сообщить о нарушении
Текущая страница: 49 (всего у книги 54 страниц)
Болезненно прикусывая губу, он не позволил себе поддаться волне агонии, грозившей потерей сознания. Головокружение и тошнота тут же накрыли его с головой. Твою мать, подумал он. Все вокруг потемнело, а звон в левом ухе буквально оглушал его. Ощущая вокруг один только всепоглощающий хаос, он понял, что начал заваливаться набок.
Его подхватила и удержала в вертикальном положении чья-то сильная рука.
— Осторожнее, — произнес голос, который Куроо уже боялся больше никогда в своей жизни и не услышать. Глубокий баритон заставил его сердце сбиться с ритма в бездыханной радости и облегчении.
— Вот скотина, — услышал он свое бормотание, несмотря на неповиновавшийся язык. — Выжил ведь.
Он заставил себя открыть глаза, и черные точки начали медленно исчезать, но он уже мог разглядеть скромную улыбку на потрепанном лице Даичи, удивительно бледным под темными синяками и ранами.
— Выглядишь, словно побывал в аду и вернулся.
— Могу и о тебе сказать то же самое, — выпалил Даичи в ответ. Звучал его голос таким же хриплым и вымотанным, каким чувствовал себя Куроо. — Тебе нужна помощь Суги...
— Сначала остальные, — прервал его Куроо. — Я переживу. Но сперва ты должен прекратить все это...
— Положись на нее.
— Нее?
— Саеко.
И почему же Куроо совершенно не был удивлен.
* * *
— Оставайся с Сугой, защищай его, — сказала она дрожащей Киеко, которая кивнула в ответ, но Саеко все равно видела, как она рассеяно оглядывала лагерь, вероятно, ища Ячи. Саеко не могла позволить себе высматривать кого-то конкретно в такой момент. Она видела лишь полнейший хаос, и пришло время положить ему конец, прямо сейчас.
— Держись поблизости, но не слишком, — сказала она Акитеру. Одного его отпустить она не могла, учитывая, что наброситься на него могли обе стороны.
— Кей, — выдохнул Акитеру, и буквально в следующую секунду он исчез, убегая прямо за Сугой и Киеко к его потерявшему сознание брату. Ну, ладно. С ними он будет в безопасности, а большего ей и не надо. С ними все будет в порядке.
А вот парень, который хотел атаковать двух ее парней — что ж, этому дегенерату сейчас явно будет чертовски плохо. Она приближалась к нему широкими шагами, видя бессознательного Танаку и Ямамото, пытавшегося защитить его.
— Если хочешь его убить!..
Бедный мальчик едва и слова-то мог выговаривать, а все равно пытался заслонить своего друга своим же сломленным телом.
— Сначала придется убить меня...
Он закашлялся, трясясь от напряжения, которое требовалось ему на роль живого щита. Саеко было больно видеть своего гордого паренька таким. Тем более — ее собственного неподвижного брата. Она положила ладонь на плечо Ямамото и сжала его.
— Твой поступок очень храбр, но в нем больше нет нужды.
Она резко посмотрела вперед, тут же заставляя нападающего замереть на месте. Он уставился на нее, как цыпленок на лису, и с его губ сорвался тихий всхлип, пока у нее по лицу медленно расплылась дьявольская улыбка.
Одними губами она беззвучно сказала ему: «большая ошибка», а потом резко бросилась вперед, обезоружив его одним плавным движением. Это было едва ли не слишком легко. Она отбросила его оружие, положила руки ему на плечи и вдарила коленом прямо в пах с такой силой, что тот немедля рухнул на землю.
Пытаясь игнорировать его стоны агонии, она развернулась к Ямамото.
— Он жив?! — потребовала ответа она, чувствуя, как в ней проснулся истерический страх, пускай мужчина и выдохнул «да» буквально через мгновение.
— Ох, слава Богу. Ты вел себя храбро, спасибо, что уберег его.
Она поцеловала Ямамото в лоб, а тот уставился на нее так, словно пред ним расступились облака, открывая ему путь в рай.
— Держитесь тут.
Саеко снова встала в полный рост и свистнула Суге, жестами показывая ему на его следующих двух пациентов.
— Будьте осторожны. Ваша сестренка сейчас все это дело прикроет, я обещаю.
Несчастный нападающий уже поднимался на ноги, что по крайней мере означало хорошо подобранный момент. Подпитываясь своей злостью и болью, она попросту схватила его за ухо и потащила за собой через весь лагерь, особо не обращая внимания на то, поспевал ли он за ней.
Достигнув сборища сражающихся перед лазаретом, Саеко дернула рукой, бросая человека перед собой и прямо в гущу разгоревшейся схватки. В нее резко вперились три пары глаз, две их которых были ей знакомы — Нарита и Фукунага.
Она засунула пальцы в рот и продемонстрировала наихудший, самый оглушительный свист за всю ее жизнь.
Люди немедленно застыли на месте. Фукунага прикрыл уши, выглядя так, словно его только что ударили в живот. Теперь она привлекла всеобщее внимание, все смотрели на нее.
Она по очереди встретилась строгим, безоговорочным взглядом со всеми вокруг.
— Все вы! — приказала она. — Оружие на землю! Немедленно!
Она вложила кулак в ладонь, хруща костяшками.
— Дважды повторять не буду.
Оружие со звоном попадало на землю.
Саеко спокойно прошла в гущу толпы, по-прежнему одаривая всех жестким взглядом. Она подобрала кинжал и покрутила его в пальцах, а потом снова огляделась, рассматривая незнакомые лица и буквально излучая убийственные намерения. Она тут нахрен не дурака валяла, и она хотела, чтобы все это понимали.
— Радуйтесь, что я сегодня в хорошем настроении, — объявила она. — Ваша предводительница только что погибла. Вам не обязательно разделять с ней ее судьбу. Я даю вам столько времени, сколько у меня уйдет на то, чтобы досчитать до ста, чтобы вы убрались отсюда. Я вас не трону. Но если когда-нибудь увижу одно из ваших лиц тут в округе — вас настигнет медленная и болезненная смерть. Все ясно?
Она еще и одарила всех острозубой улыбкой в придачу.
Они убежали, как испуганные кролики.
Один из них вырвался из-под женщины, которая его отпустила, а вот сама, похоже, никуда не собиралась. Она встретилась со взглядом Саеко из-под ресниц и слегка склонила голову. Осталось разобраться лишь с ней, а потом можно и ранеными заняться.
— А кто ты у нас такая? — спросила Саеко женщину.
Тут до нее кое-что дошло — может, это и есть та самая Лебедь Мичимии? Та, по которой она так сильно скучала и боялась, что она погибла в пожаре? Или еще хуже, оставила ее помирать в пожаре?
Коты и Вороны приблизились к ней, словно готовясь атаковать. Но Мичимия ринулась вперед, раскинув руки и загораживая ее.
— Не трогайте ее! Пожалуйста!
По толпе способных стоять выживших пробежала волна сомнения и враждебности — столь сильная, что Саеко едва ли ее не коснуться могла.
Но пока у них на повестке дня были другие проблемы.
— Я доверяю тебе, но не ей. Следи за ней. Выкинет что-нибудь, и сегодня умрет кто-нибудь еще, услышали меня?
Мичимия решительно кивнула.
— Она не доставит никаких проблем. Больше не доставит.
— Пока сойдет. Все вы! Кто еще может двигаться. Помогите мне собрать наших людей и решить, кому требуется неотложная помощь. Мы вернули Сугу и Даичи домой. Давайте всех подлатаем, а потом найдем и остальных, верно?
Ее слова были встречены тишиной. На нее смотрели уставшие, полные ужаса глаза, горящие лишь на одном только адреналине битвы, которая все еще бушевала в их сердцах и головах.
— Я вас не слышу, Карасуно, Некома!
В ответ она услышала тихий, но четкий хор голосов, кричащих «Да!»
Пока и этого будет достаточно.
Комментарий к Глава 25: Склонитесь пред королевой
Саеко "наводит порядок самостоятельно и спасает всех" Танака! *кланяется королеве*
Всем воздушных поцелуев!! Извините за такую недосказанность, зато пока все в безопасности!!. То есть, почти.....
========== Глава 26: Возвращение домой ==========
Глава, в которой много еды, надежды и объятий.
* * *
— Надо же, какой отстой, — проворчал Танака жестким голосом.
— И не говори, приятель, — пробормотал в ответ Ямамото, и его ноющее лицо расплылось в улыбке, которая не сильно улучшила его физическое состояние, но!.. Его друг очнулся. Слава богам. Не то чтобы он сомневался в Танаке — да кто в здравом уме вообще стал бы сомневаться насчет любого члена их семьи?! Однако!.. Вспоминая, как он сравнительно недавно выглядел...
— Вот дерьмо, — простонал Танака.
— Да вообще. Тебе еще похлеще меня досталось, сумасшедший ты придурок.
Танака хрипло рассмеялся — прозвучало это слабо и бездыханно, но совершенно ясно. Ямамото повернул голову, чтобы посмотреть на его лицо: вокруг одного глаза все опухло, и тот был зажмурен, едва приоткрываясь, но... Танака был жив и в сознании, и лишь это и было важно, верно? Лишь это и было важно.
— Как я вообще умудрился не умереть, — промямлил он. — Такое ощущение, что...
— Должен был? Бро, да ты вообще представляешь, насколько ты силен? Как ты вообще говорить можешь? Ты просто потрясающий, слышишь меня! Только не шевелись. Суга и так уже из-за тебя с ума сходит. Сказал, что ты в лучшем случае завтра очнешься.
Донесся еще один бездыханный смешок, чуть слабее предыдущего, но, судя по всему, чувство собственного достоинства Танаки не пострадало.
— Эх, как же я мог не... удивить вас немного... а что у меня на животе?
— Ноя. Не двигай его, запястье ему конкретно подпортили. Бедный парень до сих пор в себя не пришел.
— Что еще, — потребовал знать Танака, пускай и звучал его голос так, словно он вот-вот готов был отключиться.
Ему показалось, или Суга говорил что-то насчет воды?.. Блять, шанс упущен...
— Потери есть?
Ямамото молчал, пытаясь справиться с новым ударом душевной боли.
Когда он узнал обо всех их потерях, тех, что случились из-за него, что были его виной за то, что он принес ту женщину в их лагерь и... за то, что позволил ей все выжечь и превратить их жизнь в ненормальную мелкомасштабную войну, которая стоила им слишком многих потерей. Чересчур, чересчур многих.
Если бы только тогда он не был таким доверчивым и наивным, может, теперь Яку не был бы... Ячи с Хинатой не были бы... все могло бы сложиться по-другому...
— У нас четверо пропавших.
— Вашу ж мать, — выдохнул Танака.
— Раненых еще больше. Но Киеко вернулась. Как и Суга с Даичи. И Саеко... она нас спасла.
— Я в ней и не сомневался, черт побери, — пробормотал Танака, и Ямамото не был уверен, слышал ли его друг себя или уже нет. Но то, что их спасла Саеко, никого и не удивляло — это был случай из серии «само собой», как говорится, по-другому и быть и не могло. А как же иначе. Это ведь, в конце концов, была Саеко.
— Останься тут, ладно? — выдохнул Танака.
— Конечно, — ответил Ямамото, потому что это тоже не требовало оговорок.
И тогда, даже не задумываясь, он как можно аккуратнее взял незабинтованную руку Танаки в свою. Потому что серьезно, они и так чуть не умерли, и от того, что они подержатся за руки, хуже никому не станет.
Так он в лазарете и лежал, то беспокойно засыпая, то вновь просыпаясь, будучи словно пойманным в ловушку между пробуждением и причудливой пародией на реальность, полной переживаний, сожалений и чувства вины. Он сумел немного успокоиться лишь тогда, когда в лазарет прохромал Фукунага — чуть ли не весь покрытый бинтами, и все равно в лучшем состоянии, чем большинство.
Пришел присмотреть за вами, вздохнул он, искренне улыбаясь, несмотря на то, что опухшая губа заставила его поморщиться. На его виске тоже виднелось ранение, но покуда Суга разрешал ему передвигаться и приглядывать за остальными, Ямамото понимал, что причин волноваться не было.
Когда Фукунага устроился у него под боком, положив голову ему на грудь, а Танака с Нишиноей все так же лежали поблизости, все казалось не таким уж невыносимым, и в нем даже расцвело какое-то облегчение.
Он слышал тихое бормотание Энношиты, который снова и снова говорил Киношите перестать беспокоиться за него и поволноваться о себе, но голос у него был нежный и счастливый, вскоре перейдя в успокаивающий фоновый шум.
Может, с ними все-таки будет все в порядке.
* * *
Все вокруг запахло тушеным мясом, которое готовил Асахи. Он делал это уже так много раз — вне зависимости от сезона или погоды. Руки у него двигались сами собой, нарезая, перемешивая и взбалтывая, но вот мыслями он был далеко, застрял в том кошмаре, из которого они едва выбрались. Крики Нишинои все еще звенели у него в ушах. И Асахи прикусил губу, стараясь не расклеиться, когда он подумал о Хинате с Ячи, о Яку и Кагеяме. О всех их людях, которые пропали, которые, очевидно...
— Эй, дурень.
Даичи ударил его в плечо, а Асахи вздрогнул, приглушенно вскрикнув, и уронил в тушенку целую морковь.
Даичи усмехнулся, потрепал его по плечу и присел рядом.
— Решил, что тебе не помешает чья-нибудь компания, пока ты не успел переволноваться до посинения.
— Я не... — попытался сказать Асахи, пробуя выудить морковку обратно.
— Даже не притворяйся. Я и сам никакой. Как тут по-другому?
Асахи нахмурился, глядя на свои собственные ладони. Его передернуло от воспоминаний. Передернуло от прижавшего его к земле давления и ощущения, словно он впервые не смог оправдать ожиданий, не смог быть тем, в ком нуждалась его семья. Тело у него болело, он был невероятно изможден и, возможно, все еще мог готовить; знакомая рутина утомляла, но скорее успокаивала, чем приносила неудобства. Вот только какой от этого толк, если четверо из них...
Даичи щелкнул языком.
— О какой бы ты там ерунде не думал... Хочу, чтобы ты знал — ты отлично поработал. Ты защитил лагерь, пока...
Асахи оглянулся на своего давнего друга, который словно скрылся в себе, не смея встретиться с ним взглядом. Его руки нервно дергались — этого жеста Асахи у него не видел уже давно.
— Прости меня за... то, что я сделал, то есть...
— Убежал, никого не предупредив? Никогда больше так не делай.
Асахи указал на него ложкой.
— Но если мне извиняться нельзя, значит, и тебе тоже.
Даичи улыбнулся ему на этакий извиняющийся манер.
— Да, полагаю, ты прав. Но все равно — прости. Я едва мог здраво мыслить, не говоря уже обо всем этом...
— Понимаю. Это был... худший кошмар.
Даичи резко выдохнул через нос, приставляя указательный и средний палец ко лбу между бровей.
— Да, — сказал он жестким голосом. — Я рад, что мы вообще живы. Понятия не имею, как от этого будет оправляться Суга. Я... судя по всему, она убила Хинату с Кагеямой, но... мне просто не верится, я... эти болваны когда-то прыгали с этого чертового водопада, чтобы повеселиться, Хината бы... и Ячи, она!..
— Эй, — Асахи приобнял друга за плечо, пытаясь поддержать его, когда голос того оборвался. Он старался не потерять равновесия и выпрямиться. Не может быть. Это невозможно. Хината с Кагеямой не могли... Ячи не могла...
— Они не заберут у нас наших детей, — прошептал Асахи в попытке побороть жжение в глазах.
Даичи покачал головой.
— Она солгала, — выдавил он. — Я найду их и верну домой. Я обещаю, Асахи. Я обещаю.
Если Асахи и мог кому-то поверить, услышав эти слова, это был Даичи. И в эти непростые времена разве он мог сделать что-нибудь кроме того, что делал на протяжении всей своей жизни?
Он без колебаний вверил бы свою жизнь Даичи. Разумеется, он ему доверял.
— Да.
— Ты можешь на меня рассчитывать.
— Всегда.
На какое-то время они притихли, и Асахи все же оставил потерянную морковку в покое, тыча палочкой в угольки, а они вдвоем смотрели на мягкое свечение.
— Я отправлюсь с тобой на поиски, — сказал он Даичи.
— Я и не сомневался.
Тут Даичи чуть ли не подскочил на месте, словно возвращаясь к жизни.
— Я хочу выдвинуться как можно скорее. Но сначала приготовь тушеное мясо для Нои. Оно ведь его любимое, верно? Да и ты не перестанешь трястись, как осиновый лист, покуда не убедишься, что с ним все будет хорошо.
— Эй! — слабо возразил Асахи. На самом деле, то, как дразнил его Даичи, послужило большим утешением. Да и увидеться с Нишиноей, принести всем еды — это и впрямь была замечательная идея.
— Пойду поищу Сугу! А потом мы отправимся возвращать наших детей домой.
— Конечно.
* * *
На пути в лазарет руки Асахи были полны мисок, и он слегка нервничал, переступая через порог здания. Но на него уже смотрела пара ярких глаз, и от этого у него с души словно миллион камней упал, и оно забилось свободнее. Нишиноя попытался ему ухмыльнуться, несмотря на то, что глаза у него выглядели как будто стеклянными, а лоб был покрыт потом; он явно все еще сражался с утомлением, шоком и болью.
— Асахи, — прошептал он, стараясь не разбудить остальных, спящих вокруг. Услышав его хриплый голос, Асахи чуть не уронил миски. Кроме него не спал только Шибаяма, глядевший на него, приобнимая Инуоку. Похоже, он слегка оживился, учуяв еду, поэтому Асахи в первую очередь передал ему миску с ложкой. Небольшая суета разбудила Инуоку, который двигался медленно и осторожно, но в его глазах уже были видны мягкие огоньки. Шибаяма не мог сжать миску в руках и попросил Асахи поставить ее куда-нибудь.
— Я об этом позабочусь, — прошептал он.
— Ты будешь меня кормить?! — вскрикнул Инуока голосом, разрывающимся между смущением и радостью.
