сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 54 страниц)
— Ходить по двое достаточно. Приглядывайте друг за другом. Если заметите что-нибудь подозрительное — незамедлительно докладывайте. Избегайте схваток. Нет ничего более важного, чем наши жизни и безопасность. Если придется, мы найдем новый дом. Я не собираюсь терять никого из вас. Понятно?
Все кивнули, обмениваясь нервными взглядами.
— Опасные времена заставляют нас быть осторожнее. Не в первый и не в последний раз нам привыкать к новым обстоятельствам. Мы справились тогда, справимся и сейчас!
— Чертовски верно! — завопил Танака, поднимая свой кулак в воздух, и неловкая тишина спала. Остальные что-то ободряюще закричали, и Хинате стало намного лучше, когда и он сам присоединился к ним.
Даичи дал им время успокоиться, гордо улыбаясь, прежде чем снова взять слово.
— Как некоторые уже знают, Хината сегодня нашел в лесу раненного путника. Мы предоставим ему необходимую помощь, а если выздоровеет, решим, что будет дальше. Что о нем сказал Суга?
Хината нервно проглотил ком в горле.
— Шанс… шанс есть.
Даичи кивнул, слишком уж хорошо видя все страхи в его глазах.
— Хорошо. Вечерняя рутина никак не поменяется, но завтра все должны быть бодрыми и выспавшимися, каждая пара рук будет укреплять наш дом.
Даичи хлопнул и встал, сообщая, что собрание закончилось. Все мгновенно погрузились в обсуждение последних событий.
— А ты не говорил про атаку, — Хината не винил Кенму, но ему все было не по себе, когда он представлял своих друзей в опасности.
— Ты не спрашивал, — какое-то мгновение Кенма молчал, а потом добавил: — Я не хотел тебя беспокоить.
— Уж лучше знать, что происходит, чем сидеть в неизвестности. Ты же пришлешь Неко, если что-нибудь случится, верно?
Как и Ворона, кошка его друга была бесполезна при поиске товарищей Кенмы, зато Хинату всегда находила безошибочно. В прошлом это было на руку им обоим, даже когда речь шла о жизни и смерти.
Кенма серьезно кивнул, но когда Хината наблюдал, как они с Куроо растворялись в лесной чащобе, возвращаясь к себе домой, он все никак не мог отделаться от чувства, что случится что-то плохое. Как и тогда, когда Карасуно только взяли его под свое крыло, он был напуган и не обнадежен по поводу будущего.
Может, Суга чувствовал его беспокойство, или это было простое совпадение, но он сообщил Хинате, что тоже останется в лазарете, на всякий случай.
Другие кровати не были застелены, поэтому Хината решил свернуться на земле, искренне надеясь, что его присутствия и всей отчаянной надежды, которую излучало его тело, будет достаточно, чтобы незнакомец сражался и выжил.
Запах меда и пиретрума удушал в темноте. Без Суги поблизости он, наверное, сошел бы с ума.
Заснуть даже ненадолго было нереально, поэтому Хината вскоре стал просто молча следить за раненым, прижав ноги к телу и впившись во тьму широко раскрытыми глазами.
Хината о многом желал той ночью, но больше всего — не быть таким бесполезным в защите людей, которые были ему небезразличны.
Комментарий к Глава 2: Дыши со мной
Итак, вот и сама идея этого АУ. Ура!
Реакция с вашей стороны очень ценится! Если у вас есть идеи, критика или просто желание посходить с ума по Haikyuu!!, ваш путь лежит в мой аск citrusfluegel.tumblr.com :)
========== Глава 3: На сломанных крыльях не полетаешь ==========
Глава, в которой начинается процесс лечения, обещающий занять больше времени, чем все ожидают.
***
Тени нашептывали ему — позади, впереди, над ним, под ним, вокруг него. Они были везде, их голоса были везде, преследовали его повсюду.
Ему хотелось бежать, но у него не было ни тела, ни места назначения, ни глаз, ни даже голоса, чтобы закричать. Лишь его сердце бешено колотилось о грудную клетку, и разве это не было странно — как он мог все еще чувствовать полыхающие в нем страх и боль? Они стали якорем всей его жизни.
Он веками тонул во тьме, прежде чем голоса разогнали тени, а боль вернула его в тело. Он не был уверен, дышал ли, но и не умирал. Мертвым не должно быть так больно, не так ли?
Это ад?
Нет — было что-то еще. Струйка света, расплывчатые цвета и что-то прохладное на языке. Когда он глотал, ему казалось, будто горло кто-то разрывал. Когда Кагеяма погружался назад, во тьму, он уцепился за проблеск теплого коричневого цвета, за свое имя, и снова помнил себя…
Он все падал и падал. Страх столкновения с землей не покидал его ни на минуту. Но время от времени прикосновения вытягивали его наверх, останавливая полет. Он был напуган до ужаса. Если смерть прекратит его агонию, он встретит ее с распростертыми объятиями.
Но с каждым упорным ударом сердце говорило ему, что он лгал. Кагеяма будет сражаться, бороться и пугаться столько, сколько нужно, если это сохранит ему жизнь.
И он отчаянно хотел сбежать от тьмы, теней и ужасных форм, что они принимали; всей душой желал вырваться из этого кошмара.
Выныривая на короткое время, он страстно вдыхал как можно больше воздуха — им стали неизвестные голоса, нежные прикосновения и цвета, которые он забирал с собой назад во тьму, держа близко к сердцу, которое все билось, билось и билось.
Иногда ему попадались образы воспоминаний — что-то, что он знал.
Шершавый камень. Серый, пронизанный темными венами. Эти линии следовали во тьму следом за ним, создавая узор, за который можно было держаться; след, который помог его мыслям составить вопрос, что помогал ему парить поближе к поверхности.
Где я?
Голоса всегда были рядом. Глотать стало легче. Иногда тени и боль утихали, и ему удавалось безмятежно поспать. И с каждым пробуждением перспектива покинуть клетки его тюрьмы навсегда казалась все более реальной.
Его плечо казалось… уничтоженным, и оно искрилось воспоминаниями, словно огонь, пляшущий на пальцах. Он отшатнулся от болезненного пламени и постарался никогда больше к нему не приближаться.
Когда он уже лучше прочувствовал свое тело, в нем проснулось желание покинуть это место, где бы оно ни было, но боль, словно стрела, крепко держала его пришпиленным к одной точке.
В следующий раз, ощутив поднесенную к губам чашу, он попытался хоть что-то понять о человеке, державшем ее, но его чувства были еще недостаточно остры. Правда, он смог разобрать странный вкус, и это его встревожило. Послевкусие было долгим, и его тело постепенно теплело, а волнения ускользали, словно вода сквозь пальцы.
Он заснул — глубоко, по-настоящему; ничего не чувствуя и будучи свободным от теней и боли.
***
Когда он вернулся снова, это было похоже на запуск из катапульты прямо со дна бездны, прорыв сквозь поверхность и приземление на землю с неловко раскинувшимися в разные стороны конечностями.
Кагеяма ясно чувствовал свое тело, то, как он лежал, и внимательно рассматривал темные линии на камне, которые помогали его разуму сориентироваться. Запах меда был словно ударом по его носу, от сладости стало не по себе. Общее болезненное состояние в его плече уступило место чему-то куда более сложному — пульсирующей колкости внутри и острому жжению прямо у кожи, глодающему его сознание, которое все еще пыталось вникнуть в происходящее.
Перед ним словно были обрывки ткани, но без нитки с иголкой, которыми он мог бы сшить их во что-то целое.
В чем он точно был уверен — он не знал, где находится.
И еще кто-то полагал, что в будущем он мог оказаться полезным — и сохранил ему жизнь. Ему необходимо было убраться отсюда и из зоны влияния этого кого-то в безопасное место как можно скорее.
Большего ему знать не требовалось.
Кагеяма никому не позволит помыкать собой и заставлять его делать грязную работу только из-за того, что ему спасли жизнь.
Он попытался двинуться, очень осторожно, — чтобы почувствовать мышцы, урон, свое общее состояние, — и тут же застонал, когда ноющая боль вспыхнула и прорвалась сквозь его тело, как молния.
Рядом послышался странный, тонкий звук, а потом шуршание подбегающего человека, и больше он ничего не успел осознать прежде, чем в его поле зрения кто-то появился, полностью обратив его внимание на себя. Кагеяма мог только пялиться на человека — казалось, незнакомец сам по себе содержал много информации и впечатлений для восприятия. В чужих глазах было изумление, которое Кагеяма видел лишь однажды, — в глазах человека, наблюдавшего за восходящим над морем солнцем, — но взгляд был направлен прямо на него, словно он был чудом, словно одно лишь его присутствие вызывало такое удивление.
Выражение искреннего счастья на лице незнакомца было настолько открытым и уязвимым, что это ранило его. Оно зажгло в нем желание заговорить и убедить этого глупца стать более осторожным, прежде чем он натолкнется своей подставленной под удар шеей прямо на оголенный клинок.
Что было очень, очень странно само по себе.
— Ты очнулся!
Голос юноши звучал так, словно тот только что узнал, что волшебство существует — и чувства Кагеямы сходили с ума. Он понять не мог, была ли это наиподлейшая уловка или парень действительно был таким, таким… нетронутым, не коснувшимся зла этого мира, раз он мог, не задумываясь, излучать такую радость и энергию.
— Как тебя зовут? Как ты себя чувствуешь? Рана у тебя жуткая. Но я не хочу тебя волновать! Я с самого начала знал, что ты справишься. Долго же ты не приходил в себя! Боль терпимая? Суга не хочет давать тебе еще макового чая, потому что это не очень хорошо влияет на мозг — но если все прям очень плохо, думаю, от еще одного раза ничего не…
— Хината! — послышался второй голос, явно главнее, но без того нетерпения и требовательности, которые Кагеяма привык слышать в приказах. — Не накидывайся на него так.
Тот парень — Хината? — замолчал и отодвинулся в сторону, бормоча извинения, а другой человек подошел; он был намного выше, но зато аура у него была не такой… всепоглощающей. Он сел рядом с ним на колени и улыбнулся, несколько встревожив Кагеяму. Его улыбка никоим образом не намекала ни на его дальнейшие планы, ни на его цели.
Этого Кагеяме и стоило придерживаться — подводных камней, указывающих на самый безопасный курс.
Где он? Кто эти люди? Вопросы все накапливались, их давление грозило вновь утянуть его в бездну.
— Прости, пожалуйста, он просто слегка на взводе с тех пор, как взял ответственность за твое состояние на себя. Я Суга. Тебе, наверное, страшно, но не волнуйся. Тебе нужно лишь отдыхать и поправляться. Мы о тебе позаботимся. Как думаешь, сможешь поесть?
Прежде, чем Кагеяма успел переварить хотя бы половину из сказанного, тревожащий его незнакомец — Суга — повернулся и позвал второго через плечо:
— Хината, можешь сходить и взять для него жаркого? И себе миску прихвати, а то ты с завтрака ничего не ел, и это я тебя заставил на него пойти.
— Но…
Кагеяма закрыл глаза, пытаясь заглушить их голоса. Определенно, произошла бессловесная беседа, потому что уже через мгновение энергичный незнакомец ушел. И все стихло. Что было… еще более ужасающим.
Кагеяма никак не мог понять, что ему делать — он был беспомощен, не мог встать, не мог уйти. Что им могло от него понадобиться? Зачем? Почему они делали это? Почему спасли ему жизнь?
— Если ты хочешь еще отдохнуть — на здоровье, но, по-моему, тебе важно начать есть. Ты потерял много веса.
Чем они его вообще кормили? Кагеяма вспомнил давний, очень давний странный вкус, и множество спутанных ужасных сценариев пронеслись у него в голове, лишний раз сбивая его с толку и предвидя плохие вещи.
Голос Суги был мягким и ласковым и казался опаснее громких и орущих. Злой нападающий не лжет, не нуждается в масках, хитростях и уловках. Возможно, Кагеяма был попросту слишком уставшим и измотанным, чтобы читать между строк, чтобы заметить спрятанные там требования и предупреждения. Возможно, он сможет сделать это, когда ему полегчает. По крайней мере, он надеялся. Этот навык был ключом к выживанию.
Но хотя бы пока, по непонятным ему причинам, эти люди были настроены сохранить ему жизнь. Ему просто нужно будет сбежать прежде, чем они осознают, что он не станет на них работать и оправдывать их ожидания.
Кагеяма вот уже почти задремал, сдавшись упрямому факту, что он был ни на что не способен на тот момент, но вдруг он появился снова — голос, который невозможно было проигнорировать.
— Извини, что так долго, меня Даичи задержал. Он и тебе заставил принести кое-что, потому что ты мало ел. Меня просили передать: «Даже не думай об этом».
Кагеяме, наверное, следовало бы прислушаться и к остальной части их беседы, выискивая причины его пребывания здесь. Но сосредоточиться и пытаться осмыслить слова было так тяжело.
Суга позволил Хинате дать ему две ложки жаркого, и взрыв вкусов на языке заставил и Кагеяму немного поверить в волшебство. Ему жутко хотелось еще, но Суга не разрешил, поэтому Кагеяма решил поспать, все смакуя вкус, оставшийся у него во рту. Если еда была отравлена… что ж, это был далеко не худший способ умереть.
***
Тени вернулись, и пускай он мог бежать, оторваться от них было невозможно. Все его тело ныло, но Кагеяма знал, что случатся жуткие вещи, если они его поймают. Он бежал, бежал и бежал, громыхая ногами по земле, но не издавая ни звука — до тех пор, пока бежать не стало некуда.
Он мог лишь сражаться — и ему предоставилась такая возможность. Небо над головой внезапно посерело, а в его ладони загорелась рукоятка сжатого в ней клинка, но выронить его он не мог.
Пожалуйста, я не хочу убивать.
Его мысли были так ясны, но голос его подвел. Из теней вышла фигура, и Кагеяма смог разглядеть лишь беспощадную улыбку.
Он закрыл глаза, бросился в атаку и кричал, кричал, кричал и кричал, пока его горло не заполыхало, но он все равно продолжал КРИЧАТЬ…
— …нись! Все в порядке! Проснись, это просто сон!
Кагеяма резко вдохнул, когда оказался в совершенно другом месте, и небо тут же исчезло. Вместо него во тьме, когда глаза привыкли к реальности, он смог разглядеть другой силуэт.
Хината.
Хината, с лицом, прячущим боль и выдающим обещания, что все будет в порядке. (Нет, не будет. Никогда).
— Ш-ш-ш. Успокойся. Ты в безопасности, с тобой ничего не случится. Это был просто сон. Все будет хорошо.
Каждый слог последнего предложения был наполнен такой уверенностью и значимостью, что Кагеяме невероятно сильно хотелось поверить ему.
Только когда Хината убрал руки с его здорового плеча и груди Кагеяма осознал, что тот держал его; и юноша, облегченно вздохнув, сел рядом с Кагеямой, облокотившись на стену и вытянув ноги.
— Хочешь поговорить об этом?
Кагеяма молчал.
— Ничего, я тоже никогда не хотел. Просто подумал, что надо бы спросить… А как тебя зовут? Я забыл тогда узнать, а называть тебя «незнакомцем» мне уже надоело.
Уязвимость после ужасной ночи заставила Кагеяму довериться странному яркоглазому человеку. Или ему просто хотелось вновь услышать себя. Ведь он даже не был уверен, сработает ли его голос, пока не сумел прохрипеть свое имя.
Хината молча кивнул, и Кагеяма прислушался к своей внутренней боли, задумавшись, а уйдет ли она когда-нибудь вообще, пока его спутник вновь не заговорил.
— Мне надо будет уйти уже скоро, первые охотники покинут лагерь с восходом солнца. Но пока я могу остаться с тобой. Тебе что-нибудь нужно?
Кагеяма сумел выговорить другое слово, прося воды. Хината был странно тихим по сравнению с их предыдущей встречей, но это было к лучшему, помогло Кагеяме успокоиться после его кошмара.
— Ты не хочешь мне ничего рассказать? Мне любопытно, я бы послушал.
Кагеяме хотелось лишь спросить «почему», но он не осмелился.
В этот раз Хината дал ему намного больше времени на размышления, прежде чем принял молчание Кагеямы за отказ.
— Тогда ничего, если я поговорю? Мне не нравится тишина, а засыпать уже поздно.
На самом деле, Кагеяма был благодарен за это — он уснул, цепляясь за успокаивающий его поток слов. Он не пытался их разобрать, не вникал в предложения, нуждаясь лишь в ровном голосе в качестве утешения.
Он не помнил, когда Хината ушел, и к моменту его пробуждения тот уже снова сидел рядом с ним, еще и с несколькими ложками жаркого. Кагеяма задумался, а уходил ли он вообще — и тут же обругал себя за такие мысли. С чего бы незнакомцу сидеть рядом с ним и охранять его сон?
Кагеяма то засыпал, то просыпался, не зная, благодарить ли тело за кратковременный отдых, или сны все-таки были хуже боли, которая возвращалась с каждым пробуждением.
Он каждый раз сражался, и каждый раз те же руки и голос возвращали его. Хината снова и снова говорил ему, что все будет хорошо, и пускай Кагеяма не верил ему, он чувствовал, как его убежденность в этом медленно стачивается уверенным тоном Хинаты.
Его ощущение времени было искажено, и только несколько ориентиров помогали ему более-менее его оценивать.
