сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 54 страниц)
Кагеяма был слишком взволнован, даже руку потянуть назад не мог.
— Ты это чувствуешь?
Хината пробежался пальцами по тыльной стороне его ладони, аккуратно прикасаясь к крошечным, многочисленным шрамам. Осколки стекла, подсказало сознание Кагеямы, и в общем-то только об этом он и мог думать; кожу его покалывало и словно пригревало этими прикосновениями.
Вскоре это стало слишком, слишком ошеломительно, и он оттянул руку назад, прижимая ее к телу и поглаживая, словно он мог стереть это чувство с нее.
Хината посмотрел на него, явно ожидая ответа, и Кагеяма понял, что снова отвлекся, думая о том, привиделся ли ему слабый румянец на лице Хинаты или нет. И словно напоминанием, что он сам был на это способен, жар прокрался и на его лицо.
Что его там спросили?
Ах, да. Точно.
Он явно это ощущал.
— А, д-да, ко мне… возвращается чувствительность. Конечно.
— Класс! Какое-то время я боялся, что этого не произойдет, но ты явно делаешь прогресс.
— Но чувства еще все равно немного не те. Так что мне… наверное… придется остаться еще ненадолго.
Кагеяма не был уверен, что же он искал на лице Хинаты. Может, какой-нибудь знак, что его задержка придется ему по душе?
Он вообще не должен был говорить нечто подобное, не должен был даже испытывать желание остаться. Так что не мог Хината хотя бы… подать ему какой-то знак?
Но он просто моргнул и медленно, молча кивнул. Его лицо осталось до невозможности нейтральным. Очередное громкое карканье с его плеча опять заставило Кагеяму вздрогнуть, но Хината быстро подскочил на ноги, вовсе не удивленный внезапными злодейскими речами его питомца.
— У меня там дела, так что увидимся позже. Удачи с учебой!.. и со всем остальным.
Кагеяма смотрел Хинате вслед, пока тот удалялся, потирая затылок и бормоча что-то невнятное Вороне.
Он снова обнаружил, что ему хотелось бы знать, что что-то случилось, но он понятия не имел, что конкретно и как это исправить.
Черт, он был не уверен по поводу стольких вещей. И одной из них были его эмоции по поводу его выздоровления. Зуд раны все еще сводил его с ума, но тот факт, что до какой-то степени он уже мог пользоваться своей рукой, должен был привести его в восторг.
Так почему же он никак не реагировал? Почему вообще думал и говорил о чем-то подобном?
Вернуться в путь было бы хорошо. Избавиться от зависимости было необходимо. Пускай ему и казалось, что Карасуно вроде как не должны всерьез ополчиться на него (сама мысль о том, что Суга хотел бы убить его, уже была невероятно нелепой) — но ежедневная рутина заманивала его в какой-то покой. Он не мог позволить себе вот так попасться в эту ловушку.
Да ему вообще нельзя было позволять себе застрять тут по самое…
— Кагеяма!
Еще один солнечный голос. К нему подходила Ячи, размахивая руками и мило улыбаясь.
— Как думаешь, когда ты будешь готов пойти? Я бы оставила тебя учиться, но Даичи думает, что тебе было бы неплохо узнать, где находятся ловушки.
***
Пускай его выносливость вообще не шла ни в какое сравнение с ее прежним уровнем, следовать за Ячи теперь не было таким уж мучением, скорее, необходимым упражнением. Использование мышц и выход за пределы границ лагеря словно дали ему глоток свежего воздуха, которого он неосознанно так желал. С него словно сняли железную броню.
Он предпочел бы сделать это самостоятельно, но понимал, почему Даичи настаивал на том, чтобы никто не ходил по лесу в одиночку. Однако, он все равно не мог понять, как они с Ячи должны были защищаться в случае атаки — очевидно, им не дали никакого оружия, и, насколько он видел, у Ячи с собой ножа не было.
В последнее время дозорные докладывали о нескольких незнакомцах то тут, то там, но никто не мог сказать, были ли это солдаты или разбойники.
Если это были солдаты, то пиши пропало. Пускай минули года, Кагеяма был вполне уверен, что они будут счастливы достать его голову, предоставь им только шанс.
Он вернулся с небес на землю, когда Ячи нарушила тишину, начав свои объяснения.
— У нас тут разные ловушки, разного уровня наносимого ущерба. Есть сети…
Да уж, Кагеяма был с ними близко знаком.
— …и есть ямы. Большинство предназначены для животных, но, думаю, упав в такую, вполне можно и ногу сломать. Очень важно знать, где они находятся. Их много рядом со входом, и каждая подает звук при срабатывании, чтобы заранее нас предупредить. Определить их местоположение можно по деревьям. Прямо у основания ствола там видны специальные надрезы, показывающие, что ловушка с другой стороны. Вот, смотри.
Она наклонилась, показывая на крошечный надрез. Его еще разглядеть-то надо было, даже если ты и знал, где искать. Кагеяма был впечатлен, что они, похоже, не попадались в подобные ловушки регулярно.
— Значит, ловушка с другой стороны. Не наступай туда, обойди ее широким кругом.
Они обошли вокруг всего лагеря, и Кагеяма старался запомнить местоположение каждой, хотя через какое-то время его голова уже оказалась ими забита, и, несмотря на то, что пейзаж медленно менялся, лес казался ему абсолютно одинаковым. И все же, он знал, что ему искать, а возможность в любое время покинуть границы лагеря утешала сама по себе.
— Ладно, вот и все! Это была последняя ловушка.
К тому моменту они гуляли уже довольно долго, и у Кагеямы сложилось ощущение, что они никогда прежде не отходили так далеко от лагеря. Он поглядел на растянувшийся перед ним лес, и его охватило странное желание бежать не глядя, куда ноги понесут.
— Можно насобирать немного фундука для лагеря, раз уж мы все равно сюда забрели.
Голос Ячи нарушил атмосферу, и Кагеяма глубоко вздохнул.
Тут их уши внезапно прорезал крик, слишком уж похожий на человеческий.
Они обменялись напуганными взглядами. Раздался еще один вопль. Слева большая скала не подпускала их к попавшему в беду человеку, и в глазах Ячи зажегся какой-то огонек, причем явно не к добру.
— У меня нет времени идти в обход, я полезу, — а ты беги, встретимся на той стороне.
— Подожди! — позвал Кагеяма, но Ячи отмахнулась и принялась карабкаться, решительно настроенная оказать необходимую помощь, и за это Кагеяме хотелось хорошенько встряхнуть ее и привести в себя. В такой ситуации она должна прежде всего думать о самой себе.
— У нас нет времени! Не волнуйся, я справлюсь!
Что, если там шло сражение? Кагеяма даже боялся представить, что случится, если Ячи натолкнется на засаду, как он. А если ее ранят? Паника подступила к его горлу, удушая его, но делать было нечего, лезть следом за ней он не мог, его рука была еще недостаточно сильной.
Он мог лишь побежать налево вдоль каменной стены, ища ее край, чтобы присоединиться к Ячи и защитить ее, если понадобится.
Что за бред он вообще нес? Конечно, понадобится. Страдальческие крики означали опасность, опасность, в которую она, не раздумывая, бросилась, а он был бесполезен, неспособен помочь; так что будет, если что-нибудь все же случится? Он не мог лечить людей, он лишь знал кое-что о некоторых травах, а Суги с ними не было — так что же он сделает, найдя ее с кровотечением, как он поступит, если свет в ее глазах угаснет, и как тогда отреагируют Карасуно?
Он думал лишь о том, как бы помочь Ячи — до тех пор, пока ему не блокировали дорогу; он затормозил так резко, что чуть не упал вперед.
— Так-так-так. Поглядите-ка, неужто королевский пес.
Он узнал бы сверкание этих зеленых глаз где угодно, как и силуэт, тон голоса и то, как она вертела клинок между пальцами, словно это была игрушка, а не смертоносное оружие. То самое, что она вонзила ему в спину в момент его слабости, то самое, что чуть не стоило ему жизни, что забрало у него силу и навыки.
— Воробей, — плюнул он, инстинктивно наклоняясь к своему ботинку и вновь резко вставая.
Он все еще был безоружен, а рана ограничила его боевые умения. Он даже и не пытался их вспомнить, слишком заинтересованный тем, чему учил его Суга.
Какая большая ошибка.
Воробей медленно улыбнулась ему, но что-то было не так — улыбка была недостаточно холодной, и то, как сжался его желудок, предупредило его буквально за мгновение до того, как она начала двигаться, причем слишком уж быстро. Воздух оказался выбит у него из легких, когда она резко прижала его к скале; сила столкновения заставила поврежденное плечо вспыхнуть болью, а близко, чересчур близко к его горлу подкрался кинжал.
Но оружие волновало его не столь сильно, как ее глаза. Он ясно помнил, как раньше восхищался этим холодным, расчетливым взглядом, той рациональностью, с которой она составляла планы и анализировала ситуации, как она могла принять правильные решения в течение нескольких секунд.
Но теперь в ее зеленых глазах блестело не что иное, как безумие.
— Так ты все еще жив, — прошипела она, чуть увеличивая давление на клинок, вспарывая его кожу. Кагеяма сглотнул, когда кончик ножа копнул глубже. Его мысли перемешались, инстинкты оказались бесполезны из-за покалеченного плеча, а сумасшествие в глазах Воробья все еще не отпускало его.
— Какая тварь о тебе позаботилась? Это был он, не так ли? Скажи мне его имя, и, быть может, я не перережу тебе глотку здесь и сейчас.
Кагеяма резко вздохнул, и адреналин наполнил все его тело, когда он осознал, что она имела в виду.
— Так ты все-таки знаешь, о ком я говорю, верно? — от ее голоса несло фальшивой вежливостью и приветливостью, явно обнажая ее злобные намерения. — Давай же, расскажи мне, расскажи, потому что поверь, я — женщина нетерпеливая.
— Хрена с два я тебе что-нибудь расскажу, — огрызнулся он. Да он предпочтет захлебнуться собственной кровью, чем дать этому чудовищу хоть что-то знать о Хинате. С чего вообще о нем зашла речь? Какого черта Воробью, из всех-то людей, понадобился Хината?
— Ох, как героично. Что же он сотворил, чтобы приручить чудовище вроде тебя? Хотелось бы мне иметь достаточно времени, чтобы задержаться тут и заставить тебя говорить, но, к сожалению, ты — первый в списке будущих покойников.
Его тело двигалось самостоятельно; сама мысль о том, что Карасуно может угрожать эта сумасшедшая, помогла ему преодолеть все лимиты. С элементом неожиданности и развитой скоростью он сумел убрать нож от своего горла, но не смог его отобрать или хотя бы выбить из ее руки. Ему пришлось отпустить ее запястье, чтобы уклониться от следующей атаки, резко пригибаясь к земле и припоминая горький, горький вкус своей прежней жизни. Никаких мыслей, лишь движения тела.
Угроза клинка представляла проблему, и избегание размашистых ударов почти полностью отняло его внимание. У него не было возможности для другой атаки.
Еще и после того спринта, схватка подкашивала его все сильнее, и Кагеяма был уверен, что он стоял на ногах лишь благодаря адреналину. И все же, гормон не мог вернуть ему скорость, которой ему все больше и больше недоставало.
Полностью осознавая, что дольше он не протянет, он бросился на нее, чтобы отобрать оружие грубой силой, когда она открылась. Улыбку Воробья он заметил слишком поздно — секундой позднее она обрушила свой локоть на его рану, и Кагеяма упал на землю, отчаянно пытаясь дышать сквозь боль, молнией пронзившей его тело и затуманившей взгляд.
И снова он оказался у нее в ногах — на милости женщины, в теле которой не было ни грамма милосердия.
— А ведь ты притупился, знаешь? Видимо, та маленькая царапинка все еще тебя беспокоит. Еще и вся эта трогательная забота об остальных, никогда бы не подумала, что увижу настолько бессердечную скотину, как ты, волнующейся о других, — она медленно обходила его по полукругу, снова вращая нож в пальцах.
Кагеяма попытался подняться, но она поставила ногу ему на грудь и прижала к земле, не одарив даже и взглядом.
— Слушай, у меня на это нет времени. Твоя подружка все равно уже мертва, так что будь хорошим мальчиком и следуй за ней, ладно?
Она присела на колени, и Кагеяма попытался увернуться в ту секунду, когда она убрала с него свою ногу, но Воробей была быстрее и опять придавила его к земле.
Клинок поймал солнечный луч, ярко сверкнув на мгновение, и Кагеяма боролся изо всех сил, но этого было недостаточно, попросту недостаточно — воспоминания беспорядочно вспыхнули в его сознании: Ячи, рассказывающая ему сказку, глаза Хинаты и Карасуно, ужинающие у костра; все не могло вот так закончиться, но он ничего не мог поделать. Она прижала нож к его горлу и…
— Кагеяма! Это была ловуш..!
Воробей заколебалась, когда над ними прозвенел чей-то голос, и в Кагеяме взорвалась смесь облегчения и ужаса. Ячи. Ячи была жива, но он мог лишь подумать: нет-нет-нет, потому что ей надо было оставаться в стороне, ее ведь могли убить так же быстро, как его…
— Беги! — крикнул он и быстро перевернулся, используя остатки своей силы, чтобы наброситься на Воробья и прижать ее к грунту. — Беги, предупреди остальных!
— Твою ж мать… — проворчала под ним Воробей, но Кагеяма продолжал сдерживать ее как только мог, игнорируя горящую рану на горле и боль во всем теле.
Ячи спрыгнула на землю с высоты нескольких метров. Но она не бежала. Почему она не бежала?
Воробей снова вывернулась из-под него, поменяв их местами, а Ячи все еще стояла там вместо того, чтобы спасать свою шкуру. Воробей глянула на Ячи, и, когда она вновь повернулась к нему, Кагеяма видел в ее глазах то, что уже мог определить безошибочно — убийственные намерения.
Давление клинка вернулось, и он отбивался, как мог, но безуспешно…
— Отойди от него немедленно.
Обычно голос Ячи немного подрагивал и был тихим, но в этот раз он прозвенел громко, будучи кристально ясным и непоколебимым, словно холодная сталь.
Кагеяма боролся за каждый глоток воздуха, и каждый удар сердца наполнял его тело паникой, пока он пытался удержать запястье Воробья, а нож все приближался к фатальной для него точке. Но он не сдвинулся с места, когда Воробей снова повернула голову к Ячи.
— Ох, дорогуша, лучше бы тебе не нарываться.
— Ты не тронешь моего друга. Отойди. От него. Немедленно. Дважды я повторять не собираюсь.
— Думаешь, ты чего-то стоишь только потому, что ты сбежала от Сокола? Он будет здесь в любую секунду, вот тогда и ты, и твой «друг» умрете.
— Сбежала? Я его вырубила.
Кагеяма слышал, как ахнула Воробей, и тут в движение пришла Ячи — она была быстрой, как и налетчица. Ее зачастую неуклюжая натура казалась чем-то из параллельной вселенной, ее плавность просто поражала. Перед атакой она не колебалась ни секунды, и внезапно клинок исчез, давление Воробья исчезло, и они вдвоем покатились по лесной почве.
Ячи быстро вскочила на ноги, отходя назад и заставляя Воробья следовать за ней, подальше от Кагеямы, который пытался подняться и увидеть, что происходит.
— Какого хрена, — промямлила Воробей, дважды похрустев шеей и покрутив плечами, и снова приблизилась к Ячи — слишком уж беззаботно, принимая во внимание естественную боевую стойку, которую приняла девочка. Воробей как всегда пыталась в первую очередь положиться на свое оружие, но Ячи так легко уклонялась от ее атак, что со стороны Воробей казалась пьяницей, пытающейся кого-то ударить.
Ячи использовала стиль сражения, который Кагеяма никогда в жизни не видел. Ни одно ее движение не было напрасным. В каждой ее ответной атаке удары был целенаправленными, в уязвимые точки, они постепенно подкашивали Воробья и мешали ей драться в полную силу.
Вскоре Ячи схватила ее запястье и резко дернула — клинок отлетел в сторону, с глухим стуком ударяясь о корень. Кагеяма потянулся за ним, чтобы не дать Воробью снова овладеть им. Он думал было помочь, но решил, что в итоге либо навредит самой Ячи, либо нарушит ее концентрацию, если попытается вмешаться в своем неуклюжем состоянии.
Серьезно, кто эта девочка вообще такая?
Кагеяма встречал бесчисленное количество оппонентов в схватках, но конкретно с этим стилем не сталкивался никогда. Где она ему обучилась? Для Ячи не создавал проблем даже грязный способ драки Воробья, она пресекала любую ее попытку использовать какой-либо прием против нее.
Похоже, даже Воробей уже поняла, что победа ей тут не светила.
Ячи повалила ее на спину, и на секунду они просто уставились друг на друга, а потом Воробей быстро отскочила от нее, подпрыгивая на ноги, и умчалась прямо в лес, в противоположном направлении от лагеря.
Щеки у Ячи покраснели, а сама она была еще в стойке, готовая к сражению, и на какое-то мгновение напугала Кагеяму до чертиков. Она казалась такой напряженной, словно могла сорваться в любую секунду, и он даже думал, что она помчится за женщиной.
Вместо этого она выдохнула, расслабляясь, и подошла к нему, как всегда мягко и взволнованно оглядывая его.
— Ты в порядке? Какой ужасный человек. Это оказалось ловушкой. Прости меня, не стоило оставлять тебя одного…
Ее лицо странно перекосилось, и Кагеяма с ужасом осознал, что она вот-вот заплачет.
