Текст книги "Нереальная реальность: Тайна треугольника (СИ)"

Автор книги: Foxy Fry

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 65 страниц)

– А где мне следует быть?

Уитлокк несколько замешкался, затем запустил руку во внутренний карман кителя. Я с настороженностью приняла записку.

– «Я буду с Джеком. Не волнуйся», – прочитала я вслух. – Красивый почерк. – Взгляд поднялся к лицу Феникса. – Но не мой.

Тот кивнул.

– Знаю. Её принес мистер Гиббс…

– И этого было достаточно? – вспыхнула я, едва не давясь приступом обиды.

– Ещё он отдал твою шпагу, – добавил Джеймс. Элизабет тактично отстранилась на пару шагов. – Учитывая… наш последний разговор, я допустил мысль… – словно бы оправдывался пират. Внутри меня все чувства и эмоции перемешались, мозг наводнили вопросы, но разум никак не хотел приниматься за работу. – Значит, это неправда? – наконец забеспокоился Феникс.

– Нет… – отрешенно проговорила я в тщетной попытке заставить мозг выполнять прямые обязанности. Как назло, в извилинах болтались лишь перепутанные строчки шанти. – В смысле с запиской – это перебор, конечно, но мы… – Я вдохнула. – Мы с Джеком выясняли кое-что. Кое-что важное. – Элизабет приблизилась. – У нас ещё один соперник. Смолл. – В качестве довеска к обременительной новости что-то грохнуло в трюме, заставив всех невольно дрогнуть.

– Это который? – проскрипел позади голос Барбоссы.

Я обернулась под беззвучный стон.

– Уильям. К счастью. И так многовато оживших мертвецов на один камень.

Капитан «Мести королевы Анны» хохотнул, и его глаза впервые глянули на меня, не как на докучливую вошь.

====== Глава XXIV. Путь. ======

– А-а-ах! – вырвался наслажденный выдох. Отчасти нарочно, отчасти по потребностям организма я тянула время, одну за другой опустошая чарки со свежей и ещё прохладной водой. Пираты нетерпеливо переминались с ноги на ногу и недовольно причмокивали, что лишь тешило самолюбие. В кои-то веки не мой черед бегать собачонкой и выклянчивать скупые пересказы важных событий, потому пусть помучаются! Барбосса противно скреб когтями по сабле, не более красноречиво, чем необходимо, ибо отлично понимал, как иногда приятно спихнуть человека на свое место, дать понять, каково приходилось тебе и наблюдать за его пусть небольшими, но мучениями. Наконец желудок потяжелел от воды, базовые потребности отошли на второй план, но так быстро сдавать выгодные позиции и раскладывать карты, удовлетворяя пиратское любопытство, никто не собирался. – Где вы откопали это… чудо? – с усмешкой спросила я, проведя взглядом от носа к корме шхуны.

– На Тортуге, – нехотя отозвался Уитлокк со скорбью на лице. Меня же повело в противоположную сторону.

– Никак знаменитая «Сбитая чайка»? – улыбнулась я.

– Нет! – тут же синхронно рявкнули пиратские предводители, аж под лопаткой что-то пугливо дернулось. Пошутишь тут с ними! Поочередно каждого оглядел мой скрупулезный недоверчивый взгляд, губы искривились подозрительной дугой.

– Что я пропустила? – осторожно прозвучал вопрос. – Если не ошибаюсь, корабль ждал на Инагуа? Вы были там?

За несколько секунд тяжелого многозначительного молчания у меня в голове родилось и разрушилось бесчисленное множество теорий. «Неужто они пересеклись с «Бонавентурой» и не смогли отбиться? Чудом ушли? А где же «Месть королевы Анны»? Если из-за нас… Мне конец!» Нервно заерзали пятки, так, на всякий случай, и взгляд поймал оптимальный путь отхода с пристани, но Уитлокк всё же удосужился утихомирить подступающую панику:

– Нет, не были. Разведчики сообщили, что в порту стало много военных, и наш человек решил расторгнуть сделку в одностороннем порядке. Пришлось довольствоваться малым…

Я удивленно моргнула.

– У вас есть разведчики?

– Не все любят бросаться в пекло с закрытыми глазами и искать выход на ощупь, – иносказательно вставил Барбосса. – Кстати, где «Жемчужина»? И Воробей?

Не прошло и доли секунды, как на лица собеседников опустилась тень недоверия: очевидно, выработанный рефлекс, когда имеешь дело с капитаном Джеком. Во мне ещё говорила обида, потому обелять честь кэпа не было ни малейшего желания, и я просто отмахнулась.

– Без понятия. – Глаза Барбоссы сомкнулись в подозрительные щелочки, Уитлокк устало вздохнул, а Элизабет неоднозначно качнула головой. Пришлось тут же добавить: – В смысле, где-то здесь, в порту болтается. – Пираты слегка расслабились. – А «Жемчужина» выслеживает Смолла.

– Надо же, в кои-то веки в нём проснулся стратег… – бросил капитан «Мести». Прозвучало это беззлобно, с некой долей дружеской издевки. Элизабет и Уитлокк воздержались от комментариев, и потрескивавшее в воздухе напряжение сбавило градус.

Во всей этой троице было нечто подозрительное. Я никак не могла уловить, что за беспокойные звоночки заставляют трепыхаться внутри плохое предчувствие. Противное ощущение, будто утренняя изморозь накинулась с объятьями, накатывало волнами: то отступало, позволяя выдохнуть, то вдруг набрасывалось, подгоняемое странными пиратскими переглядками. Как назло, никто не торопился с подробностями, каждый ждал их от меня, а тянуть время становилось всё сложнее.

– Выслеживает Смолла? – подала голос миссис Тёрнер. – Как вы вообще на него наткнулись? Что у вас произошло?

Я с улыбкой повела глазами.

– Это, конечно, интересная история, но так как у нас тут конкуренция почище, чем на Уолл-стрит, думаю, чем быстрее мы сделаем ноги, тем лучше. А история… Будет чем скоротать время в пути.

Ответив Барбоссе упрямым равным взглядом, я церемонно отправилась на борт «Призрачного Странника», а осанка сама собой гордо выровнялась под напряженными провожающими взорами. Встретившиеся члены команды Уитлокка приветливо покачивали головами, а я отвечала свободной улыбкой. По всему виду – опытная дерзкая пиратка! На деле же, не терпелось расслаблено развалиться на кровати, привести в порядок тело и душу, ибо за время короткого ночного перехода удалось лишь заткнуть внутреннего человека ромовой пробкой. Ставшая уже родной небольшая каюта на «Страннике» никогда прежде не казалась такой уютной. Примостив у зеркала ведро с водой, что реквизировала на палубе, я впервые за последние несколько дней подняла глаза на отражение. В первый миг почудилось, что кто-то решил разыграть меня, а затем с новой силой накатила обида. Я, конечно, не рассчитывала, что буду выглядеть, как перед приемом у Смолла, но отсутствие шока в глазах Уитлокка намекнуло, что всё не так уж плохо. Теперь, когда из зеркала таращилось пучеглазое краснокожее существо – с клоком выгоревших, спутанных волос; с потрескавшимися, как хрупкий лед в луже, губами; с отпечатком трехсотлетних адских мучений на лице и натуральным безумием в глазах, – я утвердилась во мнении, что плохое предчувствие меня не скоро отпустит. Недели не прошло, как Джеймс с меня едва ли пылинки не сдувал, а теперь, когда действительно не помешала бы толика внимания, только и спросил, чего я здесь забыла. Получил, значит, записку не пойми от кого, и на душе спокойно? Он, значит, тут с миссис Тёрнер беседы светские ведет, а я пытаюсь не помереть каждые пять минут? Что-то тут не так…

Я обессилено опустилась на стул. Приятно защипали ссадины на опущенных в воду ладонях. Сапоги с ненавистью отлетели в дальний угол. Тело сгорбилось, расслабленно скукожилось. Глаза монотонно хлопали ресницами. В ту секунду где-то внутри опять по-девчачьи захныкало желание послать всё длинной дорогой к черту и взять выходной, но поверх него властным громом прокатились отзвуки хохота Барбоссы и, словно прожектор, забил лучами в душу проницательный, но уже без надменной издевки взгляд шкипера. И от этого приятного воспоминания чуток расправились плечи, хоть и через боль в легкие нырнул глубокий уверенный вдох. «А помирать нам рановато, есть у нас ещё в море дела!» – фальшивя, просипела я. И уже не так саднили растертые руки, появились силы думать – как вернуть себе презентабельный вид и разгрести новый ворох вопросов.

– Диана, могу войти? – негромко последовало за острожным стуком.

– Конечно, – ответила я, и вновь заполыхал огонек неведомой радости.

Джеймс вошел в каюту и первым делом примостил на койку шпагу. С моих губ слетел довольный присвист, словно ребенку вернули любимую игрушку.

– Спасибо!

Пальцы хлюпнули по воде, я инстинктивно потянулась к дорогому оружию. Уитлокк тут же перехватил мои ладони. Его взволнованный взгляд застыл на синевато-красных разводах на запястьях.

– Что случилось?

Я аккуратно отняла руки.

– Охотники за головами. – Лицо капитана осталось непроницаемым, лишь в глазах метнулось виноватое разочарование. – Но, – слабо улыбнулась я, – мы увели их корабль. Один-один.

– Корабль? – с какой-то странной надеждой в интонации переспросил Джеймс.

– Бриг, если быть точной. Правда, – добавила я, – его пришлось отдать рабам… Говорю же, долгая история. – Уитлокк раздосадовано повел подбородком. – Всё так плохо? Вам пришлось взять «Сбитую чайку», да? – аккуратно спросила я.

– Теперь это «Буревестник», – отозвался капитан.

Я вновь улыбнулась.

– А-а-а, понимаю, как корабль назовешь…

Внутри меня пробуждалось и постепенно расправляло крылья чувство покоя и расслабленности. Как бы ни показалось на первый взгляд, всё же Джеймс зашел ко мне, причем практически сразу – ни через час, ни через день. Конечно, ему не всё равно. Но то, как бравый Феникс замучено мялся у двери, покрывало теплоту внутри налетом инея. Приглядевшись, я стыдливо покорила себя за невежество, в котором бессовестно обвиняла Уитлокка, ибо так же при первой встрече не заметила в его глазах тяжелой усталости. Лазурный взгляд – обыкновенно ясный и сверкающий – будто заволокла туманная пелена. Капитан был словно не здесь или не сейчас. Хотел и пытался проявлять участие, но душу его между тем сотрясало что-то мрачное и темное. Быть может, его тоже, как меня мгновение назад, измывало желание всё бросить?

Я сделала, что должна была. Даже не поняла, не осознала, а почувствовала, что именно так – правильнее. Нужнее. Не дожидаясь, пока ищущий взгляд Уитлокка столкнется с одурманенным моим, просто сделала два шага вперед и заключила Джеймса в объятья. И вышли они теплыми, душевными, искренними. Именно этого я жаждала, едва увидела пики мачт «Призрачного Странника». Джеймс обнял в ответ. Прижал сильно, крепко, нежно. Мы потонули в вакууме, за рамками которого грудились нормы, принципы, неловкость и излишние раздумья. В душе и в разуме на какие-то считанные мгновения воцарилась тишина. Секунды таяли, а я боялась открыть глаза, боялась впустить в мирный вакуум краски реальности. Язык неуверенно ворочался во рту, хотелось, надо было что-то сказать. Но из эгоизма или трусости я выбрала молчание.

– Прости.

Джеймс был храбрее меня и уж точно не числился в списке эгоистов. В ответ – рваный вдох. Веки, дрогнув ресницами, поднялись; секунды вновь стали мимолетными. Объятья рухнули.

Я заботливо заглянула Уитлокку в глаза.

– Что-то произошло.

Его лицо просветлело.

– С чего ты взяла?

– Просто вижу.

– Пустяки, – подмигнул капитан. У меня лишь недоверчиво дернулись брови. – Слишком много волков на одну добычу.

Я присела на койку и привычно подняла шпагу.

– Неужели это правда? У нас в руках минимум четыре известнейших и мощнейших корабля в истории, а в итоге все волки, как ты и сказал, должны будут уживаться на борту хлипкой посудины. Звучит бредово. А ещё бредовее то, что всё это – по совету Джека Воробья, которому, кажется, никто из вас не доверяет.

Уитлокк повел плечами.

– Джек тоже будет на борту «Буревестника». Если даже он решит нас всех дружно потопить, это будет проблематично, не находишь?

Я подозрительно сощурилась.

– Так ты вновь доверяешь ему?

– У нас нет выбора, – мрачно ответил Уитлокк, будто подписал приговор. Его явно что-то изводило. И это точно не предчувствие грызни. Но Феникс упорно уходил от разговора, будто даже наедине с собой не хотел заводить эту тему. Всё же гроза в его глазах отступила, пусть и ненадолго.

– Хорошо, – улыбнулась я, – только пошли кого-нибудь в порт, пока наш славный Воробей случайно не упорхнул куда-нибудь.

Я заперла следом за Уитлокком дверь и отчего-то печально шмыгнула носом. Оставалось не так уж много времени, чтобы привести себя в порядок, во всех смыслах. Пока часть мозга руководила выскабливанием соли из волос, другая с привычным терпением принялась распутывать клубок новостей. Пробудившийся было разум ворочал мыслишки лениво, спустя рукава, а потому ни дедуктивный, ни индуктивный, ни метод тыка к истине и полезным выводам не приближал. Все важные идеи маячили где-то на окраине сознания, дразнились, но на крючок и не думали попадаться, приходилось лишь напряженно водить бровями. «Кусочек шоколада не помешал бы», – посоветовала я мутному отражению. Оно приобретало всё больше человеческих черт, некоторые даже были моими… Хоть и влажная, но свежая одежда, перевязь, что легла тяжким грузом на истерзанные плечи, изумрудная бандана на выгоревших, но частично вымытых волосах – возвращалась прежняя я. Шпага задиристо звякнула о ножны.

«Любопытно… – пронеслось в голове. – Утерянный клинок, записка и Гиббс… Ради чего такие старания? Зачем, Джекки?» Если бы кэп просто хотел лишить Смолла источника сведений, почему нельзя было сообщить Джеймсу? К чему была вся эта секретность, дезинформация, которая на деле оказалась правдой и лишь по чистой случайности никому не повредила? Воробей, конечно, не надеялся, что Смолл возьмет его под белы ручки, но тогда, выходит, он повел бы офицера до самого Инагуа? Или дальше? Быть может, не уговор – сведения в обмен на помилование – ради побега, а побег – лишь предлог для союза «на всякий случай»? Ведь даже Барбосса не побрезговал в свое время затесаться в каперы. Но записка? «Я буду с Джеком…» В уверенности в себе Джеку Воробью не откажешь, однако такое – излишняя самонадеянность. Хотя приятно думать, что благодаря столь незначительной детали я предстала перед пиратами не бедовой дамой, а авантюристкой-напарницей капитана Воробья.

«Не загордись, подруга!» – предупредительно прозвучал внутренний голос. Да уж, с такими партнерами мне подобное не светит. Сейчас я для них никто, максимум никто по имени Диана. Расскажи я несколько приукрашенную версию наших с кэпом приключений, авось накинут мне пару очков да и забудут через пару дней. Увы, с Кракеном не сражалась, войну Ост-Индской Компании и Британской Короне не объявляла, в Тайник Джонса не погружалась, где ж пиратскую славу раздобыть?.. А может, априори не видят ни Элизабет, ни Джек, ни Барбосса во мне собрата по крови, интуиция не позволяет… Ведь капитан Джеймс «Феникс» Уитлокк органично вписался в это трио, так что мне осталось лишь вытравливать из взгляда зависть и гордиться своими небольшими в Карибских масштабах подвигами.

Я улыбнулась своему отражению; на лопнувшей губе проступили капельки крови. «Лучше уже не будет», – рассудила я, покидая каюту. Команда «Странника» пребывала в подготовительных хлопотах. Куда корабль двинется, спросить не успела, но уж точно парусник не собирался куковать в Порт-Хауэле в ожидании своего капитана. Не успело карибское солнце лизнуть носки сапог, мимо пронесся разгневанный человек. У меня аж плечо хрустнуло от удара, а вместо извинений тот лишь злобно выплюнул: «Глаза разуй, сосунок!». Пылающий возмущением взгляд приклеился к ковыляющей фигуре.

– Барто! – укоризненно прикрикнула я вслед.

Старпом приостановился, обернулся; нервно дрогнула щека.

– Так себе выглядишь, – бросил он и вновь устремился в сторону бака.

Решительно вдохнув, я заковыляла следом, на ходу пытаясь выяснить, что так разгневало старого моряка. Барто говорить не хотел, бурчал и отнекивался, воистину, как обиженный ребенок; правду едва ли ни клещами вытянуть удалось. Кто бы знал, что именно с этим пожилым одноглазым испанцем мы окажемся собратьями по несчастью, пострадавшими от чрезмерной заботы Джеймса Уитлокка. Вся десятиминутная отповедь, что Барто доверил мне, если очистить от восклицаний и возмущений, сводилась к единственной фразе: Феникс не берет старпома с собой. Ободряюще похлопав старика по плечу, я с улыбкой заверила, что исправлю эту чудовищную несправедливость. И хоть единственный глаз недоверчиво сузился, морщины на обветренном лице разгладились, и трубка в желтых зубах задымила ровнее.

Уитлокка я застала в каюте за сборами: он бережно упаковывал карты в тубус. После обмена общими фразами, я начала издалека:

– А что же «Странник»? Здесь останется?

Джеймс покачал головой.

– Надеюсь использовать это время во благо. Днище покрыто ракушками, тянуть больше нельзя, так что команда займется килеванием на отмели неподалеку.

Я многозначительно хмыкнула.

– Под руководством Барто?

Уитлокк поднял взгляд. Мгновение, и лицо капитана осветила понимающая улыбка.

– Он тебя подослал? – мягко спросил Феникс.

– Нет, – тут же выдала я. – Сама пришла. Видел бы ты его, Джеймс! Я понимаю, поверь, как никто понимаю твои мотивы, но ты совершаешь ошибку. К тому же он тебе ещё долго этого не простит. Пожалуйста, капитан, измените решение.

Хлопнула крышка тубуса. Просветлевшие голубые глаза обратились ко мне с внимательным взглядом.

– Почему ты настаиваешь? – Джеймс пожал плечами.

Я оказалась не готова к такому вопросу, и язык вытолкнул первые слова, что пришли на ум. Аргумент был, прямо сказать, не убедительный:

– Потому что мы пропадем без него.

– Барто больше нужен мне здесь, на «Страннике», – не унимался капитан, убирая в футляр какие-то измерительные приборы.

Я закатила глаза.

– Ты же можешь положиться на своих людей, – развела я руками, – а на неизведанном пути человек, которому доверяешь, как себе, просто необходим. – Я направилась к двери и напоследок проговорила: – Просто подумай над этим.

Барто ждал на шкафуте. Ждал, несмотря на весь свой абсолютно равнодушный вид. Я улыбнулась старику и решительно кивнула, хоть однозначного ответа так и не получила. Отчего-то в душе царила уверенность, что Джеймс Уитлокк последует моему совету.

«Буревестник» загорал под солнцем полностью готовый к отплытию. Может, байки о душах кораблей чистой воды выдумки, но теперь шхуна не выглядела, как гниющие развалины. На Тортуге у пристани скреблось множество суденышек: однотипных, полузаброшенных, пропитых, похожих на завсегдатаев дешевых местных кабаков. И «Сбитая чайка» ничем не была лучше. Сейчас, когда шли последние приготовления, «Буревестник» походил на поджарую гончую – староватую для охоты, но не утратившую чувства погони; гончую, которую хозяин решил вывести на последнюю прогулку, и она едва ли не рвалась с поводка, поскрипывала, постанывала в томительном ожидании, от жажды – насладиться кратким мигом былой молодости. «Только не развались по пути, – попросила я, скребанув ногтями по борту, – остальное прощу». Судно отмалчивалось, а на его борту перекрикивались с собратьями со «Странника» отобранные капитаном члены команды. Даже стоя поодаль, корабль нависал над шхуной, как крепость над фермерским поселением, поблескивал стеклами в панорамных окнах на корме и снисходительно перемигивался пушечными портами – их зачем-то проверяли перед отплытием. На «Буревестнике» они были наглухо задраены, и я сильно сомневалась, что несчастные восемь-десять пушек на борту нам, случись какая напасть, смогут хоть чем-то помочь.

– Только не развались, – повторила я, поднимаясь по трапу.

Где-то под лопаткой зарождалось незваное волнение. Дело заключалось не столько в судне, сколько в тех, кто с минуты на минуту должен был ступить на его борт. Гектор Барбосса и Элизабет Тёрнер – никто из них и не думал обмолвиться о мотивах желания завладеть сокровищем. Интуиция беспокойно ворочалась, подсказывая, что наши друзья знают куда больше, чем говорят, хотя некоторые соображения на их счет имелись. Надо было только с кем-то обсудить… Джек Воробей – воплощение бесконечности вопросов. Пытаться понять его мотивы и мотивы его поступков всё равно, что играть в шахматы с гроссмейстером, когда не знаешь правил. Конец партии неумолимо приближается, а уверенности в собственных ходах больше не становится. Нет даже шанса понять, кто ему «заклятые друзья» – партнеры или соперники? По крайней мере, на данном этапе. Ясно, что, когда перед глазами заблестят десятки, может, сотни карат, каждый будет сам за себя, но до заветного камня – сотни неизведанных миль…

Бойль пинком отправил пустую бочку из-под солонины по трапу с борта «Странника». Она, по инерции перепрыгнув через ящики, слетела с пристани, плюхнулась в лодочку, отчего та, оттолкнувшись от свай, отправилась в свободное плавание, и теперь матрос несся следом, ругаясь и отмахиваясь от язвительных подколов боцмана. Против воли вырвался громкий смех.

Забавно, подумала я, мы ведь, как эта бочка – Уитлокк, Воробей… и я за компанию. Объявился могущественный некто, дал пинок – мотивацию, то бишь, – мы ускорились, того и след простыл, а мы всё катимся, катимся – то ли по собственному желанию, то ли по инерции. Но, вот странность, никто не подталкивает вроде, а катимся всё скорее, несёмся сломя голову… Иногда человек – противоестественное создание.

На борту «Буревестника» царила привычная суета: новая команда, собранная из матросов с разных кораблей, пока не отличалась слаженностью действий, но исходя из отсутствия суровых криков квартирмейстера (что из команды Барбоссы) справлялись пираты в целом неплохо. Видно было, что подопечные капитана Феникса относятся к собратьям и к необходимости подчиняться чужому «начальству» без особого энтузиазма. Но пока всё шло мирно.

Не успело изнуренное тело уютно пристроиться на юте, в поле зрения попала раздраженно вышагивающая фигура капитана Воробья. Он торопился откуда-то с портовых окраин, и что-то мне подсказывало, настроение у пирата, как наше новое судно – лишь кажется бравым. Я и дернуться не успела, как за спиной проскрипело:

– Ну? И кто ты?

Первой реакцией было желание в панике спрыгнуть за борт, ибо в голове всплыли безрадостные картинки первого знакомства, когда я на коленях умоляла Барбоссу (и Воробья заодно) сохранить мою жалкую жизнь. Теперь же довелось остаться с грозным шкипером наедине.

– А кого вы видите? – с напускным любопытством обернулась я.

Корабельный «преемник» Эдварда Тича уселся на бочку, поскребывая протезом палубу. Глаза его выражали красноречивое безразличие. Пока Барбосса то ли кашлял, то ли посмеивался, прежде чем ответить, я бросила беглый взгляд за спину: Джек ступил на пристань и замер в растерянности.

– Ты и Джек, что вас связывает? – требовательно вопросил шкипер.

Я глянула на него с непониманием; красноречивым намеком изогнулась левая бровь.

– Это же не допрос, правда? – Я поднялась с искусственной улыбкой. – Мне всего лишь почудилось, да?

Барбосса не ответил. Или ответил многозначительным молчанием. Более задерживаться в напряженном диалоге с ним я не стала, ибо мозг уже давно занимался проблемой поинтереснее, а на искусные препирательства и словесные баталии хитрости не хватало.

Смурной взгляд Джека ненадолго скакнул на меня, потом вернулся к шхуне и прилип в кормой части по правому борту. Капитанские брови скукожились у переносицы, усы приподнялись, красочно описывая пиратское недоумение.

– Это что такое? – Голос его звучал, как у недовольного клиента, мол, заказывали «Жука», а прислали «Запорожец».

– «Сбитая чайка», – провозгласила я с улыбкой, – то есть, «Буревестник». Теперь это «Буревестник».

Кэп мрачно вздохнул. Одной моей фразы оказалось достаточно, чтобы смекнуть о несостоявшемся посещении Большого Инагуа. Поняв, что перед носом – лучшее из того, что было, – Джек терпеливо повел плечами и лишних вопросов решил не задавать. И всё же отпечаток неведомой раздражающей думы с его лица не исчез, в точности, как и у Феникса. На фоне постоянно обремененных чем-то секретно-важным пиратов собственное состояние казалось мне до неприличия беспечным, хотя мозговые котлы кипели на пределе.

– Погоди! – Кэп деловито направился к трапу. Оклик побудил обернуться. – Ты ничего не забыл мне рассказать? – Лицо Воробья приняло исключительно сосредоточенное выражение. – Записка? Шпага? – подсказала я, устав от молчания. Ромовые глаза понимающе округлились. – Почему ты не сказал? – менее требовательно спросила я.

– Да знаешь, – наигранно протянул пират, – всё как-то времени не было.

– Издеваешься? – хмуро надулась я. – Опять?

Джек выдавил краткую усмешку.

– С чего бы это? Не бери слишком много в голову, мисси, – на ходу бросил он через плечо.

– Ну-ну, – сквозь зубы выдавила я, а вслед – так сильно, чтоб слова впечатались в самовлюбленную капитанскую спину, – крикнула: – Спасибо!

Прошло чуть больше четверти часа, и все участники поисковой экспедиции собрались на борту «Буревестника». Вот она, «могучая кучка»! Капитаны – Барбосса, Воробей и Уитлокк – совместно со штурманом обсуждали оптимальный курс. Элизабет Тёрнер не вмешивалась, но чутко слушала каждое слово, стоя чуть позади и не привлекая внимания. Барто (светящийся от радости, как неоновая вывеска) знакомился и обсуждал круг обязанностей с квартирмейстером, мистером Уезелом. Прочие члены объединенной команды действовали слаженно и дружно. Гудели скользящие по юферсам тросы, скрипели, разворачиваясь, гафельные бейфуты, постукивали о пристань кранцы – «Буревестник», подбирая швартовые, рвался с привязи. Я в одиночестве сидела на юте, у гакаборта, уложив руки на шершавые доски планшира и пристроив на них голову. Суетливый Порт-Хауэл походил на вокзал: полный незнакомцев, равнодушных пассажиров, которым городок служил обычным перевалочным пунктом, не больше. У меня в душе он тоже не оставил никакого следа. Я глядела на него так же, как разглядывают в окно поезда пролетающие мимо промежуточные станции. Но вот начали набирать отсчет ярды между пристанью и ахтерштевнем, а вместе с тем пробудилось осознание Начала. Никто не знал наверняка, и всё же, как ни крути, мы вышли на финишную прямую. Теперь сокровище и охотников за ним отделяли десятки миль безумно красивого моря. Ни посредников. Ни подсказок. Я до сих пор точно не знала, куда шхуна возьмет курс – лишь общее «на север», случайно выхваченное из чьего-то разговора. Вопреки неведению верилось, что неизведанный путь пощадит нас (в отличие от многих искателей приключений, что сгинули раньше, чем достигли цели). Верилось, что «эфир власти» не окажется искусным мифом, и, в конце концов, мы сможем снять натирающий шею поводок.

Воздух застрял поперек горла. Не успела мелькнуть и исчезнуть в голове мысль о незримом погонщике за спиной, как глаз зацепился за статную женскую фигуру у края причала. «Дестини…» – беззвучно прошептала я. Ведьма словно почувствовала, что её узнали, и небрежно махнула рукой на прощание. Предвкушение романтичного приключения покорежилось, сморщилось, как побитая морозом ягода. А беспечность, в которой я обвиняла себя ещё полчаса назад, сменилась тяжким грузом обоюдных тайн.

– Попутного ветра! – доброжелательно прокричали с встречного рыбацкого ялика.

– Мда, попутнее некуда… – угрюмо пробурчала я в ответ.

Порт-Хауэл равнодушно прощался с гостями, скучающе глядел вслед удаляющейся шхуне, не рискуя предполагать, какая судьба ждет тех, кто на её борту.

«Буревестник» самоотверженно бросился навстречу неизвестности. С первого взгляда у нас со шхуной не заладилось, и причиной тому не капризная натура, что не хотела обменивать дворец на крестьянскую лачугу. Было ещё что-то на уровне чисто женской интуиции, аргументированное железобетонным: «Потому что». Но как бы я ни относилась к судну, деться с него было некуда. Да и на его борту места, чтоб затеряться, оказалось не так уж много. О персональных каютах уж подавно не могло быть и речи. Капитаны и я с Элизабет за компанию обитали в капитанской каюте, она же кают-компания. Обстановка там балансировала на грани между минимализмом и аскетизмом. Мутные блеклые окошки, узоры из плесени чуть ли ни в каждом углу. Каждый дюйм судна пропитал запах гниения, сырости и беспросветного тлена. В какой-то момент бывшую «Сбитую чайку» стало жалко, стоило только представить, как она медленно разлагалась в тортугских водах, брошенная владельцем и никому ненужная. Время, проведенное в Порт-Хауэле, пошло ей, однозначно, на пользу. Парусник принадлежал Уитлокку, а потому никто из союзников не захотел брать на себя хлопоты по превращению разваливающейся посудины в неплохую шхуну. Так что «Буревестник» появился на свет исключительно благодаря широкой душе и полному карману капитана Феникса. На верфи вычерпали воду, залатали дыры в днище, укрепили стеньги, поставили новые гафельные паруса, добавили две восьмифунтовые пушки по правому борту, со штур-тросом повозились, якорные канаты заменили – и вуаля, судно готово к отплытию. Всего-то! Расходы по снаряжению шхуны в плавание шли отдельной графой. Барто бушевал долго и громко, обвиняя остальных пиратов в бессовестности, но Джеймса финансовые трудности интересовали в последнюю очередь. Он будто не слышал всей старпомовской тирады, уткнувшись взглядом в испещренные линиями карты, и Барто пришлось отступить, разочарованно махнув рукой. Но такова уж была его стариковская испанская натура – не мог моряк прожить день спокойно, не вытрясши из кого-нибудь душу. И тут, как нельзя кстати, объявилась я: за неделю отдохнувшая, посвежевшая и отвыкшая от его подколов.

– Чудные вы, барышни, создания, – недовольно заметил Барто ни с того ни с сего.

Порт-Хауэл и видимая земля растворились за горизонтом чуть больше двух с половиной часов назад. Я мирно посиживала на юте, в тени от парусов, перебирая пальцами по колену. Задумчивый взгляд плавал по палубе, а старший помощник, как водится, объявился внезапно из-за плеча.

– Это вы о чем? – невинно спросила я.

Цепкий взгляд старого моряка четко отследил траекторию до единственной цели, что полностью занимала мое внимание, несмотря на всю видимую беспечность.

– Глядишь на него так, будто сожрать готова, – подметил Барто, усаживаясь рядом. Джек Воробей в своей обычной манере ненавязчивого флирта болтал с урожденной мисс Суонн. Та отвечала сдержанно, частенько усмехалась, но от пирата избавиться не торопилась. – И чего у тебя с ним может быть? – не унимался старик. – С ним, а? Ты погляди, погляди на…

– Барто! – сурово прервала я. – Я ценю ваше мнение, но относительно личной жизни в нём абсолютно не нуждаюсь.

Моряк надулся. Кольца из трубки задымили часто и обиженно.

– Нас с Джеком многое, слишком многое связывает, – нехотя пояснила я.

– Тебя? С ним? – возмущенно пыхнул табаком старпом. – Вот не понять мне, как этому обалдую всё достается – и корабль этот его быстроходный, и бабы волочатся, как блохи за псиной… Ну ведь не заслуживает!