сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 54 страниц)
— Слушай, я не позволю вам выбросить этих девушек. Мир — место жестокое. Мы должны присматривать за ранеными и напуганными.
— Я и не говорю… — начал Даичи, но Куроо его перебил.
— Не знаю, где была ты, но эти люди сожгли наш дом и попытались нас убить. Ослабь свое внимание на секунду, так они и этот лагерь тоже подожгут. Раненные и напуганные нахрен!
Видя, как сильно женщины сжимали ладони друг друга, и глядя на выражения их лиц, они были либо чертовски хорошими актрисами, либо действительно довольно-таки ранеными и напуганными. Хотелось бы Даичи каким-то образом узнать правду.
В разговор вступил мужчина, принесший на себе Кенму.
— Робин и Мерле ждали шанса сбежать оттуда вот уже очень давно! Я пойму, если вы захотите, чтобы я ушел, но, пожалуйста…
Даичи снова открыл рот, но женщина, которую спас Танака — Мичимия? — его перебила. Да его сегодня хоть кто-нибудь послушает?!
— Сокол, мне приятна твоя забота, но я могу говорить за себя, — она встретилась глазами с Куроо, а потом повернулась к Даичи.
— Можно?
Чуть удивившись ее внезапной решительности, он кивнул. Уж лучше услышать историю незнакомцев, чем позволить разразиться ссоре среди его собственных людей, и судя по взглядам, которыми продолжались обмениваться Куроо и Саеко…
— Рассказывай.
Она глубоко вздохнула.
— Воробей оставила бы меня умирать в пламени. Я обязана вам своей жизнью. И Сокол прав — мы давно хотели уйти из той группы. Но без места, куда пойти, выбора у нас не было — остаться с ними значило выжить. Что ж, по крайней мере, значило ранее: теперь все, находящиеся рядом с ней, в опасности. Я никогда не вернулась бы, и честное слово, я даже сесть не могу, не отделавшись от ощущения, словно у меня череп вот-вот расколется, и пойти мне некуда. Я не жду от вас доверия, но я готова обменять любую информацию взамен на шанс заработать это доверие. Мы лишь хотим быть в безопасности.
Взгляд ее был ярким и непоколебимым, и Даичи чувствовал в этой женщине определенную стойкость — дух, который мог бы сражаться с ними бок о бок. Ее желание уберечь свою подругу казалось достаточно искренним.
— И как же мы узнаем, что вы не заманите нас в ловушку фальшивой информацией?
Голос Яку звучал спокойно, и голос Мичимии, отвечавшей ему, был таким же.
— Во время битвы я нацелилась стрелой в спину Воробья. Если бы меня не атаковали, у всех нас было бы на одну проблему меньше. Я понадеялась бы, чтобы ты, Сокол, стал нашим лидером.
Даичи прочистил горло, наконец, привлекая внимание людей, которые так старались его перебить.
— Пока вы можете остаться…
— Да ты шутишь, — прошипел Куроо. — Тебя вообще хоть немного заботит судьба людей в этом лагере?
Даичи знал, что он выпалил это со злости и, скорее всего, сожалел о своих словах — и все же, подобное обвинение ранило его глубже, чем он рассчитывал.
— Возьми свои слова обратно, — прорычал Асахи; тело его напряглось, а глаза словно потемнели. — Даже не смей…
Даичи поднял руку и был благодарен, когда Асахи повиновался и замолчал, все еще глядя на Куроо — внешне спокойно, но тихо кипя от злости внутри. Дела шли намного хуже, чем надеялся Даичи.
— Все это меня очень заботит, и ты знаешь это лучше других, Куроо, — он сделал паузу, внимательно глядя на своего товарища-предводителя, который отвел от него взгляд, уже сожалея о своей последней реплике. — У всех нас было сложное прошлое. Я не откажу в помощи — и я не вижу причин отказать им в возможности заработать наше доверие.
Когда Куроо снова посмотрел на него, они задержались глазами друг на друга на несколько секунд; воздух между ними, казалось, вот-вот готов был затрещать. Даичи ждал очередных возражений, но Куроо молчал, и он снова повернулся к Мичимие и другой женщине.
— Но у нас есть определенные условия. Вам не позволено касаться оружия. Возле костра вы можете находиться только под чьим-то присмотром. Вам не разрешается приближаться к нашим продовольственным запасам. Есть можно только выданную вам еду. Пока вы будете следовать этим правилам, я предоставлю вам безопасность и место для восстановления. Если вы их нарушите, то все это потеряете. Сможете с этим жить?
Мичимия кивнула.
— Да, конечно. Спасибо вам. Спасибо вам огромное. Мы вас не разочаруем и, разумеется, поможем, как сможем.
— С этим мы разберемся, когда вы поправитесь. Саеко? Ты сможешь за ними приглядывать?
Она наклонилась вперед, чуть оскалившись в ухмылке. Куроо был одним из тех немногих людей, которые не прогибались сразу же под подобным вызовом в ее глазах.
— Я все еще думаю, что дерьмовая эта идея, но выбора особого нет. Лучше бы тебе сдержать свое слово, женщина.
— Ох, поверь, уж я-то сдержу.
Даичи снова прочистил горло, радуясь, что хоть с этой ссорой они более-менее разобрались и хоть немного рассеяли напряжение, ведь все еще не закончилось. Еще оставался Сокол, который не был ранен, и чьи действия пока вообще не поддавались никакому объяснению.
— А что насчет тебя? С чего нам доверять тебе?
Сокол резко посмотрел на них, и Даичи никак не мог понять, откуда у него создавалось впечатление, что он его уже где-то видел.
— Я спас вашего друга, не так ли? Разве этой причины недостаточно?
Яку изогнул бровь.
— Взять одного из наших людей в заложники и «вернуть его», чтобы просочиться в наш лагерь — как раз одна из тех уловок, которой с радостью воспользовалась бы ваша так называемая предводительница. Так что, нет, это не причина доверять тебе. Не думай, что мы наивны лишь потому, что мы — приличные люди. Выживаем мы тоже по определенным причинам.
Сокол опустил взгляд и прикрыл лицо ладонью после речи Яку, не нарушая тишины какое-то время.
— Все… сложно.
— Позабавь нас, — слова Куроо прозвучали монотонно, но в них слышался лишь приказ, подразумевающий угрозу.
— Ну, это… а вообще-то, можно мне сначала задать вопрос? Ямагучи выжил?
По спине Даичи прошлось неприятное покалывание, и он сжал кулаки, изо всех сил стараясь не выдать то, насколько его удивила подобная фраза. Откуда вообще этот незнакомец знал имя Ямагучи? Он услышал, как кто-то выкрикнул его во время битвы, и теперь пытался каким-то образом обмануть их?
Тот факт, что Ямагучи все еще не пришел в себя, что один из детей, которых он взял под свое крыло, может быть от него оторван, может действительно умереть, пускай Даичи и поклялся защитить их всех — это уже было достаточно плохо само по себе. Никто не имел права заявиться сюда и необдуманно бросаться именем этого мальчика, а уж тем более покушаться на него.
— Он все еще сражается за жизнь, и поверь мне, где бы ты ни услышал это имя… если ты хоть немного ему навредишь, если ты на него посмотришь неправильно, ты будешь страдать за это, — сказал Даичи, и боковым зрением заметил, как выпрямился Асахи, используя свою угрожающую ауру, чтобы прибавить значимости его словам.
Этого должно быть более, чем достаточно, чтобы избавиться от ненужного недопонимания.
— Я… я не… — Сокол потерялся в словах, словно пытаясь завести беседу в другое русло. — Я не услышал его имя случайно, я знал его, я узнал его — с тех пор, когда мы с Кеем были еще детьми. Я — Акитеру.
Он произнес это имя, словно оно должно было все объяснить.
В оглушающей тишине, что последовала за этим, на его лице медленно отразилось понимание.
— Он не… говорил обо мне, так ведь? Кей? Тсукишима? Я… я его брат.
Его… брат? Тот самый, погибший в войне?
Это могло объяснить то чувство, словно он его уже знал, теперь Даичи было не так уж и сложно заметить сходство. Значит… его брат, на самом деле, не умер?
Представить его Тсукишиме и спросить, узнает ли тот его, было невозможно — не сейчас, не в пору, когда Тсукишима так страдал. Но и отослать Акитеру было нельзя, ведь он мог оказаться потерянным братом.
— Чертовски прелестный у него братик, устраивает пожары да убивает людей. Держу пари, Тсукки будет на седьмом небе от счастья, — пробормотал Куроо сам себе, удостоверившись, что Акитеру его услышал. Вместо того, чтобы возразить, он просто опустил голову, словно соглашаясь с ним.
— Ты можешь остаться с нами под теми же условиями, что и твои товарищи. Не пойми меня неправильно — пока мы все еще считаем тебя врагом. Но тебе позволено остаться, пока я не смогу поговорить об этом с Тсукишимой.
Внезапно Акитеру словно запаниковал.
— Погодите, что… что с ним случилось?! Он ведь не был ранен, правда?! Он выглядел нетронутым, когда… — он замолк, пристально глядя на Даичи, взглядом умоляя того сообщить ему, что Тсукишима был в порядке.
— Он невредим, но я требую, чтобы ты не приближался к нему, пока ему не станет лучше. Незнакомец, который может оказаться его братом, а может и нет — это самая последняя проблема, которая ему сейчас нужна.
— Но…
— Таковы условия. Ты либо принимаешь их, либо уходишь.
— …я согласен.
— Полагаю, надо будет найти еще одну няньку.
Даичи не знал, рада была этому Саеко или нет, но он был благодарен ей за то, что она освободила его от этой ноши. Она и так была уже практически неподъемной, это стало бы уже последней каплей.
— Так, все, наговорились? Потому что Мичимие необходимо отдохнуть, да и у всех нас, по-моему, найдутся дела получше, нежели задницы просиживать да грызться друг с другом.
Саеко оглядела их, и Даичи не мог возразить — она была права.
— Саеко, если что-то пойдет не так…
— Да, да, я закричу. Все поняла, не парься. Яку, можно я оставлю девушек в лазарете? Ты сможешь приглядеть за ними, а они отдохнут.
— Мы с Сугой туда постоянно заглядываем, так что это не проблема.
— Чудненько, я вас обеих туда провожу, — она тыкнула указательным пальцем в Акитеру. — А ты, дорогуша, идешь со мной. Уверена, я смогу найти для тебя хорошее применение.
* * *
— Шикарно нахрен, — огрызнулся Куроо, когда они остались наедине. — Ты только что пригласил врага жить с нами под одну крышу! Хорошая работа, Даичи, серьезно!
— Пожалуйста, успокойся…
— Да не буду я успокаиваться! Какого черта ты творишь?! Понимаю, у тебя там весь этот комплекс спасителя мира сея, но тут нас всех из-за этого порешают! Должен же быть какой-то предел! И по-моему, «сжечь дом моих друзей и чуть не поубивать их всех» — это и есть тот самый предел! Твою мать, это ведь они ранили Ямагучи!
— Да знаю я! — Даичи этого не хотелось, но под яростными обвинениями Куроо он больше не мог сдерживаться. — Прекрасно знаю! Но так мы хотя бы сможем за ними приглядеть! Получить какую-никакую информацию, чтобы нахрен понять, как предотвратить худшие варианты развития событий! Ты действительно думаешь, что моя голова забита чем-то помимо безопасности всех жителей этого лагеря?! Ты действительно не думаешь, что я ночами не сплю, волнуясь обо всем на этом гребанном свете, потому что я, блять, понятия не имею, как мне всех уберечь?! Это настолько чертовски тяжело, для всех нас, я правда стараюсь изо всех сил, и наши ссоры вообще нисколько не помогают!
Тяжело дыша, он отошел назад, желая отдалиться от Куроо. Он ущипнул себя за нос и зажмурился. Не стоило ему этого делать. Какое он имел право вот так терять самообладание? Люди снаружи даже могли его услышать. Крики не помогут ему справиться с давлением.
— Извини, зря я так сорвался.
Куроо глубоко вздохнул.
— И ты меня извини. Ты прав. Смысла ссориться нет. Ты поступаешь так, как считаешь правильным, и я постараюсь приглядеть за твоей ищущей приключений задницей, если твои благие намерения попытаются свести тебя в могилу. С нами все будет хорошо, правда? «Не теряем надежду» и прочее?
Даичи кивнул с облегчением от того, что Куроо простил его срыв так быстро. Опять же, кем они были, если не могли справиться с какой-то мелочной ссорой?
— …да. С нами все будет хорошо. Мы присмотрим друг за другом.
— Хорошо, что я тебя тогда не заколол.
Даичи не мог не усмехнуться в ответ.
— Заколол? Ой да ладно, это я чуть тебе глотку не перерезал.
— У тебя, наверное, галлюцинации. Может, это тебе в кои-то веки стоит прилечь.
— Я тебя умоляю. Пошли уже, у нас еще много всего, что надо сделать, чтобы убедить тебя в моей правоте.
— Сволочь ты.
— Хватит уже льстить-то в открытую.
* * *
Кожу Хинаты все еще покалывало, когда он наконец, наконец, отмылся.
Свежевать животных было грязно и отвратительно, но охота включала в себя и это занятие. Все прошло довольно успешно, они приготовили мясо для утренней сушки. К тому времени, как они вернулись в лагерь после хорошей ванны с работы, у всех хватило сил лишь на усталые фразы «хорошая работа» и «спокойной ночи», пока они не разошлись по своим убежищам на ночь.
Казалось, Суга поручал Кагеяме что-то в течение всего дня, так что он, должно быть, уже спал. Да не мог он все еще бодрствовать.
По крайней мере, так Хината считал, пока чуть не умер от инфаркта, когда голос рявкнул «явился, не запылился» из темноты.
— Ты меня до смерти напугал, — прошипел в ответ Хината, пока его сердце медленно успокаивалось после приступа, а сам он пытался сориентироваться в темноте. Он все еще не привык к месту, где они ночевали — все еще чувствовал себя не в своей тарелке. Хината надеялся, что Ямагучи скоро поправится и сможет переехать обратно…
— Тебя слишком легко напугать, — прошипел в ответ Кагеяма. — Ты испугался, когда я всего лишь поприветствовал тебя в темноте…
— Это было приветствие?
Кагеяма говорил дальше, игнорируя его.
— Но тогда ты взял и оттолкнул от меня Воробья…
Атмосфера внезапно изменилась, словно… потяжелела. Хината шел на голос Кагеямы, садясь рядом с ним и будучи благодарным тому, что он не мог видеть его лицо.
— Там все было по-другому. Речь шла о твоей жизни. К тому же! — на поверхность внезапно всплыло все то, о чем они не успевали поговорить. — Даже не смей говорить мне бежать, отправляясь «выигрывать немного времени». Она бы убила тебя, и ты это знал, так ведь? — голос его непроизвольно затих, слова казались не такими колкими, когда их шептали. Даже задавать их мысленно казалось достаточно.
— …но ведь ты поступил так же, верно? Если бы тот Сокол не вступился за тебя…
Они оба замолчали, и хотелось бы Хинате знать, где была лампа, потому что яркий свет обычно отгонял видения, отыскивающие путь в его сознание во тьме. Но тогда он увидел бы лицо Кагеямы, и он все еще не был уверен, что смог бы вынести это на тот момент.
— …я ни о чем не задумывался, — наконец, пробормотал Хината. Это была правда. — Мое тело просто двигалось само по себе. Это было… пугающе. Но, думаю, я поступил бы так снова.
— Вот поэтому ты и идиот.
— Эй! То, что я хочу обезопасить тебя, еще не значит, что я идиот! К тому же…
Он хотел было сказать, что и Кагеяма поступил бы так же ради него, и насколько же это было эгоистично? Может, Кагеяма уже сожалел об этом. У него действительно вообще не было причин вмешиваться во все это — а тем более, подвергать свою жизнь опасности.
— …прости за то, что я втянул тебя в это.
— Заткнись. Ты действительно придурок. Ты не втягивал меня в это, не принуждал ни к чему. Я сам принял это решение, — Кагеяма резко замолчал, словно до него только что дошел смысл его собственных слов. Хината почувствовал, как он снова заулыбался.
— Ты назвал себя вороном.
— …да.
Тон его голоса Хинате ничего не сказал, но ему и слов было достаточно. Он открыл рот, чтобы сказать что-то еще, но его прервал гигантский зевок, и усталость, которая сопровождала его весь день, внезапно накрыла его с головой.
— …как насчет поспать?
— Ага.
Он даже ответить нормально не может. Но Хината был действительно слишком изможден, чтобы ссориться.
— …тебе лучше спалось спина к спине со мной? Ну, в смысле, до пробуждения.
— …да.
— Тогда, может, стоит сделать это снова.
Его сердце запнулось, и сказав это, Хината резко прижал ладонь к груди, словно пытаясь заставить его вести себя тише. Но когда Кагеяма пробормотал «да», оно снова пропустило удар, напрочь отказываясь повиноваться.
Они устроились спина к спине, как и ночью ранее, и в установившейся тишине даже его собственное дыхание внезапно казалось Хинате слишком громким. Тепло Кагеямы его успокаивало, но Хината слишком хорошо ощущал их близость, и уснуть оказалось не так легко, как раньше. Пускай он и устал до мозга костей.
Он закрыл глаза, расслабил мышцы, когда до него внезапно дошло, насколько он был напряжен, и попытался заставить себя уснуть.
Успокойся. Это всего лишь Кагеяма.
Ничего не помогало. Похоже, именно Кагеяма погружал его в такое состояние. И такими темпами Хината будет еще более уставшим на следующий день…
Но в этой тьме размеренное дыхание Кагеямы дало ему чувство безопасности. Хината чуть сильнее прижался к нему, тихо бормоча в сложенные у лица ладони.
— Я рад, что ты все еще здесь.
