сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 54 страниц)
Они свернулись рядом друг с другом, а обычная легкость этого ритуала сменилась ерзаньем и тихими извинениями, осторожными движениями из-за телесных повреждений. Пока он даже не знал, что случилось с Кенмой, как он вернулся сюда — но они могли поговорить позже. Куроо провел пальцами по бинтам на ладони Кенмы, зная, что причиной того ранения было то, что он защитил его. Красные следы на его запястье разозлили его, и Кенма снова открыл глаза, словно почувствовав это.
— Не делай необдуманных вещей.
Даже не смей искать мести.
— Прекрати волноваться и спи. Я еще не настолько идиот.
Кенма уткнулся лицом в его грудь, и Куроо аккуратно приобнял его одной рукой с легкой и искренней улыбкой на губах.
Сломанные руины, может, и были потеряны, но… они смогут построить что-то новое. В конце концов, это была древесина. Древесину можно было заменить. Друзей нельзя. И с Кенмой рядом, живым и невредимым, будущее больше не казалось штормом, готовым поглотить его — скорее, чем-то, с чем они могли справиться.
Никто из них не заметил, когда в убежище пришел Суга, замер на месте, мягко улыбаясь, а потом снова вышел, маня за собой Даичи, потянув его за воротник.
— Теперь остался только один проблемный ребенок, — пробормотал Даичи, когда они вышли, с напряженными плечами и глазами, закрытыми пеленой беспокойства. Суга облокотился на него, пытаясь поделиться утешением и найти его в нем самом.
— Считай за двоих. Тсукишима, он… — Суга прикрыл лицо ладонью. — Он перестал есть. Я рад, что хоть попить его заставил. Он даже не спит… и Даичи, еще… — Суга так сильно хотел попросту проглотить эти слова, но он не мог. Не мог убежать от этого. — Есть кое-что еще. Я знаю… я знаю, кто такая Воробей. И охотится она не на Хинату, ей… ей нужен я. Это Скарлет.
Даичи уставился на него, и Суга мог с точностью сказать, когда до него дошла полная картина происходящего.
Он вымученно, медленно вдохнул, ущипнув себя за переносицу.
— …похоже, прошлое всегда настигает нас.
Суга просто кивнул; ком у него в горле был таким плотным, что он не был уверен, сможет ли заговорить.
— Не волнуйся. Я не позволю ей тронуть тебя.
— Она не хочет убить меня, Даичи. Сначала она хочет меня уничтожить. Она даже Некому втянула в этот хаос — она не остановится, пока… все в опасности, и это моя вина…
Его голос сломался, и он даже не осознал, что прослезился, пока Даичи не взял его щеки в свои ладони, стирая слезу большим пальцем. Его лицо было так близко, так близко, что Суга не мог отвести взгляд от его глаза, строгого, искреннего и полного тепла.
— Не вини себя в этом.
— Я правда виноват, ведь это я…
— Суга. Я знаю, ты никогда не простишь себе этого, и это лишь говорит о том, насколько хороший ты человек. Ты убил. Ты страдал от боли, ты был в ужасе, и если бы ты этого не сделал, то был бы уже мертв. Ты сделал это, чтобы спасти мне жизнь. Выбора не было.
— И все же, я… нарушил мою клятву, забрал жизнь, и теперь…
— Может, смерть ее брата и стала причиной для Воробья, но слепое насилие — это лишь ее выбор. Не вини себя в этом. Даже не смей.
Он притянул его к себе в сильном, теплом объятии, но Суге казалось, словно он его не заслужил.
Разумеется, это была его вина. Это ведь он вынес то решение, а не кто-то другой. Если бы он тогда нашел другой способ. Что угодно…
И он даже себя предложить не мог — Воробей не примет его жизнь, чтобы оставить его семью, его друзей в покое. Она хотела увидеть, как он страдает, прямо как она. И сначала она нанесет удар по всем остальным. И как же Суга должен был жить с этим знанием и смотреть всем в глаза?
Он все еще слышал голос Воробья в своем сознании.
А драгоценного Даичи оставим напоследок.
— Прошу тебя, будь осторожен. Пожалуйста, пожалуйста, будь осторожен, — прошептал он в плечо Даичи.
— Суга. Я не позволю ей тронуть тебя. Я не позволю ей тронуть детей, я больше не позволю ей тронуть никого.
— Она хочет меня сломить, Даичи. Какой способ самый быстрый? Пообещай мне, что ты будешь осторожен.
— Обещаю.
— Я не знаю, что делал бы без тебя.
— Я обещаю, Суга.
* * *
— Ты пообещал, Ямагучи.
Он уже не знал, говорил ли это вслух или про себя: слова накапливались и накапливались, тысячи просьб, угроз, обещаний и молитв, даже их. Даже молитв. Тсукишима прикрыл лицо и усмехнулся, забавляясь тем, каким же он был глупцом.
Пустые молитвы Богу, в которого он не верил.
Его зрение продолжало терять фокус, но он не мог позволить себе отключиться и заснуть. Если он заснет, Ямагучи не проснется. Он не знал, почему, но он просто знал.
Суга не был с ним искренен. Он хотел его обнадежить, ободрить. Как будто Тсукишима не был виноват в том, что оставил Ямагучи одного.
Как будто Ямагучи продолжит дышать, если Тсукишима прекратит смотреть на его грудную клетку. Он оставил его одного. Если он сделает это снова — в этот раз Ямагучи перестанет дышать.
Суга не знал, о чем он говорил.
— Ты не можешь умереть. Ты обещал, Ямагучи. Ты сказал, что останешься со мной. Ты сказал, что никогда не уйдешь. Не будь лжецом. Это на тебя непохоже. Я тебя никогда не прощу. Ты не можешь уйти.
Тсукишима всегда считал, что слова потеряют свое значение, если их повторять снова и снова, как чертово заклинание, но этого не произошло. Они несли все тот же смысл, даже после того, как он повторял их вот уже на протяжении нескольких часов, пока его рот не высох, а глаза казались и вовсе иссохшими.
Где-то во тьме в его сознание вновь закрадывалось лицо Акитеру, и Тсукишима впивался ногтями в скальп, пока оно не исчезало. У него не было времени на призраков. Они не были настоящими. Ямагучи был настоящим.
И он пережил первую ночь. Он больше не выглядел таким мертвенно бледным. Это было из-за жара, но отчаяние заставило Тсукишиму принять это за какую-то слабую надежду. Ямагучи не выглядел мертвым, к его лицу вернулся цвет. Поэтому он не умрет. Он проснется.
Тсукишима снова услышит его голос. Он поговорит с ним о чем угодно. Посмеется над его комментариями, которые даже не были достаточно смешными.
А в следующий раз, когда он поступит неправильно, Ямагучи ему на это укажет.
— Ты обещал.
Тсукишима все еще помнил, как высокомерно цокал, наблюдая за тем, как Хината постоянно бегал в лазарет, проводя каждую секунду рядом с холодным человеком одной ногой в могиле. Все те бессмысленные усилия. Он несколько презирал его за это, потому что сам Тсукишима, он никогда бы не пал до чего-то подобного.
Он был неправ.
Как же он был неправ.
Комментарий к Глава 14: Возвращение домой
Думала, что в этой главе мы немного отдохнем от ангста, но потом Суга заплакал, а Тсукишима... да уж. Извините?
Ух ты, сколько всего происходит. Я постараюсь с толком использовать конец моих каникул и писать так много, как только возможно! Обновление должно выйти, как и всегда, плюс еще куча бонусных драбблов.
========== !БОНУС! Крэк: хреновый у тебя какой-то сон ==========
— Мне приснился невероятно странный сон!
— Зачем ты мне это рассказываешь.
— Мы типа жили в лесу? И у нас была такая офигенная одежда… и у меня была эта крутая ворона по имени Ворона и…
— Ворона по имени Ворона.
— Заткнись и дай мне закончить, придурок…
— Это ты тут придурок…
— В общем, все стало, вроде, очень напряженно?! Тебя ранили ножом!
— Что.
— И по-моему, та сумасшедшая женщина хотела убить тебя… но вообще-то, она хотела убить нас всех…
— Какого черта?!
— И Некома тоже там были!.. Но их жилище сгорело! На самом деле, это было очень печально…
— Хреновый у тебя какой-то сон.
— Мы сражались с их врагами! И ты там был, ты, вроде как, жизнь мне спас — а перед этим ты хотел уйти навсегда?! И я бы никогда тебя больше не увидел, а потом мы…
— …мы что. Ты весь покраснел, какого черта? Вот только попробуй заболеть, слыши… кАКОГО ХРЕНА, ХИНАТА!.. А ну вернись сюда!
— Ничего не было, клянусь!
— Ты бросил волейбольный мяч мне в лицо!..
— Да, конечно, точно, волейбольный мяч…
— Ты слишком странно себя ведешь, а ну выкладывай…
— Не-е-е-е-т, ой-ой-ой-ой…
Комментарий к !БОНУС! Крэк: хреновый у тебя какой-то сон
Я идиот, который все откладывает написание главы, и вот, что случилось.
Оригинальный текст:
http://citruswriting.tumblr.com/post/96825498286/what-kind-of-fucked-up-dream-is-this-im-an-idiot
========== Глава 15: Толика тепла ==========
Глава, в которой все выходят из себя и отчаянно надеются.
* * *
За последние несколько недель Хината столько раз бывал в лазарете, столько раз спал в нем, что он едва ли не стал ему вторым домом.
Но входя в него на этот раз, он понял, насколько все изменилось. Ощущение домашнего уюта вытеснило нечто другое. Атмосфера поменялась, воздух казался удушающим и тяжелым. Похоже, Лев снова куда-то смылся, поэтому внутри были лишь Ямагучи, все еще не пришедший в сознание, и Тсукишима, сжавшийся и облокотившийся на стену. Хината проглотил ком в горле и сделал глубокий вдох, чуть сильнее сжав миски в его руках.
Видеть Ямагучи в таком состоянии… он должен бегать и смеяться, охотиться с Хинатой по утрам, плести очередную сеть для ловушек, одновременно говоря что-нибудь через плечо. Он должен был делать что угодно, только не лежать здесь с прохладной марлей на лбу и абсолютно беспомощным лучшим другом рядом.
Прикусив собственный язык, Хината покачал головой, стараясь не терять самообладания.
Видеть Тсукишиму вот таким — ну, кто-то должен был попытаться сделать хоть что-нибудь, да? Они никогда не были хорошими товарищами, и Хината понятия не имел, как с ним вообще общаться, когда даже Суга толком не мог к нему подобраться… но и остаться в стороне он тоже не мог.
Он заставил себя идти вперед прежде, чем мог успеть передумать и уйти. Когда Хината присел напротив него, поставив миски между ними, Тсукишима не отреагировал. Эта ситуация странным образом напомнила ему чуть более ранние времена — когда он вот так же сидел у стены, а Суга пытался заставить его нормально поесть. Но его случай не был и вполовину таким плохим, как у Тсукишимы.
Не зная, что сказать, он выпалил первое, что пришло на ум.
— Знаешь, он точно справится.
Тсукишима не шевельнулся, но Хината заметил, как он посмотрел на него.
— С Кагеямой было то же самое. Они сказали, что он мог и не справиться, но я знал, что он сможет. И ты тоже знаешь, правда? Ямагучи никогда бы тебя не оставил.
Тсукишима сжался чуть сильнее, глядя в сторону.
— Так что, пока он выздоравливает, не будь идиотом. Что он подумает, когда проснется, а ты тут окажешься чуть ли не по постели размазанным из-за того, что не ел?! Я принес тебе немного жаркого. И клубники. Ты можешь этим и с ним поделиться, когда он проснется.
Хотелось бы Хинате, чтобы Тсукишима сказал что-нибудь. Резкий комментарий. Оскорбление. Просто, чтобы он мог понять, действительно помогал ли или делал все только хуже — но тот молчал. Хината сжал губы, пытаясь решить, уйти ему или сказать что-то еще.
— Просто не делай того, что разозлило бы Ямагучи. Вроде такого безрассудного поведения. Он боец, он не сдастся, а когда проснется — станет тебя ругать. Поэтому поешь, поспи и приведи себя в порядок, что ли.
Чувствуя себя неловко, Хината поднялся на ноги.
— Ямагучи, я хочу снова охотиться с тобой — поправляйся скорее, ладно? Лагерь без тебя уже не тот.
Он справится, справится, справится.
Честное слово, он был достаточно храбрым и настойчивым, чтобы уцепиться за жизнь. Ямагучи никогда не сдастся. Они должны были верить в него — другого выхода все равно не было.
Хината не видел этого, но когда он отошел, Тсукишима взял ложку и начал медленно есть жаркое.
* * *
Он все был не уверен по поводу своего поступка — с Тсукишимой и так было очень сложно найти общий язык. Даже при нормальных обстоятельствах. Но безо всякого ответа… и все же, ему нужно было поторопиться. Энношита снова собрался на охоту, и пускай он был ранен, во всем этом хаосе Хината все еще оставался одним из лучших кандидатов для этого занятия.
Он увидел, как второгодки беседовали с Даичи, и спешно достал свой лук, мимолетом замечая Кагеяму с Ячи по другую сторону лагеря и быстро улыбаясь им. Хотелось бы ему поработать с ними, но в лесу от него было намного больше толку.
Так как с ним отправлялись еще трое, бояться новых нежелательных встреч смысла не было…
По крайней мере, в этом он пытался себя заверить, хотя, все еще не совсем угомонил нервный трепет в желудке. Он глубоко вздохнул, удостоверяясь, что он мог дышать, и в ближайшее время прекращать это делать не собирался, и ускорился, догоняя Энношиту, Нариту и Киношиту.
— Эй, смотри, куда несешься…
Пискнув, он уклонился и чуть не упал на землю, пытаясь не врезаться в идущего ему навстречу Куроо.
— И-извини!
Он нервно глянул на охотников — все трое были еще тут. Но что-то в ауре Куроо подсказывало, что тому было, что ему сказать, и Хината не мог ускользнуть быстро. Чуть подпрыгивая, он ждал, надеясь, что много времени это не займет.
Он чуть не упал навзничь, когда Куроо потрепал его по спине.
— Ты многим рисковал. Спасибо, Хината.
Лишь через секунду он смог закрыть невольно открывшийся рот. Куроо никогда раньше не называл его по фамилии — так с чего же это он… ах. Ах!
— Ну, оно того стоило! И я бы сделал это снова!
Казалось, Куроо понравился его ответ (сказать было сложно, но его ухмылка не была так похожа на обычную ухмылку, так что…), и Хината улыбнулся ему, убегая за охотничьей группой.
* * *
— Мне жаль, — снова повторил Даичи. Это была чистая правда.
— Я же сказал тебе, все нормально, — повторил Энношита в ответ. — Мы невредимы, и кто-то должен проследить, чтобы всем хватило еды. Мы справимся, — Энношита посмотрел на остальных двоих, словно внезапно сомневаясь, а мог ли он говорить за них, но они согласно кивнули.
— Мы тоже постараемся изо всех сил. Можешь на нас рассчитывать.
Даичи посмотрел на них, поцарапанных кустами ежевики, всех в грязи. Они даже не отдохнули после предыдущего похода, и вот уже снова были готовы отправиться в путь, чтобы они могли начать сушить мясо для запасов Некомы на зиму. Его накрыла внезапная волна любви к ним — окружающие его люди действительно были благословением с небес.
— Несомненно. Спасибо вам. Жить с вами в одном лагере — честь для меня.
Энношита слегка наклонил голову, едва заметно улыбнувшись, и взмахнул рукой, призывая Киношиту и Нариту следовать за ним.
Когда они отвернулись от него, Даичи позволил себе немного отдышаться, а потом приготовиться к решению следующей задачи — намного более проблематичной. Он отвлекся, когда Хината пронесся мимо него, выкрикивая имя Энношиты с луком в руке.
Если им было нечего делать, они сами находили себе работу. Наверное, только благодаря этому лагерь более-менее нормально функционировал во всем этом хаосе. Количество людей, которых надо было накормить, и количество серьезных ран, которые были им нанесены, породило настоящий беспорядок.
Но Даичи мог рассчитывать на всех и каждого. И они уже сталкивались с разными бедами. Несомненно, они выживут. Эта ситуация значила лишь то, что им придется поработать больше обычного.
А теперь необходимо было решить, что делать с новоприбывшими.
Так как у Суги на это времени не было, Даичи был благодарен Асахи за то, что тот спросил, не хотел ли он пойти с ним. Поддержка человека, которому он доверял свою жизнь, его успокоила, к тому же, у него создавалось предчувствие, что не все пройдет гладко.
Было несколько странно созывать собрание в убежище Танаки и Саеко, но Кенма спал в их укрытии со своего прибытия, и Даичи не собирался беспокоить его из-за таких мелочей. Им требовалось лишь уединенное место, где они могли все обсудить вдали от основной массы обитателей лагеря. Ясное дело, и так сойдет.
Куроо и Яку были уже там, сидя близко друг к другу. Яку пристально смотрел на людей Воробья с явным недоверием в глазах, и винить его в этом Даичи не мог. А вот Куроо уставился на Саеко, которая сидела рядом с двумя девушками, как телохранитель, тоже внимательно глядя на него, словно бросая ему вызов. У Даичи сложилось недоброе чувство, словно он вступил в конфликт, который зародился какое-то время назад.
Ну, что ж. Время рассеять напряжение.
Когда Асахи сел справа от него, Даичи почувствовал, как поменялась обстановка в комнате. Должно быть, они произвели впечатление. Мужчина, который спас жизнь Хинате и принес Кенму назад в лагерь, похоже, тут же напрягся.
Вот и хорошо.
— Время покончить с этими допросами, — пробормотал Куроо, и что-то в его тоне словно искрой вспыхнуло в напряжении, которое уже нарастало, потому что Саеко немедленно огрызнулась в ответ:
— Они, знаешь ли, не преступники.
Куроо открыл было рот, чтобы выкрикнуть что-то в ответ, но Яку поднял руку перед ним, и Куроо замолк, скрестив руки на груди и продолжая пялиться на Саеко. Как он и ожидал, не все было так просто.
— Попрошу всех успокоиться.
Куроо усмехнулся, но молчал. Саеко сдерживаться не стала.
