Текст книги "Нереальная реальность: Тайна треугольника (СИ)"

Автор книги: Foxy Fry

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 65 страниц)

– Ты в порядке? – тихо прозвучало из-за спины. Я резко и машинально обернулась. Джеймс был совершенно спокойный, усталый; влажные от испарины волосы слегка вились. Проглотив комок, я выдавила:

– Это не конец. – В душу вновь с боем пытались прорваться тёмные чувства, изводившие меня полдня. Я отошла ближе к скале и повторила: – Не конец.

Джеймс заикнулся, пытаясь что-то сказать, но его перебило восклицание Джека Воробья:

– Голова! – Все обернулись к нему. – Эта голова не туда смотрит, – уверенно заявил пират, направляясь к статуе.

– Да, черт возьми, – проскрипел Барбосса, – на юго-восток, а на карте – на север. Надо повернуть.

Джеку не требовалось подобных команд, он уже пытался свернуть верхний камень. Уитлокк тут же вызвался помощником, а я заинтригованно замерла на месте. Простоявший десятилетия под властью дикой природы монумент не спешил поддаваться пиратам. Капитаны отчаянно пыхтели, вцепившись пальцами в гранённые углы, им на помощь шагнули Флойд и Кин, как вдруг орёл, словно по собственной воле, обернулся на север. Гулко щёлкнуло что-то массивное. Барто так и не успел закончить свой удивлённый присвист. Я так и не успела налюбоваться на победно сверкающую физиономию Воробья: почва под ногами прогнулась, и до того, как глаза Феникса испуганно расширились, тело камнем рухнуло вниз. Приземление вышло скорым и ужасно твёрдым. Но и это ещё не конец! Подобно жуку на спине, мельтеша лапками, я безвольно покатилась по мокрому камню куда-то под уклон в абсолютной темноте. Кричать и цепляться – всё, что я могла, считая спиной выступы. Крики оглушали, попытки остановиться лишь добавляли синяков. Наконец, получив мощный толчок в рёбра, я вылетела из тоннеля, как из пневмопушки, и с глухим стуком приземлилась в заросли травы. От удара дыхание спёрло, кислород выбило из лёгких, каждый вдох походил на хрипы не до конца повешенного бедолаги. Перед глазами мельтешила паутина тёмных кривых ветвей. От завывающего ветра стыла взбудораженная адреналином кровь. Боль, расходившаяся по всему телу, сковывала сознание, и лишь лазурно-синее небо с дымкой облаков – высоко и недостижимо – успокаивало: до ада ещё далеко.

Пролежав достаточно, чтобы привыкнуть к боли и перестать задыхаться, я наконец перевалилась вперёд и уселась на колени. Над головой в беспорядочном переплетении сходились сухие ветви старых высоких деревьев, которые забила буйная молодая поросль. Длинные тонкие стебли сочной травы шли волнами, когда поток ветра склонялся к земле. Окружая неприступным кольцом, к небу уносились крутые каменные стены, точно древний великан вырезал в горе колодец. Местами на крохотных уступах мостились жалкие кусты растительности. За спиной гудели искажённые эхом голоса – из тоннеля, а впереди ярдах в тридцати-сорока чернела сталагмитами хищная пасть пещеры. Я так и просидела, не сводя глаз с поблёскивающих каменных клыков, пока из тоннеля не вырвался радостный гул: «Я вижу свет!».

Вскоре из темноты показался факел, поочерёдно обрисовывая живописно окрашенные смятением, шоком, страхом и удивлением лица морских разбойников. Даже капитан Барбосса, за свою жизнь видавший многое, неуклюже вывалился из тоннеля и замер, а оторопь в нём выдавал лишь медленно и несколько растерянно ползущий взгляд.

– Диана, ты жива? – Джеймс не сдержался и, впихнув факел в руки Барто, в секунду оказался рядом.

– Вопрос на миллион долларов, – саркастично отозвалась я, поднялась, прикусывая губу, и только потом взглянула на Феникса: моего юмора он не уловил. Несмотря на серьёзность ситуации и трещину в наших отношениях его глаза так и говорили: «Хватит храбриться! Можешь уткнуться мне в плечо, рыдать и жаловаться, что у тебя всё болит». Всё же я наскребла сил на бодрую улыбку и тут же переключилась на Воробья. – Попытался убить меня. Снова! – Джек повёл глазами и плавными жестами пальцев несколько раз показал на Уитлокка и на себя, мол, не я один виноват. Я фыркнула и указала через плечо: – Там.

Вход в пещеру хоть и оказался поблизости и на видном месте, чтобы добраться к нему, пришлось изрядно потрудиться: его отделяла пропасть шириной не больше четырёх пяти ярдов. Прыгать никто не решился, даже с шестом. Пару часов ушло на поиски в скудных зарослях подходящего ствола и сооружение не бог весть какой надёжности моста. Затем кидали жребий на право испробовать его, и по иронии не повезло Барто, Воробью и мне. Джек, как заправский эквилибрист, ловко перебежал на ту сторону, одноглазый старпом преодолел путь в два прыжка. Мне надлежало идти следом, но сыпавшаяся с дерева труха и спасавшаяся бегством многоногая живность отнюдь не вдохновляли. Поняв, что Уитлокк снова поведёт себя по-джентльменски, пытаясь помочь, а я сорвусь вниз из-за чувства неловкости, я прилипла к стволу четырьмя конечностями и переползла на другую сторону – не грациозно, зато наверняка. Барбосса со своим протезом и то управился быстрее, так что мелькнул в голове вопрос, кто же из нас калека.

Выстроившись рядком, как на школьной линейке, мы уставились в темноту в благоговейном молчании. Веяло холодом – но отнюдь не тем, что бывает в поздние ноябрьские дни, когда лёгкий мороз схватывает тонкий покров снега, а утреннее солнце приятно согревает замерзающие щеки. Нет, от этого холода мурашки сбегали по спине суматошными толпами, в районе солнечного сплетения скукоживалось непонятное нечто, и казалось, будто кто-то невидимый слегка сдавливает шею ледяными пальцами. Тёплый рыжий свет факела робко отогнал тьму, обрисовывая уродливые рельефы выдолбленных у входа голов – то ли череп, то ли странное безносое божество – и остатки надписей.

– «Путь закрыт. Этот путь проложен мёртвыми, и мёртвые хранят его. Путь закрыт». – Мой голос прозвучал внезапно, одновременно пугающе и жалко. Некоторые тут же перекрестились, а Барбосса подозрительно хмыкнул.

– Ты знаешь, что здесь написано? – спросил он таким тоном, что я сотню раз пожалела о хорошей памяти на цитаты.

– Просто предположение. Это весьма красноречивое предупреждение: «Не ходи туда». – Я передёрнула плечами. – Только у меня плохое предчувствие? – спросила я, неотрывно глядя во тьму. Со стороны Гектора донёсся раздражённый вздох, и, наверняка, он закатил глаза и разве что не добавил пренебрежительное: «Женщины!». Зато Барто не сдержался и негромко проговорил: «Тьфу тебя, дьяволица, ещё чего накаркаешь!».

Загорелись два факела, и, обменявшись взглядами, вереница искателей сокровищ погрузилась во тьму пещеры. Я держалась в голове отряда ближе к кэпу или факелу в его руке. В нос полез запах земляной сырости, по коже прошлись мурашки. Шаг за шагом дневной свет таял за спинами. Удары сердца гулко и ощутимо отдавались в груди. Потолок грота тянулся к людям плетями тщедушных корней, постукивал по плечу кусочками обвалившейся земли, недовольно цыкал звонкими каплями. Эхо заставляло оглядываться по сторонам, создавая иллюзию преследующей нас армии, топающей невпопад и не желающей сохранять скрытность. Резная рамка выхода ещё не исчезла из виду – с потолка сорвалась шумная стая летучих мышей. Хлопанье сотен крыльев ударило по ушам, все инстинктивно пригнулись, а я ухватила Джека за руку. Когда грот вновь погрузился в холодную тишину, кэп адресовал мне долгий взгляд и лукаво улыбнулся; я тут же выпустила его руку и тряхнула головой. Ещё через дюжину ярдов грот резко перешёл в узкий сводчатый тоннель: влажный потолок висел низко, порой цеплял волосы каменными когтями. По стенам позли лишайники. В проходе с трудом можно было идти вдвоём, да и то временами прижимаясь плечом к плечу. Утробный гул заложил уши, затряслись поджилки, внутри всё напряглось. Тело сжалось, точно в плотно затянутом корсете. Нос и руки похолодели, изо рта вырывались бледные облака пара. Шаги стали осторожнее и тише. Низкие звуки, периодический шорох – то ли из-за осыпей, то ли от чьих-то ног, подвывание ветра или кроющегося во тьме хищника: кровь холодела, глаза напрасно таращились в черноту в попытке разглядеть то таинственное, что кроется за светом факелов. Похрустывал мелкий камень под сапогами. Перед очередным поворотом все приостанавливались, пропуская вперёд яркое пламя. Рука стискивала покрытый росой эфес шпаги. Узкий проход вился, точно змей, уходил в сторону, затем возвращался.

Вдруг сапоги перестали шуршать – мы ступили на твёрдый камень. Тоннель расширился, поднялся вверх и уткнулся в скалу. Огонь плясал на гладких стенах, под ногами поблёскивали лужицы невесть откуда взявшейся воды. Джек осветил потолок, чёрные каменные своды и провёл пальцами по стене, в которую упирался проход. Булыжники почти одного размера плотно прилегали друг к другу, так что и лезвие кортика не вставить. Было ли это случайным обвалом или кто-то нарочно замуровал дверь оставалось только гадать, поэтому вскоре разгорелся спор, нужно ли разбирать эту груду камней? Сколько на это уйдёт времени, да и стоит ли оно того? И всё же капитаны сошлись на том, что попытаться можно: на путешествие по пещере ушёл один факел, ещё один решили потратить на разбор завала и, если ничего не выйдет, возвращаться обратно с третьим. Мужчины принялись за дело, меня превратили в Статую Свободы: всучили факел и приказали замереть в удобном месте. Свет тут же запрыгал по стенам, и я поняла, что у меня трясутся руки. Камни лежали намертво, точно срослись между собой, и поддаваться не хотели. Тогда Барто, с деловитым видом растолкав «молодёжь», вытащил пистолет и принялся возиться с чем-то, сгорбившись в три погибели. «Назад», – приказал старпом, отобрав у меня светоч. Все отошли на несколько шагов, старик что-то поджёг и в три прыжка оказался рядом. Через секунду грохнуло, посыпались мелкие камни. Я так и не поняла, какую магию сотворил Барто, но после того как с огромным трудом очистили верхний слой, работа пошла быстрее и легче. Прошло несколько часов, мне хотелось завалиться в гамак, факел догорал. Нисбет отшвырнул массивный камень и тут же вскрикнул: его рука провалилась в пустоту. Все вздрогнули и, как по команде, склонились, напряжённо вглядываясь в дыру. Быть может, то была игра света, но мне показалось, как из провала поползли тонкие серовато-сизые плети тумана. Воодушевлённые ненапрасным трудом, пираты кинулись разгребать завал с новой силой, меня же оттеснили подальше, заставив наблюдать, как из-за их голов вылетают освобождённые камни. Взгляд цеплял лишь неровную прореху, точно обгоревшие края бумаги. За ней громоздилась непроницаемая и словно бы осязаемая – тьма. Наконец, проход достаточно расширился; пираты выровнялись и благоговейно уставились в дыру. Явно этот тайм-аут нужен был, чтобы решить, кому достанется право первооткрывателя. Несло сыростью и тошнотворной затхлостью. Тихий гул выбрался из пролома и рассыпался по тоннелю.

– Ну? – первым подал голос Барбосса. – Есть желающие?

Матросы тут же взяли самоотвод, плавно перемещаясь на задний план.

– Дамы вперёд, – с благородством пропел Воробей, подталкивая меня локтем. Я аж воздухом подавилась от возмущения.

– Точно, вот ты и иди, – вернул ему Уитлокк.

Я неуверенно сунула факел в пасть тьме. Словно бы ничего не произошло. Свет пламени скукожился вокруг тряпки, и ни одна искра не срывалась и не уносилась прочь.

– Жуткое место, – передёрнула я плечами и отступила на пару шагов.

Кэп хохотнул и, спохватившись, шикнул сам на себя.

– Будь это место обычным, никто не стал бы прятать здесь клад, – резонно заметил Воробей.

Уитлокк поджёг новый факел. Опробовав ногой почву по ту сторону, Феникс просунул туда руку с факелом, пригнулся, вглядываясь во тьму. В ответ на его «прощальный» взгляд Джек Воробей заботливо заверил:

– Я позабочусь о твоём корабле. Если что.

Джеймс закатил глаза и исчез в темноте. По отблескам пламени можно было догадываться, что капитан замер и решил осмотреться. Мы затихли, ловя каждый манёвр пляшущего огня. Пальцы впились в древко факела.

– Вперёд!

Барбосса и Джек шарахнулись назад, я подпрыгнула и неестественно вскрикнула, пираты за спиной выругались: в проломе появилась сосредоточенная мина Уитлокка.

Следующим направился Гектор. Джеймс тут же заулыбался не в свойственной ему манере: «Вашу руку, мадам», помогая тому не застрять и не прервать наши планы. За шкипером с тщательно скрываемой опаской юркнул Джек. Настал мой черёд. Пригнувшись под острым выступом, я умудрилась уронить факел в единственную лужицу. Барто с матросами, наверняка, послали мне в спину проклятья, так как вынуждены были теперь следовать за оставшимся огоньком.

Под ногами похрустывали дряхлые сучья. Пламя нервно плясало; с трудом угадывались сосредоточенные силуэты капитанов, сгрудившихся спина к спине. Я почти прижалась к Джеку, слышала его напряжённое сопение и видела опущенную руку. Так, на всякий случай, я знала, за что хвататься.

Бескрайняя могучая тьма окружала и давила. Возросло ощущение собственной ничтожности. Ни единого звука, кроме тех, что издавали мы. Ничего не было видно дальше вытянутой руки. Что там, за границей тёплого света? На ровной площадке ли мы или на краю пропасти? Кругом торчат острые каменные клыки или подобно колоннам сталагнаты поддерживают купольный свод? Быть может, на нас глядят из этой тьмы доисторические чудовища, чей покой мы рискнули нарушить, а с их предвкушённо раскрытых пастей медленно стекает вязкая слюна? Я вздрогнула с тихим присвистом и покрепче сжала рукоять шпаги.

Над моим плечом проступил профиль капитана Воробья с активно шмыгающим носом. Кэп поводил головой из стороны в сторону, втягивая воздух, приподнял подбородок, бросил крошечный камень, и его глаза ярко блеснули. Присев и проведя пальцем по земле, пират изрёк многозначительное и весомое: «Хм». К нему тут же обернулись, ожидая заслуженного пояснения. Дёрнув усами, Джек мгновенно выхватил у Уитлокка факел и швырнул его в сторону. Возмущённое восклицание так и не успело сотрясти воздух – по левую руку с гудением вспыхнул столб огня.

– Горючая смесь, – пояснил Джек, с довольной улыбкой любуясь нашими недоумевающими физиономиями. Пламя разгоралось ярче. В воздухе повис запах гари. Огненная дуга направилась к нам и… исчезла. Радостная мина тут же сползла с лица Воробья. – Не понял… – Кэп и я следом шагнули ближе, как вдруг полыхнуло за спинами. Я шарахнулась в сторону и едва не упала: мы буквально стояли на краю бездны. Испуганный крик поглотило молчание пещеры. Две огненные спирали, шипя и озаряясь вспышками, закручивались к центру, подсвечивая каменную тропу. Как заворожённые, мы следили за адскими плясками пламени. Огненные ленты очертили два кольца и сошлись в центре. Всё ещё сокрытый в полумраке свод пещерного зала подпирали природные колонны. Спиральный мост возвышался над огнём на пару-тройку ярдов.

Я медленно опустила глаза, чтобы убедиться, что больше не свалюсь. Из горла вырвался краткий вопль. Я подпрыгнула, отскочила в сторону, к Джеку. Под ногами захрустело. Я завертелась волчком. Взгляд в исступлении метался по залу. Кости, черепа, потерянные конечности, истлевшие скелеты – раскрошенные, разбитые, изувеченные. Повсюду. Под ногами. У стен. Среди огня. Жуткие, искажённые ужасом, глядящие на нас. Кто-то коснулся руки. Я заверещала, дёрнулась. Джек рванул на себя, и я ткнулась носом ему в плечо, тут же зажмуривая глаза. Сердце колотилось бешено. Хотелось бежать прочь сломя голову, но казалось, что теперь меня никто не отпустит.

– Ммм, мисси, руку сломаешь, – натужно проговорил кэп. Оказалось, мои пальцы с неистовой силой впились ему в запястье. Я разжала ладонь, потом несмело оторвалась от плеча и раскрыла глаза. – Они уже мёртвые, успокойся, – серьёзно произнёс Джек. В золотистых глазах отражался мой безумный перепуганный взгляд.

Я медленно кивнула и нерешительно посмотрела вперёд. Барбосса наблюдал за женской истерикой со скучающим интересом и даже долей понимания. Уитлокк, убедившись, что разум при мне, поспешил отвести взгляд. Мы двинулись по спирали к центру. Я тщательно сдерживала мысли о кругах Ада. Каменный мост внушал доверие, гигантские монолиты плотно прилегали друг к другу. Поблёскивала влага. Капитан «Мести», уверенно двигавшийся впереди, периодически брезгливо сбрасывал с тропы кости, и уж явно не из заботы обо мне. Барто с матросами так и остановился у выхода, не стесняясь возмущаться по поводу того, на кой чёрт понадобилось сюда лезть. От бодрого настроения не осталось и следа.

Глаза Джека Воробья жадно поблёскивали в предвкушении: он первым разглядел возвышение в центре и что-то похожее на сундук и тут же ускорил шаг. Барбосса, почуяв соперничество, заковылял резвее, так что мне с Уитлокком пришлось спешно догонять обоих капитанов. Квадратная площадка в полюсе спирали была меньше двух ярдов шириной, создавая опасность (а для кого-то возможность) неосторожного падения. Чем ближе становилось сокровище, тем настороженнее скользил взгляд и реже вспоминалось о дружбе.

Сундук был вытесан из прочного светлого камня. В локоть шириной и высотой, по длине в пару футов. Конструкцией и сдвижной крышкой он мне напомнил сундук с проклятым золотом ацтеков на Исла-де-Муэрте. В голову полезли непрошеные и опасные мысли. Мы остановились вокруг сокровищницы. Скрестились вопросительные взгляды, подсвеченные недоверчивым восторгом. «Неужели?! – взорвалось в голове. – Так близко! Всё реально!» Барбоссе надоели церемонии, он решительно упёрся в крышку. Джек заинтересованно вытянулся.

– Погодите! – воскликнула я.

Лицо шкипера скрасилось негодованием, верхняя губа сердито приподнялась. Пират прижёг меня взглядом сквозь прищуренные глаза.

– С чего вдруг? – В голосе слышалось открытое раздражение.

Я посмотрела на Уитлокка, затем на Воробья и ответила:

– Вот так просто? Мы так долго сюда добирались, через столько всего прошли и вот так запросто его откроем?

Подёрнутые желтизной глаза Гектора очертили гневную дугу.

– Простите, мисс, я не в настроении для торжественных речей! – саркастично прохрипел старый пират и налёг на плиту. Я отступила на шаг, чтобы камень не расплющил ноги. От напряжения на обветренных пятнистых руках Барбоссы проступили вены – крышка не поддалась. Одноногий запыхтел, всем весом налегая на плиту, затем потянул в обратную сторону – без толку. Помощь других капитанов не принесла никаких результатов.

– Наверняка, здесь тоже какой-то секрет, – вынес вердикт Воробей.

Я закрыла лицо руками, качая головой.

– Именно, – сорвался вздох, – по законам поисков сокровищ всё не может быть так просто. Где ловушки, испытания и прочие меры безопасности? – Пираты дружно проигнорировали меня.

Барбосса злобно стукнул по сундуку кулаком, затем медленно расправил ладонь и скребанул когтями налёт. Откололась небольшая пыльная пластина. Пока шкипер очищал поверхность, Джек Воробей возился с крышкой, пытаясь вставить лезвие сабли в щель. Уитлокк осматривал площадку на предмет рычага или секретного «ключа». Капитаны, орудовавшие с сундуком, ненавязчиво отстранили меня подальше.

Я нервно постукивала ногой, скрестив руки на груди.

– Боже, я сейчас сгорю от нетерпения!

Кэп разочарованно убрал саблю и за между прочим ответил:

– Что ж, тогда финалом насладятся твои тлеющие останки.

Внимательный кареглазый взгляд изучал каждую трещинку на камне, каждый выступ. Пальцы пирата аккуратно прошлись по боковым стенкам, затем Джек переключился на поверхность крышки: Барбосса как раз закончил её очищать. Я вытянула шею и заинтересованно закусила губу. Воробей наклонился к самому сундуку и едва ли не кончиком носа прошёлся по вырезанным в камне рисункам: на первый взгляд, две чаши, соединённые несколькими волнистыми линиями.

– Смотри, надпись, – указал Гектор на торец крышки. Глаза Джека моментально сместились туда.

– Испанский. Опять, – недовольно пробурчал пират. – Если я правильно понимаю…

– «Человек не откроет», – безэмоционально закончил Уитлокк из-за его плеча. Воробей дёрнул подбородком. – Теперь не так туманно.

Джек резко выровнялся. Весь его вид говорил о натянутом до предела самообладании, и, будь мы на борту «Чёрной Жемчужины», принадлежи её команде, капитан с радостью спустил бы на нас всех собак и собственное кипящее разочарование.

– Чудно! – Воробей упёр руки в бока. – У кого есть идеи?

Идей не было ни у кого. Ещё несколько часов кряду мы провели около сундука в бесплодных попытках разгадать очередную головоломку или взломать сокровищницу силой. Джек не прекращал ворчать, мол, «некоторым леди не мешает держать язык за зубами», а не жаловаться, что всё слишком просто. Я отвечала мудрым молчанием, нисколько не чувствуя за собой вины. Постепенно пещеру заполнила духота, и капитаны приняли волевое решение возвращаться. На обратный путь мы затратили втрое меньше времени, Барто нёсся впереди всех чуть ли не бегом, увлекая за собой остальных.

Небо золотилось закатом. Несмотря на уязвляющую самолюбие некоторых неудачу, на свежем воздухе настроение окрасилось оттенками позитива. Дышалось свободно. Ночевать решили в каменном колодце. Собрали дров, запылал костёр, желудки пополнились запасённой едой и ромом. Разговоры велись неохотно, через силу, чтобы разогнать тоску. Капитан Воробей, как и Барбосса, был погружен в свои мысли и на происходящее никак не реагировал. Уитлокк в который раз листал дневник испанца, и, мне думалось, что он галантно берёт самоотвод, прячется за дряхлыми страницами, чтобы не встречаться со мной взглядом.

Я сидела в обнимку с бутылкой рома, позабытой кэпом. Взгляд потонул в глубине костра. На душе снова стало скверно. Мыслить не хотелось, потому что думалось не о том. В очередной раз бросив украдкой взгляд на капитанов с их философской задумчивостью на лицах, я поймала себя на радости – совершенно неуместной, с их точки зрения. Очередная головоломка давала отсрочку, может, и не существенную даже. Но сейчас Эфир Власти – точно таймер на бомбе замедленного действия. Как только он окажется, так сказать, в наших руках, всё изменится – как по щелчку. Не будет больше мирных посиделок, дружеских подтруниваний и ромовых советов. Конкуренция разгорится по новой, только теперь правила игры станут куда жёстче. Каждый устремится поскорее избавиться от поводка на шее, а участь бывших союзников будет беспокоить не больше, чем судьба встречного прохожего пьяницы. Станет ли невозможность выбраться с острова сдерживающим фактором? Или первые проигравшие составят компанию скелетам в пещере? Близость камня вопреки ожиданиям не стала спасением. Продираться к нему сквозь тернистый путь, сражаться, искать, мечтать об обретении – в этом был пиратский дух, авантюризм, да даже пресловутая романтика. Мы думали о здесь и сейчас, но после находки этого дня вряд ли кто-то не продумал дальнейший ход партии. Клинки неизбежно оголятся, вопрос только в том, как скоро это произойдёт.

Лагерь наполовину спал. В бессоннице коротали время я, Барбосса и несколько матросов, доигрывающих партию в кости – на ещё не поделённое испанское золото. Шкипер задумчиво поскрёбывал когтями редкую бородку, подбрасывая протезом мелкие сучья в костёр. Старый капитан почувствовал мой оскорбительно долгий взгляд и, не повернув головы, язвительно поинтересовался:

– Что, тискать больше некого?

Я сперва непонятливо изогнула бровь, затем опустила глаза к бутылке рома в руках.

– Как по-вашему, – помолчав, в сомнениях заговорила я, – похожа я на пиратку?

Тёмный проницательный взгляд тут же обратился ко мне. Я прикрылась бутылкой, как щитом. Барбосса сделал несколько глотков, сплюнул и усмехнулся:

– А ты знаешь, с каким звуком клинок рассекает плоть? Как трещат кости под саблей? Видела, как моряков на части разрывает пушечным ядром? Знаешь, от какого удара раскалывается череп? Как жгут пули? Или, может, знаешь, какова на вкус перемешанная с порохом кровь? – Я с трудом проглотила слюну, сжавшись в комок. Барбосса криво усмехнулся и добавил: – Распитие рома и ношение побрякушек ещё не делает тебя пиратом.

После такой отповеди и речи не могло быть о спокойной ночи. Долго я лежала на спине, разглядывая звёзды, точно в планетарии, пока огоньки не стали расплываться. Веки постепенно закрылись. Меня всё-таки сморило. По крайней мере, это была первая мысль, когда я резко подорвалась на примятой траве от мелодичного перезвона. В тёплой ночи стрекотали цикады. Пираты умиротворённо сопели, но костёр горел слишком ярко. Ветер, взявшийся словно из ниоткуда, забавлялся с искрами. Я была вполне уверена, что сплю, но гостья, будто отделившаяся из ночной темноты, казалась в равной степени реальной. «Тебе привиделось», – шарманкой зазвучал внутренний голос, однако знакомое волнение ощущалось вполне натурально. Я заговорила первой, но вопрос прозвучал отчего-то нерешительно:

– Зачем ты здесь?

– Чтобы помочь, – благодетельно улыбнулась Дестини. Она проплыла к костру, провела рукой над пламенем и опустилась на колени почти у самого огня, точно напротив. – Вы так близки.

Я поджала губы. В голову хлынула лавина вопросов – неминуемая при каждом появлении ведьмы. Кто она на самом деле? Как оказалась здесь? Откуда так много, непозволительно много знает? На что способна? И что, в конце концов, ей нужно?.. Хотя, пожалуй, на последний вопрос ответ имелся: в этом мире будто всем и каждому нужно было одно и то же – камень. То, сколько усилий было положено на его сокрытие и поиски, как минимум, разбивало все доказательства его обычности.

– Помнишь наш первый разговор? – Большие тёмные глаза плавно сместились в мою сторону. Проницательный взгляд считывал каждую эмоцию, каждую тревогу.

Как я могла забыть! Чем ближе камень, тем ближе неминуемая развязка: «Кому достанется ваша находка?». Претендентов больше, чем достаточно, а, когда камень предстанет перед нашими глазами, вряд ли речь успеет зайти о справедливом дележе. И всё же… Дестини говорила не об этом, а о выборе, что, по её словам, сулила мне судьба. Поселив в душе постоянный эгоистичный страх, гадалка вместе с тем зародила надежду на избавление от этого выбора. «Я спасу их обоих. Твоя печаль в тот момент будет лучшим казначеем». С самого разговора в шумной таверне на Тортуге, каждый раз, как наши жизни болтались на волоске, я тайно молилась, чтобы этот момент не наступил, ибо не знала, смогу ли принять требуемую плату. Но с недавних пор я осознала, хоть отчаянно не хотела признавать, что удивительная везучесть, завидная живучесть, покровительство Судьбы – всё это скоро закончится. Доказательством тому служило видение, при воспоминании о котором по-прежнему нутро сковывал холод. Дестини явилась вовремя.

– Ты говорила, передо мной будет выбор: погубить одного, чтобы спасти другого. – Гостья медленно прикрыла глаза. – Джек и Джеймс… речь о них… – Голос дрогнул. – Кого-то из них ждёт неминуемая гибель? – Молчание. Я подалась вперёд. – Но… но ты ведь можешь его спасти? Раз знаешь об этом!

Дестини склонила голову и успокаивающе улыбнулась.

– Увы, дорогая, – сочувственно вздохнула она, – будущее изменчиво. Над ним властно лишь Время. Судьба решает, чему быть. Я же вижу лишь отголоски. Поэтому мне не ведомо, кого из твоих спутников Смерть заберёт непременно. – Я опечаленно опустила голову, поджав губы. – Но к чему гадать? – неожиданно напористо заговорила Дестини. – Я же обещала, – широкая улыбка засветилась, едва я подняла взгляд. – Заключим сделку: я спасу обоих дорогих твоему сердцу пиратов, а ты взамен отдашь мне…

– Камень, – резко закончила я.

Густые брови ночной гостьи удивлённо дёрнулись. В глазах полыхнул огонь. Усмехнувшись чему-то, Дестини качнула головой.

– Не совсем так. – У меня внутри всё натянулось, точно штаг. – Тот кристалл, что вы любовно зовёте Эфиром Власти и что вскоре окажется в ваших руках на самом деле лишь часть. Отколовшаяся половина. И заключённое в нем могущество лишь половина всей силы. Воссоединённый, этот камень способен сотворить грандиозные вещи. Эта сила не для людей, с ней не управиться. Да и к чему обычным морякам и воякам, алчущим сокровищ и званий, такая сила? Правда, никто из твоих друзей о настоящей ценности этого кристалла даже не подозревает. Вторую часть обычному человеку не отыскать. Не имея уже половины. – Дестини посмотрела мне в глаза, и я не смогла отвести взгляд. – Дороже двух капитанов в этом мире у тебя никого нет, поэтому вполне справедливо, если я потребую целостный, воссоединённый камень в обмен на их жизни – по половине за каждого.

Гадалка погрузилась в терпеливое молчание. С трудом сбрасывая гипнотическое оцепенение, я запротестовала:

– Но… я и так натворила слишком много! Мне придётся пойти на предательство, чтобы добыть половину! А что тогда потребуют поиски целого камня?! Как я это объясню?!.. И кем стану после? – Я часто закачала головой. – Нет, я не могу. Я отдам тебе этот камень – половина он или нет!

Улыбка на её лице похолодела.

– Тогда и я спасу лишь одного, – сурово заявила Дестини. И я искренне обрадовалась этим словам: отказ страшил куда больше. Едва увидев её, я поняла, что плата будет высокой, и, к счастью, жуткий кошмар с острова Хатэна, всё ещё терзавший по ночам, стал светом в конце тоннеля. – Тебе придётся выбрать. Сейчас. – Голос звучал издевательски. Пугающе. Дразняще. – И чью же жизнь ты предпочтёшь спасти? – выразительно спросила она.

– Джек… – пискнул сиплый голосок. Я подняла голову. – Половина камня за жизнь Джека Воробья.

По смуглому лицу скользнула тень недоброго удивления. Она глядела на меня испытующим взглядом сквозь пламя… или прямо из него? Такой исход она не предполагала, думала, что сдамся, но я чётко понимала, что ставлю на карту.

– Почему он? – наконец спросила Дестини скучающим тоном.

– Джек вечно лезет на рожон. Это его погубит, я знаю. – Ответ прозвучал вполне убедительно, хотя перед глазами всё ещё отражалась картина – истинная причина, видение, как Джекки гибнет от моей руки.

Гостья развела руками.

– Что ж, ты уверена? Учти, если ты ошиблась, сожаление будет напрасным.

– Его не будет, – отрезала я.

– Тогда дай руку.

Я покорно протянула левую руку прямо сквозь пламя: огонь сошёлся над запястьем, но не обжёг, не обдал жаром. Дестини игривым движением чиркнула длинным ногтем на большом пальце по зубу и молниеносно поставила отметину на запястье.

– И это всё? – спросила я, глядя на краснеющий кровью крестик. – Как мы откроем сундук?

– Не вы, – дёрнула плечом ведьма.

– А кто? Там сказано: «Человек не откроет». Ты?..

Дестини негромко рассмеялась.

– Нет, конечно, нет.

– Ну а что для этого нужно?

Гостья поднялась.

– У тебя есть всё необходимое. А теперь – просыпайся.