сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 54 страниц)
Но вот эти незнакомые места меняли положение дел. В сравнении с тем, как беззаботно Яку ходил в районе их лагеря, это был… позор. Не говоря уже о том, что без Суги он и не знал, где найти все необходимое, чтобы пополнить свои запасы.
Встречать зиму без необходимых лекарственных припасов… Честное слово, с таким же успехом Яку мог попытаться сделать это босым. Он ведь был целителем, а у него не было средств, чтобы позаботиться о своих людях…
Разумеется, слава богам, они могли воспользоваться запасами Карасуно, но не все было так просто. Полагаться в этом на кого-то, одалживать лекарства — это было уже другое дело. А с тем количеством увечий, которые они перенесли, им приходилось расставлять приоритеты. Выбирать тех, кто во внимании нуждался больше других, и как-то выкручиваться, помогая остальным.
Слишком уж сильно это напоминало Яку о тех временах, когда они только-только основали лагерь. Неуверенность, царившая тогда повсюду, казалась ему лишь плохим воспоминанием. Очевидно, он ошибался.
По крайней мере, сбор трав помог ему немного отвлечься. Внезапная смена обстановки на лагерь, где людей было вдвое больше обычного, была процессом шумным и суетливым, поэтому ненавязчивая лесная тишина успокаивала его головную боль, как масло лаванды.
(Вот только масла лаванды у него больше не было. Зато, благодаря запасам Суги, Лев последнее время только лавандой и пах).
— Давай немного прервемся. Я покажу тебе мое любимое место для сборов.
Вырванный из своих мыслей голосом Суги, Яку кивнул, все еще будучи неуверенным, нормально ли звучал его голос.
Проследовав за ним через запутанные корни, ныряя под низко висящие ветви, он понял, почему Суге там нравилось — они вышли в крошечное, уединенное местечко с пятнышками теней и света, танцующих по почве и отражающихся в медленном, ленивом ручье. Мягкое капанье воды прибавляло атмосфере умиротворенности, и у Яку сложилось впечатление, будто он оказался в доме какого-то создания из сказки.
Суга скромно, несколько гордо улыбнулся ему, разулся и опустил ноги в воду, мягко вздыхая и присаживаясь на траву. Секунду поколебавшись, Яку повторил его действия, присоединяясь к своему другу и моргая от теплого солнечного света.
Сколько же времени у них оставалось до того, как холод схватит их в свои ледяные тиски?..
Холодная вода, в которую погрузились его стопы, стала благословением в столь теплый денек. Но надолго они тут не задержатся, и разум Яку никак не переставал напоминать ему об этом, напоминать каждую секунду, а иногда еще и во снах. Зима, приготовления. Возведение нового лагеря. То, что займет у них мгновение, день, неделю, месяц — список все крутился и крутился у него в голове. Иногда Яку казалось, словно у него в мозгах шумнее, чем во всем лагере.
Чуть наклонившись вперед и заметив собственное тронутое рябью отражение на поверхности воды, он не удержался и вернулся к нему взглядом, чтобы перепроверить. Неужели все было настолько плохо? Мышцы лица действительно болели, когда бы он ими ни пользовался (а к сожалению, люди делали это постоянно), но он и не думал, что на нем было столько синяков?
Яку попытался сглотнуть ком в горле, уставившись на свои ладони. На них были следы драки. Раны и царапины с того случая, когда он врезал кулаком незнакомцу в лицо, слепо нанося удары направо и налево, пока кровь стучала у него в ушах, а паника охватила его с головой и заглушила все клятвы никогда не причинять никому боль, не прибегать к насилию.
Как… как он мог… натворить нечто подобное?..
Пускай он и давал Льву под зад время от времени, но это было нечто другое — то, что он сотворил во время битвы, было совершенно другим. Как он мог так легко нарушить собственную клятву?
Его руки пахли травами, которые он собрал, чтобы помочь людям. Излечить их. Утихомирить боль. Подлатать раны.
Каким же он был лицемером?.. Что теперь подумает о нем Суга?.. Следы драки были разбросаны по всему телу Яку, видны всем и вся.
Мягкое прикосновение к плечу вернуло его к реальности, к идеальному местечку и красивому, умиротворенному пейзажу. Взгляд Суги был мягок и полон беспокойства.
— Яку… ты в порядке?
В порядке? Ему хотелось рассмеяться, позволить горечи сорваться с его языка в воздух, но вместо этого он погрузил ладони в воду, словно она могла очистить их от воспоминаний того, что он натворил. Или попросту охладить жгучую боль.
Он следил за своими пальцами, находящимися под водой, не смея глядеть в глаза Суги, когда заговорил с ним.
— …ты когда-нибудь… нарушал… свою клятву?..
От одного только вопроса Яку повесил голову от стыда.
Разумеется, нет. Как он вообще мог предположить, что кто-то вроде Суги потеряет контроль над собой, как сам Яку?.. Единственное, на что он мог надеяться, так это на то, что его друг-целитель не будет презирать его за это. Потерять его уважение было бы больно. Но он сомневался, что это могло сломать их дружбу — Суга не был таким человеком.
Сделав дрожащий выдох, Суга вытащил ноги из воды и поставил их на землю; грязь тут же прилипла к его влажной коже.
— …я сделал нечто ужасное.
На этих словах Яку дернулся и в шоке уставился на Сугу. Его друг спрятал глаза во внутренней стороне локтя, держа руку на коленях так, чтобы лица не было видно, но напряжение в его плечах выдавало то, как тяжело ему было говорить об этом.
— Уверен, все было не так плохо, — эта фраза первой сорвалась с губ Яку, пускай он и знал, что это были наиглупейшие слова, которые он только мог сказать в такой ситуации — и ему очень хотелось взять их обратно.
— Вообще-то, даже хуже.
Суга хотел создать впечатление, словно он улыбался, но голос у него был слишком сдавленный. Эта его отчаянная попытка держаться заставила Яку еще сильнее захотеть убедить его в том, каким замечательным он был человеком, и что бы он ни натворил, это точно не могло быть нечто настолько жуткое…
— Я намеренно воспользовался своими знаниями. Я отравил кое-кого, Яку. Отравил умышленно и с решительными намерениями.
Откровение лишило его дара речи — и в то же время, Яку все равно не сумел бы подобрать нужных слов.
Хуже всего было то, что он испытал невероятное облегчение — потому что слова Суги в какой-то мере приободрили его. Если уж такой человек, как Суга, смог совершить нечто подобное и все равно остаться… самим собой. Значит, и у Яку было еще не все потеряно, не так ли?..
Какое-то время они оба сидели молча — Суга так и не показывал лица, а Яку морщился в лучах солнца, глядя куда-то далеко наверх, туда, где ничего не было так неправильно, как в их мире. Он искал место в облаках — место, где можно отдохнуть и почувствовать себя в безопасности.
У него ушло достаточно раздумий, чтобы нарушить тишину.
— …чувство вины никогда не покидает тебя, верно?
— Никогда. Такое не искупишь. Повернуть назад и что-то исправить тоже нельзя… Остается лишь двигаться вперед и помогать как можно большему количеству людей, правильно?
— …да.
Они снова умолкли, погрузившись в свои мысли, но все-таки не будучи… одинокими.
— …Суга? Почему… зачем ты сделал это? Если не хочешь, можешь не говорить.
— Тот, кого я… отравил. Он чуть не убил Даичи. Я увидел всю ту кровь вокруг его головы и понял, что если сейчас же не окажу ему помощь, я его потеряю. А тот, кто напал на нас… он должен был убить его. Мои родители никогда не любили «его влияние».
Яку охватило внезапное желание разинуть рот.
— Твои родители пытались?!.
— Убить его. Вернуть меня обратно. Поэтому мы, в конце концов, и сбежали в лес. Ах, надо же. Давно я… не говорил об этом.
Суга, наконец, поднял голову, проводя тыльной стороной ладони по глазам.
— Пожалуй, нам стоит выдвигаться назад.
— Да, согласен. Но… спасибо, что рассказал мне.
Такой ответ застал Сугу врасплох. Мельком глянув на Яку, он заметил, что тот смотрел на него все так же — пускай теперь он и знал всю правду. Пускай даже Суга перестал лгать ему. (Он не то чтобы лгал, но и правды никогда не рассказывал).
И возможно, тот факт, что Суга понимал его, сможет помочь и Яку. Он понимал мучительное осознание того, на что ты способен, когда пытаешься защитить дорогих тебе людей.
— Эта зима будет жестокой, но мы ее переживем, — снова сказал он Яку, когда они почти уже дошли до лагеря. Там они не смогут обсуждать подобные вещи столь открыто, вновь погрузившись в работу. — И у меня такое предчувствие, словно случится что-то хорошее.
— У тебя предчувствие? — переспросил Яку, приподняв бровь.
— У меня предчувствие!
— Тогда, полагаю, мне стоит доверять тво… ох, черт побери.
Голос Яку внезапно сменил тон со слегка развеселенного на ощетинившегося со злобы, и причем перемена была столь внезапной, что застала Сугу врасплох.
— Что такое?
Яку указал на дерево над ними.
— Угадай с трех раз, какой придурок может ломать ветки своим тупым высоким лбом. Я ведь говорил ему оставаться в лагере. Или по крайней мере, научиться не оставлять следы буквально повсюду.
Яку покачал головой, кожа его лица внезапно чуть порозовела, в глазах зажегся слабый огонек, а темп ходьбы ускорился, пока он направлялся ко входу и ворчал о том, как отпинает Льва за это. Суга последовал за ним, мягко улыбаясь.
Приятно было видеть, как нечто настолько, казалось бы, незначительное, приносило такие перемены.
Яку первым ворвался в лазарет, уже с тысячей слов наготове, чтобы отругать Льва, но так резко застыл на месте, что Суга чуть не врезался в него. Подглядев через его плечо, он широко улыбнулся.
Тсукишима свернулся рядом с Ямагучи, уткнувшись носом в его плечо, мягко посапывая с наполовину открытым ртом. Суге казалось, что уснул он как-то быстро, но не успел он это обдумать, как он заметил кое-что еще.
Ямагучи приподнял дрожащую руку и неловко приложил палец к губам, прося их вести себя тихо.
Когда до Яку все дошло, он отошел в сторону, чтобы Суга мог рвануться вперед и упасть на колени перед Ямагучи, беря его ладонь в свою и улыбаясь, одновременно пытаясь не прослезиться — что было неуспешно.
Он очнулся. Очнулся достаточно, чтобы попросить их не тревожить сон Тсукишимы. Он вел себя прямо как нормальный, здоровый Ямагучи, и Суге хотелось обнять его и больше никогда не отпускать. Он откинул волосы со лба, все еще улыбаясь ему.
— Знаешь, ты ведь такой сильный? Я горжусь тобой, Ямагучи.
Крошечная, едва заметная улыбка, которую он получил в ответ, заставила сердце Суги запеть. Ему не терпелось рассказать остальным, увидеть ту же радость и облегчение, которые испытывал он, на их лицах.
Напрочь проигнорировав травы, которые надо было рассортировать и высушить, он как можно тише беседовал с Ямагучи, не забывая про спящего Тсукишиму. Ямагучи попил немного воды и подтвердил, что, в общем и в целом, чувствовал себя хуже некуда. Но он был с ними. Он был рядом, и Суге пришлось попросту поверить, что он будет в порядке. Как и Тсукишима. Как и все они.
Снова глянув на расслабленно лежащего, совершенно умиротворенного Тсукишиму, очень подозрительный Суга вытащил из Ямагучи признание того, что это он подменил кружку Тсукишимы на его собственную — вот только он не мог понять, случайно ли Ямагучи это сделал или же заметил, как сильно Тсукишима нуждался во сне (особенно, учитывая то, что он, судя по всему, даже разницы во вкусе не почувствовал). Но пока он не хотел мучить его подобными расспросами, так что попросту заварил ему еще один чай и заставил сделать несколько глотков, чтобы Ямагучи тоже заснул.
Сделать перевязку они смогут и позже, когда они с Тсукишимой снова проснутся.
У Суги словно камень с души свалился, когда он, наконец, принялся за сортировку. Так как Яку орал на Льва и разволновавшегося Хинату на другом конце лагеря, Суга попросил помощи у Кагеямы.
Его ученик уже действительно набил на это руку. Суга не чувствовал себя настолько гордым с тех давних пор, как у него была привилегия каждый день учить Хинату и Ячи чему-то новенькому.
Сидя и осознавая, что Ямагучи очнулся, Суга почувствовал прилив новой энергии. Ему словно хотелось напеть какую-то мелодию, и, возможно, то, как он сдерживал себя, выглядело несколько пугающе, но он все равно радовался, когда Кагеяма время от времени пытался улыбнуться ему в ответ.
Совсем хмуриться его ученик не переставал, однако, к этому моменту Суга научился намного лучше распознавать в этом искреннее старание и желание учиться, замечая, как загорались огоньки в глазах Кагеямы каждый раз, когда он хвалил его. От этого Суге хотелось немножко его побаловать.
А еще — немножко его подразнить.
— Значит… вы с Хинатой последнее время весьма неплохо ладите, не так ли?
Кагеяма тут же замер, как вкопанный, и раздавил ягоду пальцами, даже того не замечая. Нервно глядя на свою ладонь, он попытался тихо уронить остатки несчастной ягоды в траву и вытереть руку как можно более незаметно. (Скажем так, у него как бы не совсем получилось).
— С-с чего вы так решили?
Кагеяма отчаянно пытался придать своему голосу как можно более спокойный тон, однако, он так откровенно выдавал себя этим, что это было просто очаровательно.
— Ну, он постоянно оглядывается на тебя.
— Правда? — глаза Кагеямы успели распахнуться прежде, чем брови его снова нахмурились — причем, складывалось ощущение, что он пытался не сконцентрироваться на своем задании, а придать своему лицу какое-то убийственное выражение. Но вот то, как покраснели его щеки, испортило все старания.
— Правда. Да и ты сам не без греха. К тому же, оно и неудивительно, учитывая, что вы буквально каждую свободную минуту проводите вместе.
И Суга никогда не видел, чтобы Ворона так сильно ревновала Хинату к кому-то.
Он испытывал наслаждение, наблюдая за расцветающим чувством после всех разрушений, свидетелями которых они стали за последние дни. А еще ему было приятно для разнообразия увидеть кого-то жутко смущенным и покрасневшим, нежели пытающимся сдержать слезы.
— П-пожалуйста! — Кагеяма внезапно поклонился. — Вы можете объяснить мне, что значит, если… — он замолчал, словно мгновенно пройдя через какой-то жизненный кризис, а потом все-таки выдавил из себя остальные слова, словно они были осколками стекла, готовыми покромсать его язык, — если… если кто-то д-дает тебе…
Последовала очередная длинная пауза, и Суга уже догадывался, что будет дальше, но терпеливо выжидал, пока Кагеяма набирался храбрости, чтобы продолжить. Сердце Суги наполнилось гордостью и радостью от одной только мысли, что он говорит с ним о чем-то подобном.
— Перо.
…перо? Так, ладно, в своих ожиданиях Суга ошибся.
— Хината дал тебе перо?..
Кагеяма сжал губы, а потом вперился в него слишком уж напряженным взглядом. Возможно, ему было проще говорить об этом на каком-нибудь… коде.
— Ты спросил его, что это значит? Или, может, он сам сказал тебе что-нибудь?
— Э-э, он… сказал… что это было… на удачу?..
Суге хотелось спрятать лицо в ладонях. Он должен был догадаться, что до этих двоих доходить все будет очень долго.
— Что ж, если хочешь, ты можешь просто взять и подарить ему… перо в следующий раз. Уверен, ему понравится.
Кагеяма ведь должен был понять, что Суга использовал перо как метафору, верно? Но то, как он быстро и сосредоточенно глянул на Ворону, заставило Сугу испугаться за бедную птицу.
— Так или иначе, как мне вообще сохранить это перо?
Погодите-ка, сохранить? Так значит, Кагеяма все-таки говорил о настоящем пере? Неужели Суга чего-то недопонял?.. Странно, ему казалось, что все было логично.
— Ну, если ты хочешь сохранить перо… отдай его мне, идет? А я сделаю тебе ожерелье…
Не успел он договорить, как Кагеяма засунул руку в карман и вытащил довольно-таки потрепанное воронье перо, укладывая его в ладонь Суги, словно оно было хрустальным. Как же он заботился о простом пере, а?..
— Прошу вас, позаботьтесь о нем!
— Со мной оно в безопасности, — у Суги все еще оставалась парочка-другая бусин, и ему очень хотелось сделать хорошее ожерелье — такое, которое Кагеяме понравилось бы носить. Но найдется ли у него для этого время?.. Хотя, все тут носили перья, и это был явный знак того, что Кагеяма теперь был одним из них. Знак, который действительно что-то для него значил.
Уж для чего, а для этого Суга время найдет.
— Суга! Кагеяма! Давайте, я вам помогу?
Ячи аккуратно уселась рядом с ними, пытаясь сильно не шевелить рукой. Ее улыбка все еще была несколько более напряженной, чем обычно, но румянец вернулся к ее щекам. В конце концов, с ней все будет в порядке, а о большем Суга и просить не мог. — О чем вы тут, ребята, разговаривали? Целебные штучки?
— Что-то вроде того, — поддакнул Суга, пытаясь спасти Кагеяму от разрыва сердца в процессе придумывания ответа. Разница с человеком, который ожидал, что Даичи заставит его делать грязную работу, и хотел уйти как можно скорее, и человеком, который сидел среди трав, пытаясь разобраться со своими отношениями, не давая никому об этом знать… это согревало душу Суги.
