Текст книги "Нереальная реальность: Тайна треугольника (СИ)"

Автор книги: Foxy Fry

сообщить о нарушении

Текущая страница: 60 (всего у книги 65 страниц)

Вдруг вперёд выступил канонир – тот самый Джимми, что на острове Саба едва не учинил бунт.

– А что капитан? – Он развёл руками. – Что-то не видать его здесь.

Я вздёрнула подбородок.

– Капитан доверил это мне. Пока сам занят делом покрупнее. Вернее, – добавила я, глядя Джимми в глаза, – доверил это всем нам.

– Вот как? – недоверчиво ухмыльнулся моряк. – Ну, и какой у тебя план? – Не то чтобы во мне видели великого стратега, нет, это явно была проверка на прочность. Каждый из собравшихся вполне мог действовать самостоятельно в рамках собственной авантюры, но раз уж я пыталась призвать их к чему-то под своим началом, должна была доказать, что оно того стоит.

На губах заиграла односторонняя улыбка. Я пристукнула ладонью по брусу.

– Совершенно безбашенный. Мы пираты, чёрт возьми! – бодро воскликнула я. – Будем продавать леденцы!

Гиббс подавился воздухом. Поднялся возмущённый гул. Как выяснилось позже, мало кто из собравшихся знал, что это вообще такое: половина думала, что это наркотик, другая – что «подарок» от портовой девки, от которого не избавишься. Только старший матрос со «Странника», Шимус О’Тул, что несколько лет отслужил на королевском флоте и бывал в Лондоне, припомнил, что это вроде как угощение для богачей. Я растерянно хлопала ртом, не успевая отвечать на вал вопросов, пока Гиббсу не удалось всех угомонить, чтобы получить объяснение. После того как все нюансы прояснились, я беспрекословно заявила: «Но сначала наведём тут порядок».

«Мисс, а вы уверены в своём плане?» – как бы за между прочим поинтересовался Джошами, когда мы вытаскивали из кубрика кусок переборки. Я совершенно не была уверена, потому что мой «великий план» родился именно в тот момент, когда меня о нём спросили, но сознаваться в этом не хотелось – да это было и небезопасно. Поэтому я просто кивнула. После генеральной уборки на берегу скопилась гора хлама, часть из которого постепенно пошла на топливо для костров, и настало время претворять план в жизнь. За тяжёлым трудом мысли упорядочивались лучше, даже удалось проработать некую стратегию.

Перво-наперво стоило раздобыть сахар: по моим подсчётам, хватило бы мешка, и как нельзя кстати выяснилось, что на другой стороне острова, в нескольких милях от города, расположились богатые плантации. Через несколько дней, после разведки и после того, как я раздобыла красивую рубаху и корсет, мы отправились сквозь джунгли на восток. Грабить плантацию с нашими ресурсами было верхом глупости, а вот реквизировать мешок-другой во время перевозки сахара в порт, притом не поднимая лишнего шума, оказалось заманчивой идеей. Мы с Гиббсом шли по пыльной дороге навстречу возчику, что, согласно наблюдениям, должен был объявиться с минуты на минуту, а третий разбойник, Ларри, крался в зарослях следом. Вскоре из-за поворота выкатила телега с пегим жеребцом и дремлющим кучером. Я мысленно приободрила себя, хотя в случае неудачи моя смерть вышла бы до ужаса нелепой. Когда телега почти поравнялась с нами, я загребла сапогом землю, покачнулась, взмахнула руками и упала в дюйме от колеса, а затем закричала во всё горло. Извозчик резко натянул вожжи, конь несогласно заржал. Гиббс кинулся ко мне на помощь и разразился гневной тирадой на чистейшем испанском. Кучер перепугался не на шутку, затем принялся кричать в ответ. Когда же увидел, что сеньорита вовсе потеряла сознание, а её разгневанный отец готов его чуть ли не придушить, крики сменились причитаниями. Сквозь щёлочку меж ресниц я следила, как Ларри проворно вытянул мешок, взвалил на спину и с удивительным проворством скрылся в джунглях, и затем застонала. Джошами отвесил недалёкому испанцу затрещину и отпустил: тот взлетел на козлы, хлестнул вожжами, и телега с невероятной скоростью скрылась в облаке пыли.

– Порядок? – улыбнулся Гиббс, подавая руку.

Я кивнула и принялась отряхивать юбку.

– Мне показалось или вы с него ещё и компенсацию стребовали? – лукаво подмигнула я. Старпом подбросил в руке две монеты и пожал плечами.

Наивная, на первый взгляд, но тем не менее удавшаяся авантюра подняла боевой дух. Тем же вечером пираты, заворожённые, точно дети, следили, как я топила сахар в огромном чане, как затем заливала карамель в формы (их выточили двое матросов), посыпала всё остатками высохшей кокосовой мякоти и укладывала бамбуковые палочки, а затем с невероятной торжественностью понесли два разноса с леденцами в прибрежную пещеру, где от холода волосы вставали дыбом. Тем же вечером я избавилась от пренебрежительного фырканья с их стороны.

Продавать лакомство в городе на другой стороне острова было крайне рискованно, но выбор наш был небогат. Взглянув на внушительный список того, что требуется починить или купить, только чтобы «Чёрная Жемчужина» как можно скорее вышла в море, я едва не взвыла: леденцами пришлось бы торговать несколько месяцев, а потому каждый грош ценился вдвойне. Едва забрезжил рассвет, я в сопровождении матросов с «Призрачного Странника» в напряжённом молчании отправилась в Пуэрто-Санто-Стефано. Напрасными чаяниями голову забивать не хотелось, но при виде испанских флагов, венчающих форт с тремя батареями, исчезли остатки позитивного настроя. И всё же в кипящем обыденной жизнью городке никому не было до нас дела – ровно до того момента, как я не направилась вдоль по центральной улице с импровизированным лотком. Не успела оглянуться, как пронырливая босоногая малышня утащила два леденца, и вместо монет я получила развесёлый мальчишеский хохот. Гиббс обучил меня минимуму необходимых слов, но даже они не пригодились: народ стекался изо всех проулков, окон и дверей – поглядеть на диковинный товар и на счастливчиков, что покупали его. Продавать втридорога смысла не было, краденый сахар позволил снизить цену и собрать галдящую толпу, так что я едва успевала обменивать сладкие цветы и кинжалы на серебряные монеты. Чуть больше чем через час лоток опустел. Ещё через три дня подобных походов мы собрали достаточно денег, чтобы зафрахтовать подгнивающую рыбацкую шхуну, что заприметил цепкий моряцкий глаз в порту. Одна монета ушла за молчание рыбакам, что возили улов в город: как и они, жители деревни почуяли выгоду от нашего присутствия и не торопились звонить в колокола.

– Я тут кое-что прознал, – заговорщически начал Гиббс, призывая придвинуться ближе к столу. Мы сидели в таверне, расщедрившись на местную кухню. Команда горланила песни, а мне кусок в горло не лез, так и подмывало подняться наверх, проведать Джека, несмотря на обещание самой себе дать ему время и шанс протрезветь самому во всех смыслах. Старпом ненавязчиво пристукнул по столу, призывая моё внимание. – Так вот, в двенадцати милях к юго-западу есть порт, Кастильоса. Там недавно банк открыли. Говорят, отстроили хранилище с сейфом, чтобы в случае чего там можно было груз из колоний придержать: порт-то как раз по пути расположен. – Гиббс вдруг умолк, ныряя носом в кружку. За моей спиной прошёл раздобревший хозяин трактира. Проводив его взглядом, пират продолжил: – И ключи от этого сейфа всегда носит при себе один человек, доверенный губернатора… – Я скептично скривила губы, понимая, к чему он клонит. – Нужны пушки, а они целое состояние стоят. И этот банк был бы как нельзя кстати.

– Согласна, – выдохнула я, – но, мистер Гиббс, мы пираты, к тому же пираты без корабля, а не грабители банков… – Старпом хотел что-то возразить, как вдруг его взгляд резво метнулся вверх, заблестел и спешно уткнулся в дно кружки. Я тут же обернулась, но успела поймать только исчезающую в дверном проёме тень.

====== Глава XL. Пираты ======

Серхио Коста, владелец и капитан нужной нам шхуны, неплохо говорил по-английски, особенно когда дело касалось денег. Ему было за сорок, жена ежедневно проедала плешь, дети вызывали приступы паники, а алчная душонка всё ещё не утратила надежду на лёгкую наживу. Сам капитан нам был совершенно безынтересен, но, оказалось, убрать его с судна – непосильная задача.

– Вам стоит иметь в виду, сеньор Коста, – доброжелательно предупредила я, – что предприятие наше может повлечь за собой определённый риск.

Он махнул волосатой рукой.

– Я знаю, кто вы. У меня племянник в рыбацкой деревне. Именно поэтому я не отдам своё судно, если не буду там капитаном!

Я устало провела рукой по лицу.

– Хорошо. Вот это, – на ящик приземлился мешочек с серебряными, – в качестве залога. И плюс восемь процентов добычи.

– Пятнадцать! – подпрыгнул Серхио.

– Тогда вовсе четыре.

Его смуглое лицо вытянулось, а большие глаза, казалось, вот-вот вывалятся из-под век.

– Двенадцать!

– Ладно, пять.

– Хочу десять! Не меньше!

– Предлагаю семь или мы уходим, – холодно проговорила я. Коста посмотрел на Гиббса, на паруса шхуны за спиной, поджал губы и, послав мне жалобный взгляд, выдохнул: «Идёт».

Отплывать собрались на закате. Большая часть команды, помимо двух плотников, что оставались с раненой «Жемчужиной», не без удовольствия готовилась к рейду. Я с удивлением поняла, что дождаться не могу выхода в море: вот уже несколько дней в минуты отдыха что-то странное отяжеляло душу, и, только когда мы с Гиббсом молча тряслись в хлипкой телеге на обратном пути из города, стало ясно – это тоска. От осознания, что уже через несколько часов в лёгкие снова будет пробираться свободный бриз, неразбавленный запахами суши, подобрался мандраж. «Дожили», – весело вздохнула я, запираясь в капитанской каюте. Против желания посвятить последние часы на суше доверительной беседе с Джеком я вернулась на «Чёрную Жемчужину» с охапкой «пиратских вещей» и постаралась всем существом сосредоточиться на грядущем путешествии. Заплетала тугие «колоски», раздумывая о невероятности происходящего. Затягивала поверх рубашки корсет, что служил поддержкой травмированным рёбрам, изучая внимательным взглядом снова блестящее лезвие шпаги. Моей шпаги. Прятала в разношенные сапоги кинжал, памятуя захватить ещё один кортик. Пальцами красила веки и подводила глаза сурьмой, гадая, будет ли толк от нашего предприятия.

Покушаться на капитанство я не хотела и не пыталась. Джошами Гиббс крайне удивился, когда узнал, что бремя старшего будет возложено именно на него, а Серхио Коста никто априори не брал в расчёт.

– Гиббс, – протянула я в тон скрипящему колесу повозки, – вы же знаете, я в морском деле профан.

– Но это ваша затея, – настаивал старпом.

– Да, – кивнула я, – но, если я в пылу сражения прикажу стрелять по бизани, имея в виду мачту, а не парус, как скоро мне придётся застрелиться от стыда?

Пират по-доброму понимающе усмехнулся.

– Хорошо, так и быть. Но я буду главным не больше, чем потребуется. – Я согласилась, не особо придавая значения подобному разграничению обязанностей, довольная одним только его наличием. Дело не ограничивалось исключительно моей профнепригодностью как морского капитана: слушать приказы от бабы, в море, на корабле уж явно бы никто не стал.

Никто точно не знал, как долго нам придётся скитаться по морским лигам и что мы вообще надеемся там отыскать. Но каждый уважающий себя пират чувствовал, что среди волн и ветра шансов поймать за хвост удачу куда больше, чем на пыльных улицах городов, сжавшихся под гнётом фортов и строгим глазом солдат. Шхуна под гордым названием «Сизый лунь» покидала прибрежные воды, когда в рыбацкой деревне зажигались первые огни. Провожая взглядом высившуюся на холме таверну, я мысленно давала клятву, что не вернусь с пустыми руками, а уже через несколько минут рванула к бушприту. Ветер легко гнал судно, насвистывая морские песни в унисон с шумными волнами. Пахло насыщенной свежестью, предвещающей тропический дождь. Я ухватилась за трос и почти свесилась за борт, полной грудью вдыхая аромат соли. Наружу рвался восторженный возглас и желание устроить дикие радостные танцы вокруг мачты. Яркий охровый закат растворялся в золотом море, будто солнце растопило небеса. Впервые за многие дни мысли перестали суетливо носиться и цепляться за случайные, порой бестолковые вещи, а на душе воцарилась безмятежность, почти позабытое чувство, благодаря которому я простояла на носу до глубокой ночи.

На третий день палуба перевернулась вверх дном от оглушительного в своей радости крика: «Яйца морского окуня! Судно-о-о-о!». На третий день, уйдя подальше от испанских фортов и патрулей, «Сизый лунь» наткнулся на торговую шхуну, что объявилась на горизонте, точно непутёвая мошка на лобовом стекле. Спустя минуту ликующих возгласов и оторопи, пиратская команда заработала подобно отлаженному механизму, согласно давно и всеми зазубренному плану. В трюме принялись жечь просмолённые деревяшки в казане, и вскоре из люка повалил густой чёрный дым. На клотике затрепыхался флаг с просьбой о помощи. Я выдохнула, забираясь на планшир и обменялась с Гиббсом коротким кивком. На палубе оставались четверо (среди них Джошами и Коста), остальные ждали сигнала, чтобы перебраться за борт, на узкие уступы. Пушек у нас не было, потому действовать приходилось с хитростью, не очень благородно. Имитация пожара приманивала жертву, а свесившиеся за борт и потому невидимые пираты затихли в засаде. Повиснув на беседке – доске с двумя стропами, что предназначалась для забортных работ, – я буквально чувствовала на зубах растущее среди моряков недовольство, которых, как и меня, ежесекундно обдавало волнами. Но когда прозвучало громкое и чёткое «Эгей!», что значило: «Они в десяти ярдах», боевой дух окреп вновь. Гиббс на пару с Коста активно переманивали на «Луня» сердобольную подмогу: чем больше, тем лучше. И вот как бы невзначай звякнул корабельный колокол. Пираты, – рыча, крича, сверкая глазами и острием клинков, – подобно лавине посыпали через борт. Я спрыгнула на палубу прямо перед оторопевшим матросом: ведро из его рук с грохотом рухнуло на доски, едва не угодив мне по ноге. Моряк начал активно креститься, отступая. Суматоха захлестнула оба судна. Быстро обезоружив – буквально и фигурально – матросов, что уже ступили на нашу шхуну, пираты улюлюкающим потоком хлынули на соседнюю. Там пришлось повозиться: экипаж разжился гарпунами и с удивительным проворством старался насадить на них врагов. Замешкавшись, я перебралась на торговую шхуну последней. Бой обещал быть безынтересным. Разглядев на корме орущего басом моряка в смольном сюртуке и треуголке, я по планширу поспешила к нему, одновременно с Гиббсом.

– Rendirse! – От моего возгласа капитан шхуны подпрыгнул и шарахнулся в сторону. Тут же в лоб ему ткнулось дуло пистолета. – Rendirse! – дико сверкнув глазами, прикрикнула я. Подоспел Гиббс. Затравленный взгляд испанца засуетился меж наших лиц. К слову, его экипаж не горел желанием отстаивать груз до последней капли крови, и, едва капитан пискнул приказом о капитуляции, моряки отступили.

– Пистолет, – запыхавшись, кивнул Гиббс, когда испанца увели к остальным, – не заряженный же.

Я заулыбалась и пожала плечами.

– Он-то этого не знал.

Пока матросы с профессиональным проворством перетаскивали захваченный груз на «Сизого луня» – не больше, чем необходимо для починки и снаряжения «Чёрной Жемчужины», – мы с Гиббсом сопровождали капитана в его каюту в справедливой надежде отыскать там нечто более ценное. У самого входа, окидывая оценивающим взглядом помещение, я столкнулась с собственным отражением в крошечном зеркале и, наверное, не знай, кто это, непременно бы испугалась: брызги волн подправили макияж, и от глаз до середины щеки стекали чёрные слёзы размытой сурьмы – вид получился жутковатый, но вполне пиратский.

– Совсем бессовестные, – неожиданно проговорил на английском капитан, провожая взглядом судовой журнал, – помощи просили!

Я терпеливо улыбнулась.

– Ну, нам, правда, нужна помощь, и, поверьте, вы нам очень помогли. – Испанец злобно поджал губы. – Бросьте, уверена, ваш груз застрахован. – Капитан обиженно сопел, но ничего большего предпринимать не думал. Зацепив взглядом маленькую модель парусника, что слабо вписывалась в окружающую простецкую обстановку, я спросила: – Вам не встречался на пути корабль «La Presciencia de Dios»? – Надув щёки, испанец покачал головой, а Гиббс заинтересованно прищурил глаза. Я испустила мысленный облегчённый выдох: значит, ещё не время.

Жизнь удивлять умеет. «Сизый лунь» проворно лёг на обратный курс, оставив полегчавшее судно торговцев за кормой. Вряд ли кто-то из нас мог полностью поверить, что сумасшедшая и в чём-то смехотворная авантюра могла сработать и шхуна была захвачена без единого залпа, – однако в трюме стало тесно от груза. Сыпались поздравления: всё менее сдержанные, всё более искренние. Я недоумённо качала головой, глядя вслед исчезающим парусам: несколько дней назад всё никак не верилось, что продажа леденцов окупила фрахт шхуны, а теперь эта самая шхуна везла столь необходимый груз обратно, к испанским берегам, где на капитальный ремонт стал пиратский корабль. Что, если не подобная ситуация, могло стать идеальным воплощением аллегории «хождения по острию ножа»? Несмотря на то что обитатели рыбацкого посёлка весьма дружелюбно отнеслись к соседствованию с разбойниками – поскольку это самое соседство обещало им дополнительный навар, – до самого возвращения меня грызло опасение, что на «Чёрную Жемчужину» нагрянули бравые испанские солдаты и добытое нами дерево, ткани и железная крошка сгодятся разве что для искусных гробов.

К острову мы подошли на рассвете следующего дня: рыбаки буднично собирались на пристани, из-за деревьев проглядывала вершина грот-мачты пиратского фрегата, и от сердца отлегло. Серхио Коста, попискивая, как довольный пёс, не умолкал, выспрашивал, как скоро мы вновь поднимем паруса, при этом лицо его, похожее на оливку, краснело и светилось алчным восторгом. «Как только, так сразу», – раздражённо бросила я, мысленно переведя, что «Как можно скорее». Коста этот ответ мало устроил. Он суетливо носился от меня к Гиббсу и обратно, запутавшись в субординационных связях и заискивающе улыбаясь любому встречному матросу. Берег держал нас не дольше, чем разгружался бы трюм, но тут же выйти в море мешали крепкие сомнения – удастся ли провернуть подобный трюк с захватом ещё хотя бы единожды? Капитан «Луня» угадал настроения и, хитро подмигнув Джошами Гиббсу, что-то зашептал ему чуть ли не в самое ухо, за что потом поплатился воспитательной затрещиной от боцмана – не должно секретничать на глазах у команды.

В хлипкие двери местного питейного заведения мы ввалились через несколько часов, задолго оповестив о своём прибытии грохочущими хохотом разговорами. Трактирщик аж затанцевал, когда услышал: «Давай лучшее, что осталось!». Из напитков лучшим был странно пахнущий ром, от которого губы и язык ещё какое-то время щипало. Ликуя, стукнули кружки. «За удачу! Чтоб эта чертовка не думала к нам задом оборачиваться!» Салли – курчавый и обыкновенно суровый матрос – хлопнул меня по спине так, что я едва пополам не сложилась, расколов лбом столешницу. Это был болезненный, но мне уже вполне очевидный знак одобрения.

Я и не заметила, как наполовину опустела кружка, что заливистый смех, подбирающийся к высокой крыше, мой собственный, совершенно не пристыженный от того, над какими историями я им заходилась. Запрокинув голову, я громко хихикала, не в силах остановиться. Как вдруг взгляд зацепился за тёмный силуэт, неохотно подбирающийся к перилам второго этажа. Смех зазвучал всё более искусственно, затем скомкался и частями опал куда-то под стул. Мышцы напряглись, готовые в любой момент дать стартовый толчок с табурета. Джек Воробей выглядел так, будто не просто не спал три-четыре дня, а безостановочно и в одиночку вёл корабль сквозь яростный шторм. Он медленно поворачивал голову, рассматривая довольно гогочущую команду – его собственную команду. Никто из пиратов этого и не думал замечать, равно как и капитан Воробей решил не замечать меня. Я нарочно буравила его взглядом, не сводила напряжённых глаз в волнительном ожидании… чуда? Но как только глаза кэпа поймали меня в фокус, Джек резко отшатнулся назад, крутанул головой и поспешно скрылся в своём временном обиталище. Я обиженно шмыгнула, пряча нос в кружку.

– А что, Гиббс… Гиббс? Гиббс! Ги-и-иббс! – Я настойчиво выстукивала морзянку по плечу захмелевшего старпома. Он обернулся ко мне и будто бы удивился. – Чего вам сказал наш славный Коста?

Джошами хлопнул себя по лбу, округлив глаза.

– Пушки!

– Пушки?

– Пушки! – Старпом залпом осушил кружку. – Он знает, где их достать. Какой-то малый пару лет тому утянул три орудия с затонувшего неподалёку патрульного брига. А? – довольно оскалился пират.

Я скептично почёсывала скулу.

– А толку-то? Три?

– Лучше, чем ничего, согласись. – Я закивала. – И вот ещё, что… – активно начал Гиббс, а потом рассеяно умолк.

Я терпеливо ждала продолжения, но, судя по тому, как напряжённо сползались к переносице седоватые брови моряка, ром выветрил из его головы некий важный момент.

– Я тут подумала, – задумчиво протянула я, – помните, вы про банк говорили? – Старпом оживился и вопросительно качнул головой. – Может, стоит глянуть на него? Ну так, на всякий случай. – Гиббс довольно хохотнул: «Говорил же».

Кастильоса оказался ничем не примечательным испанским городком, даже интересующий нас банк отличался от десятка других зданий только помпезной вывеской и двумя солдатами у входа. Гиббс заговорщическим шёпотом рассказывал обо всём, что успел разузнать о хранилище и его хранителе, и не раз похвастался, что при нужде сможет раздобыть даже план здания. Я глядела на синеватую мозаику на фасаде, а в голове мысли рождались примерно такие же, как у первоклассника при взгляде на логарифмы: что всё это от лукавого. Побродив по городу, мы сошлись на том, что не стоит отказываться от ограбления, как и без крайней необходимости идти на него.

В тот же день команда утяжелила «Сизого луня» тремя орудиями, пятью восьмифунтовыми ядрами и половиной ведра пороху. Без прощальных церемоний мы вновь вышли в море, следуя по проторённому пути. В этот раз я уже целенаправленно выводила перед зеркалом чёрные потёки под глазами и, пока никто не видел, тренировала устрашающий оскал. То ли на небесах сочли, что мы принесли достаточную жертву, то ли тосты за удачу и правда её манили к нам, но переживать о поисках новой добычи долго не пришлось: мы нашли золотую жилу – путь, по которому меж крупных островов ходили небольшие торговые шхуны. Груза на них перевозилось немного, ценность его не шла ни в какое сравнение и с сотой долей того, чем были забиты трюмы галеонов. Памятуя, что «жадность – грех», мы брали только то, что могло пригодиться на корабле и что можно было продать без излишних вопросов, тем самым стараясь не привлекать к своей деятельности внимания. Тем не менее четыре рейда спустя все укрепились в мысли, что момент, когда «золотоносная жила» иссякнет да ещё и загонит, чего доброго, в темницу, становится всё ближе. Долго водить торгашей за нос и проворачивать из раза в раз один и тот же трюк не удалось бы, а слава о «чёртовой дюжине» быстро расходилась в моряцкой среде. Но для полной починки и снаряжения «Чёрной Жемчужины» добытого не хватало, поэтому пришлось отклониться на юго-восток в надежде отыскать более крупную и менее опасную жертву.

Шёл пятый день с того момента, как «Сизый лунь» в очередной раз покинул берег, и третий, как шхуна ошивалась в открытом море. Запаса еды и воды оставалось дня на три, не больше, а в списке захваченного значились: ящик гвоздей, пара свёртков сукна, моток нового якорного каната и семь мешков табака. Я раздумывала над тем, что по возвращении во что бы то ни стало выторгую у Джека его чудесный компас, и тогда, авось, дело пойдёт шустрее. В негу послеполуденной дремоты ворвался оглушающий звон колокола. Я подорвалась с мешков и, щурясь, как крот, выползший на поверхность, завертела головой. На небе не было ни облачка, синева простиралась светлая и сочная, только у самого горизонта на западе голубизну покрывала лёгкая дымка. И на фоне этой дымки проступил довольно чёткий и внушительный силуэт.

– Бриг?! – воскликнула я, подпрыгивая на месте.

Мистер Гиббс опустил подзорную трубу и в ответ на мой радостный возглас в сомнениях качнул головой.

– Да, испанский. – На моих губах сверкнул предвкушённый оскал. – Сторожевой.

Мгновенно настроение скисло. Я внимательно рассматривала в подзорную трубу сероватые паруса патрульного корабля и покусывала губу, абсолютно точно чувствуя фразу «И хочется, и колется, и мама не велит». Да только тут не велело соотношение сил. С брига не обращали на двухмачтовую рыболовную шхуну никакого внимания. Этот парусник, объявившийся после затишья, один на многие мили, показался последним подарком судьбы, прежде чем удача обернётся к нам совсем иной стороной. «Жемчужине» по-прежнему нужны были орудия, ибо из собственных осталось лишь четыре пушки, а на военном корабле ничего ценнее и не найдёшь.

– Что делать будем? – обернулся старпом. Я нервно покусывала ноготь. Расстояние меж судов проворно сокращалось. – Думаете, стоит рискнуть?

Взгляд оторвался от брига, прошёлся по взбудораженной команде и остановился на лице Гиббса.

– Думаете, справимся? Это не легковерные торговцы…

– Да и мы не из глины леплены! – встрял боцман, выражая общую решимость, а ещё вернее, жажду почесать кулаки, ведь прочие абордажи обходились без приличных драк. – Они же тут у себя дома, испанцы, кому в голову придёт на них нападать? Да и приём-то наш работает безотказно!

Я тяжело вздохнула. Нутро царапало нехорошее предчувствие. Эффект неожиданности, которым мы пользовались ранее, мог не сработать на более подозрительных и собранных солдатах, и при первых же сомнениях им ничего бы не стоило разнести нашу посудину в щепки.

– Если мы преуспеем, – рассудил Гиббс, – сорвём большой куш. Глядишь, и с кораблём закончим…

Я хмыкнула.

– А если нет, не отмоемся от позора до самой смерти, которая, к слову, не заставит себя ждать. – Было ясно видно: окрылённая лёгкими победами команда не разделяет моего скептицизма. – В любом случае, мистер Гиббс, вы здесь главный.

Старпом помрачнел, почуяв на плечах тяжесть принимаемого решения, но спорить с настроениями команды не стал. Мне осталось только готовиться к чётко отрепетированной пьесе. «Сизый лунь» пошёл на сближение, в трюме закоптил чёрный дым, поднялся флаг с просьбой о помощи. Я скребла ногтем рукоять шпаги, с неудовольствием ощущая, как по телу расползается страх. Такого раньше не бывало. Когда пираты готовы были перебираться в засаду за борт, а с брига подали сигнал, что идут на помощь, я вскрикнула:

– Отставить! – В меня упёрлись возмущённые взгляды. Я спрыгнула с планшира и направилась к мостику. – Тушить огонь! Коста, уводите судно! – Поднялся несогласный гул. Капитан шхуны рассеяно засуетился, не зная, куда себя деть. – Коста! – прикрикнула я. – Возьмите на левый борт и живо отсюда! – Кто-то со злостью зашвырнул саблю. – Мистер Гиббс, просигнальте, что у нас всё в порядке.

Бриг ушёл своим путём, ничего не заподозрив. На мне горело невидимое клеймо труса. Разочарованная команда не удовольствовалась объяснением, что захватывать бриг со шхуны слишком рискованно. Каждый пират считал своим долгом оскорбиться на то, что я засомневалась в их умениях, потому остаток дня пришлось коротать в одиночестве. Даже будучи «изгнанной из приличного общества», я чувствовала себя куда спокойнее, чем когда готовилась с этим самым обществом брать на абордаж заведомо сильного противника.

И всё же умиротворение моё длилось недолго: до утра следующего дня. Сидя на корме, мы с Гиббсом вернулись к обсуждению возможного ограбления банка, что обыкновенно занимало свободное время. Но что в таверне, что на корабле умозаключения сводились к одному и тому же: нужно нечто более изобретательное, чем дерзкий приём лобовой атаки.

– Вижу парус! Прямо по курсу!

На линии горизонта, как на канате, балансировал крошечный корабль, что шёл точно навстречу. Когда парусник увеличился достаточно, чтобы можно было разглядеть людей на его борту, я нехотя раздвинула линзы подзорной трубы: и без того невооружённый глаз определил, что судно крупное, а значит, нам не по зубам.

– Усы кракена!.. – выдохнула я, едва не выронив трубу. Затем вновь поднесла к глазам, скрупулёзным взглядом устремляясь к мужской фигуре на капитанском мостике. – Твою ж за ногу! – От моего восклицания проснулся даже дремлющий в тени парусов на баке матрос.

– Что случилось, мисс? Кто это? – забеспокоился мистер Гиббс, увидев, как сжались кулаки до побеления.

– Я не знаю, – скорее прорычала, чем ответила я, а потом обернулась к старпому, тыкая в приближающийся бриг: – Но он был с Анжеликой! На её корабле!

Мистер Гиббс отвернулся к кораблю, а я вновь приникла к глазку трубы.

– А что сейчас? Она там?

– Не знаю. Не вижу её. Но это же не тот корабль. Но его я узнала, узнала!

Почти месяц минул со встречи у архипелага Искателей. Мы вынуждено скитались в испанских водах, и я не упускала возможности спрашивать у встречных капитанов о «La Presciencia de Dios» – «Божьем Предвиденье», – и каждый встречный капитан отрицательно качал головой. Теперь, после стольких дней пусть и пассивных, но поисков наконец объявился достоверный знак, а потому все здравые взвешенные размышления отступили перед кипятящей кровь решимостью – той самой, что ещё вчера обуревала пиратов и мне была непонятна. Я вцепилась руками в волосы, понимая, что не имею права упустить такой шанс, но при этом совершенно не знаю, как поступить.

– Знаете, если позволите, – вклинился в наш с боцманом и старпомом спор капитан Коста, – я бы хотел предложить кое-что… – Он опасливо оглянулся на команду. – Правда, не знаю, не всем это придётся по душе.

– Выкладывай!..

Испанский бриг с коричневато-красными бортами шёл точно навстречу «Сизому луню», с которого непрерывно звучал сигнал: «Пираты в плену». Мистер Джошами Гиббс без устали взмахивал флажками, двое матросов убирали паруса грот-мачты, а капитан Серхио Коста вцепился в рулевой рычаг как в спасительную соломинку. Остальные девять человек (считая меня) были привязаны вокруг мачты, цепляли на лица безрадостные маски и готовились сыпать проклятьями. У обоих бортов стояли бочки, блестя жирными рыбьими тушками, под которыми скрывались абордажные сабли, топорики и «кошки». Я не могла ни на чём сосредоточиться, время тянулось мучительно медленно, оттягивая решающий момент и заставляя изнывать от ожидания. Хотелось действовать, а приходилось шумно сопеть.

И вот, наконец-то, послышались первые голоса. Коста вприпрыжку помчался на бак, размахивая руками и тараторя, на мой слух, какую-то сложную испанскую скороговорку. «Тридцать пять», – шёпотом отчитался Гиббс о числе противника, пробегая мимо. Я мысленно с неуместным ехидством добавила: «Всего-то!». Шхуну качнуло, когда бриг сошёлся с ней в борт. Начали прибывать солдаты под одобрительное эгегеканье «законопослушных моряков» и презрительное фырканье «повязанных пиратов». Гиббс даже грозился кулаком в нашу сторону. Тот-Самый-Испанец в белом с синими полами кителе выделялся на фоне жёлтой формы солдат, как прыщ на коже, спрыгнул на палубу шхуны одним из первых. К нему тут же подлетел Коста, активно жестикулируя и повествуя рассказ: языка я не знала, но понимала, о чём он. О том, как добропорядочный рыбак со своей скудной командой отправились за уловом, но погода лютовала и отнесла их дальше от берега. Тогда они увидели дым, потом обломки и выловили из воды немногих выживших с неизвестного корабля. Им хотели было предложить кров и чарку грога, как разглядели пиратское клеймо на руке девицы и, навалившись могучей кучкой, привязали мерзких разбойников к мачте, чтобы как можно скорее сдать в руки стражей порядка. Я уловила забавное имечко знакомого испанца – Флоренсе Пальма – и едва не хохотнула. К счастью, в тот же момент и он обратил на меня внимание, хлестнул жёстким взглядом маленьких чёрных глаз и хлопнул в ладоши. Я фыркнула: узнал, как пить дать. Пальма замер в шаге от фальшборта, внимательно изучая нашу повязанную компашку.