Текст книги "Нереальная реальность: Тайна треугольника (СИ)"

Автор книги: Foxy Fry

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 65 страниц)

Примирив всех возмущённых демонов, я наконец направилась на рынок.

– Я сразу понял, это любовь с первого взгляда! – криво заулыбался продавец оружия. – Знал, что вы вернётесь и специально сберёг! – Хитро подмигнув, он назвал цену.

– Да вы что! – тут же вырвалось возмущённо. – Вчера было вдвое дешевле!

– Но вы пришли сегодня, – вновь алчно улыбнулся торговец. – Могу уступить… эм… пятьдесят монет.

Я едва не лопнула от возмущения. В котле ещё не остыло варево негодования, и я без обиняков вступила то ли в торги, то ли в препирательства. Торгаш уступать не хотел, а я не могла – при всём желании суммы мне не хватало.

– Как насчёт обмена? В придачу – кинжал и кортик?

– Пфф! В зубах ковыряться, что ль? – Тут его глаза округлились, а я почувствовала лёгкий толчок.

– Эй, аккуратней, растяпа! – прикрикнула я вслед скользящей сквозь толпу фигуре в лохмотьях. Мне даже полегчало. Но отнюдь не морально. Пояс уже не так тянул вниз. – Ах ты! Стоять! – завопила я, припуская следом за вором и «реквизированным» кошельком.

Это была, воистину, самая быстрая гонка в моей жизни: подгоняло чувство грядущего стыда, если мерзавец сбежит. Вор мастерски петлял по улочкам, потом вовсе взлетел на крышу. Я следом, но перепрыгивать на соседний дом не решилась и продолжила погоню по земле. Приходилось преодолевать не только поток людей, но и болтающуюся под ногами живность, нырять под открытыми ставнями, перепрыгивать заборы, протискиваться в щели и при всём при этом стараться не запутаться в собственных конечностях. Воришку это, казалось, только забавляло. Мы вылетели на пустырь перед холмом, поросшим надгробиями. Вор, как мартышка, пополз вверх, а я подхватила на ходу с земли булыжник и запустила в него. Камень приземлился в паре дюймов. Но карманник отвлёкся, ноги поехали по траве. Я с разбегу навалилась на него, и мы, как два счастливых идиота, скатились вниз. Сопернику в забеге повезло меньше – он приложился спиной о могильный камень, а я тут же вскочила на ноги. К тому моменту, как он поднялся, у меня в руках был весьма убедительный аргумент. Вор, тяжело дыша, смерил взглядом расстояние между собой и остриём шпаги. Тем временем его испепелял мой крайне решительный взгляд. Брезгливо сплюнув, негодяй трусцой припустил прочь.

Я подняла с земли многострадальный кошель. Чувство триумфа затмевало даже острую боль в боку.

– Не могу, значит, постоять за себя? – победно вопросила я, глядя вслед исчезающей вдали худощавой фигуре. Шпага нырнула в ножны. Я направилась обратно, и тут же подбородком встретилась с чьим-то плечом в камзоле. – О, простите, сэр… – на автомате выплюнула я, а следующие слова комом застряли в горле. «Вот засада…»

====== Глава XXII. Вода. ======

Комментарий к Глава

XXII

. Вода. ♪ А спонсор этой части – шизофрения Джека Воробья aka 'Multiple Jacks'! ♫

Я медленно моргнула в надежде, что видение исчезнет; за это мгновение в голове пронеслось бесчисленное множество мыслей – от стыдливого сожаления до решительного плана, как выпутаться.

– К-к-капитан, – зубы оскалились в кривой улыбке, – Смолл? – Пожилой отставной офицер приветливо кивнул головой, заложив руки за спину. Гладко выбритый, выспавшийся, без единой пылинки на одежде он будто бы едва сошел с порога собственного особняка. – Вот так встреча! – Я постепенно засеменила назад. – Вы? На Тортуге?

За спиной зашуршали шаги: двое в штатском с солдатской выправкой. Я сверкнула нервной улыбкой. Меня заманили в ловушку, в очень неудобную ловушку. Пустырь, где из свидетелей лишь имена на могильных камнях, глухие стены домов и два проулка, путь в один из которых уже отрезан. Второй просвет между домами был чуть позади Смолла. Наши взгляды на мгновение пересеклись, и я тут же рванула с места. До конца проулка оставалось каких-то пару ярдов! Но «свет в конце тоннеля» угас, едва из-за угла появились ещё трое «слуг короля». На пустыре никто и с места не двинулся. Я попятилась назад, отступая перед решительной солдатской троицей. Они гнали меня обратно, красноречиво держась за ружья.

– Не думайте, что я так легко сдамся! – Я метнула в Смолла горящий злостью взгляд под звон покидающей ножны шпаги.

Солдаты окружили плотным кольцом и ждали приказаний. Ветер принес сильный аромат протухшего мяса, значит, поблизости таверна или какая-то забегаловка – шанс привлечь внимание.

– Вы не в том положении… – как всегда миролюбиво начал Уильям Смолл. Я метнулась к нему, рассекая клинком воздух. Шпага звякнула о солдатское ружье, штык резанул ладонь, и оружие вылетело из руки. Солдат отшвырнул шпагу в траву. Я схватилась за кортик; в следующий миг затылок сотрясло ударом, и я в который раз за сутки безвольно рухнула в ноги нападающим. В глазах медленно темнело, голоса сливались в единый гул, а от тела не поступало никаких позывных. «Помогите…» – прошептала я одними губами. Сознание подняло белый флаг, разум канул во тьму.

Из горла вырвался сдавленный хриплый кашель. В закрытые веки бил яркий свет, открывать глаза не хотелось. Мне казалось, что я умерла и переродилась – в награду за неизвестные грехи – в кузнечный верстак, а голова превратилась в наковальню.

– Что вы за изверги такие? – слипшимися губами заговорила я в неизведанную пустоту. – Зачем бить по голове, идиоты чертовы… Почему не хлороформ? А потом давление, гематомы, застой крови… Вас бы так…

В ответ на это кто-то шумно вдохнул с легким присвистом, гулко отозвалась доска под подошвой. Я приоткрыла веки и тут же об этом пожалела – посттравматическая мигрень отказывалась принимать дневной свет. Я перевернулась на бок, спиной к источнику люменов; в голове запустилась центрифуга. Замутило. Рука соскользнула с края койки, подталкивая к искушению облегчить полупустой желудок. Я закрыла ладонями лицо и поочередно открыла глаза, а затем раздвинула пальцы. Хоть уши заполнял давящий гул, обоняние улавливало лишь запах запекшейся в носу крови, окружение не вызвало большого удивления. Каюта неизвестного капитана неизвестного судна, обставленная по-военному сдержанно – мутить теперь будет не только от удара, но и от качки. Медленно ползущий взгляд наткнулся на фигуру Смолла. Офицер молчал. Я заторможено моргала, молясь, чтобы от ударов сердца не лопнула голова. Остальное было неинтересно.

– Приношу свои извинения за… – он поднялся, – предоставленные неудобства. В прошлый раз наше общение не заладилось…

– И вы решили радикально сменить его манеру? – прогундосила я.

– Возможно, это было излишне, и мистер Молрой поспешил, однако, надо признать, вы весьма однозначно отказались идти добровольно.

– Вы весьма однозначно дали понять, что это не прогулка за мороженым. – По лицу капитана скользнула тень непонимания, губы слегка поджались. – Что дальше? Повезете в Нассау на суд и казнь, хм?

Смолл заложил руки за спину и сделал пару шагов ко мне. Его глаза окрасились оттенками проникновенной, но искусственной искренности.

– Я надеялся, мисс Диана, наладить диалог между нами, прийти к пониманию, что будет нам всем на пользу.

Придерживаясь за голову рукой, я приняла сидячее положение. Тьма рассеивалась постепенно, словно с экрана перед глазами расползались тысячи микроскопических букашек.

– П-простите, может, я чего-то не понимаю? Заманивание в ловушку и грубое похищение средь бела дня всё ещё в рамках налаживания диалогов? – Смолл собрался ответить, но я перебила: – Вам не диалог нужен, а сведения. Значит, это только начало. А потом… Пытки, да?

Сэр Уильям усмехнулся и взял паузу, наполняя высокий бокал водой.

– Нет, мисс… – Он протянул его мне. – Простите, вы всё ещё не назвали своей фамилии.

– Уитлокк, – ехидно выдохнула я в бокал. Пожалуй, за ещё одну порцию прохладительной жидкости можно было потерпеть занудные речи. Мужчина сдержал усмешку и лишь многозначительно кивнул.

– Мисс Диана, я понимаю, у вас есть основания для скептического настроя, есть основания воспринимать мои слова в штыки, но, поверьте, в ваших интересах прислушаться ко мне. – Я картинно закатила глаза. – Буду с вами откровенен, я здесь не для того, чтобы охотиться за вами или вашими… спутниками. По крайней мере, сейчас. Многие годы я жил спокойной жизнью, похоронив все мысли об искушении, но явились вы и разворошили то, что я смиренно отверг. Вы напомнили мне кое о чем… Конечно, в первую очередь, меня самого, некогда так же бесконечно алчущего сокровища. Но кроме этого, о некоторых… обязательствах, которые – в силу, не знаю уж, малодушия или вероломности, – но я не смог исполнить.

– Так-так, – я театрально подняла руки, – погодите секундочку, сэр Смолл. – Он уставился на меня весьма ошарашенным взглядом человека, не привыкшего, чтобы его перебивали. Особенно женщины. Особенно пиратки. – Я тоже буду с вами откровенна: меня утомляет ваше двуличие. – Лицо собеседника осталось непроницаемым. – Знаете, я полагаю, человеческим поступкам есть одна из двух причин: мы делаем что-то либо ради кого-то, либо из-за кого-то. Я уже говорила, этот ваш «эфир власти» мне не нужен, но ради друзей я готова рыскать в его поисках, словно бы на кону моя жизнь. А вот вы… Помню, в темнице в Нассау вы обмолвились про неоплаченный долг. Всё из-за этого, верно? Из-за Арлин? – Надо мной по-прежнему нависала статуя Уильяма Смолла, но за недвижными зрачками в приступе ярости метался уязвлённый человек. – Вам не даёт уснуть и, как вы говорите, смириться отнюдь не жажда соревнования, обладания камнем, а банальная совесть. Невыплаченный долг. Ваш брат, к его чести, не врал себе, что одержим, что тратит жизнь, что потерял всё во имя ничего, он принял это. А вы лишь погрузились в видимость принятия поражения, продолжили подчиняться правилам и попытались забыть о предательстве. Со временем голос совести затих, но тут, так некстати, явились мы, напомнив о вашем преступлении, в первую очередь, перед самим собой. Именно эта агония не даёт вам покоя. Именно поэтому вы вернулись к поискам того, в существование чего так упорно не верили. Или пытались не верить, ибо так легче. И вот вы снова в игре, вам надоели правила, и вы хотите сжульничать, подглядев у других игроков, обогнать их… Поэтому я здесь. Скажите, если я не права.

Экс-капитан всё это время смотрел куда-то сквозь меня, а после отвечать не торопился. Я опорожнила остатки воды и принялась вертеть бокал перед носом, разглядывая, как в нем расплывается мебель. Смолл отвернулся, нарочито аккуратно поставил графин на столик и затем тяжело опустился на массивный стул.

– Откуда вы узнали? – бесстрастно прозвучал его голос.

– От вашего мёртвого брата, – в тон ему отозвалась я, не сводя глаз со стекла.

Сэр Уильям подавился грустной усмешкой.

– И даже после смерти… – неопределённо пробурчал он под нос. – Что ж, – внутренние демоны пожилого офицера вновь нацепили узду, – в проницательности вам не откажешь, мисс. Тем не менее, каковыми бы ни были мои мотивы, цель нашей встречи осталась неизменной.

Я выглянула из-за бокала.

– Вы не поняли, что я ничего, абсолютно, совершенно, ни капельки не скажу? Что бы вы ни делали.

– Мисс Диана, – с улыбкой вздохнул Смолл, – вы в силу своей молодости и горячности склонны полагать, что все кругом так же нетерпеливы и готовы пытать и шантажировать любого, кто обладает хоть крупицей ценного знания. – В реплике слышался неприкрытый и укоризненный намёк на события в особняке в Нассау; игнорировать его без малейшего зазрения совести было даже приятно. – Терпение – одна из величайших человеческих черт. Я хочу переубедить вас, склонить на свою сторону, но – добровольно. Я докажу, и, уверен, вы поймете и примете иную точку зрения.

– Иную? Вашу. Наладить диалог, склонить, переубедить, доказать… Простите, сэр, но с какой стати вы полагаете, что я в принципе буду вас слушать и слышать?

В глазах собеседника метнулось нечто – настораживающее, даже больше пугающее, словно блеснувший огонек маяка, неверный, заманивающий на подводные скалы.

– Смерть, мисс Диана. С ней встретиться не так много желающих. Вы не представляете, что ищете и к чему приведут вас поиски.

Я уж было собиралась закатывать глаза, раз старый моряк завел опять свою шарманку, но глас любопытства и некий трезвый участок мозга красноречиво намекнули, что не всякую информацию стоит списывать со счетов.

– А вы, значит, знаете? – Смолл промолчал. – Хорошо… Как насчет бартера? Сведения в обмен на сведения: вы делитесь знаниями о камне, я – о том, как к нему добраться.

Уильям Смолл поднялся, расслабляя каменное лицо улыбкой.

– Видите, договориться не так сложно. Есть ве… – Собеседника прервал несдержанный стук в дверь. Смолл едва успел обернуться, а в каюту уже шагнул высокий сложенный офицер со вздернутым носом и режущим взглядом. – Я приказал не беспокоить. – Холодный гнев окрасил слова сэра Уильяма.

– Простите, сэр, дело… весьма срочное. К вам посетитель. – Офицер протянул маленький листочек.

Смолл стоял спиной, увидеть его реакцию было невозможно, обернулось ко мне по-прежнему обманчиво бесстрастное лицо и окрасившиеся заинтересованностью глаза.

– Я прикажу подать обед и, надеюсь, вы разделите со мной трапезу. – Я ответила сдержанной улыбкой. – Только, – он слегка замешкался, – прошу вас, смените наряд. – Его взгляд указал на объемный сверток на рундуке у стены. Не мешкая, мужчины вышли. Дверь закрылась.

Тишина. Шелестит море. Судно поскрипывает, переваливаясь на волнах. Качка едва чувствуется. Над головой не стучат привычно гулкие шаги пиратских ног.

Не теряя времени, я подлетела к одному из больших окон. Корабль стоял на якоре всего в полумиле от укутанного тропиками острова. Вряд ли я провалялась в отключке много времени, скорее, это просто оборотная сторона Тортуги. Оружия при мне, конечно же, не было, если исключать смекалку. Стоило признать, Смолл умело закинул удочки, во всяком случае не пришедший окончательно в себя разум заглотил червячка. Тем не менее, оставаться в плену планов не было. Всего-то полмили! Дверь на кормовой балкон оказалась не заперта, но вот находился он довольно-таки высоко, а прыгун с трамплина был из меня не лучший. Я невольно ахнула, разглядев ниже перила ещё одного балкончика, а над головой две чугунные пушечные тушки. Уж это явно не прогулочный ботик. Мешкать было некогда. Я подперла дверь в каюту стулом и выбежала на балкон. От сапог пришлось избавиться. Полагаться на тело было неразумно, конечности отзывались с опозданием, но я всё же перелезла через перила. Корму украшал барельеф со львами и морскими богинями, по нему так удобно было спускаться на балкон нижней палубы. Двери там были приоткрыты, принуждая вжаться в дерево, прикусить язык и почти вслепую искать опору под ногой. Раненная рука сдалась довольно быстро, порез закровил, пришлось разжать пальцы. Решив скопить сил перед заплывом века, я пристроилась к перилам и легко перелезла на балкон. Из каюты доносился негромкий заносчивый голос, кажется, принадлежащий тому высокому офицеру, затем его перебил приказующий тон Смолла, и отозвалась стуком дверь. Разговор, даже, скорее, тихий монолог неизвестного посетителя продолжался недолго.

– Неудивительно, – совсем рядом прозвучал голос Уильяма Смолла, полный сдержанного раздражения. – Но вряд ли у вас имеются доказательства.

Офицер отошел вглубь каюты, слова доносились неразборчиво. Разговор не двигался к завершению, и времени на побег предоставлялось достаточно. Я глянула на плескавшееся под форштевнем море. Сейчас или никогда. Я оперлась руками о перила и уже готова была забросить ногу, но тут голос Смолла прозвучал чуть ли не над самым ухом.

– Допустим, и что дальше? – Я отпрянула назад и вжалась в стенку. – Аванса не будет, учтите.

– Понимаю, деловой подход.

У меня внутри произошел глобальный переворот, как на аттракционе свободного падения. Язык в последнюю секунду прилип к небу и удержал от ошарашенного: «Что?!». Молясь всем известным богам, чтобы слух меня подвел, и втайне надеясь, что угадала верно, я опустилась на корточки и подползла к проему. Смолл стоял спиной, привычно сцепив руки. Его гость сидел за массивным столом, вертя в пальцах чайную ложечку и поигрывая коварной ухмылочкой.

– Капитан Уитлокк двинется на север, к острову Большой Инагуа, чтобы зафрахтовать судно… – со знанием дела и без малейшего зазрения совести продекларировал Джек Воробей.

– Зачем вам ещё один корабль? – перебил его Смолл.

– Нам придется заходить в мелкие воды, у наших кораблей слишком большая осадка.

– Далее.

– Сэр, мы же… – начал Джек. Я слишком наклонилась вперед, под коленкой предательски скрипнула доска. Отставной офицер обернулся, но моя физиономия исчезла, а тело слилось с ребристой и теплой резьбой. Двери балкона захлопнулись.

Душа металась на грани паники, мозг не успевал за эмоциями, сердце подгоняло действовать. В переговорной что-то происходило – Джек недоуменно нахмурился, двери распахнулись, ввалились двое солдат. Продолжения я дожидаться не стала. Побег отменялся. Пальцы дрожали, с трудом цепляясь за барельеф, ладони вспотели от волнения – я была похожа на полудохлую муху, ползущую по окну. Правда, в отличие от несчастного насекомого, я ужасно торопилась, а потому отчаянно пыхтела и кряхтела, карабкаясь обратно в капитанскую каюту. Я плюхнулась на верхний балкон и тут же стартанула к платью.

Предатель? Джек Воробей – предатель? Как всегда, решил усидеть на двух стульях, но что-то пошло не по плану? Инагуа? Ничего такого не слышала. Хотя я вообще ничего не слышала! Итак, Смолл вступил в игру, обзавелся теперь уже двумя козырями и вряд ли намерен сбавлять обороты. Таким, как он, это совершенно не свойственно. Офицер, чья жизнь клонится к закату, хочет обрести покой в ореоле славы и потому идет ва-банк. Но что же он требовал от Джека? И какого черта Воробей сюда приперся? Откуда узнал? Сначала тайные рандеву с сеньоритой Тич, теперь переговоры с этим престарелым англичанином. Может, это лишь обманка? Может, Джек решил выудить что-то еще из Смолла, но не нашел предлога получше? А теперь, когда кэп попался, что сэр Уильям потребует с меня? Будет шантажировать Джеком? Если так, всё пропало. С другой стороны, я не смогу ничего разгласить, раз не знаю, что именно подлежит разглашению. Британские солдаты? Смолл заручился поддержкой короны? Не удивительно, при его-то связях! И наскреб где-то плавучую крепость? Если мои представления о корабле окажутся хоть отдаленно верными, пиратам несдобровать. Да и какого дьявола им понадобилось менять свои шикарные корабли? Вот это уже, определенно, откровенная чушь! Джек за все богатства мира не откажется от «Жемчужины» – что на суше, что на море. Большой Инагуа? Звучит как замысловатое название ловушки. Логично, если…

– Мисс! Немедленно отоприте дверь! – Вновь донесся грохот, который все это время я без труда игнорировала.

– Хотите помочь с затяжкой платья? – прикрикнула я. За дверью затихли. Потеряв терпение, я спрятала оставшиеся завязки под кофту и призвала к лицу недовольный вид.

– Кто позволил запираться? – недовольно выплюнул в меня носатый офицер, едва я открыла дверь.

– По-вашему, следовало на квартер-дек выйти? – Пока служилый поджимал губы, я исследовала взглядом доступный кусочек палубы. Разглядеть удалось лишь спускающиеся полукругом ступени по обеим сторонам от каюты, массивный ствол мачты и несколько матросских фигур в утвержденных британским уставом формах. Меня нагло загнали обратно с безыскусной напускной вежливостью. Засвистела боцманская трубка. Выбрали якорь. Паруса потянули корабль в открытое море. Накрыли стол, и лишь потом вернулся Уильям Смолл. За это время в голове сформировалась, как показалось, идеальная тактика поведения.

Офицер улыбнулся, словно бы в знак победы, раз я сменила пиратский наряд.

– Рад, что вы прислушались ко мне, – закивал Смолл, помогая сесть. Голос моряка избавился от напряженных тонов.

Пока кок управлялся с мясом и гарниром, я взяла в руку бокал вина и многозначительно улыбнулась.

– Разве у меня был выбор, сэр? К тому же, я очень надеюсь, предложенный вариант переговоров будет обоюдно полезен. Кстати, вы так и не высказались по поводу нашего бартера. Благодарю, – кивнула я коку. Вид истекающей соком и благоухающей ароматом индейки поднял в желудке голодный мятеж. Пришлось проявлять недюжинное терпение, чтобы не накинуться на мясо, как оголодавший дикарь.

– То есть я могу вам доверять? – прямо спросил Смолл.

Я улыбнулась.

– А у вас есть возможность проверить мои слова? Полагаю, нет. – Собеседник никак себя не выдал. – Равно как и у меня. Так что до определенного момента придется выдать друг другу кредит доверия.

Не дожидаясь приглашения к трапезе, я со всей возможной сдержанностью накинулась на еду. От вина, на удивление, в голове перестали работать отбойные молотки. Жестковатая индейка вполне сошла за шедевр высокой кухни, ибо, стоит признать, разнообразием пиратский рацион не отличался, а мясо (в большинстве своем жирный и уставший от жизни кабан) перепадало лишь при удачных заходах в порт. Смолл терпеливо пережевывал батат, его глаза водили по мне испытующим взглядом, как лупой над каким-нибудь насекомым. Наконец я не вытерпела и медленно подняла вопросительный взгляд. Проблема «первобытного голода» утратила актуальность, и еда не отвлекала внимания больше, чем необходимо.

– Меня настораживает, мисс Диана, как быстро вы сменили позицию, – открыто пояснил Смолл.

– Вы заинтриговали меня, как минимум. – Столовые приборы звякнули о край тарелки. – Ещё тогда, в темнице Нассау, вы отнеслись ко мне, откровенно говоря, странно, учитывая все обстоятельства. Признаюсь, ваши проповеди меня мало волновали, но ваша настойчивость заставляет обратить на стращания хоть толику внимания. Может, это искреннее и наивное чисто женское любопытство… Кроме того, взгляните на ситуацию моими глазами: берег далеко и с каждой минутой становится всё дальше, противников на корабле внушительное количество, чего не сказать о союзниках, а вы в который раз намекаете, что в поисках сокровища мы лишь слепые котята. Не знаю, стратегия ли это или тактика безысходности, но я иду на уступки в надежде обрести выгоду. Ваши же намерения относительно меня весьма туманны. – Я переключилась на вино, чувствуя, как постепенно расслабляются мышцы и натянутые струны самообладания.

Смолл слегка раздвинул уголки губ то ли в намеке на улыбку, то ли в попытке скрыть гримасу недовольства.

– Могу вас заверить, в данную минуту вам ничего не угрожает, мисс.

Я изогнула бровь.

– В данную?

Капитан откинулся на высокую спинку стула.

– Полагаю, вы уже продумали план побега, – понимающе улыбнулся он.

Я усмехнулась.

– Вы снялись с якоря и взяли курс…

– Верный? – мгновенно оживился сэр Уильям. Я ответила уклончивой улыбкой. Ещё минута ушла на тщательное пережевывание последнего кусочка птицы. Смолл в спокойствии поедал овощной гарнир. – Скажите, мисс Диана, – англичанин глянул на меня проницательным взором, – как вы стали… одной из них?

– Пираткой? – нарочно уточнила я, зная, что его это непременно покоробит. – Вы удивитесь, но, скорее, добровольно, чем вынуждено. Судьба сыграла со мной забавную шутку и познакомила с одним славным пиратом. До этой встречи я, равно как и весь «цивилизованный» мир, считала их… гхм… дикарями, но, преодолев не одну сотню миль бок о бок, поняла, что «цивилизация» – вещь спорная, а в пиратстве имеется ряд весомых преимуществ.

– Этим пиратом был Уитлокк? – полюбопытствовал Смолл.

– Нет, что вы, – усмехнулась я, – Джеймс как раз таки подался в пираты благодаря мне. Или из-за меня, вот уж не знаю.

– Значит, Воробей?

– Этот меня едва знает, – отмахнулась я.

Уильям Смолл подался вперед, наполняя бокал.

– Признаюсь, вы не похожи ни на одну молодую особу, что мне когда-либо доводилось встречать, но, мне кажется, вам не место среди них.

– Человек не предмет, чтобы иметь место, – раздраженно бросила я.

Повисла равнодушная тишина. Кок отправился на камбуз. Я ковыряла вилкой нарезанные фрукты. Смолл растворился взглядом в окне. Тот огромный налет непринужденности, что сопровождал трапезу, не мог скрыть игры в покер с высокими ставками. Стареющий капитан слово держал, не давил, наводил мосты постепенно, как бы за между прочим, но я отчетливо сознавала, что каждое мое слово может стать доской в этой подвесной конструкции. Чем больше Смолл узнает добровольно, тем легче сможет выудить оставшееся. Я играла в ту же игру. С одной стороны, надеялась на пресловутый бартер, пусть мне и нечем было торговать наверняка; с другой, так же нарочито беспечно пыталась вытащить из собеседника хоть полслова, хоть намек на переговоры с Воробьем и их итог. Раз побег не удался и меня на «Страннике» уже, как пить дать, хватились, будет неплохо предстать перед Фениксом с какой-нибудь ценной или, на худой конец, интересной историей, чем доказать состоятельность собственной самостоятельности. Знать бы, что сейчас творится на Тортуге, когда никто не может найти уже двух участников погони за сокровищем…

– Надеетесь, они придут за вами? – вдруг негромко поинтересовался Смолл, считав улыбку на моем лице.

– Безнадежен тот пленник, что не мечтает сбежать, – пожала я плечами. – Но пока я здесь, ваша очередь делиться историями. Почему вы так уверены, что это сокровище – синоним смерти?

Сэр Уильям вздохнул.

– Так и есть. Каждый, кто искал камень, кто продвинулся хотя бы на шаг дальше предшественника, неминуемо отправился в мир иной раньше положенного срока.

– Спорное заявление. Назначенный срок не дано знать никому. Но даже если и так, вас это не пугает?

– Я прожил достаточно и вполне готов завершить дело всей жизни. Любой ценой. – Последние слова заставили меня вздрогнуть. Сэр Уильям прекрасно владел собой, и за все время разговора истинные помыслы и эмоции громоздились за непроницаемым защитным экраном. И только сейчас его голос прозвучал так, что усомниться в намерениях, в усилиях и решимости старого офицера не представлялось даже гипотетически возможным. Хотел Смолл того или нет, но предупреждение – на его пути лучше не стоять – донеслось до меня кристально ясно.

– Камень ведь гораздо большее, чем драгоценная стекляшка, верно? – проговорила я, не сводя глаз с лица собеседника.

 – Драгоценная стекляшка? – изумился экс-капитан. – Надеюсь, это ирония, в противном случае я поражаюсь пиратской алчности и глупости, раз ваша братия готова гнаться сломя голову за неизвестной ценностью, лишь бы продать подороже! – В голосе звучало искреннее недоумение.

Я впервые задумалась, что есть искомый камень на самом деле и как много о его природе знают все участники карибского соревнования. Если «эфир власти» не так прост, на что намекает Смолл, то мне уж точно предстоит каяться в собственной наивности и недальновидности. Что касается остальных… Трудно сказать, кто из пиратов руководствуется алчностью, кто благоразумием, а кто безвыходностью положения. До этого разговора сущность камня меня мало заботила, хоть он и являлся нашей целью, – были проблемы более близкого характера. Да, где-то стояла пометка, мол, «побрякушка не так проста», но заниматься более глубоким анализом было как-то не с руки.

Многозначительно поведя бровью, я приняла наиболее расслабленную позу: откинулась на спинку стула, поставила локоть на подлокотник и принялась скрупулезно разглядывать ногти.

– Вы лукавите, говоря, что продолжаете поиски лишь для того, чтобы найти. И муки совести здесь играют не главную роль. – Взгляд с искорками напускного ехидства сместился в сторону офицера. – Полагаю, когда некий артефакт называют «эфиром власти», его ищут во имя обладания этой самой властью. И что за сила заключена в нём?

Смолл повел подбородком, три секунды растворились в тишине, и сэр Уильям мягко рассмеялся. Я опустила руки на стол, сплетая пальцы, и внимательно обратилась к нему в холодном терпении.

– Отличная партия, мисс Диана! – одобрительно закивал он. – Я вас немного недооценил, – признался Смолл, вставая из-за стола. – Благодарю, что составили старику компанию, – впервые по-простому обратился он. Я слегка растерялась, наблюдая, как офицер неспешно направляется к выходу.

– На север. Ваш курс верный, – в спину выговорила я.

Смолл медленно обернулся, его темные глаза просветлели от незаметной улыбки. Ответа не последовало. Мужчина оставил меня в одиночестве и смятении. До глубокой ночи я просидела наедине с ворохом гипотез.

Тортуга исчезла за горизонтом, а вместе с ней и надежда на скорый побег. От кукования в заложниках страдало, пожалуй, лишь неудовлетворенное любопытство, в остальном же быть пленницей Смолла оказалось не так уж и плохо: цепи не надевали, в сырых подвалах не запирали, рацион не сокращали до корки плесневелого хлеба – и на том спасибо. За кормой расстилалось пастельно-лазурное море, изредка в легком саване дымки мимо проплывали огрызки суши. Мир по ту сторону двери оставался загадкой: пришлось укрощать исследовательские порывы и покорно сидеть в заточении в надежде усыпить бдительность тюремщиков. Наконец, когда вечерняя вахта отбила четыре склянки (что на сухопутном наречии значило десять часов вечера), я решила исследовать остальные чертоги «плавучего замка». Дверь в каюту доверительно не запиралась, но стоило едва просунуть в щелку нос, на пути возник солдатик в красном мундире: чуть моложе меня, с глазами новичка, переполненными через край любопытством и удивлением ко всему, особенно к девушкам-пиратам.

– Вам нельзя выходить, – максимально сурово оповестил он и чуть менее формально добавил, подумав: – Мисс.

– Понимаю, – пропела я, стеснительно укрываясь веером ресниц, – но я лишь хотела размять ноги на свежем воздухе, от качки мне становится дурно. – Для пущей убедительности я качнулась, хватаясь за плечо служилого.

Молодой солдат обернулся, оценивающе оглядывая пустующую палубу, и всё же отступил на полшага. Я благодарно улыбнулась и медленно двинулась к левому борту. Колени неуверенно подрагивали и отнюдь не от вхождения в роль. Кто бы знал, что ирония по поводу «плавучей крепости» окажется предвидением. С перепугу мне подумалось, что на один этот корабль приходятся два «Странника», или, если бы кто-то решил открыть на Карибах круизную компанию, сей парусник стал бы идеальным кандидатом на роль туристического лайнера. Только на верхней палубе я насчитала четырнадцать пушек, помимо двух кормовых. О носовых орудиях даже загадывать не решилась. Огонек на баке маячил словно бы в милях от меня; над марселями стволы мачт растворялись в ночном мраке. С вершины башни полуюта на меня глянул хмурым взором королевский дракон в форме рулевого. Где-то на полубаке просматривались в свете фонаря фигуры вахтенных офицеров. В остальном же в парусном замке было, на первый взгляд, немноголюдно, но спуститься на шканцы или пройти дальше, на звук голосов из кубрика, никто не позволил. Солдатик следовал за спиной как неверная тень, и едва я направилась к трапу, живо преградил путь. Настаивать я не стала.