость» – девиз проклятых Баратеонов. Вновь поправив раздражающие пряди, детоубийца заметил своего единственного сына, прискакавшего обратно. Он готовился командовать обороной и расставлял лучников на башни. Тем не менее его странное поведение настораживало.

– Почему ты здесь, Гарольд? Что происходит?! – закричал Тобольт, поддаваясь общей панике. Пот выступил на испещренном морщинами лице. Вцепившись в гранитные перила, преступник нутром почувствовал неладное. – Что ты сделал? – разъяренные вопли приближающейся кавалерии повергли двоих внешне спокойных мятежников в панику. – Что ты сделал?!

– У тебя еще есть шанс попросить о пощаде, отец, – наследник Берегов не испытывал сыновьей привязанности к человеку, который позволил изнасиловать собственную дочь. Всю жизнь чувство вины угнетало юношу. Пора изменить ход истории. – Давай, просто сдайся. Все кончено.

Гнев сверкнул в бесцветных глазах Гектора. Не рискуя задерживаться на нижнем ярусе и без того маленькой цитадели, он ринулся наверх с мечом наперевес.

– Они уже идут, отец. Сдавайся, – с этими словами Гарольд воткнул клинок в землю и опустился подле него на колени, готовясь встретить завоевателей. Его примеру последовали все солдаты. Без исключения.

Ветеран проигранной войны схватился за бешено колотящееся сердце. Конница шла довольно быстро, не встречая сопротивления. Разномастные стяги следовали за ней. Золотые львы, ощетинившиеся вепри, шипящие лебеди, спящие хищники, грифоны и черные олени. Они заполнили собой все пространство. Дрогнувший Тарт следил за передвижением двоих командиров, скачущих впереди объединения. Напряжение не исчезало до самого конца.

Наконец, облако пыли рассеялось, являя всадника верхом на бронированном коне. Полностью облаченный в железо, он размахивал молотом и сносил неугодных. Два рога, берущих свое начало из шлема, создавали иллюзию того самого благородного животного из древних сказок и легенд. Расшатанные нервы старого лорда возродили мертвеца: он увидел не человека в массивных доспехах, а призрак давно умершего Бернарда. Им же самим преданного товарища.

Толпа расступилась, пропуская мчащихся наездников к незащищенному бастиону. Никлаус, придержав резвого буланого жеребца, избавился от шлема, дабы взглянуть на все еще стоявшего на коленях перебежчика. Вильгельм тем временем ворвался во внутренний двор маленького оплота изменников, надеясь уничтожить своего врага. Зрелище, представшее перед ним, заставило сорвать шлем и броситься к лежащему на земле дяде, зажимающему кровоточащую рану руками. Рядом с ним, выплевывая кровавые сгустки, на четвереньках ползал Белфаст. Они вдвоем устремились следом за главным виновником масштабных трагедий, но попали в ловушку.

– Какого черта произошло? – попытавшись освободить родственника из-под тяжких лат, Баратеон напрочь забыл о своих мстительных порывах. Спустя несколько минут к нему подбежал запыхавшийся государь. – Что случилось?

– Теодор Борелл случился, – ударив себя по груди, Пайпер выхаркал очередную слизь и тут же рухнул на землю. Его рана была менее серьезной, но труднодоступной из-за большого количества металла поверх тела. – Не знаю, как эта мразь тут оказалась, но с проклятым Трантом он точно спелся. – Привычная улыбка, не покидающая его уста в даже самые критические моменты, и на сей раз ослепляла. – Идите за ними. Я останусь с ним.

– На задерживайся, племянничек, я ведь могу не выкарабкаться, – Коннингтон любил играть в честность. Возможно, это его и погубило. Коснувшись небритой щеки юнца, умирающий засмеялся. – А у тебя глаза матери, как ни странно. Давай, сделай то, что я не смог – отомсти.

Шепот оборвался – из его рта потекла кровь.

– Дерьмо. Ты оценил иронию, малыш? Великий и непревзойденный Седрик Коннингтон заколот убийцей своей сестры. – Он постепенно ослабевал и чувствовал это. – Ладно, убирайся прочь. У меня еще куча бастардов, которые заменят меня. Хотя разве они бастарды? Нет, не мог же король солгать мне. Он узаконил их, – разговаривая с призраками прошлого, Грифон медленно опускал веки. – Роланд, Манфред и Алин, я уже иду к вам. Слишком часто мы откладывали эту встречу.

Сжав ладонь павшего воина, Вильгельм мысленно попрощался с ним. Они знали друг друга не больше двух лет, и особой привязанности между ними не возникло. Однако поразительная доблесть старика навсегда останется в памяти бывшего разбойника.