Текст книги "Нереальная реальность: Тайна треугольника (СИ)"

Автор книги: Foxy Fry

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 65 страниц)

– Я капитан Джек Воробей! – в традиционной манере скромности отозвался кэп. Но я учуяла те же безрадостные нотки в его голосе. Барбосса фыркнул и метнул в давнего друга жгучий взгляд. – Когда шхуна… – начал Джек. – Кстати, что это было, понял кто-нибудь?

Внутри всё покрылось морозной корочкой, что-то сжалось под левой лопаткой, но головы пиратов обернулись ко мне с внимательными взглядами, не оставляя иного выбора. Джек склонил голову на бок. В усталых карих глазах плескалось подожжённое солнцем море, похожее на сокровищницу самоцветов.

– Это был галеон. Огромный, такой, что и вершины мачт не разглядеть. И таран – в виде драконьей головы с острыми клыками. Он выслеживал нас. Когда появился ветер, шёл по борту, то отставал, исчезал за волнами. А потом…

– Просто протаранил нас, – прохрипел Барто.

Джек чуть подался вперёд. В небольшом баркасе, где тринадцать человек жались друг к другу, что пресловутая селёдка, рискуя черпнуть воды и погубить спасательный плот, такое действие говорило о крайнем интересе.

– Драконья голова, говоришь? – В ответ поджались губы. – И видела его только ты?

Я потупила взгляд.

– Нет, – прозвучало тихо и виновато, – ещё Элизабет. – Капитан Воробей повёл глазами будто бы в надежде найти боевую подругу.

– Ты что-то знаешь об этом? – вклинился Барбосса, выводя на первый план более насущные вопросы.

Воробей пожал плечами.

– Это вроде стражи… – прозвучал напряжённый голос. Уитлокк придерживался за рёбра, стараясь скрыть на лице гримасу боли. Но заметила это разве что я, остальные отреагировали на произнесённую вслух гипотезу, что давно вертелась в умах. Забурлили голоса – верующие и неверующие, желающие распробовать правдоподобность предположения и одновременно надеющиеся найти иное объяснение. Не сулящее неминуемую погибель. Я абстрагировалась от галдежа, и обеспокоенный взгляд застыл на Уитлокке. Тот почувствовал, обернулся, адресуя ободряющую улыбку. На миг на душе потеплело, перестало изнутри жечь холодом.

– …И дальше-то что! – громыхнул над ухом Барбосса. Я невольно резко обернулась. – Ну, мисс, не желаете просветить нас? – тут же переключился на меня грозный капитан.

– Эй, оставь её-то в покое! – вступился Барто.

Одноногий пират только пристальнее сузил глаза.

– Это совсем не то, чего я ожидала, – недальновидно ляпнула я. Градус напряжения подскочил чуть ли не мгновенно. Возмущённые взгляды – словно сигаретой прижгли. Я невольно попыталась сжаться, скрутиться, как ёж, и выпустить иголки. – Неподтверждённые слухи – всё, что я знаю. Слухи о бесследно пропавших… Полная ерунда! Но это… Этот чёртов морской танк! Реальный! Всё! Вот наши исходные данные! Я предупреждала, а теперь в тех же условиях, что и вы! Прекратите глядеть на меня, как на проклятье во плоти! Сначала надо найти выход, а потом виноватых!

Никто не ожидал, что в такой ситуации «слабое сухопутное создание» способно оскалить клыки. Оттого вспылившему «Я» удалось приструнить и даже в какой-то мере пристыдить пиратов. Разбойники отвели глаза, примирительно вздыхая. Барто довольно ухмылялся, как будто радовался успехам ученика. Барбосса молча повёл подбородком. Дейв, матрос из его команды, почёсывал затылок в раздумьях; глаза его уже не пылали гневным пламенем, но, подай капитан команду, шею бы мне свернул без излишних сантиментов. И только кареглазый взгляд Джека смотрел заинтересованно: так учёные наблюдают за протеканием эксперимента. Такие кэповские повадки набили оскомину, и я решила вернуть разговор в более любопытное русло.

– Ты ушёл от ответа. – Наши с Джеком взгляды встретились, и я позволила огню отразиться в своих глазах. – Как ты спасся с «Буревестника» и разжился шлюпкой? – До меня дошло, что любопытство Гектора Барбоссы не было лишь чистым любопытством. Каждое невероятное спасение Джека Воробья имело под собой вполне реальную основу. Внимание переключилось как по щелчку, но кэп оказался немногословен: ему просто посчастливилось после удара свалиться за борт, а лодка рухнула чуть ли не следом. Все поверили. Или сделали вид, что поверили.

Волны гнали переполненный баркас в неизвестность. Отяжелевшие от мыслей головы устало клонились на бок, убаюканные притворно милостивым морем. В шлюпке не было и дюйма свободного места, и спать приходилось на плече соседа или на чьей-то коленке. В таком неверном забытьи прошло несколько часов. Ветер крепчал, вздыбливая волны. Баркас опасно раскачивался. Пальцы намертво впивались в борта, вода порой захлёстывала через них. Так и не похороненные окончательно страхи быть съеденными акулами отступили перед ожиданием шторма. Забитая до отказа лодка балансировала, как канатоходец над пропастью, и последнее, на что нам оставалось надеяться, наша страховка – мы сами, сила рук и стойкость духа. Без весел мы не могли управлять шлюпкой, а гребля руками выглядела жалко и бесполезно.

На днище набралось с полдюйма воды, когда зоркий глаз Барто неверящим взором вперился в горизонт.

– Морские потроха… Это ж… дым!

Все тут же обернулись вперёд, к точке, куда указывал подрагивающий палец старшего помощника. Над зыбким морем поднимался кверху изогнутый столб дыма. Улыбка против воли забралась на губы из-за картинки в голове: необитаемый остров и Элизабет, хладнокровно уничтожающая запасы горючего напитка. И хоть это было невозможно, как ни крути, огню посреди моря взяться неоткуда, а значит – там земля!

– Ну или корабль горит, – осадил всеобщую радость Бойль.

– Ты всегда такой оптимист или это исключение специально для нас? – иронично улыбнулась я. Моряк дёрнул плечами, мол: «А я что? А я ничего».

Море само гнало нас туда, помогать ему смысла не было. Каждый неотрывно следил за приближающимся столбом дыма, словно опасался, что, если отвести взгляд, тот исчезнет, оказавшись миражом. К счастью, это не рассудок играл с нами в игры. Спустя пару часов над шлюпкой зазвучали поначалу радостные, а потом неоднозначные крики. Восстающий над морем дымовой шпиль, точно кто-то зажёг фальшфейер, ознаменовал скорое прибытие к земле. Загвоздка была в том, что поднимался он точно с вершины горы.

– Вулкан? – шокировано отвалилась челюсть.

Бойль не замедлил поддеть меня.

– И кто у нас тут о худом думает?

Остров надвигался на нас с той же равномерной неумолимостью, с какой в шлюпку начала проникать вода. Из-за качки и значительного перевеса чудом уцелевшая после ночного кошмара лодка дала течь: доски разъезжались, а дырки приходилось закрывать пятками. Ободрённый скорым обещанием суши дух не поддавался на такую «пустяковую провокацию», как бросил кто-то из пиратов. Грядущее спасение вновь взбодрило всех: одни пытались подгонять шлюпку ручной греблей, другие затыкали щели, третьи горстями вычерпывали воду. Обращённая к нам сторона острова казалась многообещающе приветливой: поросший густой зеленью пологий склон вулкана, как будто по-стариковски дымящего трубкой, снующие в небе точки беспокойных птиц. Повисло заворожённое молчание. Я с трудом могла усидеть на месте, не терпелось быстрее оказаться на твёрдой земле, достичь хоть каких-то чётких границ – да хоть бы и вплавь! Главное – быстрее избавиться от «чувства блохи», ощущения собственной ничтожности, ничтожности жизни, что прихлопнут и глазом не успеешь моргнуть.

Меж тем шлюпка всё сильнее падала с гребня на гребень. До берега оставалось сотни три ярдов, как вдруг море остервенело швырнуло нас прямо на скалы. Шлюпка грохнула, хрустнула, насаживаясь на заострённый пик, сбрасывая нас в воду, как мустанг заносчивого наездника. Острые каменные зубья были повсюду, будто мы и вправду угодили в пасть чудовища.

– Гребите отсюда живее! – закричал Барто, едва вынырнув и ещё придерживаясь за корму баркаса. – А то как поросята на вертеле будем!

В другой ситуации никто из капитанов не потерпел бы подобного обращения, но тогда пираты, стиснув зубы, молча последовали очевидному совету. Из-за накатывающих волн я не могла никого держать в поле зрения. Течение относило в сторону, а подводные скалы резали, царапали, избивали, будто это был тест желания выжить. Стон срывался с губ, слезы текли из глаз – то ли от боли, то ли от соли, и с каждым ярдом сил оставалось всё меньше. Внутри вовремя очнулся циник, заявляя, что тонуть не интересно, в который раз уже. Умереть от разрыва сердца, едва выбравшись на песок, вариант получше. Но кому это интересно, когда на острове дышит вулкан? В свежих ранах щипала соль, тело горело огнём, а разум захватила злость: на стихию, выжидающую удобный момент, на сгинувшую шхуну, на себя – за желание сдаться и превратиться в беспомощную дамочку, отказаться здесь и сейчас от той, кем так стремилась стать. От себя деться было некуда, я стиснула зубы и продолжила колотить волны, вымещать на них весь гной, что за эти дни скопился в душе. И, на удивление, это сработало. Я не помнила, как преодолела бесконечные сотни ярдов. В какой-то момент нога коснулась поверхности, и это не был очередной подводный клык или коралловый кинжал, нет – сапог, что гирей тянул на дно, немного увяз в песке. Несколько шагов, и я рухнула на колени, запрокидывая голову. По мелководью не шла – ползла, истерически посмеиваясь, оставляя позади тающие красноватые разводы. Море приняло поражение и больше не пыталось утащить на глубину: пришла волна и снисходительным пинком вытолкнула на берег. Я рухнула плашмя, под щекой заскрежетали песчинки. В ушах гудела кровь, глаза пекло, и мутный взгляд ничего не видел, сквозь пелену. Я отползла от воды. Пальцы впились в песок, зарываясь поглубже. Неясно маячили выбирающиеся из моря фигуры.

– На грани жизни, – выдохнула я, – где-то ближе…

Мир растворился в забытьи.

Комментарий к Глава

XXV

. Треугольник Обсуждение содержания, ляпов, матчасть (да, наконец-то!) и многое другое буду закапывать здесь https://vk.com/fictionfoxy. Реквизировала корабль для общения с читателями :) Берем на борт всех желающих, но никого не заставляем!

====== Глава XXVI. После ======

Солнце резало глаза. На смену кипящему аду пришёл умиротворённый рай. Я перевернулась на живот, с каким-то поистине садистским упорством растягивая тело. То ли я привыкла, то ли организм решил махнуть на меня рукой – боль тупо ныла повсюду, но настаивать не спешила.

Костер пах кокосами. Из пламени, словно дьявольские рога, торчали два огромных полена, окутанные игривым дымом. Джек был сосредоточен. Так, будто ничего, кроме его мокрого сапога, застывшего над костром на палке, нет и быть не может. Я перебрала пальцами по песку, пересыпая частички, как россыпи драгоценностей.

– Осторожно, – предупредил кэп, едва я поднялась, – там ёж.

Взгляд скользнул вниз к босым ступням: в паре ярдов впереди из песка торчали чёрные иголки выброшенного волнами морского ежа. Капитан восседал на стволе пальмы у самого костра, я примостилась рядом на песок. Тишину заполняла природа: шуршание моря, треск поленьев, шумное дыхание ветра среди крон деревьев. Лес вырастал сплошной изумрудной стеной.

– Джек.

– Хм?

– Я не могу так больше.

– Совсем?

– Совсем.

Кэп глянул на меня с ободряющей улыбкой.

– Всегда можно остановиться. Здесь, например. По-моему, – пират посмотрел по сторонам, – чудное местечко.

Я грустно вздохнула.

– А где это «здесь»? И… я не об этом. – Джек Воробей вроде понимающе повёл глазами. – Я не могу больше притворяться, не могу говорить, что мне всё равно, когда мне, чёрт возьми, не всё равно! Не могу больше разгребать, где чёрное, где белое и за кого сегодня я. Мне кажется, что чем дольше я ношу эту маску, тем больше начинаю верить во всю эту чушь. И… мне страшно, Джек!

Он внимательно посмотрел на меня сквозь пламя костра: и уже было не разобрать, то ли это отблески, то ли в карих глазах и впрямь пылает огонь.

– Потому что не думала, что этот момент наступит и непонятно, что делать дальше?

– Потому что привыкла к этой боли. К тому, что постоянно жду внезапного признания, мол, чушь это всё, Диана, просто так нужно было, и в то же время убеждаю себя, что это глупо и нужно прекратить. Просто… Я хочу, чтоб ты знал. Мне не всё равно и никогда не будет, даже если та история так и останется только моей. Мне будет больно, как сейчас, когда ты уходишь, так и впредь. Потому что ты не помнишь…

– Или ты не можешь забыть. – Я вскинула голову. Кэп пожал плечами и перевернул сапог, шипящий на огонь. – А может, и не надо. Есть много вещей, которые хочется забыть. Например, отцовские порки, о да. Но путешествие в поисках лекарства от неудачи того не заслуживает.

Глаза, что испанские дублоны, не моргая уставились на пирата.

– Ты… что же… вспомнил всё? – произнесла я отчасти раздосадовано, явно не ожидая, что всё окажется так просто. Джекки вновь прожёг меня взглядом сквозь пламя и улыбнулся – тепло и немного коварно. Совсем как раньше. – Правда?

– Правда.

И мне уже не надо было никакого подтверждения, доказательства или даже объяснения. Всё это читалось в озарённых пламенем глазах. Не нужно было ничего грандиозного или трагического, чтобы сотворить этот момент. Не нужно было лишних ритуалов: только долгий и одним нам понятный взгляд глаза в глаза. Мы глядели друг на друга, пока наружу не стал пробиваться беззаботный дурашливый смех. Всё, что начинало казаться мгновением, вновь обращалось в целую жизнь, прожитую историю, которую снова можно было разделить на двоих. Внутри меня разрасталось чувство невиданной лёгкости, заполняло каждую клеточку, выталкивало всю черноту из души, пробивалось лучами счастья сквозь треснувшую корку очерствения. Джек всё сверкал довольной улыбкой, слегка приподняв подбородок. В какой-то момент я почти сравнила себя с воздушным шариком, что вот-вот заполнится гелием и взлетит.

– Нет. – Я встала в позу оловянного солдатика. – Это – не реальность.

Кэп с красноречивым недовольством воззрился на меня снизу вверх.

– А что не так, дорогуша?

– Именно! – прихлопнула я в ладоши с мазохистской радостью. – Да! Всё слишком просто. Слишком так. Так, как я хотела, как сочиняла в голове. До последнего слова!

Пират закатил глаза.

– И зачем было такой момент портить, – пробурчал он. – Чем он плох?

Я бухнулась на песок и перевернулась на спину.

– Тем, что ненастоящий. И вообще, – я закрыла глаза, – в этом мире редко что-то получается так, как я задумала.

– Ещё чуть-чуть… – неслышно прошептали губы. Что-то навязчиво покалывало в бок, отрывая от приятных грёз. Сонные помахивания не произвели никакого эффекта на назойливое существо. Я принялась шарить рукой в надежде найти одеяло. Но нашла чью-то голую ступню. Ладонь застыла, распознав под пальцами лодыжку с выступающими костями. Полная искреннего желания отчитать нарушителя законного отдыха я поочерёдно подняла веки. Взгляд тут же упёрся в смуглые ноги почти у самого моего носа. Ноги кривоватые со множеством шрамов и самодельными браслетами из костяшек над коленями. Пока внутреннее «Я» испускало нервозное «О-о-о-й», взгляд пополз вверх. Надо мной высился крепкий плечистый воин с угрожающе касающимся плеча копьём. По сильно загорелой коже местами расходились разводы жёлтой краски, глаза аборигена обрамляли чёрные круги, из-за чего глазные впадины выглядели до жути устрашающими. Я приподнялась на локтях и обернулась за спину.

– Слишком крепко спите, мисси, – карикатурно хмыкнул Джек Воробей.

Доброжелательные местные жители окружали плотным кольцом и для верности наставили на нас копья с металлическими наконечниками. Пираты сидели кружком со связанными спереди руками, помимо этого сквозь путы проходил общий толстый канат, на который пленников нанизали, словно бусины на леску. Всё имевшееся оружие грудилось в одной куче ближе к лесу. Пока беглый взгляд скользил меж обветренных лиц, руки все плотнее стягивала верёвка. Я села на колени.

– А Барбосса? – Без ворчливого старого пирата ситуация выглядела недостаточно драматично.

– Чёрт его знает, никто не видел, – отозвался кто-то.

Взгляд скользил меж лиц все быстрее и испуганнее.

– А Джеймс? Где Джеймс? – Я требовательно глядела на Джека.

Кэп отклонился в сторону. За его спиной чуть поодаль стояли двое туземцев, обсуждали что-то, поглядывая под ноги. Уитлокк лежал на спине с закрытыми глазами, правая рука покоилась чуть ниже рёбер – на расплывшемся ярко-алом пятне.

– Джеймс! – завопила я, срываясь с места. Верёвки обожгли руки, меня рвануло назад с неистовой силой. – Что вы сделали, сволочи?! – заорала я на аборигенов, кувыркаясь в песке в борьбе с путами. Никто и головы не повернул. А пираты молча изучали хмурыми взглядами собственные колени. Только Барто нервно елозил на месте. – Пусти! – Я остервенело дёрнула верёвку, но узел лишь до боли затянулся на запястьях. Угрожая копьями, аборигены принудили всех подняться и выстроиться покорной вереницей. Меня рывком поставили на ноги, как марионетку. – Джеймс! Ты слышишь меня? Дже!.. Ауч! – Туземец, что вязал руки, в молчаливом спокойствии легко кольнул меня в бок, не тратя слова на приказы. Повязанный пиратский отряд покорно двинулся вперёд. Я упиралась – меня тащили. Те двое, что обсуждали судьбу Уитлокка, примкнули замыкающими. Их тёмные глаза не выражали ничего человеческого. – Заберите его! Ему нужна помощь! Понимаете? Или дайте мне помочь! Дайте… – Феникс приоткрыл глаза, даже шевельнул рукой, будто в попытке меня удержать. – Джеймс! Не сдавайся! Слышишь! Борись! – Я рухнула на колени, отказываясь добровольно шагать. Несколько ярдов, причиняя жуткую боль, верёвка утаскивала меня прочь. – Пустите, пустите меня! – Замыкающие с равнодушной лёгкостью подхватили меня под руки, волоча по земле. Мои истеричные, умоляющие, злобные крики беспокоили разве что укрывшихся в зарослях птиц.

Пляж растворился среди густой зелени. Колени были ободраны в кровь. Бороться с силой крепких воинов я не могла, поэтому покорно плелась на привязи, уткнувшись взглядом в спину Бойля. Меж пиратов шуршали опасливые слова, какие-то догадки и опасения. Мой мозг занимала единственно важная задача – запомнить дорогу. Извилистый путь на берег, – непрерывно идущий под уклон, местами выложенный грубым камнем, в двух ложбинах рассекающий ручей, узкий, избирательный, проложенный будто бы по минному полю. Буйная растительность не отличалась разнообразием, словно нарочно выросла сплошной стеной заурядной зелени. Глаз мог цепляться как за ориентиры только за булыжники или провисшие лианы.

Через четверть часа отряд остановился, и я по инерции ткнулась лбом в Бойля. Впереди маячил обрыв, у края которого мостился основательный шалаш. На одного местного стало больше: худой и высокий, он церемонно вышел из «караульной», любопытно сощурился, принюхался и лишь затем затрубил в рог. Тут же ему отозвались с другой стороны небольшого ущелья, что-то зашелестело, и над пропастью, словно из ниоткуда, всплыл подвесной мост. Я с сомнением глядела на хлипкую конструкцию шириной фута полтора, а меж тем к губам подступала безумная улыбка решимости. Мост явно не предназначался для переправки такого числа людей одним заходом: плетёные из какого-то вонючего растения канаты недовольно стонали, доски поскрипывали от каждого шага. Аборигены двигались уверенно, но пираты каждый шаг оценивали, как ставку ва-банк за игрой в покер со Смертью. Я смотрела под ноги, на кроны деревьев, плывущие, как в калейдоскопе, от лёгкого головокружения, и что-то нервное жалось под левой лопаткой, отличное от природного рационального страха. Позади мерно и сурово шагал долговязый абориген, отбрасывая тщедушную тень на нескольких человек впереди. «Всего лишь один», – мысленно улыбнулась я.

Дальнейший отрезок пути уместился в двести шестьдесят три повтора шёпотом «Умоляю» – и мольбу услышали. Отряд вновь остановился на краю ущелья. Как в замедленной съёмке, взгляд устремился к охранникам впереди – занятым подъёмом моста, вернулся, скользнул в сторону – к исходящим утренним паром изумрудным акрам джунглей. На берегу, благодаря тому, что я билась в истерике, жёсткие узлы на запястьях затянулись недостаточно туго: стоило расслабить мышцы, закусить губу, приложить толику сноровки, и путы ослабли. Поочерёдно, без суеты, но быстро я высвободила руки. И бросилась бежать – куда глаза глядят! Переполох громыхнул взрывом голосов. «Нет! Стой!» – почему-то кричали знакомые голоса. Бежать! Не оборачиваться! Жёсткие листья, колючие ветви хлестали по лицу, цеплялись за кожу и одежду. Что-то чувствительно кольнуло в шею, но я машинально махнула рукой, как на комара. Голоса смолки, как по команде. Ноги мчали меня вперёд с безумной скоростью, но вдруг стало казаться, что я, как во сне, бегу по бескрайнему болоту из желе. Изо всех сил я мельтешила руками в попытке оттолкнуться от воздуха – и он тоже начал засасывать, тормозить, налипать, как паутина. Чувствуя, что вот-вот обращусь в безвольного никчёмного пленника, героя неудачливого и бесполезного побега, я взвыла – как неисправная валторна. В ответ – окружающая карусель джунглей озлобленно сомкнулась надо мной.

– Отчего вы, дамы, так любите падать в обморок?

Джекки нависал надо мной с сочувственным умилением на физиономии. Мир постепенно обретал чёткие границы, но пират по-прежнему оставался в его центре. Кэп подал руку.

– Оттого, что не так толстокожи, как вы, мужчины, – натужно парировала я, поднимаясь. Джек ответил снисходительной улыбкой.

Солнце слепило глаза. Тропинка – вернее, редкая трава пучками по краям, – закручиваясь, уводила вверх. Джек Воробей оказался достаточно мудр, чтобы не скитаться по жаре в ста одёжах, и теперь шагал впереди, как персональный маяк-пират в белой рубахе, сбросив лишний скарб ещё на корабле. Украшения на волосах периодически позвякивали и украдкой дразнились солнечными зайчиками. Я, как ребёнок, заворожено следила за подвесками, механически переставляя ноги. В голове булькали неуместно ребяческие мысли. Дорога меж тем становилась всё хуже. Сапоги то и дело цеплялись за торчащие из-под земли камни. Через пару сотен ярдов невесть какая тропа с концами исчезла в зарослях колючего кустарника. Пришлось отклониться в сторону: небольшой пятачок с выгоревшей пожухлой травой сиротливо мостился у края обрыва, будто дикие джунгли норовили вытолкнуть его. Дно бездны терялось в тумане, ветер выхватывал редкие отзвуки журчащего потока. На другой стороне ущелья тропический лес подступал к самому краю, и корни деревьев свисали тонкими сетями. Кое-где на уступах каменных стен виднелись брошенные гнезда.

– Да, не хотел бы я туда упасть, – протянул Билли Ки, поравнявшись со мной.

– А разве есть другие желающие? – Я носком сапога толкнула маленький камень: тот беззвучно растворился в пропасти.

Меня жгло изнутри от желания, необходимости действовать, и сообщение о коротком привале лишь вскипятило и без того горячую кровь. Я уже собиралась высказать возмущение штурману, как в джунглях, чуть севернее, звонко хрустнули ветви, донёсся отзвук голосов. Предвкушённо звякнули оголённые клинки. Пираты выстроились в шеренгу, занимая оборонительную позицию, а я наоборот – заинтересованно шагнула вперёд. Джек остановился в паре шагов позади. Ладони вспотели, но я не торопилась призывать на помощь оружие, лишь взгляд скользил по сочной зелени, ловя каждое колебание листвы. Свистнул рассечённый воздух. Два гигантских пальмовых листа беззвучно приземлились у ног крепкого широкоплечего турка. Чёрные глаза глядели с профессиональной холодностью палача. Огромное мачете в смуглой руке жадно блеснуло солнечным отблеском. Турок медленно и молча шагнул на пустырь и направился влево с намерением обойти с флангов. За ним из-за зелени появились ещё трое: таких же крепких и суровых, с насмешкой во взглядах. Мелькнуло перо на широкополой серой шляпе. Сердце взбудоражено забилось. Раньше думалось, что всё окажется до банального просто, а теперь от эмоций меня буквально трясло.

– Вот. Те, кто прибыл на остров, – сухо сообщил турок капитану.

Анжелика замерла на безопасном расстоянии и театрально отёрла пот кружевным платком.

– О, я знала, что мы встретимся, но не думала, что так скоро, – сверкнула она глазами. – Даже поначалу не поверила, когда Юсуф сообщил… – Испанка сделала полшага вперёд, одаривая Джека Воробья хищной улыбкой. Число вышедших на пустырь противников явно превалировало над нами. – Как же приятно, что удовольствие убить тебя всё-таки будет предоставлено мне.

Не успел кэп и рта раскрыть, я ступила вперёд: глаза горели праведным огнём, рука красноречиво легла на эфес шпаги. Анжелика глянула на меня с насмешливым презрением.

– И ты променял меня на это? Чем же она лучше?

– Не пыталась меня убить, – мгновенно ответил капитан Воробей. Я с трудом сдержала разъезжающиеся в улыбке губы.

Капитан Тич плавно перевела взгляд с кэпа на меня и нарочито медленно запустила руку за полу модного камзола. «Наконец-то!» – радостно затарахтело в голове под фоновую барабанную дробь. Крошечная вуду-копия капитана Джека Воробья в растерянности растопырила негнущиеся руки, словно недоумевая, ради чего весь сыр-бор.

– Отдай, – процедила я сквозь зубы требовательным шёпотом.

Анжелика качнула головой, прогоняя с плеч чёрные локоны. Во всём её поведении чувствовались повадки хищника, пантеры, что забавляется с ретивой добычей. Тич поднесла куклу к губам, едва касаясь, и игриво перебрала пальцами.

– Как же я понимаю эту жажду привязать милаху-Воробья к себе, приручить эту пташку и тем самым отомстить за каждый день, каждый шаг, каждый вдох, что он позволял себе мучить тебя. За каждый двусмысленный ответ, за каждое предательство. – Потом она и вовсе зашептала, изрисовывая взглядом кэпа, точно вкладывала слова прямо ему в голову через обрядовую куклу. – Лишить свободы, поместить в клетку приторных ласк, так пугающей своей слабостью любви. Приковать ею и наблюдать за сладкими мучениями.

Меня коробило от каждого её слова, будто не говорила она, а выцарапывала гвоздём на стекле. И обернуться, чтобы поддержать или пристыдить Джека, я не решалась, уговорив себя довериться его стойкости и тому непонятному нечто, что всё ещё накрепко связывало нас.

– Но, Джекки, – пропела Анжелика, – признайся, тебе и самому уже надоело сопротивляться. Делаешь ты это так, по привычке. Мы можем решить это здесь и сейчас. Просто подойди, подойди ко мне. Признайся, скажи правду.

За спиной злобно заскрипели зубы, но кэп сделал шаг. Затем ещё один.

– Довольно! – рявкнула я. Словно щелчок это вывело всех из гипноза. – Отдай, сейчас же. – Я требовательно протянула левую руку; шрам всё ещё темнел на ладони. «Не отступай», – твёрдо прозвучал внутренний голос. Терпение было на исходе, и дочка Чёрной Бороды это отлично видела, оттого и продолжала забавляться. – Ты права, – угрожающе произнесла я, – мы решим это здесь и сейчас.

– О, эта самоуверенность! – Она картинно закатила глаза. – Кажется, мы это уже проходили: ты проиграешь.

– Да? А я сменила приоритеты! – зарычала я, яростно бросаясь на неё.

Блестящая реакция хищника: сабля Анжелики с лёгкостью отбила мою атаку. Юсуф и несколько членов её команды шарахнулись мне навстречу.

– Сама!

Мы сошлись в поединке в кольце двух моряцких команд, что замерли в удивлённом ожидании, как зрители уникального мирового шоу. Гнев кипел. Тело билось, словно в лихорадке, от переизбытка адреналина. И всё же теперь я знала, что делать. Неуверенная защита исподтишка, стеснительные удары и мгновенные отступления: всё это пробуждало в Анжелике Тич лишь новую ярость и плохо скрытое чувство превосходства. «Переоценить противника – самая мудрая вещь, на которую ты способна в бою». Я заставила испанку действовать от противного. Дала ей возможность укрепиться в мысли, что опасения на мой счёт едва ли не смехотворны. Матросы «Возмездия» разгорячённо гудели, а их оппоненты во главе с капитаном Воробьём подбадривали меня с глубокой опаской. Но очень быстро все крики слились в один сплошной гул на периферии осознания. Мы кружили, истаптывая траву, как в ритуальном танце. Анжелика обрушила на меня всю мощь отточенных ударов, что я отражала с напускным усердием и обманчивым страхом в глазах, раз за разом повторяя тактику, словно мантру. Достаточно вымотав противника, лишив его безумной ярости, что даёт силу, я получу достойный бой. Бой, который смогу выиграть.

Нога запнулась о камень. На спину пришёлся больной удар о землю. Свистнул воздух, испанский клинок устремился точно в сердце. Я едва успела подставить ребро шпаги. Клинки заискрили. Анжелика давила, стараясь воткнуть в меня острие. «Что ж, мой черед!» Я резко убрала блок, перекатываясь в сторону. Шпага взвизгнула, а сабля Тич по инерции вошла в землю – несколько мгновений, чтобы успеть вскочить на ноги. И ответить! Удар – посыпались искры. Пятачок на вершине мира накрыло дружное моряцкое: «Оу!». Пальцы намертво впились в эфес. Удар, ещё удар – мышцы звенели от напряжения. Вдох. Клинки скрестились, плюясь искрами. Каждый раз я атаковала вполсилы, сдерживая всполохи ярости. Анжелика молниеносно наносила контрудары, не позволяла освободиться для атаки. Сабля просвистела над головой. Я нырнула под руку и ногой ударила испанку под колено. Тич приземлилась на четвереньки. Стоило приблизиться, один шаг – и испанский клинок оставил глубокий порез на бедре. Я отвлеклась, хватаясь за рану. Невнимание – левое предплечье обагрила кровь. Я отступила назад. Самообладание пошатнулось. Боль отвлекала. Так некстати на глаза попало вытянутое от беспокойства лицо Джека Воробья.

– Довольно! – завопила я, обрушивая молниеносный удар.

Рубить! Колоть! Не позволить противнику предугадать свой следующий шаг. Не дать вдохнуть! Атакуя бессистемно, с разных сторон, я заставляла Тич вертеться волчком, распаляться на недоумение от моей беспорядочной техники боя. Мне приходилось туго, но теперь в партии вела я. Прыжок в сторону, выпад, блок. Шпага придавила клинок испанки к земле. Не давая слабины, я раненой рукой вцепилась Анжелике в запястье. Та едва не вонзила кинжал мне в спину, я увернулась. И тут же ударила коленом в районе диафрагмы. Тич выплюнула воздух, сгибаясь пополам. Хватка сабли ослабла. Выхватив клинок из её ладони, я обрушила удар эфесом в спину. Испанка припала к земле, перекатилась в сторону и вскочила на ноги. Мы очутились у самого края обрыва.

– Кто… учил тебя драться? – тяжело спросила Анжелика, сплёвывая кровь.

– О, сам Дьявол. – Я бросила саблю в пропасть. – А теперь куклу, пожалуйста.

Поджав губы, она потянулась ко внутреннему карману. Я уже готова была взять куклу в руки. В последний миг на губах Тич сверкнула пугающая улыбка, – ещё до того, как Анжелика что-то сделала, по этому оскалу я поняла, что последует шаг ва-банк, – и кукла полетела в пропасть.