сообщить о нарушении
Текущая страница: 41 (всего у книги 54 страниц)
Вот лицемер. Не один ведь Асахи беспокоился. Даже Нишиноя весь уже переволновался нахрен, ведь столько людей пропадали направо и налево, а по лесу бегали какие-то гребанные серийные убийцы. Кто бы тут не занервничал? Но это лишь давало ему лишние причины играть роль божественного стража. Пускай, он был бесполезен, но он всех поддержит. Ему тоже придется притвориться, что у него все в порядке.
— Эй, — позвал он Асахи напоследок. Его друг развернулся к нему, Ячи беззаботно спала, прижавшись к его груди. И выглядела при этом чертовски мило.
— Что такое?
Асахи, похоже, тут же начал переживать. Нишиноя широко ему усмехнулся.
— Что у нас на ужин?
Асахи удивился, а потом слегка натянуто улыбнулся ему в ответ.
— Тушеное мясо, на этот раз оленина.
Его любимое.
— Идеально! Жду не дождусь!
Нишиноя напустил вид радующегося предстоящему ужину человека, но на самом деле он был в восторге от того, что заставил Асахи улыбнуться. Он еще раз усмехнулся ему, а потом развернулся и пошел искать Танаку на его посту.
Выяснилось, что его друга там не оказалось. Как обнадеживающе. Нишиноя тихо ругнулся, на мгновение испугавшись того, во что мог ввязаться Танака. Возможно, ему следовало побыть рядом с ним, когда они осознали, что Киеко пропала. Но Ячи нуждалась в нем…
Тут он услышал глухой стук, а потом раздался крик, причем доносился он из-за границ лагеря. По его крови прошелся холодок, а тело словно пронзила ледяная молния. Он схватил свои костыли и побежал так быстро, как только мог. Это был Танака. Танака был в опасности и один только Бог знал, кто на него напал.
Времени звать на помощь не было. У Нишинои все еще были при себе кинжалы и взрывчатка, а там он уж как-нибудь разберется. Все будет хорошо, главное, чтобы с его другом было все…
Сцена, которую увидел Нишиноя, застала его совсем врасплох. Так он и замер, зажав под рукой костыли и положив ладонь на пояс, чтобы приободрить себя наличием родной взрывчатки, а другая рука уже сжимала клинок. Он даже не мог произнести ни единого звука.
Танака стоял к нему спиной, а все его тело дрожало.
Никаких нападающих вокруг не было.
Когда Танака снова закричал, Нишиноя вздрогнул и невольно подался назад, запутавшись в собственных ногах. Он приземлился на задницу, костыли и все остальное. Ему хотелось ответить, сказать что-нибудь. Но в кои-то веки голос его не слушался.
Он никогда раньше не видел Танаку в таком состоянии. Ни разу.
С очередным вскриком Танака ударил кулаком по ближайшему дереву, не обращая никакого внимания на боль. Твою. Мать. Он стоял и дрожал. Нишиною словно пыльным мешком по голове ударило, когда он увидел, что его костяшки начали кровоточить, но кулаки все так же оставались сжаты. Когда Танака зашевелился, Нишиноя открыл рот, чтобы позвать его, чтобы не дать этому тупому идиоту еще больше навредить себе, потому что какого черта, Рю.
Но в этот раз Танака уже не собирался срывать злобу.
Он упал на колени, спрятал лицо в ладонях и затих.
Будучи все еще неспособным говорить от кома, застрявшего в горле, Нишиноя неуклюже подобрал костыли и кое-как встал на ноги. Танака даже не отреагировал на его приближение — насколько же сильно он ушел в себя?
Он дернулся и развернулся только тогда, когда Нишиноя положил ладонь на его плечо.
Глаза у него были влажные, а та боль, что на мгновение разглядел Нишиноя, была тут же спрятана за пылавшей злостью.
— Это не имеет к тебе никакого отношения! Оставь меня в покое!
Нишиноя уставился на своего друга, который отвернулся, будто пытаясь спрятаться от него. Руки у него были прижаты к груди, а израненные кулаки выглядели слишком уж болезненно. Танака поднялся на ноги и попытался уйти.
— Рю.
— Это тебя не касается! — прокричал Танака.
— Еще как касается!
Нишиноя, хромая, обогнал его, чтобы заставить Танаку посмотреть ему прямо в глаза.
— Я твой друг! Ты мне как брат! Так что не смей отгораживаться от меня!
Нишиноя и сам был близко знаком с этим родом собственного достоинства. Он ненавидел проявлять слабость в присутствии остальных. Но блин, и с ним случалось подобное. И это не делало Рю ни капельки слабее. Нет уж, он был сильнейшим, самым мужественным и крутым человеком, которого он знал.
— Я просто… блять.
Танака дышал с трудом, вновь пытаясь прикрыть лицо.
— Моя сестра… Киеко… Хината, Суга…
— Я понимаю, — сказал Нишиноя. Еще как понимал.
— Что, если они… Что, если Саеко… и я, я должен был… предугадать… остановить ее…
— Ну и бред же ты несешь. Думаешь, смог бы остановить Саеко? Да ей море по колено.
— Не Саеко. Я мог остановить ее, — Танака усмехнулся, но прозвучало это с горечью. — Киеко. Она… она пересказала мне слова моей сестры… странно было, но я не обратил внимания… а это было прощание, и я не остановил ее, а я должен был…
— Мог бы, должен бы, сделал бы, — пожал плечами Нишиноя. — Разве теперь это имеет значение? Это не твоя вина, Рю.
На это его друг не ответил. У Нишинои сложилось ощущение, что его слова еще не совсем дошли до него. Пускай он и говорил правду. Да ни Саеко, ни Киеко никакая армия не остановила бы.
Он положил ладонь на плечо Танаки и сжал его.
— У нас нет времени заниматься самобичеванием. Мы должны всех их искать. И с Саеко все будет в порядке. Как и с Киеко. С нами… все… будет… — Нишиноя нахмурился, когда что-то привлекло его внимание. Его ладонь соскользнула с плеча Танаки, и он медленно подошел туда. Танака посмотрел на него и проследовал за его взглядом, чтобы обнаружить нечто, пришпиленное к коре дерева.
* * *
— Рю! — позвал он, но его друг никак не отреагировал. Он упрямо шел вперед, не обращая никакого внимания на кричащего товарища, который пытался догнать его.
— Рю! — попытался он снова, но все впустую. Он мог лишь стиснуть зубы и поторопиться следом. Что было чертовски медленно. Нишиноя и впрямь ненавидел эти костыли.
— Созывается собрание!
Голос Танаки прогремел на весь лагерь, как гром среди ясного неба. На другой стороне лагеря люди повернулись к ним, а другие показались из своих убежищ, уже настороже.
В лагере теперь уже царила далеко не такая расслабленная атмосфера, как обычно. И все уважали Танаку. Даже Нишиноя немного пугался его — а на других, должно быть, эффект отражался еще сильнее, и они выглядели чертовски взволнованными, собираясь вокруг.
А ведь они еще даже не знали. Они просто не знали.
Твою мать. Твою мать.
— У нее в заложниках Даичи!
Услышать эти слова было равносильно удару под дых. Но еще хуже было увидеть Ячи, стоящую у входа в ее убежище, и то, как она прикрыла ладонью рот. Даже со своего места он слышал ее приглушенный всхлип. Она немедленно попыталась взять себя в руки, но было видно, как сильно тряслось ее тело.
Нишиною охватила новая волна злости и паники.
Он должен был быть их стражем. Он должен был хранить этот лагерь от вторжений. Но какого хрена ему делать, если все они пропадали буквально из-под носа?! Какого хрена ему делать, если гребанный Даичи пропал?!
Нет, не просто пропал. Он был в заложниках.
Неосознанно они с Асахи одновременно потянулись к Ячи. Они приобняли ее и обменялись взглядами над ее головой.
В этот момент Асахи не дрожал, хотя, наверное, был в ужасе. Именно этим Нишиноя в нем всегда и восхищался. Его теплые глаза были полны страха и недоумения, но под его трусливым поведением была непоколебимая, стальная решительность.
Пока Танака стоял в центре собирающейся группы, его тело тряслось от гнева. Похоже, он был на краю отчаяния, нервного срыва.
Видеть Танаку в таком состоянии… Танаку, уверенную силу в его жизни. Того самого друга, который сломил все стены вокруг Нишинои и с тех самых пор всегда поддерживал его.
Асахи был рядом с ним сколько он себя помнил, но никто другой с ним так и не сблизился. А потом появился Танака, он упрямо и настойчиво пробивался, и у него получилось.
Нишиноя не мог видеть его таким.
— Даичи и Киеко пропали! — прокричал Танака, голос которого чуть ли не надрывался от снедающей его внутри злобы. — И пора нам уже нахрен что-нибудь предпринять!
Собрались и остальные — Инуока и Лев, взгляды которых были пустыми от шока. Особенно долговязый гигант выглядел так, словно только что восстал из мертвых, чертовски бледный и с темными кругами под глазами. Кенма неторопливо шел к ним на костылях, но тут подоспел Куроо, поддержавший его за талию, и помог ему дойти быстрее.
Ячи подняла голову, глядя на Асахи, открыла рот, но так и не смогла ничего сказать. Она вновь похлопала ладонью по губам и зажмурилась, качая головой. Асахи прижал ее поближе к себе. На самом деле, Нишиное хотелось последовать ее примеру — прислониться к Асахи и впитать в себя его ободряющую ауру силу, пока у него не пропадет ощущение, словно мир вокруг него разваливался на части.
Нарита, хромая, подошел к ним, выглядя так, словно он не спал столько же, сколько Лев. Должно быть, Энношита остался в лазарете с целительницей, но ее подруга нашла в себе смелости прийти. Мерле или как там ее. Она была милой, но с исчезновения Саеко передвигалась по лагерю еще настороженней, словно находилась на минном поле.
— Что происходит? — шепотом спросил Нарита, приостановившись рядом с ним. — Быть не может… — его взгляд набрел на Ячи, и он невольно сглотнул, вновь глядя на землю.
— В смысле, Даичи пропал?! — потребовал ответа Куроо.
Асахи, стоявший рядом с ним, внезапно выглядел виноватым, и Нишиноя злобно посмотрел на него за это. Его так достало, что все винили себя за гребанных идиотов, которые считали, что могли просто взять и уйти.
— Послушай, Танака. Не надо всех так заводить.
Танака дернул кулаком, и на мгновение Нишиноя подумал, что он врежет Куроо, но он всего лишь сунул ему в лицо лист бумаги, все еще дрожа. Отсюда было видно, что его глаза снова были влажные, но Нишиноя отчаянно надеялся, что это было лишь его воображение. Прочитав сообщение на бумаге, Куроо, казалось, пал духом.
Кенма мягко, аккуратно взял бумагу из его застывших пальцев. Все собравшиеся затаили дыхание. Тсукишима вышел из лазарета, как всегда с каменным лицом, но сам факт того, что он пришел, являлся показателем того, насколько ему это было небезразлично. Кенма медленно опустил руку, не выпуская из нее несчастное сообщение.
— Оно было пришпилено к дереву кинжалом вместе с его глазной повязкой, — прошептал Танака опасно низким голосом, звучащим так, словно он был на грани. Нишиноя убрал руку со спины Ячи и прошел чуть вперед, потому что он хотел быть там, рядом с ним. Но Танака был в центре собравшейся группы, поэтому Нишиноя не мог просто взять и подойти к нему. Ему там было не место, как сильно бы ему ни хотелось утешить его.
— И Киеко тоже исчезла. Скольких мы уже потеряли? Семерых? Восьмерых? Восемь наших людей! Включая нашего гребанного лидера! Знаете, что это значит?! Вы хоть понимаете?!
Даже Куроо, Куроо, который сам был лидером и всегда пугал Нишиною до чертиков, казался маленьким и потерянным пред лицом отчаянной злобы Танаки.
— Разумеется, понимаю! — нерешительно крикнул он в ответ. Его голос колебался. Казалось, он не хотел говорить для толпы, но должен был. Все вокруг начали разговаривать, громче и громче с каждой секундой. Страх был словно искрой. Он перескакивал от одного человека к другому и заставлял все пылать синим пламенем.
Нишиноя всегда восхищался тем, как Танака мог подбить на что-то кого угодно и вести их за собой. Но это никогда не порождало такого эффекта неустойчивости, никогда не порождало неприятности вместо чувства единства и силы коллектива.
— Он прав! — громко завопил Лев. Глаза у него были распахнуты так широко, что это тревожило Нишиною. Он сам начал поддаваться панике.
И ничего не мог с собой поделать.
Кто будет следующим? Ячи-чан? Асахи?
Что им делать? Даичи? Киеко? Хината?! Суга?! Все они исчезли. Многие другие были ранены. Киношита все еще был в нестабильном состоянии, хотя и пережил ночь. Все остальные уже вообще могли быть мертвы.
Они все нахрен поумирают. И Нишиноя ни черта не мог с этим поделать.
Как же он, блять, бесполезен. Гребанный божественный страж.
— Мы тут расселись, как курицы на яйцах! — Танака сжал кулаки. Он так сильно трясся, Нишиноя даже боялся, что он рухнет на землю. — Время пойти в наступление и покончить с этим! Взять ситуацию под контроль! Пора вернуть наших людей домой!
— Я вам всем еще вчера об этом толковал! — добавил Лев, яростно жестикулируя.
— Эй, послушайте… — начал было Куроо, но его голос затерялся среди громких протестов. Похоже, Асахи не мог решить, утешить ли ему Ячи или успокоить окружающих, потому что все настолько завелись… Казалось, что и они, и Танака были готовы броситься на любого, кто будет возражать.
Но разве он был не прав?! Они ведь не могли попросту отсиживаться здесь!
Но что, если его тоже ранят. Что, если Танака будет следующим именем в и без того длинном списке пропавших?
Единственным человеком, придерживающимся нейтралитета во всем этом разворачивающемся безумии, был Кенма, который спокойно наблюдал за развитием событий.
Он похромал к Куроо и потянул его за рукав двумя пальцами.
Куроо повернулся к нему, и Кенма увидел неуверенность и страх в глазах его друга. Он вытянул шею и встретился с ним взглядом, стараясь поделиться с ним собственным спокойствием.
— Нам необходимо держать себя в руках, — сказал он ему. — Именно этого она и добивалась, похищая Даичи. Хотела, чтобы все полетело к чертям. Чтобы лагерь разбился на две группы. И чтобы мы на горячую голову понеслись в лес, а не объединились и вместе разрешили бы ситуацию. Мы не можем играть по ее правилам, или она действительно сотрет нас с лица земли.
Куроо кивнул, едва слушая его, все еще выглядя растерянным, пока беспорядки вокруг накалялись. Похоже, в них не участвовали еще разве что всхлипывающая Ячи и Асахи, стоящие сбоку — а остальные, видимо, уже начали разбиваться на две группы, смотря друг на друга, как на врагов.
Кенма взял ладонь Куроо в свою — перевязанную, ту, что он повредил, защищая его.
— Только ты сумеешь справиться с этим. Ты должен предоставить им достаточно безопасности, чтобы успокоиться и здраво обсудить наши дальнейшие действия. Ты должен объединить их всех.
Куроо закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Когда он снова их открыл, в них горела сила, от которой у Кенмы в очередной раз перехватило дыхание. Куроо сжал его ладонь, а потом отпустил.
— Спасибо, — тихо сказал он и развернулся к остальным. Он шагал широко и уверенно, в два шага преодолев необходимое расстояние и запрыгнув на одно из бревен, становясь выше всех. Он приложил пальцы к губам и свистнул, остро и просто оглушительно громко.
— А ну все заткнулись! — прокричал он. Все замолчали, словно оправляясь от его свиста. Кенма вынул пальцы из ушей. Кому, как не ему знать последствия безумного свиста Куроо.
— Да! У нас пропадают люди, это всех опустошает и ужасает! Но мы не можем паниковать! Мы должны успокоиться и подумать над этим!
— Да над чем тут еще думать?! — проорал в ответ Танака. — Хватит с нас размышлений! Мы должны что-то предпринять!
— Интересно, и скольких же людей мы можем отправить в успешную атаку, в то же время будучи уверенными, что лагерь останется достаточно защищенным?! Что толку бежать навстречу собственной смерти! Нам же и раненых нужно уберечь! Воробей уже доказала, что играет грязно! Как только наши воины выйдут за границы, она ринется сюда и прикончит всех, кто не в состоянии постоять за себя!
Он глубоко вздохнул и обвел взглядом всех собравшихся. Тут не было и половины от того количества людей, которые должны быть с ними.
— Если мы сейчас полезем на рожон, Киношита и Ямагучи умрут первыми. За ними последует Мичимия, единственный оставшийся у нас целитель. Все, кого похитили, исчезли именно за пределами этого лагеря. Потому что это наша территория. Тут мы неприкасаемые. Это наше последнее безопасное место. И оно должно таковым остаться. Нарита, Инуока, отправитесь на караул по окончанию собрания. Танака…
Куроо повернулся к нему. Кенма наблюдал за сценой, затаив дыхание, чувствуя пульс у себя в кончиках пальцах. Казалось, весь лагерь притаился.
Наверху Куроо выглядел таким высоким, грозным и сильным. Именно это и заставляло всех молчать и прислушиваться к нему. Он не орал и не говорил громче, чем было необходимо — но в его голосе слышалась определенная уверенность, в которой все так отчаянно нуждались. Но сейчас все зависело от реакции Танаки.
— Я не говорю, что мы не должны ничего предпринимать. Я говорю, что мы должны продумать план. Воробей раз за разом перехитрила нас. Но теперь мы знаем ее манеры. И мы пробьемся. Мы отправимся к Дьявольской Глотке и вернем Даичи, заставим ее рассказать, где находятся все остальные. Но сперва мы должны удостовериться, что лагерь в безопасности, а у нас есть место, в которое можно вернуться и больше никого не опасаться.
