Текст книги "Нереальная реальность: Тайна треугольника (СИ)"

Автор книги: Foxy Fry

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 65 страниц)

Я шла посередине, как бы разделяя команды «Странника» и «Жемчужины». На подъёме и привале ощутимо чувствовалась напряжённая атмосфера, чему был виной, очевидно, мой промах. Я пообещала себе не уделять этому излишнее внимание, но мрачные взгляды подопечных Джека, безмолвие, в котором началось наше путешествие, и холодные глаза обоих капитанов действовали угнетающе. Поэтому я брела, отстранившись ото всех. Взгляд уткнулся в зелень под ногами, отрешённо скользя по резным листьям. Интересно, думала я, добрался ли Кунрад Эйландер до берега? Если скала-парус – единственное место, где можно высадиться на остров, зачем он спрыгнул так рано? Неужто «Жемчужина» вошла в зону скал слишком рано, и ему пришлось действовать не по плану? Несмотря на устойчивое чувство злости, поступок голландца вызывал у меня восхищение. Всё-таки надо быть достаточно храбрым, чтобы хладнокровно вести пиратов к неминуемому, почти неминуемому крушению. Или, может, это и не отвага вовсе, а отчаяние, и Эйландер не поверил словам о грядущем освобождении? Что ж, как бы там ни было, я буду рада, если он спасся, только, конечно, при условии что он не станет путать нам карты. К счастью, он и не знал того, что мог бы разгласить. Хотя явившийся в поселение пленник, похожий на призрака и орущий, что к острову прибыли пираты, – не самый благоприятный исход.

Тем временем местность под ногами начала медленно подниматься. Всё чаще попадались камни и булыжники. Луговая трава переходила в тропический лес. Мне жутко не хотелось забираться в заросли, но, когда слева послышался крик боцмана «Чёрной Жемчужины» интуиция подсказала, что «не мой день» только начинается.

– Можно канаты перекинуть, – пожал плечами матрос со «Странника».

– Ага, а заодно с ними и того, кто там привязывать их будет, – язвительно подметил его коллега с «Жемчужины». Мы стояли на краю ущелья, у гнилых опор, к которым раньше крепился подвесной мост. Уцелевшие доски пошатывались на истлевшей верёвке пятью ярдами ниже. Раньше по каньону протекала река, несущаяся с гор. Теперь же о ней напоминали лишь вылизанные водой камни в туманной глубине расщелины.

Я приблизилась к краю. «Знаете это чувство, когда стоишь вот так, на краю обрыва?..»

– Может, обойти? – впервые подала я голос. Пираты обернулись, словно только заметили моё присутствие.

– Обойти? – с издёвкой повторил матрос по имени Роуз. Так его прозвали за то, что он как-то пьяным уснул в розовых кустах, а потом ещё неделю сесть не мог – причинное место ему повредили колючки и взбешённые таким наглым вторжением пчёлы. – Это река, – воскликнул он с таким нажимом, будто объясняет цвета дальтонику, – она текла с самой горы! – И грязный палец тыкнул куда-то в сторону леса.

– Знаю, – ощетинилась я. – У любой реки есть брод!

– У нас нет на это времени, – прервал Джеймс. До этого он молча осматривал противоположную сторону расселины. – Как и на споры. Сбежавший голландец может поднять шум. – Что-то прикинув в голове, капитан Уитлокк приблизился к боцману. – Мистер МакКой, дайте трос.

Бегло глянув на своего капитана, боцман скинул с плеча бухту каната и передал Джеймсу. Тот, бросив мельком взгляд на деревья, ловко смастерил самозатягивающийся узел. Подойдя к самому краю, так что вниз полетели мелкие камушки, пират взял в руки петлю и стал раскачивать. Проследив за его сосредоточенным взглядом, я увидела на той стороне ствол дерева, похожий на обломок стеньги. Петля, набрав скорость, вырвалась из пиратской руки и устремилась вперёд, но, не достигнув и противоположного края, со свистом ушла вниз. Джеймс терпеливо наматывал трос. В ширине ущелье не было велико – не более семи-восьми ярдов. За второй попыткой, расслабив кольца бухты и дав концу больше свободы, Феникс вновь запустил петлю в воздух. Канат взвился подобно анаконде, кидающейся на свою добычу. Широкая петля сбивала точность полёта, но тяжёлый узел вовремя потянул её вниз, и верёвка сумела зацепиться за острый конец бревна. Послышался вздох облегчения. Несколько раз трос пустили волной, и петля полностью охватила ствол. После проверки дерева на прочность, канат привязали к толстым ветвям красного дерева, и все вновь дружно столпились у обрыва.

Я глядела вниз и понимала: эта переправа будет последним, что я сделаю в жизни. Надо сказать, моряки тоже оптимизмом не лучились. Джеку, уже исследовавшему все прелести полётов с подобных высот, эта идея не нравилась больше всех.

– Ну-с, и кто пойдет первым? – доброжелательно улыбнулся Джекки, поглядывая на остальных. Прошло пять минут, проведённых в молчании и заворожённом созерцании дна пропасти. Мы глядели в лицо смерти и будто пытались отсрочить ужасный момент.

– Нет смысла идти всем. Сначала надо узнать, куда ведёт эта дорога, да и есть ли она вообще, – рассудил Уитлокк.

– Чудесная идея! – «Жемчужная» составляющая отряда дружно отступила от края. Матросы со «Странника» одарили их презрительными взглядами.

– Я вообще – кок! – возмутился похожий на клотик моряк. – Я тут только из-за воды! – И, взяв самоотвод, корабельный повар примостился на корнях дерева, подальше от обрыва.

Уитлокк раздражённо закатил глаза и рывком скинул китель. Я непонимающе вытаращила глаза. Он же не?..

– Капитан… – недоумённо выдавил моряк – высокий мужчина с пепельными волосами и чёрными глазами. На его лице отражалось то же выражение, что и у меня.

– Всё в порядке, Арнольд, – кивнул Уитлокк, обвязывая себя оставшимся концом каната. Да, вышло что-то вроде страховки, но, если он сорвётся, удар о скалистую стену не обойдётся простыми синяками. Я впала в ступор, меж тем отчётливо сознавая, что должна остановить это безумие.

– Капитан! – уже решительнее прозвучал голос пирата. – Давайте лучше я. – Мужчина крепко ухватился за трос.

– Отставить! – Голос капитана не оставлял возможности для неподчинения. Матрос нехотя отпустил канат и отступил на полшага. Тут его взгляд обратился ко мне, словно ища поддержки.

– Джеймс! – Я подскочила к нему, мёртвой хваткой впиваясь в руку. – Не надо! Это самоубийство! – Во фразе звучали истеричные нотки, но мне было плевать.

– Диана. – Перед моим лицом возникли уверенные и совершенно спокойные ясные голубые глаза. Они смотрели мягко. Эта безмятежность крохотным огоньком зажглась где-то внутри, как по волшебству. Уитлокк взял меня за плечи и не спеша отвёл от края. В ушах всё ещё звучало моё собственное имя, произнесённое как гипнотическое заклинание. – Послушай, всё будет хорошо. Раз уж начал, надо довести до конца. Ничего не случится. Да? – Феникс ободряюще улыбнулся. Я отчаянно закивала, борясь с застрявшим в горле комом. Подмигнув, Уитлокк решительно шагнул к краю.

Вниз вновь полетела мелкая галька, и десятки маленьких эхо разлетелись по ущелью. Повиснув на канате сначала на руках, Уитлокк продвинулся на несколько футов вперёд, а затем закинул ноги. Помедлив несколько секунд, словно прислушиваясь к телу, мышцам, пират двинулся дальше, попеременно меняя положение рук и ног. Прижав ладони к губам, я не сводила глаз с зависшей над пропастью фигуры. Казалось, это я шагаю по канату над бездной – сердце застряло где-то в горле, а вместо дыхания слышались рваные вздохи астматика. И всё же Джеймс достаточно уверенно продвигался к противоположному краю и преодолел больше половины пути. Канат начал раскачиваться. МакКой и ещё двое матросов ухватились за трос, чтобы уменьшить амплитуду. Пока всё внимание сосредоточилось на движущейся фигуре, никто не заметил, как постепенно натянулся страховочный конец. В последний момент Уитлокк сам почувствовал, что трос больше не даст ему двинуться. Все замерли. Я видела, Джеймс уставал. Руки его побледнели, зубы стиснулись. До земли оставалось около пяти футов, но страховочная верёвка не позволяла лезть дальше. Зависнув на одном месте, Феникс попытался посмотреть, что ему мешает. Тяжело дыша, он крикнул:

– Руби!

Боцман, недовольно качая головой, резко вытащил палаш и замахнулся. Тут его рука зависла в воздухе. Тросы натянулись, более слабый вначале страховочный конец обвился вокруг основного. Небольшой промежуток был лишь у самого дерева. МакКой направился туда.

– Погоди. – Джек вклинился между ним и стволом, ощупывая узел. – Конец слишком короткий. Если обрубить, то от натяжения он может выскочить из узла.

– Живее! – прикрикнул Уитлокк. Я буквально чувствовала, как силы покидают его.

– Вот, надо держать этот, – командовал Воробей.

Джеймс на секунду прикрыл глаза. Я неотрывно глядела на него, возня за спиной отошла на второй план. Собравшись с силами и часто дыша, Уитлокк левой рукой суетливо потянулся к ботфорту и быстро извлёк кортик. Острый металл поймал лучи поднявшегося солнца. «Зайчики» ослепили глаза. Резким движением Феникс занёс лезвие под натянутую на груди верёвку. Растительные волокна легко поддались стали, и страховочный трос ухнул вниз. Зажав клинок в зубах, пират ухватился за канат обеими руками. Ветви деревьев, как назло, расступились, и солнечные лучи ослепляли – Джеймс двигался почти вслепую. В какой-то момент пальцы правой руки скользнули вниз, мимо троса. За спиной дружно ахнули. Крик застрял в горле. А глаза сумасшедшим взглядом провожали летящий в пропасть кортик. Злобно прикрикнув, Уитлокк с невероятной скоростью преодолел оставшийся отрезок и, наконец, спрыгнул на землю. Ноги его не удержали, и пират привалился к обломанному стволу, отирая пот со лба.

Вздох невероятного облегчения сорвался с губ. Я качала головой, оглядывая, казалось бы, бесконечный канатный путь. Наши взгляды встретились. Джеймс светло улыбнулся и ободряюще кивнул. Я провела рукой по лицу. Против воли загорелась счастливая улыбка. Ох уж эти парни! Им бы вечно геройствовать!

Восстановив силы, Феникс махнул рукой, и густая зелень джунглей быстро скрыла его из виду. Мы остались ждать, рассевшись на толстых корнях. Джек прикрыл глаза треуголкой и, откинувшись на дерево, похоже, дремал. Матросы «Жемчужины» затеяли игру в ножички, а команда «Странника» с восхищением и некоторым скептицизмом обсуждала капитанскую выходку. Недовольство у матросов вызывало не столько то, что капитан Феникс решился на столь небезопасную авантюру – ведь неизвестно, что хуже: переход над бездной или блуждание по тропическому лесу, – сколько то, что проделывал он это в одиночку, без верной команды. У меня в голове вертелось множество разных мыслей, большинство из них кочевало из крайности в крайность: безбашенный герой – таков итог эмоциональных переживаний. И всё же в некоторой степени я была горда, что столь славный пират пополнил разбойничьи ряды не без моей помощи. Но постепенно эмоции улеглись, становилось скучно. Трусоватость команды «Чёрной Жемчужины» неприятно поразила и разозлила меня, поэтому, демонстративно задрав нос, я присоединилась к морякам со «Странника».

Вот так попросту общаться с членами этой команды не приходилось. Если, конечно, не считать драки в таверне. К тому же там мне довелось внедриться в офицерские круги, в то время как с матросами дела обстояли иначе. Арнольд поделился, что поступок капитана Уитлокка его не удивил, скорее, озадачил – ведь Феникс отличался не только определённым бесстрашием, но и завидной рассудительностью. Сейчас же он ввязался в это рисковое дело, по его мнению, без видимых причин, «словно сам чёрт несётся за ним с раскалёнными вилами». Странно, но доля истины в словах моряка звучала. Голландец вполне мог добраться до деревни и поднять суету, но при двух условиях: если, во-первых, сумел выбраться на сушу в другом месте, а во-вторых, действительно знал путь в селение. И даже при этом вряд ли бы ему удалось прийти туда раньше нас. В остальном обитатели «Призрачного Странника» оказались неразговорчивыми собеседниками.

Ожидание тянулось мучительно долго. От скуки начало урчать в животе, а кусок сухаря, поглощенный после подъёма, ощущался лишь как раздражающая приманка. От голода, конечно, страдать не приходилось, но и пышными яствами камбузы кораблей похвастаться не могли. Последний человеческий ужин в таверне Сан-Хуана вспоминался с теплотой и сожалением. Безвкусные похлёбки и ежедневные сухари мог разбавить лишь ром на «Жемчужине» и вино на «Призрачном Страннике». Ужинать в компании капитана Воробья мне ещё не приходилось, а Уитлокк питался наравне с командой, объясняя тем, что капитан – такой же человек, как и все. С каждым днём мне становилась всё понятнее та готовность, с которой пираты «Призрачного Странника» шли за своим капитаном.

Полуденная сиеста вынуждена была компенсировать ночной недосып, поэтому, погрузившись в размышления, я постепенно задремала. Прошло часа три, не меньше. Я вздрогнула, услышав звонкий хруст ветки под чьими-то ногами. Все насторожились. Взгляды обратились к кустам папоротника вверху по склону. Шорох доносился всё явственнее. Кто-то приближался. Пираты предупредительно положили руки на оружие. Вот за листом пальмы мелькнуло что-то белое. Джек медленным движением сдвинул треуголку на положенное место, не сводя глаз с тропических зарослей. Я увидела, как его правая рука отпустила эфес сабли.

– Ну и видок у вас. – Совсем не впереди, а с запада, почти откуда мы пришли, появился Джеймс Уитлокк. Я обрадовано вскочила, отгоняя остатки дрёмы.

– Быстро дошёл, – подметил Воробей.

Уитлокк кивнул и указал вверх по склону.

– Там брод был. – Взгляд многозначительно обратился к мистеру Роузу, ещё недавно осмеявшему подобную мысль. Я самодовольно усмехнулась.

Помимо подтверждения догадок новости оказались, скорее, хорошими. Тропа действительно существовала. Сейчас её с трудом, но всё-таки можно отыскать. Ровной и несложной дорогой она ведёт через хребет. Переходить Уитлокк не стал, лишь поднялся на вершину. Примерно в двадцати милях от подножия хребта виднелись крыши деревни. Но эти двадцать миль пролегали сплошь по открытой местности, любезно согреваемой тропическим солнцем.

– Следует собрать отряд. Человек пятнадцать, не больше, – рассуждал Уитлокк, – чтоб местных не напугать. Сегодня перейдём через хребет и заночуем в долине. В деревню пойдём не всеми, пусть кто-то останется в лесу: ни к чему лишнее волнение. Найдём Смолла, заберём карту – но сделаем это без пальбы и кровопролитий. По возможности.

– Найдём, заберём… Ты так уверен, что местные нам обрадуются? – усомнился Джек.

Джеймс на секунду задумался.

– Поступим по-старому, – пожал он плечами. – Нанесём ему светский визит.

Джек не удержался и хохотнул. Уитлокк нахмурился. Вопросительный взгляд требовал объяснений.

– Ну, конечно, – усмехнулся кэп, разводя руками, – вас, благородных, ведь никто не заподозрит! – В голосе звучал нескрываемый сарказм. – А старина Джек пусть сидит в кустах, чтоб не мешался, верно? Только ты упустил ещё один момент. – Воробей наклонился вперёд и вкрадчиво произнёс: – Последняя весточка с острова пришла десять лет назад. А ещё в деревню устремится сбежавший голландец, чересчур упёртый, надо заметить. Смекаешь?

– Вообще-то это два момента, – не удержалась я, за что получила в ответ раздраженный взгляд.

– У тебя есть план получше? – прямо спросил Феникс.

Джек едва заметно скис.

– Ладно, будь по-твоему, – в размышлении произнес кэп. – Ну, почти. Я, дорогие мои, пойду с вами.

– Это в качестве кого же? – вопросила я, скрестив руки на груди. Джек перевёл на меня серьёзный взгляд. Затем его лицо медленно просветлело от улыбки, и пират развёл руками:

– Вашего проводника.

Спорить дальше было бесполезно. Отряд разделился. Матросы «Жемчужины» и кок отправились на поиски пресной воды, запасы которой никогда не были лишними. Боцман на пару с мистером Арнольдом были посланы обратно на корабли с ценными указаниями от капитанов. Тем временем оставшиеся – пиратские капитаны, я и молчаливый матрос со «Странника» – поднялись выше по склону. Местность выровнялась, глубина ущелья сошла на нет. Вдоль высохшего русла тянулись заросли пальм, обвитых лианами толщиной с руку. Повсюду яркими пятнами сверкали кусты олеандра и гибискуса. Со скалистых уступов сползали плющи с малиновыми и жёлтыми цветами. Среди древовидных папоротников и огромных листов фикусов примостились пышноголовые банановые деревья. Над головой пронзительно верещали обезьяны и покрикивали голосистые попугаи. Как и обещал Уитлокк, тропа приятно удивила своей простотой. Петляя массивными изгибами, она плавно поднималась на вершину хребта. Дождавшись пополнения, увеличившийся в размерах отряд двинулся через перевал и дальше – вниз. Поначалу, пока кроны деревьев снисходительно укрывали нас от солнца, дорога и впрямь не казалась тяжкой. Но с каждой минутой становилось всё жарче, а на пути, как назло, не попалось ни единого озера или захудалого родника. Вершины мы достигли, на удивление, быстро, наверное, помогло обещание скорого привала. Спуск же дался гораздо труднее. Дорога, едва различимая среди бескрайних зарослей папоротника и высокой травы, была сплошь усеяна мелким гравием, который предательски ёрзал под сапогами, создавая ощущение, будто идёшь по отполированному льду. За всё время с моряцких уст слетало крепкое словцо не один десяток раз. Мне посчастливилось идти налегке и в отличие от большинства мужчин не тащить на себе ничего. Хотя и без этого выдержать шустрый темп закалённых штормами пиратов оказалось делом не из простых. Обливаясь потом и облизывая пересохшие губы, чтобы сэкономить драгоценную воду, я по инерции тащилась в голове отряда, едва переставляя ноги. Каждая коряга, кочка или камень, встретившийся на пути заплетающихся ног, повышал уровень раздражения, и с каждым препятствием я проклинала этот остров по новой. Про себя, конечно же. У меня не было привилегии на капризы, поскуливания и стенания в какой бы то ни было форме. Как говорится, меня никто не заставлял, а кроме того надо держать марку, раз набиваешься в ряды пиратов.

Ранним вечером мы наконец перевалили через хребет и, углубившись немного в чащу по направлению к деревне, стали лагерем. Некстати подоспел кок и матросы, что ушли на поиски воды, с безрадостным сообщением: кроме рома пить на острове нечего. Увидев отражение паники в моих глазах, Джеймс с доброй улыбкой протянул свою фляжку: «Ничего, я обойдусь». Смутившись до покраснения кончиков ушей, я благодарно кивнула, цепляя флягу к поясу.

Когда по острову расползлись синеватые сумерки, в лесу затрещали ночные насекомые и завели перекличку неугомонные птицы, на крохотной поляне между подкрученных пальм плясал приветливый огонёк костра. Над ним, впитывая аромат дыма и покрываясь корочкой, вертелась тушка кабана. Пираты расселись вокруг костра, перекидываясь шутками и свежесобранными фруктами. Усталость сошла, чувствовалась лишь приятная ломота в костях, а пляшущее пламя в дуэте с шумом ветра в кронах успокаивало нервы. Командные различия практически стёрлись в ожидании вкусного ужина. Аромат копчёной свинины будоражил желудки, в которых одиноко булькал ром. Пока кок нервозно прокручивал вертел, подбадриваемый несмолкаемым «Ну скоро там?», захмелевшие пираты затянули песню про моряка Джимми, что поймал русалку и решил сделать своей женой. Джек с улыбкой наблюдал за подчинёнными, пальцы, поблескивая изумрудами перстней, довольно постукивали по бутылке.

Я спокойно грызла фрукт, похожий на гибрид папайи и грейпфрута, сидя чуть поодаль, когда взгляд приметил одинокую фигуру Феникса. Капитан стоял в тени костра, освещаемый холодным светом луны. Поднявшись, я протиснулась меж моряков, стараясь не привлекать внимания.

– Не помешаю? – Ноги едва не зацепились за чёрный камень, предательски укрывшийся под ковриком из мха. С достоинством преодолев препятствие, я поднялась на выдающийся из земли монолит. Он словно нависал над поляной, а в просвете между деревьями открывалось крохотное окошко с видом на узкую полоску моря. На горизонте ещё пламенела лента заката, а прямо над нами повисли хрусталики звезд.

Джеймс слегка повернул голову и жестом пригласил присоединиться. Я тихо встала рядом. Взгляд Уитлокка задумчиво устремился вдаль.

– Извини, – негромко заговорила я, – но мне всё не дает покоя… – Пират обернулся. – «Странник» не пострадал сегодня утром? – виновато спросила я.

Он отрицательно покачал головой.

– Ничего серьёзного. Стрингера выдержали удар. Барто сказал, есть пара крупных царапин на обшивке, но они не сквозные. – Улыбнувшись, капитан добавил: – Корабль спасло моё плохое командование – толстый слой ракушек на днище. Боцман давно сказал, что пора бы почистить, но килевание – дело непростое да и не особо любимое, а с этими картами… – Джеймс со вздохом умолк. Заложив руки за спину, он остановился взглядом на тёмном переплетении ветвей.

Я беззвучно вздохнула следом: груз с души почему-то не спал. И уже вроде бы с самобичеванием покончено, а что-то мерзко-гадкое всё ещё грызло душу. От завтрашнего дня будет многое зависеть. Даже среди пиратов рациональный подход чаще преобладал над методом тыка. «Куда лучше бросаться в погоню, зная, что за тобой не пустятся следом и не будут стрелять в спину», – как-то раскрыл простую истину старик Барто.

– Что с тобой? На тебе лица нет, – обеспокоенно произнёс Джеймс. Я попыталась отделаться улыбкой, но требовательный взгляд заставил ответить.

– Я размышляла насчёт завтра… Пожалуй, мне лучше остаться. – Уитлокк открыл рот, чтобы запротестовать, но я не дала сказать. – Сегодня я всё испортила. Снова. И не в первый раз. Я словно создана для того, чтобы рушить все планы. Так, где гарантии, что завтра всё пройдет иначе?

Уитлокк развернулся всем телом. Его губы растянулись в доброй улыбке, в улыбке наставника.

– Ты не права, – мягко возразил он. – Этот мир чужд тебе, и потому ты словно ребёнок, который учится ходить. Тебе необходимо стать на твердые ноги, а для этого, да, придётся несколько раз упасть.

Губы невольно тронула улыбка. Однако я часто закачала головой.

– Ты, наверное, прав, но… Прости, Джеймс, твоё спокойствие, с которым ты принимаешь меня и мои… россказни о будущем…

– Я понимаю тебя, – просто ответил он.

Я вздохнула.

– Вряд ли…

– Нет, бесспорно, за моими плечами не лежит удивительный мир грядущего, в котором, я уверен, есть то, что мне сейчас даже трудно вообразить. Но точно так же, как ты, недавно и я шагнул в новую для себя реальность. Я жил иллюзиями о жизни. Далёкими от истины. То, что недавно было чёрным, вдруг обернулось белым и наоборот. Меня словно выбросило на берег иного мира, в котором привычные идеалы рушились каждый день. Я понимаю твоё смятение, ту жажду, с которой ты готова бросаться в очередное приключение, и то досадное чувство, словно не хватает чего-то важного, которое возникает в моменты одиночества. И, конечно, мне знакомо ощущение собственной никчёмности, что изматывает после каждой ошибки. Поверь, я знавал и худшие времена. Тебе лишь нужно немного времени, чтобы привыкнуть, и понять, что не следует играть чью-то роль, чтобы чувствовать свою значимость. Нужно просто примириться с другой реальностью и быть собой. Ты и не заметишь, с какой легкостью мир изменит тебя сам.

Я неотрывно глядела в его светлые глаза, в которых плясало отражение пламени, и буквально чувствовала, как произнесённые слова оседают внутри. Разум воспринимал каждое слово подобно придирчивому оценщику, рассматривающему редкий камень. Я ненавидела речи успокоения. Они зачастую призваны сказать то, что ты хочешь услышать. Долгие, пространные, витиевато они всегда пытаются убедить тебя в одном и том же – всё будет хорошо. А так ли нужно это слышать? В попытке помочь люди часто твердят, мол, жизнь подобна зебре, и чёрные полосы рано или поздно закончатся. Нужно лишь потерпеть. Но Уитлокк говорил о другом. Он так ясно понял то, чего я не сказала, в чём не признавалась и самой себе. И убеждал лишь в одном – что не стоит сопротивляться и пытаться быть кем-то, кто чужд тебе.

– Вот почему я люблю эту реальность и ни за что не уйду, – спустя пару минут произнесла я. – В моём мире людей интересуют совсем иные вещи… – Брови Джеймса недоверчиво приподнялись. – Ну ладно, – сдалась я, – ценности – богатство и счастье – со временем меняют лишь форму, но не содержание, да. Но, поверь, человеческие души с каждым витком времени всё дальше друг от друга, – печально закончила я.

– Настолько, что некоторые из них сбегают в тёмное прошлое, – остроумно заметил Уитлокк. Я улыбнулась, но слова вызвали какой-то странный отголосок в душе.

– Иногда светлое будущее бывает гораздо темнее.

– О чём ты? – недопонял Уитлокк.

Я на секунду задумалась, подбирая объяснение.

 – Ну, знаешь, в том времени, откуда я, есть множество вещей, дивных вещей, о которых я даже сейчас вспоминаю с ностальгией…

– Как аспирин?

– Ага, – одобрительно улыбнулась я. – Но, кажется, стократ больше того, чему бы лучше не существовать. Ещё одна причина, по которой мне так дорог этот мир, – люди. Здесь есть место чести, отваге, верности принципам, закону, Кодексу. А там… у человечества будто не осталось ничего, кроме жажды власти и денег.

– Прости, но, по-моему, ты идеализируешь, – возразил Феникс. – Взгляни на нас: мы рискуем собственными жизнями в погоне за сокровищем, а сам пиратский промысел – что же он, если не жажда наживы?

– Многие становятся пиратами не ради богатств, а ради свободы, – заметила я.

– Многим просто не остаётся другого выбора, – покачал головой пират.

Я сдалась и всплеснула руками.

– Хорошо. Дай мне время, я найду слова, чтобы объяснить, что имела в виду. – Передёрнув плечами, я добавила: – Всё равно люди здесь, и вправду, более живые и настоящие. – Джеймс слегка улыбнулся. – И мудрые, – победно закончила я.

Обрадованный гомон со стороны костра возвестил, что ужин, наконец-то, готов. Обернувшись, я приметила кэпа, с интересом наблюдающего за нами. Едва наши взгляды пересеклись, Джек напустил безразличный вид и увлёкся поеданием свинины.

====== Глава XVII. Поиски ======

Тропический лес погрузился в синеватую темноту предрассветных сумерек. С листьев звонко падала роса. Позевывая, мы продвигались в утреннем тумане. Лишь шорох веток под подошвами нарушал сонную тишину леса. Несмотря на затянувшийся вечер пираты выглядели вполне бодро, особенно учитывая употребленное количество рома. У меня же прошедшая ночь вызвала противоречивые чувства. И речь не о дружном моряцком храпе – к этому постепенно привыкаешь, выбора не остается. Я долго ворочалась, пытаясь пристроить уставшее тело так, чтобы в него впивалось как можно меньше сучков, камней и кочек. Стоило облегченно вздохнуть, с трудом скрутившись буквой «зю», как на охоту вышла кавалерия насекомых, привлеченная подрагивающим светом затухающего костра. Кто-то летал над головой, нервозно жужжа крыльями, чьи-то крохотные мохнатые лапки шустро сновали по шее и оголенным рукам. Злобно почесываясь, я уже представляла, как утром дежурный разбудит лишь мой обглоданный скелет. Усталость всё же взяла верх, и, к радости микроскопических пираний, я наконец провалилась в сон, перестав суматошно размахивать руками. И сон этот оказался, воистину, чудесен! В качестве компенсации Морфей позволил вновь прожить недавнее воспоминание – долгожданный поцелуй. В сюрреалистической реальности время текло иначе, и тот короткий момент показался достаточно долгим, чтобы подарить приятное послевкусие на весь день. Да и во сне всё было не так сомнительно и забавно. Одним словом, когда зазвенели склянки, а вместе с тем предрассветный холод как раз сомкнул свои ледяные объятья, я проснулась в отличном настроении, готовая к любым испытаниям. Хотя отлежанный бок и постанывающие кости ещё не раз не преминули напомнить о себе.

Долина, что мы пересекали, равнодушно встретила заморских путников. Утренний воздух будоражил свежестью. Солнечные лучи выползали из-за моря, призывая обитателей зарослей к пробуждению. Пестрые птицы с привычной радостью встречали новый день. Трава шуршала под сапогами, неохотно пригибаясь к земле. Все были явно обрадованы, что гористый путь сменился обширной равниной. Правда, до тех пор пока небесное светило не поднялось достаточно, чтобы мы могли с грустью подумывать о тенистой прохладе леса. Местность монотонно тянулась на восток, где возвышался небольшой холм, скрывший от глаз поселение. С высоты хребта деревенька больше походила на хутор или даже туристический лагерь – тесно жавшиеся друг к другу крохотные домики с острыми крышами. По ходу продвижения на восток из-за горизонта выплыли гористые силуэты двух ближайших островов – Сент-Эстиатиус и Сен-Мартен. Голландские и французские владения, наверняка, связывала с этим огрызком суши вынужденная торговля. Во всяком случае, иных путей для выживания здесь пока не наблюдалось.

По расчетам пиратских предводителей, мы должны были достигнуть леса, широким языком сползающего к деревне, за час-два до полудня. На деле же справились и того быстрее: набирающие силу обжигающие лучи солнца ускоряли шаг стократ лучше любого погонщика. Отказавшись от привала, отряд с шустростью ящерицы взобрался на холм и тут же юрко укрылся в долгожданной прохладе зарослей. До поселения было рукой подать, не многим больше мили. Некогда дикий лес стыдливо носил следы человеческой деятельности: срубы на могучих стволах, выглядывающие из-под массивных листов и покрытые влагой пеньки, заготовленные охапки хвороста.

Взвалив тяготы организации лагеря на натруженные спины помощников, пиратские капитаны дружно направились прочь из-под тенистых зарослей. Я увязалась за ними. Выбравшись на залитый солнцем лысоватый холм с выгоревшей травой, пираты укрылись за одиноким кустом и подзорные трубы синхронно заблестели линзами, ловя в круглые оконца темные дома. С этого расстояния деревня отнюдь не походила на сиротливо ютящиеся окраины. Дома, крытые тростником, а местами и черепицей, выстроились вдоль широкого тракта, уходящего на север. От него по обе стороны расходились тропинки, переулки, упиравшиеся в частоколы усадеб. На небольших участках слегка шевелились от бриза высокие стебли кукурузы. Ничего необычного, размышляла я, вполне карибское селение, а максимум отпора, что оно сможет дать, случись какая напасть, так это погнаться за нами с вилами и гневными криками. Видали и пострашнее! Я мысленно поежилась, вспомнив о не лучшем приключении в Порт-Нассау.

– Никого не видно, – медленно сообщил Уитлокк, опуская трубу.

Джек задумчиво провел по усам. Карий взгляд в прищуре блуждал по тёмным крышам.

– А что, если это не тот остров? Смолл мог и обмануть. Да и тот другой, его брат, за десять лет мог забраться черт знает куда, – вслух размышляла я. Пиратские головы медленно обернулись. В меня вперился выразительный взгляд Джека Воробья.