Текст книги "Узы крови (СИ)"

Автор книги: Hougen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 101 страниц)

Обескураженный Мейсон сделал несколько шагов назад. Недоумение читалось на красивом лице, еще не тронутом признаками старения. Немая мольба о помощи читалась в растерянном взгляде, однако Темплтон лишь пожал плечами. Только тогда Рагнар решил действовать. Ему не понравился равнодушный прием, оказанный верным другом, посему следовало разобраться в причинах такого цинизма. Стоило гиганту приблизиться, как два глаза металлического оттенка впились в подошедшего, чья дерзость явно не понравилась самодержцу.

Он провел рукой по вспотевшей шее, ощущая непередаваемое желание продолжать работу без заносчивого окружения, ничего не смыслящего в наслаждениях. Грейджой тратил драгоценное время на долгие тирады, сводящиеся к упрямому желанию узнать, что же произошло с городом на самом деле. По всей видимости, никто не хотел дать приемлемого объяснения. Воспоминания слишком тяжелы. Лев старался забыть обо всем, скрывшись под маской любезности по отношению к трудящимся. Это был какой-то своеобразный выход для души. Гораздо лучше, чем пьянство.

– Лорд-командующий, вы много пропустили, – всякий раз, когда Ланнистер по какой-либо причине был недоволен лидером гвардейцев, то сразу же переходил на псевдоуважительное обращение, подчеркивая презрение. Так произошло и на сей раз. – Помнится, вы должны были вернуться около двух недель назад. Что задержало вас в таком, на первый взгляд, обычном путешествии?

– Обычная буря, ваша милость. И глупые матросские суеверия. Они почему-то не захотели трогаться с места, когда огромные волны швыряли корабль на остроконечные скалы, как бы я ни пытался их убедить. Они пригрозили, что в противном случае захватят мое судно, а самого выбросят за борт. Нас и беднягу Тешшина почти связали, но мы сумели переубедить их. Тогда у нас возник план, как быстрее добраться до Гавани, прыгнув в разгар бури в море. Был бы шанс доплыть до места назначения. Правда, в брюхе акулы и в переваренном виде, но это ведь неважно?

– Смотрю, чувство юмора вы не потеряли, сир. Что же, это хорошо, оно вам понадобится в предстоящей охоте. Не так давно я получил весточку от лорда Маллистера, который сообщил, что мои дражайшие сыновья посетили один из его постоялых дворов, где перебили половину народа. Меня это даже не удивило, если сказать честно, ибо в сравнении с поджогом половины города убийство – это невинная забава, – при этих словах Падальщик замер, едва сдерживаясь от крика удивления. Значит, это не просто глупая прихоть, но и желание как-то исправить ошибки собственных детей. Все разом стало на свои места: слова Билла, состояние Эстер, прочие недвусмысленные намеки. – Ах, да, вы же не знали этого. Не хочу отнимать у других ораторов блестящей возможности рассказать все в мельчайших подробностях, поэтому просто отдаю вам приказ немедленно собрать отряд из полсотни человек, самых лучших, быстрых и ловких. Его возглавите вы, лорд-командующий и три королевских гвардейца. Беовульф Клиган, Тешшин Марбранд и Расти Мэннинг, если он уже выздоровел после полученного от моего сына удара по голове.

Такой поток информации вывел Грейджоя из уравновешенного состояния. Он более не мог оставаться в стороне, однако и не имел права не соглашаться с приказом его милости. Служить, повиноваться, защищать – три незыблемых правила любого гвардейца. Поэтому, откланявшись, мужчина просто ускакал прочь в надежде получить какие-либо ответы от раненого товарища. Орсон, в свою очередь, тяжело вздохнул, после чего вернулся обратно на свое нагретое место. Мейсону не оставалось ничего иного, кроме как покориться судьбе отверженного родственника.

Заступиться за сестру не получилось, Майкл даже не пожелал выслушивать какие-либо разумные доводы. Другого выбора не было. Можно было попытать счастье еще раз, но гораздо проще вернуться к королеве за так называемыми объяснениями. Ланнистер остался совершенно один в окружении трепещущих крестьян. Работа продолжалась, несчастных коней истязали ради быстрого снабжения партиями каменных блоков. Опилки от древесины летели в разные стороны, попадая в незащищенные глаза и оставляя после себя кровоточащие порезы. Лев получил уже несколько таких, но камень не бросил. В его понимании это была не только слабость, а проявлении точно такой же мягкотелости, какую он посмел даровать своему первому сыну.

Если бы тогда Эстер не умоляла избежать жестокого наказания, то ничего бы этого не было. Если бы Никлаус не убил одного из важнейших людей в королевстве, то не произошло бы ничего страшного. Таковым был некогда знаменитый король Запада, считавший виновным во всех смертных грехах кого угодно, кроме себя самого. Это был удобно. Ведь для признания собственных ошибок нужно слишком много силы воли, а он растерял ее всю еще во время войны алых и черных.

Остатки львиной гордости теперь не позволяли признать провал. Физическая боль от неустанно падающих на ноги тяжелых предметов, глубоких порезов и слезящихся глаз… Все шло вполне спокойно до тех пор, пока Темплтон, перед этим долго о чем-то беседовавший с подъехавшем гонцом, с криками не бросился к другу. В руках находилось вскрытое письмо от одного из северных лордов, на чьем гербе, по всей видимости, находилось десять зеленых лягушек.

Лорд Гловер предупреждал о катастрофе, что постигла весь регион. Некий Жестокий Волк уже третий день захватывает по одному замку, вербует многочисленных союзников с единой целью – дойти до Королевской Гавани и отомстить своему самому главному врагу. Орсон не стал дожидаться окончания всех государственных дел, а сразу же подошел ближе, предоставляя монарху возможность разглядывать неуверенный почерк одного из незнакомых вассалов короны.

Заботливый лорд Гловер умолял столицу послать на помощь Северу лучших солдат ради обеспечения безопасности всем жителям, поскольку наследники Волчьего Логова бесследно пропали. Весь красноречивый поток слов не вызвал в сыне Лорана даже толику сочувствия. Хмыкнув, он лишь разорвал послание на глазах удивленного десницы и развеял по ветру. Давняя ненависть к врагам все еще мешала ему считать их своими верными подданными, которые бы не осмелились просить помощи, будь у них другой выход.

– Орсон, если ты до сих пор не понял, то я только что прогнал брата собственной жены, не желая тратить время на пустые разговоры ни о чем. Ты всерьез полагаешь, что какой-то ублюдок, ранее воевавший на стороне Таргариенов и убивший многих моих верных товарищей, достоин хотя бы какого-нибудь внимания с моей стороны? Это проблемы поганых Старков, а никак не мои. Если хочешь проявить чудеса сердобольности, то флаг тебе в руки, но даже не смей приставать ко мне с такого рода делами.

– Но, Майкл, ведь прозвище “Жестокий Волк“ принадлежало…

– Тот, о ком ты говоришь – мертв! – почти выкрикнул от злости неудавшийся отец и супруг. Его злило, что приходится объяснять причины отказа при всей публике. Так или иначе, а давать послаблений обычному служащему он не собирался ни при каких обстоятельствах. – Все кончено. Двадцать лет как. Если тебя так терзают призраки прошлого, то, повторюсь, отправляйся на Север один. Как только вернешься, то с удовольствием узнаешь одну новость относительно своего сына, а именно то, что я решил подарить ему титул королевского гвардейца. Раз появилось вакантное место, то я решил привлечь к себе на службу всю семью Темплтонов.

– Подожди. Ведь королевскими гвардейцами могут становиться только рыцари, а мой сын еще не был произведен. Он до сих пор не может найти себе подходящего наставника, дабы прослужить у того оруженосцем некоторое время.

– Поздравляю, он его только что нашел, – с этими словами Майкл расставил руки в разные стороны, демонстрируя, что готов взвалить на себя тяжкое бремя обучения молодого и неопытного Рекса. – Его услуги мне понадобятся, когда я отправлюсь на так называемую охоту за своими сыновьями. Вот снова этот взгляд, Орсон. Он мне не нравится. В конце концов, они того заслужили. Я присоединюсь к Рагнару и всей этой братии немного позже, когда закончу помогать с постройкой некоторых мест в городе.

Больше он не сказал ни слова, предоставляя верному деснице оставаться в неведении. Далее взору представилась угрюмая картина: правитель Беленора, символ власти во всем мире, практически равный Богу, тащит на собственной спине обломок храма. Пусть он делает вид, что трагедия с детьми не поколебала его, но по отекшему лицу, потерянному взгляду, устремленному в никуда, все было ясно без слов. Попытка сгладить бушующую внутри бурю при помощи отрешения от всего мирского была нелепа. Теперь он желает устроить на них охоту, словно они дикие животные, отчаянно нуждающиеся в сокращении виду. Если подобная идея дойдет до королевы, то брак развалится окончательно, что еще больше усугубит положение.

Нельзя допустить всего вышеперечисленного. Разобраться с волнениями на Севере явно не получится, а вот попытаться сохранить разум норовистому мальчишке, в понимании самого лорда Звездочета, просто жизненно необходимо, иначе крах неминуем. Все слишком быстро перевернулось с ног на голову. Мало кто был готов к такой дерзкой смелости кронпринца и радикальным мерам, на которые он пошел ради освобождения любимой сестры. С одной стороны этот поступок был достоин восхищения, но с другой – он унес сотни человеческих жизней. Невинных жизней.

========== Братья, лишенные заботы ==========

The Beatles – Because

Brandon Flowers – Only The Young

Ryan Gosling & Emma Stone – City of Stars (OST La La Land)

В первые дни им задавали множество вопросов, которых, казалось, невозможно было избежать. Всех интересовало неожиданное прибытие весьма знатных гостей – это было видно по изысканным манерам и хорошей одежде. Каждый тамошний крестьянин посчитал своим долгом осведомиться относительно истинной причины появления в этих малоизвестных краях таких красивых молодых людей, явно не созданных для работы в поле. Ланнистеры старались переводить разговор на самые глупые и несущественные вещи, но все же отвечали, что покинули отчий дом под давлением многочисленных любовниц отца. Скрывать родство между путешественниками было довольно неуместно – их выдавал зеленый цвет глаз и умение держаться на публике. Все принимали выдуманный в дороге рассказ за чистую монету, а некоторые даже сочувствовали, называя выдуманного отца свиньей и распутником.

Маленькая деревушка, так любезно их приютившая, удобно расположилась у подножия отвесного склона. Она находилась неподалеку от резиденции лорда Речных Земель, поэтому не облагалась абсурдными налогами на землю и освободилась от навязчивого присутствия конных рыцарей, вечно ищущих поприще для наживы. Идеальное место для сокрытия истинных лиц. В них почти сразу же по акценту признали жителей южных регионов, поэтому пришлось импровизировать, рассказывая, что они родом из Простора.

Однако о семье не спрашивали, из уважения к якобы покойной матери. Любезная старушка, одна из первых жительниц недавно восстановленной после войны деревни, любезно приютила трех молодых принцев и одну принцессу, даже не догадываясь о том, кто они на самом деле. Ее иссохшее, изможденное морщинами лицо расплывалось в блаженной улыбке, когда гости, уставшие после целого дня, проведенного в поле, возвращались под крышу и ужинали. Она потеряла всех своих детей вместе с мужем и теперь пыталась вспомнить былое.

Ребекка обучалась у нее вышиванию, умению залечивать сильные порезы и обрабатывать раны. Элайджа предпочел временами наведываться к местному священнику, обитавшему в убогой церкви неподалеку от городка. Деревянный крест, истерзанный мощными водными потоками дождей и беспощадными лучами солнца, превратился в обуглившийся столб, а само здание оставляло желать лучшего. Тем не менее второй сын Майкла усиленно пытался отстроить разрушенную часть храма, что удалось ему лишь спустя два месяца. Остальные нашли себе занятия, соответствующие их природным навыкам.

Клаус почти весь день проводил в отдаленных местах вместе с отарой овец. Это позволяло ему в полной мере наслаждаться одиночеством и удивительными дарами природы. В такие моменты в нем просыпалолсь вдохновение, желание рисовать пейзаж возрастало. В долю секунды в руках оказывался карандаш и лист бумаги. Слабое очертание раскинувшегося на полянке ветвистого дерева на бумаге постепенно превращался в мощный дуб. Неумелая линия позади небольшой возвышенности принимала вид реки с лазурной гладью.

Он трудился не ради денег или крова над головой, а ради желанной свободы. Непередаваемое ощущение усталости после тяжелого дня, когда ты наконец ощущаешь всем телом хрупкую солому, на которой ближайшие восемь часов проспишь, как убитый. Кол, в отличие от остальных, выбрал более практичное занятие. Каждодневно он несколько часов проводил в мастерской старого кузнеца, где обучался азам обработки железа. Детская мечта выковать собственный меч до сих пор зрела в глубинах сознания. Так они жили. Беззаботно, в свое удовольствие.

Не было и дня без работы. Утром они поднимались с первыми лучами солнца, а затем расходились по своим делам. Принцесса научилась готовить, даже соблаговолила изредка стирать вещи братьев. Кронпринц доставлял крестьянским юношам огромное удовольствие, когда в перерывах между бурной деятельностью соглашался фехтовать с неумелыми мальчишками. Некоторых он смог научить держаться в седле, после чего задумался над тем, чтобы сделать из них личных телохранителей в дороге. Разумеется, было немало недоброжелателей, откровенно завидующих умениям непрошеных гостей. Им не нравилось, что знатные вельможи, играющие дружелюбных помощников, незаметно захватывают власть в деревушке.

Элайджу вполне устраивала такая жизнь, но страх оказаться перед отцом все же не давал ему спокойно спать по ночами. При любом удобном случае он досаждал старшему брату расспросами о том, когда же они покинут новых друзей и вернутся к своим первоначальным обязанностям. Обеспечить единственной сестре безопасное нахождение в стране было превыше всех эфемерных должностей. Никлаус лишь отмахивался от всех скучных разговоров. Дело заключалось не просто в нежелании покинуть полюбившиеся место – после побега из дома они давно отвыкли вести оседлый образ жизни – нет, вся суть таилась в прекрасных карих глазах дочери одного из фермеров.

Они не единожды встречались на холме, где паслись ненасытные животные, а наследник престола наблюдал за ними исподлобья, умудряясь одновременно срисовывать один из склонов и тренировать собаку на выслеживание добычи. Сначала это был мимолетный обмен взглядами, не более. Она просто проходила мимо с пустыми ведрами, а возвращалась, прогнувшись под тяжестью заполненных емкостей. В какой-то момент Клаус не выдержал и предложил помощь. С тех пор он стал помогать ей всегда, а позже преподнес небольшой подарок – скромный лист бумаги, немного измятый, на котором виднелось четко прорисованное лицо крестьянки, покорившей сердце молодого юноши.

Ранее он никогда не испытывал подобных чувств. Постоянные конфликты с отцом, неоднократные ссоры со всеми членами семьи отбили всякое желание заниматься поисками возможной спутницы жизни. Самое время наверстать упущенное. Столько нежности теплилось во взгляде девушки, стоило ей, будто случайно, посмотреть на молодого человека. Если бы она только знала, что перед ней не просто красивый юноша, но и сын короля, будущий правитель Беленора, если этот титул за ним еще сохранился после побега.

Впрочем, старшего из семейства Ланнистеров нельзя было обвинить в дурном вкусе. Темно-каштановые, ниспадающие до самой груди волосы вкупе с изящным лицом, тонко очерченным профилем и обворожительной улыбкой могли вскружить голову кому угодно. Глупо было отрицать очевидное – Никлаус влюбился. Это и была одна из причин, по которой он не хотел покидать безымянную деревушку. Перед самым тяжелым путешествием в их жизни можно позволить себе немного расслабиться, получить наслаждение от приятной компании семнадцатилетней девушки. Ее отец не был против. После смерти супруги ему хотелось только счастья для единственной дочери, а знатный происхождением рыцарь был не худшей партией.

Правда, это злило некоторых потенциальных кандидатов на руку местной красавицы, однако их мнения никто не спрашивал. Большинство из них почти сразу же перешли на Ребекку, посчитав за легкую добычу. Они вряд ли догадывались, что среди ее немалочисленных почитателей были одни из самых влиятельных людей Беленора, не говоря о привлекательном наследнике Птичьего Пути, которого она до сих пор не могла выбросить из головы. Было забавно следить за тем, как самые искусные комплименты рассыпались в прах перед надменными зеленоватыми глазами и испепеляющей улыбкой. Не единожды Элайдже приходилось тактично намекать всем кавалером, что их присутствие в доме заботливой старушки нежелательно.

– Никлаус! Никлаус, черт тебя подери! – второй сын короля Запада практически выбил двери с петель. Капли пота струились по красивому лицу, принуждая волосы слипаться. Одышка сопровождала каждый изящный жест члена королевской семьи. Никто из них не был в состоянии избавиться от воистину напыщенных замашек, привитых еще с детства. Многих это раздражало, но упрекнуть их было не в чем. – Поздравляю, твое поведение в очередной раз будет стоить нам жизней. Тревор сейчас направляется сюда с намерением вызвать тебя на поединок. Ты же понимаешь, чем это чревато?

– Тише, тише, спокойнее, брат, ты же помнишь, что тебе нельзя нервничать? От этого твое лицо приобретает красный оттенок и становится не очень приятным на вид, – кронпринц, искренне забавляясь, подпер руками подбородок. Вся тирада близкого родственника не произвела на Льва ни малейшего впечатления, как и новость о том, что ему бросил вызов местный крестьянский оборванец. Тревор когда-то давно питал чувства к Хэйли, предмету неожиданной и трепетной любви кронпринца, поэтому злость была вполне обоснованной. Он часто угрожал вызвать Клауса на так называемую дуэль, однако все это не заходило дальше слов. Видимо, сегодняшний день принес ему уверенность в себе. – Если этот сельский выродок жаждет драться, то, увы, я могу лишь посодействовать его самоубийственным порывам.

С этими словами он вскочил с деревянного стула в дальнем углу плохо освещенной комнаты, демонстративно размял уставшие после изнурительной работы мышцы, извлек из небольшого тайника в полу небезызвестный клинок и медленно прошествовал на улицу, где уже раздавались яростные крики предполагаемого мертвеца. Половина деревни сбежалась поглядеть на предстоящее кровавое зрелище. По крайней мере, им всем хотелось думать, что существуют иные развлечения, помимо ухаживания за стадом коров и вечным слежением за несчастными росточками на скудном поле. В любом случае, Клаусу было совершенно наплевать на все увещевания сердобольных глупцов.

Ему хотелось только одного – крови. Слишком давно он не ощущал этого поистине отравляющего запаха, не наслаждался видом уничтоженного соперника, изнывающего от боли и молящего о пощаде. Да, жестокостью кронпринц явно пошел в отца, но, в отличие от последнего, ему все же не были чужды милосердие и сострадание. Возможно, он и не убьет врага, однако урок преподать следует. Один из многочисленных претендентов на руку Хэйли представлял собой типичное деревенское отребье: взлохмаченные волосы, разросшиеся до небывалых размеров, неухоженные и слипшиеся от пота; скошенный подбородок вместе с крючковатым носом и покрытое большим количеством веснушек лицо.

Порванная в нескольких местах рубаха говорила красноречивее любых слов. Впрочем, Клаус был одет не лучше, но разница между ними все-таки была. Наследник железного трона, будущий властелин всего мира, он мог чувствовать себя таковым, даже если на него вторую неделю будет натянут изъеденный дырками и заплатами плащ. Он не гнушался терпеть любые насмешки судьбы, зная, что рано или поздно за упорство воздастся сторицей. Казалось, ни у кого больше не было важных дел, кроме пожеланий удачи обоим блистательным бойцам.

Услужливые мальчишки сомкнули плотное кольцо вокруг непримиримых врагов. Тревор славился мастерством владения лука, он являлся лучшим охотником поселения до прихода тщеславных Ланнистеров, но до этого момента практически не имел дела с настоящим мечом. Тем не менее жажда опозорить покорителя всех женских сердец возобладала над здравым смыслом. Ему и в голову не приходил тот факт, что перед ним стоял не просто чванливый мерзавец, а опытный воин, искушенный в боях, ученик великолепного Звезды Востока и знаменитого Красного Льва.

Обстановка накалялась. Двое мужчин, подобно сорвавшимся с цепи псам, были готовы кинуться друг на друга и разорвать в клочья. Их не сдерживали крики младших братьев Льва, потеря сознания добросовестной старушки и собачий визг неподалеку. Никто не собирался вмешиваться, наоборот, все поощряли такой исход конфликта. Мольбы Ребекки терялись где-то в нескольких метрах от безудержно ревущей толпы. Одно мгновение, и предательски дрожащая от гнева рука тянется к клинку, чтобы последний раз обеспечить себе тихую и спокойную жизнь.

Странное ощущение неимоверной тоски возникло в душе, когда он почувствовал ладонь на своем плече. Этого прикосновения, этого взгляда глубоких карих глаз было достаточно, чтобы забыть обо всех. Существовала только она, ее учащенное дыхание и легкая улыбка. На самом деле Хэйли очень давно пыталась пробраться сквозь толпу и разнять молодых людей. Она не выбрала Тревора, к которому, в сущности, никогда не питала никаких чувств, кроме отвращения. Все ее помыслы были обращены только к одному мужчине – к Николаусу из дома Ланнистеров. Лев почти сразу же отошел на приличное расстояние, чем вызвал явное недовольство в рядах собравшейся публики.

Кто-то из упрямых зрителей по-прежнему желал продолжения так и не начавшегося поединка, но его усмирили другие, проникшиеся трепетными чувствами двоих молодых людей. Сторонники несдержанного на язык юноши попытались воззвать к чести так называемого дворянина, в результате чего получили только порицания в свою сторону. Мало кто теперь желал стать свидетелем кровопролития – немая сцена между Клаусом и Хэйли пробудила в них человеческое сострадание и осознание собственной глупости. Все разошлись по своим домам, предпочитая делать вид, что ничего не произошло, хотя на самом деле деревня отныне разделилась на два лагеря.

Одни почитали скрывающегося наследника престола, хвалили за смелость и умение сдержаться в патовых ситуациях, а остальные неумолимо поносили его за трусость, несмотря на тот факт, что бой даже не начался. В основном все шло своим чередом. По прошествии недели уже никто не вспоминал о столь досадном инциденте, позволяя молодым влюбленным наслаждаться приятными часами совместного созерцания далеких зеленоватых лугов и горных вершин.

Лишь однажды произошло событие, в корне перевернувшие мир и покой в новом доме королевской четы. Поздно вечером, около восьми часов, когда сгущавшиеся сумерки не давали возможность разглядеть что-либо дальше своих рук, каждый из семейства Ланнистеров, за исключением Кола, который изъявил желание помочь отцу Хэйли в поле, наслаждался уединением. Элайджа грелся у тлеющих углей за чтением одной из книг, унесенных из дома; Клаус обучал собак новым командам, а Ребекка продолжала совершенствоваться в вышивании. Добрая старушка, в свою очередь, сновала по небольшой комнате в поисках утерянного рукоделия.

Обыкновенная идиллия. Сытые кони мирно дремали в пристроенной к дому конюшне, в то время как псы следили за непрошеными гостями, случайно проходившими мимо. В таком умиротворенном состоянии они готовились ко сну, пока тишину не разорвали крики о помощи. Почему-то в этот момент у всех присутствующих одновременно защемило в области сердца. Необъяснимое чувство волнения охватило каждого из Ланнистеров. Они понимали, что произошло нечто страшное, ужасное и непоправимое. Первым отреагировал Клаус: сорвавшись с места, он выбежал на улицу, где обнаружил несчастного фермера, испуганного и онемевшего, с обездвиженным телом на руках. Не потребовалось никаких слов для доказательства горестного предчувствия.

Элайджа не дожидался приказов, просто вскочил на верного мышастого жеребца и умчался за местным лекарем. Тем временем обезумевший от горя Никлаус положил маленького братца, раненого, в многочисленных кровоподтеках, на кровать старушки. Его долго не могли привести в чувство, однако живительная влага все же сделала это не хуже любых других средств. После резкого пробуждения Кола атаковал приступ кашля. Он безудержно колотил себя в грудь, не в силах прекратить адскую боль.

Несчастный фермер все это время неприкаянно сидел в самом дальнем углу и виновато вертел соломенную шляпу в иссохших натруженных руках, словно он был тем, кто нанес мальчику такие удары. Кронпринц не мог смириться с такой обидой – в душе начинал просыпаться доселе дремлющий демон. Он рвался наружу при любом удобном поводе, а теперь, найдя таковой, готов был разорвать любого, кто встанет у него на пути. Глаза налились кровью, нижняя губа кровоточила от прикусывания, а кулаки, казалось, никогда не разожмутся. В тот миг все недобрые качества читались на лице престолонаследника. Они и довели невинного крестьянина до состояния исступления.

Он почти бросился к ногам своего возможного зятя, будто тот уже занес меч над старческой шеей. Последующие несколько секунд прошли в немом шептании робких извинений, пока властная рука первого сына Майкла не пресекла бесполезную трату времени. Только тогда честный житель деревни, сглотнув, сообщил все подробности стычки. Покамест они вместе с Колом работали в поле, на них сзади напало несколько головорезов во главе с печально известным женихом Хэйли. Старика оттолкнули в сторону, а весь удар на себя принял маленький братец. Его нещадно били по голове, животу, спине и всем остальным частям тела до тех пор, пока тот не упал навзничь, а Тревор не пожелал передать семейству благородных господ свои наилучшие пожелания.

Клаус был готов взорваться на месте. Его только что унизили, втоптали в грязь. И кто? Сын конюха и шлюхи? Нет, он не оставит это так просто, не позволит злобному ублюдку продолжать спокойно разгуливать по деревушке в то время, пока Кол, услада всего общества братьев, борется за свою жизнь. Серьезные побои могли причинить вред мозгу, а в таких случаях велика вероятность, что жертва просто не поднимется с постели. Если такое произойдет, то гнев Льва падет на всех, кто будет в поле зрения. Господь не может быть настолько жестоким, не может обречь не верную смерть полсотни ни в чем неповинных людей, поэтому в его интересах сохранить четвертому сыну Майкла жизнь.

Не в правилах Клауса молиться. После ужасов, которые ему довелось лицезреть еще в детстве, он привык скорее отождествлять себя с Люцифером, посланником тьмы, нежели верить в великодушие некоего Небесного Царя. Глупости, всегда расстраивающие маму, верующую женщину. Как бы там ни было, а отчетливое бормотание старушки заученной молитвы начинало действовать на нервы. Колу поможет лекарь, а не взывание к Всевышнему. В какой-то момент он даже хотел расстроить этим замечанием ревностную христианку, но не успел – дверь распахнулась с такой силой, что большинство присутствующих в комнате подскочило на месте. Старый мужчина, седовласый и хромающий, прошествовал к постели раненного, дабы провести осмотр.

Несколько минут под пристальными взглядами окружающих он прощупывал каждый сантиметр кожи избитого юноши, несмотря на все увещевания о хорошем самочувствии. Несколько раз повернув голову больного из стороны в сторону, старик с явным облегчением заявил, что мальчику ничего не угрожает. Эта новость заставила всех одновременно выдохнуть. Скопившиеся внутри нежные порывы внезапно рванулись наружу: Ребекка, ранее поссорившаяся с братом из-за сущей безделицы, кинулась в его объятия со слезами на глазах, Элайджа покровительственно положил руку на взъерошенные светло-каштановые волосы – высшее проявление любви от внешне сдержанного молодого человека. Клаус же переживал трагедию по-своему. Он жаждал мести за нанесенный в спину удар. И он, в отличие от родственников, был более решительным в этом плане и менее скованным выдуманными рамками приличия.

Ничто не удерживало его внутри жаркого помещения: ни предупредительный возглас добродушного толстяка, отца Хэйли, ни выставленная вперед рука благородного младшего брата – его он просто оттолкнул в сторону, словно какую-то преграду. В сущности, так и было. Тяжелая натура наследного принца не поддавалась простому описанию. Из всех детей поистине великолепного тандема короля Запада и возможной леди Речной Мели Клаус, пожалуй, являлся самым сложным и трудно характеризуемым персонажем. Никакая картина не могла в точности передать его истинные эмоции, подчеркнуть те настоящие чувства, которые он испытывал на самом деле. Его мало кто понимал, мало кто ободрял и не осуждал.

Нелегкий жребий пришелся на душу этого жизнерадостного ребенка, и это оставило глубокий шрам в недрах сознания. Юношей он больше отдавал предпочтение книгам, рисованию и узкому кругу друзей, нежели скучным боям на заднем дворе. Впрочем, это не помешало ему стать хорошим учеником легендарных учителей. Тогда дядя Орсон и дядя Расти заменяли ему отца.

Брего не вскричал от боли, когда тяжелая рука хозяина схватила его за черную гриву и потянула на себя, не заупрямился, когда Ланнистер вскочил на него верхом и немедленно отправил вскачь. Сонное животное едва держалось на тонких ногах, пока наконец не почувствовало свежий воздух. Оживший конь постепенно наращивал темп, покамест Клаус не натянул поводья. Вот она, жалкая лачуга ненавистного соперника. Тревор надеялся, что все забудется, однако тут вышел просчет. Ланнистеры всегда платят свои долги. На сей раз знаменитое отцовское высказывание пришлось как нельзя кстати.

Неплохое начало. Если верить пустым глазницам окон, то хозяева либо спали, либо отсутствовали вовсе. Второй вариант казался наиболее удобным в плане первоначальной задумки. И действительно, спустя пять минут хижина уже была объята пламенем. Слишком много огня в его жизни в последнее время. Зато как приятно. Царство пламени, дикие пляски необузданного врага всего живого на свете. Именно таким будет его падение в Ад, если тот вообще существует. Вокруг уже начали собираться непрошеные свидетели немого уединения двух ближайших соратников. Никлаус завороженно пожирал глазами красно-желтое пламя, не обращая внимания на безудержные крики сердобольных соседей, требующих помощи. Сына величайшего воина на земле это мало беспокоило.