сообщить о нарушении
Текущая страница: 47 (всего у книги 54 страниц)
Если кто-нибудь и мог их одолеть, если кто-нибудь был опасен, это была та женщина. Куроо тоже должен был это осознавать. Так что, разумеется, этот сумасшедший идиот будет атаковать ее во всю, отгонит от лазарета и будет нападать с таким энтузиазмом, что быстро вымотается. Поэтому он не сможет пережить эту битву.
Тсукишима снова попытался встать на ноги. Его оружие было где-то тут… если бы он только мог…
Он продолжал и продолжал бороться. Но снова и снова падал обратно на землю. Он мог лишь тихо и сдавленно ругаться. Ругаться и наблюдать, как разворачивалась трагедия.
Он мог издавать приглушенные вскрики, так и не срывающиеся с его языка, и наблюдать за тем, как она ранила Куроо, и смотреть на то, как человек, который был ему наставником и другом беспомощно рухнул на землю.
И он ничего, совершенно ничего не мог поделать.
* * *
Это не была колотая рана. Она оцарапала ему левый бок. Он чувствовал, как горячая кровь пропитывала его одежду. Чувствовал, как жжение рассеченной кожи доканывало его, в комплексе со всеми остальными ранениями.
Тело, шевелись!
Шевелись или умри.
Мои люди на меня рассчитывают. Я блять не могу вот так закончить.
Он снова встретил клинок женщины, сдерживая его своим. Его руки тряслись так сильно, что остановило это ее лишь на секунду.
Давай же, это всего лишь царапина, шевелись, ШЕВЕЛИСЬ!
Собрав все остатки своих сил, он вновь занес меч, когда она попыталась атаковать, и ударил по ее клинку так сильно, что тот выбило у нее из рук. Куроо бездыханно усмехнулся и с неверием уставился на то, как оружие отлетело в сторону. Должно быть, она тоже начала уставать.
Или же она все-таки недооценила его. Воткнув кончик меча в землю, он поднялся на ноги, какое-то время опираясь на свою острую тросточку, пока она быстро вернула свое оружие.
Еще секунда, а потом Куроо лишил себя опоры и занес свой меч.
Он закашлялся и плюнул кровью на грязную землю.
Язык у него был словно ватный.
Мир качался под ногами.
Все его тело казалось слишком уж легким. Слишком… потерянным.
Я должен уберечь их.
Я должен вернуть Яку.
— Ты ведь понимаешь, что тащишься навстречу своей смерти, верно?
— А не считается, пока из меня вся кровь не вытечет, и я не перестану дышать.
Он двинулся вперед на полшага, по большей части просто пытаясь проверить, каково ему со свежей раной, зашипел и крепче ухватился за клинок. Все тело буквально молило его попросту прилечь и прекратить уже надрываться, но такого варианта у него не было.
Было бы неплохо, если бы он только мог подвязать свою ноющую бесполезную руку. Стало бы чертовски проще.
А еще было бы просто замечательно, если бы она уже начала двигаться вместо того, чтобы смотреть на него, как на экспонат в цирке уродов.
Парень, который пересиливает себя и выходит за грань. Узрите и смейтесь!
Во-первых, смерть для него была недоступным вариантом.
Во-вторых, если уж на то пошло, он утащит ее за собой.
В порыве безрассудной храбрости или же попросту очевидного сумасшествия, кто знает, Куроо задержал дыхание и прыгнул вперед, проводя замах быстрее, чем его тело успело осознать, как сильно он его напряг. Очевидно, такого внезапного нападения она не ожидала. Ее контратака была вялой, слишком небрежной. Его клинок отскочил, но он продолжал напирать на нее, умудрился даже оцарапать женщину, причем практически в том же месте, где она достала его.
Она сдавленно застонала от боли, инстинктивно отодвигаясь от него и прижимая ладонь к боку. Пальцы у нее покрылись кровью. Куроо решил проигнорировать то, как сейчас должен был выглядеть его бок. Пульсирующая сквозь все тело боль и так давала ему вполне хорошее представление. Голова жутко кружилась. Может, он попросту вырубится, а она перережет ему глотку.
Да ладно, и насколько бы это было отстойно? Умирать, так с музыкой.
— Что, уже выдохлась? — протянул он. Но язык как-то не желал слушаться, прозвучало слишком уж невнятно. Язык был уже вкуса крови. Крови и боли. Даже его рот болел. Его язык, десны и зубы. Его глаза, легкие, рука и бок, о боже. Все у него болело. Куроо был просто воплощением боли и ярости, сдерживаемых вместе одной только решительностью.
— Неплохая попытка, — прохрипела женщина. — Но, чтобы одолеть меня, тебе потребуется что-то получше. Намного лучше, — она вернулась в свою боевую стойку. — Ты и понятия не имеешь.
Ну, ты как бы тоже, подумал Куроо. К этому моменту он уже наплевал на все эти разговоры. Толку от них было мало. Словно у него там кислорода в легких куры не клевали. Может, туда уже и кровь залилась? Кто знал. Учитывая его уровень везения, он бы уже не удивлялся.
— Давай покончим с этим, — сказала она.
Чертовски верно. Никаких больше разговоров.
Каким-то чудом Куроо увернулся от ее первого замаха. Парировал второй. Попытался атаковать. Но тут опять подключилась ее невероятная скорость, ее клинок перехватил его, и раздался отвратительный скрип металла об металл. А потом, легким мановением запястья, она его разоружила. Куроо едва ли не хотелось хрипло рассмеяться.
Он так легко, так тихо потерял свое оружие. Просто невероятно тихо для смертного приговора.
Он рванулся в сторону, пытаясь достать его, но, разумеется, шанса у него не было никакого. Он даже сил на прыжок собрать не смог. Куроо умудрился лишь жестко рухнуть на землю, когда отказала его левая нога. Он перевернулся, воздух выбило из легких, а руки распластались по земле. Меч был буквально на расстоянии ширины ладони от него. Но тут из ниоткуда показался ботинок, спокойно отпинывающий его вне зоны досягаемости.
— Я не буду тянуть, — сказала ему она. Куроо заставил себя хотя бы присесть и посмотреть ей в глаза. Он не был трусом. Он не был слабаком. Он не сдастся. Будет бороться до последней секунды. Будет сражаться до тех пор, пока не станет очередным трупом на траве.
Блять, да не могу я тут умереть.
Кто-нибудь. Кто-нибудь должен был увидеть, что тут происходило, верно?!
Кто-нибудь.
Кто угодно.
Однако, похоже, заметил его только Тсукишима, которого Куроо заметил очень далеко от себя. Даже отсюда Куроо видел всю ту панику и ужас на его лице, но его самый любимый ученик не мог даже подняться. Он едва мог слабо ползти к нему. Когда он сюда доберется, Куроо уже остынет.
Прости, подумал он. Мне жаль, что я заставлю тебя плакать. Мне жаль, что я оказался недостаточно силен.
Выхода не было. Бежать некуда, да и сил попытаться уже не осталось.
Никто его не спасет.
Женщина занесла клинок, а Куроо закрыл глаза, пока все его нутро вопило от боли, отчаяния и неповиновения, он не был готов умереть, и тут…
— Нет!
Он тут же все понял.
Нет, нет!
Вся его душа.
Стала одним большим «нет» происходящему.
Я ведь тебе говорил.
Он заставил себя открыть глаза и увидеть его, бегущего к нему.
Я ведь нахрен сказал тебе оставаться в лазарете.
Ты умрешь.
Ты блять слышишь меня вообще?!
Кенма!
— Кенма! — вскрик был пустой тратой воздуха, он разрывал его на части. Имя Кенмы на языке убивало его быстрее, чем все его раны вместе взятые. Он не должен быть тут. Какой же будет во всем это смысл, если Кенма…
Он прыгнул, несмотря на свои тупые, гребанные костыли. Отпихнул ими ее меч и тяжело упал на землю перед Куроо. Куроо, который мог лишь уставиться на его маленькую спину и раскинутые руки. На марлю, обернутую вокруг его ладони, напоминавшую о том случае, когда он защитил его. Кенма закрывал Куроо всем своим телом, пытаясь защитить его.
— Нет!
Куроо умолял, чуть ли не плача.
Только не он.
Только не Кенма.
Он зашевелился, чтобы оттащить его в сторону.
Отпихнуть его вбок.
Он должен был защитить его.
Но она была слишком быстра.
В который раз, она оказалась слишком быстра для него.
Комментарий к Глава 24: Путь в небеса
*нервно машет*
Привет, ребята! Извините за долгий хиатус. Мне правда нужно было время, чтобы все разработать и качественно написать конец самой длинной моей истории. Кстати о конце — на самом деле, я ее действительно уже дописала. Да, осталась всего лишь редакция! Плакала ли я? Еще бы. Черт побери, аж не верится. Прошел почти год! Но у меня будет время расчувствоваться, когда буду кидать самую последнюю главу, а пока вот вам длинная глава, покуда мы направляемся к концу — и теперь с еженедельными обновлениями! Ура!
Эта глава посвящена дражайшей Кэрол (Crollalanza на AO3, обязательно почитайте ее классные фики), чье имя на Твиттере было "НеубивайДаичи" в течение нескольких недель. То-то и оно. Не убила ведь! Благословим Саеко за то, что она всех спасла.
Ну а с другой стороны... что тут скажешь.
И ЕЩЕ!!! Ребята. Вот правда. Я бы не зашла так далеко без вашей поддержки и терпения. Вы все замечательные, ваши отзывы очень много для меня значат, и я просто хочу обнять вас всех. Спасибо, что остаетесь со мной в этом путешествии <3
Комментарий переводчика: в итоге около 6 часов работы. Над одной-единственной главой. Зато выкладываю в тот же день, что и оригинал! Заранее извиняюсь за опечатки ;____; Были бы у моих глаз ноги, они уже давно убежали бы от меня.
========== Глава 25: Склонитесь пред королевой ==========
Глава, в которой некоторым вещам приходит конец, а некоторые еще лишь только начинаются.
* * *
Надрывный всхлип Куроо застрял у него в горле.
Он моргнул, будучи не в состоянии осмыслить происходящее.
Ее меч.
Горло Кенмы.
Куроо словно к одному месту пригвоздили.
Обездвиженного.
Обездвиженного и сломленного.
Но в следующее мгновение со вспышкой злобных, едва ли не насильственных сил, он вернулся к жизни. Он обхватил Кенму обеими руками и оттянул его назад, в свои руки, к своей груди. Туда, где ему и было место. Куроо начал неконтролируемо всхлипывать. Он плакал, терял много крови и, вероятно, умирал, но какая была вообще разница, когда Кенма… Кенма…
Руки его друга накрыли его собственные. С губ Куроо сорвался очередной болезненный стон, а потом Кенма потянул его за ладони, и Куроо как всегда позволил ему позаботиться о его руках.
Протянуть их к шее Кенмы.
Куроо хотелось закричать и отстраниться, когда он почувствовал там теплую кровь.
Кровь Кенмы.
Доходило до него медленно.
Осознание по чуть-чуть сходило на него сквозь подернутые мутной дымкой мысли и панику Куроо.
Там… там было слишком мало крови. Кенма был практически невредим, и с новой вспышкой энергии и решительности Куроо немедленно притянул Кенму поближе, загораживая его собой. Он не даст ей еще одного шанса. Лучше он захлебнется собственной кровью, чем увидит смерть Кенмы.
Находясь в состоянии отчаянной борьбы, его нужда защищать подавила даже ту боль, что правила его телом и полностью его контролировала.
Возможно, он все еще слабо шептал имя Кенмы.
В ответ его друг накрыл его ладони своими, мягко проводя по их тыльным сторонам большими пальцами. Тут он резко дернул головой. Куроо чуть ли не инстинктивно посмотрел в ту же сторону, потому что всегда следовал взглядом за Кенмой.
Женщина стояла, словно ее громом поразило — напряженная и совершенно неподвижная. Ее клинок висел в нескольких дюймах от того места, где секунду назад была шея Кенмы. Она не шевелилась. Она не обращала на них никакого внимания. Она лишь неотрывно смотрела куда-то за ними. Вялый разум Куроо донес ему, что она уставилась на лазарет.
Вот дерьмо. Черт, нет.
Она не могла напасть на кого-то другого…
Куроо должен был всех их уберечь, всех и каждо…
Женщина выкинула кое-что еще более непонятное.
Она уронила свой меч.
Уронила прям там, где стояла.
А потом, нисколько не колеблясь и не оглядываясь, она сорвалась с места и побежала.
Куроо зашипел и заставил себя повернуться, все еще прижимаясь к Кенме. Он мог по крайней мере оставить себе иллюзию того, что он был способен уберечь своего друга. Но он был не в состоянии помочь тем людям, которых она собралась атаковать в лазарете. Бесполезно застряв на земле, он мог лишь наблюдать за набиравшей обороты катастрофой.
На входе в лазарет стояла Мичимия, и Куроо каким-то образом услышал имя Кенмы, сорвавшееся у нее с языка и тут же стихшее. Она пораженно смотрела на женщину, бежавшую к ней, и глаза ее распахнулись.
Она ведь ее убьет, подумал Куроо. Она убьет единственную, кто еще может позаботиться о наших раненых.
Все вокруг словно находилось в какой-то свистопляске, но большую часть событий Куроо осознавал. Ему хотелось выкрикнуть предупреждение, но слова застряли в глотке. Силы его совершенно оставили — к этому моменту он уже больше облокачивался на Кенму и держался за него, чем защищал, а зрение у него то фокусировалось, то опять терялось, пока он наблюдал за тем, как женщина бросалась в атаку.
И… какого хрена. Это уже были даже не его мысли, а, скорее, просто его общее состояние в двух словах.
Она врезалась в Мичимию, чуть не сбивая с ног, но каким-то образом они обе устояли, покачиваясь, а женщина схватилась за целительницу смертельной хваткой.
Куроо мог лишь в удивлении и ужасе смотреть, как она атаковала Мичимию зубами — такой странной техники он еще никогда не видел. А Куроо в своей жизни насмотрелся многого, слишком многого.
…вспоминая об этом, он с позором понимает, как же долго до него доходило, что это, вообще-то, не была схватка насмерть.
Это вообще не была схватка.
В том, как руки его бывшего врага двигались и прикасались к Мичимие, никаких намерений ранить ее не было. Она держалась за нее, прямо в гуще все еще продолжающейся схватки, и целовала девушку, словно от этого зависела вся ее жизнь. И Мичимия чуть наклонила голову назад, чтобы ответить ей, держась за женщину с таким же отчаянием и рвением.
Что.
Какого черта.
Взгляд Куроо упал на брошенное рядом оружие, которым чуть не убили Кенму, чуть не убили его буквально мгновение назад, а потом вернулся к двум женщинам; к этому моменту его соперница уже держала лицо Мичимии своими ладонями и покрывала его поцелуями. Они смотрели друг на друга, не обращая никакого внимания на то, что происходило вокруг.
Был ли это самый подходящий или самый неподходящий для такого момент? Куроо не мог толком понять.
Однако, похоже, с неверием пялился на них не только он один.
Смятение и беспокойство разнеслось по стану их врагов, как искра по сухой древесине.
Все это казалось нереальным, за исключением прикосновений Кенмы к его болящей коже.
Очевидно, он один не был шокирован происходящим, игнорируя выставленную напоказ любовь, зато изучая рану Куроо. Вероятно, она и впрямь была как-то поважнее, но.
Какого.
Какого черта там вообще происходило.
Женщина все еще была близка к лазарету, буквально в широком шаге от того места, где без сознания лежали Ямагучи, Киношита, Нишиноя и Инуока. Неугомонный Ямамото был ранен. Скольким другим уже успели навредить? Куда вообще подевался Танака? И Ячи?! Но тут женщина, наконец, отстранилась от Мичимии.
Твою мать.
— Твою мать, — прошипел он, когда Кенма с силой и безо всяких вопросов прижал к его боку какую-то ткань. Времени нянчиться с ним у него, разумеется, не было. Куроо наблюдал за своим другом, который сосредоточенно работал и ни секунды не колебался, пытаясь хотя бы остановить кровотечение. Он понимал, что тот его трюк во время схватки вряд ли принес много пользы.
Куроо заметил слабую дрожь в руках Кенмы.
— Я на тебе не помру.
— Сначала кровотечение свое придержи, а потом уже геройствуй, — пробормотал Кенма, по-прежнему не глядя на него. Но он все равно быстро и мягко поцеловал Куроо в висок, шепча на выдохе: «Я тебе не позволю».
— Понял, — промямлил в ответ Куроо. — Отключиться мне тоже нельзя?..
— Абсолютно, — подтвердил Кенма.
— Блять, — снова прошипел Куроо, когда Кенма вернулся к работе, делая все болезненнее в миллионы раз. Он протянулся и слабо ухватился за его плечо. Силы в его пальцах едва хватало на то, чтобы рука просто не упала обратно. Кенма повернул шею, целуя тыльную сторону ладони Куроо, лежащей у него на плече.
Он даже едва ли не почувствовал умиротворение.
— Но что насчет… — голос предал Куроо, когда он вернулся с небес на землю. Все это было еще далеко от завершения. Эта женщина все еще…
Кенма выглянул из-за его плеча. Искреннее удивление заставило его вскинуть брови.
— Я… это… думаю, это хороший знак?
Напротив лазарета поднялась какая-то сумятица, между… и тут все снова потеряло остатки логики.
Кто-то определенно попытался протолкнуться через Мичимию, которая никого не пропускала и заработала себе удар, не успев уклониться. Пока у него все еще сильно кружилась голова, Куроо сначала подумал, что женщина, с которой он сражался, собралась в очень странной манере обнять того человека.
Но вскоре он понял, что она бросилась на него, атакуя голыми руками.
Какого.
Неужели в руках Мичимии она была просто ручным котенком каким-то?! Невероятно.
— Она…
— Сражается со своими же людьми, — подтвердил Кенма, затягивая наскоро сделанные бинты. Куроо резко вдохнул, когда его друг закончил оказывать ему спешную первую помощь.
— Ты можешь… помочь Тсукки?..
