Текст книги "Нереальная реальность: Тайна треугольника (СИ)"

Автор книги: Foxy Fry

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 65 страниц)

Барбосса приблизился к краю. Его лицо, взгляд оставались безучастными, ведь чья-то гибель на пиратском поприще едва ли не рядовое событие.

– Что ж, славная смерть, – неоднозначно отозвался капитан.

Я закачала головой.

– Смерть не может быть славной.

Взгляд нырнул в полумрак пещеры, туда, где совсем недавно я билась в приступе паники при виде множества скелетов. Теперь вместо резного арочного прохода, широкого уступа, переходящего в спиральную тропу, и плясавшего на скальной породе пламени осталась лишь гора камня. Впервые мелькнула мысль, что мы можем никого не дождаться – тоннель мог обсыпаться с лёгкостью карточного домика, погребая под собой всех без разбора. Я поёжилась: «Вдруг придётся коротать последние дни вместе».

С каждой минутой ожидания время тянулось всё медленнее, проверяя нервы на прочность. Барбосса отстегнул протез и устало откинулся на пальму, примостив культю на мшистое бревно. Я самозабвенно ковыряла шпагой землю, сидя на траве. Никак не хотело исчезать странное ощущение, точно на шее висел массивный медальон, тяжёлый, так что чувствовался при каждом вдохе. За спиной что-то чиркнуло, зашуршало. Я и обернуться не успела, как услышала бесконечно удивлённое:

– Диана?!

Уитлокк застыл со шпагой в руке, и весь спектр эмоций на его лице кратко и ёмко описывался одной фразой: «Немыслимо!». Я плавно поднялась, с губ сорвался облегчённый выдох.

– О! – из-за плеча Феникса, точно чёрт, объявился Джек Воробей и радостно прихлопнул в ладоши. – А мы тут её спасать торопимся! – Пират вразвалочку направился ко мне и указал за спину: – В смысле, он, он торопится. – Я адресовала Джеку недоверчивый взгляд, на что кэп развёл руками: – Я не спаситель бедовых дам.

Я скрестила руки и с улыбкой качнула головой в сторону Барбоссы.

– Ну да, ты здесь ради него. – Джек резко обернулся, и мгновенно игривая весёлость едва ли не со скрипом сползла с его лица.

Пока Воробей иронизировал на тему потенциальной многофункциональности протезов, раздражая Барбоссу, орудовавшего с деревянной ногой, из джунглей объявились ещё двое матросов-спасателей. Я не стала допытываться, как Феникс планировал вызволять нас из глубокой пещеры, не имея чего-то отдалённо похожего на канат, хватило простого сообщения, что все живы. Пока что…

– Он совсем плох, – обеспокоенно проговорил Уитлокк. Пираты покинули каменный колодец, но далеко отходить не стали: во-первых, неясно было куда и зачем, во-вторых, многие оказались ранены, среди них наиболее серьёзно боцман «Странника», Арнольд Бэтч. – Рана слишком глубокая, мы не можем остановить кровь. – В его голосе слышались горечь и гнев из-за собственного бессилия. Я промолчала и долгим взглядом проводила фигуру Воробья, прямого виновника случившегося: тот спокойно выпытывал у Гектора подробности нашего самостоятельного спасения, не обременённый хоть малейшими муками совести.

В лагере горел костёр и царили упаднические настроения. Наше появление встретили гулким и недружным «Хей». Шкатулка стояла в центре, у самого костра, на всеобщем обозрении, что служило гарантом её неприкосновенности. Барто возился с тяжело раненным боцманом. Мистер Бэтч, бледный, взмокший от горячки, сквозь зубы ругался на старпома за «лишние бабские сюсюканья»; верхняя часть его одежды представляла сплошное кровавое пятно. Пираты предпочитали заливать остатки спиртного внутрь, а не обеззараживать им раны – пусть и не все такие серьёзные, поэтому несмотря на ощутимое чувство измотанности пришлось отправиться на поиски хоть каких-то лечебных растений: не хватало только поголовной лихорадки. Проблуждав по джунглям ещё пару часов, я всё-таки нашла алоэ и указанный Барто куст, чем обрекла себя на роль медсестры и духовника одновременно. Мрачные настроения угнетали не хуже физических ран, пираты хмуро бурчали исподлобья, а то и просто неопределённо хмыкали. Создавалось впечатление, будто над лагерем зависла гигантская плита, и каждый ждал, что она вот-вот обрушится. Такое поведение закалённых бурями и сражениями моряков ставило в тупик. На данном этапе нашей авантюры всё закончилось довольно-таки хорошо, проклятое сокровище, загнавшее нас едва ли не на первый круг ада, наконец-то оказалось в наших руках, а с потерями, причём куда более серьёзными, уже приходилось мириться и раньше. Быть может, причина в том, что шкатулка и камень, действительно, были у нас, но никто не знал, что делать дальше?

С наступлением ночи Уитлокк сменил старпома, чтобы присмотреть за Бэтчем. Чувствуя обеспокоенность Феникса, глядя на его сдержанно опечаленное лицо, я не смогла остаться в стороне. Боцман тихо постанывал, забывшись лихорадочным сном. Я периодически отирала испарину с его лица, с отрешённым смирением понимая, что несмотря на все старания Барто повязка на пронзённом насквозь плече пирата слишком быстро пропитывается кровью. Разговоры не клеились. Уитлокк исчезал взглядом в безрадостных омутах размышлений, и не нужно было слыть экстрасенсом, чтобы знать, что Феникс в который раз взваливал на свои плечи вину за страдания команды. Его глаза темнели, пугая мелькавшими недобрыми искрами. Я накрыла ладонь Джеймса своей и, когда Уитлокк поднял голову, ободряюще улыбнулась. Капитан рассеяно кивнул и предложил мне отдохнуть.

Глаза тупо уставились на беспросветную крону деревьев. Голову распирало от множества догадок и мыслей, на которые раньше не обращалось должного внимания. Они клубились, клокотали, точно змеи в огромном чане, жалили поздним осознанием и запускали механизмы сотен новых раздумий. Весь этот хаос засасывал, как в чёрную дыру, а попытки навести в разуме хоть какой-то порядок, сосредоточиться на главном приводили лишь к головной боли. К тому же думалось под хоровой пиратский храп просто отвратительно. Дойдя до крайней степени раздражения, я вскочила и направилась прочь из лагеря. Джунгли потонули в зыбкой туманной вате, но к огню меня больше не тянуло. Ноги несли в чащу, ночной бриз заигрывал с волосами и отрезвлял опьяневший от раздумий рассудок. Костер давно исчез из виду, дорогу освещал упитанный месяц. Под сапогами изредка потрескивали ветки. Я продолжала идти прогулочным шагом, несмотря на стойкое ощущение чьего-то присутствия. Невидимый преследователь неслышно передвигался среди кустарника, точно тень или призрак. Я резко остановилась.

– Я чую тебя.

Дестини неспешно выплыла из тумана и уставилась на меня с извечной благодушной улыбкой.

– Вижу, вы преуспели… – Она сцепила ладони и гордо выровнялась.

– Не без твоей помощи.

– Я только намекнула, – скромно отмахнулась ведьма. Я растянула губы в подобии улыбки. – Так где же он? – Вопрос звучал с терпеливым интересом, но большие глубокие глаза красноречиво давали понять, что это, куда скорее, требование.

– Эм, – я подняла плечи и качнулась на пятках, – в лагере, греет чью-нибудь грудную клетку.

Дестини сделала шаг навстречу, подол юбки зашуршал по траве.

– Прости, дорогая, я не ослышалась?.. – медленно и вкрадчиво выговорила она, глядя на меня сверху вниз.

– Ты его не получишь, – пожала я плечами. В черных глазах взвились языки пламени. Я буквально чувствовала пронизывающую каждую клеточку потустороннюю энергетику, но упрямо продолжала держать взгляд на покрытом непроницаемой вуалью лице гостьи. – Ведь это должно быть добровольно, не так ли? Только так ты можешь «получить» камень?

– Откуда?.. – одними губами спросила Дестини.

– Подумала, – нагло ухмыльнулась я. – Камень – штука непростая и могущественная. Прям как ты. Что же мешало тебе его самой заполучить? Зачем все сложности? Не потому ли, что камень, эта его половина, тебе неподвластен?

Ведьма молчала, чувствовался лишь пробирающий нутро взгляд.

– Кто тебе сказал? – Голос прозвучал гневно, раскатисто, точно гром.

Я гордо вздёрнула подбородок.

– Я тебя не боюсь.

Дестини вмиг оказалась рядом и словно бы выросла, так что теперь я выглядела хрупко и слабо, как мышь перед удавом.

– А стоило бы.

Секунды рассыпались в прах, отсчитывая напряжённое молчание.

– Нет, не думаю, – выдохнула я. На лице заиграла коварная, перенятая у Джека Воробья улыбка. – Ведь я нужна тебе.

– Не забывайся, – холодно проговорила ведьма, – и не забывай, от кого зависит жизнь красавца-Джека.

– Угрозы? – картинно удивилась я. – Как-то мелко для тебя, не находишь? – Дестини удивлённо приподняла брови. Пугливо закричали птицы вдалеке. Я заложила руки за спину и принялась неторопливо рассуждать вслух. – Я тут много о чём размышляла… Итак, ты знаешь то, чего не слышала, видишь будущее, куда бы мы ни отправились, тебе туда попасть не составляет труда, ты даже с лёгкостью заглядываешь в прошлое и, уверена, знаешь всё обо мне. Может, сейчас передо мной грёзы, насланная тобой иллюзия, но твоё желание найти камень вполне реально. Целостный камень. Камень, что неподвластен человеку. Сдался бы он простой гадалке или даже весьма талантливой ведьме? – Я задумчиво провела пальцем по подбородку. – Не думаю. Но ты ведь совсем не из этой касты. Правда, Калипсо?

Её глаза заволокла тьма – абсолютная, непроницаемая. Она точно насильно держала мой взгляд, заставляла тонуть, как в водовороте, в этой черноте, чувствовать, как покрывается холодом каждая клеточка организма. Плотно сжатые губы и широко раскрытые ноздри доказывали сильную борьбу с гневом, с той злостью, что обыкновенно испытывает человек по отношению к назойливому комару посреди ночи: хотел бы прихлопнуть, да что-то мешает.

Вдруг она засмеялась – слегка опустив голову, но не пряча глаза – негромким сухим смехом, звучавшим где-то глубоко в груди.

– Ох, эта отчаянная смелость! – восхищённо ахнула языческая богиня. – Тебе страшно, но что-то заставляет тебя показывать зубки… – Калипсо осеклась, с волнительным интересом вглядываясь в моё лицо. Я смотрела ровно, наполнив взгляд решительным спокойствием; сжатые до побеления пальцы за спиной ощутимо покалывали и холодели. – Что ж, – загадочно выдохнула гостья, слегка отклонившись назад, – надеюсь, ты об этом не пожалеешь.

Я непонятливо сдвинула брови и открыла рот, но Калипсо растворилась в тумане, подобно Чеширскому коту, оставляя после себя таинственную многозначительную улыбку. Зашелестел ветер в кронах, забрался под рубашку. По телу прошлась нервная дрожь. В душе мостились противоречивые чувства. С одной стороны, я была рада, что подобная, казалось бы, абсолютно безумная догадка подтвердилась – в могуществе Калипсо сомневаться не приходилось, а значит, она действительно могла спасти Джека. В то же время ощущалось разочарование и плохое предчувствие, будто этот разговор невидимым ключом открыл Ящик Пандоры, и каждый следующий шаг заранее стал гораздо опаснее.

В лагерь я вернулась, как и ушла, незамеченной. До рассвета оставалось не так уж много времени. Из меня словно бы высосали энергию, и, придя к костру, я погрязла в противном чувстве опустошённости.

Яркое солнце позднего утра просвечивало сквозь густую зелень. Ладони сонно потёрли глаза, затёкшая спина с трудом отлипла от ствола дерева, у которого я уснула. У тлеющего костра Барбосса с Воробьём о чём-то переговаривались вполголоса. Барто суетился около мистера Бэтча, Уитлокка и Бойля в лагере не было. Матросы лениво жевали фрукты. Обстановка была искусственной, совершенно неправильной – я не могла это объяснить, просто чувствовала. Добытая с таким трудом шкатулка стояла на прежнем месте, слегка притрушенная пеплом. Никому не было до неё дела, так, будто цель – не камень, а путь к нему. Чего они ждали? Знамения свыше? Гениальной идеи? Или уже не надеялись выбраться с острова? Искренне стараясь быть реалистом, я прекрасно понимала, что спасение с Исла-Баллена отнюдь не относится к разряду невыполнимого. Всегда есть выход. Пусть даже на поиск его из нашей ситуации уйдут не дни, а, вполне возможно, месяцы и годы, я не собиралась проводить остаток своих дней на этом острове. И не могла поверить, что в пиратских сердцах разливалось смирение и покорность судьбе.

– Удалось поспать? – тихо спросила я Уитлокка по возвращении.

Джеймс оставил бутылки с водой и сипло отозвался: «Немного». Я протянула гроздь бананов, пират поначалу отмахнулся, но под моим грозным взором сдался и нехотя принялся за еду. Я чувствовала себя не в своей тарелке. Всё пошло наперекосяк, и создавалось впечатление, что я никак не поспеваю с Джеймсом в ногу. От него не исходило былой лёгкости и тепла, точно Феникс набросил на плечи невидимый плащ, сотканный из мрачности и уныния, причём до того просторный, что неосязаемая пола накрывала и меня, погружая душу в такую же туманную серость. Последние дни, и правда, были не из лёгких. Возможно, Джеймсу Уитлокку, как и любому человеку, требовался порыв свежего ветра, что раздует угасающий в душе огонь. Я кашлянула, Джеймс поднял голову, наши взгляды встретились, но, когда нужное слово уже готово было слететь с губ, донёсся похрипывающий голос Барто:

– Капитан… – Старший помощник поднялся с колен и провёл рукой по затылку. – Всё.

Я прижала ладони к губам, закрывая глаза. Зашуршали сапоги. Грустно засопели со всех сторон. Я глянула на Уитлокка – плотно сжатые губы и стиснутые кулаки – и попыталась коснуться плеча, но пальцы вскользь прошлись по рубашке. Пираты приблизились к мистеру Бэтчу в скорбном молчании. Поочерёдно опускались головы. Я вдруг почувствовала лихорадочное биение сердца и дикое – совсем нечеловеческое – желание сбежать как можно дальше. Но взгляд с холодным спокойствием держался на бледном лице боцмана, пока память с усердием тащила из счастливого забытья образы других павших товарищей. Живым свойственно чувствовать вину перед мёртвыми, правда, ровно до того момента, как Смерть не занесёт над головой косу.

– Ублюдок! – Голос, полный слепящей ярости, злобной готовности и праведного гнева. Голос уже не Уитлокка, а Феникса. Как в замедленной съёмке взгляд рассеяно проводил стремительно летящий кулак пирата, и только успело что-то глубоко ёкнуть, как от резкого внезапного удара в скулу Джек Воробей отлетел на несколько ярдов. Не успел кэп встать на нетвёрдые ноги, как тут же получил новый удар, под рёбра, от чего выплюнул весь воздух. Я схватила Джеймса за руку в попытке остановить, но тот отмахнулся от меня, как от назойливой мухи.

Джек поднял непонимающий взгляд с едва заметными тенями испуга, но не встретил ни одного сопереживающего лица. Пираты, подобно волчьей стае, расходились полукругом, с каменными физиономиями и недобрыми взглядами. Билли Ки, единственный уцелевший член команды «Жемчужины», остался в стороне, а Барбосса наблюдал за происходящим с почти весёлым любопытством.

Звякнула о ножны шпага, Уитлокк замахнулся, воздух холодно свистнул. Я рванулась вперёд, из-под сапога вылетел ком земли. Джек только и успел, что вжать голову в плечи, когда Феникс обрушил вложенную в удар клинка ярость. Зазвенел металл, шпаги выплюнули искры: я не ожидала встретить такую силу, и выставленная в блоке рука дрогнула.

– Джеймс! Возьми себя в руки!

Он даже не глянул на меня. Его глаза испепеляли Джека жгучим ледяным взглядом. Кэп собрал ноги вместе, выровнялся. Сабля чиркнула о ножны.

– Всеми на одного – не очень-то благородно! – ядовито выплюнул Воробей.

«Чёрт!» – мысленно взвыла я. В предплечья впились толстые пальцы Бойля. Матрос оттащил меня, несмотря на все сопротивления. Капитаны накинулись друг на друга с таким злобным напором, будто с самого момента рождения были заклятыми врагами и не было в их жизни и дня без полного ненависти желания прикончить друг друга. Джеком руководил гнев, злость за уязвлённое самолюбие; задетая гордость, не предвидевшая такого развития событий, плевалась ядом, и в карих глазах читалось не столько желание убить противника, сколько поставить на место самым унизительным способом. Уитлокк был собран и холоден, не слышал и не видел ничего, кроме виновника всех бед, и Фениксу едва ли нужна была шпага, чтобы спровадить кэпа в ад. Когда капитаны впервые скрестили клинки, на острове Креста, я прекрасно понимала, что в их конфликте не кроется реальная опасность. Сейчас, глядя, как звенящий металл высекает искры, я не могла ручаться, что хотя бы один из них выйдет невредимым. За следующей попыткой вмешаться Паскаль – молчаливый и каменный – с силой отшвырнул меня далеко назад, так что по инерции меня буквально припечатало к стволу дерева. Вызывающий раздражённое недоумение смертельно опасный цирк, кружа и покрикивая, уходил глубже в лес. Я сползла к корням и раздосадовано опустила руки.

Взгляд сначала мельком зацепил предмет у костра, затем вернулся к нему с большим вниманием. Пираты – что разгорячённые фехтовальщики, что праздные наблюдатели – были полностью поглощены битвой. Я подняла глаза на Барбоссу: он упирался одной рукой о пальму, другую запустил за пояс, и, хоть и стоял спиной ко мне, явственно представлялся хладнокровный заинтересованный взгляд. Билли нерешительно поглядывал из-за плечей пиратов из первого ряда. Я вновь повернула голову в сторону костра: шкатулка – до того драгоценная, что у некоторых поскрипывали зубы при её виде – теперь стояла позабытая почти у самого огня…

– Прикончи его уже! – рявкнул кто-то.

Я решительно направилась к пиратам, намереваясь закончить этот спектакль. Шмыгнул следом цепкий взор Барто. Я выхватила из-за пояса Гектора пистолет – капитан только успел дёрнуть бровями – и пальнула в воздух. Разбойники вздрогнули, инстинктивно пригнулись.

– Довольно. – Прозвучало строго и твёрдо. – Как дети малые.

Феникс, бросив на меня беглый взгляд, опустил шпагу.

– Убирайся.

Джек Воробей подавился громкой усмешкой.

– Забавно, – кэп схватился за раненое левое плечо, – с каких пор тебе кто-то дал право командовать? – В его темных – то ли из-за неверно падающего света, то ли из-за эмоций – глазах всё ещё сверкали гневные молнии.

Феникс сплюнул кровь и пошёл прочь, не сказав больше ни слова. Кэп презрительно дёрнул губой: остальные отступать не собирались.

– Джек, – растянул Барбосса, шагнув вперёд, – вряд ли кто-нибудь здесь поручится за твою безопасность.

Воробей улыбнулся с грустным пониманием на лице.

– А, – многозначительно кивнул он, – ясно, вместо благодарности избавляешься от конкурентов? Грязно работаешь, Гектор.

Шкипер фыркнул и направился следом за Уитлокком.

– Ну и пожалуйста! – Воробей театрально поклонился. – Стану я задерживаться среди таких мелочных неженок! – Сабля пирата со стуком нырнула обратно в ножны. – Только почаще напоминайте себе, господа, где бы вы были без старины Джека!

Моряки проводили изгнанника равнодушными взглядами и, мрачно переговариваясь, вернулись к костру, заговорили о прощании с павшими собратьями и похоронах мистера Бэтча. Скривив губы, я несколько минут наблюдала за печальными физиономиями пиратов, одновременно понимала их поступки и поражалась неуместной эмоциональности. Уитлокк обсуждал что-то с Барто, Барбосса наставлял своих людей – и все старались вести себя так, словно ничего не произошло. Я подняла с земли кусок верёвки с вплетённым перстнем – одну из множества подвесок Джека – и нырнула в джунгли. Выследить кэпа не составило труда: после себя он оставлял яростно искромсанные листья неповинных растений и редкие капли крови.

– Если явилась с порцией нравоучений, то надо было принести ром, – бросил Воробей через плечо. Он задумчиво стоял меж трёх пальм и буравил взглядом компас.

– Его не осталось, – спокойно отозвалась я. Джек что-то усмотрел на шкале и заспешил дальше в лес. Я следовала по пятам в течение нескольких минут, пока кэпу не надоело игнорировать моё присутствие. Он довольно резко обернулся и развёл руками. – Ты ранен, – взглядом указала я на плечо. Пират только отмахнулся. – Им просто нужно было выпустить пар, ты же понимаешь. – Карие глаза сошлись в недовольные щёлочки. – Если ты не заметил, все на взводе.

Джек приблизился. Моё лицо до последней морщинки изучил придирчивый взгляд.

– Так и не пойму, кого ты защищаешь.

– Никого, – пожала я плечами. – Пытаюсь сделать так, чтобы вы не поубивали друг друга раньше времени.

Недоверчиво сверкнули скрытные глаза.

– И что ты забыла здесь? Добровольное изгнание? – издевательски блеснул улыбкой кэп.

Я протянула часть подвески и добавила:

– Знаешь, когда в пещере на нас обрушился тот ад, я тоже была готова вытрясти из тебя душу. В этом был бы смысл, если бы ты наблюдал за всем со стороны или спокойно дожидался окончания экзекуции в лагере за бутылкой рома. Но ты был там, и у всех имелись одинаковые шансы умереть. – Я повела глазами. – До них это тоже дойдёт. Рано или поздно. – Лицо капитана просветлело. Он изящно взял подвеску из моей руки. – Теперь можно осмотреть твою рану?

Острая шпага Феникса оставила на плече кэпа глубокий порез, длиной почти с мою ладонь. Я болезненно морщилась при каждом прикосновении, а Джек Воробей стоически сносил жжение и всем своим видом показывал, что это вовсе не его плечо. Когда же дошло дело до перевязки, пират ойкнул и шарахнулся в сторону. «Аккуратнее, дорогая», – предупредил он в ответ на мой скептический взгляд. Я закатила глаза и с двойным усердием погрузилась в обязанности медсестры, как вдруг почувствовала нежное прикосновение осторожных пальцев в районе талии. Не придав этому значения, я наклонилась ближе, чтобы прижать ткань со спины. Пронырливые пальцы сместились чуть выше, легко тронули пояс на жилете – почти незаметно – и нырнули под ткань.

Рука молниеносно выхватила кортик из сапога. Лезвие коснулось горла Воробья, но его пальцы так и остались на моей талии, и их прикосновение, точно издёвка, стало ощутимее. Джек с лукавым восторгом вглядывался в мои глаза и медленно растягивал губы то ли в истинно пиратской, то ли в дьявольской улыбке – опасно обворожительной. Кэп подался вперёд, заставляя отодвигать руку с кинжалом.

– Что я точно заметил, – с придыханием прошептал Джек почти у моих губ, – так это то, как ловко твои пальчики умыкнули камешек.

– А тебе, видно, ловкости не достаёт? – Красноречивый взгляд скользнул вниз. Пират медленно убрал руку, и в унисон так же плавно я опустила кортик, затем вытащила из сапога камень в самодельном мешочке. – Ты, правда, думал украсть его? – хмыкнула я.

– Украсть украденное не считается воровством, – парировал капитан.

– Я его не крала.

– Ну да, – усмехнулся Джек, – взяла. На время.

– Именно, – кивнула я, закрепляя конец повязки, – чтобы глупостей не натворили. Никто из вас, – улыбнулась я, легко похлопав кэпа по раненому плечу. Тот шикнул, заскрипели зубы. – К тому же, насколько я вижу, никто до сих пор не заявил права на находку.

Джек издал снисходительный смешок.

– Надеюсь, подобное объяснение сочтут достаточно убедительным, когда старина Гектор решит потыкать тебя саблей. – Я непонимающе изогнула бровь. – Ты нас подставила, – вкрадчиво пояснил пират.

– Пфф, не драматизируй, – махнула я рукой. – Это всё не имеет никакого значения, поскольку с острова не выбраться. – Воробей неопределённо промолчал, только слегка качнул головой.

Закончив с перевязкой и игрой на нервах, мы продолжили путь, не имея пункта назначения. Просто шли, молча копаясь в мыслях, разглядывая однотипный лес и изредка ища взглядом шумливых обитателей джунглей.

– Так почему его нельзя трогать? – наконец за между прочим спросила я.

– Не знаю. – Джек Воробей махнул саблей, расчищая путь. – Просто нельзя.

– Просто? – переспросила я у пиратской спины.

Кэп не обратил на меня никакого внимания, самозабвенно карабкаясь на густо поросший мягкой травой крутой холм. Устало вздохнув, я полезла следом, что оказалось не так-то просто, а Джек даже и не думал вспоминать о своих чрезвычайно редких джентльменских замашках. Он что-то увлечённо рассматривал в подзорную трубу, что бессовестно стащил из каюты «Санта-Анны». Сапоги скользили по гладким стеблям, при каждом движении порез на ладони навязчиво тянул долгой болью. Наконец у самой вершины, сделав решительный рывок, я запнулась о пучок травы и ткнулась носом в спину Воробью – и только после этого он вспомнил о моем присутствии.

– Не выбраться, говоришь? – обернулась ко мне довольная физиономия плутоватого кота. В ромовых глазах плясали бесенята, высекая искры из-под подошв; торжествующе поблёскивали золотые зубы. Вместо объяснения Джек драматично долгим движением передал мне трубу и указал пальцем на просвет между деревьями.

Я покорно навела линзы, тут же выплюнула едва слышное: «Что?!», резко убрала трубу, моргнула и посмотрела вновь. На значительном удалении от берега волны почтительно покачивали корабль.

– Н-надо сказать остальным. – Мне понадобилась минута, чтобы приструнить взрывающиеся потоки радости и не наброситься на Джека с объятиями, испустив счастливый вопль.

– Они и так уже знают, поверь мне.

Я поверила. Далёкое побережье оказалось в приятной близости: две мили густых душных зарослей мы преодолели, как променад тенистой аллеи. Я перестала хромать, а Воробей – вымещать оставшееся зло на листьях фикуса. У кромки леса пират затормозил у ровной, как стрела, пальмы; внимательный взгляд застыл на силуэте парусника. Я засела в куст справа.

– Похоже, только наличие дамы в беде заставит его объявиться, – хохотнул Джек.

Теперь, когда до судна было не больше полумили, все и без того неубедительные сомнения рассеивались со скоростью пены, сметаемой с морских гребней во время шторма. Распахнутая клыкастая пасть над форштевнем сплёвывала волны. Корабль казался безжизненным, будто его выбросила к затерянным островам сжалившаяся стихия. Я беззастенчиво отобрала у кэпа подзорную трубу.

– «Голландец», – выдохнула я, – поверить не могу… Как он здесь оказался?

Воробей опять не торопился отвечать, и, закончив беглый осмотр, я вынужденно обернулась к нему с готовой колкостью на языке. Щёлкнул курок. Пират словно примёрз к земле – в его левую щёку упиралось дуло пистолета. Я выглянула из-за Джека, взгляд вскарабкался от мушкета к жёсткому лицу Гектора Барбоссы. За ним толпились остальные моряки – Воробей оказался прав – и глядели на меня как на самого последнего предателя.

– В пистолете нет пороха. Уже, – заметила я.

– Ты так уверенна? – проскрипел шкипер.

– И камень взяла я. – Я медленным движением продемонстрировала сокровище. – Он в полной сохранности и неприкосновенности.

Барбосса требовательно выставил ладонь. Несмотря на все отчаянные попытки сверкающих глаз Джека послать мне красноречивый запрет, я вернула камень. Равно как капитан Воробей был убеждён, что после избавления от козыря, его оставят куковать на Исла-Баллена, я была уверена, что мелкие распри нашего коллектива уступят перед сплочением, ведь появление на горизонте «Летучего Голландца» сулило не только спасение.

Капитан «Мести королевы Анны» придерживался схожего мнения. После недолгого осмотра корабля и молчаливого совещания Барбосса ловко развернулся и грозным голосом, не терпящим не то что неповиновения, но даже вопросов, произнёс:

– Значит, так, если кто-нибудь из вас расскажет, что камень у нас, или заикнётся о нём, или просто подумает – тому я лично выпущу кишки и примотаю ими к мачте. Ясно?

Все обменялись хмурыми понимающими взглядами, и только Воробей фыркнул, очевидно, желая подметить, что капитан слегка перегибает палку. Мы высыпали на берег и принялись кричать, привлекая внимание, пока палуба корабля-призрака не ожила. Когда спущенный на воду баркас был уже в дюжине ярдов, Бойль неуверенно спросил:

– Слушайте, а… а нас вообще выпустят? Ну, тот галеон…

Барто хлопнул матроса по спине: похоже, старпома куда больше прельщала мысль о путешествии на корабле-призраке, чем ещё об одном дне на острове.

– Выпустят. Сдаётся мне, то была потопленная «Нуэстра Сеньора де Авила». – Тут же вспомнились слова Уитлокка после крушения: «Это вроде стражи». Может, они оба были правы, и неупокоенный корабль старался не подпустить к острову, уберечь – камень или же нас?..

Шлюпка мерно удалялась от суши. Я обернулась к лесу. Значит, всё закончилось? Сколько мы пробыли на архипелаге Семи Вулканов? Счёт дням давно потеряли, но казалось, что полжизни. Несмотря на страстное желание поскорее вернуться в привычные воды Карибского моря, я ощутила в душе странную горечь, будто на Исла-Баллена оставалось что-то важное или значимое. Над изумрудными вершинами поднимался пар, джунгли бурлили сотней голосов. Где-то за горным хребтом дымил вулкан острова Хатэна, окутывая земли народа тэйа плотными облаками. Каждый раз приближаясь к очередной «важной точке», я с сожалением думала о грядущем витке событий, полагая, что раньше всё было проще. Так ли это было на самом деле? Простое и сложное – весьма эфемерные категории, всё зависит от человеческого восприятия. Кому-то в бассейн нырнуть – истинная пытка, а для кого-то переход на плоту через океан – сущий пустяк. Я не могла ручаться, что чётко осознаю это самое «простое» и «сложное». Но понимала только одно: теперь наступило Важное. Полное неизвестности и вопросов, опасное, двуличное, скрытное – настолько, что каждого ударить захочется, изматывающее. Приближалась кульминация: я ощущала это каждой трепещущей клеточкой организма, обострённым «шестым чувством» и читала в обманчиво спокойных пиратских глазах.

Но было что-то ещё. Неосязаемое. Неосознаваемое. Неуловимо поверхностное и в то же время беспокоящее глубины души. Вызывающее смятение и парализующее разум холодным расчётом. Что-то новое и не в полной мере моё.

Баркас подошёл к штормтрапу «Летучего Голландца» в полнейшей тишине. Меня пропустили вперёд – то ли из джентльменских манер, то ли ради проверки.

– Диана! – донеслось радостное восклицание, когда нога даже не успела коснуться замшелого настила.

Я неловко перевалилась на палубу и вскинула голову.

– Элизабет! Ты спаслась! А я уж думала…

Миссис Тёрнер многозначительно подняла брови и бросила мимолётный взгляд за спину: Уильям неспешно спускался с полуюта, оглядывая поднимающихся на борт пиратов. Остальной команды «Голландца» видно не было, будто их вовсе не волновало происходящее.

Кэп мельком кивнул Уиллу и одарил Элизабет роскошной улыбкой.

– Приятно иметь преимущество в виде бессмертного мужа, пересекающего границы миров на непотопляемом корабле, не правда ли?

Она коротко усмехнулась.

– Мог бы просто сказать, что рад, Джек.

– О да, – Воробей вскинул руки, – вы появились как никогда вовремя! – заметил он.

Уилл тут же перевёл на него заинтересованный взгляд.

– Да? Почему же?

Капитан «Жемчужины» задумчиво повёл подбородком из стороны в сторону.

– Потеря взаимопонимания, – ответила я за него. Затылком почувствовался тяжёлый взгляд Барбоссы. – Уж слишком напряжёнными выдались последние недели.