сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 54 страниц)
Суга двигался в темноте намного аккуратнее, зная лазарет, как свои пять пальцев. Он присел на колени рядом с Хинатой, который снова почувствовал себя маленьким мальчиком, ждущим, когда Суга скажет ему, что делать, и починит его мир, совсем вылетевший из-под контроля.
Суга глубоко выдохнул, прижимая Хинату к себе. Хината рефлекторно поднял руки, неохотно прижимаясь к нему, сам не понимая зачем.
— Его никто не похищал, Хината. Мне жаль.
***
Хината предпочел есть на краю лагеря, как можно дальше от смеха, болтовни и жалостливых взглядов в его сторону. А чего они ожидали? Что он не сдержится и расплачется?
Просто потому, что какой-то незнакомец, которого он нашел в лесу, растворился, не попрощавшись. Когда он даже вылечился-то не до конца и мог навредить себе еще больше… и, может, уже смертельно. Возможно, Хината снова наткнется на него, вот только без единого шанса на спасение, и сможет только похоронить его.
Хината раздраженно рыкнул, отодвигая от себя миску и впиваясь пальцами в волосы. Нашел, о чем думать. Дурак, дурак, дурак, не об этом ему сейчас было надо беспокоиться.
Ячи присела на землю рядом с ним с миской в руке. Хинате не надо было смотреть ей в глаза, чтобы знать, что она была обеспокоена и решительно настроена не оставлять его, пока ему не станет лучше. Он почувствовал, как покраснел, поняв, что она увидела его маленький срыв.
— Жуткие у тебя круги под глазами, знаешь ли, — сказала она мягким голосом, но с упреком. Если бы Ячи отработала две смены подряд, Хината так же выговорил бы и ее.
— Мне нужно было поохотиться, — упрямо настаивал он.
Ячи лишь вздохнула, ведь они оба прекрасно знали, что никто не был обязан присоединяться к охотникам после ночного караула. Но ему… необходимо было чем-нибудь заняться. Добыча еды хотя бы помогала его семье, пока он пытался заглушить шум в голове и сбежать от искаженных, бесцветных видений.
— Я не ожидал, что он… — его голос чуть не сломался, и он замолчал прежде, чем успел рассказать все смущающие подробности Ячи, которая умела их так хорошо выуживать. И зачем он вообще рот открыл? Ему не хотелось говорить об этом. Только забыть.
Ячи ничего не сказала, просто наклонилась, положив голову ему на плечо, терпеливо ожидая, когда он продолжит. Наверное, разговорить его в таком состоянии могла только она. Ему словно кто-то перелопатил все внутренности и оставил гнить, сказав, что так и было. Он хотел запустить руку себе в грудь и вырвать все чувства насильно, успокоиться и вернуться в обычную рутину. Но не все было так просто.
Аура Ячи каким-то образом успокоила его и помогла подобрать слова.
— Я… я чувствую себя идиотом. Надо же было подумать, что… что я для него хоть что-то значил.
Ему было стыдно, хотелось спрятать лицо и больше никогда не смотреть вперед, забыть обо всех надеждах после их вчерашнего разговора — а вдруг Кагеяма станет кем-то бо́льшим, нежели просто незнакомцем, и может, может, может между ними все-таки случилось что-то особенное, когда они, наконец, поговорили, наладили связь друг с другом.
Нелепо.
— Я… я и не думал, что он… останется навсегда, — слова комом застревали в горле, их словно приходилось откашливать. — Но вот так вот? Я даже прощания не заслужил, Ячи.
Грусть и злоба порождали в его груди горящую смесь, и Хината крепко сжал руки в кулаки, пытаясь не плакать. Он подавлял звуки всей своей волей, но глаза заслезились, а щеки намокли, и он мог лишь неуклюже вытирать их тыльной стороной ладони.
Ячи обняла его сбоку, уткнувшись носом в шею.
— У всех есть свои мотивы. Я уверена, он благодарен за то, что ты для него сделал.
Хината горько и скептически фыркнул.
— Это уже не важно. Он ушел. Мне все равно.
Ячи отстранилась, продолжая успокаивающе гладить его по спине. Это было нечестно, потому что ее тихая, ненавязчивая поддержка доставала из него всю правду.
— Он, должно быть… в смысле, если бы он был слишком слаб, если бы что-то случилось… мы бы нашли его. На охоте…
Хината подтянул ноги поближе.
— Но мы его не нашли, так что, он будет в порядке, — пробормотал он в мягкую ткань своих штанов.
— Конечно! Он казался весьма сильным, да и ты о нем хорошо позаботился.
Ячи заставила себя говорить оптимистично. В последовавшей за этом тишине Хината мог практически чувствовать ее размышления о том, как бы еще его ободрить, хотя он не был уверен, что такое вообще было возможно. Он снова взял в руки свою миску и с трудом проглотил ложку еды, хотя аппетит у него пропал. Но вот еде пропадать точно нельзя было. Тяжелые зимы научили его ценить плодородные лета.
— Шое!
Они оба развернулись и увидели подходящего к ним Нишиною с широкой улыбкой на лице и странным блеском в глазах. Он не замедлялся, пока не прыгнул в последнюю секунду, резко присев позади и хлопнув их по спинам.
Хината закашлялся, чуть не подавившись едой.
Через некоторое время все успокоилось, пока Ячи помогала ему, а Нишиноя просто хохотал, то ли слегка волнуясь, то ли попросту наслаждаясь смешным зрелищем.
— Что такое? — наконец, выдавил Хината, все еще чувствуя жжение в горле.
Нишиноя усмехнулся еще шире, словно ждал этого вопроса, и гордо вскинул подбородок, прежде чем ответить.
— У нас сегодня весьма интересный улов! Думаю, тебе стоит взглянуть, а то ты, похоже, потерял кое-что в лесу.
Хината застонал. Вороне следовало бы уже усвоить урок, уж после двух-то раз, когда ее выпутывали из любимых сетей Нишинои. Она была просто неисправима.
— Вот ведь глупая, — тихо пробормотал он, когда Нишиноя схватил его за руку и потащил за собой, даже не подождав пока он доест. Ячи вскочила на ноги и последовала за ними, но вот только глаза ее уж слишком блестели, чтобы выражать реакцию на очередные проказы Вороны.
— Наверное, до нее никогда не дойдет, — сказал им Хината, ковыляя следом.
— В смысле, «нее?» — повернулся к нему Нишиноя, нисколько не замедляясь, когда они вышли на основную территорию лагеря.
— Ну, Ворона же? Опять попалась в одну из твоих ловушек, да? Но ничего плохого ведь не случилось?
Нишиноя не улыбался бы, случись что плохое с Вороной — Хината заботился о ней с тех пор, как нашел ее птенцом без матери. Все знали, сколько она для него значила, и он ее очень любил.
— Что? Нет, Ворона, это беспощадное создание, клянчит орехи у Асахи. Когда-нибудь она в воздух подняться не сможет, Асахи никогда не может ей отказать, когда она смотрит ему в глаза.
Хината начал медленно понимать, что происходит, и до него окончательно дошло, когда он увидел перед собой лазарет, к которому они явно и направлялись. Он резко остановился.
— Нет.
Да быть не может. Нишиноя потянул его дальше, даже не замечая, что он остановился, и Хината потащился следом, попросту не зная, что ему делать; сердцебиение заглушало все звуки вокруг, кроме стука крови о вены внутри организма и полного хаоса в голове.
— Нашел, как и обещал!
Хината не мог ничего нормально разглядеть, в лазарете было слишком много людей, но, разумеется, он узнал человека, вновь лежащего на кровати, словно ничего и не случилось.
Он не хотел, но ничего не мог с собой поделать — Хината обошел Нишиною и уставился на Кагеяму. Его лицо снова побледнело, очень даже, но глаза были открыты. Суга обрабатывал новые раны на его плече одной рукой — а другой придерживал его самого.
Кагеяма пытался подняться изо всех сил, напоминая Хинате птицу со сломанными крыльями, мечтающую подняться в воздух. Отчаянно, тщетно.
— Пожалуйста… отпустите меня… — задыхался он.
Его словно ударили прямо в лицо — ударили так, что голова закатилась, и он перевернулся, приземляясь на землю, брошенный с болью внутри и шоком снаружи. И в тот момент их взгляды встретились, а законы времени нарушились лишь на ту секунду, когда глаза Кагеямы распахнулись.
— Хината.
Имя вырвалось из его рта, словно безнадежная мольба, и что-то внутри Хинаты болезненно оборвалось.
— Идиот! — заорал он так громко, что все вздрогнули, но приглушить дрожащий голос не мог. — О чем ты только думал?! Неужели мы обошлись с тобой настолько жестоко, что тебе пришлось убегать в таком состоянии?! А что, если с тобой что-то случилось бы!
Там были ужасные ловушки, намного хлеще ближайших. Не говоря уже о лесных бродягах, представляющих достаточную опасность, чтобы им запретили покидать лагерь в одиночку. А они были здоровы, умели обращаться с оружием, ориентироваться в лесу и отбиваться от преследователей.
Кагеяма же ничего в этом не смыслил. Хината уже представлял его мертвым в лесу, со струящейся из его тела кровью, брошенного, сломанного и потерянного. И все потому, что ему приспичило испариться ночью.
Облегчение, которое он испытал, увидев его живым, стало прекрасной, крошечной жемчужиной на дне моря злости и боли.
— Никто не заставляет тебя тут оставаться! Можешь уйти и забыть о нас навсегда! Но дождись сначала выздоровления! Позволь проводить себя! Там повсюду ловушки! Тебе еще повезло!
Его зрение настолько затуманилось, что он даже не видел выражения лица Кагеямы. Суга встал, осторожно поднимая руки в попытке его как-то успокоить, но это было бесполезно. Хината резко развернулся и выбежал, врезаясь по пути в Нишиною и Ячи и чуть не падая еще в лазарете. Они звали его, но Хината был не в состоянии с чем-то разбираться. Он просто нереально устал.
Сегодняшний день вышел слишком длинным, утомительным и разочаровывающим. Его голова болела, глаза жгло, и он все еще слышал голос Кагеямы, эхом отдающийся в его голове, умоляющий Сугу отпустить его.
Хината сделал все что мог, чтобы выходить его. Так с чего Кагеяма так стремился сбежать от них? Что Хината сделал не так?
И почему он так легко расплакался?
— Хината, подожди! — это были не Ячи с Нишиноей. Хината никоим образом не мог противоречить авторитету в голосе Даичи, несмотря на то, насколько ему хотелось убраться подальше ото всех. Поэтому он остановился, сжав кулаки и опустив голову.
Даичи положил руку ему на плечо, мягко и ласково. Это пробудило в голове Хинаты другие, более давние воспоминания. Он ощутил горький привкус во рту от того, что так всех взволновал.
— Тебе что-нибудь нужно? — этот вопрос можно было перевести как заинтересованность Даичи помочь ему. Но, конечно, тут он был бессилен.
— Я… — слова комом застревали в горле. — Поспать. Думаю, мне нужно… поспать.
— Хорошо. Не переутомляй себя так больше. Я освобождаю тебя от завтрашней охотничьей смены, поработаешь у границ. И еще, Хината — ты же знаешь, что всегда можешь с нами поговорить, верно?
Хината кивнул. Разумеется, он знал. Даичи немного подождал, на случай, если ему хотелось побеседовать, но намек понял быстро. Он похлопал Хинату по плечу и пожелал ему спокойной ночи.
Солнце только-только начало садиться — рановато для сна, но сейчас ему больше всего на свете хотелось забраться в свое убежище. Он выбрал самую высокую точку лагеря, куда было весьма проблематично карабкаться между отвесной скалой и широким деревом, и Ячи вечно боялась за него, но безопаснее всего Хината чувствовал себя именно в той пещерке наверху.
Прикосновения жесткого камня и коры к ладоням его успокоили, помогли очистить разум.
Он провел так много времени в лазарете; приятно было вернуться сюда. Земля была усеяна черными перьями (значит, Ворона-таки тут побывала), и Хината их все собрал и сложил в угол. Он не знал, зачем хранил их, но это была его привычка, благодаря которой он чувствовал себя как дома.
Тихое карканье позади заставило его вымученно улыбнуться. Он развернулся, и Ворона приземлилась ему на колени, глядя на него своими черными глазами.
— Знаешь, я уже в порядке. Со мной все будет нормально. Мне уже вообще все равно. Пусть хоть вылечится и снова исчезнет.
Ворона снова каркнула, уже погромче, но смирилась, когда он погладил ее по темным перьям кончиками пальцев. Они посидели вот так какое-то время, пока ураган в груди Хинаты не успокоился достаточно, чтобы он смог заснуть. Он свернулся на мягкой куче одеял, засунул ладонь под щеку и тут же погрузился в царство Морфея.
***
Когда он проснулся, снаружи было темным-темно, хоть глаз выколи. До утра было еще далеко, но он нервничал, словно проспал что-то срочное, что-то важное. Он прислушался к темноте, улавливая лишь свое собственное сердцебиение, и перевернулся на спину, наконец, поняв, почему он вообще проснулся.
Нет. Мне все равно. Это не важно.
Он снова повернулся на бок, крепко зажмурившись, но был так напряжен, что понимал — сон ему никакой уже не светит.
Хината доверился своим инстинктам и прислушался к ощущениям голой кожи рук и ног, осторожно выбирая путь на землю. Времени на это ушло намного больше, чем должно было, но он едва ли заметил, будучи полностью сосредоточенным на безопасном спуске, чтобы думать о чем-нибудь.
К счастью, тело двигалось автоматически, и вскоре он добрался до лазарета без единой царапины. И увиденное им полностью соответствовало ожиданиям — Кагеяма тихо стонал, бормоча непонятные слова, а тело его сражалось в битве, которую видел только он сам. Хината рухнул на колени, медленно приблизился, аккуратно наклоняясь вперед, и прикоснулся ладонями к холодной и влажной коже Кагеямы, слегка потряхивая его в попытке разбудить.
— Все в порядке, все хорошо.
Разве все было хорошо? Может, Хината только хуже сделает?
Нет. Ничего не могло быть хуже, чем быть пойманным и загнанным в угол в своем же сознании. Хината был его спасением — может, не любимым, но все же спасением.
— Я здесь, все в порядке. Кагеяма, это просто сон. Ты в безопасности. Все хорошо, все хорошо.
Кагеяма резко вздохнул, словно вынырнув со дна озера и едва при этом не задохнувшись, отчаянно глотая воздух. Его правая рука рефлекторно подлетела вверх, коснувшись щеки и плеча Хинаты в неистовой попытке ухватиться за что-нибудь, пока дрожащая ладонь не сжала бицепс Хинаты, держась за него, как за спасательный круг.
— Это был всего лишь сон. Ты в безопасности. Я обещаю. Ты мне, наверное, не поверишь, но я обещаю, ты в безопасности.
Он сделал все, что мог, чтобы ему ее обеспечить. "Что же он сделал не так?" — вновь задумался Хината.
— Прости, — прохрипел Кагеяма, все еще говоря невнятно после кошмара. — Мне жаль.
Хината прикусил губу, не в состоянии слышать какие-либо извинения.
— Ты в порядке? — спросил он вместо этого. — Тебе что-нибудь нужно?
— …нет.
— Ты хочешь поговорить об этом?
Тишина затянулась слишком надолго, Хината уже решил уйти и оставить его одного. Глупо было спрашивать — Кагеяма никогда не хотел откровенничать о своих снах. А теперь уж явно не станет, когда ему больше не надо было притворяться, что он намеревался чем-нибудь делиться с Хинатой. Но когда Кагеяма заговорил, слова были настолько тихими, что Хината их и не расслышал бы, если бы не тишина, царящая в ночи.
— …я не могу.
— Ты не обязан. Ты никому ничего не обязан.
Кагеяма все еще держался за него, уже более-менее успокоив сбившееся дыхание. Хината никак не мог его понять — вчера он исчез, не сказав ни слова, а сегодня жмется к нему. Он не был уверен, остаться или уйти и на время покинуть его.
Может, Кагеяма хотел побыть наедине с собой. Может, он устал от него. А, может, Хината ему никогда и не нравился. И поэтому он решил сбежать.
— Я могу уйти, если хочешь.
Он лишь надеялся, что горечь и обида не струились в его голосе слишком явно.
Кагеяма ничего не сказал, лишь сильнее сжав руку Хинаты. Хотя и не будучи окончательно уверенным насчет этой идеи, он притворился, что лезть назад сейчас все равно было бы опасно.
— Я останусь, — сказал он. Кагеяма ослабил хватку, на секунду задержав руку на его плече, а потом уронив сбоку. Он не возражал.
И Хината лег рядом с Кагеямой — достаточно близко, чтобы слышать его дыхание, и чтобы их пальцы соприкасались, когда он шевелил рукой, сразу привлекая его внимание. Он не смел двигаться и буквально кожей чувствовал что-то необычное — что-то драгоценное и существующее лишь во тьме между ними.
Хината думал, что Кагеяма отодвинется, но он не стал. Оба юноши молчали и вскоре мирно заснули.
Комментарий к Глава 4: Если тебе не все равно
Эпическая история: у Кагеямы и Хинаты проблемы со взаимопониманием. Черт побери. Они начинают выходить из-под моего контроля. Может, в следующей главе они будут вести себя получше и слушаться меня, но-о-о что-то я в этом сомневаюсь.
(И еще: честно говоря, когда я писала про шорохи сов, все, о чем я могла думать — тихое "Хей, хей, хей!" издали).
========== !ОФФТОП! Обращение автора ==========
Небольшое обращение автора ко всем русским фанатам ее работ:
Всем привет!
