сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 54 страниц)
— Нет-нет, все нормально. Ты же хотела помочь. Я в порядке, ничего страшного. Просто царапина. Только жжется немножко!
Он попытался улыбнуться ей, чтобы показать, что он был в порядке, они были в порядке, и причин плакать правда не было.
— Тебе же явно больно. Ты истекаешь кровью. Она хотела убить тебя.
И она все еще хочет убить Хинату. Наверное, хочет испортить жизнь всему Карасуно.
— Ты спасла мне жизнь, — настоял он, все еще понятия не имея, что делать с ее слезами.
Ячи вынужденно улыбнулась.
— Слава богу.
— Нам нужно вернуться и предупредить остальных. Та женщина, она… — тут Кагеяма понял, что не хочет ей это рассказывать. Имел ли он право обременять ее таким знанием, учитывая то, насколько Хината был ей дорог? — Кстати, как… где ты научилась так драться?
Нет, он не мог пока никому рассказать.
Ячи быстро вытерла свои слезы, чуть посапывая. Ее голос уже был намного спокойнее.
— Когда я только пришла сюда, то в-всего боялась… и Киеко показала мне, как сражаться. Она научила меня. Но пускай я и знаю, как это делается, схватки все равно жутко меня пугают.
Киеко обучила ее? Кагеяма ничего особо не знал о той тихой женщине. И понимая, что она могла научить кого-то вот так сражаться, он не испытывал сильного желания с ней знакомиться. Опять же, уж кому-кому, но не Кагеяме об этом говорить.
— Ты можешь встать? А дойти?
— Думаю, да… ах, — Кагеяма поморщился, рана все еще болела, а на шее он чувствовал кровь. Порез не был глубоким, но жутко жегся, а боль ускоряла сердцебиение. Он уже далеко не впервые был близок к смерти, но к этому попросту нельзя привыкнуть.
Кагеяма осознал, что он все еще сжимал нож Воробья — нож, которым она его ранила. Он даже не знал, а можно ли ему было иметь оружие, но оставить тут его не мог, поэтому просто молча сжал в своей ладони, поднимаясь на ноги.
— Будь осторожен. Мы пойдем медленно. Суга поможет.
Когда они, наконец, пересекли границы лагеря, Кагеяма попытался прикрыть кровь на шее своими дрожащими пальцами, чтобы не поднимать суету, и понадеялся, что Хинаты не было поблизости, но, разумеется, разумеется именно он первым подбежал к ним, чтобы поприветствовать.
— Ячи, Кагеяма! Вы принесли фундук?
Ячи прикусила губу, медленно покачав головой, и вся радость стерлась с лица Хинаты, когда он сначала посмотрел на их руки, а потом прищурился, глядя на то, что протекало меж пальцев Кагеямы. Его глаза распахнулись от ужаса.
— Кагеяма, что… о боже!
Он рванулся вперед, хватая его за запястье и оттягивая руку в сторону, ахая при виде пореза.
— На вид он хуже, чем на самом деле.
— Даже не корми меня этими россказнями! О боже, Ячи, ты..?!
— Я в порядке, со мной все хорошо. Парочка синяков, не больше.
— Что произошло?! — Хината вновь повернулся к Кагеяме, и голос его дрожал от нахлынувших эмоций. — Кто сделал это с тобой?
— Я… — к этому моменту Кагеяма уже дар речи потерял.
Его не впервые пытались убить, и не в первый раз у них почти получилось — ничего, это он переживет.
Но впервые кто-то рисковал своей жизнью ради него — ты не тронешь моего друга — и он впервые видел столько эмоций на чьем-то лице из-за него. Хината так реагировал, потому что кто-то напал на него.
Из-за этого ли у него кружилась голова или из-за нахлынувшего адреналина и потери крови?
Сказать было сложно.
— Мне… мне надо переговорить с Даичи.
— Я с тобой, — сказал Хината безоговорочным тоном, но… Кагеяма и ему не мог этого рассказать. А должен ли? Все это произошло по его вине. Если бы он не был одним из помеченных детей, проклятых детей, если бы он не привлек внимание Воробья к Карасуно… тогда их мирная жизнь сейчас не была бы в опасности.
— Нет, — выпалил он, намного решительнее, чем рассчитывал.
По лицу Хинаты скользнула тень, но он быстро вернул самообладание, сделал шаг назад и кивнул.
— Как хочешь. Но дай сначала хотя бы Суге взглянуть на твою рану.
— Это мелочи. Где Даичи?
Кагеяме необходимо было рассказать ему, что он натворил, и то, что его присутствие здесь представляло опасность для всех. Даже если бы он и хотел, то не смог бы остаться. Не только из-за Воробья — что, если его найдут солдаты? Кагеяма не имел права тянуть кого-то вниз за собой. И это была еще одна причина, по которой он не должен был ни к кому привязываться — даже если он того не хотел, смерть и разрушение находили его везде. Быть рядом с ним было небезопасно. Совсем.
Осознание этого было болезненным, особенно когда он посмотрел на Хинату, все еще обеспокоенного и такого, такого, такого важного.
— Ты и правда идиот.
Ячи подняла руки, словно пытаясь усмирить их, и, глянув на нее, Хината немедленно успокоился, подступая ближе и беря ее руку в свою.
— Ты уверена, что с тобой все в порядке?
— Страшно было, но все нормально.
Кагеяма был рад, что с него сняли все внимание, и, увидев Даичи, тут же подошел к нему, пытаясь избавиться от неприятного чувства в желудке, нелепой боли, что грызла его внутренности.
Он словно шел по облакам, все вокруг казалось ненастоящим. Он вообще больше не ожидал натолкнуться на Воробья, и теперь он еще и нес этот проклятый нож. А она все еще забирала у него все, что было ему дорого.
— Даичи! Нам нужно поговорить.
Предводитель повернулся, и глаза его распахнулись, когда он оценил состояние Кагеямы.
— Идем со мной.
***
Сев на стул, он первым делом протянул нож Даичи, положив его перед ним, словно подношение, желая показать, что не хотел оставить его себе или нанести кому-то ущерб.
— Этим ножом она атаковала нас. Этим ножом я был ранен перед тем, как меня нашел Хината.
Даичи провел пальцем по красиво отделанной рукоятке, едва касаясь ее, словно металл был отравлен. В каком-то смысле так оно и было.
— Если хочешь, можешь оставить его себе. Думаю, тебе понадобится собственное оружие, чтобы чувствовать себя защищенным за пределами лагеря.
— Мои навыки боя… ухудшились. Мне хотелось бы иметь оружие, но вам, наверное… не стоит мне его доверять.
— Мне это знакомо. Когда я потерял половину зрения, пришлось учиться сражаться с самого начала. Но корень учения горек, а плод сладок. Ты снова сможешь драться, даже не полностью выздоровев. И я знаю, кому следует доверять, так что можешь взять его. Но пожалуйста, расскажи — кто она? Почему она напала на вас? Кто-то хочет тебя убить?
Не меня. Кагеяме стыдно было даже говорить, это казалось настолько неправильным. Он должен быть мишенью. Но инстинкты говорили ему, что он всего лишь оказался участником чего-то намного большего.
— Ее зовут Воробей. По крайней мере, под этим именем ее все знают. Я с ней работал. Она очень умелая, абсолютно ужасающая. Не думаю, что ей осталось, что терять — вот так она и сражается, преследуя свои цели.
Цели, вроде нападения на Карасуно.
— Раздался крик, и Ячи хотела помочь — мы разделились, я наткнулся на Воробья. Она прижала мне кинжал к глотке и потребовала рассказать, кто обо мне позаботился. Похоже, она знала Хинату? И хотела, чтобы я подтвердил, что это был он. Я ничего не сказал, но по-моему, ей все и так известно. Она сказала, что я был лишь первым в длинном списке… мишеней. Кажется, она предоставляет опасность для нас самих и всех вокруг.
Даичи вздохнул, потирая висок.
— Вот незадача. Но мы можем с этим справиться. Хорошо, что мы предупреждены, и я рад, что ты в безопасности. А что с Ячи?
— Практически ни царапины. Она спасла мне жизнь.
На чертах уставшего лица Даичи заиграла слабая улыбка.
— Вот это моя девочка.
Он хлопнул ладонями по коленям, поднимаясь на ноги, и пускай Кагеяма знал, что он прятал всю утомленность за маской, он не мог не восхититься тем, как Даичи хорошо ее поддерживал, каким убедительно сильным он всегда был ради других.
Кагеяма начинал понимать, почему он был их лидером.
— Сходи к Суге, пусть он посмотрит на твою рану, а потом отдохни. Придется созвать собрание.
***
Только приблизившись к лазарету, Кагеяма понял, что ничего не сказал Даичи о том, что если он останется тут, то поставит всех в опасное положение, и что ему надо было уйти. Плохое предчувствие усилилось, перекрыв все остальные, и еще ярче отразив события этого дня в его сознании.
Суга решил дать ему попробовать самому определить, какими ингредиентами надо было обработать порез после очистки, что сделало все это мытарство более терпимым и ненадолго отвлекло его от ужасных мыслей. Но когда Кагеяма присоединился к остальным на собрании, а Хината с Ячи сели с обеих сторон от него, как телохранители, он чувствовал лишь усталость и страх, пока слушал, как Даичи пересказывал его историю.
— Они оба сумели добраться домой, но в лесу находится женщина с неизвестным количеством союзников, которая, судя по всему, объявляет на нас охоту. В причинах мы пока не уверены, но нам надо быть осторожными как никогда.
Тишина вокруг была оглушительной, а чувство вины жгло хуже перевязанного пореза.
Комментарий к Глава 9: Проклятый
Я уже заканчиваю собирать музыкальный микс для Кагеямы с Хинатой (да у меня уже песен на два таких наберется), ну а плейлистом для Ячи было бы просто "Boss Ass Bitch" десять раз подряд.
Теперь вы понимаете, что я имела в виду под "самым интересным"! Заворачивается сюжет. Черт побери. И, вообще-то, мне понравилась Воробей, пусть у нее психических проблем больше, чем на земле воды, так что я рада, что сумела более-менее заново представить ее персонажа в полной мере.
И еще, забавный факт: сказка Ячи — это такая шутка с подвыподвертом (ш-ш, я та еще балбеска), потому что я на самом деле работаю над этой сказкой по Haikyuu!!, ха-ха-ха.
Еще раз спасибо за лайки&комментарии! Я ВСЕХ ВАС ЛЮБЛЮ!
* * *
Прим. переводчика: да, имя Воробья доставило мне ту еще головную боль. Ибо на любимом английском Sparrow и звучит круто, и пола не имеет, ну а Воробьихой такого персонажа называть как-то... не ахти. Если придумаете вариант получше, ну, мало ли — это всегда приветствуется!
========== Глава 10: Око бури ==========
Глава, в которой Хината так и не отдает Кагеяме перо.
***
Он все прижимался к паре холодных, холодных рук, неподвижных в его отчаянной хватке, но лица человека разглядеть не мог — и тут кто-то еще подошел к нему, возникая в темноте и постепенно выходя на свет. Глаза Хинаты расширились, когда он узнал Кагеяму. Его друг открыл рот, пытаясь что-то сказать, но почему-то не мог. Он поднял руки к шее, словно пытаясь отвязать от нее невидимую петлю, и все еще излечивавшийся порез открылся, из него брызнула кровь, и Хината ЗАКРИЧАЛ…
Его глаза внезапно распахнулись. Все еще с трудом глотая воздух, Хината подполз к Кагеяме, задней мыслью осознавая, что снаружи было уже светло. Он заставил себя задержать свое отрывистое дыхание и склонился над Кагеямой, все еще слыша биение своего испуганного сердца.
Грудь у него мирно поднималась и опускалась, лицо было расслаблено — таким умиротворенным Хината его еще никогда не видел.
Он облегченно выдохнул и пробежался рукой по своим влажным волосам, падая на пятую точку и просто… пытаясь отдышаться.
Давненько такого не было. Хотелось бы ему положить голову на плечо Ячи, почувствовать, как она рассеянно проводит пальцами по его волосам — она была бы слишком сонная, чтобы говорить, и язык ее был бы чересчур тяжелым с утра пораньше, но она все равно настойчиво утешила бы его, как раньше, когда все было действительно плохо.
Хината мельком глянул наружу. По крайней мере, снова засыпать ему уже не было надобности.
И все же. Пускай кошмар закончился, плохое предчувствие давило на него тяжелее с каждым днем. У Хинаты едва ли не паранойя началась, он чувствовал себя слабее каждый раз, глядя на свои руки — руки, что ничего не могли поделать, чтобы защитить тех, кто был ему дорог. Он никак не мог противостоять Воробью и ей подобным; людям, которым по какой-то причине доставляло удовольствие вызывать слезы, горе, боль и страдания, даже тем, кто собрались в зеленом сердце леса, так далеко от них, насколько вообще было возможно.
С того происшествия Кагеяма стал таким же, каким был на момент их встречи — его ответы стали короче, он почти не говорил по своей воле. И слишком уж часто он смотрел в одну точку, нахмурившись, следуя за своими мыслями туда, куда Хината за ним проследить не мог, лишь изо всех сил пытаясь вывести его обратно, когда он слишком погружался в себя.
Выманить из него улыбку стало практически невозможно — и злость Хинаты по отношению к той женщине, что сотворила это с ним, полыхала жарче с каждым днем, а одна лишь мысль о пребывании Кагеямы и Ячи в опасности сводила его с ума.
Смысл и намерения подобных злых поступков были за пределами его понимания — это ж какая была причина для всей этой бессмысленной боли и смертей? Почему такие люди вообще существовали? Когда бы он ни думал о подобных вещах, у него складывалось ощущение, словно небо вот-вот упадет ему на голову и раздавит его всем своим весом.
Но потом он осознал кое-что еще. Должно быть, это был его первый кошмар за долгое время. Однако, за исключением этого, его сон не был побеспокоен, ни разу за ночь ему не пришлось спасать Кагеяму от темноты.
Он обернул руки вокруг себя, наклоняя голову и разглядывая Кагеяму; его умиротворенное выражение лица казалось таким… таким нездешним, неподходящим обстановке и его внутренней атмосфере, хоть и очень шло ему.
В идеальном мире Хината протянул бы руку и аккуратно прошелся бы по напряженным чертам лица Кагеямы, сгладил бы их кончиками своих пальцев, вылечил бы все его шрамы и увечья. Он поймал бы его в объятия и держал бы до тех пор, пока ледяной холод, посаженный в его сердце жестокой реальностью, не растаял бы от тепла.
Но этот мир, этот мир не был идеальным. На самом деле, он был его полной противоположностью.
Он мог лишь надеяться, что хоть в этот раз его предчувствие окажется напрасным, и все будет хорошо.
Пускай и время у них истекало. Пускай и это значило, что Кагеяма скоро уйдет — обменяет вечера, которыми он до самого сна рассказывал Хинате о своих путешествиях, на посещение тех самых удивительных мест…
Он не хотел, чтобы Кагеяма бродил по миру один, самостоятельно.
И он не хотел потерять его.
Знакомое хлопанье крыльев заставило его посмотреть наверх, и болезненная меланхолия ослабила свою хватку, когда он увидел свою любимицу, летящую к нему и приземляющуюся на его протянутую в приветствии руку. Она потрясла крыльями, и он встал на ноги, намереваясь покинуть лазарет до того, как она засуетится и разбудит Кагеяму. Только он начал ее утихомиривать, как она громко каркнула.
Он услышал ворчание и ерзанье Кагеямы позади, и после всего того времени, на протяжении которого они спали в одной комнате, Хината мог с уверенностью сказать, что он проснулся.
— Здорово, спасибо тебе большое, — тихо прошипел он Вороне. Конечно же, вот теперь она молчала и внезапно заинтересовалась внутренней стороной своих крыльев. Эта птица…
— Хината?
Голос Кагеямы был все еще сонный и какой-то необычно высокий; вопрошающий, но в какой-то уязвимой манере, Хината даже подумал, что что-то случилось, что-то произошло.
Ворона шлепнула его крылом в ответ, но он стряс ее со своей руки, игнорируя раздраженные жалобы и присаживаясь на колени у кровати Кагеямы, который уже садился, моргая и глядя на него с чем-то новым во взгляде, с чем-то, чего там Хината еще не видел.
— Хината, — повторил он, уже более-менее проснувшись, суше, но с каким-то оттенком того же странного чувства, что отражалось в его глазах, и Хината все никак не мог понять, что к чему.
— Что такое? Ты в порядке? Я думал, ты спал мирно… у тебя был кошмар?
— Я… нет, — моргнул Кагеяма и покачал головой, будто считая, что он все еще спал. Его голос звучал таким растерянным, таким пораженным. Согревало это его сердце или разбивало? Каждого по чуть-чуть.
— Это… это был не кошмар, это было…
Задумчивость, от которой у него перехватило дыхание, имела такой горький оттенок. Кагеяма повернул голову, снова уставившись прямо на него, широко-широко распахнув глаза, невероятно беспечный. Он невольно потянулся к нему, дергаясь, когда его больная рука не смогла поддержать вес его тела, но все-таки неловко меняя позу, чтобы попытаться вновь. Он заколебался, его ладонь зависла над рукой Хинаты.
Когда он отстранился, Хинате хотелось самому набраться храбрости, чтобы приблизиться. Но вместо этого он прикусил губу, беспокоясь о происходящем. Что случилось с Кагеямой?
— Ты… ты действительно в порядке?..
— Думаю, да? — глаза Кагеямы все еще были очень широко раскрыты, и, честно говоря, даже после кошмара поведение Кагеямы его так еще не выбивало из колеи. — Нам, нам надо поговорить, я… из-за меня вы все в опасности. Я — чертова угроза для всех. Я проклят, Хината. Так оно и есть. С этим ничего не поделаешь, я всегда это знал… поэтому, поэтому я должен уйти, но!..
