Текст книги "Нереальная реальность: Тайна треугольника (СИ)"

Автор книги: Foxy Fry

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 65 страниц)

– Это… было вовремя, – выдохнул Джеймс благодарно. Я скоро обернулась к нему. За его правым плечом в стене темнела дыра от выстрела.

– Джек! – Я не смогла удержаться и кинулась к нему с объятьями, но по дороге споткнулась, и кэп буквально поймал меня у самого пола. – Спасибо большое! – пролепетала я, вставая на трясущиеся ноги.

Пират довольно и гордо заулыбался, поднимая кокос и подбрасывая его на руке.

– Теперь будешь повторять это ему каждый раз, когда он захочет оставить меня вне игры, – расплылся в коварной улыбке Воробей, кивая на Уитлокка. Тот в это время подошёл к окну и глянул вниз:

– Как ты сюда забрался?!

Но этот вопрос остался без ответа. Капитан «Черной Жемчужины», пыхтя паровозом, взвалил Смолла на стул и привязал руки его же собственным галстуком и декоративной перевязью. Напудренный парик слетел с хозяйской головы, оголяя тёмные с проседью волосы, собранные лентой на затылке.

– Так-то лучше. – Взяв бокал и сделав глоток, Джек брызнул вино в лицо хозяину дома.

Тот резко очнулся, отплевываясь, и ошалело уставился на кэпа.

– Ну-с, – Джек поочередно поглядел на нас, – кажется, они хотели что-то уточнить.

– Напрасные старания, – выплюнул Смолл. – Пытки меня не пугают. – Он с презрением глянул на Воробья.

– Не спорю, – серьёзно ответил тот, – но как насчёт сплетен? Бросьте, неужели тайна сокровища сравнима с вашей честью, а? – Смолл напряжённо вглядывался в лицо Джека. А тот смотрел с хитрой всезнающей улыбкой и, как пушинку, подбрасывал на ладони кокос.

– Мерзавец! – наконец сдался Смолл. – Ты не посмеешь раскрыть эту тайну!

– Я пират, – развел руками капитан Воробей. – Смекаешь?

В это время снизу донеслись крики и многочисленные шаги. Слуги обеспокоенно забарабанили в дверь.

– Ну вот, – сокрушённо выдохнул кэп, – у нас совсем мало времени. Выкладывайте скорее!

Смолл переводил затравленный взгляд с одного на другого, тщетно пытаясь освободить руки. Снаружи служанки не переставали стучать в дверь.

– Хорошо. Впервые о камне узнал мой прадед. Во время битвы с Великой Армадой он взял в плен испанца. Тот был капитаном судна то ли искавшего, то ли скрывавшего камень. Испанец рассказал, что тот, кто найдёт камень, получит всё, что может желать смертный и что может сниться бессмертному. Он дал прадеду часть карты, сказав, что когда придёт время, карта сама объединит своих обладателей. Прадед отпустил испанца, но вскоре умер от болезни, так и не начав поиски. Два поколения карта хранилась в сундуке, пока однажды мы с братом не нашли её. Поначалу я, как и он, был полон уверенности, что настал наш час, что мы сможем отыскать камень. Но всё, что мы нашли, – тряпица с бессмысленной зарисовкой плана острова Креста. Острова, который никому не найти, ибо о нём никто не знает. Испанцы спрятали на славу.

– Испанцы? – перебила я. – Но разве карту рисовали не древние скандинавы?

Смолл глянул на меня как на полную дуру.

– Скандинавы первыми нашли его, после чего камень канул в неизвестность на сотни лет.

– Почему вы прекратили поиски? – спросил Джеймс, игнорируя всё больше нарастающий переполох в доме.

– Потому что не хотел потратить жизнь впустую! В отличие от вас. Уиллис же решил идти до конца. Вы сказали, он нашёл остров? Что ж, тогда он точно не сможет остановиться.

Джеймс бросил опасливый взгляд на дверь.

– Вы сказали, что он сгинул в голландской общине? Что это значит?

Смолл скривил губы.

– Последняя весть от него была около десяти лет назад с острова Саба.

– Отлично! И последнее, где ваша часть карты? – осведомился Воробей.

– Что? – выдавил Смолл.

– Я внимательно слушал, – весело отозвался кэп. – Очень. А теперь, будьте любезны, карту! – Смолл поджал губы. Словно бы для пущей убедительности Джек подбросил кокос на руке.

– Там. – Хозяин кивнул в сторону камина. – С обратной стороны.

Джеймс быстро снял портрет и, слегка повозившись, вытащил из-за рамы клочок бумаги. Бегло глянув, он одобрительно кивнул.

– Что ж, нам пора! Огромное спасибо за помощь! – Джек исполнил реверанс.

Дверь шла ходуном и могла в любой момент поддаться. Слышались мужские голоса и топот солдатских ног. Джеймс кинулся к окну, что выходило во двор, несколько помедлил, а затем спрыгнул вниз. Я испуганно вскрикнула и подлетела к раскрытым створкам. Однако Уитлокк приземлился на объемные корзины с кукурузой. Я взвизгнула, потому что кэп, не дожидаясь, приподнял меня за талию и поставил на подоконник. Пальцы намертво впились в раму.

– Скорее, Диана! Не бойся, я поймаю! – крикнул Уитлокк, поглядывая по сторонам. Нас пока спасал забор, отделявший хозяйственную часть двора от парадной.

– Он поймает, – уверенно повторил Джекки над ухом.

Я спустила ноги вниз, меряя взглядом высоту. Пальцы побелели, дерево створок врезалось в ладони.

– Давай! – Джеймс раскрыл объятья. – Раз! Два!

– Аааа! – душераздирающе заорала я, летя вниз, ибо заботливые руки Джека ловко спихнули меня с подоконника.

Уитлокк поймал. Я вцепилась в него, едва не придушив, и коснулась земли, лишь когда кэп Воробей с шумом приземлился в корзину, вызвав кукурузный фейерверк. Выбравшись, пират бросил прощальный взгляд на окно и выдал что-то вроде «Ой-ой».

– Он так легко сдался! – радостно воскликнула я. – О какой тайне шла речь?

– Не знаю, я блефовал, – пожал плечами кэп, хватая за руку и увлекая за собой.

Не тратя зря время, мы пустились со всех ног, но довольно скоро путь нам преградила высокая кованая изгородь. А со стороны особняка уже следовала погоня. Джек быстро сориентировался. Словно обезьяна взлетел на финик, а с него перемахнул через забор. Меня же, словно мешок, Джеймс перекинул через изгородь в объятья капитана Воробья, а сам последовал его примеру. Не разбирая дороги и сшибая на своём пути деревья, наша компания неслась в сторону города самой короткой дорогой – напролом. И она не подвела. Дома оказались ближе, чем мы думали. Тем не менее ту милю или, может, чуть больше, я думала лишь о том, чтобы снять туфли. Пряжки впились в ноги, задники натирали. Боль расходилась такая, словно бы я бежала по адским пикам. Поэтому, преодолев несколько улиц и не услышав погони, я резко остановилась, разгребая ворох юбок. Мои же спутники лишь ускорили темп.

– Сюда!

– За мной! – только и услышала я, разглядев, как где-то далеко впереди пиратские треуголки разошлись в разные стороны. Яростно подёргав за пряжку, я плюнула, подхватывая юбки, и бросилась следом. Но пиратов как ветром сдуло. Я носилась меж домов, как шарик по лабиринту, что никак не хочет попадать в нужную лунку. Окончательно заблудившись, я вдруг вылетела на широкую освещённую улицу, ведущую в порт, и, глянув по сторонам, припустила по ней. Ярдов триста осталось позади, как из-за поворота появился отряд. Я резко затормозила. Командир глянул на меня, и они двинулись навстречу. Отряд ускорил шаг, как вдруг с двух сторон вылетели мои взъерошенные компаньоны. Солдаты мигом наставили ружья, оказавшись всего в пяти-семи ярдах. Джеймс моментально оказался позади, схватывая мои руки за спиной. Сабля Джека коснулась горла. И без того адреналин зашкаливал, но когда капитан Воробей выкрикнул: «Ни шагу или дамочке конец!», я позволила всему страху выразиться в одном кратком, но громком истошном вопле. Солдаты приостановились. Их командир вышел вперёд, не опуская руку с пистолетом.

– Офицер! Прошу! Спасите! Не стреляйте! – захныкала я.

Он помедлил.

– Да, господа, не стреляйте! – чётко выговорил он. – Мисс больше подойдёт верёвка на шею.

– Что? – Челюсть дрожа, упала вниз.

Вместо ответа командир быстрым движением достал из кармана свиток и развернул перед нами плакат с моей физиономией и надписью «Разыскивается». Не дожидаясь, пока с лица у меня сойдёт шок, блюститель порядка скомандовал:

– Арестовать их! Вам вменяется пиратство, грабеж, разбойные нападения, драки, убийства. – Мужчины безропотно сдали оружие. – А вам, мисс, проникновение в чужой дом, взлом, кража и телесные повреждения. – На руках с радостным звоном защелкнулись кандалы.

Довольно скоро на улицы выкатила повозка для преступников, уныло взглянувшая на нас глазницами решеток. Солдаты особо не церемонились, заталкивая нас внутрь, словно шары на боулинге.

– Хорош был план, – саркастично отозвался Джек, приваливаясь к стенке клетки, когда повозка тронулась.

– Упрёк?

– Сожаление. Всё почти получилось.

– Что ты хочешь этим сказать? – Уитлокк глянул на него из-под бровей.

Джек посмотрел сначала на него, затем на меня и раздраженно выдохнул.

– Зная, что мой друг Инь Янь не смог бы прожить в том благоденствии в одиночку, я и взял тебя с собой. Ты взболтнула лишнего, как я и планировал. Он, как я и планировал, поспешил доложить своим богатым приятелям в городе о капитане Джеке Воробье и незнакомке, что-то разнюхивающих здесь. Затем, следуя моему плану, ты бы отправилась к господину Смоллу – в образе святой девы, монашки, – но он, смышленый малый, знающий, что ты не та, за кого себя выдаешь, позволил бы себе поймать тебя. Далее, дабы восполнить чувство уязвлённого самолюбия и жажду превосходства, он бы решил побеседовать с тобой. Не боясь ничего, он бы раскрыл всё то, что мы хотим узнать, даже спрашивать бы не пришлось. Видишь ли, человеку, хранящему великую тайну, иногда нужно выговориться. Женщины привлекают мужчин. Тем более женщины в беде. Собственно, появление другого спасителя не испортило план, а даже дало время побродить по тому славному домику, – рассудил Воробей, хвастаясь золотым кубком, что всё время прятал за пазухой.

– Ты бы отправил меня к нему на растерзание?! – возмутилась я.

Джек закатил глаза.

– Не волнуйся, я был бы рядом. – Скользнув по мне взглядом, кэп развёл руками. – Итак, в чём же я ошибся? – самодовольно улыбнулся пират.

– Ты не спланировал одно, – заметил Уитлокк, – что Смолл решит ловить тебя не в одиночку, а позовёт на помощь командира стражи. – Я стыдливо отвела взгляд, полагая, что ловить пришли, возможно, именно Феникса. – И теперь вся королевская рать против нас.

Воробей расцвёл спокойнейшей улыбкой.

– Кто сказал – вся? – Он явно наслаждался чувством превосходства. – Нам же надо как-то выбраться из города, смекаете?

Я устало выдохнула и привалилась к решетке. Капитанское спокойствие утихомирило скоростное биение сердца. И всё равно что-то противно-назойливое не давало покоя. Джек деловито протирал кубок, Уитлокк разминал ушибленную ногу. Повозка одиноко катила по брусчатке. Кроме возницы, хмуро погоняющего лошадь, охраны не было, что ещё раз подтвердило уверенность Джека Воробья: всё идёт по плану. Наконец, миновав мост, наш роскошный экипаж затрясся по проселочной дороге. Затем под копытами лошадей вновь застучал камень, и повозка резко стала, заставляя всех троих впечататься в стенку. Джекки улыбнулся одной стороной рта и упрятал кубок обратно. Лязгнули цепи снаружи, щёлкнул замок, заскрипели петли. Дверцы открылись, подставляя нас под шесть штыков.

– С приездом, – гаркнул огромный солдат, держащий ключи. Позади него, ехидно улыбаясь, извозчик развёл руками.

– Дважды на те же грабли, – тихо проговорила я на ухо кэпу, пока мы выбирались наружу. – Стареете, капитан.

Я словно бы знала, что так и будет, поэтому без лишних эмоций проследовала в тюрьму, где за нами троими захлопнулась решётка камеры. До рассвета оставалось совсем немного времени. Остаток ночи провели молча. Сна не было ни в одном глазу, а на жаркие споры не было ни сил, ни желания. Каждый хмуро сгорбился в своём уголке, роясь в хаосе мыслей.

Едва первые лучи солнца сверкнули сквозь решетку, с грохотом отошли засовы. Спустились караульные, каждому туго связали руки спереди и в молчании удалились.

– Плохо дело, да? – как-то безнадёжно прошептала я, увидев, как переглянулись пираты.

– Похоже, им достаточно наших подвигов, чтобы повесить, – оптимистично отозвался кэп.

– О! Это они ещё моего клейма не видели! – нервно усмехнулась я.

Ко мне обратился любопытный взгляд карих глаз.

– Всякое бывало. – Вздохнув, я зубами приспустила перчатку. Ещё совсем недавно богатое платье теперь выглядело так, будто его истоптал табун лошадей, а от причёски остались лишь распавшиеся пышные локоны.

Джеймс вдруг резко вскочил и злобно зашвырнул деревяшку носком сапога. Он глянул в крохотное окно, пальцы впились в решётки. «Эх, сразу видно, новичок, – ухмыльнулся кто-то во мне. – Впервые к смерти готовится. Мне-то не впервой. Каждый раз одно и то же…» Я тряхнула головой, отгоняя мысли. Любые.

Вскоре вновь вернулись солдаты, только в этот раз во главе с командиром. Он остановился у входа, на ступенях: «Выводите их». Максимально «бережно», словно пытались вытрясти из нас душу раньше палача, солдаты поволокли нас к выходу, а затем тёмным унылым коридором, пахнущим смертью, на площадь. Там, подгоняемые громкими криками, плотники заканчивали сколачивать виселицу. Светлое дерево чётко выделялось на фоне серых стен форта. Неспешно подтягивался народ, поглядывая на действо с таким видом, будто цирк приехал к ним уже в десятый раз. Тот служилый, что держал меня, похоже, изрядно волновался – пальцы больно впивались в руку, по лицу его катились крупные капли пота. От запаха мне стало дурно, и с какой-то отрешённостью я проговорила:

– Не волнуйтесь. Это довольно быстро и скучно, поверьте мне. – В этот миг я ненавидела себя за это: за то, что не рыдаю, не бьюсь в истерике, не умоляю пощадить, а спокойно взираю на строительство эшафота. Чёртов адреналин!

Солдат ещё больше испугался моих слов, но, к счастью, плотники окончили работу, и процессия двинулась к виселице. Я шла меж мужчин, совершенно отрешённая от мира. Меня ничто не беспокоило – ни чья жизнь, – пока туфли не коснулись свежевыструганных ступеней. Глаза цепким взором прошлись по площадке – огромный рычаг, общий люк, палач немалых габаритов и бушующая толпа внизу. Люди словно озверели, едва увидев горстку несчастных, чья участь просто хуже их. Судья задерживался, а какой-то щуплый малый только начал завязывать вторую петлю, поэтому нам любезно предложили подождать. Острые штыки упёрлись в спину, напоминая, насколько всё плохо.

Карие глаза Джекки шустро носились по двору форта, примечая малейшие детали. Однако пока капитан лишь нервно переминался с ноги на ногу.

– Ну как, всё ещё идёт по плану? – прошипела я в его сторону. Вряд ли кого-то бы смутило громкое высказывание, просто мне нужно было как-то скрыть свой страх. Скорее, даже ужас. Мозг отпустил «вожжи», и теперь адекватное, может, не совсем, но совершенно безразличное «я» сменила истеричка на грани фола.

Толпа внизу разгорячено шумела, как стая диких обезьян. Каждый тыкал пальцем и считал гражданским долгом подобрать комплимент пообиднее. Судья лениво спускался по каменной лестнице, ведя светскую беседу с командиром. Тот был доволен, как сытая гиена. Во всяком случае, смеялся довольно похоже. В Джека с хрустом прилетел початок кукурузы.

– Большое спасибо, – крикнул он, за что получил в живот тухлой рыбой.

Я закатила глаза и судорожно вздохнула. Чуть впереди надо мной болталась петля на светлом бревне. Туго связанные руки замлевали всё больше, кончики пальцев приобрели синеватый оттенок. Если дело пойдёт так и дальше, эта синева больше не будет беспокоить разум.

Справа Уитлокк спокойно обводил взглядом радующуюся толпу. Дорожка крови на его губе превратилась в багровый рубец. Либо Джеймс относился слишком философски к вопросам жизни и смерти, либо сумел абстрагироваться и спокойно принять свою участь.

Это было не для меня. Судья, наконец-то, спустился вниз и теперь пробирался сквозь толпу, вслед за командиром, грубо расталкивающим людей. Тело тут же охватила крупная дрожь, словно бы сквозь меня пропустили постоянный ток вольт эдак под тысячу. Я обернулась к Джеку и срывающимся голосом вскрикнула:

– Ну, гений, что дальше ты намерен делать? – Но в ответ мне прилетел быстрый взволнованный взгляд. Интересно, какая это по счёту казнь Джека Воробья?

Как вдруг в разуме словно взорвалось хранилище боеприпасов. Быстрым взглядом смерив расстояние между эшафотом, судьёй и воротами, набитую битком площадь и солдат, прижатых публикой к стенам, я яростно зашептала:

– Джек! Исла-де-Лагримас!

«Что?» – взглядом переспросил кэп.

– Ты рассказывал мне!

Брови пирата в замешательстве сползли к переносице, но в следующую секунду его лицо озарил свет идеи. Я тут же обернулась к Уитлокку. Он глянул как-то виновато и попытался что-то сказать.

– Раз, два, три. «Не бойся, я поймаю», – чуть слышно проговорила я.

Капитан отвёл взгляд на Воробья, затем едва заметно кивнул.

Судья остановился в толпе, пожимая кому-то руку. Только сейчас я заметила Уильяма Смолла. Его мощная фигура выделялась у края толпы. Кэп окинул нас вопросительным взглядом. Сейчас или никогда! Палач двинулся к нам, чтобы надеть петли. Тут же, вывернувшись, словно кот, Джек заправским пинком направил его точно в сторону рычага. Попытавшись удержаться, палач надавил. Люк со стуком распахнулся. Не медля, мы сиганули вниз. Послышалось болезненное «Ах» со стороны Джеймса, приземлившегося на ноги. Я же упала как мешок – поэтому у меня заболело всё и сразу. Времени на страдания не было! Толпа пришла в волнение – кто-то кинулся прочь, кто-то навстречу. Солдаты пытались протиснуться сквозь народ. Те, что охраняли нас на эшафоте, пытались поймать беглецов на мушку, но стрелять в толпе не решались. Я держалась следом за пиратами – вдвоём словно человеческий бульдозер они распихивали людей, продвигаясь к выходу. «Закрыть ворота!» – заорали со спины. Кто-то кинулся к лебёдке. Мы были совсем близко! Краем глаза я заметила Смолла, кинувшегося наперерез. Тяжёлая решётка поехала вниз. Джек и Уитлокк юркнули под ней. Я пригнулась, уже собираясь преодолеть ворота. В следующую секунду длинную пышную юбку потянуло в сторону, подол попал под туфли. Падая, я выпустила из горла дикий крик. Сверху кто-то навалился. Пираты остановились, оборачиваясь. Решётка с лязгом закрылась. Солдаты открыли пальбу, и Воробей буквально силой уволок Уитлокка к домам. Больше я их не увидела. Всё ещё не утратив надежды вырваться, я перевернулась на спину, желая сбросить с себя преследователя. В запястья железной хваткой впились сильные пальцы. Решительные тёмные глаза Смолла пытались подавить мой пылающий взгляд.

– Пусти! – взвизгнула я.

– Ещё спасибо скажешь! – прикрикнул он.

Изловчившись, я ткнула его коленом. Смолл покачнулся. В его руке осталась атласная перчатка, предательски обнажая пиратское клеймо.

====== Глава XIII. Бегство ======

Когда изумленный взгляд Смолла застыл на моем запястье, я безвольно откинулась на землю со стоном на губах. Через минуту подоспели солдаты. Рывком меня поставили на ноги, едва не вырвав руки из суставов. Сердце до боли колотилось где-то в районе горла. Злобное лицо командира появилось из взволнованной толпы, теперь заинтересованно притихшей. Позади него, прихрамывая, двигался судья. Уильям Смолл слегка отстранился, все ещё держа мою перчатку в руках. Судья приблизился. Его маленькие черные глазки, трусовато поглядывающие из-под опухших век, мгновенно приметили пиратское клеймо.

– Лейтенант Фрэм, – скрипучим голосом проговорил судья, – повесить преступницу. Немедля.

Командир схватил меня за плечо, но тут вмешался Смолл.

– Погоди, Генри, – обратился он к судье. – Ты можешь её помиловать.

Редкие брови судьи приподнялись в недопонимании.

– Ну-у, – протянул он, задумчиво заводя руки за спину, – если она поможет, и мы поймаем остальных мерзавцев…

Мысленно я плюнула в лицо этому самонадеянному плешивому (а зачем ему парик?!) старикашке.

– А если нет?

Дернув плечом, судья отрезал:

– Ты знаешь законы.

Мистер Смолл готов был привести новые доводы, но лейтенант Фрэм предупредил:

– Господа, полагаю, не стоит обсуждать это на людях?

Любопытная толпа хоть и боязливо, но всё же подступала к нам, навострив уши. Посмотрев по сторонам раздраженным взглядом, судья негромко процедил: «В карцер. Сэр Смолл, прошу в мой кабинет». Лейтенант Фрэм лично взялся проводить меня в камеру, обхватив за плечо сильными пальцами. В голове царил хаос, а в ответ на раздраженное покрикивание со стороны офицера я лишь самодовольно ухмылялась. Я чувствовала себя зрителем, частью той толпы, что со страстью наблюдала за казнью, точнее, её несостоявшейся главой. Признаться, страх не оставлял меня ни на секунду, просто уступал место иным чувствам. Сначала – жгучему желанию действовать, когда под ногами поскрипывали новые доски эшафота, затем – целеустремленности, когда завертелась лебедка у ворот, и, наконец, злости – когда меня остановили всего в нескольких ярдах от свободы. Теперь эти чувства объединились в одно целое, став чем-то вроде всезнающего равнодушия. С рук сняли путы. Лейтенант Фрэм, особо не церемонясь, втолкнул меня в камеру и, смерив искусственным презрительным взглядом, поднялся вверх по ступеням и скрылся за тяжелой дверью.

«С возвращением», – ухмыльнулась я, оглядывая сумрачный коридор. Только сейчас я заметила, что в подземелье всего три довольно небольшие камеры. Быть может, карцер для военных?

Оставшись в одиночестве, я наконец решила заняться тем, о чем мечтала всю ночь – ослабить корсет. Дело отнюдь непростое. Эта удавка на талии словно высасывала из меня все соки. Джек бы со смеху покатился, видя, как я прыгаю кругом по камере, пытаясь ухватить шнурок, искусно спрятанный за пояс. С горем пополам мне это удалось. Но, когда с легким поскрипыванием пластины корсета едва разошлись, на пол слетел бледный лоскут. Тело сковало напряжением. Глаза сузились, впиваясь взглядом в светлое пятно. Опасливо глянув по сторонам, я подняла пожелтевший листок бумаги.

– Чтоб мне утонуть в бочонке рома… – ошарашено сорвалось с губ, когда взгляд бегло обежал выцветшую от времени карту. Боясь быть замеченной, я вновь спрятала её, но на этот раз в лиф нижнего платья, и плюхнулась на остатки соломы.

Кажется, боль во всем теле становится незавидной привычкой. Не успевали одни синяки заживать, как тут же появлялись другие. Усевшись на изодранные местами юбки, я решила избавиться от ещё одной ненавистной вещи, ставшей причиной моих страданий. Именно за остервенелой попыткой расстегнуть пряжки туфель меня застал Уильям Смолл. Стараясь избавиться от дамских кандалов, попутно я погрузилась в размышления о карте, что в прямом смысле хранилась под сердцем. Множество идей и предположений, одно интереснее другого, беспорядочным роем носились в голове, абстрагируя от мира.

– Ты напугана, – вдруг эхом пронеслось по казематам.

Взгляд ползком поднялся на посетителя.

– Я думаю. – Глаза слегка прищурились, рассматривая напряженное лицо Смолла. То, что он сказал на площади, не могло не настораживать. Быть может, стоит плюнуть на желание быть пираткой и отстаивание – до последнего хрипа, что вырвется из мертвеющих легких, – пиратской чести? Быть может, стоит ухватиться за этот шанс? – Не думайте, мне дорога жизнь, но зачем вы хотите меня спасти?

– Скажем, у меня остался грех на душе, невыплаченный долг, – неопределенно объяснился экс-капитан. При этом даже в пыльном полумраке было заметно, как напряглись его скулы при разговоре о не лучшем воспоминании.

– Ага. – Я развела руками. – И что же будет дальше? Меня помилуют? – Сердце взяло быстрый темп, громким стуком отзываясь в голове.

Смолл прошелся вдоль решетки, тяжелым взглядом скользя по прутьям.

– Полагаю, всё зависит от нашего разговора.

Я усмехнулась.

– Тогда, кажется, я знаю ответ на свой вопрос. Заодно отвечу и на ваш: я не стану помогать искать сбежавших… эм… преступников. Надеюсь, я верно передала просьбу судьи.

– Судья Филлипс не просил об этом. – Смолл заложил руки за спину, оборачиваясь. Его внимательный взгляд пытливо изучал меня. Помолчав, он добавил: – Но если бы ты согласилась, мне было бы проще помочь тебе.

Я рассмеялась. Только сейчас я в полной мере подумала о том, что было дальше, после того, как решетка форта оказалась за спиной Джека и Джеймса. Пока что им удалось скрыться, но что потом? Успел ли «Призрачный Странник» уйти до того, как солдат послали в порт? Где прячутся пираты? Что будут делать дальше? Учитывая, что карта, ради получения которой было потрачено столько усилий, здесь, заперта в самом охраняемом месте Нассау. Буду честна сама с собой – своими усилиями мне не выбраться. Так, может, шагнуть на этот хлипкий канат, что натянут над пропастью смерти? Стать карибским Сусаниным, заведя поисковый отряд в дремучую глушь, поклявшись на крови, что пираты должны скрываться там? Вот только поверят ли мне?..

– Зачем тебе камень? – Внезапный вопрос резко выдернул из трясины размышлений.

– Он не нужен мне. В смысле, не лично мне.

Лицо гостя тронула горькая усмешка.

– Что ж, это пока что.

– Вы говорите так, будто всё о нём знаете, но в то же время ходите кругами, пугаете детскими страшилками. – Я пожала плечами, недоверчиво улыбнувшись.

– Я знаю достаточно, поверь.

– Вы не нашли камень, даже не приблизились к нему, тогда с какой стати говорите с такой уверенностью? – возмутилась я.

– Я потратил на его поиски больше десяти лет! Если я и могу в чем-то сомневаться – то лишь в том, можно ли его найти. – Смолл бросил взгляд на дверь, откуда донеслись приглушенные голоса. Похоже, отведенное на вербовку время подходило к концу. Он шумно вздохнул. – Я дам тебе время подумать. Не только над моим предложением, но и над необходимостью искать путь к тому, что неминуемо приблизит тебя к встречи со смертью.

– Может, если бы вы рассказали больше, я бы испугалась сильнее, – с вызовом откликнулась я.

Смолл попытался ответить, но не вовремя открылась дверь, и голос лейтенанта возвестил об окончании свидания. Уильям Смолл скрылся, провожаемый моим долгим задумчивым взглядом. Напротив камеры на стене плясало пламя единственного факела. Мрачные углы окружали со всех сторон. Во тьме крылись страдания тех, кто был на моем месте. Кругом лишь стены – ни оконца, ни трещины, сквозь которую бы проникал свежий ветер, принося запах свободы, надежды на вызволение. Или наоборот? Морской бриз напоминал бы о напрасных чаяниях, о том, что ты навсегда потеряешь, когда в последний раз покинешь мрак этих стен?

Я уселась поближе к свету, облокотившись на решетку. Глаза обратились к желтому пламени, смотря сквозь него, ища в плясках теней ответы на множество вопросов. Странное существо – человек. О многом ли мы задумываемся, пока всё идет своим чередом, до тех пор, пока сильная простуда, высасывающая силы, или случайно летящий с крыши кирпич не встретятся на нашем пути? Все наши планы строятся без поправок на грустное «если». Именно поэтому запасной план вынужден рождаться в мозгу, охваченном паникой, агонией, сумбуром неуместных мыслей, навалившихся, словно лавина. И можно ли тогда говорить о его логичности? Человеком руководят чувства. Именно поэтому он человек. Но иногда так необходимо покинуть себя, точнее, свое перепуганное или, наоборот, развеселое «я», которое вылавливает в мутной воде сознания самые отчаянные идеи. Ведь как было бы просто: отключить чувства, спокойно решить проблему и потом наслаждаться идеальным решением. Почему мы не задумываемся о грустных «если»? Ответ чертовски прост. Все мы в душе оптимисты, надеющиеся на лучшее. Иные повторяют – «выход есть всегда». Склонна согласиться, но в тот момент, сидя в полумраке и ощущая боль в каждом суставе, в каждой мышце, я его не находила.

Вернее, он был один и вел на эшафот. Через несколько часов после ухода Смолла, ко мне спустился судья Филлпис. Взбудораженный, он то и дело протирал пот со лба, отчего напудренный парик ездил из стороны в сторону. Поднявшись, я скрестила руки на груди и в ожидании обратила к судье серьезный взгляд.

– Итак, ты отказываешься выдать своих подельников? – переполненным официозом тоном осведомился он.

– Чем мне это поможет? – искривила я губы.

– Избавит от пыток, – бросил судья.

«Ох, а вот это нехорошо, совсем нехорошо», – пронеслось в голове. Испуганная дрожь прошла по всему телу.

– Простите, – грустно и тихо проговорила я, – пытки не помогут мне сказать то, чего я не знаю.

– Это решать палачу! – громко возразил Филлипс. – Твои друзья посмели оскорбить честь не только уважаемых людей, закона, но и всего города! В твоих же интересах помочь поймать их, тем самым облегчить грех на своей душе!

– Вы серьезно? Это слишком весомое деяние, судья. На мне нет стольких грехов, – с недоброй улыбкой рассудила я, упрямо глядя ему в глаза.

Он хмыкнул, испепеляя меня взглядом. Похоже, Генри Филлипс принимал работу слишком близко к сердцу. Я не первый человек, «вершащий беззаконие», что встретился у него на пути. Готова поклясться, были мерзавцы и пострашнее. Единственное, наверное, никто из них не сбегал на глазах у всего города.

– Да будет так, – наконец сухо вынес вердикт судья. – Тогда на заре вас ждет встреча с виселицей.

Хохотнув, я ехидно бросила вслед: «Опять?».

Но едва за спиной судьи закрылась дверь, и загрохотали засовы, я буквально рухнула на колени, пытаясь совладать с дрожью. Казалось бы очищенный от ненужных раздумий разум вновь захлестнула волна отчаяния, страха. Нет. Не так страшна казнь, как её ожидание. Потеряв счет времени, я бродила по камере из угла в угол, пытаясь утихомирить зарождающуюся бурю внутри себя. Мне было чертовски страшно, а рядом не оказалось никого, кто смог хотя бы посмотреть сочувствующим взглядом, дать понять, что я не одна. Былую усталость и тяжесть бессонной ночи как рукой сняло. Истерика без слез заставила впиться пальцами в решетку, словно бы сила могла заставить замок открыться. В голове бился о стенки разума лишь один вопрос: «Что делать?». В какой-то момент среди истеричного сумбура отчаяния, мелькнула мысль: «А что, если…». Вдруг фортуна благосклонна, и я не смогу умереть? Точно, как прошлый раз! А что, если нет? Что, если я покорно взойду на эшафот и приму петлю, как ожерелье, а она все же сломает мне шею, и вместо спасения, меня встретит предсмертная агония? Если, если… Вся наша жизнь сплошное «если»! Вот теперь и смерть.

Время замерло. Или, наоборот, неслось с жуткой скоростью? Сначала меня лишили свободы. Затем времени. Теперь и надежды. Но, быть может, рано отчаиваться? Надеяться на Джека и Джеймса я не могла, точнее, хотела, но боялась. Они бы не бросили меня. По крайней мере, уж Уитлокк точно. Просто мне дали слишком мало времени. Не станут пираты соваться в форт, чтобы спасать девицу, не умеющую улепетывать от собственной смерти. «Признайся себе, это правильно, – рассудительно заговорил кто-то во мне. – Может, хватит надеяться на прекрасных принцев и спасать себя самостоятельно? Время до рассвета дано не для рыданий, а чтобы подумать и понять, что спасение утопающих – дело рук самих утопающих». Я опустилась на колени и по-детски захныкала, так, словно вредные родители не позволили съесть десятую конфету за день. Выплакав собравшиеся слезы и утерев глаза, я громко закричала: